Текст книги "Распоротый"

Автор книги: Игорь Дубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Что случилось?!

Она спрашивала не меня, а Базуку с Протазаном. Однако я невольно вздрогнул: столько властного гнева таилось в ее спокойном голосе.

– Нашей вины нет. – Протазан сделал шаг вперед, но шаг этот дался ему с трудом. – Его не было в гостинице.

– Меня не было в гостинице, – подтвердил я. – Если бы я знал, Ракш.

– Тебе надо торопиться, – прервала меня Ракш. – Осталось всего четверть периода. Слушайте все внимательно…

Меньше чем через десять минут мы уже спускались к порту, норовя забрать как можно круче вправо, чтобы обогнуть набережную и пирсы и выйти на территорию доков. Там в одном из пустующих складов должна была состояться сегодня сходка чистильщиков. Ракш снабдила нас заранее заготовленными пучками мергса и велела Базуке переодеться, чтобы выглядеть попроще. Сходку устраивал Чанторсат Хвара. Ракш полагала, что у меня найдется там повод заговорить с ним и в конце концов заинтересовать Хвару собой.

Поскольку строже всего проверяют тех, кто приходит загодя, и тех, кто опоздал, мы спешили изо всех сил и там, где нас не видели, даже бежали. Благодаря этому мы успели в самый притык. Перемахнув с разбега через ржавый забор, мы продрались сквозь бурьян, взбежали, запыхавшись, по узкой, увешанной еще довоенными наклейками лестнице и, уверенно кивнув выстроившейся в два ряда охране, быстрым шагом проследовали в огромный отсек, засыпанный когда-то зерном. Сейчас от зерна остались лишь сухая шелуха в пазах железного пола да темные пятна в углах, где зерно обычно подгнивало. Народа в зале было немного, человек пятнадцать, располагавшихся кольцами вокруг огромного облезлого, выкрашенного когда-то белой краской стола. Кольца, вероятнее всего, соответствовали субординации. Едва мы устроились в заднем ряду неподалеку от входа, один из сидящих впереди мужчин встал и начал говорить.

Начало его речи я слушал невнимательно, увидев на другом конце стола Хвару. В действительности Хвара оказался несколько старше, чем в записи, и гораздо неприятнее. Отчетливо видны были мешки под глазами, склеротические жилки на щеках, заросшие волосами уши. Но наиболее отталкивающее впечатление производил хмурый, подозрительный взгляд исподлобья. Видно было, что Хвара жесток и что жестокость его рассудочна. Некоторое время я исподтишка изучал его, пытаясь выработать сегодняшний план действий, и поэтому упустил момент, когда моим спутникам стала ясна ситуация. Только через какое-то время Протазан ткнул меня в плечо, привлекая внимание.

– …и мы предлагаем нашим горным друзьям, – услышал я голос выступающего, – начать серьезно координировать наши усилия. До сих пор в этом не было острой необходимости, но события развиваются все быстрее, и кто знает, что предстоит нам уже в ближайшие дни.

Горные друзья! Я еще не успел понять, кого он имеет в виду, но тело мое непроизвольно подобралось, как у почуявшего запах угрозы волка, шерсть на загривке встопорщилась, и зубы отчетливо лязгнули. Похоже было, что мы попали вовсе не на сходку чистильщиков. Я затаил дыхание.

– Мы готовы, – ответил сидящий напротив него зеленоволосый крепыш, выглядевший достаточно массивным даже по земным меркам. – Но с самого начала речь шла о коалиционном правительстве. Подтверждается ли это? И каковы будут гарантии?

– Гарантии? – выступающий смешался и вопросительно оглянулся на Хвару. – Какие гарантии? Договор…

– Мы не будем подписывать никакого договора, – резко перебил его Хвара. – Надеюсь, это понятно. Лучшие гарантии – военные успехи. Места в коалиционном правительстве будут распределяться в соответствии с числом взятых поселений.

Я слушал в оба уха, пытаясь вместить в себя происходящее. Если бы я знал заранее, куда иду, я вряд ли решился бы на эту авантюру. Здесь, в этом зале, куда мы так нагло проникли, собрались вожаки «волчат» и чистильщиков. Они встретились, чтобы обсудить готовящийся переворот и договориться о взаимодействии. Похоже, что Ракш получила сильно искаженную информацию о предстоящей встрече. Иначе бы она нас сюда ни за что не послала.

Растерявшиеся после реплики Хвары представители «волчат» собрались наконец с духом.

– Сейчас мы берем дань с половины секторов внутренней стороны хребта, – сказал сосед крепыша в черной наголовной повязке. – В случае активных действий мы выставим до семи штандартов. Они смогут удержать все предгорье между Ачейко и Нарсеко.

– Хорошее предложение, – согласился человек, сидящий позади Хвары, – но нас больше всего интересует район болот. Сможете ли вы в случае нужды выйти на плоскость?

– Наверное, сможем. Если только из столицы не пошлют правительственные войска.

– За столицу мы отвечаем. Войска высланы не будут.

Я слушал становящийся все более напряженным обмен репликами и чувствовал, как расправляет в груди жесткие черно-красные крылья охотничий азарт.

– Вожди кланов смогут вернуться из-за моря и войти в правительство?

– Зачем вам это? Кланы распущены.

Откуда-то из-за спин выскользнул человек с кнопочным пистолетом у пояса и склонился к уху Хвары. Краем сознания я уловил сигнал о деформации информационной среды. Но понять, чем нам это грозит, не успел.

– Мы вряд ли сможем объяснить своим солдатам…

Хвара поднял глаза, и взгляд его уперся прямо в меня.

– Кто эти трое? – громко вопросил он, вытягивая вперед заскорузлый палец. – Это ваши люди, Гура?

– Бежим! – бросил мне Базука и вскочил, опрокидывая стул.

В два прыжка он очутился у двери, где сгрудилась опешившая охрана, и вдруг неожиданно бросился в ноги передним, перекрывавшим выход. Наступая на шевелящиеся спины и головы, мы с Протазаном перемахнули через образовавшуюся кучу и выскочили в ведущий на лестницу коридор. Сзади над нашими головами бухнул выстрел. Не помня себя, мы скатились по лестнице, но, вылетев наружу, Протазан внезапно остановился.

– Хорошее место, – сказал он, вытаскивая пистолет. – Беги, Распоротый, я их задержу.

– Нет! – Я протестующе схватил его за рукав. – Бежим вместе!

– Не болтай! Нас выцелят на пустыре! Наверху хлопнула дверь, и посыпался громкий топот.

– Беги, я тебе сказал. Уноси услышанное!

Прощально сжав его предплечье, я бросился к забору. Протазан был прав, но легче от этого не становилось. Словно во сне, я бежал через пустырь, слыша, как трещат позади меня выстрелы и кричат взбешенные голоса. Перепрыгнув через забор, я на минуту остановился и прислушался. Выстрелы уже стихли, но через щель были видны мелькающие над бурьяном головы и плечи бегущих за мной людей. Отряхнув руки от ржавчины, я обогнул ближайший Дом и, сдерживая злые слезы, пустился быстрым шагом вверх по улице, время от времени оглядываясь, нет ли за мной хвоста.

Мирный город лежал вокруг меня. Тихо дул с гор теплый ветер, играли на керамических плитах мальчишки, и мужчина в пронзительно голубых штанах красил оградку возле сиделки. Никто из идущих мне навстречу даже не догадывался, что всего лишь в двухстах метрах отсюда, возле заброшенного склада, плавал в луже собственной крови Протазан и озверевшие чистильщики насмерть забивали ногами связанного Базуку. Кусая губы, я шел по улице и чувствовал, как меня знобит. Три месяца я мечтал умереть, а вот теперь, когда дошло до дела, подставил вместо себя других. В отчаянии я заскрипел зубами и ускорил шаг.

"Суки! – хрипело во мне, пока я петлял переулками, стараясь отвязаться от возможной слежки. – Самоебы! Отсосы гнойные! Отплачется вам Базука. И Протазан отплачется. Мы еще встретимся, суки! У нас все впереди. Отбойное дело вы затеяли, твари. Когда рванет, своих не узнаете. Но я вас найду. Я вас всех найду, чтобы рассчитаться. Можете на меня положиться, отсосы. Внакладе никто не будет. Вы еще пожалеете, что упустили меня!"

Теперь, когда я знал весь замысел чистильщиков, я мог представить масштаб катастрофы, спровоцированной роем. Страшнее всего будет вторая фаза мятежа, когда недавние союзники начнут резать друг друга, походя грабя и уничтожая мечущееся в панике население. Судьба, конечно, разберется с каждым, развязавшим эту войну. Большинство из них скорее всего погибнет в запущенной ими же мясорубке, а у оставшихся после смерти будет разрушен информационный носитель. Но ждать, пока этот праведный суд свершится, я не мог.

Я должен был как можно быстрее разобраться в сложившейся головоломке. Чистильщики были связаны с Чарой. Но чистильщики были связаны и с «волчатами» – злейшими врагами Чары. Знал ли Чара об этом? И кто все-таки направлялся роем? Чара? Хвара?

"Волчата"? Или, может быть, все-таки Принцепс? Теперь было понятно, к кому в горах ездил Хвара в тот день, когда его взяла моя камера. Но ведь контакты с «волчатами» вовсе не мешали контактам с роем и не выводили Хвару из числа подозреваемых. С другой стороны, Принцепс меньше всего подходил на роль креатуры роя. Но кто тогда был его "владельцем"? И что делал Чара в Драном Углу?

Вопросов было гораздо больше, чем ответов. События явно обгоняли меня. Захват базы роя уже ничего не мог изменить в развитии ситуации. До начала мятежа оставались считанные дни, а я никак не мог понять, что же я должен делать. Хуже всего было то, что мне не с кем было даже посоветоваться. Давайтари мгновенно изъял бы меня с Керста, если бы узнал, как глубоко я влез в происходящее. Законы ойкумены запрещали вмешиваться в дела неприсоединенных планет. Я мог еще на свой страх и риск разыскивать базу роя. Но мятеж не должен был становиться моим делом. Однако, случайно узнав о нем, я никак не мог теперь остаться в стороне.

Если бы я был на месте Принцепса, я бы незамедлительно арестовал верхушку чистильщиков и все руководство министерства полиции. Конечно, многие из этих людей могли и не знать о планах своих руководителей, в этом потом можно было бы не спеша разобраться. Но лишенные лидеров чистильщики в любом случае не посмели бы тронуть впервые избранного главу государства, да и «волчата» за хребтом попрятались бы после этого по норам. Кроме того, я мобилизовал бы на всякий случай армию и сделал тем самым мятеж просто невозможным.

Но это если бы я был на месте Принцепса. В реальности я ничего не мог предложить ему, не располагая убедительными доказательствами. Он не поверил бы мне и был бы при этом прав. Глава государства не может арестовывать высших руководителей страны, полагаясь на безответственный бред человека, которого он впервые увидел несколько дней назад. Конечно, я мог прибегнуть к гипнозу. Я достаточно владел им, чтобы заложить в неподготовленного человека простейшие импульсы. Но в отношении арестов результат представлялся мне крайне сомнительным. Слишком серьезны должны были быть принимаемые решения, и слишком твердым орешком мог оказаться Принцепс.

В полном отчаянии я добрался до втиральни ачи и, миновав атрий, торопливо зашагал вниз, от самых дверей выкликая Высокую Мать.

Ракш ждала меня в том же самом кресле, в котором сидела около часа назад. Когда Высокая Мать ввела меня в комнату, Ракш сразу поняла все. Лицо ее, обращенное ко мне в ожидании рассказа, казалось спокойным, но я видел, как побелели костяшки ее пальцев, впившихся в обитые мехом подлокотники.

– Вас опознали, – угадывающе сказала она. – Да, – ответил я, переводя дух. – Но это была не сходка чистильщиков, Ракш.

Сердце после быстрой ходьбы колотилось как сумасшедшее. Я давно не бегал и теперь тщетно пытался отдышаться, прислушиваясь к гулким ударам у себя в груди. Совсем недавно мы стояли здесь втроем, полные надежд и планов, и слушали напутственные советы Ракш. Теперь в маленькой комнатке оставалось слишком много пустого места, и от этого мне было холодно и неуютно.

Я рассказывал Ракш о случившемся, а перед глазами, словно в тумане, качалось жабье лицо Хвары и звенел над ним отчаянный крик Протазана: "Уходи! Уноси услышанное!"

Вот я ушел и унес. И что теперь делать с этим? Как можно предотвратить ставший уже неизбежным путч?

– Значит, они связались с "волчатами", – задумчиво произнесла Ракш, когда я умолк. – Ах, ты ж, Хвара, мерзот вонючий. Зря я тогда отпустила тебя. Говорили ведь мне…

Глядя на погрузившуюся в молчание Ракш, я думал о том, что не имел права привлекать ее к этому делу. Вначале я пришел просто за советом, а потом увидел, что могу взять больше, и, не задумываясь, использовал ее в своих целях. Тогда меня волновали только препятствия, которые мне предстоит преодолеть, но никак не Ракш. Теперь, когда Базука попал в плен к "волчатам", над ней нависла вполне реальная угроза. Если она погибнет, причиной ее смерти буду я.

"Она знала, какой это риск, – сказал я себе, испытывая жгучий стыд. – Но она любит тебя и потому согласилась. Мужчина не должен был делать этого. Ты перестал быть мужчиной за эти месяцы, Тера Витварги. Зачем ты полез в то, что тебя не касалось, и еще втянул в это других людей? Протазан уже заплатил за твое любопытство. И Базука скоро заплатит. Расскажи теперь Ракш, что ей делать, когда за ней придут".

Ракш нужно было выводить из-под удара любой ценой.

– Тебе надо немедленно уходить, – сказал я вслух. – Ты можешь где-нибудь отсидеться?

– С какой это стати? – удивилась Ракш.

– Всех твоих сил не хватит, чтобы защитить тебя от «волчат» с чистильщиками.

– Меня? – возмутилась Ракш. – Меня не надо защищать! В лабиринт легко лишь войти. Это они должны испытывать страх! И они мне заплатят за Протазана с Базукой. Лично Хвара! Тебя волнует, как остановить путч? Надо срезать головку. Я беру на себя Хвару, у меня свои счеты. Убей Чару – и Дело сделано! «Волчата» без них ничего не смогут.

– Чару? – Я почувствовал, как внутри меня сработали невидимые ограничители, впаянные в мозг за многие годы работы в патруле. – А ты уверена что это необходимо?

Сощурясь, Ракш внимательно изучала мое лицо.

– У тебя есть другое предложение?

– Можно убить и Хвару, и Чару, – попробовал защититься я, – но в заговоре задействованы сотни и даже тысячи человек. На место этих придут другие.

Губы Ракш презрительно скривились.

– А ты трус, Тера, – объявила она. – Если бы я знала, то не стала бы жертвовать ради тебя своими людьми. Конечно, мои люди – не твои люди, ты им ничем не обязан.

Я вспыхнул от обиды, но постарался сдержать себя.

– Ты несправедлива, Ракш. Я ненавижу их всех не меньше тебя. Но у меня своя война.

– Своя война? – Глаза Ракш стали пустыми, словно она глядела сквозь меня. – Ну тогда иди. Иди делай свою войну. Только ко мне больше не приходи. Я для тебя кончилась.

У меня было такое ощущение, словно я получил пощечину. Слова, которые я хотел сказать в свое оправдание, застряли у меня в горле. Я непроизвольно дернулся и, промедлив несколько секунд, молча повернулся и вышел.

"Конечно, Ракш по-своему права, – угрюмо думал я, шагая по бесконечным коридорам втиральни к светлому пятну выхода. – Если убрать вожаков, мятеж временно захлебнется. Но корни проблемы не в этом. И даже не в том, что вместо убитого Чары придет Кора, а после Хвары «волчатами» займется Стура. Суть в том, что огромное число жителей Керста крайне раздражено тем, что творится. Они полностью отдали себя восстановлению разрушенной страны. А что получили взамен? Голод, нищету и отсутствие каких бы то ни было понятных перспектив. Эти люди поддержат любого, кто пообещает им радикально изменить положение дел. И так будет до тех пор, пока на планете сидит рой. Можно убить того, этого, разогнать чистильщиков, переловить "волчат". И все равно возникнут новые чистильщики, а невыловленные старые станут их "горными друзьями". Пока рой не достигнет своих целей, все будет повторяться снова и снова в разных вариантах. Так что у меня действительно своя война. Кто б только подсказал, как ее вести?"

Я миновал атрий и вышел на улицу, чувствуя ярость, смешанную со стыдом. Я понимал, что никогда больше не увижу Ракш, и по-настоящему радовался этому. Вчера я был полным дерьмом по отношению к ней, но сегодня она превзошла меня. Все вышло плохо. Так плохо, что лучше бы я вообще не приходил сюда. Лицо у меня горело, и уши словно заложило ватой. Остановившись рядом со входом, я тяжело сглотнул и огляделся. Мне почему-то казалось, что меня должны ждать чуть ли не у самых ворот, но улица была пуста, и лишь в отдалении две маленькие девочки играли в мяч.

"Принцепс… – продолжал размышлять я, бесцельно бредя по середине грязно-розовой мостовой. – Пока у меня нет координат базы, надо работать с Принцепсом. Нельзя сидеть сложа руки и ждать. И если ничего не остается, кроме гипноза, значит, гипноз. Ракш права. Надо делать хоть что-то, потому что, когда рванет, бессмысленно будет что-либо предпринимать. Ураган уничтожают в момент зарождения, а не когда он начинает сметать поселки. Мне надо идти к Принцепсу… Великий Дракон!"

Я сунул руку в карман и уставился на часы. Сегодня должен был состояться Совет, на который меня пригласил лично Принцепс. Я совсем забыл о нем, захваченный вихрем утренних событий. Неужели я опоздал?!

Однако, взглянув на часы, я облегченно выдохнул и даже рассмеялся. До начала Совета оставалось почти полпериода – как раз достаточно, чтобы дойти отсюда до Желтого дворца. Именно там, на Совете, я и начну обрабатывать главу государства. Может быть, мне в этом повезет.

Полный надежд и замыслов я вошел в зал Совета за несколько минут до начала. Прннцепс уже сидел за столом, и вокруг него привычно трудились министры и советники. Встретившись с ним глазами, я вежливо сделал приветственный жест и уселся на стул у стены. Таш еще не было, она появилась через несколько минут, впорхнув в зал золотистой молнией. Сегодня она была блондинкой в коротких бежевых шортах и легкой, расшитой золотыми драконами разлетайке. Легко проскользнув в дальний угол, Таш уселась, положив на колени полный зажим табличек. Глядя на ее опущенные вниз ресницы, я ощутил сильнейшую эрекцию. Первым моим побуждением было встать и подойти к ней, но я не успел.

– Ну что, начинаем? – спросил Принцепс, отпуская от себя Кетабара Мору. – Пора, пожалуй.

Пережив два часа назад смертельную опасность, я воспринимал окружающее очень остро. Может быть, именно поэтому столкновение взглядов на Совете представлялось мне беспощадной схваткой непримиримых врагов. Я слушал, как задавали вопросы выступавшему министру финансов Ларе, и за каждой вежливо-сухой фразой мне чудился блеск опускающегося клинка.

Лара начал с того, что зачитал письма двух директоров предприятий, сообщавших о том, что половина рабочих с их заводов подалась в деревню и что предприятия придется останавливать, поскольку свободных людей в городе уже нет.

– Я думаю, – говорил Лара, – мы должны пересмотреть наши планы по выпуску удобрений. У нас нет денег платить за эти удобрения, хоть хозяева биохимических заводов и готовы поставлять их в кредит.

– Выходит, мы должны свернуть программу увеличения полевой продукции? – тут же спросил его кто-то за столом.

– Нам не нужно столько удобрений. Они лишь вызывают интенсивный рост хайси.

– Я уверен, что люди справятся с сорняком, поскольку это нужно делу Восстановления.

– Но это же неэффективно: вносить лишние удобрения, чтобы потом надрываться, выпалывая сорняк.

– А что же тогда нам делать с людьми, которые выехали уже на поля, чтобы принять участие в подготовке к севу? Вернуть их обратно?

– Я бы вернул. Ведь получается замкнутый круг: машиностроительные производства, дававшие основные налоговые поступления в бюджет, останавливаются из-за ухода людей в село, и нам в результате нечем платить тем, кто по нашему же призыву уехал туда трудиться.

– Не стоит сомневаться в мужестве наших граждан. Люди готовы работать бесплатно на благо Восстановления. Мудрость правительства не в том, чтобы гасить пробудившийся созидательный гений народа, а в том, чтобы продолжать вдохновлять людей на великие свершения.

Длинный, худой Лара выглядел жалко под градом сыплющихся на него реплик. Он съежился, лицо его покраснело, но тем не менее он нашел в себе силы еще одного аргумента.

– Они, конечно, готовы работать бесплатно или только за одну еду. Но скоро это закончится. Экономически невыгодное поведение не может продолжаться бесконечно. В конце концов возникнет недовольство, которое быстро достигнет своего предела. И кто тогда окажется во всем виноват?

– Возмущение достигнет предела, если люди так и не увидят плодов своего труда! Тот, кто не верит в бескорыстное служение высоким целям, тот не верит в свой народ!

Последняя реплика принадлежала женщине неопределенных лет с неряшливо выкрашенными волосами. До сегодняшнего дня я даже не подозревал, что на Керсте существуют подобные особы.

После ее слов Яалстрак Лара смешался. Он нервно потирал ладони, пытаясь что-то сказать, но вместо связных речей из него выходило что-то вроде:

– Да, я, конечно… Однако вполне возможно. И все-таки тем не менее…

Словно из далекого далека я слушал возникшую дискуссию и испытывал глухое отчаяние. Взвешенные и, судя по всему, хорошо просчитанные доводы Лары падали в пустоту. На панический крик о том, что за углом горит школа, ему отвечали, что в огне рождаются саламандры. Оппоненты Лары говорили и думали в совершенно другой логике – логике, которую я, сколько ни слушал, так и не мог постичь. Страшнее всего было то, что эта непонятная мне логика вот уже несколько месяцев определяла порядок жизни в обеих частях и без того измученного войной государства.

С виду все было, как обычно. Люди работали, сидели в харчевнях, гуляли с детьми и занимались любовью. Но иногда их поступки, особенно связанные с Восстановлением, оказывались настолько странными, что я просто терялся. Керст несся по орбите, сухие сезоны сменялись дождливыми, сползал с гор

и втягивался обратно туман, а в одной небольшой, отрезанной проливами от материка стране творился абсурд. Невозможность разобраться в мотивах женщины, приходившей ко мне в гостиницу и готовой забыть ради Восстановления о своем ребенке, или ракш, одобряющей передел власти, при котором ее деятельность будет преследоваться гораздо жестче, чем сейчас, вызывала у меня не просто недоумение, а состояние, близкое к интеллектуальному ступору.

Гипнообработка! Это была точно обработка с помощью мощного излучателя, использовавшегося в гипнопедии. Мы уже сталкивались с такими случаями на других планетах. Пираты всегда находили неожиданное применение новым изобретениям. Я и раньше думал о гипнообработке, но только теперь по-настоящему убедился в этом. Однако теперь я понял то, чего не понимал раньше. Обработка велась еще и точечно. Рой интересовали вполне конкретные люди, и он смог-таки в конце концов дотянуться до них.

Теперь эти люди давили Лару, метя в Принцепса. И надо сказать, получалось у них неплохо. Лара уже чувствовал себя загнанным в угол. Видно было, что еще немного – и он ощутит страх. По слаженности действий нападавших было понятно, что готовились они загодя. Я скосил глаза на Аркарнака Чару. Чара сидел неподвижно, с холодным выражением лица, но я абсолютно не сомневался в его причастности к ведущейся атаке.

– Если министр не чувствует духа времени, экономическая политика не соответствует нуждам общества.

– Нуждам общества соответствует идея Восстановления.

– Не стоит забывать: инициатива масс обладает огромной созидательной силой.

– Сейчас нельзя тормозить!

– Если министр не разделяет идей Восстановления, он должен отойти в сторону.

Лара уже не говорил. Он сидел с бледным лицом, переводя взгляд с одного выступающего на другого. Кетабар Мора попытался было сказать что-то в его защиту, но Мору ловко отвлекли, затеяв с ним частный спор. Я наблюдал за происходящим с отвратительным чувством. Подлость и предательство – редкие гости в патруле. Может быть, это происходит потому, что там рискуют жизнью, а может быть, потому, что в одиночку ты в космосе ничего не можешь В любом случае Пограничье не признает подставок и ударов в спину. За десять лет я успел привыкнуть к безусловной надежности тех, кто меня окружал. Успел я и пожалеть об этом.

Если бы у меня был иммунитет, Марта не сумела бы причинить мне столько боли. Может быть, именно из-за Марты я воспринимал происходящее на Совете так болезненно. Я с трудом удерживал лицо, не позволяя губам сложиться в презрительную гримасу Мне омерзительно было смотреть, как загоняют в угол говорящего дело Лару. Чем это кончится, я сказать не мог. Мое предвидение опасности упорно молчало, хоть я и ощущал бродящий по залу призрак непоправимости происходящего. Очевидно было, что Лару сегодня решили добить.

– Мы не можем и дальше искусственно сдерживать трудовой энтузиазм народа.

– Мы заявили определенные цели, но пока ничего не достигли. Если все то, что мы делаем, не приведет к успеху, у людей опустятся руки.

– Хорошо, если разочарование сменится апатией. Гораздо вероятнее, что оно вызовет социальный взрыв.

– В конечном счете проводимая политика идет на пользу нашим врагам!

Обвинение Лары в пособничестве представителям уничтоженных кланов было очень грозным. Опасность угрожала не только самому Ларе, но и всем, кто стоял рядом. Принцепс понял это. Он щелкнул пальцами, привлекая внимание Совета, и все замерли в ожидании. Я понимал, что у Принцепса есть два выхода. Лара наверняка действовал в полном согласии с Принцепсом, и по совести Принцепс должен был его защитить. В этом случае он брал на себя часть ответственности Лары, и оставалось только надеяться, что он выдержит этот груз. С другой стороны, он мог отдать Лару на растерзание и, присоединившись к обвинителям министра, легко выйти из-под удара, который косвенно был направлен и на него. Принцепс не казался мне сильным человеком, и я подумал, что он выберет второй вариант. Но я ошибся.

– Мы находимся в сложной, я бы сказал – в критической ситуации, – начал он. – Во многом эта ситуация вызвана объективными обстоятельствами, но во многом виноваты мы сами. Мы были недальновидны и не сумели предусмотреть всех последствий наших замыслов. Мы были неоперативны и не смогли вовремя вмешаться и поправить ситуацию. И наконец, мы были не умны, поскольку не смогли изобрести правильные ответы на те катастрофы, которые у нас случались.

Рик Яалстрак меньше всех виноват в том, что ему приписывают. Разве он давал заключение по эффективности новых стимуляторов? Разве он выдумал кормовые водоросли? И разве он организовал массовый выезд желающих в деревню? Нет, все это делали наши советники, администраторы и даже чистильщики – в пределах, естественно, своих возможностей. У нас есть стенограммы, пусть каждый желающий возьмет и посмотрит, что говорили не так давно на Совете. Было такое? Было.

Теперь давайте разберемся. Разве все они – враги, пособники кланов? Нет. Это невозможно. Большинство из них воевало, многие были ранены. Они до сих пор ненавидят кланы лютой ненавистью. Так что же тогда? Я думаю, здесь нет злого умысла. Все гораздо сложнее. Мне кажется, мы излишне торопимся и принимаем недостаточно взвешенные решения. Может быть, следует остановиться и разобраться в сложившейся ситуации и в причинах наших ошибок? Здесь говорили: надо использовать подъем энтузиазма в стране. Согласен. Но не в ущерб же самим себе. Если двигатель все время форсировать, его можно запороть. Поэтому предлагаю назначить комиссию, состоящую из независимых экспертов. Комиссия в течение декады подготовит заключение о том, почему все складывается не так, как мы замышляли. Потом будем решать.

– Через декаду будет поздно, – громко сказал кто-то, и я почувствовал короткий, быстро скользнувший по загривку озноб.

Лицо Принцепса стало на мгновение жестким, но тут же разгладилось.

– Нет, рик Артаган, – спокойно возразил он. – Через декаду поздно не будет. Что может произойти за декаду? Зато мы осмыслим ситуацию.

– Думаю, это правильное решение, – вдруг громко сказал молчавший до этого Чара. – Надо вернуться к этому вопросу через декаду. Тогда и будем решать.

Совет принялся обсуждать состав комиссии, а я смотрел на Чару и не мог отвести глаз. Сегодня Чара казался мне концентрированным воплощением всего рассеянного по миру коварства и всей вселенской жестокости. Высокий и сильный, с ясными серыми глазами, он выглядел предельно надежным и открытым. И если бы я ничего не знал о его планах, я был бы глубоко убежден, что нет человека, способного лучше его защитить мир и порядок в этой стране.

Наверное, Чара почувствовал мой взгляд, потому что быстро обернулся, и я успел заметить злобный огонек, мелькнувший в его глазах, когда он меня узнал. Прятаться было бессмысленно, я улыбнулся ему уголками губ и вежливо обозначил приветственный жест. Чара отвел глаза, но очевидно было, что теперь он думает обо мне.

К счастью, все задвигались, вставая и оживленно обрызгивая себя духами. Встал и я, намереваясь поговорить с Принцепсом. Протолкавшись к его столу, я увидел, что он занят беседой с Кетабаром Морой и еще двумя советниками. Поникший Лара стоял рядом, не вмешиваясь в разговор. Я подгадал минуту, когда все умолкли, и попытался привлечь внимание Принцепса.

– Могу я рассчитывать на четверть периода? – осведомился я, когда его глаза остановились на мне.

Несколько секунд мне казалось, что Принцепс размышляет над моим вопросом. Потом он поднял голову, и я увидел, как далеко отсюда он находится.

– А? Что? – спросил он. – Что-нибудь срочное?

– Ну… – Я беспомощно оглянулся на холодно рассматривающего меня Мору. – В общем-то да… Но Принцепс уже принял решение.

– Нет, – он отстраняюще поднял руку. – Не сегодня.

– Завтра? – продолжал наседать я, пренебрегая этикетом.

– Это к Таш, – рассеянно ответил Принцепс. – Таш определит время, – добавил он уже раздраженно.

Я понял, что дальше давить опасно.

Коснувшись в знак согласия носа, я отошел в сторону и стал озираться в поисках Таш.

– Какое поучительное зрелище – наши обсуждения, – произнес над ухом знакомый баритон.

Я вздрогнул и обернулся. Рядом стоял Аркарнак Чара.

– По-моему, рик Яалстрак так и не понял, о чем говорили возражавшие ему, – произнес я, не двигаясь с места.

– Ничего, – сказал Чара, и губы его непроизвольно сложились в хищную улыбку. – Со временем поймет.

Я хотел заметить, что было бы неплохо, если бы Лара после этого остался жив, но только вежливо склонил в ответ голову.

– Я надеялся, что мы встретимся еще до Совета, – сказал Чара, упираясь взглядом мне прямо в глаза. Я простодушно выдержал взгляд.

– Злоупотреблять временем министра…

– Это не страшно. Гораздо страшнее, когда начинаются неприятности.

– Неприятности? – Я был поражен. – У кого? Я никому не мешал дышать.

– Последнее время невероятно много работы, – продолжал Чара, не отвечая на мой вопрос.

Озадаченный поворотом беседы, я молча ждал продолжения.