Текст книги "Зеркало Грохашша, или Отраженные"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Чаю попьем… – Павел, вытянув шею, пытался разглядеть происходящее. – У меня командировочные.

– Так вы в командировке! – почему-то Гале это понравилось. – Тогда идемте. Кстати, я вас нигде не могла видеть? Сегодня? Я с вокзала сразу поехала в район метро Щукинской, вы там не бываете?

– Бываю… – Павел почесал затылок. – Ну точно! Я же тебя из окна видел, утром, когда ты с каким-то парнем в сапогах из метро выходила!

– Правильно! – Галя расцвела – теперь Паша казался ей старым знакомым. О том, что остается совершенно непонятным, где же она сама могла видеть Пашу, девушка не подумала. – Это Белка Чуй. Смешной и очень странный. Говорит, что колдун, а сам людей каким-то дымом обкуривал… Идем, а то я замерзла.

«Ну, вот все и устроилось,» – улыбался Павел, шагая за Галей по вагонам. – «А сзади она ничего… И как бы там ни было – все лучше, чем с майором в тамбуре выпивать. Не явился бы он только в ресторан…»

Москва-1 (скГ)

16 августа, ночь

– Костя да не напирай же так! – взмолился Николай, когда железный конь бывшего булочника едва не сбил вниз его собственного киборга. – И так одна присоска отказала, а теперь еще ты толкаешься…

– Извини, – второй расходный сбросил скорость. – Нервничаю. Не каждый день умираем за Императора.

– Разговорчики! – прикрикнул сверху спускавшийся последним, как и положено командиру, Михаил. Впрочем, подумав, он решил, что тишина сейчас не самое главное. – Ну что там, видно кого?

– Пока нет… – Николай включил дальний свет. – Хотя… Что-то там внизу белеет!

Это были белые волосы Дьяры. Несколько часов спуска наконец-то привели к русалке новых жертв.

– Миша! – первому расходному отчаянно захотелось поговорить. – А если мы не сможем ее… Победить, то что дальше будет?

– Дальше пойдет вторая двоедина.

– А если и они не смогут?

– Тогда третья.

– А если…

– Так все одиннадцать и пойдут. Потом другую троедину подгонят. Вторгаться-то как-то надо, понимаешь? А другого пути нет.

– Так может… – Николай даже вспотел от неожиданно осенившей его гениальной мысли. – Так может, не надо нам вообще лезть? Может, ее, тварь эту, достаточно не убить, а просто вытолкнуть из колодца! Просто кидать сверху камни – ее и вышибет на ту сторону!

– Коля, я понимаю, что тебе умирать не хочется, но ведь приказ-то ясный: спуститься и уничтожить, – вздохнул Миша. – Мы, биорги, приказов ослушиваться не умеем. Да и думаю я, что если бы ее можно было вышибить, господин Ийермуск так бы и сделал. Но это же не простой колодец… В общем, что ты там видишь, Коля? Может, нам еще повезет?

– Вижу тощую бабку, что раскорячилась поперек колодца, – сообщил биорг. – Разреши пальнуть!

– Пальни, пока вплотную не подошли, – согласился кель-фатх-шуршур.

Николай остановил киборга. Стрелять из его переносной артиллерии биорг не собирался – и так довольно отправили вниз снарядов. Вместо этого он поплотнее сунул ноги в стремена, чтобы не свалиться, и стянул с плеча винтовку. Ускорителя импульсов у него не имелось, но и одиночным выстрелом можно проверить, что перед ними за враг.

Выключив прожектор, чтобы не мешал, биорг поерзал зайчиком лазерного прицела по лицу Дьяры. Русалка злобно ощерилась и прицелиться в глаз не дала – все время отдергивала голову.

– Противная старушка-то… – вздохнул Коля. – Ну, тогда попробуем ее накормить…

Он поймал в прицел пасть русалки и быстро нажал спускатель. Импульс вылетел из неширокого раструба дула, достиг Дьяры и отразился от блеснувшего клыка. Коля зажмурился, ожидая получить обратно свой же заряд, но он пролетел мимо него, между раскоряченных лап киборга Кости и вонзился наверху в чье-то железное брюхо. Раздалось шипение.

– Шланги перебиты… – промычал кто-то из биоргов. – Ох, ё!..

Лапы киборга сложились одна за другой и он рухнул на своих товарищей, увлекая их вниз. Половина двоедины, слившись в лавину из биологических и кибернетических искусственных организмов, рухнула на Дьяру, успевшую радостно протянуть им навстречу руки.

Кто-то стрелял, кто-то, как Николай, просто вопил во все горло, скрежетали когтями по стенам пытавшиеся остановить падение киборги. Когда до русалки оставалось не больше трех метров, она завизжала, оглушив всех, даже механизмы, и принялась плеваться с пулеметной скоростью.

– Гранатометы к бою! – распорядился наверху кель-фатх-шуршур, но его никто не услышал. – Огонь, пока она с ними не успела разобраться!

Биорги, не увлеченные вниз лавиной, и без приказа открыли беспорядочную пальбу. Каждому очень хотелось сбежать, но они не были достаточно самостоятельными существами, чтобы ослушаться приказа оставшегося наверху шуршура. Именно по этой причине повалившиеся на Дьяру воины Сириуса вступили с ней в отчаянную и бессмысленную схватку, то и дело умирая с криком «Да здравствует Император!» – так было заложено программой.

Николай, счастливо миновав когтей, вцепился в тощую ногу брыкающейся Дьяры. Его киборг уже развалился на части, винтовка отлетела в сторону, рядом взрывались прилетавшие от товарищей сверху снаряды. Обмундирование пока справлялось, но и активной, и пассивной броне оставалось жить несколько секунд. В какой-то момент лицо биорга уткнулось в вонючий пах русалки, потом что-то сильно ударило его в зад и Николай смог вдохнуть, протиснув голову между ног Дьяры. Удары продолжались и вскоре Коля уже по пояс торчал из битвы. Упершись ладонями в костистую спину русалки, он поднатужился и выдернул ноги. Тут же его потащило куда-то в сторону, от испуга биорг вцепился во что-то и повис.

«Что-то» оказалось ботинком Кости, бывшего булочника, ныне второго расходного. Он тоже отчаянно старался протиснуться между ляжек русалки, которыми Дьяра переломала бы кости хоть слону, но не солдату Сириуса в полном обмундировании. Впрочем, кое-что ей все-таки удалось – например, раздавить Косте ребра, вывернуть обе руки и сорвать с головы каску вместе одним ухом и половиной губы. Тут бы биоргу и конец, без каски его программируемые мозги враз были бы размазаны по стенкам колодца взрывными волнами, но вес Николая тянул вниз, и Костя тоже оказался отделен от боя телом русалки.

– Держись! – крикнул вцепившийся ему в ботинок Николай, но второй расходный не услышал его среди грохота и визга.

Впрочем, он все равно не смог бы выполнить просьбу. Оба полетели вниз, к центру колодца – дело в том, что Дьяра все же пыталась выбраться и сумела протащить свое бесконечно тяжелое тело на несколько метров в сторону Москвы-1. Не успели еще два биорга проститься с жизнью, как их падение затормозилось. Потом оба полетели обратно, снова замедлились, и наконец остановились. Мимо пролетали шальные пули, падали обломки киборгов и обрывки биоргов.

– Надо забраться туда, выше и подальше от твари! – махнул рукой Костя, когда очередной осколок застрял в его грудной брони. – Здесь нам скоро конец! Подсади!

– Да как?! – возмутился Коля. – Упереться не во что!

– Не во что?.. – второй расходный включил резервный фонарь на каске Николая и осмотрел стены. – Покарябано сильно, но мы не вылезем… Тогда конец. Слава Императору!

Позади – или внизу? вверху? – грохнуло особенно громко и мимо солдат промчался окровавленный кель-фатх-шуршур. Спустя пару секунд он прилетел обратно, по пути наколовшись на острый кусок киборга.

– Почему не сражаетесь? – спросил Миша, пытаясь вытащить из живота застрявшую в броне железку.

– Нечем! И потом, приказ кажется был: прорваться на ту сторону.

– Нет, приказ был: уничтожить эту дрянь… Или умереть с честью – я уже не помню, что там был за приказ! Но поскольку ваш непосредственный командир ранен, то приказываю вам его вынести! Тогда он сможет лучше руководить боем.

Приказа биорг ослушаться не может. Восхваляя Семью и Императора, оба расходных обрывками шлангов киборгов привязали к себе Михаила, потом уперлись руками и ногами в стены колодца и начали подъем.

– Сириус навсегда! – напевал кель-фатх-шуршур, которого кверху подтягивал Костя, а снизу толкал Николай. – А ведь без приказа не хватило бы у вас силенок, ребятки?

– Не хватило бы, – прохрипел Коля. – У меня их уже нет…

– А у Сириуса есть! Приказываю поднять меня наверх для уничтожения препятствия Вторжению с тыла! – распорядился бывший чертежник Горстроя Миша и потерял сознание.

Санкт-Петербург-0 (скГ)

16 августа, ночь

До Верейской улицы Белка добрался без труда, а там, никем в ночи не замеченный, сразу «прыгнул» на нулевку. Правда, нельзя сказать, что он отправился туда с твердым намерением выполнить приказ Александры – Белка думал о другом. О том, например, что хоза свое обещание наверняка не сдержит, зато злобу на бродника затаит, и о том, что в чужом городе она совершенно беспомощна. Если, конечно, не переместится сюда на высшем плане, но тогда ей нужно поддержать себя и на всех остальных доступных ей планах, то есть вообще стать питерской.

– Поменять прописку… – пробормотал Чуй. – Да кишка у тебя тонка, Алекса. Тут полно врагов, тут ты почти никого не знаешь… Нет, ради меня она сюда не полезет.

Петербург Белке никогда особенно не нравился и по простоте своей бродник полагал, что все так относятся к этому сырому, хмурому городу. Он даже затяжную войну московских и питерских хозов, иначе говоря, «кремлевских» и «адмиралтейских», понимал так: северяне хотят перебраться из своего города в место поуютнее, а их не пускают. Белка войне радовался: хозы убивали друг друга. Прекрасно! Мало кто ненавидел бездушных, бессердечных существ так, как он.

Подняв воротник куртки, Чуй устроился в крошечном, на три деревца скверике, и принялся бдительно наблюдать за указанным домом. Одновременно он прихлебывал из кружки чай – для кипячения воды у Белки имелись маленькие, удивительно удобные таблетки, добытые на восьмом плане, а кулечки с различным чаем занимали чуть ли не четверть рюкзака большого любителя этого напитка.

«Что, если я предложу свои услуги этому Ник-Нику? Вправду ли он меня убьет? Скорее использует, чтобы обмануть Александру. А обмануть он ее наверняка хочет – иначе зачем она меня послала следить? Все хозы только и думают, как бы друг друга обмануть… Хозы – подлые, лживые существа,» – Белка допил чай и сделал печальный вывод: – «Не стоит связываться с этим Ник-Ником, все хозы одинаковые. А вот и он.»

Тот самый громила, которого Белка вчера видел в московском метро на нулевом плане, спокойно шагал по пустынной ночной улице. То ли материализовался неподалеку, то ли оставил машину за углом, то ли вообще пешком добрался.

– Жаль, что тут нет нормальных трамваев. Даже ночью душно от выхлопа… – немного отвлекся наблюдатель. – А наш дружок Ник-Ник запросто мог бы перенестись прямо в дом, но решил прийти пешком. И Александра это предвидела. Он не стал пользоваться магией, потому что о всех магических вмешательствах остается информация в Архиве, а в Архив последнее время лазают все подряд. Скрывается… Все, что он сделал, это изменил свой облик на…

Белка снял очки-артефакт, бережно положил их на траву и вытащил из кармана свои, тоже не простые – с их помощью он видел в темноте. К удивлению бродника, Ник-Ник свой облик ни на что не променял, по улице быстро шагал все тот же волосатый громила в черном плаще.

– Так он скрывается или не скрывается?.. – не понял Белка. – Нет, Александра, не все ты предусмотрела… Я рад за тебя!

Быстро набрав код – руками! – Ник-Ник скрылся в открывшейся двери. Нетипичное поведение для хоза.

– Курим, – приказал себе бродник и выудил из рюкзака одну из четырех имевшихся в нем трубок. – Сегодня нам подойдет… Филиппинская смесь.

Наполняя скверик ароматами, Белка смотрел на дверь, за которой скрылся Ник-Ник, и размышлял о сути слов «подъезд» и «парадное». О вещах более серьезных Чуй не любил думать во время курения, ибо относился к этому процессу еще более щепетильно, чем к чаепитию. Поэтому бродник даже рассердился, когда дверь снова открылась всего через минуту, и хоз вышел на улицу, небрежно помахивая свертком.

– Торопливый какой… – недовольно проворчал Чуй, поднимаясь и следуя за Ник-Ником по другой стороне улицы. Двигаться приходилось едва ли не бегом, что отнюдь не способствовало курению. – Так и трубку прожечь недолго… Нет, не стану я с этим типом против Александры дружить. Скучный он.

Ник-Ник добрался до автобусной остановки как раз вовремя, чтобы войти в полупустой салон. Вместе с хозом садиться было нельзя – Белка не сомневался, что Ник-Ник его узнает и немедленно попытается устранить. У хозов с этим просто, они слишком много о своих жизнях думают, чтобы чужие беречь. Поэтому вместо того, чтобы идти за ним на остановку, бродник задержался неподалеку и «поймал» машину. Как ни странно для нынешних дел на нулевом плане, это оказалось такси. Автобус уже сворачивал за угол, и Чуй с тоской проводил его глазами – такой уютный, светлый, большой. А в машине душно и ноги приходится подгибать.

– За этим номером, видел? – сказал Белка таксисту, помахав купюрами, полученными от Александры. – Мне нужно на догонять, а посмотреть, кто выходит на остановках.

– Ну ты блин странный! – весело ощерился водитель. – Ночью, в темных очках, высматриваешь кого-то… Поехали. Баба?

– Мужик.

– Из-за бабы?

– Точно, – фыркнул Белка. – Из-за одной дурканутой московской бабы. Ты бы поближе держался, а то еще мосты какие-нибудь разведут… У вас тут хитро все.

– Какие мосты? – не понял таксист. – Эх, приезжие…

Чуй прикусил губу – совсем забыл, что на нулевом плане мосты строят только через реки. Антигравитации нет, на перекрестках светофоры. Сложно все устроено в этом мире – на третьем, четвертом, пятом плане в Петербурге мосты разводятся, как и на первом и на нулевке, а вот на втором плане выдумали антигравитацию несколько веков назад и с тех пор слово «мост» имеет совершенно другой смысл.

– Ну, я имел в виду, что я приезжий, и вообще тут ничего не понимаю. Сегодня хотел пива купить, у прохожих спрашивал, где бы палатку найти, а оказалось, что они только на «ларек» реагируют… – быстро вспомнил Белка старую историю. – Куда этот автобус идет?

– На юг, в Купчино. Последний, наверное… У нас сейчас ночной тариф, ты в курсе?

– В курсе, в курсе, – Белка положил перед водителем еще пару сотен местных рублей. – Это сверху. Мне бы только видеть, кто и где выходит…

Автобус останавливался нечасто. Таксист, искренне стараясь, притормаживал заранее, предупреждал Белку, медленно подруливал к остановке. Бродник успокаивался сразу – крупную фигуру Ник-Ника, усевшегося на заднем сиденье, было видно издалека. Можно было бы сказать таксисту, чтобы не напрягался так, но Белка предпочел не посвящать его в детали преследования.

«Почему же он совершенно не скрывается? Не только от архивных ванов – вообще ни от кого. Значит, в своем городе ему бояться некого? Но тогда этот Ник-Ник неплохо связан с адмиралтейскими, вот как получается…» – размышлял Чуй, одновременно поддерживая глупый разговор с таксистом.

– Значит, ты геолог… – кивал тот. – А я гляжу – шляпа, рюкзак, сапоги, трубка. Ну точно, думаю, геолог! Так и есть. Вот только бороды у тебя нет – это странно.

– Бреюсь, – быстро сказал Белка, проведя рукой по подбородку – будто водитель мог в этом усомниться.

На самом деле бриться Белке пока не приходилось ни разу.

– Тормози!

Ник-Ник встал, прошел к дверям.

– Рано еще, остановка возле магазина.

– Все равно тормози! Я лучше пробегусь.

Бродник быстро расплатился, выскочил, споткнувшись, из машины – забыл, что на этом плане у такси есть здоровенные колеса. И побежал, пригибаясь, к светящимся витринам универмага.

Москва-1 (скГ)

16 августа, ночь

Далеко в стороне от разворачивающегося Вторжения сириусян, на тихой, темной Амурской улице остановилась необычно большая карета. Так ее приходилось называть несмотря на надпись «Хлеб» – возы не оснащают столь мягкими рессорами, не говоря уже об элегантных козлах, на которых кроме кучера помещались еще два плечистых господина.

Из распахнувшейся задней двери высыпалось около полутора десятков человек, тоже плечистых, все в черных плащах и одинаковых шляпах. Редкие прохожие, завидев такую компанию, немедленно сворачивали куда глаза глядят – ясно, что квартал навестила тайная полиция.

Последним из кареты выскочил господин не в черном, а в сером плаще, который тут же распахнул, выставив на обозрение перевязь аж с двумя мечами.

– Она пойти там? – спросил этот господин в сером, поправляя великоватую шляпу.

– Тут рядом, – пробасил один из его спутников. – Ошибки быть не может: маленькая, худенькая, узкоглазая… Простите.

– Ничего, ничего! Она очень… Шустрая! Идите скорей там, господин Рыков, я с вами!

Рыков, явно старший, чуть поклонился господину в сером и побежал во дворы. Его спутники, негромко бренча оружием, последовали за начальником. Идти пришлось действительно недалеко, вскоре показались освещенные окна двухэтажного деревянного особняка. От ствола дерева навстречу процессии отдалился еще один человек в черном.

– Тучи над городом стали!

– Ремизов? В городе пахнет грозой! – чуть запыхавшись, ответил на пароль Рыков. – Она здесь?

– Да, мы уже час как замкнули кольцо. Не прорвалась бы только на верхние планы…

– Там позаботятся, не бойсь! Пока все говорит о том, что наш объект здесь без поддержки. Так… Господин Ояма, Сивцов, Петренко – за мной! Остальным усилить кольцо вокруг дома, в случае попытки прорыва – рубите всех в капусту!

Рыков первым подошел к двери и постучал в нее кулаком. В доме немедленно потушили огонь, сквозь тонкие стены послышалась беготня.

– Что здесь вообще такое? – обратился начальник к Ремизову.

– Притон китайский. Опиума не держат, только живут. Но разрешения наверняка ни у кого нет, и…

– Что ж ты сразу не сказал?!

Рыков вошел в дверь, которая не открылась ему навстречу, а просто упала внутрь. От его шляпы по длинному коридору протянулась молния и застыла, дрожа, освещая путь.

– Эй! Китаянка! Вылезай, мы только к тебе пришли, и ты никуда не денешься!

На ходу Рыков вытащил меч – он был хозом всего лишь нескольких планов и не мог отвыкнуть от привычки чуть что пускать оружие в ход.

– Господин Ояма, позовите ее на вашем языке!

– У нас разный язык, – не преминул заметить японец, но спорить не стал, заговорил по-китайски.

В доме начали вышибать окна – это бросились на прорыв незаконные китайские эмигранты, торговцы опиумом. Вооруженные узкими, длинными мечами они с визгом кидались в ночь и немедленно попадали под удары скрывавшихся в кустах полицейских. Лишь четверо хозов вошли в дом, и шли по коридорам, сопровождаемые запущенной Рыковым молнией.

– Она не выходить, но я чувствовать уже ее, – сообщил Ояма и тоже обнажил меч, один из двух. – Маленький комната, совсем маленький. Она ждать. Она нет поддержки.

– Не верю в идиоток, путь даже китайских, – хмыкнул Рыков. – Сивцов, Петренко: смотрите по сторонам! А то как навалятся ее помощники, а мы тут… Здесь?

– Здесь, – кивнул Ояма, остановившийся перед настолько крохотной дверью, что рослый Рыков прошел бы мимо. – Вы позволять мне?

– Давай…

Ояма зажмурился и взмахнул мечом. Посыпавшиеся с клинка ослепительно-зеленые искры упали на стену и прожгли ее, образовав широкий проход. В комнату немедленно сунулся язычок осветительной молнии Рыкова и все увидели китаянку. Действительно очень маленькая, сухонькая, она сидела на крошечной табуретке, опустив голову и сложив руки на коленях.

– Не двигаться!! – заорал Рыков, одновременно с Оямой протискиваясь внутрь. – Только пошевелись, тварь, головы не сносишь!

Они вместе приставили к худенькой шее пленницы клинки, потом японец с легким поклоном убрал свой в ножны.

– Взять, – удовлетворенно сказал он. – Я никого не чувствовать. Совсем никого вокруг, только ваши хозы. Хороший работа!

– Надеюсь, что так… – отдуваясь кивнул Рыков. – Сивцов, что снаружи?

– Да вроде половину порубили, остальных вяжут… Полицейская операция.

– Ладно. Так, ну я посылаю донесение…

Рыков сосредоточился, не отрывая, впрочем, острейшего лезвия от шеи китаянки. Она осторожно подняла голову, отвела от глаз черную прядку.

– Я одна. Без поддержки. Только здесь и ниже.

– Зачем? – с вежливой улыбкой поинтересовался Ояма.

– Мой контракт предусматривает молчание, – ответно улыбнулась китаянка. Говорила она совершенно без акцента. – Но когда я не знаю, я могу сказать: я не знаю!

– Готово, услышали, – Рыков медленно отвел меч, готовый немедленно ударить. – Приказа на твою ликвидацию пока нет. Вяжите ее, ребята.

– Не надо нервничать, я ведь без поддержки…

Китаянка только постанывала, когда Сивцов и Петренко повалили ее на пол и сноровисто опутали тонкой прочной веревкой, обращая особое внимание на руки. Потом Ояма лично заткнул ей рот, и общаться со своими мучителями пленница больше не могла.

– Все враги так! – сказал японец Рыкову, а заметив что его не поняли, добавил: – Бы!

– Всех бы так, точно, – кивнул начальник и достал пачку сигарет. – Курите, ребята, сейчас на нулевом плане этой курве не поздоровится.

– А что она натворила-то? – осмелился спросить Петренко, чиркая зажигалкой.

– Просочилась в город, артефакт какой-то привезла, – поделился Рыков. – Черт ее знает, я же местный, нулевки не вижу.

– Интересно, как там все устроено? – Сивцов зажег лампу, присел на стол. – Дикость небось. Арбалеты-то делать научились?

– А может, наоборот, – не согласился Петренко. – Может, там экологические законы не приняты и теперь все от дыма дохнут. Тогда и пищали, и самодвиги в ходу.

– Черт его знает, – задумчиво повторил Рыков. – А вы живете ниже, господин Ояма?

– Неприличный вопрос, – улыбнулся японец. – Хозы про такое не говорить. Никогда.

Вокруг дома убирали трупы, переписывали пойманных нелегалов, а в соседних комнатах уже гремели сапоги полицейских, ищущих опиум. Но к четверым хозам, охранявшим пятую, связанную, никто не заглянул: магия хранила их. Еще один их товарищ, Ремизов, прохаживался снаружи. Китаянка лежала, закрыв глаза, она едва дышала и почти не чувствовала боли. Все ее внимание ушло на другой план, туда, где ее, уже избитую, тащили к двери с табличкой «Гадальный салон госпожи Мананы».

– Господин начальник! Господин начальник! – вдруг заголосил в доме новый персонаж в попытках отыскать Рыкова. – Вам донесение! Письменное!

– Давай! – Рыков высунул руку в коридор.

– Небось бургомистр нами недоволен… – хмыкнул Петренко и остальные улыбнулись – все хозы, служившие в тайной московской полиции, прибыли в город из Петербурга, и вовсе не затем, чтобы помогать «кремлевским».

– Сейчас… – Рыков сломал печать, быстро проглядел бумагу. – На Северо-Западе какие-то головорезы собрались. «Числом до нескольких тысяч, с оружием». Что за чушь?

– Если бы так, то нам бы сообщили, – заметил Сивцов и Ояма согласно закивал.

– А нам не сообщили. Значит, ошибка… Но все равно придется ехать. Так, а это даже к лучшему, – решился Рыков. – Что нам торчать в этой глухомани? Шпионку обездвижили, вот так к Октябрьскому полю ее и доставим. Несите дрянь в карету.