Текст книги "Звёздный наследник"

Автор книги: Игорь Гетманский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 2
КОРРИДА УОКЕРА

Говорят, что если во сне тебе явится какое-нибудь незнакомое существо, то надо постараться выведать у него его имя. Если существо ответит тебе, и ты, когда проснешься, вспомнишь, как его зовут, то уже наяву станешь властелином гостя из сна. Захочешь, чтобы оно услужило тебе – позови по имени, и существо явится и станет выполнять твои приказы, как сможет.

Я не знаю, правда это или ложь. Ни один карлик, или черт с рогами, или зверек, или человек, что являлись мне в самых разных снах в течение жизни, себя не называли. А спросить я не догадывался.

Но, если начистоту, я не верю, что произнесенное имя притягивает существо. Зато я знаю точно, что существует совершенно обратное по направленности воздействия колдовство. Вот оно: если ты слышишь имя, которое принадлежит знакомому тебе человеку, то ты к этому человеку притягиваешься. Возможно, мысленно, и это самая легкая степень колдовства, это мы все испытывали. А возможно, физически: вдруг находятся тысячи причин, чтобы сорваться с места и помчаться к нему через всю Галактику.

И это уж совсем серьезный морок, это никуда не годится.

К этим выводам я пришел, как и водится за Дэниелем Рочерсом, намного позже положенного. Уже после того, как мы с Лоттой прекратили торможение, обогнули Солнечную систему по орбите Нептуна, помахали ручкой Земле и снова нырнули в гиперпространство.

Боже, мы столько сил положили на то, чтобы вырваться с Виолетты и полететь на Землю, и вот!..

Казалось, я имел возможность поступить так, как моей душе было угодно. Захотел – полетел на Землю, захотел – полетел на… Черта с два! Не имел я никакой другой возможности, кроме выбранной. Не имел. Потому что Лотта произнесла и м я. Имя человека, которого я знал.

И колдовской закон вступил в силу: я притянулся к этому человеку.

И, не раздумывая, помчался туда, где он находился…

От Виолетты до Земли было рукой подать – двенадцать часов “быстрого” перемещения в гиперпространстве. Десяти часов Шарлотте и мне хватило на то, чтобы выспаться и привести себя в порядок, получаса – чтобы бездумно посидеть напротив друг друга с бледными лицами и пустыми глазами. И еще нескольких минут – для того, чтобы обдумать наше положение и начать разговаривать друг с другом.

Шарлотта жалобно вздохнула, поправила юбочку и прошептала:

– Ой, что мы с тобой наделали, Дэн!

Я покряхтел, поворошил волосы и тихо прохрипел:

– Да уж…

И горько пожалел о том, что купил в ночном баре журналистской гостиницы две, а не три бутылки бренди.

– Дэн, – печально продолжила Лотта, – правительство Виолетты уже, наверно, вручило Земле ноту протеста… По поводу нашего поведения… Они, виолеттяне, никогда, наверно, такого не видывали.

– Ты думаешь, что они нас опознали?

– Да уж конечно! Если не во время погони на шоссе, то потом, когда просмотрели видеозаписи нашего въезда на космодром…

– Ну и хорошо! – попытался приободриться я. – Пусть знают имена землян-героев!

Лотта посмотрела на меня больным взглядом:

– Ты представляешь, что с нами сделают?

Я испугался: может быть, я не знаю чего-то такого, что знает Лотта?

– Что? Разве дело не ограничится административным штрафом за нарушение Правил поведения на Периферии?

– Штраф – пустяки. Но ведь обычно о проступке сообщается по месту работы нарушителя.

– О-о! – вырвался у меня мучительный стон: я совсем забыл об этой пошлой практике! Я тут же вспомнил Молодого Имбецила и поздравил его с победой: он получил, что хотел. Сегодня или завтра на электронном табло новостей редакции побежит информационная строка: “Журналист Дэниел Рочерс, находясь в командировке на планете Виолетта, выпил несколько литров бренди, избил аборигена и угнал автомобиль такси. С сегодняшнего числа уволен за несоответствие облику и должности журналиста-межпланетника”.

Мечты сбываются, мистер Молодой Имбецил. К сожалению, только мечты имбецилов…

– Я завтра не смогу появиться в редакции, – печально продолжала Лотта. – Сгорю от стыда. Но для меня, наверно, все-таки дело кончится шуточками и подначками главного редактора. А вот как у тебя… – Она вопросительно посмотрела на меня.

– Меня уволят, дорогая, – ровным голосом сказал я. – Но не расстраивайся. Дело шло к увольнению уже давно, и рано или поздно это должно было произойти. Я просто не думал, что так быстро.

Лотта горестно вздохнула, взяла мою руку, положила ее на свое обнаженное колено и накрыла теплыми ладошками. Я поднял на нее опущенный долу взор: дух мой внезапно укрепился, и чудесное легкомыслие захватило меня. В конце концов, пропади все пропадом, у нас есть еще полтора часа, у нас вдвоем! Я погладил ее прекрасное колено и подсел ближе, но Лотта не вняла робкой ласке и по-прежнему печально продолжала:

– Дэн, а ведь мы с тобой завалили подготовку материала. Конференция будет продолжаться еще три дня. Обнародование Постулатов Единого Учения, торжественное закрытие, демонстрация божественных чудес, Великий Ход богоугодников… Самое важное мы не увидим. И даже то, что я отсняла…. – Она вдруг схватилась за голову. – Боже праведный! Я же оставила в гостинице видеокамеру, все вещи!

Я поспешил ее успокоить:

– Не волнуйся, вынырнем из гиперпространства – позвонишь на Виолетту, закажешь доставку своего багажа на Землю.

Лотта уронила голову мне на плечо:

– Главный меня сожрет…

Я обнял ее за талию и привлек к себе. Ее прекрасное колено не давало мне покоя, и второе ее прекрасное колено тоже не давало мне покоя. Но мои поползновения остались без ответа. Лотта отвела мою руку, я заглянул ей в лицо и увидел, что она напряженно думает о чем-то совершенно не относящемся к любви. И не о сорванной командировке.

– Слушай, Дэн! – вдруг произнесла Лотта, и голос ее зазвучал как прежде – мелодично, сексуально и энергично. – Слушай! А что, если мы реабилитируемся?

– Что-что?

– Реабилитируемся! Раз уж мы сорвали публикацию о конференции. Нам могут это простить только в одном случае. Если мы привезем другой, сногсшибательный материал. Тогда уж я смогу спокойно смотреть в глаза главному: пусть хихикает над историей с жабами Виолетты! А тебя не уволят. Ты дашь у себя печатный материал, а я сделаю телерепортаж. Другими словами и с немного другими акцентами, как тогда, с Мировым Президентом. Пересечения у нас не будет.

Я оценивающе взглянул на Лотту. Мне хотелось бы ответить, что меня уволят в любом случае, но, глядя на ее вдохновенный вид, я попридержал язык. Что-то мне подсказало: Шарлотта говорит не просто так, есть у нее какая-то задумка, и, скорее всего, она хочет использовать свою старую журналистскую заначку.

У любого опытного журналиста есть такие заначки. Время от времени мы в поисках интересных новостей натыкаемся на очень необычные вещи, информацию то есть.

Это может быть некое загадочное и нераскрытое убийство инопланетянина во время его пребывания на Земле. Или мрачная тайна найденных на вновь открытой планете захоронений людей. Или сведения о вернувшемся в пределы Галактики из неосвоенных секторов Вселенной корабле-разведчике с мертвым экипажем на борту.

Как правило, такая информация всегда тщательно скрывается Мировым Советом и требует самостоятельного журналисткого расследования. Иногда она не является тайной, но для того, чтобы узнать подробности, необходимо отправиться на край Галактики.

В любом случае подобная информация труднодоступна. Добыча ее требует неординарных усилий. Но ценность ее для журналиста состоит в том, что, во-первых, она всегда желанна, не стареет и может быть подана в любой момент, как только удастся ее заполучить и обработать. А во-вторых, она всегда необычна и интересна: статья на основе этой информации занимает первую полосу, а автор статьи получает аховые гонорары.

Журналист, если набредает на подобную золотую жилу, оказывается в трудной ситуации. С одной стороны, очень жалко упускать интереснейший материал, а с другой – нет времени, или желания, или денег на разработку месторождения. И тогда знающий свое дело профессионал закидывает эту жилу еловыми ветками, засыпает ее землей, чтобы не добрались до нее другие, и оставляет до лучших времен. Чтобы тогда, когда у него появятся возможности и силы – засучить рукава и взяться, наконец, за добычу своего золота.

Вот это и есть журналистская заначка. И похоже, что Лотта собиралась использовать свою заначку, чтобы спасти нас от позора и гонений.

Я смотрел на Лотту и думал. И думал я о том, что втянул ее в историю, в которой она бы никогда не оказалась, если бы мой Дэнни-дурак не произнес заклинание. И еще я думал о том, что Лотта сегодня не сказала мне ни одного слова упрека, хотя имела на это полное право. А еще я думал, что не хочу, чтобы над ней смеялись ни Молодые Имбецилы, ни Старые Дегенераты, ни Пошлые Остряки – кто там еще ожидает ее на Земле? – и чтобы она всегда самоуверенно стучала своими каблучками и лихо смахивала челку со лба. И улыбалась, и никогда на ее бирюзовые глаза не наворачивались слезы унижения и обиды…

А раз я этого не хочу, сказал я себе, то сделаю так, что этого не будет. Я полечу с Лоттой, куда она захочет, и помогу ей разработать ее золотую жилу. Тем более что мне нечего терять и некуда спешить. Отныне у меня масса свободного времени.

Надо же, я самоуверенно считал, что принимал совершенно самостоятельное решение, имея право выбора по своему усмотрению. Буквально через несколько минут я понял, что выбора-то, оказывается, у меня никакого и не было…

Впрочем, я уже об этом говорил.

Я сделал вид, что страшно заинтересовался Лоттиной идеей и засверкал очами:

– У тебя что-то есть? Рассказывай. А работать ты сможешь с моей видеокамерой. Их у меня здесь даже две, на выбор.

Лотта заговорщицки сузила глаза:

– Помнишь, лет пятнадцать назад, когда разведчики добрались до Дальней Галактики, в ней обнаружили сразу целую кучу планет, пригодных для жизни?

– Да, – кивнул я. – Только особого интереса они не вызвали. На этих планетах не обнаружили ни одной развитой цивилизации. Даже двуногих жаб, способных обучаться, как на Виолетте.

– Вот, – продолжила Лотта. – И ты, наверно, помнишь, что находка “ненужных” нам планет создала некий юридический прецедент. Правительство предложило – впервые в истории! – приобретать эти планеты в собственность. Покупать, то есть, частным лицам или компаниям. Стоил товар недорого, и это было легко объяснимо: планеты находились от Земли очень далеко, неделя лета даже на гиперлайнере. Да и освоение влетало в копеечку…

– Шум вокруг того гиблого предложения был большой, – подхватил я. – В то время ты еще пускала пузыри изо рта в детской кроватке, а я был уже студентом и подрабатывал сразу в двух редакциях курьером. И прикидывал, сколько времени мне понадобится, чтобы заработать на покупку планеты, если я всю зарплату буду относить в банк. Помню, у меня вышло что-то около пяти лет. А потом я понял, что не хватит никаких денег, чтобы покрыть транспортные расходы при освоении – доставка материалов и оборудования, строительство, монтаж…

– Но даже не столько это отталкивало покупателей, Дэн, сколько отдаленность от Земли. Ведь известно, что у человека после нескольких нырков в гиперпространство на длительный срок, больше десяти дней, энцефаллограмма мозга необратимо искажается. Недаром наши разведчики все немного странные, и стареют они как-то быстро…

В общем, постоянный торговый обмен с планетой, настолько удаленной от Земли, исключался, размещать производство или склады на них не имело смысла. Компании сразу отказались от идеи покупки.

По-существу, потенциальными покупателями планет являлись люди, которые хотели бы забыть про Землю навсегда. Планеты Дальней были товаром для отшельников, да еще таких, которые могли бы обеспечить для себя полностью автономное существование в мире, оторванном от цивилизации

– И такие отшельники нашлись? – Я уже начинал понимать, к чему ведет Лотта. Интервью с космическим Робинзоном – это было очень даже неплохо.

– Нашлись, – ответила Лотта. – Планеты приобретали семьи, религиозные секты, некоторые сообщества и кланы с определенными мировоззренческими установками, выталкивающими их из земного социума. И все они довольно удачно устроились, поддерживают добрые отношения с Землей, потихоньку перетягивают к себе родственников-землян, расширяются, любятся, размножаются… Иногда, очень редко, прилетают на родину. Охотно дают интервью.

Я разочарованно посмотрел на нее: коренастая фигура бородатого Робинзона с красным лицом и руками-лопатами в моем воображении печально вздохнула и пропала.

– Ну-у? – протянул я. – А в чем соль длинного рассказа?

Лотта засмеялась и уткнулась каштановой челкой мне в грудь:

– Ну же, Дэн! Дай мне сделать интригующую паузу!

Я уже начал сомневаться, что услышу от Лотты что-то толковое, и поэтому отстранил ее от себя и сказал:

– Считай, что ты уже ее сделала. Но я почему-то не заинтригован, а разочарован. Рассказывай.

– А соль рассказа в том, – медленно произнесла Лотта, – что одна из планет была приобретена в собственность не кланом или сектой, и даже не семьей, а всего одним человеком. И последние пять лет он живет на ней один. И за эти пять лет ни разу не прилетал на Землю. И никто из простых смертных не видел его и не слышал его голоса

– А непростые смертные? Кто его видел и слышал его голос?

– Только сотрудники Отдела по связям с Дальней Галактикой. У меня есть знакомый, который там работает. Он-то мне все и рассказал.

Неожиданно во мне что-то неприятно зашевелилось, и я посмотрел на Лотту совершенно другим, нехорошим взглядом. Тяжелым.

– Какой такой знакомый?

Лотта удивленно уставилась на меня и смолкла, потом поняла, о чем я думаю, и расхохоталась:

– Дэнни, прекрати ревновать! Видел бы ты этого знакомого! Он был для меня источником информации – не более. И вообще… – Она вдруг нервно поправила челку и отвернулась от меня. – Странный вы народ, мужчины. Целый год ты даже, наверно, и не вспоминал обо мне, а теперь задаешь вопросы… А я, между прочим, о тебе все время помнила. Ждала: может, позвонишь… Искала тебя. Я…

– Чего меня было искать, – буркнул я. – В “Галактик экспресс” я все время торчал, никуда не уходил…

– Эх ты, Дэн! – В голосе ее зазвучали слезы обиды. – Ты думаешь, мне навязали эту командировку на Виолетту? Я сама себе ее придумала, убедила главного. Я знала, что мы там встретимся. А ты…

Лотта хотела сказать что-то еще, но волнение не дало ей продолжить. Она вздернула округлый девичий подбородок и уставилась на потолок. И я увидел, как дрожат уголки ее губ.

Я был расстроган. Я был пристыжен. Я раскаивался. И, чтобы выразить свои чувства, не нашел ничего иного, как снова осторожно положить руку на одно из прекрасных коленей. Лотта шмыгнула носом и посмотрела на меня размягченным взглядом:

– Ну, ты будешь слушать дальше?

Я молча кивнул, и Лотта, как и полагается ветренным дивам и амазонкам, мгновенно пришла в себя и непринужденно оперлась о мое плечо.

Я вздохнул. И подумал о том, что иногда при общении с женщинами становлюсь невольным участником какой-то очень простой игры. Настолько простой, что никак не могу понять ее правил…

Лотта тем временем продолжала:

– Вот. И он, этот отшельник, раз в полгода выходит на видеосвязь и делает заявку на доставку продовольствия, разной бытовой мелочи, но главное – неизменно каждый раз он заказывает очень много разной аппаратуры, комплектующих и свежую техническую литературу.

– Ничего себе, – сказал я. – Это уже интересно. И что же, за все эти годы никто из журналистской братии не попытался разузнать о нем поподробнее, не брал интервью?

– Ну, во-первых, мало кто обратил на него внимание. Колонисты других планет Дальней давали достаточно обильный и интересный материал для репортажей. К тому же планета этого отшельника – самая удаленная от Земли из всех планет в галактике. А потом – он никого к себе не пускает.

– Как это “к себе не пускает”?

– Ну, Дэн, его планета – частная собственность. Хозяин имеет полное право стрелять в того, кто нарушил границы его собственности без разрешения.

– И он что, стрелял в репортеров?!

– Нет. Но предупреждал. Стоило приземлиться около крепости этого сумасшедшего, – а говорят, что его резиденция представляет из себя стальную крепость – как к звездолету тут же подкатывал огромный кибер с двумя толстенными пушками наперевес и вежливо растолковывал гостям положение дел. Звучало это приблизительно так: “Ребята, проваливайте ко всем чертям, иначе я разнесу ваш долбаный планер на мелкие кусочки!” Желающих пытать судьбу под пушками звероподобного робота не нашлось.

– Здорово! – вырвалось у меня. – Крутой мужик этот отшельник.

– Он не мужик, – сказала Лотта. – Он старик.

– Тем более. Могучий старик, презревший блага земного мира, стоящий на ветру. Его мужественный, немного стеклянный взгляд устремлен в небо, в голове у него гениальные замыслы, а за спиной – преданный кибер, который разнесет на мелкие кусочки любого, кто позарится на честь и свободу хозяина. Отлично. Есть, о чем писать.

– Тебе нравится? – зарделась от удовольствия Лотта.

– Несомненно, дорогая. Только я не выяснил один вопрос. Этот кибер – он имеет половую ориентацию?

Лотта округлила свои огромные глаза:

– Да ты что!

– Но тогда я не пойму, как мы с ним договоримся. Если бы он был мужчиной, то, возможно, купился бы на твои женские чары, дорогая. И пропустил бы нас к старику. Но если это просто кибер, то наш “долбаный планер” разлетится на кусочки. Вместе с нами, кстати.

Я не смеялся над Лоттой. Я просто куражился и тянул время. Мне нравилось, как Лотта вводит меня в курс дела, мне нравилось ее слушать, наблюдать за изменениями ее настроения и выражения лица и находиться в предвкушении окончательного посвящения в ее замысел. Я был уверен, что у Лотты имеется план проникновения в резиденцию загадочного старика, в противном случае ее журналистская заначка являлась бы не заначкой, а просто невоплотимой мечтой.

Но я даже и не подозревал, насколько легкомысленна моя подружка. И насколько самоуверенна женская красота. И насколько сомнительно было предприятие Создателя, когда он вылепил женщину из адамова ребра.

Лотта обворожительно улыбнулась и сказала:

– Но зато половая ориентация есть у старика. Это англичанин. Настоящий джентльмен. Я специально наводила справки и узнала, что еще ни одна женщина-журналистка не прилетала к нему на планету. Он не сможет отдать киберу приказ стрелять в даму.

Во рту у меня стало кисло. Улыбка меленно сошла с моего лица. Я вяло сглотнул и тихо спросил:

– И это все?

– Что “все”?

– И это все, что ты придумала, чтобы добыть информацию?

– Да-а, Дэнни, – удивленно протянула Лотта. – А разве этого недостаточно?

И тут я взорвался. Слишком велико было мое разочарование.

– А для чего этого достаточно?! – заорал я. – Для чего?! Для того, чтобы неделю болтаться в гиперпространстве, заработать необратимые изменения в мозгу, а потом получить по этим мозгам зарядами из двух толстенных, как ты позволила выразиться, стволов?

Я вскочил с места и забегал по залу. Ланц встревоженно замигал индикаторами системного блока. Лотта испуганно зажала рот рукой и с ногами забилась в угол кресла.

– Дэн…

– И это твой эксклюзивный замысел? Прекрасно! Что ты знаешь об этом старике! Ты думала о том, что за пять лет этот твой джентльмен мог сойти с ума и перестать быть джентльменом? А ты думала о том, что он, может, маму родную продаст за свою тайну, и никакая женщина его при этом не остановит? Ты хоть допускала возможность того, что кибер действует совершенно автономно, без внешнего контроля старика? Старик мог раз и навсегда заложить в кибера программу защиты резиденции, чтобы уже никогда не интересоваться, с кем тот выясняет отношения за стеной. Ты в таком случае и сказать-то не успеешь, что ты – дама. Выслушаешь автоматическую тираду, неторопливо подкрасишь губки, откроешь рот и… взлетишь на воздух!

– Дэн! – плачущим голосом закричала Лотта. – Что ты рисуешь какого-то монстра! Ведь раз в полгода к старику прилетает транспортный корабль, он как-то общается с людьми и, конечно, убирает своего кибера!

Я остановился напротив нее и сочувственно заглянул ей в глаза:

– Девочка, ты должна знать, что доставку частных заказов на такие расстояния осуществляют корабли-автоматы. В них ты не найдешь ни одного человека. Любители искажать энцефаллограмму своих мозгов – разведчики. Но они не занимаются транспортными перевозками.

Лотта забегала полными слез глазами по моему лицу и обреченно уткнулась подбородком в колени.

– Боже, – всхлипнула она. – Какая я дура!

Я вдруг как-то сразу успокоился и мне стало ее жалко. Я погладил Лотту по голове и сел рядом на краешек ее кресла. Мне так хотелось ей помочь, но то, что она придумала – никуда не годилось.

Конечно, я не верил, что старик – сумасшедший, или что его кибер начнет стрелять после первого предупреждения. Я намеренно сгущал краски, чтобы дать Лотте понять бессмысленность ее придумки. С другой стороны, мои фантазии вполне могли и соответствовать действительности, чем Космос не шутит.

Но вот в чем я был абсолютно уверен – это в том, что старика мы не увидим и интервью у него никогда не возьмем. Судя по тому, что рассказала о старике Лотта, ее журналистская заначка была той самой невоплотимой мечтой, о которой я говорил.

Мы сидели рядом и подавленно молчали. Я задумчиво поворошил волосы и произнес:

– Интересно, каким образом дед заработал столько денег, что смог построить стальную крепость, купить кибера – да, наверно, и не одного! – и оплачивать свои постоянные заказы?..

Лотта подняла голову и тихо сказала:

– А он их и не оплачивает. За него это делает Бюро Звездных Стратегий.

В голове моей раздался треск искрового разряда. Рука, только что отнятая от затылка, застыла в воздухе в совершенно нелепом положении. Рот мой приоткрылся, взгляд остановился на совершенно черном экране выключенного монитора. Лотта обеспокоилась и тоже стала рассматривать так заинтересовавшую меня загадочную черноту.

– Что там, Дэн?

Я не отвечал. В эти мгновения я медленно, очень медленно уводил себя с заснеженной поляны. С заснеженной поляны посреди заледенелого леса. С заснеженной поляны, под которой таился мертвый подземный город. Мертвый подземный город, в котором находился сектор Z…

Я уводил себя оттуда и делал это настолько медленно и осторожно, насколько мог. Потому что прыжки из одной реальности в другую со скоростью проскакивающей в голове искры кого хочешь сведут с ума. Не то что Дэниэла Рочерса в состоянии похмелья.

И когда я оказался на месте, то есть в своем теле и в своем звездолете, то плавно развернулся к Лотте всем корпусом и тихо-тихо, робко спросил:

– Ты сказала – “Бюро Звездных Стратегий”?

Наверно, в этот момент я был, как говорится, не совсем адекватен. Лотта испуганно расширила глаза и драматически прошептала в ответ:

– Да, Дэнни… – Потом над страхом и опасением за состояние моего ума возобладало любопытство. – А что?

Я нежно взял ее за руки, затем трепетно облучил ее милое лицо кротким любовным взглядом и только потом воркующим ласковым голосом попросил:

– Ответь мне, Шарлотта, ответь мне – если ты можешь ответить, если ты знаешь ответ, если ты сможешь подарить его своему Дэну, – ответь мне еще на один мой вопрос…

Свойственная мне перемена стиля речи в минуты душевных потрясений была, к счастью, известна Шарлотте Ньюмен. Теперь она уже не боялась, первый испуг прошел, зато глаза ее загорелись огнем страсти к познанию неведомого.

А я продолжал:

– Но прежде чем ты сделаешь это, прежде чем ответишь мне на вопрос – спроси себя: “А правильно ли я отвечаю моему другу Дэниэлу Рочерсу? Обладаю ли я точным знанием? Способна ли я правильно воспроизвести то, что лежит в глубине моей памяти?” И если ты услышишь идущий откуда-то изнутри самое себя тихий уверенный голос тайного оракула, если услышишь положительный ответ, – тогда говори.

Я хотел перевести дух, потому что произнес весь монолог на одном искренне прочувствованном дыхании, но еще даже не успел осуществить своих намерений, как услышал:

– Задавай свой вопрос!

Лотта смотрела на меня все тем же воспламененным взором и не хотела терять ни мгновения на своем новом пути познания. Воистину, я умел заинтриговать свою подругу!

Я судорожно вздохнул, сглотнул, сморгнул, опять вздохнул и наконец быстро спросил:

– Ты знаешь, как зовут этого старика?

Она сверкнула на меня победоносным взглядом и также быстро, ни секунды ни задумываясь, ответила:

– Да!

– Как?

– Джеймс Уокер.

– Есть! – Я завис над креслом в торжествующем прыжке центрфорварда, только что забившего мяч в ворота соперника. – Лотта, есть! Я нашел!

– Кого, Дэн? Уокера? Ты его искал?! – Лотта смотрела на меня изумленным и жадным взором.

Я не отвечал ей, а мерил зал широкими шагами. Боже, я все-таки нашел его! Месяцы, два десятка месяцев безуспешных поисков на всей Земле, во всей Галактике! Тысячи запросов, телефонных переговоров, факсов, файлов электронной почты, горы счетов за пользование всеми видами межпланетных связей, за вход в ГКС, пустые пролеты через тысячи световых лет, лживые посулы частных детективов и космических чиновников – все напрасно, и вот…

Оказывается, Лотта была хранительницей секрета!

Я искал, – да! – я искал Джеймса Уокера – разве в моем положении это кажется неестественным? Я должен был найти друга своего отца – человека, который когда-то покинул его, улетел “куда-то к чертовой матери”, лишь бы не видеть больше того, что он вместе с отцом создал. Я должен был разгадать тайну наследства, узнать о “штуке”, понять, что же находится у меня в руках и как этим распорядиться.

А разве я мог действовать иначе? Разве мог я спать спокойно, если рука моя – спасибо Денни-дураку! – лежала, образно говоря, на кнопке устройства, которое, по рассказам отца, было столь же грозным и масштабным, сколь и далеким от постижения его секретов Дэниелем Рочерсом? Конечно, нет! И я не спал. И делал свою журналистскую работу, а параллельно – еще одну, адову работу поиска Уокера – безнадежную, пожирающую все мои силы, все мои деньги, всего меня…

Из-за этого я не мог уйти от Молодого Имбецила: он хорошо платил! Из-за этого я неделю назад не выдержал и впервые вылетел в командировку на Виолетту на своем звездолете: у меня больше не было сил трястись в пассажирском лайнере третьего класса! Из-за этого вчера вечером силы, несмотря на комфортный перелет, все-таки оставили меня. И я напился, как свинья.

Все эти поиски вели меня к полному истощению и в тупик, я уже начинал терять надежду и строить совсем другие планы. Но какие это могли быть планы, какие?!

Обратиться к специалистам Бюро Звездных Стратегий? Я верил в компетентность бывших отцовских коллег, я в ней не сомневался! Но я также верил и в папину гениальность. И поэтому сама мысль о том, что компетентность будет разбираться в творении гениальности, приводила меня в ужас. Представляете, чем это могло закончиться?

Специалисты Бюро Звездных Стратегий в лучшем случае могли просто испортить “штуку”, при этом не сумев разобраться в ней настолько, чтобы создать другую, такую же… В более плохом раскладе, они могли случайно уничтожить ее, в худшем – их опыты могли привести к катастрофе…

А какой могла бы быть эта катастрофа, я видел в глазах своего умирающего отца.

Те же самые соображения относились к любому, самому известному ученому-”частнику”. Я не хотел обращаться ни к кому в целой Галактике.

И еще. Я знал, что разгерметизация секрета существования “штуки” другим человеком или организацией вела к тому, что, скорее всего, рано или поздно меня лишат папиного наследства. Кто? Мировой Совет, Комитет Защиты Земли, преступный синдикат “Монстры Галактики”, инопланетяне…

Это мог быть кто угодно. Зависело от того, к кому обратится человек или организация, узнавшие тайну моего звездолета. А этого, потери наследства, я себе позволить не мог. Звездолет из сектора Z был мне дорог, он был материализованной памятью об отце.

Оставлять тайну звездолета нераскрытой, как я уже говорил, я не мог. Мне нужно было знать, на какой пороховой бочке я сижу. “Штука” была слишком беззащитна от внешнего вторжения. Частный вездолет – не крепость на вершине скалы, он вполне доступен, он стоит на космодроме, он – объект вожделения разных людей. Например, вора, простого квалифицированного вора, который знает, как обойти сигнализацию и снять защиту-ступор входного люка

Любой человек, который оказался бы в моем звездолете без меня – а при мне кроме Лотты в зал еще никогда не ступала нога чужака! – сразу бы понял, что здесь дело не чисто. А дальше – любопытство, обращение к Ланцу, попытки снятия поставленных мною блокировок сенсоров включения “штуки”, и – включение…

Их, эти блокировки, мог взломать любой мало-мальски опытный хакер. А ставить ту, что придумал отец, я не хотел…

В разрешении этого клубка проблем, опасений и сомнений мне мог помочь только один человек во всей Галактике. Только один – соратник отца и соавтор “штуки”, Джеймс Уокер. Он был не чужак – друг отца. Не человек Земной Системы, не мафиози и не инопланетянин – отшельник. Не злодей и не вор – я знал его. А главное – он был одним из создателей “штуки” и мог дать мне самые обильные консультации.

Только он мог мне помочь, только он, Джеймс Уокер – пропавший, как сквозь землю провалившийся, неуловимый, неопознаваемый, проклятый старик Уокер.

Но я не мог его найти.

И вот – нашел.

Теперь я понимал, почему до сих пор мои поиски были безуспешными. Имена хозяев планет являлись строжайшей тайной, и тайна эта охранялась, как и многое другое в разнообразных делах Земли, всем информационно-защитным потенциалом Земной Системы. Мои запросы в Отдел по связям с Дальней Галактикой, естественно, не оставлялись без внимания, но зато оставались без ответа.

Логика молчания была такова.

Джеймс Уокер, которого ищет журналист Дэниел Рочерс, существует. Джеймс Уокер – хозяин планеты. Джеймс Уокер в настоящий момент находится на ней. Ответ на запрос должен содержать предложение, в котором имя Джеймса Уокера и название планеты, хозяином которой он является, будут стоять рядом. Это невозможно. Невозможно по причине возрастающей вероятности разглашения тайны владения. Запрос мистера Рочерса оставить без ответа.

По-существу, Джеймс Уокер, проживая, так сказать, на своей собственности, для информационной системы Земли и Галактики как бы не существовал. А то, что мне пришли отрицательные ответы на прямые запросы к колонистам Дальней, тоже легко объяснимо. Старик – отшельник, нелюдим, в Дальней его никто не знает. Возможно, люди и любопытствовали поначалу и даже наносили визиты, но, если верить рассказу Лотты, “звероподобный” кибер мгновенно отбивал у них охоту являться незванными гостями. И имени своего хозяина при этом не называл.