Текст книги "Фольклорная практика (СИ)"

Автор книги: Игорь Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== РЕШЕНИЕ ПЕРВОЕ: ГДЕ. ==========

В процессе написания оридж подвергся корректировке с самого начала! То есть я его переписал практически с нуля. И теперь начинаю выкладку заново. Вы уж не серчайте.

***

Сессия не задалась с самого начала. Философия оказалась тем камнем преткновения, о который споткнулось моё спокойствие. Но «трояк» в зачётку я всё-таки выдрал… И началось. Что ни зачёт – придирка, что ни экзамен – завал. К концу сессионной недели внутри выросло и окрепло убеждение, что против меня преподаватели составили настоящий заговор. Но я не сдался! В общем, когда в последний день удалось почти без нареканий сдать латынь, я вышел на крыльцо гуманитарного института нашего университета с гордо поднятой головой… Ну, или с дыбом поднятыми волосами, что будет вернее. Тилище, дождавшийся меня на свежем воздухе, сочувственно спросил, бережно пригладив свою колорированную в чёрное чёлку:

– Насчёт практики думал?

Во мне проснулся зверь с жаждой загрызть этого «птыца обломинго». Я простонал, привалившись к колонне на входе в здание:

– Да, чтоб тебя!

– А я что? – деланно испугался Тиль, – я ничего, другие вон чего – и то ничего, а я как что, так сразу – вон что…

– Ну её, эту практику, – проворчал я. – Какие планы на вечер?

– В клубешник! – бодро крикнул мой субтильный однокурсник и старый друг. – Тусить не перетусить!

Тиль вообще олицетворял собой знаменитый типаж «жизнерадостного рахита». При его тонкости, даже изящности, и почти девчачьей смазливости, помноженной на яркие модные одёжки и эмо-чёлку, что вкупе с именем делало его неотразимым для многих девушек, это чудо обладало непомерным зарядом активности и жажды деятельности. Рядом с ним я чувствовал себя айсбергом, тормознутым и медлительным. Кто-то с нашего курса запустил даже обидный слоган: «Наши слон и моська»… Вот ни разу же! Тиль не моська, да и я не толстокожее лопоухое тумбо-юмбо. Найдём творца, порвём и затопчем.

Сегодня Тиль сразил весь институт ярко-зелёной рубашкой модного стиля а-ля «павлин на выгуле», насыщенного цвета красными джинсами почти в обтяжку и ядовито-жёлтыми мокасинами. Тёмно-серые оттенки моей одежды совершенно не сочетались с этим попугаем, но когда нас подобное волновало. Я наконец-то поверил, что мучения закончились, и ближайшие два месяца нам предстоит блаженное ничегонеделание. Кстати, насчёт практики… Мысль, посетившая меня под лучами вечернего солнца, явно отразилась в моих глазах, на что Тиль настороженно спросил:

– Чего задумал?

– А кто сказал, что за фольклором надо ехать в деревню? – многозначительно выдал я.

– Скажешь тоже, – Тиль пожал плечами. – Я вообще никуда не поеду. Надёргаю из старых книг пословиц и песенок, сваяю работу и сдам. Все так делают.

– А мы не все, – сказал я, задумчиво глядя на друга, – мы уникальны. Как тебе идея? Напишем про современный арго молодёжи, собирающейся в ночных клубах… Это тоже фольклор.

– Ты спятил, – заулыбался Тиль, – но мне нра-а-а-а-авится.

Взгляд его искрящихся серо-зелёных глаз затуманился. Он явно уже придумывал: что, кто, где и почём. Да, мало кто знает, что в нашем дуэте основной генератор идей всё-таки я, а Тиль – успешный исполнитель. Но на фоне его шедеврального исполнения как-то теряется моё подзуживание. И слава богу, как говорят старушки.

Мы с Тилем учились на филфаке Института Русского Языка и Литературы нашего городского Госуниверситета. И сейчас, к завершению второго курса, препода настоятельно намекнули на необходимость предоставить осенью практическую работу по родному деревенскому фольклору. Но месяц назад на одной из лекций по истории литературы мы всей группой обсуждали с деканом факультета, дававшей нам этот предмет, разновидности фольклорных направлений. Вот тут-то и выяснилось, что под звучным словом «фольклор» можно понимать что угодно, только бы существовало сообщество, замкнутое местностью или временными рамками, народной самобытностью или профессиональной сферой. Так что мысль о практике «а-ля клубель» оказалась очень даже ничего.

Пока я так раздумывал под ехидным взглядом Тиля, из дверей института высыпали последние студенты, сдавшие какие-то предметы. Подчиняясь стадному инстинкту, мы потащились в толпе к ближайшей остановке, обсуждая, какие именно городские клубы стоит посетить с целью «попрактиковаться». В искусстве соединения приятного с полезным нам не было равных на курсе. Так мы и ввалились в автобус, перебирая громкие названия.

– А чем тебя «Алабама» не устраивает?

– Жрать пиво и крутить хвосты нарисованным быкам? – скривился Тиль. – Не шарман, однако.

– Тогда что скажешь про «Тринити»? – с сомнением спросил я.

– Ну-у-у, – Тиль на миг задумался, – относительно терпимо. Там бывает колоритная публика…

Он, будучи завсегдатаем чуть ли не каждой забегаловки и посиделовки в родном городе, вполне мог себе позволить крутить носом. Так что его «относительно» многого стоило. Пока мы с Тилем молчали, взвешивая шансы найти хороший материал, парнишка наших лет, с интересом слушавший дебаты про клубы, подкрался поближе по салону и спросил:

– А вы ищете, где отдохнуть?

Я смерил его взглядом усталого созерцателя, собираясь вежливо послать в далёкое эротическое путешествие, но Тиль успел раньше:

– Да вот, думаем, где публика поприличнее и поярче. Чтобы без комплексов.

– Так в «Параграф» сходите, – парень улыбнулся, сверкнув ухоженными зубами. Он вообще был весь какой-то очень уж холёный. Память услужливо вывела на оперативный простор инфу про названный клуб. Оба-на! Я нахмурился и проворчал:

– Ты куда это нас заманиваешь?

– Да ладно вам! – усмехнулся внезапный собеседник. – Зато там точно ни у кого комплексов нет. Нормальных, по крайней мере.

– А что, – выдал Тиль, – нормально. Туда-то нам и надо.

– Ты ваще с головой дружишь? – остолбенел я. – Это же клуб, где собираются эти… Ну, которые голубые.

– А ты представь, какой материал там можно собрать, – расплылся во все тридцать два Тиль. – Социум в социуме! Какая тема!

– Зато посмотрите на выступление! – подхватил чернявый идеолог похода в гей-клуб. Я присмотрелся к нему уже внимательнее. Стройный, спортивный, весь такой «куда бы деться». И спросил:

– Твоё, что ли?

– Ага, – нагло согласился парнишка.

– А ты силён, – уважительно покачал головой я. – На такие темы разговариваешь с незнакомыми людьми.

– Я разбираюсь в людях, – парень почему-то немного нервно оправил на себе серую футболку-поло, рельефно сидевшую на его торсе, и переступил с ноги на ногу, подвиснув на поручне для стоящих пассажиров. Автобус качнулся на очередном повороте. На ногах у парня необъятно парили нежно-бежевые бриджи, а на босых ступнях красовались синие сланцы с липучками. Тёмные волосы внезапного попутчика были старательно приглажены и несли на себе следы геля, но именно следы – по-любому весь день парень провёл в суете и движении. Мы с Тилем переглянулись, и мой челкастый друг снизошёл до согласия:

– Уговорил, красноречивый. На тебя точно придём. Когда выступаешь?

– Сегодня, – смущение всё-таки настигло нового знакомого, – а потом послезавтра. Через день пока.

– И как? – поинтересовался я. – Самому-то хоть нравится?

– Нормально.

– Как зовут-то? Я Тиль, – мой друг проявил отчаянную любезность, отчего я даже подвис. Он вообще-то никогда до этого первым не представлялся. Звучным всё-таки именем его наградили родители, оба поклонники «Тиля Уленшпигеля».

– Здоровское имя, – оценил новый знакомый. – А меня зовут Кристиан, можно Крис.

– Куда я попал?! – горестно выдохнул я. – Где уж мне в ваших высоких сферах с простым именем Васька…

– Да уж, – с кислой миной задрал нос Тилище, – моветон общаться с таким простым обывателем.

– А шнобель дышать не мешает? – тут же поинтересовался я.

– Нос – это очень странный предмет, – ответил Тиль, – вроде он есть, вдарил в тык – носа нет.

– Ну, так что? – спросил я. – Идём смотреть сегодня это юное дарование?

– Обязательно, только с Юлькой согласую, – на лице Тиля отразилась работа мысли. Я же объяснил Крису:

– Это его новая пассия. Три дня как познакомились, а уже «согласу-у-ую».

Танцор слегка нахмурился и исподлобья глянул на Тиля, но потом улыбнулся. В это время автобус подкатил к очередной остановке, и Крис поспешно рванул к выходу со словами:

– Вы подходите! Скажете, что ко мне, вас пропустят! Я предупрежу!

Через две остановки собрались на выход и мы с Тилем. Уже на ступеньках позади нас кто-то презрительно ляпнул:

– Пидары… Расплодились.

– Зависть – плохое чувство! – гордо ответил Тиль в салон, и двери автобуса захлопнулись перед нами. Мы с другом попрощались и разошлись в разные стороны, договорившись встретиться здесь же, на остановке, в восемь вечера.

Комментарий к РЕШЕНИЕ ПЕРВОЕ: ГДЕ.

Выкладываю заново. Миник закончен. Так что с выкладкой проблем не будет.

========== РЕШЕНИЕ ВТОРОЕ: КОГДА. ==========

Квартира встретила пустотой и прохладой. Ещё когда выбирал, чего бы снять, обратил внимание на этот цоколь. Летом – свежо, зимой – тепло. Разве что сыровато, но это дело поправимое. Как только поступил очередной платёж за копирайтинговую статью для одного из моих корпоративных клиентов, просто купил осушитель, и теперь горя не ведаю. Разувшись в прихожей, я прошёл на кухню и первым делом включил чайник. Всё-таки хорошо жить одному! Никто не встречает претензиями «где был?», «чего так долго?» и дальше по списку. Никто не разоряется на предмет «не так летишь, не так свистишь» по поводу носков не в том месте и кактуса в микроволновке. Я его, кстати, всегда убираю в СВЧ-печку, когда ухожу. Сколько меня спрашивали «почему?», ответа пока не придумал. Просто захотелось так делать, и всё.

Этим вечером почему-то пустота в доме не радовала. Видимо, сказалось утомление от сессии. Хорошо, что она закончилась, осталось только ещё сдать зачётку куратору нашей группы, и можно гулять до осени. А значит: снова начнёт рвать крышу. Ещё в старшей школе я понял, что совсем не такой как большинство вокруг. Меня не тянуло оправдывать чьи-то надежды, осуществлять план-минимум по самореализации, особенно же строить отношения с девушками. Последнее потому, что меня стали привлекать парни. Последние два года школы даже пришлось правдами и неправдами оформлять себе освобождение от физры: палиться со стоячим в раздевалке совсем не хотелось. А ведь стоял, да ещё как! Но всё это под налётом такой паники, что порой даже муть в голове растекалась до белых точек и отказавших коленей. Когда уехал, наконец, из родного городка в столицу края, думал: вот теперь всё будет как надо. Ошибочка вышла. Хорошо только, что нагрузка оказалась на факультете такой плотной, что я смог первый год отодвинуть в сторону свои «хотелки», рвущие крышу на клочья шифера. Первые каникулы прожил как во сне: загружал себя чем угодно, лишь бы не думать и не желать того, что в нашем обществе считается «мерзостью». До ужаса не хотелось вляпаться в гонения на курсе. Я был уверен, что если кто-нибудь узнает о моих истинных предпочтениях, жизнь закончится на самой плачевной ноте. Конечно, я знал, что рядом есть такие же. Но так же открыто жить не мог. Всё-таки давление социума и воспитания – не последнее дело в жизни каждого человека. Гомосексуальность – это плохо, постыдно, мерзко… Так считалось в моей семье. Так думали мои знакомые и приятели. Так думал и я до середины второго курса. А потом крыша попрощалась со мной весёлым взмахом платочка. Одно присутствие Тиля рядом сносило мозг, вливало слабость в конечности, мутило нутро и плавило тело. И все поблядушки друга заставляли сцепить зубы и улыбаться: кто я ему? И кто он мне? Тяжёлый вопрос, однако. Набраться бы наглости и подойти, просто обнять, зарыться лицом в эти волосы, пахнущие липой… Почувствовать тёплую кожу, вдохнуть запах его тела… Чёрт! Я тряхнул головой, сглотнул и начал размеренно дышать, низводя внутренний трепет в штиль. Какого чёрта вообще ляпнул про эту грёбаную практику? Состряпали бы из чужих работ, как все. Нет же, креативом наследил! А Тиль ещё и со своей новой подругой сейчас дома. И чем они там занимаются… Я резко выдохнул – стоп! Прекращаем заниматься мазохизмом. Толку-то стенать и рисовать в голове образы? Всё равно же не рискну, не подойду, не получу по морде. Но скоро сойду с ума. Похоже, пора нам перестать быть друзьями. Иначе я таки однажды не выдержу. Значит, решено, Тилище. Пора нашим дорожкам разойтись. Так почему бы не сегодня? Хоть будут силы к сентябрю подготовиться… Мысли вернулись к сданной сессии. Помаявшись в тоскливой «однушке», я понял, что не выдержу. Душа просила шампанского и апельсинов, тело требовало водки и огурца. Так что отметить окончание мучений было жизненно необходимо. Тиль откликнулся на звонок после третьего гудка:

– Чего такое?

– Маета напала, – честно ответил я в телефон. – Не усижу ведь дома. Ты разобрался с Юлькой своей?

– Тут затык, однако, – поскучнел друг.

– В смысле? – я насторожился. – Встала в дверях и не пускает?

– Со мной хочет, – в голосе Тиля скользнули нотки умиления. – Кажется, у меня новый «хвост».

– Пъяздъявъяю, – выдал я экспромт совы из известного мультфильма, а внутри всё сжалось. Он издевается, что ли? Точно сорвусь… И мы поругаемся. То, что доктор прописал?

– И не надо сыпать соль на раны, – грустно вздохнул Тиль.

– В общем, смотри сам. Я выдвигаюсь на остановку минут через десять.

– Мы будем, – Тиль и краткость? Похоже, друг всерьёз выбит из колеи, словно это первый хвост в его жизни. Или он действительно что-то такое чувствует к этой Юльке? Я задумчиво поджал губы. Ладно, ночер вечера отвязней, разберутся. И я это уже не увижу.

Сборы не заняли много времени. Дела то: натянуть модельно состаренные узкие джинсы цвета маренго, влезть в единственную более-менее стильную рубашку, разрисованную под змеиную кожу, на вбить босые ступни в коричневые мокасины. Даже не подумав хоть как-то причесаться, я выбрался из дома, запер дверь и, прыгая через несколько ступенек, поднялся по лестничному пролёту из цоколя на улицу. Вечернее тепло окутало пушистым покрывалом: всё-таки лето и до зимы ещё далеко. Путь до автобусной остановки отнял лишь несколько долгих мгновений. А вот ожидание друга с его «хвостом» вымотало все нервы. Тиля с Юлькой не было минут двадцать. Уже когда я забулькал от возмущения и совсем собрался вернуться домой в гордом одиночестве, они соизволили подойти к пластиковому павильону остановки. Облик ребят меня несколько озадачил. Тиль нарядился непривычно скромно: чёрные брюки, белая водолазка и заставившие расплыться в улыбке канареечно-голубые кроссовки. Юлька, классическая блондинка, нарядилась поярче: бежевые джинсы с дырками везде, где можно и нельзя, полупрозрачная розовая блузка, под которой угадывалось отсутствие присутствия бюстгальтера, и шифоновый шарфик неопределённого цвета. Тиль смерил меня строгим взглядом и выдал на подходе:

– Я думал, ты опять бесформенным чудовищем поедешь отдыхать, а оно вон оно как!

– Хорошо выглядишь, Вася, – милостиво улыбнулась Юлия. – Ещё бы патлы пригладил, совсем человеком стал.

– А мы не люди, – осклабился я в ответ, чувствуя раздражение. Почему-то мне всегда становилось не по себе при виде их вдвоём. До того не по себе, что хотелось схватить Тиля за руку и утащить за собой в спасительное далёко. Что интересно, когда встречал Юльку одну, ничего такого не было ни разу. Наверное, срабатывал инстинкт спасения утопающих. Всё-таки Тиль мне дорог, и отдавать его какой-то проныре в юбке не хотелось. Впрочем, их дело. Я вздохнул и сказал, пытаясь поймать уползающее последние капли хорошего настроения:

– Чего-то вы долго… В обнимашки, что ли, играли?

– Скажешь тоже, – Тиль отчего-то смутился, но тут же исправился. – Ты не поверишь, но выбор шарфика, оказывается, самое сложное в сборах на вечеринку.

– Конечно, я хочу хорошо выглядеть, – Юлька скривила губы в некоем подобии усмешки.

– Мы, вообще-то, не просто так потусить едем, – напомнил я.

– Вы, мальчики, можете делать, что угодно, а я просто хочу побыть на людях. Тем более вас опасно отпускать одних в такое заведение, – Юлька ещё раз оценивающе посмотрела на меня, потом на Тиля. – Особенно в таком виде. Вы точно из-за практики туда идёте?

К остановке с шумом подкатил автобус со светящимся номером маршрута, нужного нам. В салон оказалось почти пусто. Что-то заставило меня пристально осмотреться и испытать что-то вроде огорчённого облегчения. Давешнего парнишки тут не было. И хорошо. Вспомнился его взгляд на Тиля. Мой яркий друг постоянно оказывался в центре внимания, и это не всегда шло ему на пользу. Иногда Тиля заносило в компании совсем уж экзотических экземпляров рода человеческого. Пару раз даже приходилось спасать от назойливых представительниц слабой половины человечества. Мои мысли скакнули с Тиля на общие темы. Вот кто сказал, что женщины – слабые создания? Не замечал такого! Они классно умеют цепляться за самцов, которые, по их мнению, чему-то там соответствуют или, опять же по их иллюзиям, поддадутся дрессировке и станут идеальными карманными приложениями к картинке о семейной жизни. Отсюда и разводов тьма-тьмущая в наше время. Вот как совсем недавно развелись наши с Тилем приятели, Натали с Павлом. Начало эпопеи я видел своими глазами. Тогда ещё незнакомый нам Пашка мимоходом подал Натке руку при выходе из автобуса. И уже вечером Натали рассказывала нам с Тилем, какой он замечательный и как оказывает знаки внимания!!! Я ещё тогда в осадок выпал и принял вселенское решение: ни при каких обстоятельствах не проявлять галантность. Иначе это влёт примут за предложение руки и сердца. Через год парочка расписалась, а ещё через полгода – развелась. Не нашлось у них точек соприкосновения, ни одной. С моей точки зрения, Пашка просто растерялся, попав в ловушку хорошего воспитания. Слава богу, у него хватило сил расставить точки над «ё», а то так и прожил бы жизнь с нахрапистой дамой, нарисовавшей себе картину идеальной семьи с услужливым мужем. А потом бы просто спился от тоски или озверел.

Пока я предавался полётам в небытии, автобус доехал до нужной остановки. На улице мы осмотрелись. Яркая вывеска клуба «Параграф» прямо бросалась в глаза неоновым светом. Возле входа в клуб особой толкотни не наблюдалось – похоже, лишний раз светиться местный контингент не рисковал. Толерантность в России – понятие растяжимое и неопределённое, больше зависит от настроения и налёта быдлости на людях, снующих вокруг. В один момент мимо пройдут, в другой – в больничку загонят усердными пинками под рёбра. Я поёжился: чего-то и мне не особенно хотелось лишний раз тут светиться. А, где наша не пропадала? Значит, судьба такая – пропасть и здесь тоже.

Мы подошли к входу, где мощный парень-охранник преградил нам путь и спросил:

– Вы приглашены? У нас сегодня закрытое мероприятие.

– Нас пригласил Кристиан, – ответил я, пока Юля что-то шёпотом выговаривала Тилю. От этой картины на душе стало как-то слегка гадко. Тоже мне, второй день встречаются, а она уже всем вокруг показывает, что парень у неё на поводке. Охранник встретился со мной взглядом и внезапно подмигнул, шевельнув бровями и демонстративно покосившись на парочку. Моё недовольство его мимикой он технично проигнорировал, и мы таки вошли в недра «гнезда порока». Прямо на входе нам попался какой-то тип «приятной» наружности, весь напомаженный, затянутый в джинсу так, что швы трещали. Лет этому парню было около тридцати, но уже отчётливо проглядывало солидное брюшко, да и лицо под светом ярких ламп на входе не блистало свежестью. Он явно не один год отдал знакомству с алкоголем и прочими радостями жизни. Скользнув жирным взглядом по Тилю и Юльке, он уставился на меня. И словно расцвёл, если это можно так назвать. То есть, его попытка втянуть лишние килограммы и расправить плечи была на лицо. Парень сказал:

– Добрый вечер, молодые люди. Вы уверены, что правильно зашли? Здесь сегодня тематический вечер для специальной публики.

– Нас пригласили, – в голосе Тиля явственно проступило недовольство. Интересно, а его-то чем проняло? Я перехватил инициативу:

– Вы не покажете нам, где тут что?

– С удовольствием, – и чего мне его широкая улыбка показалась гадкой? Чёрт его знает, но почти передёрнуло. Нет, всё-таки гей-клуб не для меня. Парень проводил нас в большой зал, где перед сценой возвышались столики, накрытые стильными сиреневыми скатертями. За некоторыми столиками сидели посетители. Передав нас подошедшему администратору, парень напоследок придержал меня за плечо и прошептал в ухо:

– Если хочешь, можем встретиться в малом зале. Там сегодня будут крутить новый ролик «Бель Ами»… Говорят, жаркое видео. А ты ничего так, симпотный.

Меня обдало жаром, когда смысл его слов добрался до мозга. Это что, мне сейчас предложили интим? Уши обдала горячая волна, заставив сцепить зубы. Его счастье, что уже свалил с горизонта, а то… Выдох вырвался сам собой. Чего ещё ждать в таком месте? Я перехватил внимательный взгляд Тиля и сказал:

– Не все мои идеи хороши, знаешь ли.

– А здесь ничего так, миленько, – протянула Юля. Нас угнездили за одним из столиков. То ли по недосмотру, то ли специально, то ли по неведомой схеме, но мы оказались чуть ли не на перекрестье взглядов всех, кого жизнь привела сегодня в клуб. Я позволил себе усмехнуться: похоже, новичков тут по-прежнему определяют в эпицентр событий. До начала программы оставалось ещё с полчаса. И мы пока принялись с жаром обсуждать коктейль-карту, принесённую стройным официантиком лет девятнадцати. Хмыкнул сам с себя… Уж старик, так старик! Самому-то едва двадцатка стукнула.

Пока Тиль с Юлькой препирались насчёт всяких там «маргарит» и «манхэттенов», я обвёл взглядом зал. Да, неплохая отделка. Стильно и со вкусом. На стенах драпировка из бордового бархата, современные столики, барная стойка с батареей бутылок на стеллаже за спиной бодрого бармена. Одна из стен зала перетекала в небольшую сцену, покрытую чёрной тканью. На сцене сиротливо стоял хромированный стул. Вокруг сцены слабо светились плиты танцпола, оказавшегося на полметра ниже основного пола в клубе. Прикольное решение.

И народ, довольно много народа. Вроде бы парочки как парочки, но нервировало то, что парни сидели с парнями, а девушки с девушками. Кто-то шушукался, кто-то откровенно веселился, размахивая руками и что-то рассказывая. Кое-кто откровенно целовался… От вида одной такой парочки парней мне стало душно. Я тут же отвёл глаза и поймал потемневший взгляд Тиля.

========== РЕШЕНИЕ ТРЕТЬЕ: КТО. ==========

Что мог означать такой его взгляд, оставалось только гадать. А вот подруга последних двух дней его суровых с любопытством спросила:

– Так ты, Васенька, у нас по этой самой части, что ли?

– Вот ещё! Я не такой, – несколько поспешно ответил я.

– Ой, да не отпирайся ты, – Юлька махнула рукой и прижалась к Тилю плотнее, на что челкастый повёл плечом, словно от озноба.

– Ты с таким интересом осматриваешься, – Тиль поджал губы и уставился в коктейль-карту. – Словно здесь уже был.

– Ничего подобного! – мурашки на моей коже резко выросли в размерах. – Никогда здесь не был. Просто высматриваю пути отступления.

– Сам же предложил, – Тиль скривился, отводя взгляд.

– Ну, Тиль! – его поведение начало напрягать странностью, да ещё этот «хвост», повисший на друге (Юлька, то есть). Мне откровенно не понравилось то, как она буквально старалась расползтись по Тилю. Схватить бы её за космы, да вытащить из… Стоп. Я спешно отвёл глаза и выдохнул, глуша внутри себя нечто, очень похожее на злобу. Это что же такое происходит? Ладно, к чёрту все сложности. Тиль поймёт. Я выдохнул и подозвал официанта, молча ткнул в карту, показывая парнишке нужный пункт (на самом деле наугад), и мои спутники последовали моему примеру. В ожидании коктейлей прошло ещё минут пять томительной болтовни. Когда паренёк принёс наши бокалы, я проследил, как Тиль вцепился в узнаваемый «Golden Brora», а Юльке пододвинул её «Гранатовый Тини». Передо мной же оказалась квадратная литровая бутылка с мутно-белой жидкостью, к которой прилагались три рюмки вполне водочного калибра. Охренев, я вопросительно посмотрел на официанта, на что он улыбнулся и сказал:

– Ваш «British Moonshine». Ещё что-нибудь?

– Пока не надо, – ответил я, вернув своё внимание зелью, очень похожему на поганый самогон. Интересно, а как оно на вкус? Интересного вида жидкость плеснулась в рюмке, а затем обожгла горло… Мать их так через ратак! Джин с содовой, да ещё и сироп с каким-то соком странные. Резко выдохнув, я с громким стуком поставил рюмку на столик и сказал, ощущая себя в деревне за бутылкой бормотухи:

– А по цене, небось, как полсамолёта!

– Фиг тебе, – Тиль с интересом понюхал мой заказ и фыркнул, после чего сказал: – Как весь самолёт. Это же сок юдзу, не хухры-мухры. Япона экзотика!

– Жесть, а на вкус сладкий самогон, – я усмехнулся, почувствовав облегчение от того, что друг сменил гнев на милость.

– Мальчики, а когда начнётся представление? – капризно спросила Юлия, пригубив свой «Тини».

– Как только, так сразу, – Тиль пошевелил бровями, вызвав у девушки смешок, я же добавил вслед за другом:

– Не пропустишь.

– А почему тут не так, как в кино? – Юлька вертела головой, разглядывая зал. – Я в сериале смотрела, в гей-клубах така-а-ая тусовка должна быть…

– Это в каком таком сериале? – живо поинтересовался Тиль.

– «Близкие друзья», – Юлька похлопала ресницами, давая понять, что она тут вообще ни при чём.

– Как интересно, – я с уже большим интересом уставился на нашу спутницу. – Вы полны сюрпризов, миледи.

– А то, – коктейль явно подействовал на девушку, сняв какой-то внутренний тормоз. С оживлёнными глазами и лёгким румянцем она даже стала похожа на человека.

– Мы ещё и не на такое способны, – сказал Тиль, несколько ревниво влезая в завязавшийся разговор. Это он Юльку ревнует, что ли? Я широко улыбнулся. Грех не воспользоваться таким шансом поиздеваться над близким. Пока мы играли в словесный «пинг-понг», зал заполнился практически весь.

– Здравствуйте, родные мои! – громогласно разнеслось среди столиков. Гости клуба тут же похватали свои бокалы со всяким разным.

– Давно не виделись! – на сцене в перекрестившихся лучах софитов щеголяла шикарным красным платьем с перьями статная женщина лет тридцати. Её каштановые волосы заискрились в волнах искусственного света. – Целый день!

– Да! Привет! Салют! – понеслись вопли со всех сторон. Зал погрузился в полумрак, мерно бухнули первые аккорды какой-то песни. Но уже скоро я узнал её. И грянул трек, от которого у меня всегда повышается настроение. Словно кто-то прочитал мои плохие мысли и решил поправить дело. Mungo Jerry бодро завёл песню «In The Summertime». А внутри у меня словно что-то обмерло, схватывая дыхание суровым ошейником.

На сцене из пола проклюнулся блестящий хромом шест, вытянулся на три метра и замер. На сцену выскочили два парня, затянутые в чёрно-блестящие сценические брюки и рубашки. Что они там станцевали, я как-то пропустил мимо себя. Внутри словно засела сжатая пружина. Сцепив зубы, я ждал, когда отпустит…

Вру, нихрена я не пропустил. В памяти словно кадры слайд-шоу засели выхваченный пылающим мозгом картинки со сцены. Эти два танцора разнесли моё напускное спокойствие в клочья. Они раздевали друг друга под какую-то музыку, я же следил за каждым движением блестящих от пота тел. Это было горячо… И прожгло всё у меня внутри. Первый номер оказался не стриптизом, а так – подготовкой к чему-то другому. Когда вновь зажёгся свет, и зрители проводили героев часа оглушительными воплями, свистом и аплодисментами, я смог немного перевести дыхание, посмотрел на своих спутников и застыл, словно словил на голову ковш ледяной воды. Тиль смотрел на меня, скривив губы в странной усмешке, а Юлька напомнила напуганную сову. Я не удержался от вопроса:

– Чего?

– Ты словно убить их хотел, – пробормотал Тиль.

– Так ты гомофоб? – Юлька поёжилась. – А зачем тогда сюда пришёл?

Эта мысль показалась мне спасительной. Я выдохнул и сказал:

– Дело прежде всего. Раз мне нужен материал для практики, то и не в такую берлогу залезу. Хотя да, удавил бы каждого здесь в зале.

– Вась, ты в порядке? – осторожно спросила Юлиана.

– Зря я всё-таки сюда припёрся, – выдавило моё горло. – Пойду-ка…

Меня на самом деле затошнило от навалившегося напряжения. Чувствуя, как сознание идёт вразнос, я встал со стула и процедил:

– А вы, похоже, тут освоились. Бывайте.

– Подожди! – парочка сорвалась следом, и мы втроём вскоре оказались на прохладной улице. Стало немного легче. Тиль заступил мне дорогу и спросил:

– Вот значит как? Тебе действительно становится так плохо при одной мысли о геях?

– Пидорасы они, а не геи, – почти выплюнул я, ощущая липкую злость на себя, на этот долбанный мир, на город, на ночь, на друга с его девушкой. Ну почему?! Какого чёрта я должен скрываться?! Почему быть собой невозможно в нашей «правильной» стране?! Мой взгляд упёрся в тёмные глаза друга. Момент был настолько удобен для осуществления плана, что я «нырнул в прорубь»:

– А ты что, к таким относишься с добротой? Они же скоты! Или и сам такой же?

Юлька рядом испуганно ахнула и отступила на шаг. Тиль побледнел и процедил сквозь зубы:

– Я не такой, но ты… Ты урод, раз так думаешь.

Да, Тилище, правильно. Так меня! Я засунул руки в карманы джинсов и качнулся:

– Не такой, как я? С хера ли бы? Ты обычный, как все. Бухаешь, по тёлкам таскаешься, плюёшь на всех вокруг. Так что иди, дальше торчи от своих педиков.

– Знаешь, что… – начал было Тиль, но замолчал, развернулся и, ухватив Юльку за руку, пошёл вдоль улицы. Я несколько секунд смотрел им вслед, осознав, что меня всего трясёт мелкой дрожью. Иди, дружище, иди спокойно. Твой спятивший приятель больше не нарисуется на горизонте. Пусть ты завтра и решишь, что эта размолвка и яйца выеденного не стоит. Завтра я продолжу отповедь, и послезавтра, и потом ещё и ещё. И однажды тебе надоест моя дикость. Твою ж дуру, как тяжко-то…

Я двинулся было к автобусной остановке, но вскоре сообразил, что будет лучше пройтись пешком – голова свежее будет. Напридумывал себе чёрте что, и теперь голова раскалывается. Дома вдоль как попало освещённой улицы смотрели в ночь редкими пятнами светящихся окон. Когда мимо пронеслась чёрная легковушка, я долго провожал её взглядом, пытаясь понять: призрак или просто тоска шелестит резиной по асфальту? А и нах… Мысли вернулись к себе, любимому. Всё-таки самый главный враг свободы личности не государство с его законами, нет. Главный противник «иных» – само общество. Стадность серой толпы заставляет не «таких» мимикрировать, приспосабливаться, прятаться за масками благополучных людей, бодро оправдывающих общепринятые ожидания и нормы. Иначе же: бойся, ты – труп. Если не реальный, то социальный. Кому какое дело, кто с кем в постели романы крутит? Так нет же! Оправдывай! Будь как все! Аморальности – бой! А что такое мораль? Это исторически установленные в обществе правила поведения, обусловленные эпохой и условиями жизни, не более того. Африканские каннибалы в своё время безмерно удивлялись: как это нельзя есть людей? Больше же нечего жрать в этой пустыне! Всё по христианской морали: сдохни, но будь праведен. Почему же последователи иудейской книги решили, что правила жизни в аравийской пустыне годятся для жизни в той же тундре? Или в тайге? Совсем другие условия же! Умный человек понимает, что активная пропаганда гомосексуальных связей в Европе – лишь следствие перенаселения планеты. Ресурсы еды не безграничны, знаете ли. Больше геев – меньше прирост населения. Значит, ради сохранения человечества подобная нетрадиционность в наше время – не просто норма, а зачастую даже необходимость. И попробуй объяснить твердолобым моралистам, воспитанным на установках средних веков, когда населения остро не хватало из-за пандемий, войн и голода, что сейчас обстановка на планете другая. Нас слишком много. Китай, например, вообще драконовскими методами ограничил рождаемость на своей территории. Больше одного ребёнка? Лови дикие штрафы и социальное тягло! Европа и США не пошли по пути диктата. Они начали менять социум, насаждая новые культурные традиции. И вот здесь-то началась смута в умах и сердцах. В нашей стране населения как раз не хватает. Потому и не приживается свобода отношений. Всё зависит от менталитета. Когда твой ребёнок не поест из-за того, что у соседей детей трое – задумаешься…