Текст книги "Выбор Метея (СИ)"

Автор книги: Игорь Маранин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Маранин Игорь Юрьевич

Выбор Метея

1

Ночь была долгой… Она никак не кончалась, словно ржавые шестеренки старого небесного механизма внезапно остановились, перестав крутить Землю навстречу Солнцу. Именно тогда Метей понял, что за ним пришли. Браслет на руке слабо запульсировал, вонзаясь маленькими болезненными иголками в запястье и предупреждая, что Печать, наложенная им на Врата Перехода, взломана. Они были здесь. Длиннобородый Орин, гибкая, как лоза Ивлин и карлик Яки. Из распахнутых Врат пахнуло угрозой, а затем браслет почернел и осыпался черным пеплом на пол.

Жизнь Метея, его молодость больше никто не охранял. Прежний Мир упрямо не хотел вычеркнуть его из памяти и смириться с тем, что Вечный Сон закончен. Долгий, покойный, ленивый сон… Путешествие по бесконечной спирали восьмерки из ниоткуда в никуда.

Ночь была долгой…. Но все же она закончилась. Шестеренки заработали вновь, и Земля, жалобно скрипя несмазанной осью, закрутилась в своем привычном ритме. Муравейник из камня, стекла и металла ожил, и по его улицам забегали маленькие железные коробочки, перевозя спешащих муравьев к месту их каждодневного труда. Стучать пальчиками по белым пирамидкам клавиатуры, строить новые здания, прокладывать дороги, производить товары, а затем потреблять их и производить вновь.

Над двориком маленькими капельками висело раннее утро. Загадочное, как и всякое начало. Обволакивало силуэты домов и ленивую фигуру дворника, собиравшего в помятую ржавую ванну остатки вчерашнего вечера.

Этот Молодой мир был велик, в нем можно было затеряться на целые столетия, но что он будет делать без браслета? Сделать его заново – невозможно. По крайней мере, в этом времени. А без браслета он стал обычным смертным… Метею нужен был браслет, и вернуть его можно было лишь одним способом. Взяв у одного из той троицы, что охотилась за ним.

Взять еще до того, как они прибыли…

2

Длинная темно-зеленая гусеница с маленькими окошками катилась по узким полоскам металла, уходящим в большой город. За окошками были видны человеческие фигурки – маленькие и далекие. Карлик Яки сделал глубокий вдох и тут же закашлялся: воздух оказался тяжелым и грязным, словно давно нестиранная одежда. Всего несколько мгновений назад Врата впустили их на окраине небольшого европейского городка пятнадцатого века. И вот теперь Азия…. Век, кажется, двадцать первый. Именно тот, куда вел след предателя Метея. Старый почти выветрившийся след. Врата бесшумно захлопнули высокие полупрозрачные створки и растаяли в утренней дымке пустой городской набережной. Почти пустой. Не успели они исчезнуть, как мимо путешественников пробежал странно раздетый молодой человек. Да-да, именно странно раздетый! Короткие – едва по колено – штаны и исподняя рубаха, широкая, словно парус маленького барка. За человеком никто не гнался. Оно просто бежал себе, вставив в уши черные шарики, скрепленные под подбородком тонкой лентой из незнакомого материала. Бежал и что-то бормотал, не замечая никого вокруг.

Путешественники проводили его недоуменными взглядами и переглянулись. Они еще не сделали ни одного шага, а этот мир уже успел удивить их. Зачем нужно бежать, если за тобой никто не гонится?

Набережная, спрятавшаяся за деревьями, оказалась небольшим зеленым островком среди каменного леса огромных зданий. Между зданиями сновали самодвижущиеся повозки – совсем маленькие и чуть побольше. Они проносились одна за другой, и перебежать на противоположную сторону улицы рискнул бы только безумец. Ивлин тихо вскрикнула и указала своим спутникам на один из каменных домов. На серой стене висел Знак Метея. Один из тех презренных знаков, без которых немыслим этот Новый мир. Потом они просто шли вдоль улицы, привыкая к этому городу и к этому времени и удивляясь высокому искусству рисования горожан. Повсюду – над улицами и на столбах, на торцах домов и в витринах торговых лавок – были развешены чьи-то рисунки. Довольно часто им попадались презренные Знаки Метея, вызывая неприятное чувство, что Предатель подглядывает за ними. А затем карлик предложил прокатиться на одной из самодвижущихся повозок. Это была специальная повозка, похожая на гигантского жука с торчащими вверх усами. Благодаря усам “жук” ориентировался, куда ему ползти – вверху были натянуты металлические веревки, и усы скользили по ним, выбирая направление.

Люди в чреве “жука” пахли потом, заботами и эмоциями. И постоянно оглядывались на путешественников и их странную для этого времени одежду. При некоторых взглядах Ивлин невольно бросало в дрожь. Этот мир, даже в его небольшой концентрации, вызывал брезгливость и страх.

– Рассчитываемся! – сквозь толпу к ним протиснулась пожилая женщина с кожаной сумкой на ремне. – Берем билетики, кондуктора не задерживаем. У вас что, проездной?

Вопрос был обращен к Орину. Неторопливый ум Орина еще осмысливал непонятные слова, как вмешался карлик.

– Это хозяйка повозки, – пояснил он. – Собирает плату за проезд.

– А-а… – откликнулся Орин. – Мы тебя не обидим, женщина. Насыпьте ей меди да не жалейте, пусть никто не обвинит нас в скупости.

Карлик послушно вытащил кошель и отсчитал четыре медные монеты.

– Вы что мне тут подсовываете? – удивилась хозяйка повозки. – Какая такая медь?

– Так что ж тебе, женщина, золотой подавай? – насмешливо произнес Орин.

– Нормальные мне деньги нужны! Вот такие! – и она помахала перед странным пассажиром разноцветной бумажкой.

– Мои монеты печатали при дворе императора Людовика! – напыщенно произнес Орин. – Их принимают от славного города Парижа до холодного Северного моря! И ты смеешь сравнивать с ними никчемный клочок бумаги?

Позади хозяйки повозки раздались смешки. Лицо ее вытянулось от возмущения и пошло багровыми пятнами.

– Ни стыда, ни совести! – напустилась она на Орина. – У самого бородища до пола, а туда же, придуриваться! Гриша, а ну останови троллейбус!

Пришлось идти дальше пешком. Им нужен был центр, пуповина города, место, где сплетаются воедино Прошлое и Настоящее. Жидкий камень, которым были залиты улицы, кое-где выкрошился и потрескался. Тяжелые самоходные повозки влетали в выбоины, возницы ругались, карлик весело смеялся, наблюдая за ними. То и дело попадались презренные Знаки Метея. Их было много. Гораздо больше, чем раньше.

В маленьком зеленом парке путешественники остановились у фонтанчика и уселись на скамью. Орин вытянул усталые ноги – он никогда не был любителем пеших прогулок. Поправил браслет на руке – пока он молчал, а, значит, место, чтобы призвать Метея, еще далеко. И прикрыл глаза, отключаясь от внешнего мира. Карлик садиться не стал, а залез в фонтан, подняв целое облако брызг и вызвав улыбку Ивлин. Впрочем, тут же нашелся и повод для беспокойства. Пара пожилых горожан расценила поступок Яки как нарушение табу. Женщина даже собиралась позвать стражу, но потом передумала, покрутила пальцем у виска и двинулась дальше. Мокрый и довольный карлик вылез из фонтана, отряхнулся, словно дворовая собака и окликнул одного из прохожих.

– Добрый человек, – спросил он. – Не подскажешь, где в этом городе можно честным путникам на постой встать?

Добрый человек презрительно оглядел карлика с головы до ног и грубо ответил:

– На свалке. Там у нас главный бомжатник.

Глаза карлика недобро сверкнули. Он пристально уставился на прохожего и что-то тихо забормотал себе под нос. Движения грубияна замедлились, стали вялыми и сонными. Как бы нехотя он подошел к одной из стоявших у дороги самоходных повозок и вытащил ключи. Повозка издала громкий писк, грубиян открыл дверцу и принялся аккуратно снимать с себя одежду. Сложил ее на краю дороги и, оставшись голышом, залез в повозку и уехал. Несколько человек, проходивших по парку, застыли с открытыми ртами. Яки неторопливо подошел к оставленной одежде, сгреб ее в охапку и потащил к Орину.

– Не хами и не хамим будешь, – торжественно провозгласил он. – Надеюсь, что нравы сего достопочтенного города не настолько низко пали, чтобы стражники позволяли людям разъезжать на своих повозках нагишом. Эй, Ивлин! Хватит смотреть на меня, как на последнее отребье Хаоса. Плохие поступки нужно наказывать. Это самый что ни на есть правильный подход.

В ответ женщина лишь вздохнула. Все-таки упомянутого хаоса было слишком много в характере карлика. Не столь много, как в окружающих людях, но из таких потом и получаются предатели вроде Метея.

– Ты что мне принес?! – громыхнуло рядом.

От неожиданности Ивлин вздрогнула и покосилась на рассерженного Орина. Тот держал в руках штаны из грубой синей ткани. Размер был явно его, тут карлик не ошибся, вот только краска на ткани полиняла, колени исшоркались, а ниже зияли две больших незаштопанных дыры.

– Ты думаешь, я одену чьи-то рваные штаны? – бушевал Орин.

– Самый последний фасон, предводитель, – нисколько не смутившись, осклабился карлик. – Поверьте моему чутью, этот хам был изысканным франтом. А эта тонкая безрукавочка с мордой страшного монстра сделает вас просто неотразимым! Нам нужно переодеться, разве не видите вы, как местные жители косятся в нашу сторону?

3

Метей шел к памятнику. К маленькой фигурке странного человечка в остроконечной шляпе, что застыла на углу двух улиц у здания краеведческого музея. Ее поставили лет тридцать назад, как думалось прохожим, просто для украшения городского ландшафта. Человечек стоял и задумчиво смотрел неподвижным взглядом на поток машин. Он не был героем минувших времен, и никто не знал его имени. Просто прохожий. Некто из толпы, остановившийся и замерший у тротуара. Теперь уже навсегда.

Застывший прохожий крепко держал в руках нить времени – невидимую и неосязаемую. Она связывала два далеких друг от друга столетия, две непохожих эпохи – европейское средневековье и современность. Теперь, когда Врата Перехода закрылись, эта нить оставалась единственным для Метея способом вернуться назад. Туда, откуда пришли его преследователи. Вернуться за одним из браслетов.

Он нырнул в подземный переход, бегло поцеловал летними сандалиями ступени и, миновав киоски с китайским ширпотребом, вышел с другой стороны улицы. Пролетел мимо длинного приземистого здания музея, завернул за угол и резко остановился. Человечка в остроконечной средневековой шляпе не было. И времени, чтобы выяснить, куда и зачем его увезли тоже. В любой момент Метея могли призвать, и этому Зову противиться было бесполезно.

4

– Сержант Петров. Па-а-апрашу ваши документы.

Длинная борода Орина с трудом протиснулась в узкий ворот безрукавки. Прежний хозяин оказался все же поменьше, и рваные грубые штаны теперь плотно обтягивали чресла Орина, сквозь дыры в них проглядывало бледное незагорелое тело, а безрукавка оказалась столь коротка, что открывала живот на всеобщее обозрение. Но больше всего не соответствовала этому наряду борода. Озорной ветерок трепал ее из стороны в сторону, то открывая, то вновь прикрывая оскаленный лик монстра, словно монстр этот использовал бороду предводителя в качестве полотенца. Впрочем, может, так оно и было. Кто их знает, монстров этой эпохи, чьи изображения принято носить на собственной одежде.

Перед Орином стоял невысокий полный человек в форме. Городской стражник. Вместо меча на его боку болталась небольшая черная дубинка – значит, невысок ранг стража, раз ему не доверяют настоящее оружие. Орин снисходительно ткнул пальцем в карлика:

– С ним говори.

Яки тут же принял самый серьезный вид, на который был способен.

– Не стоит встречать людей по одежде, многоуважаемый, – заявил карлик. – Судьба иногда преподносит сюрпризы, коих наш скудный разум объяснить не в силах. Не читали ли вы случаем “Деяния Святого Дионисия Асторского”? Сей ученый муж рассказывает один весьма поучительный случай, произошедший с ним в Генуе. Как-то раз…

– Документы предъявляем, – лениво произнес стражник.

–…когда юный Дионисий ехал на своем осле из одной обители в другую, ему повстречался человек, одетый как самый последний нищий. Был человек тот бледен лицом, словно ущербный лик луны, когда это небесное светило…

– Документы есть?! – рявкнул стражник.

– Вы имеете ввиду бумаги, удостоверяющие, что я есть я? Но, уважаемый, никакие бумаги не заменят свидетельство друзей. Если вы хотите узнать наши имена, нет ничего проще…

– Нет документов, – как-то даже с удовлетворением отметил стражник и поднес ко рту странный черный предмет, который держал в руках.

– Четвертый? – спросил он у предмета. – Тут в парке трое подозрительных. С виду бомжи, но, возможно, психи. Да, на углу Безымянной и Газопромышленной, гони сюда машину.

В ответ предмет издал страшный шипящий звук и что-то невнятно стал рассказывать стражнику. Судя по всему, оправдывался.

– За каким еще голым придурком? – спросил у него стражник. – Ну и денек…. Хорошо, я подожду.

Вокруг стал собираться народ. Ивлин с неудовольствием отметила, что люди смотрят на них с подозрением. Если карлик сейчас что-нибудь….

Стражник неожиданно встрепенулся, словно гончая, почуявшая дичь. Даже маленькие толстые уши и те возбужденно зашевелились. Затем он втянул в себя полведра воздуха, шумно выдохнул, снял с пояса дубинку и, расталкивая толпу, ринулся за облезлой бездомной собакой, неторопливо трусившей в стороне.

– Стой, бомжара! – заорал стражник. – Стой, кому говорю! Документы есть?!

От его громкого крика собака вздрогнула и на мгновение остановилась, повернув к бегущему человеку свою голодную морду. Затем, сообразив, что человек с палкой бежит к ней, резво рванула прямо по большой клумбе с яркими цветами. Сержант Петров схватился за свой черный предмет и что есть мочи заорал на бегу:

– Четвертый! Четвертый! Преследую бездомную собаку! Повторяю: бездомную собаку без документов. Прошу выслать вооруженное подкрепление.

Небольшая группа любопытных, собравшаяся вокруг путешественников, покатилась со смеху. И пока она наблюдала, как бравый стражник топчет клумбу, гоняясь за случайно забредшим в парк животным, Орин тихо махнул рукой, и троица путешественников быстрым шагом покинула парк.

– Нам нужно найти местную одежду! – решительно заявила Ивлин, едва парк скрылся за высокими каменными зданиями. – А тебе, Орин, сбрить бороду. Здесь это не принято.

Орин тихо заворчал и остановился. А затем вытащил из кармана своих новых штанов чужой кошель – судьба словно откликалась на слова Ивлин. В кошеле обнаружились тонкие цветные бумажки вроде той, что показывала им хозяйка самодвижущейся тележки и несколько монет с изображением расправившей крылья двухголовой птицы. Орин попробовал монету на зуб, она оказалась фальшивой. Да и на вид было заметно, что никакое это не серебро. Неумелая подделка. Определить подлинность бумажных денег, однако, путешественникам не удалось. Поэтому было решено проверить их самым простым способом – найти ближайшую таверну и расплатиться за обед. А ежели хозяин заартачится, так и поделом ему, жулику. Ни один нормальный стражник не осудит благородного Орина за пару легких зуботычин.

В поисках таверны путешественники вышли к огромной каменной чаше, отдаленно напоминавшей римский Колизей. Сквозь прутья решетки были видны пустующие сиденья, уходившие рядами высоко вверх. Посередине чаши расположилась поляна, поросшая обычной зеленой травой, впрочем, аккуратно постриженной и расчерченной причудливым узором из белых линий и кругов. С обеих сторон ее стояли ворота с натянутыми на них рыболовными сетями. Судя по всему, это была поляна для ристалища на потеху публике, вот только что за зрелище могло собрать на ней столько людей? Неожиданно карлик повернулся к Орину и ткнул пальцем в изображение на безрукавке.

– Они сражаются с монстрами! Ну, конечно!

Глаза Ивлин расширились от страха и она машинально отдернула руки от решетки. А карлик уже рисовал картины одна ужаснее другой. В белом круге посередине поляны стояли воины, сомкнув щиты и ощетинившись копьями, а из центрального прохода – вон тех ворот под трибунами – стремительно вылетал голодный монстр, раскрыв свою ужасающую пасть. Горстка отчаянных смельчаков пыталась помешать ему, но один воин падал за другим, сплоченный круг распадался и чудовище начинало гоняться за оставшимися в живых…. А затем насытившийся монстр лениво бродил по поляне и засыпал под звуки барабанов. С ворот снимали прочные рыболовные сети и, опутав спящую тушу, оттаскивали ее в глубокие подземелья.

Речь карлика проняла даже сурового Орина. Он прикоснулся пальцами к красочному рисунку, висевшему здесь же, на ограде и быстро-быстро зашевелил губами. Совсем несложный алфавит, всего тридцать три буквы.

– Сегодня, – сообщил Орин. – Сегодня на закате солнца на этой арене состоится бой. Кроме того, я чувствую, что браслет вот-вот проснется. Место, что мы ищем, где-то совсем рядом….

Самоходных повозок было так много, что улицы не успевали освобождать им место. Повозки работали на огне – было видно, как дымят их маленькие трубы, и оттого воздух в городе был удушлив и несвеж. Словно тебя с головой засунули в дымоход печи и держат там, заставляя дышать гарью и копотью. На перекрестках улиц стояли невысокие фонари, мигающие разноцветными огоньками, и, подчиняясь им, повозки то останавливались, то снова приходили в движение. Но особенно поразило Орина то, что горожане постоянно разговаривали. Эти люди просто не умели молчать, даже оставаясь в одиночестве! Если не было собеседника, они вынимали из одежды маленькие коробочки и разговаривали с ними. Некоторые даже затыкали уши и тихонько что-то напевали себе под нос.

Таверну путники нашли по запаху. Под натянутым пологом, прямо на улице, мужчина жарил на огне мясо, тут же были расставлены небольшие столики, за которыми люди пили пиво и вкушали пищу с небольших блюд из плотной бумаги. Орин устало опустился на хрупкий стул, с трудом впихивая свое тело между двумя подлокотниками, и попытался натянуть безрукавку на живот. Та затрещала и порвалась, прямо посреди пасти ужасного монстра. Недовольно заворчав, Орин вытащил из кошеля несколько помятых бумажек и отдал карлику.

– Спроси, нет ли у них хорошего вина, – попросил он. – И пусть не сожгут мясо, не люблю пригорелого.

Вина в уличной таверне не оказалось. Пришлось запивать трапезу пивом. Соседи с любопытством поглядывали на странно одетую компанию и негромко зубоскалили между собою, выдвигая версии одна нелепей другой. Несмотря на голод, Ивлин ела совсем мало, зато ее спутники уминали мясо со скоростью стрелы, летящей в мишень. Первым до цели – дна тарелки долетел маленький карлик, бросил победоносный взгляд на своего более внушительного соперника и отвалился на спинку шаткого стула, поглаживая живот. Жизнь – прекрасная штука, когда ты сыт. Даже если вокруг непривычный и чужой мир.

– Теперича можно спокойно икать…ик….искать …ик…до самого вечера, – речь карлика едва ли можно было разобрать, но тут путешественники одновременно подскочили на стульях от удивления. Карлику ответил чей-то Голос.

– …до самого вечера, – подтвердил он и после паузы добавил. – А помогут вам в этом ведущие нашей радиостанции Бунгало и Турняшкина.

– Привет, город! – к мужскому голосу добавился женский.

Голоса были громкие и не принадлежали никому из сидящих. Карлик стремительно обернулся и уставился на смуглого мужчину, который жарил мясо. Тот молчал. Голоса – то женский, то мужской – звучали по-прежнему, но никто, кроме Ивлин, Яки и их предводителя, не обращал на это никакого внимания. Горожане явно их не слышали! Они пили пиво, ели жареное мясо и рассказывали друг другу странные истории о видениях из загадочных домашних ящиков. Судя по всему видения были важной частью их жизни, столь важной, что они не жалели прекрасных летних вечеров и проводили у ящиков время целями семьями.

– …обещают на завтрашний День города прекрасную погоду, и мы принимаем первый звонок от наших радиослушателей. Напоминаем, сегодня мы разыгрываем два билета на футбол, а тема нашего эфира – самые невероятные истории, случившиеся сегодня лично с вами. Победителя определит смс-голосование наших радиослушателей. Итак, мы принимаем первый звонок.

Карлик завертелся на стуле, словно какая-то особо коварная пчела подкралась снизу и ужалила его в то место, на котором обычно сидят.

– Алло… Здравствуйте! – пожелал кому-то здоровья женский голос. – Представьтесь, пожалуйста.

– Сержант Петров.

Это голос карлик узнал сразу. Им разговаривал стражник в парке, что требовал от них документы.

– Приветствую вас, сержант Петров! – весело сказала женщина. – Наша служба и опасна, и трудна? Все по-прежнему?

– Еще хуже, – доложил сержант. – Я это… насчет невероятных историй…

– Слушаем вас.

– Ну, в общем…несу я сегодня дежурство. В парке. И тут замечаю троих странно одетых граждан. Ну, как бы бомжи, то есть это… лица без определенного места жительства. Мужик такой с длинной бородой, в джинсах, майке и с голым животом. Рост примерно метр девяносто, глаза карие, татуировок на видимых местах нет…

– А на невидимых? – вмешался голос, что называл себя Бунгалом.

Сержант Петров смутился.

– Эта… – сказал он. – На невидимых мы на улице не проверяем.

И замолчал.

– Ну, рассказывайте, рассказывайте, – подбодрила его женщина.

– Там еще собака бежала, – выдавил из себя сержант. – А с нею лилипут и баба…то есть не с нею, а с мужиком без татуировок. И эта… я их попросил документы предъявить, а они меня гипнозом заставили за этой собакой гоняться. Вот такая невероятная история.

– Догнали? – мужественно сдерживая смех, поинтересовался Бунгало

– Кого? – не понял сержант.

– Собаку.

– А-а-а…ну это. Я быстро бегаю, догнал. От сержанта Петрова еще никто не уходил. Укусила только, зараза…

– За что? – прыснула Турняшкина.

– За это… – снова смутился сержант. – За невидимое место.

Теперь уже смеялись все. Оказалось, что горожане прекрасно слышали голоса, но раньше они их просто не интересовали. Теперь же, отставив пиво, их соседи вовсю потешались над незадачливым стражником. А потому следовало как можно быстрее покинуть таверну. Угораздило же Яки заставить стражника гоняться за собакой! В каком городе и в каком мире стража стерпит такое унижение? Карлик еще пытался разобраться, откуда идет голос, обнаружил и перевернул какой-то ящик, стоявший сбоку от стойки, но Орин уже подхватил его рукой за ворот рубахи и потащил за собой, подальше от этой ужасной таверны, в которой из пустоты слышны голоса, рассказывающие о злополучном происшествии в парке. Нужно было купить новую одежду, изменить внешность и сбрить бороду. Иначе нигде в этом городе не будет им покоя. Не время связываться со стражей, у них есть цель более важная для их собственного мира.

5

Маленькие весы с двумя чашечками на дужке, сувенирные песочные часы из магазина подарков и цветы сирени…. Веточку сирени Метей осторожно срезал прямо в парке. Здесь же и расположился на скамейке, в дальнем углу, куда забредают влюбленные, чтобы не смущать гуляющую публику объятиями и поцелуями. Аккуратно вскрыл часы и высыпал маленькие желтые песчинки на одну из чаш. Сорванные цветы подбросил в воздух, словно отпускал пойманную птицу, и они закружились, образуя над весами ароматный цветочный зонт.

Умение ценить мгновение, наслаждаться им – вот чего всегда не хватало Прежнему миру. Наверное, поэтому Метей так стремился изменить его. И, в конце концов, изменил. Теперь этот новый мир окреп, с каждым веком он отвоевывал себе всё больший кусок свободы, но, даже совершая ошибки и стоя на краю гибели, мир учился делать правильный выбор. Так учатся ходить дети, так протягивают они руку к огню, который обжигает их, так они шалят – иногда скверно и жестоко, но Время, как заботливый родитель, воспитывает их. И когда-нибудь они вырастают, становясь зрелыми и мудрыми.

Сирень все кружилась и кружилась над весами и постепенно их чаши – одна с песком, а другая пустая – стали выравниваться. И когда, наконец, установилось равновесие, время в парке остановилось. Всего на несколько секунд. Метей перевернул чашу с песком себе в ладонь, сжал кулак и тонкая струйка песка потекла на землю, смешивая события и вероятности…. Если ты не можешь уйти от встречи, попробуй переубедить своих оппонентов.

Маленькие весы с двумя чашечками на дужке, разобранные песочные часы из магазина подарков и облетевшие на скамейку цветы сирени… Вечером сюда придут влюбленные, но вряд ли им будет дело до каких-то разобранных часов. Любовь дольше, чем вечность, даже если она длится всего один поцелуй.

6

Денег хватило, чтобы переодеться в лавке старьевщика, торгующего одеждой на развес. Не бог весть что, но бывало и хуже.

В свой первый переход они попали в дикое племя – люди жили в пещерах и охотились на свирепых животных с огромными бивнями. Мир, измененный Метеем, стремительно вырождался и, казалось, существовать этому миру совсем недолго. Но Метей в ответ на обвинения лишь улыбался – в звериной шкуре, с костяным ножом на поясе, он сам напоминал дикаря. Затем повел их в пещеру, показал примитивные рисунки и, тряхнув гривой спутанных волос, исчез. Трое суток они отбивались от дикарей, пытаясь найти его след во времени. А когда нашли, оказались в шумном городе, по мощеным улицам которого гуляли люди в светлых туниках. Рим. Столица древнего мира. Пещерные рисунки обернулись свитками папируса, огромными каменными зданиями и логически безупречными речами ораторов. Затем было европейское средневековье, живопись и деньги, музыка и быстроходные парусники… Ветреный, переменчивый мир, текучий и не желавший остановиться.

В воздухе пахло сиренью, словно кто-то разлил душистый аромат и пропитал им весь город. Даже прохожие и те недоуменно оборачивались, пытаясь понять, откуда появился этот непривычный для городских улиц запах. Тусклый рубиновый свет браслетов то появлялся, то вновь исчезал, и путешественники разошлись, условившись встретиться завтра поутру. Ивлин долго бродила по центру, и когда вновь вышла к арене, ахнула от изумления. Такого количества людей в одном месте она никогда еще не видела. Многотысячная толпа подхватила ее и увлекла к воротам, в самую давку, где дежурили стражники, обрывая протянутые им прямоугольники бумаги. Как ни странно, но в этой толчее стражники не обратили на нее внимания, просто упустили, и людской поток внес Ивлин на арену и тут же стал распадаться, растекаться отдельными ручейками. Девушка остановилась, растерянно озираясь по сторонам. И что же теперь делать?

Браслет снова слабо засветился. Засветился и погас. Возможно, место было здесь, на арене, на одной из косых каменных стен с установленными на них стульями. Ивлин взглянула на зеленую поляну, на спешащих занять свои места людей и…

– Девушка, идемте с нами!

Небольшая группа молодых парней проходила мимо, размахивая сине-белыми флагами. Не ответив, Ивлин, отвернулась, но тут от парней отделился один – высокий, улыбчивый, с вьющимися волосами. Осторожно тронул ее за локоть и спросил:

– В первый раз на стадионе?

И тут случилась странность – Ивлин и незнакомому парню одновременно что-то попало в глаза. Они синхронно заморгали, а затем посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Вы без спутников? – поинтересовался незнакомец.

– Со спутниками, но они…– Ивлин замялась, не зная что ответить.

Парень понял ее по-своему.

– Ну, так идемте с нами! – воскликнул он. – Мы в шестнадцатом секторе сидим, оттуда весь стадион видно. Не переживайте, найдем мы ваших спутников!

Под столбом с презренным Знаком Метея на маленьком раскладном стульчике перед мольбертом сидел художник с длинными седыми волосами. Карлик и сам любил рисовать, а один из его пейзажей украшал Стену Рисунков, куда отбирали лучшее из лучших. Мало кто умел добиться такого потрясающего сходства, и Яки не без оснований считал себя тонким ценителем. Подошел к художнику, взглянул на его картину… Увы, седой господин оказался никудышним живописцем. Он просто беспорядочно клал краски на холст.

– Вам не нравится? – не поворачивая головы, спросил художник.

– Мммм, – ответил Яки. – А смысл-то в чем? На что это похоже?

– Вы считаете, что картина обязательно должна быть на что-то похожа? – господин отложил кисть и с любопытством обернулся к карлику. – Эдакое “застывшее мгновение”? Застывшее мгновение это фотография, молодой человек. Живопись это чувственное восприятие. Вы посмотрите на этот набросок, только не глазами. Глаза это для ориентации на местности. Смотрите тем, что у вас внутри, душой своей. Неужели ничего не чувствуете?

Какая-то соринка попала в глаз карлику, и тот усиленно заморгал. Прикрыл веко, осторожно провел пальцем, и соринка исчезла. Посмотреть иначе…. Как это иначе? Может быть, картина не так проста, как кажется на первый взгляд? А седой господин вовсе не художник, а маг, который в порыве откровенности предложил первому встречному постичь его искусство? Такой момент упускать было нельзя.

– Еще вчера я думал, что предвкушение белое, – неожиданно произнес художник. – Я живу тут, через дорогу, и каждый матч мимо моих окон проходят толпы фанатов. Кричат, поют, машут флагами… Я сам не болельщик. Если во мне и есть азарт, то только творческий, да и того с возрастом все меньше. Чувства, знаете ли, тоже стареют. Ветшают, словно старые выцветшие шторы, что никак не соберусь поменять на окнах. А тут подумал, что если я хочу нарисовать страсть – настоящую, живую страсть – ожидание, предвкушение, надежду на успех – нет лучше места, чем стадион.

– И что с цветом этого самого предвкушения? – с любопытством спросил карлик.

– Видите вот эти огненно-алые всполохи? Это оно и есть.

Яки взглянул на полотно и … Картина, еще несколько мгновений назад казавшаяся совершенно бессмысленной, начала оживать. Она не имела четких очертаний, это был сгусток эмоций и чувств, большой разноцветный ком, в котором то тут, то там вспыхивали те самые робкие язычки предвкушения. Зрелище настолько поразило карлика, что, забыв про свою шутовскую насмешливость, он не мог отвести от холста восторженных глаз. Стоял и смотрел, смотрел, смотрел…. Так много хаоса было в этом незаконченном эскизе, но от него не веяло привычным запахом смерти. Это было невероятно – живой хаос, хаос-созидатель или… нечто совершенно иное и пока непонятное. Творчество…такое слово оставил ему, уходя, художник.

В начале Ивлин не понимала ничего. Люди вокруг говорили о том, как мало шансов на победу, а кто-то и вовсе сообщил ей жуткую новость, что на арене состоится избиение младенцев. Лицо у него при этом было веселое, и девушка в ужасе отвернулась.

– Давайте знакомиться, – улыбнулся парень с голубыми глазами, сидевший рядом. – Меня зовут Павел, можно просто Паша.

Он тоже был весел, и ей не верилось, что этот открыто улыбающийся человек пришел сюда смотреть на столь страшное зрелище. Где-то выше и левее гулко застучал барабан, заскандировали трибуны, невидимый оркестр заиграл бравурный марш, и девушка едва слышно выдохнула: