Текст книги "Первая печать"

Автор книги: Игорь Федоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Сегодня Айру предстоит в одиночку сразиться со своими будущими соратниками. Один против всех. Но на полигоне...

Поэтому Айр особенно тщательно готовится к выходу. Лазер кругового боя на правом плече, лазер на бедре. Оба, конечно, с биоуправлением. Острейший клинок – на всякий случай – за левое плечо. И он не помешает... Дезинтегратор, настроенный на широкий луч – на левое бедро. Это для разрушения преград. На голову шлем – и защитит, и сообщит об опасности. Проверим действие датчиков биополя. Так-так... За стеной кто-то суетится, безобидный. Действует датчик. Повышенный фон бортового реактора отзывается покалыванием за правым ухом. Температура, влажность и тому подобное высвечивается на сетчатке левого глаза. К липучкам комбинезона на поясе крепим антигравитатор. Его тоже надо накрыть складкой ткани, а то засветится, когда включу невидимость. Присоски на подошвах и ладонях действуют. Силиконовый усилитель комбинезона... аптечка на груди... реактивный ранец на спине... связь с кораблем... Норма, норма, норма...

Теперь проверить все в комплексе.

Айр опустил забрало шлема, сразу став автономной боевой единицей. Сосредоточился, и...

...невидимый вихрь пронесся по комнате, разрубил хрустальную вазу надвое так, что она осталась стоять, сжег лазером залетевшую муху, перекрыл надоевший своим хныканьем кран и...

...вновь превратился в Айра, стоящего в боевой стойке в самом центре.

Теперь оставалось только задействовать систему биоиллюзий разумеется, Айр предпочитал игру го – и можно на полигон.

Он представлял собой сейчас идеальную боевую машину – и знал это. Встреться такой в настоящем бою – и все пустынное племя ничего не смогло бы поделать. Оно бы просто не успело понять, что же произошло.

Разумеется, на полигоне удары наносились не в полную силу. Не убивать же бойцов на тренировках. Но гипноизлучатели создавали ощущение настоящего боя. И убитый – умирал. Клинической смертью. Реанимационный центр тоже нес боевое дежурство, и трагических случаев никто припомнить не мог.

Внезапно Айр почувствовал чье-то присутствие и одновременно увидел ход. Неумелый ход. Неудачный. Его легко обезвредить. Сначала атакуем ходом справа...

Стоп, стоп, стоп! Что это я?! Ведь это еще не бой! Айр рывком вышел из системы образов го и, покрывшись холодным потом, ужаснулся тому, что он мог сейчас натворить.

Ведь это Маркиз вбежал в комнату. Взволнованный, запыхавшийся... Тоже боец не из последних, он успел заметить реакцию Айра.

– Но-но. Ты эти шуточки брось!

– Что-то случилось? Почему ты здесь?

– Случилось. – Маркиз, по-видимому, не знал, с чего начать.

– Полигон отменяется. Все. У нас совсем нет времени. Они атаковали. Уничтожен окраинный город. Нет времени на разминки. Пойдете в разведку. Прямо сейчас.

Все это он выпалил Айру, который так и застыл в боевой стойке, не веря своим ушам, пытаясь сдержать участившееся дыхание.

– Ты одет? – скорее утверждение, чем вопрос. – Пошли быстрее.

И не успев опомниться, Айр бросился за ним. По коридорам, по залу, по рубкам, служебным помещениям... Встречавшиеся соплеменники испуганно жались к стенам, вглядевшись, узнавали Айра, и испуг переходил в изумление.

По пути Маркиз объяснял.

– Пойдете впятером. Ты третьим. Мы перебрасываем вас на их планету. Все время держим на прямом луче. На вот, нацепи, это устройство для обратной переброски. Когда выполнишь задание – нажмешь сюда. Надо хотя бы поближе рассмотреть их и понять. А попутно нанеси им побольше вреда. Впрочем, это все ты сам знаешь...

Эта гонка по городу с экспресс-объяснениями привела Айра в какое-то особо-возбужденное состояние. Он уже хоть сейчас был готов встретиться со всеми врагами сразу. Без труда давалась и система образов го. Он видел как бы два пути – обычный и игровой. Вот за столом три игрока – старика. Устойчивая группа, стол ими атакуется, ему "атари", столу надо защищаться ходом сюда, а потом сюда... Чтобы не сорваться совсем в систему биоиллюзий, приходилось даже прилагать некоторые усилия. Быстрее, быстрее...

Ворвались в кабину переброски. Второй уже уходил. Двое стояли рядом. Экипированные так же, как Айр, с холодным блеском в глазах. Мигнул свет. Второго не стало. Айр, не успевая даже проститься – впрочем, к чему? стал на стартовую площадку, ощупал шлем – так и не поднял забрало – махнул рукой.

– Ждешь не больше двадцати секунд.

И свет померк.

И появился опять. Тусклый, неземной.

Воистину, неземной. Айр до того ни разу не был ни на одной планете, кроме Земли. Но к новым ощущениям привыкать было некогда.

Температура 35 градусов, гравитация 1,86 "g", влажность 45 процентов, большое содержание инертных газов, концентрация распадов слева сзади, фон слегка повышен, мощный биофон, агрессивный, но локальных источников вблизи нет, легкий ветер, песок под ногами, мокрый и плотный, подземных полостей нет, ночь, звезды и нависающие над головой кусты, нет, деревья, нет, лианы, в общем, растения. Прямо впереди концентрация биофона. Надо идти туда. А где же спутники? Где первые двое?! И где следующий? Двадцать секунд прошло. Где же они?

Айр сдержал поднимающуюся панику. Видимо, произошла ошибка в наводке луча. Встретимся позднее. Придется пока идти одному.

Осторожно шагнул вперед и одновременно завис над чистым игровым полем. Черные ходят первыми. Оставим им это право. Они уже дали белым фору, позволив попасть сюда.

Очень скоро Айр обнаружил, что праздный осмотр поля ему надоел, и он летит низко над землей, поднимая за спиной вихрь и качая ветви лиан.

И вот ход был сделан. Джосеки – угловой дебют – черные разыграли мастерски. Ход под центр угла, ко-гейма, соединение-защита, нападающий ход по борту в сторону белых, потом в тыл белым, не давая закрепиться и построить устойчивую группу.

Наконец, белые поймали черных на шичо-лестницу, разбили их построение и сняли всю группу.

Айр осмотрел поле – что же это было?

Дымящиеся останки посреди выжженной поляны мало напоминали человека. Скорее уж спрут, покрытый шерстью. Интересно, чем же он нападал?

Так или иначе, начало положено. Назад пути нет...

И вдруг Айр понял, что все время подсознательно боялся этой первой схватки. Многочисленные намеки и недомолвки касательно его происхождения зародили в нем сомнения – а не из племени ли Врага он? И не придется ли ему убивать своих соплеменников?

Теперь же все сомнения исчезли. Вот это копошащееся волосатое никак не могло быть родственником Айра. И ничто уже не мешает ему выполнить свою задачу. Правда, откуда же он все-таки?! Но это можно обдумать и потом...

Айр почувствовал, как его тело наливается новой силой. Рухнули все барьеры подсознания. Теперь он – властелин этого мира. Его не остановить.

Он уже и без приборов, пожалуй, видел и чувствовал все вокруг. Айр и не подозревал, что так может обостриться его восприятие. Метрах в трех слева какой-то зверек роет нору – неопасно. Километрах в пяти местный стервятник высматривает добычу, заметил Айра. Как? Это надо отметить. Фон сзади, оказывается, был старым полигоном. А впереди – он не ошибся сразу логово Врага. Волны чужого разума, чужой психологии, ненависти так и накатывают оттуда. Ну что ж. Берегитесь. Форы я вам уже не дам...

Помешать ему сейчас не могло ничто. Разве что взрыв атомной бомбы прямо под ногами, да и то, он бы ее уже заметил. И обезопасился. Все пространство до горизонта было в его власти. Но интересовало только копошение впереди. Беспокоило, правда, непонятное сразу за горизонтом, но это пока неопасно, с этим можно и потом разобраться.

Теперь ход белых.

Угловые дебюты мы с вами разыгрывать не будем, а сразу пойдем в центр. Взлетев над порослью, Айр рванулся вперед. Его заметили. Он почувствовал это по суетливому беспокойству мыслей врага. Займем это поле – лазером, и это. Можно построить устойчивую группу. Белые опережают на три темпа. Ага, черные сделали ход. Защита. Вот и ваша база. Выглядит, как прочная устойчивая фигура. Ну, это мы еще посмотрим. Есть, есть лазейка. Ход в центр базы. Конечно, вы защищаетесь. Игра на защиту всегда приводит к потере темпа. Еще три сбитых камня. Тоже, наверное, волосатые спруты. Черные пытаются прижать к борту. Ну, это трехмерное го, от этого мы уйдем. Еще двое сбитых. Что там за шевеление? Готовится ход сзади. Не учли, я опережаю вас в темпах. Атари – берегись! Еще атари! Так, и эта группа спеклась. Что же тревожит за горизонтом? Что-то там не так. Потом, потом, черные опять атакуют. Ч-черт, не хватает людей. Еще бы одного бойца сюда... Защита. Атака, ход, еще ход. А как же это выглядит на самом деле?

Да... Дымящиеся стены, полыхающие переборки, обваливающийся потолок... Неужели это я тут такое натворил?

Ход из-за угла. Спрут? Невидимый враг, но я чувствую его. Ответный ход. Всплеск боли, кусок дальней стены вываливается, обнажая пультовую. Самое сердце. И сразу три хода черных. Так просто они это место не отдадут. Защита, отход, нападение, защита... Они съели все мое преимущество в темпах. Еще один такой ход...

Внезапно Айр понял, что ему не хватает пространства игры го. Такого еще не бывало. В этом бою нужна более совершенная система, иначе поражение. Но неужели есть такая система?! Он ее не знал. Что же делать?

Собрав все свое восприятие мира воедино – что же такое за горизонтом? – предугадывая ходы противника, ощущая всей кожей надвигающуюся опасность, Айр напряженно размышлял. Его восприятие, отделившись от тела, ощупывало уголки базы.

Вот один враг перезаряжает оружие, готов к броску. Вот еще один ненависть, ненависть, ничего, кроме ненависти – приготовил гранату. Вот двое закладывают какую-то пакость под полом. Двое залегли в пультовой, сцепив зубы. Сейчас мы тебя прикончим, мерцающая собака!!! Что это? Кто это подумал? Этот, за пультом? Я прочел его мысли?!

И тут словно пелена лопнула в мозгу у Айра. Он понял, что надо делать. Безумная идея. Но откуда такая уверенность, что должно выйти? В конце концов, кто сказал, что правила го нельзя совершенствовать?!

В подвале начал медленно вспухать стремительный взрыв, двое в пультовой открыли огонь по коридору сквозь пролом. Айр окутал свое невидимое тело коконом абсолютной силовой непроницаемости – в нем не мог атаковать и он сам. И одновременно отделил свое восприятие, сознание свое, мысли, от защищенного тела – и мощным рывком бросил вперед, на врага, залегшего за пультом. В того, чьи мысли он случайно прочел, с кем был контакт. Вытолкнул его сознание, полностью не готовое к такой атаке. Не успевая привыкнуть к новому телу, полагаясь на его рефлексы, поразил залегших рядом врагов. Нащупал новый контакт, приготовился к броску, развернул оружие стволом к телу, нажал курок и рванулся дальше. Теперь все было легко. Рывок, контакт, выстрел, выстрел, выстрел в тело, рывок, контакт, выстрел – не ждали такой атаки?! – Выстрел... Это что последний? Где там я? Вон? Ну что ж, прощай, последний враг. Выстрел – и к себе. Теперь снимай защиту.

Хм, прошло четыре секунды. Грузно упало тело врага, опали обломки взрыва, догорали переборки...

И внезапно Айр понял, и тут же само появилось оглушающее оно... Так вот что было за горизонтом...

Распахнулись стены базы, спала пелена сверхглубокого гипнополя, открылся зал космического полигона...

Широко расставив ноги, держа руки на кобурах бластеров, Маркиз прищуром глаз ощупывал Айра, как взведенная пружина, готовый к немедленным действиям.

Между ними дымились обломки, вскакивали всполохи агонизирующего пламени, сминались ненужные уже лианы, распахивались люки экспресс-реанимации, относили тела, отключали уцелевшую технику.

А они стояли, уперев зрачки в зрачки, не шелохнувшись, играя желваками, пытаясь унять подрагивающие руки, поедая друг друга взглядом.

Наконец Айр остыл, тяжело вздохнул, непослушными руками отстегнул шлем и снял его. Отшвырнул в обломки. Маркиз расслабил плечи, переступил с ноги на ногу и медленно и внятно произнес, не отводя давящего взгляда:

– Все-таки ты не человек, Айр. Человек этот полигон не прошел бы.

Айр выдержал взгляд до конца. Криво ухмыльнулся.

– Может быть, ты мне скажешь – кто?

– Я надеюсь, это сообщишь мне ты. Когда узнаешь.

Говорить не хотелось. Ничего не хотелось. И Айр нажал кнопку телепортации.

В город, домой. Домой.

7. СКАЗКА

Ночью особенно не походишь. Даже если дорога хорошо известна. Даже если можешь видеть в темноте.

Поэтому Варри и Лай, отойдя на приличное расстояние от деревни, решили все же заночевать. Выбрали поляну повыше и посуше. Лай собрал немного хворосту, Варри расстелил покрывало. Разожгли костер. Улеглись возле него, подложив руки под затылки и глядя на звездное небо, клочками вырывающееся между кронами деревьев.

Но сон все равно не шел. Слишком бурным был этот день. Столько нового. Столько трагического. Да и проснулись сегодня они не так уж и рано. Всю ночь росли.

Варри перевернулся набок, в глазах заплясали язычки огня. На костер можно смотреть бесконечно...

Лай за спиной тоже приподнялся на локте.

– Не спишь?

– Куда пойдем завтра?

– Старик же рассказывал дорогу.

– Но он же говорил, что к Отцу колдунов дорога меняется. И заранее ее никто не знает.

– Ну и куда мы тогда пойдем?

– Не знаю, я тоже не знаю.

– Завтра и решим. Утро вечера мудренее.

Полежали еще. Костер засыпал. Он спокойно тлел ровным бордовым бархатом, вскидываясь изредка иссиня-прозрачными лепестками. А к братьям сон не шел.

– Интересно, Лай, а что тут было в старые времена? Совсем давно.

– Ну, как что? Люди жили. Ты о чем?

– О тех временах, когда все миры вместе были, до катастрофы...

– А-а... Это очень давно. Никто и не помнит почти. Разве что старики, которым в детстве рассказывали.

– И что, ничего не осталось с тех пор?

– Почему не осталось. Остались сказки, сказания, легенды... Ты думаешь, легенды откуда берутся? Это и есть рассказы о старых временах.

– Не знаю... Да и сказок я мало помню. Почему-то...

Огоньки уже не выскакивают синими крыльями из тлеющих угольев, предрассветный ветер осторожно пробует расшевелить лиственную раму звездной картины, где-то вдали проверяет голос мучающаяся бессонницей птица...

– Хочешь, расскажу?

– Конечно.

– Тогда слушай.

Лай улегся опять на спину, устроился поудобнее, закрыл глаза, собираясь с мыслями.

– Давным-давно это было, в незапамятные времена. Жил в этих краях мудрец. Был он красив, строен и добр сердцем.

– Это где это – в этих краях? В каком мире?

– Но в те времена, ведь, все миры вместе были. Почти как один. И не перебивай. Сказка ведь.

– Постараюсь.

– Вот... Жил он одиноко. И грустно стало ему. Пусть всего хватает – и одежды и еды – колдовать-то он умел. Но постылым все кажется, когда нет рядом ни друга, ни ученика, ни любимой. И решил он тогда...

– Прости, Лай. Я опять спрошу. А зачем же ему любимая? Старый ведь уже...

– И с чего ты взял, что мудрец обязательно должен быть старым. Он еще молодым был, хоть и мудрым... Ладно... Так вот, решил он тогда сделать у себя школу. Ну, вроде той, в какой нас Старик обучал. Собрать в ней немного детей из окрестных деревень – своих-то у него никого не было. Обучить их сначала простым знаниям, потом колдовству, мудрости своей.

А надо сказать, что народ в тех краях темный жил. Колдовать никто не умел, не знал как это делается, а потому боялись все колдовства, да и мудреца нашего, как огня, опасались. То ли не могли доброго от злого отличить, то ли не видели никогда доброго в трудной жизни своей, и потому от чужака ничего хорошего не ждали. Поэтому, была у мудреца еще и тайная одна цель. Представлялось ему, что, когда обученные дети вернутся в свои деревни, то поймут крестьяне, каким может быть колдун, когда он любит свою землю, своих людей и добра им желает.

Долго ли, коротко ли, разослал Мудрец гонцов в несколько деревень и попросил, чтобы прислали ему по одному-два юноши или девушки, самых смышленых, самых красивых – уродливый и глупый колдун у кого любовь будет вызывать?

Но забыл он или не учел, несмотря на всю свою мудрость, что не знают крестьяне, что такое попросить. А раз могучий кровожадный сосед требует для своих злодейских целей опору и надежду материнскую, делать нечего, поплакали, поубивались, а в дорогу снарядили. Не то совсем деревни с землей сровняет.

Худо ли, бедно ли, пришли к исходу весны к нему три парня и две девицы. Парни статные, широкоплечие, сквозь туман в глазах ум светится. Девицы тоже все из себя. А когда проведали, что отправлять на тот свет их никто не собирается, горе все повыплакали, то видно стало, что еще и красивые, каких в своей глуши Мудрец и не видывал никогда.

И пошла у них жизнь да учеба. Молодые никак вначале понять не могли, зачем все это нужно и какой от этого прок будет. Тогда Мудрец свою программу обучения перекроил малость и обучил их сначала некоторым простым заклинаниям. Ну, чтоб сытому всегда быть, раны залечивать, птицей летать. Смекнули ученики, что к чему. Охотнее науку постигать стали.

Но ждала тут Мудреца новая беда. Хоть и выбирали в деревнях для него лучших, как для себя, а видно и лучшие были не хороши.

Заметил Мудрец – а ученики к тому времени его почему-то Графом звать стали – что один из молодцов, старший самый, Иван, неохотно на добрые дела свои умения употребляет. А все норовит то зверя какого ночного погубить, то Графу навредить. Предупредил Граф его. А когда увидел, что слова его Иван мимо ушей пропускает, разозлился и отправил домой. Пусть отец с матерью такому балбесу радуются. Что толку в его умениях, когда доброты в нем нет?!

После этого Графова поступка все в школе наперекосяк пошло. Одна из девиц, увидев, что ничего с теми не случается, кто замок покидает, сбежала однажды ночью. Тоже домой, видать. Да еще пару колдовских инструментов с собой прихватила. Хоть и проку в них ей никакого.

Два молодца оставшихся честнее оказались – успел все же Граф им какое-никакое понятие о чести привить. Пришли к нему в светлицу однажды утром, за науку поблагодарили, сказали, что зла не держат, но и оставаться не могут. Не по ним жизнь такая, уж лучше поле пахать да детей растить. И отпустить попросили. Ну что тут попишешь? Дал им немного добра на дорогу вроде как за службу хорошую, коней славных, не болтать об увиденном наказал – для их же пользы. И простился.

Осталась в его замке одна ученица. Василиса. Граф давно к ней присматривался, выделял ее среди прочих. И за ум в тех местах редкостный, и за красоту невиданную, и за сердце доброе. Учил-учил, да и не заметил, как влюбился...

А когда провел до ворот двух молодцев, вернулся в покой, увидал там Василису, глаза ее, руки, то понял, что не покидает она его лишь потому, что тоже любит...

Хоть в одном Мудрецу счастье улыбнулось.

Зажили они счастливо. Василиса вскоре всю Графову мудрость переняла. Да еще и сама его учить стала. Мол не знает он здешнего народа, потому и неудачи его преследуют. Не так с людьми надобно. Обычную доброту надо как прихоть преподносить то, что вред им не приносишь – как милость. А уж зло они сами за тебя додумают. И вот тогда поймут они тебя, все деяния твои. А когда понятен станешь – то и страха не будет. Вот без страха можно и начинать обучение. Такова жизнь. К бесстрашному доброму делу можно только через страх и унижения прийти.

Тяжело все это было принять Мудрецу, но теперь его очередь учится была, и учился он прилежно.

Так прошло много времени. И решили влюбленные, что пора Василисе к родителям отправиться. Рассказать им все понемногу, чтоб свыклись они, поняли. А тогда и жениха своего показать. Не все ж им в замке прятаться. Собралась Василиса, гостинцев взяла. Мудрец за нее не беспокоился – и земли родные, и умеет много чего. Простились. И отправилась она.

А Граф тем временем решил порядок в замке навести, к приему родственников новых приготовиться.

Ан глядь – на холме вдали облако пыли показалось. Пригляделся – отряд вооруженный из деревни скачет.

Тревожно стало на душе. Зябко. Обернулся вороном, подлетел поближе посмотреть.

Так и есть. Крестьянский отряд, с вилами, топорами. Тупые, грязные, злые. Подбадривают себя воплями воинственными – и к замку направляются.

А впереди – на коне из тех, что Граф последним ученикам отдал – Иван, дурак, меч сверкающий где-то раздобыл. Размахивает им, за собой зовет. Воина великого из себя корчит. Увидел ворона летящего – запомнил немного науку – выхватил лук со стрелами, прицелился...

Граф решил в замок вернуться от греха подальше.

Запер ворота, поднял мост – замки тогда все по одному образцу строили. Только наполнение разное было. Вышел на стену, ученичка встречать.

Тот долго ждать не заставил. Осадил коня у рва, дождался всего отряда, добился тишины.

– Выходи, супостат! Биться будем!

Граф не забыл уроков Василисы.

– И зачем же ты, щенок, со мной биться хочешь?

– А чтоб ты нашу Василису-красу отпустил. И красавиц больше никогда к себе не требовал!!!

От такой наглости Мудрец аж задохнулся.

– Нет здесь Василисы...

– Есть! Мы знаем, что ты ее у себя оставил!

И понял Граф, что эти люди не допускают и мысли о том, что Василиса могла полюбить его, что он ее любит. Для них он был просто врагом, жестоким и беспощадным, которого можно только уничтожить – так же беспощадно и скоро. И освободить красну девицу. И тут же выдать ее замуж за вызволителя. Они вообще не оставляют за женщиной свободы выбора. Вообще никакой свободы...

Уговаривать, убеждать в обратном тупую массу бесполезно. Единственная надежда – поговорить с Иваном. Он пробыл в замке некоторое время, хоть что-то в нем должно было остаться.

– Ну, Иван, сходи, посмотри...

И тут же, по шуму толпы, понял, что его слова опять истолковали неверно.

– Иди один. Поговорить надо.

Это было им понятно. Супостат трусит и идет на переговоры. Это можно.

Иван ступил на опустившийся мост. Подумал. Спешился. Оглянулся, ища поддержки. И уже решительнее зашагал к замку.

Граф встретил его во дворе.

– Ну что, Ваня, учителя калечить пришел?

Такого начала тот, видно, не ожидал. Но сбить его с толку было невозможно. Смена поведения – привилегия умных.

– Пришел убить супостата! Отдавай Василису!

– Ты понимаешь, Иван, – Граф никак не мог начать исповедоваться перед этим... – Нет ее здесь, я же говорил.

Иван, набычившись, вытащил меч. Хороший меч, из сложного сплава. И где он его нашел?

– Нету, говоришь...

– Ну, хочешь – посмотри.

– Не буду я тут ничего смотреть! Заколдовал во что-нибудь, небось. Отдавай по-доброму. Не то прибью тебя – враз чары спадут.

– Глупости. Ты ведь сам знаешь. Никакие чары не спадут. Да и нет их тут... почти. А Василиса к родным пошла, проведать.

Иван, казалось, засомневался. Так нагло врать, в его представлении, не мог даже последний негодяй.

– К родным? Может быть, может быть...

За замковой стеной послышались крики, шум. Надрывно позвали Ивана.

– Что там случилось? – это оба сразу.

И вбежали на стену.

Толпа крестьян, побросав оружие, бухнувшись на колени спиной к замку, молилась на диво невиданное.

Василиса, которая только что была в замке супостата – как они были убеждены – теперь летела по воздуху со стороны ближайшей деревни прямо в их сторону. Чудо.

Мудрец поймал волну ее взволнованности и беспокойства – почувствовала неладное, милая – послал ей в ответ успокоение. Все будет хорошо.

И с улыбкой обернулся к Ивану. Тот, казалось, никак не реагировал на происходящее.

– Ну, вот видишь? Что я тебе говорил?

Иван сжал зубы, отвел меч.

– Ничего-то ты не понял, Мудрец. Не знаешь ты жизни нашей. И не баба эта совсем мне нужна была. Слово у нас есть такое – ВЛАСТЬ – слышал, небось? Так вот...

Граф удивленно смотрел на разговорившегося ученика. А тот вдруг проорал, обращаясь к распростертому под ногами войску:

– Ага! Трусишь, граф тьмы! Откупиться хочешь?! – Дождался, пока каждый из его скотов обернется на крик и оценит ситуацию, и закончил:

– Не выйдет!

И одним страшным ударом отхватил у мудреца голову. Толпа ахнула.

Последнее, что услышала в своей жизни голова Графа, падая с крепостной стены, был пронзительный, нечеловеческий крик Василисы...

После победы над кощеем, люди растащили его крепость по камушкам, даже ровного места не осталось.

Иван взял Василису в жены. Но сам прожил недолго. Василиса вскоре родила сына. Но горе повредило ее разум. И она, забрав ребенка, ушла однажды в лес. А весной в том лесу нашли чьи-то кости...

Так и не осталось ничего на земле от дел поганых Мудреца – Графа.

Лай облизнул пересохшие губы. Отпил в который раз из фляги. Посмотрел в очередной раз на Варри – не спит ли? Варри не спал. Ему было очень интересно, он чувствовал, что Лай вкладывает в эту сказку еще какой-то, свой смысл.

Рассказчик поменял затекшую руку и закончил сказку совершенно неожиданно:

– А Василиса совсем не пропала в лесу. Она просто ушла на родину своего возлюбленного, о которой он столько ей рассказывал. И сын ее был моим пра-пра-пра... дедушкой... Вот так вот... А теперь давай поспим часок. А то вон – светает уже. Идти скоро.

Варри лежал, потрясенный рассказанным. Говорить не хотелось. Ничего не хотелось.

Но поспать немного действительно стоило.

И он молча перевернулся лицом к лесу.

Скоро опять в путь...

8. ОТЕЦ КОЛДУНОВ

К полудню лес неожиданно кончился.

Варри прикинул пройденное расстояние, все эти поляны, реки, которые приходилось перелетать, чащобы – и понял, что так рано лес все равно не мог кончится. Ясно – ведут. Сказывалась цель их похода.

Сразу за небольшим подлеском, как отрезанным невидимой рукой, начинался песок. Пустыня. И конца-края ей видно не было. Лишь где-то вдали, за жарким маревом, виднелись несколько остроконечных пиков. То ли природные, то ли рукотворные.

Присели передохнуть перед новой напастью. Перекусили. Но... делать нечего. Встали и пошли дальше. В пустыню.

Не успели пройти и десяти шагов по раскаленному песку, как Лай, шедший первым, вдруг стал, как вкопанный. Варри поравнялся с ним и так же пораженно уставился на то, что было у них под ногами.

Наверное, совсем недавно это было семьей ежей... Бежали они из лесу по своим неведомым делам. И тут какая-то неведомая злая сила расплющила, пригвоздила, вмяла... придавила их к песку. Чудовищная сила. Ежей в этом можно было узнать с трудом... Кровавое месиво игл, лап, мяса... Жутко до отвращения было смотреть на это. Чужая сила протащила их по песку и бросила, грузно заскользив дальше, оставляя две глубокие борозды, рельефные, как вырезанный ножом узор.

– Что это, Лай?

– А я откуда знаю?

Осмотрелись.

– И ведь что странно, – Лай, казалось, был очень встревожен. – Ежи что, так и бежали на ширине этих двух полос? Или их специально под них загнали?

– Кто... загнали? – голос Варри против его воли дрогнул.

– Вот это я и хотел бы знать...

Непонятной, чужой жестокостью веяло от этого места. Бессмысленной злобой, как во вчерашней сказке. Прочь, прочь отсюда.

– Пойдем, Лай.

И они осторожно обошли жуткие пятна, миновали борозды и двинулись дальше вглубь пустыни.

Прошли еще немного. Жар песков начал проникать под одежду. Варри собрался уже припомнить заклинание от жары, как вдруг ощутил непонятный холодок в груди. Удивленно прижал руку – и тут же отдернул. Талисман! Он был ледяным. Это значит...

– Лай! Тебе угрожает опасность!

– С чего ты взял?

– Талисман! Он холодеет!

Лай тут же прижал руку к своей груди. Что бы он там не почувствовал, но это заставило его ответить:

– Глупости. Идем дальше...

И шагнул...

Дальнейшее произошло стремительно.

Там, куда опустилась нога Лая, вдруг разверзлась бездонная черная пропасть. Рвануло ледяным ветром, по всей пустыне сгустился мрак, тьмы иголок ужалили Варри. И Лай рухнул в провал.

Варри не раздумывал ни секунды. С каким-то инстинктивно-воинственным воплем он бросился вслед. Но не успел.

Провал успел захлопнуться, и Варри лишь обжегся об ледяную волну ненависти и страха, идущую из пропасти да врезался правым плечом и лбом об надвигающиеся стены песчаной воронки, которые медленно выдавили его на поверхность, сравнявшись с остальной пустыней.

Потом Варри, кажется, колотил кулаками о песок, пытался рыть его, ломая ногти и сдирая кожу, катался на спине и выл... Он плохо помнит эти часы...

Закат застал его сидящим у им же вырытой воронки. Поджав под себя ноги, обхватив голову руками, Варри слегка покачивался и то ли бормотал, то ли напевал что-то пронзительно-тягучее.

В пустыне начало холодать, но он не замечал этого.

Протянулись длинные отчетливые тени от далеких вершин. И вдруг что-то заслонило солнце перед ним. Закат? Уже? Так быстро. И поднял голову.

Это был еще не закат. Перед ним, заслоняя вечернее солнце, которое подсвечивало со спины вишневый пушок, стоял старик. Седой, с длинной черной клюкой. Голова склонена к Варри, так, что лица не видно, оно в тени.

– Ты искал меня, Варри?

Голос глухой, скорбный и бесконечно добрый.

– Ты... ты Отец Колдунов?

– Да. Для тебя я – Отец Колдунов. Идем...

Взял его за руку и легко повел к одной из вершин, которая оказалась неожиданно близко. И не вершиной вовсе она была, а гигантской пирамидой.

Вошли в пещеру, сделанную в ее основании. По всему было видно, что Отец здесь живет.

Старик помог Варри помыться под струей леденящей воды, присвечивая себе свечой, смазал его ссадины и порезы пахучей мазью, покачал головой, глядя на ожог в центре груди, смазал и его.

И все это молча. Говорить и впрямь было нечего. Пока. Наконец, усадив Варри хлебать свое варево – целебное, наверное, старик заговорил.

– Знаю все, что с вами стало. Знаю, зачем вы шли. Но ответить на твои вопросы смогу только завтра утром. Так что, сейчас – спи. Горюя, делу не поможешь.

Спросить сам что-либо Варри не решился. Молча пошел в угол к постели из шкур. И еще не доходя – не без помощи старика – уснул.

Когда Варри проснулся, солнце заглядывало в пещеру, серебря скудную ее обстановку и подвешенную у входа пылевую пелену. Старик был уже на ногах. А может он и не ложился.

Запавшие щеки, круги под глазами, трясущиеся руки говорили о том, что эта ночь далась ему нелегко.

– Ну что, поднялся? Теперь слушай. Времени у нас мало...

Варри прислушался к своим ощущениям. Усталость тела больше не беспокоила его. Хоть сейчас снова идти. Боль утрат тоже немного притупилась. Нет, он не забыл ни о спящей под действием заклятья Оре, ни о поглощенном неведомым злом Лае. Не забыл, но, почему-то, не это теперь казалось самым главным. Какое-то новое чувство, не имеющее пока имени, занимало всю его душу. Недоброе, сильное, толкающее вперед...

Уселись на теплый от утреннего солнца камень у входа в пещеру. Немного помолчали, думая каждый о своем.

– Книги сказали мне, – произнес старик, подтверждая догадку Варри, что ждать нам осталось недолго...