Текст книги "Фольклорная практика (СИ)"

Автор книги: Игорь Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Я усмехнулся. Эк занесло, словно подвожу философию под свои желания. Просто неохота получить битой по голове от поборников морали. А не пошли бы они все! Пусть ебутся конём об угол круглого дома! Словно что-то сотлело в душе. Странное состояние охватило меня в ночи. Как будто разом потерял гири на ногах, заставлявшие ходить, а не летать. Тиль, Тилище, Тилька, дурень стоеросовый. Как же хочется тебя обнять и затискать. Но тебе с твоими устремлениями в сторону баб-с я создам только неудобство. Так что сделаю-ка финт ушами. Как там говорят? Клин клином?

Опустошение расправило крылья внутри, направляя мысли в простое и понятное русло. Зачем я бегу от самого себя? Кому от этого легче? Тем, кто и так со мной не здоровается? Нет. Им до одного места моё существование: каждому из миллиардов. Родным? Как им может быть легче от того, что я вечно злой, раздражённый и потерянный? Друзьям? А их у меня просто нет, только Тиль. Может быть, проверить: насколько же он мне друг? Не поймёт – значит, так тому и быть. Не этого ли я хочу? Чтобы он исчез с горизонта? Нет, не этого… Я хочу, чтобы он сейчас был рядом со мной, а не с этой фифой. Надо ли ещё что-то говорить? Я остановился посреди тротуара, слепо уставившись на проезжающие машины. Хватит врать самому себе. Он мне нужен. Но я не хочу портить ему жизнь. Что делаем? Правильно.

Развернувшись, я пошёл обратно к клубу, где сейчас тусовалось множество тех самых клиньев, которыми выбивают дурь из трепещущего сердца. К чёрту всё, сегодня или никогда. Кажется, я спятил окончательно и бесповоротно.

«Спя», – постукивала одна нога. «Тил», – поддакивала вторая.

«Спя»… «Тил»…

«Тил»…

Тиль!

Колючая спираль скрутилась в груди. Ночной ветерок осторожно овевал пылающее лицо, я же шагал вперёд, чувствуя, как с каждым шагом слабеют колени. Но сейчас в хаосе мыслей царил единственно верный постулат: «Будь собой, или сдохни». Наверное, придётся выбрать второе. Но сначала – клин. И за тобой, Тиль, я не пойду. Будь счастлив, что ли. А впереди вновь засветилась вывеска ночного клуба «Параграф». Как та самая закорючка, что отделяет одну часть текста от другой. И ты отделишь моё прошлое от будущего.

========== ВОПРОС: НАХРЕНА?! ==========

Ощутимая жара окутала с первых шагов по холлу клуба. Снова на пути мелькнул давешний тип, предлагавший чего-то где-то. На волне настроения я оценивающе глянул на его тушку и чуть не вздрогнул. При одной мысли, что надо будет прикасаться к этой личности, в голове плеснула муть. Прилизанный, слащавый, словом – отвратительно до безобразия. Уши ощутимо раскалились, и я, теперь уже за совсем не символическую плату, просочился в основной зал. Видать, был перерыв между выступлениями: народ клубился возле барной стойки, толкался во всех свободных от столов местах, под бодрую музыку перебирал ногами на танцполе. Всё это освещали разноцветные фонари… Тусовка жила свой пугающей жизнью. Какой-то мужик лет сорока заинтересованно шагнул в мою сторону. И тут я увидел то, чего никак не ожидал. Возле барной стойки стоял спиной ко мне ни кто иной, как Тиль собственной персоной. И общее впечатление от его позы было такое, словно на его плечах лежал мешок цемента. Придавленность ощущалась на расстоянии.

Страх волной поднялся откуда-то из глубины. Что он тут делает? Неужели всё так просто? Я не поверил своим глазам, отступил в толчею и постарался вжаться в ближайшую стену. Что он здесь делает, всё-таки? Если то, о чём я боюсь даже подумать, то тогда становятся понятны все эти его странные взгляды и попытка быть толерантным… Но как же тогда Юля? Как же все его девчонки, с которыми Тиль постоянно тусит? Я сглотнул и чуть не подпрыгнул от громкого вопроса:

– Тоскуешь в одиночестве?

Мой взгляд упёрся в зелёные глаза подкачанного блондина, наряженного в жёлтую полурасстёгнутую рубашку навыпуск и антрацитовые джинсы, даже на вид очень тесные. Лет ему было около тридцати, а во взгляде блестели искорки неподдельного интереса. Моё молчание его явно заинтересовало. Парень подошёл почти вплотную и спросил:

– Ты сегодня занят?

– Н-нет, – выдавил я, пытаясь восстановить обмершее дыхание. Это словно в омут с головой сигануть оказалось.

– Тогда, может, выпьем чего-нибудь за знакомство?

Его голос, наконец, проник в моё сознание обволакивающим бархатом. Невозможное – возможно… Сердце испуганно дёрнулось в груди. Я же сипло ответил:

– Давай… выпьем.

– Костя, – представился новый знакомый.

– Василий, – сказал я, вежливость – наше всё. И тут же словно отпустило. Я успокоился, и мы уже вдвоём пробрались поближе к танцполу и сцене. Константин чуть ли силком усадил меня за стол, а сам исчез посреди шума и музыкальных «там-тамов». Смятение в полную силу обрушилось на меня практически сразу, захотелось исчезнуть, раствориться, пропасть из ставшего душным помещения, спрятаться от шума, от людей, от Кости… Который однозначно на что-то такое рассчитывает.

Многоцветье фонарей померкло. Лучи прожекторов сошлись на сцене, где по-балетному компактно замер парнишка с голым торсом и в обтягивающем трико. Я с удивлением и интересом узнал нашего спутника в сегодняшней поездке. Сложен Крис оказался удивительно гармонично и спортивно, в чём-то утончённо и даже гуттаперчиво (гибко, красиво, волнительно и одухотворённо). В темноте рядом со мной скрежетнул стул, и Костин голос довольно сказал:

– Смотри, смотри! Этот парень просто бог сцены!

На стол с лёгким стуком опустились два бокала, один из которых тут же пододвинули ко мне. Я же смотрел на сцену, забыв обо всём. Танцор пошевелился, медленно поднимая сложенные руки. Его поза умирающего лебедя превратилась в нечто совершенно другое. А темнота наполнилась взлётными аккордами композиции «Hysteria» группы «Muse». И Крис начал танец. Под гитарные рифы и наэлектризованный вокал он извивался, рисуя полотно недоступных образов. Словно сражался с несколькими невидимками, которые то одолевали, то отступали в глубокий сумрак сцены. В какой-то момент я понял, что это вовсе не схватка, нет. Это был чистый незамутнённый секс, словно за парнем просто испарилась кровать, поставленная вертикально. Но акт вовсе не прервался, он перетёк в невесомость. И зрители смотрели на удивительный рисунок звенящего гибкого тела в полном молчании, боясь потревожить вдохновение неловкими звуками, несмотря на то, что играла музыка. Крису совершенно не понадобилось снимать с себя скудную одежду, чтобы после окончания номера зал взорвался в экстазе и свисте.

Когда лучи прожекторов сошлись на блестящей от пота фигуре в обтягивающем трико, Крис галантно поклонился в духе викторианской эпохи и вскинул руки, призывая зал к тишине. Дождавшись, когда последние вопли увязнут в сумраке, парнишка улыбнулся и громко сказал:

– Сегодня у меня тут гости!

У меня внутри что-то ёкнуло и притихло. Парень же продолжил:

– Их зовут Тиль и Василий! Ребята, если вы ещё не сбежали из клуба, выходите сюда!

Где-то рядом кто-то засмеялся. Зал наполнился смешками и скабрезными репликами, от которых у меня окончательно распалились уши. Вот уж теперь я точно не высунусь! Осторожно сдвинув стул, я встал. Костя тут же поднялся следом и шёпотом спросил:

– Это про тебя, что ли?

– Ну же, парни! Тиль, я тебя видел! – с доброй усмешкой почти крикнул наш знакомый.

– Да вот он! – раздалось из полумрака, и к сцене выскочил мой челкастый приятель. Ему явно помогли обрести ускорение, сопровождая пробежку весёлым смехом. Тиль замер у края танцпола, набычившись озираясь и переминаясь с ноги на ногу. Крис тут же спрыгнул со сцены, подбежал к Тилю, ухватил за руку и потащил к возвышению, залитому белым светом. На несколько мгновений у меня перехватило дыхание. Рубашка Тиля превратилась в ореол, охвативший атлетический торс. Сам он словно вспыхнул бликами искрящейся темноты крашеных волос. Взгляд Тиля испуганно метнулся по залу и замер, уткнувшись в Криса. Костя рядом со мной как-то тяжко вздохнул и проворчал:

– Эх, какой мальчик… Жаль, занят. Твой приятель, что ли? Оба красавчики. Везёт же некоторым.

– Пошли отсюда, – пропыхтел я, развернулся и шагнул в темноту зала. Но сильные руки безо всякой лишней драмы обхватили меня, оторвали от пола. Несколько шагов, и вот уже я оказался на краю танцевальной ямы. В глазах помутилось от одной только мысли, что сейчас на меня пялятся десятки человек. Голос Константина порвал морок:

– Я комплексы не лечу. И нервных барышень не успокаиваю. Удачи, Васёк.

Кто-то схватил меня за ладонь. Испуганно дёрнувшись, я уставился на Кристиана, успевшего добраться до края танцпола. Блестя искрящимися глазами и влажной кожей, танцор бесцеремонно сдёрнул меня вниз, проволок до сцены и чуть ли не силком водворил на пятак света рядом с Тилем. Тот уставился на меня большими глазами, а потом еле слышно пробормотал:

– Ты же… Ты как здесь?

– Как и ты, – буркнул я в ответ.

Крис жизнерадостно вклинился между нами, раскованно обнял за плечи и громко сказал, обращаясь в зал:

– Знакомьтесь, это мои друзья!

– Ты чего творишь?! – прошипел я.

– А ещё… – Крис театрально замолк, но надолго его не хватило, – они идиоты, кретины и болваны!

В зале кто-то залихватски свистнул, а затем проорал:

– Прям три богатыря! Всех вас хочу!

– Не, я больше хочу! – ответил кто-то из сумрака. За столиками зашумели, но Крис снова призвал гостей клуба к тишине. Как ни странно, его послушались. Тиль же с некоторой злостью тихо пропыхтел танцору:

– Это я идиот? Да я тебе сейчас…

– Тихо! – гаркнул танцор. – Ещё минутку, и будет вам следующий номер!

– Даю сто баксов за всех троих на эту ночь! – жизнерадостный бас взорвал зал новой порцией хохота:

– А хотелка не лопнет?! Ух ты, многочлен! А это не он их будет, а они его, разом и раком!

Ржач поднялся несусветный. Но Крис смог перекричать шум:

– А знаете, почему я их так назвал?

– Нет! Режь правду-матку! Лапуля, я весь твой! – понеслись реплики в ответ.

– Эти идиоты любят друг друга, но сами себе не хотят признаваться! – с этими словами Кристиан отскочил от нас как можно дальше. Мы с Тилем, не успев сообразить, но пытаясь поймать зловредное существо, оказались нос к носу. Серо-зелёное пламя его взгляда поймало меня в ловушку, от которой в ногах разлилась дрожащая слабость. Поняв что-то по моим глазам, Тиль подхватил меня под руку и спросил:

– Ты в порядке, Василёк? Что с тобой?

– Ты здесь… – только и смог я сказать в ответ. Под неразличимые крики и волны смеха мы удрали со сцены за кулису, где давешняя женщина в концертном платье отчитывала Криса. Увидев нас, она холодно улыбнулась и наградила танцора лёгким подзатыльником со словами:

– Вали, бестолочь! У тебя второй выход через полчаса, отдохнуть постарайся.

Кристиан испарился с горизонта. Два каких-то парня, похоже, которые выступали в начале программы, синхронно заржали и тоже слились в подсобных коридорах. А женщина строго посмотрела на нас с Тилем и сказала:

– А вы, молодые люди, бегом отсюда! И чтобы я вас тут больше не видела!

Я облегчённо выдохнул и понял, что не могу сделать и шага – ноги совсем отказались повиноваться. От происходящего захватило дух. Тиль, на плече которого я окончательно повис, стащил меня по лестнице куда-то вниз. А следом долетели ещё слова хозяйки заведения:

– И чтобы разобрались в своих отношениях! А не то найду и устрою показательную порку на сцене! Заодно и рейтинг клуба поднимем!

Каким-то чудом мы ввалились в тесную комнатушку, заставленную швабрами и всяким инвентарём. Кто-то заботливо захлопнул за нами дверь. В полной темноте я судорожно ухватился за плечи Тиля и сглотнул. Тёплые ладони нашли моё лицо, обхватили и потянули… Я сдался. Просто не смог больше думать о чём-то, не имеющем отношения к Тилю, к моей страсти, взломавшей последние оковы. Он здесь, рядом, со мной. Его сухие губы впились в мои с такой силой, что стало больно. Но это оказалось ещё и бесстыдно сладко, словно в темноте подсобки я целовался не с Тилем, а с сумасшедшей мечтой. Похоже, именно этого ждала моя душа. Черти собачьи, блохи кошачьи… Два года! Два года я маялся, глядя на него, не понимая, отчего так дёргаюсь, завидев его с очередной девчонкой, не понимая, почему так тянет прикоснуться лишний раз. Это надо же быть таким тупым… Дважды тупым трусом. Нахрена я ждал так долго? Два года боялся спросить!

Пока мысли лихорадочно срывались с губ стыдливым шёпотом, я нервно шарил ладонями по телу Тиля. Изучал, не верил, страшился и безумно ревновал к этой темноте мешающей увидеть всё то, что так пылало и дрожало под моими пальцами. А Тиль изучал меня, тоже что-то бормоча, страстно глотая воздух, судорожно стягивая с моих плеч рубашку. Нетерпение охватило меня настолько сильно, что я властно оторвал его ладони от себя, опустился на колени, трясущимися пальцами нащупал пояс его брюк и почти разорвал ширинку. А когда и последняя преграда исчезла между моими губами и его жаждой, Тиль громко всхлипнул, схватил меня за волосы и нетерпеливо принялся двигаться, заставляя подхватывать рваный судорожный ритм…

Когда его напряжение схлынуло, оставив у меня во рту странный вкус, мы немного пришли в себя и затихли, словно испуганные мыши, застигнутые котом за воровством сырной дольки. Мой член колом рвался на свободу. Сокращение мышц вызвало стон, сорвавшийся с моих губ. Тиль требовательно подхватил меня за подмышки и поднял с колен. В темноте его пальцы пробежались по горячей коже, оставляя ледяные следы. Мои джинсы дёрнулись и поползли вниз вместе с трусами. Ощущение свободы заставило зашипеть сквозь стиснутые зубы. А потом его ладонь легко скользнула по стволу, оттягивая крайнюю плоть и размазывая по головке натёкшую от желания естественную смазку. Горячий плен, охвативший мой детородный орган, подкосил и без того слабые ноги. Я почти рухнул спиной на стену, а Тиль жёстко подхватил меня под зад, продолжая вытягивать наружу скрутившее моё тело напряжение. В глазах заплясал рой белых точек, по всему телу побежали волны парализующей тянущей энергии…

========== ОТВЕТ: ПОТОМУ ЧТО ГЛАДИОЛУС! ==========

Когда сознание слегка прояснилось, я медленно выдохнул и опустился на корточки, чувствуя мелкую дрожь в каждой клеточке тела. Тиль тут же уселся ко мне на колени голой задницей, обхватил руками за плечи и горячо прошептал:

– Что ж мы такие придурки? Не могли раньше поговорить.

– Потому что каждый при дураке, вот, – выдохнул я.

– Стопудово, – Тиль хохотнул. И тут в дверь подсобки бодро постучали. Довольный голос Криса развеял последние крохи неги:

– Эй, вы! Любовнички! Из-за вас все тут кончить успели по нескольку раз!

– О, да-а-а-а, – протянул ещё кто-то. – Я тут под дверью чуть не искончался!

– Олег, не дури ! – хохотнул Крис. За дверью раздалась возня, потом хихиканье. И грозный женский голос обломил все начинания:

– Работать, мальчики! А то уволю!

Парни за дверью торопливо смылись. А через несколько секунд ушла и хозяйка. Мы с Тилем стремительно оделись и вышли наружу. В коридоре никого не было. Чем мы благополучно и воспользовались. Улица встретила нас ночной прохладой и осознанием того, что произошло. Можно было бы вновь впасть в рефлексию, мучения совести и прочие прелести ещё вчерашней жизни. Но на душе царила такая эйфория, что я просто схватил Тиля за холодную ладонь и сказал:

– Потому что гладиолус!

Мимо пронеслась машина, выхватив из сумрака, с переменным успехом боровшегося со светом фонарей, какие-то кусты. Тиль хрипло спросил:

– Что ты сказал?

– Ты спросил, нахрена мы так боялись! – сказал я, а потом беззастенчиво притянул его к себе и жадно поцеловал. Когда же мы оторвались друг от друга, я продолжил:

– Вот я и ответил. Потому что гладиолус, Тилька! К чёрту гадать, отчего и почему. Теперь я знаю главное!

Тиль на мгновение замер, глядя мне в глаза, и сказал:

– Знаешь, а я люблю гладиолусы. Они такие…

– Как я? – с этим вопросом я почувствовал необъяснимую свободу.

– Ты лучше, Василёк, – прошептал Тиль. И мы пошли по тротуару прочь от «Параграфа», рисуя шагами строки новой главы нашей жизни. А что? Удачная получилась фольклорная практика.

Минут через пять Тиль остановился и спросил:

– Одного не могу понять…

– Чего? – нехотя остановился и я.

– Кристиан. Кто он и зачем всё это сделал?

Мы уставились друг на друга в полном “афиге”. И я пробормотал:

– Замечательный вопрос… Хорошо, что вы его задали.

Но сейчас нам не было дела ни до Криса, ни до всей этой странной чепухи. Потом, через день, месяц, год мы найдём его, конечно. И спросим. Обязательно спросим. Но это будет уже совсем другая история.

КОНЕЦ.