Текст книги "Приказ есть приказ"

Автор книги: Игорь Берег

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4

Георгиевское отделение СОБ находилось в закрытом лагере за пределами города. В Ставрополь Евгению заехать удалось, отец с матерью обрадовались чрезвычайно, и дома было просто здорово. Но, к сожалению, это «здорово» продолжалось всего один день, больше он задерживаться не мог. Опоздать к месту новой службы означало бы сразу создать о себе мнение, как об офицере недисциплинированном. А этого ему не хотелось. Поэтому, пообещав в самое ближайшее время навестить родителей – чего там, четыре часа езды, – он прыгнул в междугородный автобус и отбыл в Георгиевск. О новой службе родителям рассказал только в общих чертах: какое-то спецподразделение, но в Сибирь не пошлют. Тем более что и сам толком ничего о своем ближайшем (да и отдаленном) будущем не знал.

Город, возникший на месте былой Георгиевской крепости и знаменитый тем, что в нем был когда-то подписан трактат о вечной дружбе и взаимопомощи между Грузией и Россией, представился ему несколько безалаберным, суматошным, но довольно симпатичным. Чтобы найти номерную воинскую часть, под видом которой скрывалось отделение СОБ, пришлось обратиться к военному патрулю, очень кстати подвернувшемуся прямо на автовокзале. Пожилой, с усталым взглядом капитан сначала потребовал его документы, недоверчиво их просмотрел от корки до корки и только потом подробно до занудства объяснил, как до этой части добраться. Такси Евгений брать не стал, решив прогуляться по свежему воздуху, а заодно и город посмотреть. Раньше ему в Георгиевске бывать как-то не приходилось.

Путь, вопреки ожиданиям, оказался неблизким, и до ворот части он добрался только к обеду. Но сразу внутрь не пустили. Часовой на КПП, подтянутый и браво выглядящий сержант с пехотными петлицами, выслушал его, позвонил куда-то по телефону и предложил подождать. Только через полчаса явился чем-то неуловимо похожий на сержанта капитан. Все это время Евгений прохаживался перед КПП, курил и разглядывал окружающие пейзажи. Пока его еще ничего не тревожило, настроение оставалось безоблачным. Мало ли почему задерживается встречающий. Обеденное время, вот и сидит где-нибудь в столовой.

Появившийся капитан внимательно осмотрел его с ног до головы и только потом заговорил:

– Старший лейтенант Миронов?

Евгений подтянулся.

– Так точно!

– Документы, – протянул руку капитан.

Тщательно изучил каждый листик офицерской книжки, предписание. И неожиданно спросил:

– Почему задержались?

– Как это – задержался? – не понял Евгений. – В предписании сказано: «Явиться в часть 17 июня». Сегодня с утра – как раз семнадцатое.

– Мы ждали вас утром, – брюзгливо сказал капитан. – А вы, небось, к матушке на пирожки заехали.

Евгений вспыхнул.

– Оставалось время, сэкономленное на проезде, я его использовал по своему усмотрению. – И не удержался от подковырки: – А вы что-то имеете против матушкиных пирожков?

Капитан невесело усмехнулся.

– Отнюдь. Правда, пробовать не доводилось. Ну что же, хоть и с опозданием, но все же явились. Следуйте за мной.

Хорошее настроение Евгения падало. Этот капитан ему уже активно не нравился. Если и остальные офицеры здесь такие, то как бы не пришлось пожалеть об оставленной им бригаде.

Возникшая неприязнь мешала хоть о чем-то расспрашивать встречающего, поэтому Миронов шел молча, глазел по сторонам, стараясь делать это не особенно откровенно.

Отделение СОБ мало чем отличалось от обычной воинской части. Да вообще ничем не отличалось! Посередине широкий заасфальтированный плац с непременной средних размеров трибуной для проведения парадов и смотров. Одноэтажные казармы по периметру, одноэтажное же здание штаба чуть на отлете от казарм. Столовая. Клуб. Где-то здесь должна быть еще полоса препятствий, но ее, скорее всего, не видно из-за казарм. Вот и все достопримечательности. Место, надо признаться, пригодное для повседневной службы, но унылое и малоприспособленное для досуга.

Капитан словно понял, какое впечатление на новичка производит вид городка, и сказал, не оборачиваясь:

– Отдыхать вам, лейтенант, здесь не придется. Забудьте об отдыхе. Здесь только учатся и тренируются.

– И что, свободного времени совсем нет? – не выдержал все-таки Евгений.

– Абсолютно, – проронил капитан.

Больше желания задавать ему вопросы у Евгения не возникло.

Капитан сказал правду. В следующие полгода у «новобранцев», как называли здесь Миронова и еще десяток новичков, прибывших в часть почти одновременно, действительно свободного времени не было ни минуты. Шесть часов сна, по полчаса на завтрак, обед и ужин, два раза по пятнадцать минут в день «на оправку» и полчаса перед отбоем на то, чтобы побриться, пришить свежий подворотничок, может быть, набросать несколько строк письма домой. Письма, кстати, полагалось сдавать в канцелярию незапечатанными. Наверное, во избежание утечки информации. По этой причине о тяготах и лишениях нынешней своей службы «новобранцы» в письмах старались не распространяться. «Служу, учусь, все хорошо, питаюсь нормально, как дела дома?».

Телевизор и свежие газеты имелись, но что-то посмотреть или почитать не хотелось – силы нужно было беречь для следующего испытания. Ничем иным, как испытанием на выносливость этот «курс молодого бойца» Евгений назвать бы не смог. Занятия по специальности, тренировки по рукопашному бою, владению холодным оружием, стрельбы как на полигоне, так и в специальных подземных тирах, вождение самой разнообразной техники, марш-броски с полной выкладкой, заплывы, ускоренные интенсивные курсы испанского и английского языков по какой-то совершенно сумасшедшей методике (которая, надо признаться, действовала весьма эффективно – на втором месяце «новобранцы», даже те из них, которые только и знали из английского «Май нейм из Джон», уже могли общаться на самые отвлеченные темы, вроде «Похода в театр» и содержания нового кинофильма). Только парашютной подготовке был уделен самый минимум времени. В начале обучения сделали по три прыжка с «Ан-2» – и все. Подразумевалось, наверное, что все они – офицеры-десантники и учить их, как укладывать парашюты и когда дергать за кольцо, – пустое дело.

Поначалу Евгению казалось, что всех их спешно готовят к какой-то грандиозной диверсионной акции, но позже он понял: из них просто хотят сделать идеальных бойцов, способных действовать в любой обстановке и на любой местности, в любой стране мира. А для того чтобы все лучше усваивалось, совсем не обязательно целую неделю повторять один и тот же прием рукопашного боя или одну тему языкового общения. Все они – молодые парни, здоровые физически и морально, с хорошей памятью и четкой реакцией. Так зачем же растягивать обучение на годы, когда вполне можно дать необходимое и даже сверх того за несколько месяцев? Ну, устанут, ну сбросят вес – это ерунда, это восполнимо. А знания и навыки останутся навсегда. Если, разумеется, их время от времени вспоминать и обновлять регулярными тренировками и занятиями. Так что интенсивность обучения и напряжение, в котором они находились все время, были вполне оправданы.

Что интересно, никого из них не собирались списывать по причине нервного срыва или профнепригодности. По крайней мере, Евгений о таком не слышал. Но и это можно было понять. Отбирали-то их по каким-то секретным методикам (вон, Евгений – один из всей бригады попал сюда), которые, очевидно, могли определить в бойце червоточину. То есть, если предполагалось, что в будущем человек может сорваться, а то и вовсе сломаться, не выдержав сумасшедших нагрузок, как во время обучения, так и в дальнейшей работе, его просто не брали сюда. Вот и вся хитрость. Судя по всему, методика отбора действовала отменно. Никто из товарищей Миронова не сорвался, не жаловался со слезами на глазах, что ему невмоготу и все здесь надоело. Матерились – да, это было. А как тут не заматеришься, если, пробегая по бревну во весь опор, неправильно ставишь ногу, соскальзываешь и летишь в ров с грязной водой с высоты в пять метров? Да еще под беззлобный смех товарищей, уже успевших преодолеть это препятствие. Или когда инструктор по айкидо швыряет тебя едва ли не через весь зал, и ты больно врезаешься в бетонную опорную колонну?

Инструкторы здесь были сплошь мужчины. Как и обслуживающий персонал. То есть, на территории отделения вообще не было женщин. Какой-то мужской заповедник. Но никто не роптал, понимали, что на амурные дела, да даже просто на легкий флирт у них сейчас просто сил не хватит. Нужно потерпеть, дождаться окончания обучения, а тогда-то все и будет.

Выглядели инструкторы все как братья если не близнецы, то двойняшки. Высокие, мускулистые, примерно одного возраста. Каждый был компетентен только в своей дисциплине. Но уж компетентен по-настоящему, без дураков. Преподаватель испанского знал язык в совершенстве, мало того, умел эти знания передать «новобранцам», вбить в их головы то, что было им необходимо. Конечно, к концу обучения их нельзя было принять за коренных каталонцев – произношение прихрамывало, выдавал акцент. Но, как объяснил им преподаватель Ян (здесь ко всем преподавателям инструкторам и тренерам обращались по именам, но на «вы»), задачи сделать из них «носителей» языка и не ставилось. Они должны свободно понимать и говорить на любую возможную тему и на некоторые специальные. Все. Если понадобится внедрение, будут дополнительные занятия и шлифовка произношения. Пока этого не требуется. То же и в отношении английского.

Было много специальных занятий. Взрывное дело, шифровка и дешифровка, радиосвязь, фото и видеосъемка, проникновение на объекты и отход после выполнения заданий, слежка и уход от слежки. Особой изюминкой стало пилотирование. Для этого всю группу вывезли на несколько дней под Буденновск, на тамошний военный аэродром. Обучали управлять вертолетом и легким самолетом. Ассами они не стали, но взлететь, ровно преодолеть какое-то расстояние и благополучно приземлиться теперь умели.

Кормили сытно и разнообразно с большим количеством мяса, овощей и фруктов. Но все съеденное сгорало в бесчисленных тренировках, и Евгений все же похудел килограммов на десять. Зато тело стало сухим, жилистым и очень выносливым. Теперь он безо всякого напряжения мог пробежать десяток километров в хорошем темпе и почти не устать. То же и с плаваньем. Успехи его в стрельбе вызывали одобрение инструктора Станислава. А ведь стрелять приходилось из любого оружия и любого положения. Евгений и сам не подозревал ранее в себе таких способностей. Станислав даже пару раз поручал ему провести тренировку вместо него. Сам же исчезал на пару дней.

Смертельно уставая поначалу, Евгений постепенно втянулся в напряженный ритм обучения и даже стал получать от этого удовольствие. Мысли о том, что он по уши вляпался в дело, которое, по сути, ему не нужно и даже чуждо, исчезли, растворились без следа и осадка. Он занимался настоящим делом, нет, он готовился к настоящему делу, и это было здорово.

А вот о сути этого настоящего дела им как раз ничего и не рассказывали. Даже не намекали. То есть, например, на тематике занятий по языкам можно было строить какие-то предположения, но это было все равно, что гадать на картах или кофейной гуще: сбудется, не сбудется? Даже то, что работать им придется за границей, было под вопросом. Мало ли где могут пригодиться английский и испанский, не обязательно в Северной или Южной Америках. А все остальные навыки сгодятся вообще где угодно. Дисциплина в отделении была такова, что впрямую спросить об этом они просто не решались и даже в беседах между собой не делились надеждами на будущее. Есть сегодняшний день и задачи, поставленные для выполнения именно сегодня? Вот и хватит, незачем голову ломать о том, что произойдет через неделю, месяц, год.

Майора Симонова, сосватавшего Евгения сюда, он не видел ни разу со времени последней напутственной беседы еще в кабинете Коломийца. Тогда, перед самым отъездом в Георгиевск, майор, бывший разве что лет на десять старше Миронова, вдруг расчувствовался, пожал ему руку, хлопнул по плечу и сказал, дыша коньячным перегаром:

– Ну, сынок, счастливо! Большое будущее у тебя, сердцем чувствую. Широкие горизонты открываются, такие, что нам, старикам, и не снились. Смотри там, будь нормальным человеком, образцовым офицером, и все у тебя склеится. Ничего не бойся, старших уважай, младших не обижай. Людям доверяй, но проверять не забывай. Не подведи нас!

С тем Евгений и отбыл.

Здесь же, в Георгиевске, как уже было сказано, Симонова он не видел ни разу. Может быть, майор, хотя и был уполномоченным по кадрам местного отделения СОБ, обретался в столице. Такое бывает. Евгений по нему не скучал, а если честно, то и почти забыл о его существовании.

Но, кажется, насчет очередного звания, повышенного оклада и даже квартиры в Москве Симонов не соврал. То есть, прямого подтверждения этому не было, даже погоны новые не выдали (тут вообще все ходили без погон, в обычном летнем камуфляже), но однажды, будучи вызван в штаб по поводу очередных стрельб (Станислав опять куда-то пропал), он был удивлен, когда к нему обратились «товарищ капитан». Сделав вид, что так и надо, он, мол, в курсе, Евгений выслушал переданные ему инструктором указания, четко повернулся через левое плечо и вышел. В другой раз у него потребовали номер счета Сбербанка, куда должен был переводиться его оклад денежного содержания, а также поинтересовались, как бы вскользь, бывал ли он в Москве и не считает ли Кузьминки очень отдаленным районом?

В общем, похоже, Симонов оказался не пустобрехом. Это грело душу, но находилось где-то на периферии сознания, поскольку мысли и чаяния Евгения были заняты только занятиями и тренировками. Даже думать о постороннем времени и сил не хватало. Спал как убитый, безо всяких сновидений и уж тем более бессонницей не мучился.

Группа у них подобралась хорошая. Не сказать, чтобы дружная, но никто и не настаивал на спаянности коллектива. Вероятно, в дальнейшем им предстояло работать раздельно и не пересекаться друг с другом. Тем не менее, за помощью, если чего-то не понимал или что-то не выходило, можно было обратиться к любому «новобранцу». Если тот не мог помочь, уже вдвоем обращались к третьему, и так по нарастающей. Был случай, когда вся группа не знала ответа на вопрос. Тогда пошли к преподавателю. Тот знал все.

Естественно, не было никакого алкоголя. Курить разрешалось, но разве как следует закуришь, когда после одного занятия практически без перерыва нужно лететь на следующее и так далее? Совсем курить Евгений не бросил, но сократился до двух сигарет в день максимум. Да и те не всегда удавалось выкурить.

А потом подтвердились слова Симонова о работе за границей. Всю группу отвезли в Буденновск, посадили в самолет, и полет продлился часа четыре. После выгрузки оказалось, что они в незнакомой гористой местности, совсем не похожей на Кавказ. Здесь располагался специальный полигон, секторы которого, весьма обширные, имитировали разные климатические зоны. Имелись обычный сосновый лес, лес смешанный, болота, пустыня, даже джунгли. Инструкторы на полигоне были свои, местные, так сказать. И они разительно отличались от георгиевских. Эти звери больше походили на сержантов американской армии: так же орали, так же требовали есть глазами и отвечать, крича во весь голос «Так точно!», «Никак нет!». Только «Сэр!» не добавляли, поскольку этого животного у нас не водится, а кричать вместо «сэра» «товарищ» было бы смешно. «Новобранцев» под присмотром инструкторов по всем секторам гоняли и в хвост, и в гриву целую неделю. А потом вновь посадили в самолет и вернули в Георгиевск. Где расположен необычный полигон – оставалось только гадать.

Так, в учении и тренировках прошли почти шесть месяцев. Не было ни выходных, ни праздников, не говоря уже об увольнительных в город. Правда, к концу полугодового срока начальство, словно почувствовав, что народ начинает звереть и это чревато если не открытым бунтом, то эмоциональными срывами, откуда недалеко и до инцидентов с применением оружия, нагрузки значительно снизило. Исчезли тренеры по рукопашному бою и инструкторы по стрельбе и вождению, прекратились занятия по минно-подрывному делу, изматывающие кроссы и марш-броски, перестали вбивать в голову вообще всякие спецподготовки. Остались только языковые занятия, да новая дисциплина, которую можно было назвать политической географией. Суховатый, подтянутый, с короткой армейской стрижкой преподаватель этой науки Василий на очередном часе подробно разъяснял государственную структуру каждого американского или африканского государства, политику, проводимую его правительством, этническую структуру населения, природные ресурсы, климатические условия и тому подобное. Конспектировать полагалось обязательно, чтобы на досуге, которого теперь образовалось немного больше, можно было перечитать записи и закрепить полученные на занятиях знания.

Кормили все так же обильно и калорийно, и «новобранцы» постепенно начали набирать вес, потерянный за эти сумасшедшие полгода. И отношения между курсантами потеплели. Если раньше это были просто боевые товарищи, связанные только одной целью – выстоять, не сломаться от бешеного ритма обучения, то теперь появились и дружеские отношения, когда можно было поговорить о доме, родителях, вообще другой жизни, оставшейся там, за забором отделения СОБ, той жизни, в которую им предстояло вскоре вернуться. Но если подумать, то разве они вернутся именно в ту, прежнюю жизнь? Они, ставшие теперь совсем другими? Значит, и будущая жизнь станет тоже совсем другой. Лучше, хуже, кто знает? Другой.

И наконец дождливым октябрьским утром, всю их группу построили на плацу, не обращая внимания на погоду. Перед маленькой шеренгой появились три офицера, вернее, два офицера и один генерал-майор. Он и оказался начальником Георгиевского отделения СОБ Малюгиным. За все время обучения Евгений ни разу не видел самого старшего здесь начальника. То ли он постоянно отсутствовал, а то ли просто не считал нужным показываться на глаза курсантам. Один из офицеров был Миронову вовсе незнаком, а вторым оказался Симонов. Он и держал над головой генерала раскрытый зонтик, пока тот зачитывал приказ о производстве в следующий чин всех курсантов. Почти все стали капитанами, лишь двое – старшими лейтенантами. Их, видимо, забрали в отделение просто лейтенантами. Майора не получил никто. Может быть, считалось, что офицер, дослужившийся до капитана уже слишком стар, чтобы выдержать предлагаемый темп обучения.

Зачитав приказ о производстве и поздравив с очередным званием, генерал Малюгин поежился (наверное, струйка воды с зонта попала за шиворот), недовольно покосился на Симонова и предложил всем пройти в клуб для дальнейшей беседы. А затем скомандовал: «Разойдись!», так что на беседу отправились не строем, а гурьбой. Причем поспешно, стоять под холодным дождем уже надоело.

В клубе генерал на сцену подниматься не стал, прохаживался перед курсантами, теперь уже выпускниками, усевшимися в первом ряду.

– Надеюсь, – начал он, – вы в общих чертах в курсе того, чем занимается Служба общей безопасности. Обо всех подробностях вам знать совсем не обязательно. Для вашей личной безопасности, а более – для безопасности самой службы. В случае попадания в руки противника вы сможете рассказать только о конкретной операции, в которой участвуете. Ну и о прошлых операциях. Понятно, что, сопоставив многие факты, противник, на которого работают аналитики, сможет догадаться о наших стратегических планах. Но, во-первых, может и не догадаться, а во-вторых, если даже догадается, у нас остается люфт времени для того, чтобы эти планы поменять. Может быть, и коренным образом.

Тут генерал вдруг улыбнулся, совсем по-мальчишечьи, словно перехитрив сурового учителя.

– Так что перед каждой операцией вы будете получать только конкретную, узкую информацию. Как говорили полководцы в старину: «Каждый солдат должен знать свой маневр». А вы теперь – солдаты на той невидимой миру войне, которая происходит по всей территории земного шара. И не улыбайтесь! – вдруг рыкнул он, хотя никто и не думал улыбаться. – Именно по всей территории! Противник очень силен, а потому полагает, что в сферу его жизненных интересов входит практически весь мир. Наша задача – доказать ему обратное, утереть нос этим оторвавшимся от реальности военным и политикам!

Генерал распалился и еще минут пять поносил мировой империализм и его верных клевретов. Чем они ему так уж досадили? Наконец он успокоился и перешел непосредственно к делу.

– Выпускных экзаменов не будет. Все вы достаточно хорошо зарекомендовали себя, каждым из преподавателей и инструкторов, мнению которых мы всецело доверяем, составлен о вас подробный рапорт. Вот, исходя из него, сегодня же получите назначения и отбудете из расположения. Прощального банкета тоже не предполагается. Звездочки обмоете уже на месте, с новыми сослуживцами. Там же и получите фронт работ. У меня все.

Генерал Малюгин скомандовал:

– Встать! Смирно!

Все с грохотом складывающихся сидений вскочили.

– Благодарю за службу!

Служим Советскому Союзу!

– Свободны.

И свежеиспеченные капитаны, и старшие лейтенанты потянулись к выходу. Неожиданно Евгения окликнули:

– Капитан Миронов! Задержитесь.

Евгений обернулся. Остановил его, оказывается, майор Симонов.

Подойдя к майору, он хотел доложиться, как положено, но Симонов махнул рукой.

– Давайте теперь без церемоний, Евгений Викторович. Присядем.

Они сели в конце первого ряда Генерал и второй сопровождавший его офицер тоже ушли, и они остались в пустом клубе вдвоем.

– Ну что, капитан, доволен? – спросил Симонов. – Сдержал я свое слово?

Евгений решил не юлить.

– Не совсем, товарищ майор. А как же квартира в Москве?

Симонов довольно хохотнул.

– Так о том ведь и речь! Квартира д ля тебя уже есть, не новая, из старого фонда, но хорошая, отремонтированная, со всеми удобствами. В столицу прибудешь по направлению, там и ордер получишь. У нас это быстро делается.

– Товарищ майор, а не скажете все же, где служить придется? – решился Евгений.

Симонов возвел глаза к потолку, как бы в задумчивости: говорить или нет? Потом все же сказал:

– Ты ведь генерала слышал? По всему миру! Ну, а ты, конкретно, вскоре в Перу поедешь. Там немного пошустрить надо. С языком-то как?

– По-моему нормально, – пожал плечами Евгений. – Нареканий не было, даже хвалил преподаватель.

– Ну и славно. Я, собственно, вот почему тебя задержал. В Москву передать кое-что надо. Но – конфиденциально. Почте этого не доверишь, сам знаешь, какая у нас почта, случайному человеку тоже. Вот я и выбрал тебя для этого. Дам пакет, дам адрес, сходишь, передашь. И все. Да не бойся ты, – заметил он непроизвольный жест Евгения. – Не шпионская это информация и не тайный донос на сослуживцев. Просто кое-какие личные бумаги. Не в службу, а в дружбу. Сделаешь?

– Постараюсь, товарищ майор, – согласился Евгений.

– Ну, вот и славно. Давай теперь в штаб, оформляйся, а я попозже к вам в кубрик подойду.

И действительно, почти перед самым отъездом Миронова в город майор появился, передал ему запечатанный пакет, не очень толстый, без адреса. Адрес был написан на отдельном листочке. Симонов, как бы между прочим, попросил поручение свое не афишировать, то есть не болтать о нем ни с кем. Никаких примечаний, вроде «если будет засада или обыск – пакет уничтожить, можно – съесть», не последовало. Да и то, кто будет в здравом уме обыскивать офицера-десантника, едущего к новому месту службы?

С соратниками по обучению, так сказать, однокурсниками, простился Евгений тепло, но писать никому и никто не обещал. Свидятся когда-нибудь на служебных и жизненных перепутьях – хорошо, вспомнят эти дикие, по сути, полгода. Не свидятся – ну что же, служба такая. Да и не успели они в достаточной мере сдружиться за это время, обстоятельства не позволяли.