Текст книги "Дракон 2. Назад в будущее"

Автор книги: Игорь Алимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Что-то мы постоянно отвлекаемся, – задумчиво проговорил Чижиков. – А надобно о главном задуматься. Предположим, мы в древнем Китае. Предположим, я сказал! Вот мы каким-то чудом вписываемся в местное народонаселение и попадаем в столицу. Что дальше?

– Дальше нам надо попасть в дворцовую сокровищницу и изъять оттуда одну вещь, – с готовностью продолжила Ника, но громкий смех Сумкина оборвал ее.

– Нет, я буквально изнемогаю, на вас глядя! – веселился Федор. – В столицу! Потом в сокровищницу! В дворцовую! Срочно накапайте мне триста капель валерьянки, чтобы я прямо здесь и сейчас не умер от смеха! Как вы это себе представляете, друзья мои? Мы, типа, явимся в столицу здешнего Китая, кстати это город-герой Сянъян, и спросим у первого встречного: где тут, чувак, у вас сокровищница богатая? А он: да вот, пожалуйста, сейчас сто метров по этой улице пройдете, потом направо, а там уже и дверь здоровая будет. Это сокровищница и есть. Ну и мы, типа, к той двери подойдем, культурно так постучим и скажем: привет, ребята, у вас одна штуковина завалялась, так мы ее, того, заберем. Нам она, вроде как, гораздо нужнее. А они нам: да пожалуйста! Хоть все забирайте. Нам оно вообще без надобности. Нам только легче будет: ничего сторожить не надо, можно наконец как следует чайку попить, тем паче вон, Чжан уже свеженького заварил, кстати, не хотите на дорожку по чашечке?

И опять воцарилось молчание: а ведь и правда.

Сумкин победно дымил сигаретой.

– У меня только один вопрос остался, – через некоторое время ехидно заговорил он. – Вот когда нам в сокровищнице нужную вещь – кстати, что это? – добровольно выдадут, мы куда дальше направимся? В смысле: прикупим несколько соток земли в нелюдной местности и заживем счастливой сельскохозяйственной жизнью, коровки там всякие, куры, гуси га-га-га, или же будем как-то выбираться домой, в объятья цивилизации? А?

– Ника? – вопросительно посмотрел на девушку Чижиков.

– Ну, дядя… – Ника осеклась. – В общем, надо забрать вещь из столицы. Потом плывем по реке. Там будет такое место, особое, которое перебросит нас в наше время. И все станет очень хорошо!

Она улыбнулась. Правда, не очень уверенно.

– М-да… – пробормотал Чижиков. – Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что… А что на деле нужно из сокровищницы забрать?

– Старик, ты что, серьезно?! – восхитился Сумкин.

– Да погоди. Так что?

– Я не знаю, – виновато пожала плечами Ника. – Это должны определить вы… Костя. Именно вы должны узнать, что именно. Такая у вас роль в этой миссии.

– Я?! – вытаращил глаза Чижиков.

Из зарослей травы вышел Шпунтик, уселся и стал внимательно прислушиваться к беседе.

– Да, – подтвердила Ника. – Вы.

– Милая моя, надеюсь, ты понимаешь, сколь идиотски выглядит весь этот твой так называемый план? – спросил Котя.

– Не говоря о том, что я понятия не имею ни про какую вещь из сокровищницы. Авантюра какая-то!

Ника кивнула.

– Но другого выхода нет, – развела она руками. – Потому что иначе ни ваше, ни мое будущее не состоится. Таким, как мы его сейчас знаем.

– Значит, линия времени в будущем кардинально изменится в результате какого-то искусственно спровоцированного вмешательства в прошлом? – раздумчиво спросил Сумкин.

– Вроде как пошел поохотиться на динозавров, случайно наступил на бабочку, эволюция пошла по иному пути и кругом одни разумные рыбы?

– Ага, – подтвердила Ника.

– Ну вы, братцы, даете, – покрутил головой Федор. – Ненаучная фантастика какая-то.

– Выбора нет, – печально произнесла Ника.

– Выбор есть всегда, милая девушка, – наставительно сказал ей Сумкин. – Всегда. Можно, например, пойти в другую сторону.

– В какую? – Чижиков встал. – Давайте пока действовать по плану, а там посмотрим… Только скажи, ты что же, в таком прямо виде к местным и пойдешь? – он критически оглядел Нику, ее жакетик, кружевной воротник блузки, короткую юбчонку. – Вряд ли они отнесутся с пониманием.

– Нет-нет! – Ника подхватила рюкзачок. – Отвернитесь, пожалуйста, и не смотрите.

Сумкин и Чижиков послушно отвернулись. За их спинами Ника зашуршала одеждой.

– Все, можно!

Они обернулись. Перед ними стояла преобразившаяся Ника: в мешковатой, невзрачной и несвежей на вид одежде странного кроя: что-то вроде куртки с запахом, широкие штаны. Волосы покрыты серым платком, завязанным на затылке. Лицо тоже неуловимо изменилось – приобрело явные монголоидные черты и уже не блистало привычной чистотой.

– Да… – Чижиков мысленно сравнил ее с крестьянами у озера и дедушкой с палкой. – А что, вполне.

Сумкин только хмыкнул.

– Ну, я пошла. Ждите меня здесь.

Ника скрылась за ближайшими деревьями.

– Интересно, как она с ними объясняться будет, – проронил Сумкин. – Если это и впрямь каким-то чудесным чудом древние китайцы.

– Может, она по-китайски говорит, – неуверенно предположил Чижиков. – Ты же говоришь!

– Говорю, – согласился Федор. – Только по-китайски, а не по-древнекитайски. Видишь ли, старик, нам доподлинно неизвестна фонетика древнекитайского языка, то есть мы не знаем, как он звучал. Тем более во времена Цинь Ши-хуана. На нем кучу лет уже никто не разговаривает. Есть смелые попытки реконструкции, но и только. Так что…

Они ждали примерно минут сорок и за это время успели так и этак обсудить ситуацию, в которой оказались. Сумкин все больше печалился о том, что теперь не окажется вовремя в Пекине и не сделает свой треклятый доклад, который, как признался великий китаевед, был только удачным поводом посетить страну изучаемого языка за государственный счет. Несмотря ни на что, Сумкин продолжал считать, что они находятся в одном из удаленных питерских пригородов и что надо делать ноги в сторону станции и электричек. Главное, что до сих пор удерживало Сумкина в кустах, где их оставила Ника, был не совсем нормальный способ, которым его в данный пригород перебросили. Сюда же следовало добавить странное происшествие с дремучим дедком, а также чувство товарищеского локтя, которое, по словам Сумкина, у него было чрезвычайно развито. Иными словами, Федор считал недопустимым бросить Чижикова в лесу одного, хотя, с его точки зрения, причин сидеть в ку стах не было ни одной.

– Да, – говорил он Коте, – да, старик, я тебя очень хорошо понимаю, очень симпатичная девчонка, тут, поверь мне, двух мнений быть не может. Но! Старик, пойми и ты, что женщины нахально пользуются своей неземной красотой и непереносимым обаянием в самых низменных целях, то есть порабощают нас, самцов, вьют из нас веревки и постоянно пытаются приучить с первого раза выполнять команду «к ноге!» Неужели, старик, ты этого не понимаешь? Ведь такая у них, у женщин, природа – и они ей не могут противиться! И с чего ты взял, что данный экземпляр чем-то принципиально отличается? Нет, старик, правда, я ведь их, девочек, девушек, женщин и дам, люблю поголовно и совершенно самозабвенно, но при том постоянно имею в виду, что между нами все время идет незримая борьба, больше всего напоминающая перетягивание каната под ковром.

Чижиков слушал друга, отвечал невпопад, а сам думал, что он в очередной раз толком не знает, кому и во что верить. Вот взять того же Сумкина: откуда он тут взялся? Даже если принять точку зрения самого Федора о том, что мы не далеко от Санкт-Петербурга. Как тут появился Сумкин, по чему именно на пути у Коти – так вовремя и так к месту? И отчего – совершенно аналогичным способом, как и сам Котя с Никой и со Шпунтиком в клетке? Ведь не выскочил же Сумкин из кустов с диким криком, не нашелся пьяный в стогу, а материализовался в сияющем белом коконе. Это о чем-то говорит? Или нет? Вопросы, вопросы… В последние дни вокруг Чижикова вертелось так много странных людей со странными намерениями, что он готов был уже подозревать в нехорошем всех и каждого. Даже Сумкина.

А если они действительно перенеслись во времени аж и третий век до нашей эры?! Это же вообще черт знает что! Таких случайностей просто не бывает. Ни-ког-да!

И еще дракончик пропал…

В сложившейся ситуации у Чижикова было одно существенное преимущество: он привык жить один, делился насущным исключительно со Шпунтиком, и потому мучившая его потребность рассказать о своих питерских приключениях, о нынешней пропаже дракончика с его поразительными свойствами, довольно быстро иссякла. И теперь Котя разговаривал с Сумкиным, аккуратно следя, чтобы не сболтнуть чего лишнего.

Шпунтик кружил вокруг, то появляясь из травы или выныривая из кустов, то снова исчезая. Кот чутко прислушивался к окружающему миру, он первым возвестил о том, что к месту вынужденной стоянки Чижикова и Сумкина кто-то приближается: бросился хозяину под ноги и уселся там, оборотясь мордой к потенциальному противнику и чутко навострив уши. Имея большой опыт общения с людьми, Шпунтик знал, что они достаточно бестолковы, чтобы сделать правильные выводы из его поведения: как именно прибежал кот, какой походкой, как при этом вел себя кошачий хвост. А ведь любому должно быть ясно, что кот прибежал взволнованный, а его хвост буквально кричит о том, что сюда идут. Но у людей, как говорится, мозгов кот наплакал, поэтому Шпунтик подал дополнительный звуковой сигнал, то есть коротко мявкнул.

– Что такое, мой хвостатый друг? – наклонился к нему Чижиков и легко потрепал по голове. – К нам гости?

Тут из-за деревьев вышла Ника, и Шпунтик расслабился.

– Ну, как там древнекитайское население? – с плохо замаскированной издевкой поинтересовался Сумкин.

– Все спокойно, – улыбнулась ему Ника и уронила на траву приличный матерчатый сверток, перетянутый грубой веревкой. – Я договорилась с одним селянином. Он пустит нас переночевать.

– А это что? – указал Чижиков на сверток.

– Одежда, – объяснила Ника. – Вам надо переодеться. А свою одежду запакуйте потуже вместо этой. Я отвернусь, – пообещала она и действительно отвернулась.

Чижиков поглядел на Сумкина.

Сумкин поглядел на Чижикова.

Оба хмыкнули.

Солнце начало клониться к закату. Шпунтик осторожно обнюхал сверток и звучно чихнул.

– Будь здоров, кот!

И Котя стал развязывать веревку. На свет явились похожие на Никины одеяния: широкие штаны, странные рубахообразные куртки, какая-то обувка наподобие лаптей с обмотками, головные платки. Все далеко не первой свежести, весьма ароматное.

– Пахнет, – пожаловался Сумкин, двумя пальцами удерживая штаны. – Тут наверняка полно древнекитайских блох.

– Это, барин, ничаво, – глумливо ответил Чижиков, скидывая джинсы. – Переодевайся. Нас ждет большое приключение. Квест.

– Блох нет, – заверила Ника. – Я все обработала.

Котю так и подмывало спросить, чем именно, и он удержался с большим трудом.

Когда с одеждой было покончено, старую упаковали в два узелка и перетянули все той же веревкой. Затем Ника достала из рюкзачка два небольших баллончика и, попросив Сумкина с Чижиковым закрыть глаза, опрыскала их руки и физиономии, после чего сунула рюкзак в дорожную торбу, made in Ancient China.

– Эва, старик, – сказал Сумкин, протерши очи и уставившись на Чижикова, – да ты у нас, может, и не китаец, но уж уйгур – точно.

Чижиков посмотрел на Федора и увидел, что лицо друга неуловимо преобразилось – как и у Ники: стало темнее, грубее, приобрело пусть и не ярко выраженные, но явно азиатские черты. Вроде бы, Сумкин – и в то же время уже не совсем Сумкин.

– Не понял, – Котя провел пальцем по лицу, затем внимательно осмотрел палец. Никаких следов грима. Сумкин тут же последовал его примеру и вопросительно на Нику уставился. – Это что за аэрозоль такой, что внешность меняет? Тоже штучка из будущего?

– Ничего особенного, – улыбнулась Ника. – Обычное косметическое средство. Повсюду продается. Здесь, правда, есть некоторые дополнительные изменения.

– И что, нам теперь до конца жизни уйгурами ходить?

– Вовсе нет. Но такая у нас легенда, – ответила Ника. – Мы путешественники, торговцы, наш караван ограбили. Мы еле спаслись… Костя, возьмите, – она протянула Чижикову длинный узкий кусок тряпки. – Пластырь на руке. Надо его замаскировать.

Котя принял тряпку и замотал прикрытый пластырем порез на ладони.

– Торговцы! Надо же! Может и сработать, – ухмыльнулся Сумкин, затягивая потуже тряпичный пояс и засовывая за пазуху пачку сигарет. – Еще бы нам по сабельке какой-никакой, – мечтательно пожелал великий китаевед. – Ну, или, например, ускоренные курсы древнекитайского языка для адекватного понимания окружающих, – подмигнул он Чижикову.

– Курсы не понадобятся, – сказала Ника.

– Правда? – вытаращился на нее Сумкин. – А как же тогда будет осуществляться, извините меня за такое слово, вербальная коммуникация с местным населением? По мне так было бы неплохо понимать, что вокруг говорят и к какой конкретно матери тебя послали. Ну – чтобы адекватно реагировать и вообще не очень выделяться.

– Вот, – Ника протянула приятелям по небольшой грубо вырезанной фигурке на простой веревке. – Повесьте на шею.

– А что это? – разглядывая уродца, поинтересовался Чижиков. Казавшаяся на взгляд деревянной, фигурка, на самом деле, была изготовлена явно из какого-то другого материала.

– Универсальный переводчик. Стилизованный под божка амулет, – объяснила Ника. – Правда, не предполагалось, что нас будет трое.

– Надо же! – восхитился Сумкин, тряся амулетом. – Универсальный переводчик! Здравствуй, светлое будущее! «Стар трэк», не иначе, а, старик? Ты будешь капитан Кирк, а я – коммандер Спок. Вам же, милая девушка, уготована роль Кэс, окампа.[2]2
  Землянин капитан Кирк и уроженец планеты Вулкан негуманоид коммандер Спок – легендарные персонажи знаменитой космической саги-сериала Джина Родденберри (Eugene Wesley Roddenberry, 1921–1991) «StarTrek» («Звездный путь»), фигурирующие в основном в так называемых «оригинальных сериях», снимавшихся с 1966 по 1969 гг. Кэс – представительница быстроживущей расы окампа, появляющаяся в одном из продолжений «Звездного пути», а именно в сериале «Вояджер» («Voyager»), выходившем с 1995 по 2001 гг.


[Закрыть] Уж извините, но вы дико похожи.

Котя уже ничему не удивлялся и только рассеянно кивнул. Кажется, его не особенно поразило бы, предъяви Ника прямо сейчас действующий атомный реактор – размером со спичечный коробок, крайне нужный в целях выполнения миссии.

– А как же ты сама? – только и спросил он, чувствуя себя в пахучих тряпках с чужого плеча чистым пугалом, и повесил амулет на шею. – Нас ведь действительно не двое, а трое.

– У меня есть способ, – туманно ответила Ника.

– И как оно работает? – Сумкин вертел амулет перед самым носом, близоруко щурясь поверх очков. – Само собой? И будет говорить по-древнекитайски? Моим голосом?

– Да, – кивнула Ника. – А если нужно переводчик отключить, то нажмите пальцем вот здесь, – девушка показала, где именно, – и подержите секунд пять. Переводчик выключится. Включается так же. Можете просто снять с шеи. Эффект будет тот же.

– Сколь пречудны дела твои, великое будущее! – насмешливо воскликнул Сумкин. – А если эта штука у нас не сработает, то…

– Сработает, – заверила Ника.

– Ладно, – махнул рукой Чижиков. – Пошли. Там посмотрим. Шпунтик, не отставай!

– Ты сказал, капитан Кирк, – недоверчиво покачал головой Сумкин. – Ты сказал.

Когда они, петляя между холмами, дошли наконец до того, что Ника назвала селением, вечер уже явно обозначил себя. Впереди простиралась долина, в которой, у излучины некрупной речки, раскинулся в сумерках небольшой городок: за глинобитной, высотой метра в два с половиной стеной теснились одноэтажные домишки; снаружи к стене там и сям лепились лачуги видом похуже и победнее. С запада на восток городок прорезала прямая и широкая улица, которая начиналась и заканчивалась воротами в стене – высокими, с двумя башнями по бокам. В восточные ворота как раз въезжал небольшой караван – несколько мулов, впряженных в телеги.

– Протрите мне кто-нибудь глаза, – ошеломленно пролепетал Сумкин. – Поднимите мне веки! Так это что, правда?!

– Я же говорила… – в голосе Ники слышался легкий упрек. – Уездный город Сышуй. Добро пожаловать.

И решительно двинулась к городской стене.

– Местный житель, некто Ян, за небольшое количество серебра согласился дать нам приют на ночь, – говорила она на ходу. – На постоялый двор нам лучше не соваться. Помните: мы торговцы, нас ограбили. Если что, говорить буду я. Старайтесь ничем себя не выдать, хорошо?

– Гм… Это… Да… – Сумкин вдруг притих и сделался даже робок. – А это ничего, что у меня очки?

– Думаю, ничего, – ответила Ника. – Вообще-то не знаю. Наверное, очки уже были в это время.

Они направлялись к одному из домишек за городской стеной, неподалеку от ворот. Домик обладал небольшим, обнесенным стеной поменьше, собственным двориком и дымил летним очагом.

– А ты грязью очки намажь, – посоветовал Сумкину Котя. – Вон лужа, черпай скорее. Только не испачкайся.

– Да ну тебя, старик! – возмутился было Федор. – Хотя…

Сумкин нагнулся к луже и гадливо погрузил в нее палец, а потом, сняв очки, осторожно повозил пальцем по дужкам и вокруг стекол.

– Вот когда я окончательно понял, что был прав, не заведя металлическую оправу! – водружая очки на нос, сообщил Федор. – С металлической-то грязь бы враз слетела, а к этой присохнет и не отвалится! Ну, как я вам, зайчик? – торжественно спросил он.

Ника тихонько прыснула в кулак.

Вид у великого китаеведа был комичный: тощая шея, торчащая из великоватой куртки, оттопыренные уши, грязные очки и улыбка от уха и до уха. Вылитый зайчик.

– Тихо… Мы пришли, – Ника стукнула в некрашеную деревянную створку двери.

– Почтенный Ян! – девушка поклонилась показавшемуся в высоких деревянных дверях человеку с добрым морщинистым лицом, в синем халате и длинными седыми волосами, собранными в узел, из которого торчала длинная шпилька. Сумкин и Чижиков переглянулись и поклонились тоже. – Вот мои спутники, почтенный Ян, из зовут… – девушка чуть помедлила. – Сыпокэ и Килэки.[3]3
  Поскольку Федор Сумкин уже любезно разъяснил, что мы не знаем точно, каков в действительности был фонетический строй древнекитайского языка, здесь и далее для передачи звучания китайских слов мы пользуемся общепринятой транскрипцией современного китайского. Особо же любопытных читателей мы адресуем к книге: Старостин C.A. Реконструкция древнекитайской фонологичоской системы. М., 1989


[Закрыть]

– Проходите, проходите, – хозяин распахнул дверные створки. – Ничтожный дом мой убог и беден, достойно принять гостей мне нечем. Я купил немного мяса и вина на те деньги, коими ты столь щедро одарила меня. Отдохните и поешьте с дороги!

На лице великого китаеведа отразилась гамма чувств: явно китайский с виду человек бегло говорил по-русски! Сумкин безо всяких усилий понимал древнего китайца!

Троица путешественников переместилась во внутренний двор.

– Позволь мне узнать и твое имя? – обратился к Нике хозяин.

– Мое ничтожное имя – Кэсы, – ответила Ника.

– Сколь странны ваши имена, чужеземцы! – всплеснул руками Ян. – Из каких вы земель?

Внимание хозяина отвлек внезапный шорох. Обернувшись на звук, почтенный Ян увидел следующую картину: справа, прямо на глинобитной стене, сидел кот Шпунтик и внимательно рассматривал происходящее во дворе.

При виде кота Ян утратил дар речи, рот его самопроизвольно распахнулся, глаза вылезли из орбит. В таком состоянии он пробыл, наверное, с минуту, после чего тихо выдохнул: «благовещий зверь мао!» – и кинулся со двора прочь, едва не вынеся плечом двери.

ЭПИЗОД 7
Те же и Лю Бан

Поднебесная, уезд Пэйсянь, III век до н. э.

Лю Бан быстро шел за Ян Гэ. Едва они вышли из дома смотрителя, он настоятельно попросил почтенного Яна не поднимать излишнего шума, не привлекать внимания, а идти так, будто и не случилось сегодня в Сышуе ничего особенного. Ян, чрезвычайно взбудораженный удивительным созданием, каковое вдруг явилось именно в его доме, с трудом поддался на уговоры: он то и дело порывался рассказать о волшебном событии всем вокруг, в первую очередь ближайшим соседям, и только непререкаемый авторитет смотрителя, человека справедливого, но строгого, удержал его рот на замке. Лю Бан мысленно возблагодарил Небо за то, что Ян был настолько вне себя, когда стремглав бежал к нему, что не раструбил о благовещем звере мао на каждом углу.

По дороге Лю Бан мучительно размышлял. Явление благовещего животного в Сышуе, в его чиновничьей вотчине, – разве это не явный знак Неба? Разве может такое случиться просто так – после всего, что произошло в Поднебесной в последнее время? Особенно после того, что сделал совсем недавно сам смотритель, когда сопровождал очередной отряд плененных разбойников на работы в столицу. Тогда, не будучи в силах глядеть на муки этих людей, он попросту отпустил их на все четыре стороны, отговорившись нападением диких зверей, которым не сумел достойно противостоять.

Кому иному, как не ему, Лю Бану, ниспослан знак Неба?

Но что, если он ошибается? Что, если он неправ? Ясно, что нестроение в государстве достигло предела, но кто положит этому конец, кому суждено снова распространить гармонию управления на земли Поднебесной, чья судьба возглавить великое дело? Неужели эта судьба выпала на долю Лю Бана, скромного уездного смотрителя? Мыслимо ли такое?

Животное – вот ключ ко всему. Лю Бан не был достаточно сведущ в толкованиях знамений, но простые знаки Неба распознать должен! А если нет, то знамение наверняка направлено более подходящему, более достойному человеку.

Потому и важно не поднимать шум преждевременно. Ибо огласка, даже косвенная, может повредить великому делу, если оно заладится. Ибо зорки глаза владыки, чуток его слух, и пусть сердце императора уже не с народом Поднебесной, скорость и неотвратимость карающей длани владыки широко известны. Тут уж лучше поостеречься.

Лю Бан коротко глянул в спину Ян Гэ и машинально сжал рукоять меча. Да, возможно, придется и грех взять на душу. Ян живет один-одинешенек, у него нет родни во всем белом свете, и, коли повернутся дела так, что иного выхода не будет… Смотритель чуть слышно скрипнул зубами. Да, он сделает это. Сунь Девятый предан ему во всем, к тому же совершенно не болтлив – слова лишнего не вытянешь. Мальчишка не подведет. Не выдаст, не предаст. По первому знаку сделает все, как надо.

Да, еще какие-то чужестранцы – торговые люди, подвергшиеся, как сказал Ян Гэ, разбойному нападению и нашедшие приют в его доме. Что за странность? Ежели случилось ограбление, следует явиться к властям и установленным порядком подать жалобу, а не искать ночлега в первом попавшемся доме. Ясно, что Ян за лишний кусок серебра даст пристанище любому, тем паче дом у него стоит пустой, но сами чужестранцы – откуда они здесь, как сюда попали, отчего не проследовали на постоялый двор, в конце концов? Ян сказал, их трое, в том числе женщина. С виду больше похожи на северян, что налетали в былые времена из степи набегами и чей боевой пыл основательно охладил великий владыка дома Цинь. Теперь они жалуют в срединные земли все больше с торговыми делами. Оно и понятно.

Заметили ли чужестранцы благовещего зверя? И если да, то как с ними поступить? Впрочем, чужаки – они и есть чужаки, с ними проще. Никто их не знает, никто их толком не видел, никто их не хватится.

Ян Гэ распахнул перед смотрителем двери, Лю Бан шагнул во двор и увидел…

– Э-э-э… – только и смог произнести Чижиков, когда гостеприимный хозяин их столь быстро покинул. – Кажется, нас разоблачили.

– Очень возможно, капитан Кирк, – кивнул Сумкин, тоже взволнованный поведением Яна. – Однако же думаю, что настоящее разоблачение последует после возвращения этого шустрого деда со стражниками в придачу.

– То есть?

– Да какое там «то есть», старик! Любому ясно, что мы переодетые чужеземцы. Повяжут, посадят, допросят, – махнул рукой Федор. – Если мы действительно в древнем Китае, мало нам не покажется!

– Мы действительно в древнем Китае, – сказала Ника с нажимом. – И я прошу, прошу вас обоих: поверьте в это наконец и давайте выполним нашу миссию… Да вы оглядитесь вокруг, посмотрите внимательно!

– Гм… – хмыкнул Сумкин, оглядываясь. – Признаться честно, декорации просто превосходные. Еще немного, и я точно уверую. Ой, что это такое интересное?

Он с видом знатного этнографа устремился к сложенному из плоских камней очагу, в котором пылал огонь, а рядом на большом листе какого-то растения, по виду лопуха, лежало нарезанное мясо и чуть поодаль от него в глиняном кувшинчике стояло вино. Осторожно взял кувшин, поднял, понюхал – скривился, стал внимательно разглядывать незатейливый, грубый рисунок, нанесенный на поверхность.

– Неужели все это правда?! – Федор яростно заблестел очками. От возбуждения его крупные уши, казалось, зашевелились. – Обалдеть! Эх, ну почему я никогда не уделял существенного внимания важной науке археологии! Сейчас посмотрел бы на эти предметы кустарных промыслов совсем другими глазами и слегонца определил бы, к какому времени они относятся!

– Между прочим, – заговорил Чижиков, внимательно разглядывая дом Яна, – предполагается, что мы заночуем в этой халупе?

– Думаю, нет, – ответила Ника. – Скорее всего, хозяин позволит нам прикорнуть где-нибудь у стенки во дворе, так что нам понадобятся одеяла.

– Вряд ли у простого человека есть в хозяйстве одеяла, – сообщил Сумкин. – Если это действительно Китай третьего века до нашей эры. В лучшем случае – ветошь тряпичная, а то и просто солома. Солома, кстати, если к ней как следует приглядеться – весьма преизрядная штука, так что…

Великий китаевед осторожно, двумя пальцами, поднял с лопуха пластинку мяса и поднес к носу. Рядом с ним давно уже вертелся Шпунтик: коту все было интересно – и очаг, и лопух, и кувшинчик. Сумкин брезгливо разжал пальцы, и мясом тут же завладел кот.

– Кстати, Федор Михайлович! – Чижиков почесал в затылке. – Скажи-ка мне, а что это наш хозяин при виде Шпунтика так возбудился?

– Ты, старик, невежествен и не знаешь, что китайцы кошку узнали и одомашнили гораздо позднее, – ответил Сумкин, детально исследуя прислоненный к стене деревянный плуг. – Кошки попали сюда, если не ошибаюсь, из Индии и века на два-три позднее. Еще наш учитель Конфуций в часы творческого досуга сетовал: «Шао мао», то есть «Мало кошек». Тянулся Конфуций к кошкам, чисто инстинктивно, но никак не мог получить полного удовольствия от поглаживания и почесывания в виду отсутствия у него собственной чудесной зверюшки. Трагедия, если задуматься, старик… Так что для нашего шустрого хозяина Шпунтик – редкость редкая, которой он в жизни своей видеть не видел. Немудрено, что товарищ обалдел и умчался с криками.

– А что он там про благовещего зверя кричал?

– Так вон зверь-то, – указал пальцем Сумкин, – мясо древнекитайское исследует. Шпунтик называется. Он и есть благовещий до крайности. Таких тут никто не видал отродясь, а сегодня – раз, и на тебе, получите-распишитесь: сидит на стене зверь невиданный и хвостом помахивает. Ясно же, что сидит не просто так, а с умыслом – явился выказать волю Неба, знаменовать грядущие великие перемены и тому подобные вещи. Какой нынче год на дворе, говорите? Двести десятый? И чего вы хотели? Вскоре империя Цинь прикажет долго жить, в Поднебесной начнется смута, и спустя несколько лет на обломках самовластья поднимется новая династия – Хань, которая будет править долго и поначалу счастливо. Так что Шпунтик явился очень к месту. Нет, я поверить не могу! Неужели мы и правда в гостях у Цинь Ши-хуана?! Старик Килэки, ты понимаешь, что это значит?! Нет, ты вообще понимаешь?

– Тихо! – поднесла к губам пальчик Ника. – Кажется, сюда кто-то идет.

Лю Бан увидел пламя очага, а рядом любопытную троицу. Один высокий, второй пониже, с какой-то странной блестящей штукой на носу, сразу видно, что северный варвар, третья – молодая девица. Одеты, вроде, как обычные простолюдины, ничем не выделяются. Хотя их ограбили, однако, видно, не до конца – недалеко от очага два свертка холщовых лежат, веревками перетянутые, небольшие такие, да дорожная сума. Видно – все, что осталось от торгового имущества, что спасти удалось.

И все же было в этих троих нечто такое… Лю Бан не мог сразу определить, что именно. Настораживающее? Скорее, неправильное. Хотя бы потому, что при появлении чиновника, хоть и без сопровождающих, но все же в официальном платье и в шапке, кланялись они не очень уверенно, не как надо: сначала девица, а уж потом, быстро взглянув на нее, с заминкой, и остальные двое.

Лю Бан ничего по первости не сказал, лишь шагнул через порог, поклоны принял и ответил сообразно положению – рукой слегка повел: вставайте, мол, нечего тут. И с любопытством завертел головою: где зверь благовещий?

Ян Гэ тоже суетился – шею вытягивал, шарил по сторонам глазами, на гостей своих внимания нисколько не обращая, ибо не ради них, убогих, звал в дом самого смотрителя, а ради зверя мао, чудесным образом явившегося в его дворе.

И тут…

Лю Бан вздрогнул: все правда!

Вот и он – благовещий зверь! Глаза как угли – горят-переливаются, о четырех ногах, сам весь сплошь волосатый, уши треугольником, как рога – торчком стоят, к небесам устремились, хвост по земле туда-сюда, так и бьет грозно. Видно сразу: недоволен зверь мао, как приняли его приход, сердится зверь и на Ян Гэ, и на самого смотрителя.

Что делать, что?! Мысли лихорадочно забегали, Лю Бан аж вспотел – и уж потом поспешно колена преклонил, в сторону благовещего животного стал поклоны бить, дабы не прогневалось еще больше и не навлекло на смотрителя, да и на весь Сышуй, беды неисчислимые, не говоря уж о Поднебесной.

– Чего это он? – шепнул Чижиков Сумкину, видя, как новопришедший усердно кланяется Шпунтику, не щадя ни халата своего, явно недешевого, ни шапки. – С ума сошел? А, Федор Михайлович?

– Говорю тебе, старик, он кота никогда прежде не видел, – едва слышно пояснил Сумкин. – Это местный бонза, вишь, халат на нем какой официальный да шапка пирожком, именно за ним наш дорогой хозяин и бегал галопом. Все, сейчас начнется процесс поклонения. Ой, расколют нас, как пить дать расколют! Какие мы, к свиньям собачьим, уйгуры.

– Слушай, – Котя почувствовал себя крайне неловко. – А давай ему скажем, что это просто кот. А то ерунда какая-то получается. Неудобно.

– Да ты что! – зашипел Сумкин. – Если мы уж в древнем Китае оказались, а приходится, кажется, это признать, то нам тут любое преимущество пригодится. За версту же вид но: никакие мы не местные, нас хватать надо да в острог, палок выписать, а уж там мы и сами во всем признаемся – что шпионы северных варваров, что злоумышляем против императора, что скрытые конфуцианцы и далее по списку. Ты удивишься, старик, как тут все просто и какое тут плевое отношение к человеческой жизни. И никаких адвокатов! Нет, теперь нам надо изо всех сил в друганы к Шпунтику набиваться. Теперь он главный, а мы как бы при нем…

– Ни фига себе, – выдохнул изумленно Чижиков, по примеру Сумкина сел на землю и стал наблюдать, как начальник, а вместе с ним Ян Гэ и еще какой-то невысокий паренек, самозабвенно бьют Шпунтику поклоны.

Кот взирал на происходящее с легким недоумением, но в общем и целом не возражал.

Поклонившись девять раз, Лю Бан осторожно поднял голову, дабы посмотреть, какова реакция благовещего зверя – и увидел поразительное: зверь мао уютно устроился у ног сидящего на земле чужеземца, что был повыше, и тот самым обыденным образом гладил благовещего зверя пальцем между ушами! И по всему было видно, что зверю мао такое обращение нравилось!

Совсем оторопел смотритель.

Это что же получается? Вот эти трое – ну, по крайней мере, один из них – общаются с небесными созданиями?! Не иначе это могучие маги. Или вообще святые-бессмертные, по своим непостижимым делам посетившие уездный городок Сышуй.