Текст книги "100 великих дипломатов"

Автор книги: Игорь Мусский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Тонкий политический нюх, знание человеческих слабостей, самообладание, беспринципность и умение вовремя поставить на победителя, плести сложную интригу и при этом оставаться в тени – все эти качества позволили Остерману удержаться на плаву при пяти самодержцах. Тяжело пришлось ему в начале 1730 года, когда члены высшего правительственного органа – Верховного тайного совета, куда, кстати, входил и Остерман, вознамерились ограничить власть императрицы Анны Иоанновны. После провала этого предприятия Остерману чудом удалось избежать опалы.

С немалым трудом Остерман – член Кабинета министров и граф – сумел найти подход к капризному и подозрительному фавориту Анны Иоанновны Э.И. Бирону, который хотя и не любил Андрея Ивановича, но ценил его как крупного специалиста, считался с его мнением. Генерал Манштейн пишет в своих мемуарах: «Граф Остерман был без сомнения в свое время один из величайших министров в Европе. Он совершенно знал пользы всех держав; имел способность обнимать все одним взором, и одарен будучи от природы редким умом, соединял с оным примерное трудолюбие, проворство и безкорыстие. Он никогда не принимал ни малейшего подарка от иностранных дворов, не получив прежде на то позволения от своего двора. С другой стороны, имел чрезвычайную недоверчивость и простирал часто слишком далеко свои подозрения; не мог терпеть никого выше себя, также равного, разве несведущего. Никогда коллеги его в Кабинете не были им довольны; он во всем хотел быть главным, а чтобы прочие соглашались только с ним и подписывали. В затруднительных делах Государственных, когда, по занимаемому им месту, следовало ему дать свое мнение, он притворялся больным, опасаясь учинить что-либо для себя предосудительное, и посредством такой политики удержался при шести разных правительствах».

Дипломатические бумаги Остермана показывают его изощренный ум, умение учесть, взвесить все обстоятельства дела, предусмотреть все негативные последствия политических поступков. Любопытно также, что он никогда не подписывался титулом барона и графа, а всегда просто: Андрей Остерман. Как для руководителя внешней политики, для него было характерно развитое чувство равновесия, расчетливость и – главное – стремление оставить России поле для дипломатического маневра, а соответственно – для самостоятельной политики. «Наша система, – писал Остерман в 1727 году, – должна состоять в том, чтобы убежать от всего, что могло бы нас в какие проблемы ввести».

После кончины великого канцлера графа Головкина, последовавшей 1 января 1734 года, граф Остерман вступил в Главное управление иностранным департаментом и в декабре того же года заключил в Санкт-Петербурге с английским резидентом Рондо трактат в 30 статьях о дружбе и взаимной торговле на 15 лет.

В 1736 году императрица объявила войну Порте. Частые нападет крымских татар на российские границы явились тому причиной. Некоторые из российских политиков, и прежде всего граф Остерман, были против этой войны. Он доказывал, что Россия не может извлечь из этого выгод, война приведет к значительным военным потерям и большим финансовым издержкам. Предположения графа Остермана оправдались: Россия, помимо некоторого расширения границ и блистательных успехов оружия своего войска, никакой существенной выгоды от войны с Портой не получила. Война завершилась в 1739 году. Изданный в феврале 1740 года манифест о заключенном с турками мире был сочинен графом Остерманом. Он получил от императрицы Анны Иоанновны серебряный сервиз, бриллиантовый перстень и пенсию в 5000 рублей, сверх получаемого им жалованья.

У Остермана не было друзей или добрых знакомых, что и немудрено: общение с ним, по единодушному мнению, было крайне неприятно, был очень скуп и нечистоплотен. Комнаты его отличались дурным убранством, а служители были одеты как нищие. Серебряная посуда, которую он каждый день употреблял, больше походила на оловянную.

Супруги Остерман имели двоих сыновей и одну дочь – графиню Анну Андреевну, которая была замужем за генерал-аншефом Матвеем Андреевичем Толстым. Старший сын граф Федор Андреевич дослужился до генера-поручика. Он был действительным тайным советником, сенатором. Другой сын, граф Иван Андреевич, поднялся еще выше, став канцлером России.

Скрытность, лживость и лицемерие Остермана стали притчей во языце, а не особенно искусное притворство – поводом для анекдотов. В минуты риска, когда нужно было высказаться о чем-либо определенно или подписать требующий особой осмотрительности документ, Остерман внезапно и резко заболевал. У него начиналась подагра, мигрень, ревматизм или что-нибудь другое. Он жалобно стонал, укладывался в постель, и вытащить его оттуд было невозможно. Не без сарказма Бирон писал в апреле 1734 года посланник России в Варшаве графу Кейзерлингу: «Остерман лежит с 18-го февраля и все время один только раз брился, жалуется на боль в ушах, обвязал себе лицо и голову. Как только получит облегчение в этом, он снова подвергнется подагре, так что, следовательно, не выходит из дома. Вся болезнь может быть такого рода: во-первых, чтобы не давать Пруссии неблагоприятного ответа, во-вторых, турецкая война идет не так, как того желали бы».

В последние годы царствования Анны Иоанновны (с 1736 года) Остерман редко выезжал из дому, под предлогом, что не мог ходить от сильной подагры. Однако же притворная болезнь от сидячей его жизни превратилась в настоящую, так что он оставлял кресла свои и ездил во дворец по одним только чрезвычайным случаям, и когда специально за ним присылали.

В 1740 году, после смерти Анны Иоанновны, свержения Бирона, отставки Миниха и установления регентства Анны Леопольдовны, Остерман решил, что наступил его час, и, пользуясь особым доверием правительницы выдвинулся в руководители государства – фактически стал главой правительства. Эта должность, как и чин высшего морского начальника – генера адмирала, полученный Остерманом в 1740 году, была явно не по нему: привыкший действовать незаметно, осторожно плести сети интриг, он не обладал необходимой широтой подхода к государственным проблемам, авторитетом лидера, решительностью и смелостью.

В 1741 году в Россию прибыло персидское посольство, чтобы встретиться с цесаревной Елизаветой Петровной, однако прием не состоялся – Остерман воспрепятствовал этому свиданию. Тогда-то дочь Петра I в ярости велела передать влиятельному министру, что «он забывает, кто я и кто он сам – писец, ставший министром благодаря милости моего отца… Он может быть уверен, что ему ничего не будет прощено».

Получив сведения о готовившемся заговоре Елизаветы Петровны, Остерман не сумел предотвратить его и стал одной из первых жертв переворота – был арестован ночью 25 ноября 1741 года и заключен в Петропавловскую крепость – цитадель Петербурга.

Новая императрица Елизавета не забыла обиду, нанесенную ей во время визита в Петербург персидского посла. Не простила она Остерману и его попытки укрепить власть правительницы Анны Леопольдовны. В январе 1742 года по приговору суда должна была состояться смертная казнь Остермана. Историк XIX века Д. Бантыш-Каменский писал: «…Солдаты, стащив тогда графа с носилок, положили голову его на плаху, к которой приближась палач и растегнув воротник у рубашки и шлафрока его, оголил шею. Все сие не более минуты продолжалось, как объявили графу Остерману, что императрица переменила смертную казнь его на вечное в Березов заточение. Солдаты подняли тогда графа и посадили снова на носилки. В то время истребовал он, чтобы ему подали парик его и колпак; надел их на голову и застегнул воротник у рубашки и шлафрока, не показав ни малейшей в лице перемены. Великий человек всегда, даже и в несчастье, является великим! В следующий день граф Остерман, мучимый сильной подагрой, отправлен был из Петропавловской крепости в Сибирь. Последние слова его состояли в покорнейшей просьбе, чтобы императрица не оставила милостивым и великодушным покровительством его детей».

Он отправился с женой, бывшей при Анне Иоанновне статс-дамой, в Березов и умер там через пять лет, 20 мая 1747 года.

АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ БЕСТУЖЕВ-РЮМИН
(1693–1766)

Граф, русский государственный деятель и дипломат, генерал-фельдмаршал (1762). Кабинет-министр (1740–1741), канцлер (1744–1758). В течение 16 лет фактически руководил внешней политикой России. Участник дворцового заговора (1757), был арестован и сослан. Реабилитирован Екатериной Н. С 1762 года первоприсутствующий в Сенате.

Алексей Петрович Бестужев-Рюмин родился 22 мая 1693 года в Москве в семье известного русского дипломата Петра Михайловича Бестужева-Рюмина. В 1708 году Алексей вместе со старшим братом Михаилом по распоряжению Петра I был послан учиться в Копенгаген, а затем в Берлин. Алексей весьма преуспел в науках, особенно в иностранных языках. После окончания учебы братья совершили путешествие по Европе, а по возвращении в Россию поступили на дипломатическую службу.

Алексей Бестужев-Рюмин был направлен чиновником в русское посольство в Голландию. Молодой человек оказался в центре острых дипломатических переговоров ведущих европейских стран. Он начина службу под опекой знаменитого петровского дипломата Б.И. Куракина и присутствовал при подписании Утрехтского мир (1713), завершившего войну за Испанское наследство.

В 1713 году Бестужев-Рюмин, получив разрешение Петра, поступил на службу к курфюрсту ганноверскому, ставшему через год английским королем Георгом I. Молодой русский дворянин, прекрасно воспитанный и образованный очень понравился королю, он пожаловал его в камер-юнкеры и направил в качестве посланника к Петру I. Алексей Петрович обладал всеми качествами искусного дипломата: был умен, хладнокровен и расчетлив, хорошо разбирался в европейской политике.

В 1717 году Бестужев-Рюмин вернулся на русскую службу. В 1720–1731 годах он был резидентом (представителем) в Копенгагене, где с успехом решал задачу нейтрализации враждебного России английского влияния в Дании. В 1731–1734 годах – резидентом в Гамбурге. Бестужев-Рюмин ездил в Киль, где ознакомился с архивами герцога Голштинского. Он вывез в Петербург много интересных документов, среди бумаг оказалась духовная императрицы Екатерины I.

В конце 1734 года Бестужева-Рюмина снова перевели в Данию. Благодаря покровительству фаворита русской императрицы Бирона Алексей Птрович был аккредитован посланником при нижнесаксонском дворе и пожалован тайным, а 24 марта 1740 года действительным тайным советником. Бестужев-Рюмин переехал в Петербург, где занял место кабинет-министра.

Первый министерский опыт дипломата оказался недолгим и едва стоил ему жизни. В результате переворота, свергнувшего ненавистного русскому дворянству регента Бирона, Бестужев-Рюмин был арестован заговорщиками во главе с Минихом и брошен в каземат Шлиссельбургско крепости. Под допросом он дал показания на Бирона, но при первом удобном случае отказался от всех обвинений в адрес временщика, сославшись на угрозы и плохое содержание в тюрьме. Бестужев-Рюмин был привлечен к суду и приговорен к четвертованию. Но Анна Леопольдовна, бывшая недолгое время на престоле, заменила ему казнь ссылкой в лозерский уезд. Вскоре Бестужев-Рюмин получил оправдание, но от дел его отстранили.

Дворцовый переворот 25 ноября 1741 года привел к власти младшую до Петра I Елизавету Петровну. В первые полгода царствования Елизаветы значительное влияние при дворе имел французский посланник И.Ж. Шетарди и лейб-медик императрицы граф Лесток. Во многом благодаря их стараниям Бестужев-Рюмин вернулся ко двору, был награжден орденом Андрея Первозванного, назначен сенатором, а затем вице-канцлером. Шетарди даже советовал Елизавете назначить его канцлером. Француз надеялся, что обязанный ему своим возвышением Бестужев-Рюмин будет послушным орудием в его руках.

Вице-канцлер Бестужев-Рюмин имел вполне определенные, сложившиеся взгляды на основные задачи русской дипломатии. Главным он считал возвращение к продуманному внешнеполитическому курсу Петра I, что позволило бы России укрепить свой престиж и расширить влияние на международной арене. Когда Шетарди попытался склонить Елизавету к переговорам со Швецией на условиях пересмотра решений Ништадтского мира, он получил решительный отказ. Алексей Петрович полностью разделял позицию императрицы, твердо убежденный в том, что «невозможно начинать никаких переговоров иначе, как приняв в основания Ништадтский мир».

Летом 1742 года возобновились военные действия между Россией и Швецией; закончились они полным разгромом шведской армии. В этих условиях шведское правительство решило быстрее начать переговоры о заключении мира.

В августе 1743 года в Або был подписан мирный договор России и Швеции. В разработке условий договора Бестужев-Рюмин принимал активное участие. Шведское правительство подтвердило условия Ништадтского мира. Территориальные приобретения России оказались весьма незначительными. Подобные уступки со стороны русской дипломатии, на первый взгляд, могут показаться неоправданными. Тем не менее это был верный и весьма дальновидный шаг. Хорошо зная, что Швеция постоянно становится объектом интриг французской и прусской дипломатии, Бестужев-Рюмин предпочитал заключить длительный мир на умеренных условиях, чем подписывать договор, который вызовет желание пересмотреть его сразу же после подписания. Расчет вице-канцлера оправдал себя уже к осени 1743 года, когда шведское правительство, совершенно неожиданно для версальского двора, подписало с Россией Декларацию о военной помощи, опасаясь нападения Дании и роста крестьянских волнений внутри страны.

Бестужев-Рюмин представлял собой довольно редкую фигуру в политической жизни России этого периода, когда фаворитизм набирал силу. Пользуясь большим влиянием на Елизавету, он никогда де был ее фаворитом. Огромное трудолюбие, проницательный ум, блестящие дипломатические способности, умение убеждать позволили ему стать победителем в сложнейшей и жесточайшей борьбе с «французской партией» и ее сторонниками. Однако, считая, что цель оправдывает средства, Алексей Петрович весьма часто пользовался далеко не честными методами, среди которых были и перлюстрация корреспонденции противника, и подкуп, а иногда и шантаж. Но проводимый Бестужевым-Рюминым внешнеполитический курс отличался продуманностью, принципиальностью и четкостью в защите интересов России.

В 1742 году возобновились русско-английские переговоры о союзе. Победы русской армии в войне со Швецией сделали ненужной помощь Англии на Балтике. В августе в связи с бесперспективностью попыток французской дипломатии навязать России свое посредничество в мирных переговорах со Швецией французский посол Шетарди был отозван в Париж. Его отъзд ускорил переговоры, завершившиеся 11 (23) декабря подписанием Московского союзного договора России и Англии.

Договор с Англией и активизация русско-австрийских отношений вызывали большую озабоченность в Версале и в Берлине. Деятельность Бестжева-Рюмина могла не только привести к дискредитации версальского посла (Шетарди) при дворе Елизаветы, но и противоречила всем внешнеполитическим планам французского правительства. Поэтому неудивительно, что одной из важнейших задач французской дипломатии в 1742–1745 годах было свержение Бестужева-Рюмина. В этом деле французских представителей полностью поддерживала прусская дипломатия. Фридрих Ц ставил в прямую зависимость от отстранения Бестужева-Рюмина свои успехи в деле изоляции и полного разгрома Австрии. Если же вице-канцлер удержится на своем месте, следовало «для приобретения его доверия и дружбы» израсходовать значительную сумму денег на его подкуп. Хотя Бестужев-Рюмин, как и большинство государственных деятелей того времени, довольно охотно брал взятки, тем не менее ни французской, ни прусской дипломатии не удалось его подкупить. Он вел ту политику, какую считал нужной.

Вице-канцлер нанес ответный удар по «французской партии». По его указанию переписка Шетарди с версальским двором была перехвачена, расшифрована и представлена Елизавете. Помимо весьма откровенных высказываний о целях и задачах политики Франции по отношению к России императрица нашла в письмах нелестные отзывы и комментарии о придворных нравах и быте Петербурга, а главное – о себе самой. В июне 1744 с громким скандалом Шетарди был выслан из Петербурга. Разоблачение Шетарди привело к падению влияния «французской партии» и укреплению положение Бестужева-Рюмина, который в июле 1744 года был назначен канцлером.

Новый канцлер руководствовался во внешней политике такими принципами, в которых видел основу могущества России. Свою концепцию Бестужев-Рюмин называл «системой Петра I». Суть ее состояла в постоянном и неизменном сохранении союзнических отношений с теми государствами, с которыми у России совпадали долговременные интересы. В первую очередь, по мнению канцлера, к ним относились морские державы – Англия и Голландия. С этими странами у России не могло быть территориально споров, их связывали давние торговые отношения, а также общие интересы на севере Европы.

Несомненное значение имел и союз с Саксонией, так как саксонски курфюрст с конца XVII века был еще и королем польским. Бестужев-Рюмин понимал, что Польша с ее нестабильным внутренним положением и постоянной борьбой шляхетских группировок за влияние на очередного избраного короля всегда может стать объектом для антирусских интриг.

Важнейшим союзником для России Бестужев-Рюмин считал Австрию, поскольку Габсбурги являлись старыми противниками французских Бурбонов на континенте, а поэтому были заинтересованы в поддержании определенного баланса сил в Центральной и Восточной Европе и не допускали усиления влияния там версальского двора. Основное же назначение русско-австрийского союза Бестужев-Рюмин видел в противодействии Османской империи, которая была в то время весьма опасным южным соседом и для России, и для Австрии. С помощью этого союза он рассчитывал противостять не только антирусским интригам французской дипломатии в Турции, но и решить одну из важнейших внешнеполитических проблем России – получить выход в Черное море и обеспечить безопасность южных границ.

Среди тайных и явных противников России на международной арене Бестужев-Рюмин выделял Францию и Швецию, так как первая опасалась усиления влияния России на европейские дела, а вторая – мечтала о реванше, который восстановил бы ее позиции на Балтике и северо-западе Европы. Хотя у России с названными странами были столь различные интересы, Бестужев-Рюмин считал, однако, что следует поддерживать с ними нормальные дипломатические отношения.

Особое внимание Бестужев-Рюмин уделил характеристике «неприятеля потаенного», а потому и более опасного – Пруссии. Канцлер считал, что верить слову и даже договору, подписанному с Пруссией, нельзя: это доказала вся вероломная внешняя политика прусского короля, поэтому союз е ним невозможен и опасен. «Коль более сила короля Прусского умножится, – подчеркивал канцлер, – толь более для нас опасности будет, и мы предвидеть не можем, что от такого сильного, легкомысленного и непостоянного соседа… империи приключиться может». Тем не менее Бестужев-Рюмин не отрицал возможность и необходимость поддерживать между Россией и Пруссией дипломатические отношения.

«Внешнеполитическая программа канцлера Бестужева-Рюмина, конечно, не была лишена недостатков, – считает российский историк дипломатии А.Н. Шапкина. – Основными из них были чрезмерная приверженность системе трех союзов (морские державы, Австрия, Саксония) и определенная переоценка общности интересов России с этими странами. Но Бестужев-Рюмин был дальновидным политиком, знавшим большинство тонкостей европейских дипломатических отношений. Он сумел вполне верно определить основные задачи, стоявшие перед русской дипломатией в тот период, указал ее явных и тайных противников, прямых и потенциальных союзников. Внешнеполитическая концепция Бестужева-Рюмина была в целом мало динамичной, но одновременно достаточно гибкой, так как предполагала использование разнообразных методов для достижения поставленных целей и для противоборства с дипломатическими противниками, избегая при этом открытой конфронтации. Однако следует отметить, что в программе канцлера доминировала антипрусская направленность».

На принятие Елизаветой внешнеполитической программы Бестужева-Рюмина и изменению внешнеполитического курса России повлияли события осени 1744 года, когда положение в Европе вновь обострилось. В августе прусский король возобновил войну против Австрии. Прусские войска захватили часть Богемии и вторглись в Саксонию.

Бестужев-Рюмин приступил к выполнению своей программы. Еще в феврале 1744 года был возобновлен оборонительный союз с саксонским курфюрстом, однако оставался в силе и союзный договор с Пруссией, заключенный в марте 1743 года. В сложившейся ситуации оба правительства обратились к России за вооруженной поддержкой, как это предусматривалось в договорах, чем поставили российское правительство в затруднительное положение. Петербургский кабинет являлся союзником двух воюющих государств.

Бестужев-Рюмин считал необходимым действовать решительно. К этому его побуждала не только собственная внешнеполитическая программа, но и то серьезное поражение, которое прусские войска нанесли Австрии и Саксонии весной и летом 1745 года, когда значительно продвинулись в глу Прибалтики и стали угрожать северо-западным границам России.

В сентябре 1745 года канцлер представил на рассмотрение империтрицы записку о мерах, которые должно принять российское правительств в связи с прусско-саксонским конфликтом. Его позиция прозвучала весь четко: Пруссия, побуждаемая «наущениями и деньгами Франции», нарушила свои договорные обязательства и напала на Саксонию и Австрию, поэтму не может рассчитывать на какую-либо поддержку России. Выступая за оказание помощи Саксонии, Бестужев-Рюмин подразумевал прежде всего дипломатические средства, а в случае неудачи – направление вспомогательного корпуса. Однако канцлер не исключал и возможности вступления войну в результате присоединения России к заключенному в январе 1745 года Варшавскому договору с Англией, Голландией, Австрией и Саксонией для совместного отражения нападения Пруссии.

В конце 1745 года в Петербурге начались напряженные переговоры о заключении русско-австрийского оборонительного союза. Несмотря на определенную общность интересов, русско-австрийские переговоры были далеко не простыми. Бестужев-Рюмин решительно отклонил настойчивые требования австрийских представителей распространить свое влияние на уже идущую франко-австрийскую войну. Он подчеркнул, что это слишком тяжелое обязательство, не подкрепленное достаточной компенсацией, кроме того, это не отвечает ни интересам России, ни ее внешнеполитическим задачам.

Переговоры завершились подписанием 22 мая 1746 года союзного договора России с Австрией сроком на 25 лет. Договор предусматривал оказание взаимной помощи войсками в случае, если союзник подвергнется нападению со стороны третьей державы.

Русско-австрийский договор служил краеугольным камнем во внешнеполитической программе канцлера Бестужева-Рюмина и несколько потом был дополнен соглашениями с Польшей и Англией. Соглашение с Австрией на данном этапе отвечало интересам России и позволило достаточ эффективно противостоять расширению прусской агрессии в Европе в Семилетней войны.

Вслед за подписанием русско-австрийского союзного договора в Петербурге начались русско-английские переговоры о заключении субсидной конвенции – особого вида союзного договора, условия которого предуматривали содержание войск одной из договаривающихся сторон, предоставленных ей другой стороной. Петербургский кабинет рассчитывал привлечь Англию для борьбы с растущей прусской агрессией. С июня по октябрь 1747 года было подписано три конвенции.

Подписание союзного договора с Австрией и трех субсидных конвенций с Англией твердо определило позицию России и сыграло значительную роль в приостановке прусской агрессии и в окончании войны за Австрийское наследство.

Канцлер Бестужев-Рюмин был противником русско-французского сближения. Для великого князя и наследника Петра Федоровича Фридрих II был кумиром, поэтому Петр не только выступал против войны с Пруссией, но и откровенно выдавал планы ведения войны через английского резидентуру прусскому королю.

Бестужев-Рюмин с тревогой наблюдал, как ухудшается здоровье Елизаветы. Единственное спасение для себя канцлер нашел в поддержке жены Петра III, великой княгини Екатерины Алексеевны. Задуманный им план должен был привести к свержению Петра III и воцарению Екатерины при ведущей роли в управлении самого Бестужева-Рюмина. Однако заговор был быстро раскрыт. Бестужев, успевший уничтожить компрометирующие его бумаги, был арестован, лишен чинов, званий, орденов и в 1758 году сослан в свое подмосковное имение.

Взошедшая в 1762 году на трон Екатерина II вызвала из ссылки опального дипломата, сделала его генерал-фельдмаршалом и «первым императорским советником». Екатерине II импонировали ум, твердая воля и деловые качества этого политика. «Граф Бестужев думал как патриот и им нелегко было вертеть, – вспоминает государыня в своих „Записках“, – хотя человеком был сложным и неоднозначным…»

Но если в начале своего правления Екатерина нуждалась в советах мудрого дипломата, то затем она нашла более молодых сподвижников.

Бестужев-Рюмин удалился отдел, и вскоре опубликовал книгу «Утешение христианина в несчастии, или Стихи, избранные из Священного Писания». Эта книга была издана в Санкт-Петербурге, Гамбурге и Стокгольме на французском, немецком, шведском и латинском языках.

Бестужев-Рюмин прославился не только как великий русский дипломат. Алексей Петрович изобрел популярные и в наши дни «бестужевские капли» от головной боли…