Текст книги "Под знаменами Гитлера"

Автор книги: Игорь Ермолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

В рамках этой же кампании появилось открытое письмо А.А. Власова «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом». Смысл его, по утверждению некоторых западных источников, – пропаганда идей Русского освободительного движения на оккупированных территориях СССР. Ввиду того, что воззвания Русского комитета предназначались исключительно для обработки красноармейцев с запретом распространения на оккупированных территориях, Власов мог обратиться к населению лишь от себя лично, на что какие-либо санкции не требовались [839]839
  Заря. 1943. 3 марта; Доброволец. 1943. 7 марта; Речь (г. Орел). 1943. 21 марта.


[Закрыть]. Обличение преступлений Сталина и большевиков в письме заканчивалось призывом бороться с большевизмом.

Продолжением этого стал следующий шаг Власова – две поездки в начале 1943 г. по оккупированным территориям с посещением Смоленска, Пскова, Могилева, Бобруйска и др. городов в тыловых районах групп армий «Север» и «Центр». Согласно имеющимся скудным сведениям [840]840
  Солженицын А.И. Указ. соч. Т. 5. С. 225; Андреева Е. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть], выступления генерала приветствовались местным населением, так как создавалась иллюзия реальности Русского комитета и его полномочий, намечающихся перемен в оккупационной политике, в том, что Германия вынуждена будет принять в расчет надежды жителей оккупированных областей. Власов постоянно подчеркивал потенциал РОД, разъяснял, что, хотя РОА пока не существует, в интересах Германии обратить эту идею в реальность [841]841
  Андреева Е. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть]. В вопросе о социальных и политических формах послевоенной России Власов придерживался обращения Русского комитета и своего открытого письма. При этом подчеркивал основную цель РОД – вернуть народам СССР права, завоеванные в 1917 г., но узурпированные большевиками [842]842
  Там же.


[Закрыть]. Поездки эти создавали видимость самостоятельности Русского освободительного движения, что подкреплялось довольно резкими высказываниями Власова в адрес немцев. В частности, генерал говорил: «Германия не может выиграть войну без русских», «мы не хотим коммунизма, но мы также не хотим быть немецкой колонией», «чужой кафтан не по русскому плечу» [843]843
  Коняев Н. Указ. соч. С. 163.


[Закрыть]. В ответ фельдмаршал В. Кейтель приказом от 17 апреля 1943 г. запретил какую-либо политическую деятельность Власова ввиду его «неквалифицированных бесстыдных высказываний». В приказе содержалась угроза в случае повторения чего-либо подобного передать Власова гестапо [844]844
  Солженицын А.И. Указ. соч. Т. 5. С. 225; Штрик-Штрикфельдт В.К. Указ. соч. С. 222.


[Закрыть].

Несмотря на это, после возвращения Власова, в апреле 1943 г. в Берлине прошла «Первая антибольшевистская конференция военнопленных командиров и бойцов Красной Армии, ставших в ряды Русского Освободительного Движения». Значение конференции важно в том плане, что она определила идейную базу коллаборационизма на период до ноября 1944 г., когда была предпринята попытка консолидации всех антибольшевистских сил под едиными лозунгами Комитета освобождения народов России (КОНР). Г. Фишер справедливо назвал конференцию «учредительным собранием власовского движения» [845]845
  Fisher G. Op. cit. P. 61.


[Закрыть].

В своем докладе генерал В.Ф. Малышкин целью конференции указал необходимость четко разъяснить населению СССР задачи Освободительного движения, «чтобы все наши люди прекрасно представляли себе, за что они борются». При этом докладчик опирался, в основном, на два документа – обращение Русского комитета и открытое письмо Власова. В то же время нонсенсом явился антисемитизм, явно проскользнувший в докладе. Поставив национальный вопрос на первое место, Малышкин пояснил: «Нашу позицию в этом вопросе, как уже говорил генерал Власов, можно сформулировать таким образом: национальная свобода для всех народов, кроме еврейского» [846]846
  Генерал Власов так никогда не говорил, ни в одном из его последующих выступлений также не содержится антисемитских высказываний.


[Закрыть]. Последующие пункты доклада касались крестьянского, рабочего вопросов, отношения к интеллигенции, к частной инициативе. Сохраняя все принципы смоленского воззвания, докладчик, однако, копирует принципы национал-социализма, причем не только в национальном вопросе, но и в экономическом. Так, экономический сектор Новой России [847]847
  Так, по замыслу коллаборационистских лидеров, планировалось назвать государство, построенное на месте СССР.


[Закрыть]он предложил разделить на государственный и частный.

В этом же докладе Малышкин указал на перспективы развития РОД. По его мнению, Освободительное движение нашло широкую поддержку не только на оккупированных территориях, но и среди большого количества бойцов и командиров РККА. Успех РОД он связывал с тем, что идеи, изложенные в открытом письма Власова, отражают подлинные настроения народов СССР. Это утверждение докладчика никак не отражало действительного положения вещей – даже в период сплошных побед германской армии коллаборационизм, несмотря на массовость, не стал всеобъемлющим явлением. А параллельно с ростом коллаборационистских формирований усиливалось и партизанское движение.

Интересно, что докладчик весьма определенно высказался против сотрудничества с представителями белого движения, если они не изменят своих взглядов. Так, от бывших белогвардейцев требовалось принять идеалы «подлинно народной революции» 1917 года (неясно, Февральской или Октябрьской). По всей вероятности, несогласие в этом вопросе до конца войны определило отношения между «белыми» и бывшими «красными» [848]848
  Бушков В.Н. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть]. Никакого плодотворного сотрудничества между ними не получилось. Представителям белой эмиграции довелось принять участие лишь в практическом формировании некоторых коллаборационистских частей.

Относительно существования РОА как оперативного объединения Малышкин заявил, что ее не существует по причине отсутствия в рядах РОД идейного единства. Как в этом, так и в других вопросах Малышкин умолчал о действительном положении вещей, в частности, о препятствиях руководства Германии в деле развертывания целостной армии, многочисленных фактах дезертирства из коллаборационистских формирований. Докладчик, говоря лишь о радужных перспективах развития РОД, либо не был знаком с действительным положением вещей, либо сознательно искажал факты.

Результатом конференции явилось принятие резолюции. В ней участники объясняли причины своего становления на путь коллаборационизма. В частности, указывалось, что ими движет осознанное желание бороться против советского строя. Коллаборация с Германией объяснялась необходимостью помощи извне, причем союз с враждебным СССР государством назывался взаимовыгодным, исторически обоснованным (Приложение 1. Документ 4).

В это же время была начата широкомасштабная кампания по вербовке добровольцев в РОА. С этой целью в течение 1943 г. на оккупированных территориях были созданы курсы и школы пропагандистов РОА. В частности, в Смоленске курсы открылись по инициативе отдела пропаганды Восточных войск и штаба 4-й армии. Их возглавил лейтенант вермахта Ритвегер, старшим преподавателем стал зондерфюрер Бэте, лектором – поручик Добровольческой армии белоэмигрант Бурцев. Курс обучения длился два месяца, один набор составлял 40—60 чел. – военнослужащих восточных батальонов и казачьих войск. Выпускники поступали на работу в качестве пропагандистов в лагеря военнопленных, в коллаборационистскую прессу, в частности, в выходившую в Смоленске газету «За Родину» [849]849
  Окороков А.В. Учебные структуры РОА, казачьих частей и ВС КОНР. С. 160—161.


[Закрыть]. В середине 1943 г. ввиду освобождения Смоленска Красной Армией курсы прекратили свое существование. В конце 1943 г. в Пскове по инициативе баронессы Марии де Сметт открылись женские курсы пропагандисток. Наряду с возложением на выпускниц задач пропаганды из них предполагалось создать службу социальной помощи в оккупированных областях. В их компетенцию должны были входить: посредничество между германскими оккупационными властями и местным населением, организация яслей и детсадов, уход за престарелыми и инвалидами. Первый набор курсанток составил 30 чел., однако через несколько дней в связи с наступлением РККА курсы были переведены в Ригу [850]850
  Там же. С. 181.


[Закрыть].

Однако на практике в качестве пропагандистов чаще выступали лица, не имевшие специальной подготовки. При наборе добровольцев в части РОА вербовщики пользовались как идейным, так и материальным стимулом. Приезжавшие в лагеря военнопленных пропагандисты проводили беседы, разъясняя цели и задачи Русского освободительного движения, после чего зачисляли всех желающих в списки личного состава РОА. Тут же, на глазах у других военнопленных им выдавали форму и хорошо кормили. На голодных, измученных людей это действовало лучше всякой агитации, после чего в РОА записывалась следующая волна желающих. Если добровольцев в лагере не находилось, вербовщики отбирали несколько человек насильно [851]851
  РГАСПИ. Ф. 69. On. 1. Д. 1102. JI. 66 об.; Дробязко С.И. Под знаменами врага. С. 111.


[Закрыть]. Для вербовки добровольцев из местного населения почти в каждом райцентре создавались комитеты, общества, комиссии. Координацией их работы занимался созданный в Дабендорфе, недалеко от Берлина, восточный батальон особого назначения, подчинявшийся отделу пропаганды ОКВ и отделу иностранных армий Востока ОКХ. Изъявивших желание служить в РОА немедленно обмундировывали и зачисляли в состав коллаборационистских частей.

Однако результаты вербовки оставляли желать лучшего, ибо к тому времени оккупанты уже порядком показали свое лицо и доверять им могла лишь незначительная часть населения. К тому же обещания пропаганды, не подкрепленные реальностью, не могли вызвать широкий отклик. Так, из Псковского, Карамышского, Середкенского и Новосельского районов в РОА согласились вступить около 80 чел., в том числе 20 чел. – по г. Пскову. Ненамного успешнее прошла вербовка в псковских лагерях военнопленных, где на призыв служить в РОА откликнулись около 200 чел. [852]852
  РГАСПИ. Ф. 69. On. 1. Д. 1102. Л. 47.


[Закрыть]

Об отношении Гитлера к подобного рода политикопропагандистским мероприятиям можно судить по его высказываниям на июньском совещании 1943 г., на котором, кроме фюрера, присутствовали генерал-фельдмаршал Кейтель, генералы Шмундт и Цейтлер, полковник Шерф. Когда Гитлеру были представлены цифры коллаборантов, в том числе на оккупированной территории СССР, а также доложено о политико-пропагандистских акциях, направленных на поддержание коллаборационизма, он выразился следующим образом: «Полагаться на них (коллаборантов. —И.Е.) нельзя. Мы можем вести пропаганду в сторону противника как угодно. Это все можно делать... Мы не должны эти соединения готовить для кого-то третьего, кто возьмет их в руки и скажет: сегодня мы с вами заодно, а завтра нет. В один прекрасный день мы услышим нечто вроде забастовочного лозунга: “Необходимо различать право пропаганды... и то, что, в конечном счете, мы делаем на самом деле”» [853]853
  Двинов Б.Л. Указ. соч. С. 113—121.


[Закрыть]. Своими дальнейшими рассуждениями в ходе совещания Гитлер дал понять, что считает коллаборантов из граждан СССР крайне ненадежными, так как их цели в смысле намерения добиваться национальной независимости могут породить ряд проблем для германской оккупационной политики. Чтобы этого избежать, фюрер посчитал необходимым не допускать дальнейшего количественного роста коллаборационистских частей, не создавать части крупнее батальонов [854]854
  Там же. Единственное официальное исключение было сделано для казачьей дивизии, которая, по заверению Цейтлера, «будет вести себя вполне порядочно».


[Закрыть].

Попытка сплотить коллаборационистское движение под едиными политическими лозунгами мнимого Русского комитета не затормозила начавшегося процесса разложения восточных формирований. Так, за первые шесть месяцев 1943 г. в партизанские бригады, подчиненные штабу Калининского фронта, перешли не менее 1265 коллаборационистов [855]855
  ТЦЦНИ. Ф. 479. On. 1. Д. 637. Л. 15; Там же. Оп. 2. Д. 899. Л. 31—33.


[Закрыть]. Количество дезертиров из калининских партизанских бригад за этот же период оказалось гораздо меньше, составив около 180 чел. [856]856
  Там же. On. 1. Д. 279. Л. 30—38; Там же. Д. 285. Л. 114—116, 118.


[Закрыть]. В то время как только из РННА 23 февраля на сторону партизан перешли 135 солдат и офицеров во главе с майорами А.П. Руденко (командир артдивизиона РННА) и Г.А. Со-делем (главный интендант РННА) [857]857
  ТЦДНИ. Ф. 479. On. 1. Д. 637. Л. 13.


[Закрыть], среди партизан-дезертиров на это же время значатся лишь 3 чел., относившихся к командному составу [858]858
  Техник-интендант II ранга, начиггаба одной из бригад Я.И. Камянин (сбежал в полицию в феврале 1943 г.), командир отделения 6-й бригады лейтенант С.В. Иванов (дезертировал 7 февраля 1943 г.), командир отряда 2-й бригады Н.П. Чуднов (дезертировал 14 февраля 1943 г.). Мангазеев И. А. Трудовая жизнь в оккупации; Он же. Тверской коллаборационизм.


[Закрыть]. Что касается других территорий, из имеющихся документов не усматривается сколько-нибудь значительных переходов партизан на сторону коллаборационистов.

В период Сталинградской битвы в Локотском автономном округе, по всей вероятности, также отмечены случаи перехода бойцов и командиров РОНА на сторону партизан. Цифры дезертиров нигде не фигурируют, однако уже 20 ноября 1942 г. в «Голосе народа» появилась статья «О дезертирах и партизанах», где говорилось: «К чему ведет дезертирство? Оно ведет к развалу военных сил новой власти, а при развале этих сил к нам возвратятся наши враги, ведущие против нас жестокую борьбу, партизаны» [859]859
  Голос народа. 1942. 20 ноября.


[Закрыть]. Ввиду того, что подобных публикаций в прессе Локотского округа ранее не было, можно предположить, что с проблемой дезертирства командование РОНА столкнулось впервые. Кроме того, в феврале—марте 1943 г. в Локотском округе разоблачена антифашистская группа, в которую входили директор Камаричской средней школы Фирсов, завскладом боепитания бригады Каминского Акулов [860]860
  Акулов до войны был судим за хулиганство. Голос народа. 1943. 15 августа.


[Закрыть], командир 1-го батальона Волков, старшина Хотеевской волости Кудинов [861]861
  Единственное обвинение, которое смог предъявить Кудинову окружной прокурор Бакшанский, состояло в том, что он «не только не проявлял бдительности к жидам, проживавшим на территории волости, но, наоборот, на почве пьянки тесно связался с жидовской семьей». Голос народа. 1943. 15 августа.


[Закрыть], врачи Филатова и Труш-ко. Группа готовила план восстания в Локте, захват танков, взрывы горючего и боеприпасов, планируя осуществить это совместно с партизанской бригадой «За Родину», с которой установила связь [862]862
  Голос народа. 1943. 30 июня; Голос народа. 1943. 15 августа.


[Закрыть]. Со своей стороны, партизаны именно в период с зимы 1942 г. по весну 1943 г. развязали террор против ответственных работников Локотского самоуправления, бойцов и командиров бригады Каминского. Если верить сообщениям самоуправления, свои жертвы партизаны подвергали пыткам, выкалывая им глаза, отрубая руки и ноги [863]863
  Там же. 1943. 27 февраля.


[Закрыть]. По мнению Б.В. Соколова, такие факты вполне могли иметь место [864]864
  Соколов Б.В. Оккупация. С. 63.


[Закрыть].

Несмотря на начавшийся осенью—зимой 1942 г. процесс разложения коллаборационистских формирований, проведенные в этот период политико-пропагандистские акции позволили несколько пополнить контингент коллаборационистских формирований. Кроме того, руководство Германии было поставлено перед необходимостью несколько улучшить положение советских военнопленных и более лояльно обращаться с населением оккупированных территорий. Уже служившие в коллаборационистских частях и соединениях граждане СССР почувствовали возможность объединения усилий для свержения коммунистического режима в СССР.

Советская сторона была всерьез обеспокоена известием о том, что в немецком тылу формируется Русская Освободительная Армия под командованием Власова. Реальная угроза, которую представляла для Красной Армии и советского правительства коллаборационистская пропаганда, подтверждается мемуарами советских военачальников. Так, член Военного совета 1-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенант Н.К. Попель писал, что власовские листовки были опаснее немецких [865]865
  Попель Н.К. Указ. соч. С. 91—92.


[Закрыть], а Маршал Советского Союза В.И. Чуйков вспоминал, что один власовский пропагандист был опаснее целой танковой роты противника [866]866
  Чуйков В.И. Указ. соч. С. 71.


[Закрыть]. Обеспокоенная результатами коллаборационистской пропаганды [867]867
  В ходе начавшейся 6 мая 1943 г. операции «Серебряный лампас» по привлечению перебежчиков из РККА на сторону германских войск в обращениях к красноармейцам впервые были использованы имя Власова и материалы коллаборационистских воззваний. Согласно данным отдела иностранных армий Востока, число перебежчиков увеличилось с 2424 в мае 1943 г. до 6574 в июле. Из 130 «групп перехвата» 97 сообщали о хороших, 9 – о посредственных, 24 – о плохих или ничтожных результатах операции. См.: KlinkE. Op. cit. S. 139; Штрик-Штрикфелъдт В.К. Указ. соч. С. 229.


[Закрыть], советская сторона была вынуждена предпринять цепь контрмер, направленных на минимизацию ее влияния на местное население, партизан и красноармейцев. С этой целью партизанским командованием оккупированных территорий СССР, местным партийным руководством был выпущен ряд обращений не только к местному населению, но и к бойцам коллаборационистских формирований. Коллаборанты, за исключением пропагандистских материалов, обращенных к ним самим, характеризовались в них как «троцкисты», «уголовники», «выродки», «отбросы», «наемные собаки» и т.д. О причинах их вступления в военные антисоветские формирования говорилось, что это произошло вследствие «политической близорукости», что их заставили «силой оружия», «насильно гонят на фронт для борьбы с Красной Армией». О целях Красной Армии и партизан речь шла исключительно в ракурсе защиты Родины, русского народа без всякого упоминания о коммунизме и Сталине. В этом просматривается намерение составителей советских пропагандистских материалов минимизировать непопулярные среди населения СССР идеалы большевизма, мировой революции и т.д., в большей степени обращаться к национальным ценностям и патриотизму. В некоторой степени причины такой направленности советской пропаганды объясняют слова И.В. Сталина на проходившем с 29 сентября по 1 октября 1941 г. московском совещании представителей СССР, США и Великобритании: «Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть... Может быть, будет сражаться за Россию» [868]868
  Цит. по: Вдовин А. Указ. соч. С. 143.


[Закрыть]. Примерно в это же время, но уже в кругу советских военачальников Сталин говорил: «У нас нет иллюзий, что они (красноармейцы. – И.Е.) воюют за нас. Они воюют за Родину» [869]869
  Цит. по: Павлов В.В. Указ. соч. С. 321.


[Закрыть]. Какой-либо серьезной критики коллаборационистских идейных установок в партизанских материалах не содержится, за исключением обтекаемых ярлыков, что это «лживые листовки» и «брехня», а также заверений, что в них «нет ни одного слова правды» (Приложение 1. Документ 8). Так, партизаны и партийные органы не решились вступить в полемику по поводу тринадцати пунктов обращения Русского комитета, высказать критику открытого письма Власова, материалов 1-й антибольшевистской конференции, манифеста НСПР и т.д. Ни одна из партизанских листовок не содержит цитат или ссылок на коллаборационистские материалы. Вместо критики идейных установок коллаборационистов партизаны критиковали сам факт их союза с немцами. Это позволяет предположить либо о невозможности партизан что-либо противопоставить идейной базе коллаборационистов, либо о нежелании обнародовать какие бы то ни было положения их идейной платформы дабы не возбуждать интерес населения к ней. Бросается в глаза и та деталь, что из причин вступления советских граждан на путь коллаборации листовки упоминали такие, как принудительная мобилизация, беспринципность, порожденная криминальным прошлым, трусость. Такие причины, как оппозиция советскому режиму, ужасающие условия плена, породившие желание выжить, замалчивались.

Одновременно советской стороной были предприняты меры дискредитации Власова как лидера Русского освободительного движения. Так, в выпущенной в начале 1943 г. ГлавПУРом листовке он изображался троцкистом, активным участником контрреволюционной группировки, обвинялся в том, что до войны вел переговоры с Японией и Германией о продаже им советских земель. Дальнейшее пребывание Власова на ответственных должностях в РККА составители листовки объясняли тем, что привлеченный к ответственности Власов «вымаливал прощение», а советское правосудие «простило Власову его преступления». Далее Власову ставилось в вину, что он во время войны сдал немцам 37-ю армию под Киевом и 2-ю ударную армию на Волховском фронте (Приложение 1. Документ 9). Партизанские газеты, рассчитанные, в основном, на население оккупированных областей, стали также публиковать материалы подобной направленности [870]870
  Александров Е. Торговцы Родиной // Ленинградский партизан. 1943. 5 апреля; Кокотов Л. Лжерусский комитет // За советскую Родину. 1943. 29 апреля; Павлов А. Иудушка Власов // За советскую Родину. 1943. 15 мая; Смерть презренному предателю Власову, подлому шпиону и агенту людоеда Гитлера // За правое дело. 1943. 4 июля.


[Закрыть].

Нелепость и низкопробность обвинений в адрес Власова были явными. Тем не менее текст листовки усиленно распространялся как среди красноармейцев, так и на оккупированных территориях СССР. По свидетельствам лиц, переживших оккупацию, опрошенных автором диссертации на территории Орловской и Смоленской областей (всего около 20 чел.), данная листовка принесла партизанам больше вреда, чем пользы, сея недоверие к советской пропаганде в принципе. Так, большинство респондентов утверждали, что сомневались в том, что человека, проводившего шпионскую работу в пользу Японии и Германии, советское правосудие могло простить. Столь же нелепо в глазах населения выглядело утверждение, будто Власов сдал немцам две армии, так как до этого советская пресса превозносила Власова, восторгалась его подвигами, публиковала статьи самого Власова [871]871
  Огин П., Кроль Б. Командир передовой дивизии // Красная звезда. 1940. 9 ноября; Власов А. Новые методы учебы // Красное знамя. 1940. 3 октября; Правда, 1941. 13 декабря; Известия. 1941. 13 декабря.


[Закрыть]. Лишь меньшинством красноармейцев и жителей оккупированных областей текст листовки мог быть воспринят реально, в дальнейшем определив их отношение к Власову [872]872
  Колесник А Н. Грехопадение? Генерал Власов и его окружение. С. 15,21—22.


[Закрыть].

Обращает на себя внимание то, что коллаборационисты в своих листовках в отличие от Красной Армии и партизан, как правило, отвечали на советскую пропаганду, причем им удавалось отпарировать доводы советской стороны. Так, в ответ на слова одного из обращений «вам насильно дали оружие и насильно ведут в бой» коллаборационисты в ответной листовке писали: «Заряженное оружие в руки многотысячной армии насильно не дашь». А на слова «Красная Армия защищает счастливую жизнь народов СССР» последовал ответ: «Ну, уж нас на “счастливую жизнь” не поймать! 25 лет сами жили под советской звездой!» (Приложение 1. Документ 5). Передислоцированная в Витебскую область бригада Каминского в ответ на предложение партизанского командования перейти к ним с условием сохранения бойцам и командирам званий и зарплаты адресовала партизанам открытое письмо со словами: «Это могут предлагать только бандиты, не имеющие понятия об идейности борьбы» (Приложение 1. Документ 6).

Имеющиеся свидетельства участников событий, в том числе отраженные в литературе, дают основания говорить о низком воздействии советской пропаганды. Так, еще в мае 1942 г. возглавлявший партизанские соединения в Смоленской области Н.З. Коляда на приеме у члена Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Андреева заметил, что «листовки, разбрасываемые обкомом, не имеют значения. Партийные органы себя дискредитировали...» [873]873
  Цит. по: Соколов Б.В. Оккупация. С. 53.


[Закрыть]. Один из немецких военнопленных, попавший в плен летом 1943 г., засвидетельствовал, что «листовки (советские. – И.Е.) примитивны и никакого влияния оказать не могут» [874]874
  Неизвестная блокада. С. 356.


[Закрыть]. Бывшие коллаборационисты В.М. Алексашкин, В.А. Комаров, Н.В. Пикетов рассказывали, что листовки партизан, предназначенные для коллаборационистских частей, отличались крайней неаргументированностью, а их чтение давало коллаборантам лишь повод для смеха и шуток.

В некоторых случаях советская пропаганда, обращенная к коллаборационистам оккупированных территорий, предлагала им нереальные условия прощения. Так, приказ от 15 августа 1943 г. Военного совета Северо-Западного фронта за подписью командующего фронтом генерал-лейтенанта П.А. Курочкина, начальника штаба генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина, ответственного за политработу генерал-лейтенанта В.Н. Богаткина, оттиражированный в виде листовки, гласил, что для того, чтобы заслужить прощение советского правительства, офицерам, унтер-офицерам и рядовым «банд так называемой русской освободительной армии» следует поднять вооруженное восстание и овладеть районом Псков—Дно—Нарва, протяженностью в 200 километров. Затем следовало уничтожить все немецкие гарнизоны в Пскове, Дне, Порхове, Дедовичах, Нарве, Локне и других пунктах, взорвать вокзалы, мосты и др. объекты, перекрыв пути для доставки подкреплений, убить всех жителей, хотя бы в малейшей степени сотрудничавших с немцами. Частям РОА, находившимся на фронте, следовало отрезать войска противника от тыловых соединений, разрушить их оборонительные укрепления, депо, мосты, железнодорожные линии, прорвать фронт и объединиться с Красной Армией. По всей вероятности, советское командование, обеспокоенное пропагандистской кампанией, восприняло реально весть о создании в немецком тылу крупных коллаборационистских сил. Тем более что в Центральный штаб партизанского движения поступали самые невероятные, не имеющие ничего общего с реальностью разведданные. Так, летом 1943 г. стало известно, что якобы против брянских партизан стоят три дивизии РОА, имеющие 100 танков, 500 автомашин, а также, что под Витебском сосредоточены 65 ООО солдат РОА [875]875
  РГАСПИ. Ф. 69. On. 1. Д. 913. Л. 30; там же. Д. 864. Л. 156.


[Закрыть].

Что касается коллаборационистов, можно предположить, что, ознакомившись с нереальными условиями прощения, многие из них могли сделать лишь тот вывод, что пути назад для них уже нет.

Таким образом, возникновение советского военно-политического коллаборационизма обусловлено рядом объективных причин, сложившимися в советском обществе противоречиями, истоки которых крылись в сталинской системе правления. В период германского нашествия, когда под угрозу было поставлено само существование государственной системы СССР, эти противоречия вскрылись, приняв в ряде случаев форму социального протеста. В то же время анализ причин становления на путь коллаборации с немцами не позволяет говорить о массовости антисоветских настроений, породивших желание бороться против советского режима. На первое место правомерно поставить безвыходность ситуации, сложившейся для подавляющего большинства советских военнопленных, тем более что именно они составили наибольший потенциал для создания антисоветских боевых единиц. Для населения оккупированных областей среди причин коллаборации в большей мере присутствовал экономический фактор.

Что касается агитации и пропаганды, обращенных к народам СССР с целью формирования коллаборационистских настроений, они на протяжении войны, в частности, оккупации, не были однородными. Проводившиеся политико-пропагандистские мероприятия претерпевали изменения в зависимости от периодов войны, положения на фронтах, проблем, которые доставляло оккупантам партизанское движение. Так, если в первые месяцы войны пропаганда отличалась примитивизмом, играя лишь на экономических противоречиях советского общества, то с провалом «блицкрига» и перехода войны в затяжную форму пропаганда постепенно приобрела политическую направленность.

Для придания пропаганде политической окраски германское командование использовало ряд противоречий советского общества. Долговременный характер войны, обозначившийся с конца 1941-го – начала 1942 г., неспособность обеспечить охрану коммуникаций собственными силами вынудили оккупантов пойти на сотрудничество с гражданами СССР, использовав их для несения тыловой службы. Одним из рычагов поддержания коллаборационистских настроений наряду с политикой «кнута» явилась политика «пряника». Невозможность сотрудничества с населением лишь при помощи репрессивных мер вынудила германское командование провести комплекс политико-пропагандистских мероприятий, дав населению оккупированных областей и военнопленным успокаивающие обещания относительно будущего народов СССР. Причем большинство из них были отданы на откуп коллаборационистских лидеров.

Весь комплекс политико-пропагандистских мероприятий коллаборационистов можно рассматривать как попытку перевести коллаборационизм в политическое русло, представить его как Освободительное движение народов СССР, придать характер гражданской войны. Однако выбить из рук Сталина козырь «отечественной войны» такими методами не удалось, так как коллаборационистские лидеры были лишены возможности довести свою политическую платформу до практического воплощения. И если германское руководство могло позволить декларирование идей о послевоенном воссоздании свободной России, то их реализация на оккупированных территориях не состоялась. В результате почти все декларируемые идеи, обещания стали лишь пропагандистской фикцией, направленной на поддержание коллаборационистских настроений в объеме, необходимом германскому командованию.