Текст книги "Маленькие странники,или Почти сказочная история"

Автор книги: Игорь Гергенрёдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

ПОД ЧУЖОЙ ЛИЧИНОЙ

Мышь разбудила Белку, Зажигалку, остальных. Что затевает их упрямый враг? Его известная злобность подсказывала им что-либо самое страшное. Волнение росло и росло к рассвету, когда прилетела Сорока.

– Я повторяю – он хочет завладеть поливальной установкой! – сказал Нож.

Мышь вскинула передние лапки:

– Тише! Мне передают…

В ее голове раздавался шепот:

– Хозяин положил меня в карман, вышел из дома. Мы на улице. Я все время боюсь – он уловит, что я включился, но теперь уличный шум глушит слабые звуки, я этим пользуюсь. Конечно, хозяин идет в Тиргартен, раз он взял меня с собой. Только там ты можешь попасться ему на глаза, и тогда я понадоблюсь. Но я не подчинюсь ему!

Прибор сказал еще:

– Сигнал угрозы – шуршащий звук. Я буду передавать его иногда. Если ты его услышишь ясно, значит – хозяин рядом, опасность близка!

Мышь пересказала услышанное друзьям. Сорока и другие птицы полетели высматривать фигуру браконьера. Известие, принесенное Сорокой, было таково: в Тиргартене пока малолюдно, лишь во дворе служебного здания собираются служители. Тип подошел туда.

– Мы должны быть вблизи! – прошептал Нож.

Белка обогнала его, за ним следом бежали Мышь, Зажигалка, Шашлык с Котлеткой и Булочка. Когда подоспели к зданию, Белка, которая не таясь бывала всюду, проскочила во двор и взобралась на росшую здесь сосну. Остальные спрятались под кустами, высаженными вдоль ограды.

Во дворе толпились люди в одинаковой рабочей одежде. Белка на сосне разводила передние лапки и мотала головой, показывая друзьям, что не видит врага. Сорока опустилась около ограды рядом с прилегшим Ножом:

– Его уже нет здесь.

– А если он выдал себя за служителя и получил робу?

Люди брали в сарае свернутые шланги, гаечные ключи, шли к воротам. Несколько человек уже вышли со двора.

– Я не успел разглядеть цвет их носов, – признался Шашлык.

Остальные могли сказать то же самое. "Упустили или упустим?" – терзалась в панике Мышь. Вдруг в голове у нее коротко прошуршало.

– Вот он! – вырвалось у Мыши.

Сорока и Нож опознали одну из фигур, в этот миг выходивших из ворот. Ее заслонили, но взлетевшая Сорока увидела типа с высоты: у кого еще было такое брюхо? Придерживая рукой на плече шланг, свернутый петлями, в другой руке держа гаечный ключ, Съем Все зашагал по лугу. Он не забыл переложить в карман рабочей куртки прибор, чье название переводится на русский язык тремя словами, из которых два куда как длинны. Лучше, по примеру немцев, обойтись без перевода одним английским названием "трэкер".

Трэкер ждал случая еще раз подать сигнал Мыши.

Ножу, Зажигалке, всей компании, конечно, было не под силу угнаться за переодетым браконьером. Но Сорока, то высоко взмывая, то садясь на верхушки деревьев, следила за ним и посылала к друзьям птиц-гонцов. Те показывали, куда двигаться. Когда он оставил позади аллею под названием Поперечная, Нож сказал:

– Идет к гостинице!

По всему Тиргартену устроены выходы подземных труб оросительной системы, краны расположены вровень с поверхностью земли. Съем Все подходил к тому, который ближе к гостинице. Поднять крышку над краном, подсоединить шланг – и, пожалуйста: поворачивай вентиль, поливай участок.

Сорока понимала замысел типа. Надо задержать его до прихода друзей! Она спланировала в кусты раскидистого тиса, среди которых прятались кролики, и поспешно заговорила с ними.

Съем Все присел на корточки около крана, действуя гаечным ключом, открыл крышку.

– Что-то я тебя не узнаю, – сказал Кран. – Ты новенький здесь?

– Да. Первый день.

Скрепив с Краном конец шланга, переодетый браконьер стал разматывать шланг, направляясь к деревьям, окружавшим маленькую гостиницу. Он не сводил глаз с просвета между ними: пущенная туда струя должна была попасть прямо в окно.

ГОЛОВОМОЙКА

Из-под кустов показались два, три, а за ними аж четвертый кролик! Съем Все пригнулся, завороженно глядя на них. А они словно бы не обращали на него никакого внимания. Безбоязненно пощипывая траву, делали время от времени скачок, приближаясь к типу, которого вид поживы доводил до безумия. Забыв, что при нем нет ничего необходимого для охоты, он щелкал языком, чмокал и плямкал губами, будто это могло подманить кроликов.

Пригнувшись еще ниже, он двинулся к ним крадучись, когда позади него к Крану подбежали Нож, Мышь и Зажигалка.

– Кран, ты вот-вот натворишь бед! – прошептал Нож. – Слышал ты о гостинице, которую тут рядом держит Лис?

– Слышал – и что?

– Тип, который присоединил к тебе шланг, хочет разрушить гостиницу потоком воды, – голос Ножа захлебнулся в тревоге.

В разговор вмешался Шланг:

– Человек, который принес меня сюда, – служитель. Он заботится о Тиргартене и должен выполнить свою работу – полить участок.

– Вас с Краном обманули! Проходимец хитер! – раздраженно зашептал Нож. – Очень скоро вы узнаете о его заботах. Но гостиницы, где любое существо бесплатно находило приют, уже не будет.

– Почему тебе надо верить? – недружелюбно сказал Кран. – Я и Шланг созданы для полезных дел. Сколько пользы мы принесли! А кто ты и те, что с тобой?

– Нас тоже изготовили на фабрике и для дела! – Нож стукнул лезвием о трубу Крана. – Мы оба из металла. А вон она полна бензина.

Раздался щелчок – Зажигалка на миг выпустила язычок пламени.

– А это – искусственная Мышь! – Нож помог Мыши, которая опрокинулась на спину и повернула болтик на животе, приоткрыть крышку и показать батарейку.

– И впрямь техника, все трое! – Кран смягчился. – Я рад знакомству! Правильно, что обратились к нам.

Тут Шланг сказал в замешательстве:

– Этот служитель вправду странный. Взялся подманивать кроликов, а как увидел, что они ему не дадутся, забормотал: все равно однажды доберусь до вас!

– Ого! – отозвался Кран и попросил новых знакомых: – Отойдите подальше, чтобы не мешать потехе.

А Съем Все, разъяренный кроликами, которые вволю подразнили его, развернул Шланг полностью: от конца до гостиницы оставалось не больше метров шести.

– Струя вышибет оконное стекло, – детина мстительно ухмыльнулся. – Потом снесет крышу и зальет всех, кто сидит под ней. Поднимутся крики, вой, визг: "Наводнение! Тонем! Спасите!!!" Тогда я направлю струю под стену, и лачужка превратится в кораблик, но отнюдь не веселый. Он поплывет, разваливаясь, по реке грязи!

Злоба подстегнула типа – он повернулся и, тяжко топая, побежал к Крану, чтобы крутнуть вентиль. Топ, топ, топ… еще восемь, семь шагов… пять… Он не успел ничего сообразить, как во весь рост рухнул наземь, – Шланг крепко охватил его ноги. Съем Все приподнялся, упираясь руками в землю, а конец Шланга – уже перед ним. Вентиль повернулся сам, струя воды с огромной силой ударила детину прямо в лицо.

– А-ааа!!! – крик мгновенно оборвался, но до чего он был громок.

Вся злость мстительного и жестокого типа превратилась в неимоверный ужас. Съем Все заслонял руками лицо, хватал ртом воздух, а конец Шланга нырнул ему за ворот. Нещадно обливаемый холодной водой, детина заорал, как сумасшедший:

– Тону-уу!!!

Шланг освободил его ноги, но лишь только он вскочил – опять ударил ему в лицо струей воды. Резиновый змей не давал ему убежать, извиваясь и танцуя вокруг него.

Наконец Шланг позволил ему броситься в сторону, и тут же Съем Все наткнулся на пень с украшением, какие нередко встречаются в Тиргартене. На пне сидела оловянная голова какого-то сказочного существа. Она разинула пасть, показывая обезумевшему детине кроваво-красный язык и страшные клыки. Тот зажмурился, застонал и мешком повалился набок. Из нагрудного кармана его куртки выпрыгнул Трэкер. Друг Мыши, много раз облитый водой, чувствовал: жизнь уходит из него. И надеялся хотя бы на полчаса свободы.

Съем Все не заметил его бегства. А если бы и заметил, до того ли ему было? Не помня себя, он катился по траве. Когда же попробовал подняться на четвереньки, его шею, щеку оцарапали чьи-то когти.

– Пощады!

Когти оказались колючками шиповника, под чьи кусты закатился Съем Все. Взвыв, он продрался сквозь них и увидел на земле белые головы мертвецов. Волосы у него встали дыбом. Головы скалились и беззвучно хохотали. Это были безобидные грибы дождевики.

– Пощадите, – поднявшись, Съем Все моляще вытягивал руки. В ужасе, что на него набросятся сзади или сбоку, он кружился на месте. В голове у него путалось: – Тону! Пощады! Наводнение!

Мало-помалу он стал перемещаться в сторону, обогнул шарообразные грибы и понесся не разбирая дороги. Нескоро ему удалось выбраться из Тиргартена. А потом он долго не мог найти свое жилье, хоть и пробегал возле самого дома.

СТРОГОСТЬ КОРОЛЯ

Кран и Шланг принимали поздравления от всех, кто радовался, что гостиница спасена. Сколько разговоров, сколько веселья было! Но и слез – тоже. Мышь с помощью Зажигалки извлекла из мокрой травы своего друга, который выскользнул на свободу, но пострадал от воды. По Тиргартену разнеслась весть: тот, благодаря кому провалился замысел врага, умирает. Впервые услышавшие о приборе принимались плакать. Например, Улитка.

Прибор принесли в гостиницу и, перед тем как уложить беднягу в постель, обтерли полотенцами. У него до предела поднялась температура, он бредил, издавая шуршащий звук: "Опасность близка!" Его лихорадило, бросало в пот: насквозь мокрые простыни непрестанно меняли.

На другой день госпожа Розенблюм, которой, конечно, обо всем рассказали, купила новую батарейку для больного. Ему сразу же полегчало, температура снизилась. Он лежал в постели, приглядываясь к тем, кто за ним ухаживал, и все никак не мог поверить, что спасся от хозяина.

Друг Мыши уже стал и другом Зажигалки, Шашлыка, Котлетки, Булочки. Другом Лиса, разумеется, – тоже. И Сороки. Всегда кто-нибудь сидел у кровати и старался развлечь больного новостями.

Ему рассказывали о бронзовой Амазонке на коне. Казалось, она скакала к Пруду Золотых Рыбок и вдруг замерла неподалеку, окруженная обширным цветником. У женщины-воина – подобающая ей атлетическая фигура, в руке – секира с двумя полукруглыми лезвиями. Всадница сурова видом, но давным-давно известно, как щедра она к гостям на ее праздниках.

Амазонка любит их устраивать ничуть не меньше королевы Луизы, которая еще ни разу не приняла приглашение. Ее величество не скрывает, что не прочь бы побывать на празднестве. С нею охотно отправился бы юный принц Вильгельм, чья статуя несказанно украшает островок, расположенный подле Острова Луизы.

Однако желания королевы и принца разбиваются о волю его величества. Памятник Фридриху Вильгельму III возвышается по другую сторону озера, лицо стоящего на внушительном постаменте короля обращено к королеве.

По его мнению, немыслимо, чтобы члены его семьи удостаивали своим посещением особу, "одетую, – говорил он, – столь легко и кое-как". Обычно он добавлял: "Ради нее одеваться час, когда она вмиг накинет одеяние, короче и проще которого ничего нет?"

И все же Амазонка опять послала приглашение королевской семье: срок очередного празднества приближался. От придворных просочился слух: король, строгий по-прежнему, запрета не отменит. Об этом Тиргартен судачил весь вчерашний день, а сегодня Сорока принесла весть лежащему в постели больному: королева Луиза, как увидели по ее лицу ранним утром, огорчена.

Огорчена, вне сомнений, и Амазонка, хотя по замкнутому лицу женщины-воина это очень непросто заметить.

Трэкер не успел огорчиться в свою очередь, как Сорока, глядя на него зорким взглядом, сообщила:

– Есть повеселее новость. Твой хозяин снова пришел в Тиргартен и кому только не улыбается!

Больной тотчас ощутил жар, пожаловался на ломоту во всем теле и на приступ удушья. Сорока стала его успокаивать:

– Он не пойдет сюда скандалить. Разве лишь ночью тихонько подберется. Не больно-то и страшно. Все говорят – он переменился.

СЪЕМ ВСЁ ИДЁТ К АМАЗОНКЕ

Как ни напугали его в злосчастное утро, он подумал: «В какой раз кончается тем, что переодеваюсь в сухое. И ничего, не погиб». Страхи не оставляли браконьера, но он отлично знал: если не замышляешь зла, ничего тебе не сделают в Тиргартене.

Съем Все дома посмотрел в зеркало и поведал своему отражению:

– Я отправлюсь туда с приветом в каждой руке и на губах!

Войдя в парк там, где начинается аллея под названием Бременская Дорога, он догнал госпожу Розенблюм. У нее брови поползли ввысь от изумления, когда детина, отнюдь не мрачный, как прежде, поздоровался с нею любезнее, чем сама любезность.

Затем, словно дама была еще недостаточно потрясена, он похвалил ее новую шляпку.

Но на том не кончилось. Непохожий на себя тип с виноватой улыбкой пролепетал:

– Нельзя ли мне покормить птиц вместе с вами? Если я один буду бросать им корм, они к нему не прикоснутся.

"Я вижу чудесный сон!" – говорила себе пожилая дама.

Детина стоял рядом с ней, держа в руке пакетик с овсяными хлопьями и дроблеными орехами и покидывая корм слетавшимся зябликам, малиновкам, синицам. "Он делает это первый раз в жизни", – думала госпожа Розенблюм и, конечно, не ошибалась.

Позже Съем Все вышел к озеру и пожелал приятного отдыха Черепахе, которая взобралась подремать на упавшее в воду дерево.

Из-за покрытого зеленью мыса выплыл корабль Белки – Съем Все приветственно помахал рукой пассажирам и команде.

За ним неусыпно наблюдала Сорока и, как потом рассказала хитрая птица, она решила его проверить. Слетав за осколком зеркала, она села на ветвь и стала пускать солнечный зайчик в глаза детине. Он и не подумал рассвирепеть, не выкрикнул ни одного бранного слова. Даже кулаком не погрозил. Тип только жмурился, отворачивался и добродушно смеялся.

Не произошло ли, наконец, то, чего все хотели и так ждали? Упрямец расстался со своей злобой и дикой страстью к поживе.

Изо дня в день Съем Все показывал, что так и есть. Встретив госпожу Розенблюм, описывал ей свое восхищение розами. Издали кланялся Шашлыку, Котлетке и Булочке, вытирая губы салфеткой. Кланялся и Зажигалке, но обходился без салфетки.

Птицы привыкли, что он их подкармливает, и не стеснялись болтать при нем. Нет-нет да упомянут Амазонку: сколько вкусненького будет на ее празднике!

Съем Все не раз проходил мимо бронзовой всадницы, но о том, что она устраивает празднества, услышал впервые. Захотелось оглядеть ее повнимательнее.

Он перескочил через невысокую ограду цветника, в середине которого возвышается постамент с Амазонкой, приблизился к нему. Какой могучий конь! Одного топота этих копыт довольно, чтобы самоуверенный Лис больше не смог уснуть в своей гостинице. А какое грозное оружие в руке наездницы. Секира с двумя полукруглыми лезвиями – можно за полминуты изрубить на сто кусков резиновый Шланг.

Съем Все снизу всмотрелся в лицо Амазонки, улыбаясь:

– Ты угощаешь гостей лакомствами. Значит, тебе интересны угощения?

Бронзовое лицо выразило раздражение, как если бы всадница сказала: "Что за болтовня?"

"Ага, ответила! Разговор начат!" – обрадовался Съем Все.

– Я принесу угощения, каких никто не знал, когда жили амазонки! – пообещал он и побежал за мороженым.

РАЗГОВОР НЕ ДЛЯ ЧУЖИХ УШЕЙ

Вскоре он стоял на прежнем месте и протягивал Амазонке порцию мороженого:

– Это с ванилью, попробуй!

Ее взгляд стал презрительным, будто она фыркнула: – Фу!

– Но уж это тебе понравится, оно с малиной. Я сам съедаю десять порций зараз! – он показывал другое мороженое и гладил свой выпирающий живот.

Во взгляде Амазонки интереса не прибавилось.

– А вот фисташковое! Лизни хоть разок, и ты не оторвешься, пока не прикончишь его!

Он предлагал всаднице сорт за сортом и с наслаждением ел и ел мороженое, доказывая, что это за прелесть. "До чего я страдаю! – думал он. – Еще недавно сказали бы мне, что я буду кого-то угощать – да чем? Мороженым на выбор! – Съем Все подавлял горестные всхлипы и опять принимался за угощение, не соблазнившее Амазонку. – О, как недобра и несправедлива ко мне жизнь!"

Подобно другим берлинцам и не только им, он бесплатно получал каталоги от разных фирм, которые рекламировали свои товары. "Раз не хочет мороженого – значит, должна захотеть чего-то иного", – с этой мыслью Съем Все принес всаднице свежий каталог. Раскрыв его и положив на грудь, детина показывал Амазонке фотографии:

– Взгляни на джинсы! Тебе любые пойдут, но вот эти – особенно!

Амазонка если и смотрела, то равнодушно.

Он перелистывал страницы.

– Наклонись и рассмотри получше! Джинсы Levi's – ты и их не хочешь примерить? Они созданы, чтобы ты в них вскочила на коня!

Бронзовая всадница оставалась столь невозмутимой, словно только такой и могла быть. А Съем Все, вытягивая руки, выставлял вверх раскрытый каталог.

– Calvin Klein Jeans, – он произнес наименование с самым сладким восхищением, на какое лишь был способен.

Однако всадница промолчала, как если бы он обращался к обыкновенной бронзе.

Устав, он умолк, одной рукой придерживая каталог на груди, а другой перелистывая его.

– А ну! – внезапно промолвил совсем тихий, но ясный голос.

Съем Все, чуть не выронив каталог, повернул его к себе. Реклама спортивного облачения. Два каратиста в боевой стойке на татами.

– Тебе понравились их кимоно?

– Нет, – не двинувшись, едва слышно сказала всадница.

От волнения не один нос, а все лицо детины стало красным, как помидор. Нос же побурел и усеялся каплями пота.

– Что же тебя заинтересовало? – вкрадчиво спросил Съем Все.

– Приемы в бою. Я хочу видеть бой от начала и до конца.

– Желание, достойное женщины-воина! – льстиво произнес прожженный тип.

Он повел глазами по сторонам: нет ли любопытных поблизости? С видом накатившей лени шагнул к постаменту, прислонился к нему спиной.

– Я принесу тебе видеозапись. Лучшие бои, какие только вели мастера каратэ, – сказал он тихо, не поворачивая головы. – Но ты должна мне на время уступить коня и секиру.

Амазонка молчала. "Откажется!" – он переживал так, что было холодно спине от нагретого солнцем камня.

– Сколько в фильме боевых приемов! – Съем Все причмокнул, словно рассказывал о яствах. – Ты увидишь самое замечательное, что сегодня есть в каратэ. Удары коленом туда, ступней туда, большим пальцем ноги – сюда!

– Я согласна! – произнесла Амазонка.

Чтобы не захлопать в ладоши, детина крепко сжал кулаки. Рано радоваться, надо еще достать фильм. Хватило бы завтрашнего дня! И тогда ночью можно сесть на коня, поднять секиру…

Проблеск зари – сигнал к возвращению.

– Чуть начнет светать, я должна быть на моем месте, как сейчас! – отчеканила всадница.

ЧТО ЗНАЛИ ТРОЕ…

Кому-то было любопытно поначалу, зачем неугомонный тип привязался к Амазонке. Кролики посматривали на него из кустов, обступавших площадку с цветником и бронзовой всадницей посередине. Белка глядела то с одного дерева, то с другого, а то присоединялась к Зажигалке, Шашлыку, Котлетке и Булочке, которые тоже приходили взглянуть, как Съем Все соблазняет Амазонку мороженым.

Белка рассудила так:

– Его здорово проучили, и ему хочется мира. Он старается, чтобы мы поскорее забыли его безобразия. Как он лебезит перед госпожой Розенблюм! Вот и Амазонке пытается угодить.

– Это гораздо лучше, чем замышлять зло! – сказала Зажигалка. – Вспомните, каким опасным был Нож. А теперь он друг всем нам. И если такое произошло с одним, то разве и со вторым не вероятно то же самое?

Эти слова жители Тиргартена стали передавать друг другу, так они нравились. Однако Нож не приходил от них в восторг и втайне негодовал: "Да, я был способен на зло. Но кто-нибудь измерял мою способность на добрые дела? Я вообще способный, и до чего глупо – сравнивать меня с тем, кто так груб, жаден и прожорлив!"

Съем Все упрямо заговаривал с Амазонкой, и один Нож по-прежнему следил за ним, мысленно взывая: "Посмейся над ними! Докажи, что ты опаснее, а я умнее, чем они могут вообразить своим умишкой!" Он боялся насторожить бывшего дружка и прятался в отдалении за деревьями. Там не было слышно разговора, но как только Съем Все побежал раздобыть фильм, Нож поспешил к всаднице.

Он расточал ей комплименты, расхваливал ее скакуна, прежде чем сказать:

– Красноносому обманщику нельзя верить. Что он предложил?

Она надменно не обращала внимания на пришельца. Кто-то сумеет обмануть ее? Что за вздор! Скорее-скорее бы увидеть видеозапись, ради которой заключен договор. Но болтать о нем – значило уронить себя. Однако она не приказала молчать Секире, которая услышала подкупающе трогательный возглас Ножа:

– Какое прекрасное холодное оружие!

Он понизил голос:

– Я тоже остр и знаю толк в ударах. Но мне приходится лишь мечтать о таких, на какие способна ты.

Секира прониклась симпатией к новому знакомому, который оказался из своих.

– Повезло тебе с хозяйкой – как не позавидовать! – проговорил он искренне. – А я дважды попадал во власть к красноносому злодею. В первый раз он забросил меня в озеро, во второй – закопал в землю.

Нож добавил подробности и спросил Секиру, чье воображение разыгралось:

– Надеюсь, ему ничего от тебя не нужно?

– Ну как же… – и она обеспокоенно рассказала о договоре.

Амазонка, которой ни до чего, кроме фильма, не было дела, не прервала ее.