Текст книги "Занимательная биология"

Автор книги: Игорь Акимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Враг скрывается под знаком «икс»

Наши легкие довольно мощный насос, они затягивают в себя вместе с воздухом все ненужное, что носится в нем.

Черные трубы маячат в сером тумане: это повисли в воздухе ядовитые частицы серы, никеля, угля, каменноугольных смол. И в них притаилась аллергия! Она подкрадывается к жителям крупных промышленных центров исподволь и совсем незаметно, поражая глаза, слух, суставы, кожу, легкие. Когда врачи мало знали об аллергии, то, выслушивая и выстукивая таких больных, думали о самых разных болезнях: туберкулезе, подагре, экземе.

Наука об аллергии одновременно и старая и молодая. Только в последние десятилетия происходит осмысление наблюдений, уходящих корнями в седую древность.

Чадят трубы заводов и фабрик, стелется над кварталами дым. И в нем много аллергенов. Особенно если это дым предприятий, вырабатывающих касторовое масло. Все та же ненавистная касторка! Она содержит целых два аллергена, которые улетают в трубу и заражают воздух, когда перерабатывают касторовые бобы.

Бывает и так: лежит возле дома куча шлака. Подъезжает самосвал, ссыпает новую груду угольных отбросов, и куча понемногу растет все выше и выше. Никто не обращает на нее внимания. А в доме напротив живут люди. Черная куча маячит перед окнами, угольная пыль залетает с ветром в дом.

Что за странные болезни появились в этом квартале? Ноги не слушаются, невозможно ходить, так распухли суставы. Веки, нос, горло, словно ртутью, наливаются тяжестью. И удушье! Если врач плохо знаком с аллергией, ему может показаться, что тут дело в какой-то непонятной инфекционной болезни. Теряет он время на ненужные анализы. А черная куча шлака все растет и растет.

Обычная пыль улиц и квартир переполнена аллергенами. В ней и микробы, и пыльца, и споры мельчайших плесневых грибков. Грибковые споры побили рекорд: их в пятьдесят раз больше, чем всех других аллергенов, парящих с пылью. А зимой даже и в сто раз. Полагают, что часто встречающееся заболевание у жителей сырых домов – бронхиальная астма – обязана своим происхождением плесени – грибку мукору.

Собирательным именем «икс» назвали для удобства исследователи все аллергены, которые находят в пыли.

Аллергическая власть льна и фиалкового корня

Говорят, что, когда были в моде гладкие прически, у женщин меньше болели головы. Во многих средствах, которыми пользуются при укладке волос, есть аллергены.

Льняное семя награждает головы модниц и тонкой завивкой и тупой мигренью. Аллергическая власть льна распространяется далеко. Лен – основа жидкого мыла, разнообразных косметических шампуней. Капон – это растительная вата из льна, которой набивают подушки, диванные валики, матрацы. Лен в любом виде вызывает аллергию и гораздо чаще, чем можно предполагать.

Миллионы женщин ежедневно делают прически, и миллионам женщин нравится красить волосы. Но многие ли из них внимательно читают инструкции, упакованные вместе с флаконом? А в них черным по белому написано: немедленно прекратите окраску волос, если почувствуете зуд, жжение и покраснение кожи! Химическое вещество парафенилендиамин входит в красители для волос (и мехов тоже), а это сильный аллерген.

Еще Клеопатра египетская, красавица из красавиц, в румяна и притирания свои добавляла фиалковый корень. Древние книги нас в этом уверяют. Его и сейчас кладут в пудру, в разные кремы, мази, эмульсии, румяна и в грим, а он… сильный аллерген. И бывает так, что женщина, ничего не подозревая, раскрывает пудреницу, а ее подруга вдруг, задыхаясь, хватается за грудь: приступ астмы душит ее от одного запаха пудры.

Прилавки аптек и парфюмерных магазинов пестрят этикетками зубных порошков и паст. Но каждый тюбик содержит немного фиалкового корня и аллергенной пахучей мяты.

Парфюмерные аллергены часто «заразительны». Привычка из года в год пользоваться одной и той же пудрой, чистить зубы одной и той же пастой, душиться любимыми духами может стать опасной. Она создает постоянную аллергенную «атмосферу» в доме. Если аллергия минует самого человека с такой привычкой, то он, превратившись в носителя аллергенов, рискует заразить своих соседей и родных. Семья, сотрудники по работе окажутся в орбите медленного влияния аллергенов, а это никогда не проходит бесследно.

Распознать здесь причину аллергии – задача со многими неизвестными. Легко ли догадаться, например, что кровавые нарывы на теле ребенка появились от помады, которой мама красит губы? И главное здесь – уловить момент. Первые признаки аллергии – это ее предупреждающие сигналы. Важно вовремя заметить их.

Действие аллергии на организм можно сравнить с падающей каплей воды, которая, как говорит латинская пословица, «пробивает камень не силой, а частым падением». Медленная, незаметная, но неуклонно повторяющаяся изо дня в день обработка человека теми или иными аллергенами в финале всегда приносит очень тяжелые и порой неизлечимые недуги. Врач должен вовремя поставить правильный диагноз и принять необходимые меры, чтобы прекратить поток аллергенов. Но откуда идет этот поток – от мяса, шерсти, рыбы, цветочной пыльцы или уличной пыли, от хлеба, комаров, солнца, ветра или губной помады, – вот что трудно установить. А пока здесь не найдено решение, аллергия процветает, это орешек крепкий.

Учение об аллергии в наши дни стало самостоятельной наукой. Во всех странах теперь изучают ее специальные институты. Работа в них ведется очень важная. И многое уже сделано.

Но чем больше наука собирала фактов, чем обширнее становилось досье, заведенное на аллергию, тем загадочнее она представлялась ученым.

Оборотная сторона золотой медали

Открытие пенициллина – это «золотая эра медицины», «достижение, сравнимое лишь с завоеванием космоса». Так писали и пишут. Миллионы человеческих жизней спасены пенициллином, и в триумфальном шествии по миру чудо-лекарство не знает равных себе соперников.

Мало этого, пенициллин проникает в области, казалось бы, не имеющие ничего общего с медициной. В птицеводство, например, и пищевую промышленность. Неоценимую услугу оказывает он при консервации и в гастрономических секретах приготовления различных продуктов. А желторотые цыплята клюют пенициллин вместе с зерном. От него быстрее растут и меньше болеют…

Но вернемся к медицине. Из миллионов шприцев в тела больных ежегодно льются во всем мире ручьи, потоки и, пожалуй, даже реки пенициллина. Спектр применения антибиотика стал настолько широким, что во всех частях света уже раздаются тревожные голоса: «Старайтесь возможно реже назначать больным пенициллин!»

Что их напугало? Аллергенность пенициллина! Американские ученые подсчитали: ежегодно 200 случаев тяжелых аллергических осложнений после лечения пенициллином, почти треть из них – со смертельным исходом. Зловещий процент смертности нарастает, как снежный ком: 2 процента прибавляется каждый год!

Результатом аллергенного действия пенициллина может быть сильнейший биологический удар по организму, быстрый, как электричество, и неумолимый, как сама смерть. Трагедия разыгрывается молниеносно, ее не остановишь и не отвратишь. Но предупредить можно!

Рассказ об аллергии к пенициллину мной умышленно начат со смертельного шока. О нем должны знать все. Нет человека, который не верил бы в пенициллин. Пенициллин – чудо, это истинная правда. Больные часто упрашивают врача назначить уколы пенициллина. Чтобы сбить температуру, как они объясняют. Другие средства ничего не значат в их глазах. И бывает, что недостаточно знающий врач назначает пенициллин тогда, когда его можно было бы вполне заменить другим лекарством. А то и еще хуже: люди начинают сами себя лечить. Покупают в аптеке пенициллиновые таблетки. Так незаметно, неуклонно происходит в нашем мире повышение чувствительности населения к пенициллину.

Шок – самый страшный и самый странный эффект аллергии. Но она может проявляться и в более мягкой форме. Правда, в «мягкой» относительно: так же «мягка» и ежовая рукавица.

Коварные способности у пенициллина: он накапливается в организме и ждет своего часа. Каждый укол, каждая таблетка пополняют пенициллиновые «кладовые». Неважно, что приемы лекарства происходят редко и растянуты на месяцы или даже годы.

Аллергены, попадая в кровь, подхваченные ее горячим потоком, устремляются к своим складам. И вот скрытые в глубине органов притаились они, как диверсанты, для которых все средства хороши. Спустя некоторый срок начинается подрывная работа. Аллергены действуют медленно и методично, идет, как говорят медики, «аллергическая реакция замедленного типа».

Заболевают кровеносные сосуды, важнейшие магистрали организма. В них затруднен бег крови, потому что аллергены перекрыли тоннель. Вокруг сосудов разрастаются плотные образования – их называют манжетками, – они кольцом сжимают артерии. Те становятся все уже и уже, и совсем тонкая струя крови протекает теперь через них. А если «заболел» кровеносный сосуд, то непременно заболеет и орган, который он питает. Мало притекает крови, мало кислорода для тканей, мало питательных веществ, и поэтому замирает жизнь в пораженных тканях.

Но и этим дело не ограничивается. В самом «тоннеле», внутри кровеносного сосуда, в теплой крови продолжают воевать пенициллиновые аллергены. В крови, как известно, плавают кровяные тельца: эритроциты, лейкоциты, тромбоциты, растворены различные соли и белки: альбумины и глобулины. Пенициллиновые аллергены, попадая в кровь, проявляют к своим соседям крайнюю недружелюбность. Словно сговорившись, устремляются они к жертве – кровяным белкам. Сгрудившись вокруг, аллергены забирают их из крови и образуют в соединении с ними новое химическое вещество с длинным названием: «пенициллин-альбуминовый комплекс». Произошла перестановка мест: пленные белки теперь служат захватчику.

Диверсия продолжается: аллерген-агрессор и похищенные им белки образуют зловещее сообщество, которое медленно разрушает организм. Уничтожаются лейкоциты, и человек заболевает очень тяжелой болезнью – агранулоцитозом. Или вдруг перестает свертываться кровь. Это ужасно, потому что любая ранка, царапина будет кровоточить до тех пор, пока не сведет в могилу. А может случиться, казалось бы, и совсем невероятное: начинают погибать собственные эритроциты (эта болезнь известна под названием гемолитической анемии).

Американский ученый Симмерс рассказал такой случай. Женщину ожидала операция. Нужно было удалить часть легкого. После операции потребуется, конечно, пенициллин. Поэтому у больной проверили степень чувствительности к нему с помощью кожной пробы. Она оказалась резко положительной. «Красный сигнал» предупреждал: есть аллергия к пенициллину! Но откуда она? Больная говорит, что никогда в жизни не лечилась пенициллином.

– Да вы вспомните! – настаивал врач.

– Ничего такого я не могу вспомнить! До этого я вообще никогда не болела. Не враг же я себе, доктор!

Врач был озадачен. Конечно, она себе не враг… Но почему такая высокая чувствительность к пенициллину?

Сделали операцию. В легком был найден темный комок величиной не меньше кулака – сплошное переплетение мельчайших длинных нитей. Это были гифы – ветвящиеся тела микроскопических грибков, пенициллиновой плесени. Как же они попали в легкое?

Потом все стало ясно. Больная действительно никогда не лечилась раньше пенициллином, но работала она на сыроваренном заводе. Оказывается, некоторые сорта сыров лучше созревают, если к ним добавить пенициллин. Женщина работала как раз в этом цехе и ежедневно вдыхала пенициллин, частички которого носились в воздухе. А уж, попав в легкие, споры плесени, из которой добывают пенициллин, стали быстро размножаться и расти.

Удельный вес лекарственной аллергии угрожающе растет!

Так считают ученые. И эта проблема очень серьезна. Пенициллин изучен всего лучше, потому что это первый антибиотик, пионер среди них. За прошедшие двадцать лет открыты и изготовлены десятки других антибиотиков. Но, увы, почти каждый из них вызывает аллергию.

Скажем, стрептомицин – антибиотик не менее важный, чем пенициллин. Стрептомициновая аллергия буквально гложет кожу.

Не одни только антибиотики несут в себе аллергены. Аспирин, хинин, морфин, снотворные средства, норсульфазол, стрептоцид, фталазол, сульгин, кокаин, йод, препараты пчелиного яда, антипирин – не видно конца этому списку! Большинство лекарств продают в аптеках без рецептов. И поэтому самолечение, к которому со спокойной душой прибегают люди, оборачивается самокалечением.

О сульфамидной кори слышали? Сыпь по всему телу с крупным багровым рисунком напоминает настоящую коревую. Неожиданность ее появления пугает больных и ставит в тупик врачей. И она не всегда безобидна. Темные пятна на коже лишь первый предвестник начинающейся аллергии к сульфамидным лекарствам. Потом будет хуже.

Конечно, аллергия к лекарствам не только результат легкомыслия людей, которые сами себя лечат. К сожалению, это тяжкая дань, которую выплачивает медицина природе за свои открытия. Страшный парадокс: пенициллин нас и спасает, он же нас и губит.

Лет пятнадцать назад в медицинских руководствах было написано: «Нет никаких противопоказаний для применения пенициллина». Сейчас так уже никто не скажет. Врачи стали назначать антибиотики осторожно и осмотрительно. «Пенициллиновые реки» обмелели…

Но как же все-таки быть, если у больного повышенная чувствительность к антибиотикам, а без них нельзя обойтись? Тогда назначают пенициллин или другой антибиотик вместе с особым веществом – антигистамином.

Уже не раз мы встречались с приставкой «анти» в словах. По-русски она означает «против». Познакомились с антителами, антитоксинами, антибиотиками, и теперь дошла очередь до антигистамина. Как понятно из названия, вещество это обладает действием, направленным против гистамина – особого химического соединения. При аллергическом процессе в организме всегда происходит накопление гистамина, он играет роль своеобразной спички. Чтобы затушить эту «спичку» и не допустить «аллергического пожара», нужен огнетушитель. Эту функцию и выполняют антигистаминовые препараты. Они, как правило, смягчают, успокаивают течение аллергии, ограничивают ее.

Но вернемся к больному. Итак, уколы пенициллина ему прописали с димедролом или другим антигистаминовым препаратом. Получается, что пенициллин спасает человека от микробов, а димедрол защищает от пенициллина. Такая двойная защита вполне оправдывает себя: больной излечивается от болезни и у него не развивается аллергия к пенициллину.

Аллергия «стучится» в клинику

Любой бы человек ужаснулся, если бы увидел под микроскопом миллионы бактерий, живущих у него во рту. Разумеется, от такого сожительства ничего хорошего ждать не приходится. Ухо, горло, нос, как говорят медики, – «входные ворота инфекции».

Чтобы задержать дальнейшие продвижение микробов из «входных ворот», природой предусмотрены специальные меры. Скопления особых клеток (их называют лимфоидной тканью) врастают в толщу мышц глотки. Получается своеобразное защитное кольцо из сторожевых постов. Островки лимфоидной ткани, этакие «заградительные холмики», изрытые «окопами» – лакунами. Одним словом, микроб не пройдет!

Но пройти он стремится.

В каждом звене защитного лимфоидного кольца происходит сражение с микробами. Краснота при ангине – это багровое зарево таких битв. Самые крупные островки лимфоидной ткани, которые в виде двух парных выступов лежат сразу за языком, и есть знаменитые гланды. В них всегда гнездится великое множество микробов. Удар за ударом наносят они организму своими ядами, и вот постепенно начинает повышаться исходная к ним чувствительность: пришла очередь аллергии проявить свое коварство. Лекарства перестают помогать, ангина не проходит. Покрасневшие, переполненные гноем гланды – плохие защитники. Микробные аллергены превратили гланды в аллергический очаг. Отек настолько увеличил гланды, что они совсем сблизились и теперь почти закрывают вход в гортань.

Ни в коем случае нельзя переносить ангину «на ногах». Болезнь очень серьезная. Особенно опасна она у детей. Аллергический отек при ангине может стать настолько обширным, что как клещами начнет сжимать гортань. Ребенку нечем дышать, он задыхается. Лишь трахеотомия – горло-сечение – древняя спасительная операция могла раньше помочь. Медлить нельзя. Минуты решают все.

Но врач держит в руках не острый скальпель, а… шприц. В шприце лекарство от аллергии – антигистаминозные средства: димедрол или супрастин. И опухоль в горле исчезает.

Такое осложнение ангины встречается не всегда, но знать и помнить о нем необходимо.

А вот что происходит при ревматизме, когда аллергия вносит свой зловещий вклад в эту болезнь. Ангина или просто гнилой зуб – незначительный, полузабытый эпизод в начале заболевания. Но спустя некоторое время начинают болеть и распухать суставы, а главное, поражается сердце. При ревматизме сердце страдает рано и сильно. Старый французский врач Буйо говорил: «Ревматизм лижет суставы и кусает сердце».

Аллергические атаки при ревматизме бросают в бой армии аллергенов, разносимых кровью по всему телу. Под их ударами свои родные белки вдруг приобретают новые свойства. Они становятся вредными, чужими, врагами, или, как это называется по-научному, аутоантигенными. А раз они теперь вредят, то как противомера в человеческом организме начинают вырабатываться антитела, которые должны уничтожить их. И срабатывает зловещий механизм: антитела губят собственные белки! Правда, измененные и изуродованные под воздействием микробных аллергенов, но все-таки свои же! Организм съедает сам себя.

Теперь уже два типа аллергенов хозяйничают вместе: те, что поставили микробы, и те, которые раньше были нормальными белками. Они расплавляют ткани человека, грубо нарушают четкую работу органов, природную гармонию их строения. Аллерген для организма всегда чужак, и чужак разбойный. То, что называют обострением болезни при ревматизме – это новые набеги аллергенов на сердце, суставы, легкие и мозг. Лекарства парализуют разбой аллергенов, но отнюдь не полностью. Вот почему могут быть затяжные формы ревматизма, длительностью на всю жизнь.

Опасна аллергия и при туберкулезе. Кальметт назвал туберкулез «грустной песней, начатой в колыбели и законченной в могиле». Эту «грустную песню» в наши дни поют немного веселей, потому что есть теперь хорошие лекарства от туберкулеза. Стрептомицин, паск, фтивазид совсем излечивают чахотку. Но все-таки люди умирают и от нее. И этому немало способствует аллергия.

Бывает, что степень первичной реактивности организма, та, с которой человек родился, очень обостряется при туберкулезе. На этом благодатном фоне развивается аллергический процесс такой силы, что его можно сравнить разве что с пожаром. «Пламя» охватывает то один орган, то другой, и, как говорят врачи, туберкулез принимает «генерализованную форму». С легких болезнь перекидывается на почки, мозг, изъедает суставы. При таком туберкулезе уже не помогают никакие лекарства – столь велик аллергический «накал» организма.

Феноменально много феноменов!

Изучение аллергии, по существу, бесконечная вереница загадок. По числу феноменов, открытых ею, эта наука прямо чемпион, так их много! Почти каждый феномен именной – носит фамилию врача, который впервые описал его. При туберкулезе он называется пробой Пирке, при бруцеллезе – пробой Берне, есть феномен Дика, Санарелли, Шварцмана, Беринга… Только, пожалуй, при сапе аллергический феномен обозначается просто как «малеиновая проба».

Вот, например, что происходит при феномене Артюса. Кролик и лошадь, как известно, родственники не очень близкие. Даже если их попытаться сроднить общей кровью, все равно не выйдет. Скажем, кролику ввести кровь лошади.

Делается небольшой укол в кожу, в чисто выбритый кроличий бок. День проходит, ничего вроде бы не меняется. Кролик подвижен, здоров и с завидным аппетитом очищает свою кормушку. На следующее утро он получает еще один такой укол и опять «не замечает» его. На третий день зверек начинает беспокойно метаться по клетке, ничего не ест и жалобно стонет. Еще бы: на боку, в месте укола, зияет ужасающая глубокая язва. Это сработала аллергия. Ведь в крови лошади содержится много веществ, которые для кролика сильные аллергены. Тоже самое будет, если лошади ввести сыворотку кролика (разумеется, в несравненно большой дозе) или поставить этот опыт на двух других животных разного вида.

А при феномене Шварцмана наблюдается такая картина. Кролик получает в кожу один-единственный укол. Обычно вводится лошадиная сыворотка, но можно взять сыворотку морской свинки или небольшое количество каких-нибудь микробов – это дела не меняет. Прошел день. Кролик чувствует себя превосходно, и на его боку нет ни малейших следов от укола. Если теперь сделать второй укол (только лишь второй!), но не в кожу, а в вену кролика, чтобы аллергены сразу попали в кровь, начинаются удивительные превращения. Как на фотографической пленке происходит «проявление» первого укола на коже: отек, краснота, омертвение тканей, а затем огромная зияющая язва. Но ведь второй укол был сделан совсем не рядом, а в вену! Почему так получается? Непонятно.

Совсем уж парадоксальные вещи обнаруживаются в феномене Беринга. Если очень маленькие дозы ядов болезнетворных бактерий ежедневно давать какому-нибудь животному, например лошади или мыши (всего одну сотую либо тысячную долю смертельной дозы), то звери начинают болеть, чахнуть и в конце концов обязательно погибают. Если тот же бактерийный яд ввести не дробно, а всю дозу сразу, животные остаются в живых. Казалось бы, такое единовременное поступление ядовитых веществ должно оказать более сильное действие, как концентрированный удар, однако все происходит наоборот.

Кожная аллергическая проба, о которой было уже так много рассказано, по существу, тоже феномен. Это своеобразные «позывные» аллергии.

Кожа – экран, на который проецируются внутренние процессы, происходящие в нашем организме. «Запомните, что никаких кожных болезней нет, а есть только общее заболевание, которое отражается на коже», – слышит студент-медик, едва переступив порог дерматологической клиники. Волдыри, сыпь, язвы – всего лишь наружное проявление «аллергического вулкана», который бушует внутри человека. Это «лава», которая в зависимости от характера течения аллергии самопроизвольно изливается на кожу. Весь организм при этом находится в состоянии большого напряжения, значительной «наэлектризованности», а кожная проба как бы отблеск при пожаре. Стоит добавить к аллергенам, которые работают внутри, самую их малость на кожу, как сразу же вокруг укола появляется краснота.

Нет возможности рассказывать о других аллергических феноменах – их слишком много. Общая черта роднит все эти загадки природы: неясность, даже какая-то абсурдность происходящего, не укладывающаяся в рамки наших известных медицинских знаний. Феномены описаны много лет назад, но и до сих пор не находят объяснения. И даже счетно-вычислительные машины не могут здесь помочь биологам.