Текст книги "Четвертый тоннель"

Автор книги: Игорь (1) Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Игорь Андреев Четвертый тоннель БЛАГОДАРНОСТИ Эта книга была бы совсем другой или ее не было бы вовсе, если бы не люди, которые, сами того не зная, приняли участие в ее создании. Андрей Ленинг из города Иваново. Первым поддержал меня в тот момент, когда это было особенно важно. Спасибо за пример правильного мужского мышления. Жаль, что не успели увидеться. Николай Козлов, а также Денис Швецов и Владимир Виноградов. Тренеры Центра «Синтон». Спасибо за внимание и чуткость в обучении первым шагам в познании себя, таким простым и сложным. Михаил Ляховицкий. Ведущий тренер «Академии тренингов», в широких «сектантских» кругах известный как просто Миша. Сильный, открытый, мудрый человек. Спасибо за Трансформацию и Базовый курс. Никогда бы не подумал, что можно так просто познакомиться с собой настоящим. Или хотя бы сорвать несколько защитных слоев. Сергей Насибян, Дмитрий Глазков, Эльдар Джафаров. Тренеры «Академии тренингов». Спасибо за «Магию Жизни» и вашу личную поддержку. Я думал, ступень будет окончанием тренировки, а она стала началом бесконечного процесса, и это стало возможным благодаря вам. Марат Латыпов, тренер моего Продвинутого курса; Аня Бокшицкая и Павел Моргунов – команда. Спасибо за вклад в меня. Я вас люблю. Участники и команда ЛП-31, ПМЖ-33/1, -34/2. Безразмерный список – и все такие живые, проявленные, разные. Спасибо за участие, поддержку, созидание и личный вклад. Я вас люблю. Роман Тихонов. Ведущий тренер «Московского тренингового центра». Мудрый, опытный человек, которого я не знаю. Спасибо за метафору про любовь и солнце, которое отказалось согревать всех. Евгений Бродецкий, ЭСТ-тренер и просто уникальный человек. Спасибо за ЭСТ и инсайты, которые прилетают в меня, когда ты кому-то что-то объясняешь в контексте. Анатолий Тихомиров. Коуч, процессор ПЭАТ, а также мой друг и единомышленник. Спасибо за инструменты Spiritual Technology и Spiritual Option, и теплую дружескую поддержку. Денис Бурхаев. Психолог-консультант, психотерапевт, а также мой друг и единомышленник. Спасибо за эффективные сессии и теплую дружескую поддержку. Филипп Богачев, Денис Шальнов, Петр Кузнецов. Тренеры проекта «РМЭС». Спасибо за опыт. Было неприятно. Но так хорошо, что это было. Иван Чухин, Игорь Музалевский, Дмитрий Темешов. Друзья в обновленной реальности. Спасибо за искренность и приверженность Делу. И еще, Игорь, спасибо за профессиональную поддержку. Евгений Момотов, Александр Стасеев, Сергей Агапов, Теймур Абуд. Тренеры проекта «Пикап. Ру». Спасибо за опыт. Отдельное спасибо: Евгению – за глубину личных вопросов; Александру – за твой вдохновляющий переход в новое. Антон Маторин, тренер и постоянный искатель альтернативных путей, и Максим Красочкин, самый харизматичный тренер проекта «Пикап. Ру». Спасибо за зеркальную ясность и уникальную непохожесть, и еще за Рас Абу Галюм. Дмитрий Новиков, Денис Евсеев, а также Максим Сырбу. Тренеры проекта «Ардор». Спасибо просто так. Дмитрий и Константин. Владельцы и руководители компании, в которой я провел несколько лет, ставших поворотными в моей жизни. Спасибо за дружескую поддержку и отличный пример активной жизненной позиции. Сергей Минаев, бизнесмен, писатель, шоумен. Спасибо за отличный пример в действии и дружескую поддержку в нужный момент. Виктор Пелевин, странный писатель. Спасибо за бесподобные книги. Перечитывать мысли человека по три – пять раз, снова и снова открывая для себя что-то важное с новой стороны, и по-новому видя свою жизнь, можно в очень редких книгах. В твоих – у меня получается. Брэд Фитцпатрик, создатель LiveJournal.com, а также администрация этого ресурса. Спасибо за великолепный инструмент, «Живой журнал». Без него события, изложенные в этой книге, развивались бы совсем иначе. Мама и папа. Спасибо за материал, который мне передали вы и благодаря которому я пережил много такого, чего, как мне раньше казалось, лучше бы не было. Это лучшее, что вы могли сделать для меня. Спасибо за то, что вы такие, а не другие. Я вас люблю. Хотя эта книга основана на реальных событиях, все лица и действия, упомянутые в ней, являются вымышленными. Имена вымышленных лиц изменены, чтобы быть еще более вымышленными. Все это не более чем персональные галлюцинации автора. Если бы их пережил другой человек, они могли бы быть описаны совершенно иначе. 0. Об этой версии книги Интернет-версия «Четвертоготоннеля» слегка отличается от самой первой. Например, добавлена глава № 0, которую ты сейчас читаешь. После главы № 40 – некоторые отзывы, отражающие разнообразную реакцию читателей (интересно, какая будет у тебя?), и кое-что еще. Первая версия книги принесла интересные результаты. В своих письмах читатели рассказывают, что по ходу прочтения обнаружили в себе нечто важное, что подтолкнуло их к решительным шагам, к большим переменам в жизни. Эти отклики – самое лучшее дополнение и продолжение книги, какое мог бы пожелать автор. Кое-кто начал шевелиться и даже просыпаться. Одним из результатов стал заметный рост числа людей, решившихся пойти на «живой» тренинг личностного роста. В разных регионах России люди, прочитав «Четвертый тоннель», быстренько находили в своем городе подходящий тренинг, проходили его, а потом, ошарашенные вновь открытым горизонтом возможностей, писали письма с благодарностью именно за это. Книга сработала как реклама трансформационных тренингов. Я думаю, это очень хорошо. Чем больше людей, пройдя через качественный тренинг личностного роста, заново откроют себя, свою силу и свободу, тем чаще на наших улицах можно будет видеть улыбающихся людей. В нашей стране, крепко подсевшей на страдальчество, жалость к себе, постоянное нытье и вранье, привычку обвинять и обижаться, быть виноватым и оправдываться, это очень нужно. В чем-то книга повлияла и на расклад в пикап-движении. Тренинги, специально созданные для мужчин и призванные научить эффективно обращаться с женщинами, исполняются совсем не так, как, на мой взгляд, надо бы. Туда приходят мужчины, имеющие трудности в отношениях с женщинами. Вообще-то, трудности – это нормально. Нет ничего плохого в том, что у тебя что-то не так, как хотелось бы. Нужно просто увидеть это, признать, и сразу открывается возможность что-то изменить. Ненормально то, из чего исходят на «тренингах по соблазнению», преподавая мужчинам пикаперские навыки. Кстати, есть много аналогичных проектов для женщин, и с точно такими же симптомами – учат не про то. Учат доминировать и манипулировать, самоутверждаться за счет другого человека. А надо бы устранять глубинные проблемы в себе, которыми и обусловлены трудности в отношениях. Грубая замена одних ролей и масок на другие создает внешний успех (или его иллюзию) и усиливает внутренний конфликт. Но ведь жизнь все равно не работает, если снаружи достигаешь успех и изображаешь уверенность, а внутри разрываешься от нагромождений противоречий и вытесненных страхов. Надо бы учиться быть собой, раскрывать и выражать себя. Становиться целостным, настоящим. И это все чаще признают сами пикап-тренеры. (В приватных разговорах, конечно, не с клиентами). Многие из них, кстати, давно выросли из пикапа и относятся к нему все больше с равнодушием или даже с отвращением, и даже уходят из этого бизнеса. И сами идут на тренинги, но уже не про «как стать крутым», а трансформационные – двигаться дальше. Впрочем, далеко не все: и признавать свои ошибки трудно, и терять заработок от преподавания «мужской науки» не хочется, и с пьедестала слезать неловко;)) В общем, мне понравилось все, что произошло после появления «Четвертого тоннеля» на книжных полках и в интернет-магазинах. Теперь я дарю эту интернет-версию книги читателям своей рассылки. Если ты хочешь узнать больше о книге, зайди на ее официальный сайт. Там есть раздел о том, как она появилась, ответы на вопросы, пара инструкций, как читать правильно (если тебе интересно, конечно), а также форма для подписки на рассылку, где я иногда делюсь ценными открытиями и выгодными предложениями. Вот здесь: http://4tonnel.ndmn.ru. 1. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

#1

…Смотрите. Если мы посадили крысу в лабиринт с четырьмя тоннелями, и всегда будем класть сыр в четвертый тоннель, крыса через некоторое время научится искать сыр в четвертом тоннеле. Хочешь сыр? Зип-зип-зип в четвертый тоннель – вот и сыр. Опять хочешь сыр? Зип-зип-зип в четвертый тоннель – вот и сыр. Через некоторое время великий Бог в белом халате кладет сыр в другой тоннель. Крыса зип-зип-зип в четвертый тоннель. Сыра нет. Крыса выбегает. Опять в четвертый тоннель. Сыра нет. Выбегает. Через некоторое время крыса перестает бегать в четвертый тоннель и поищет где-нибудь еще. Разница между крысой и человеком проста – человек будет бегать в четвертый тоннель вечно! Вечно! Человек поверил в четвертый тоннель. Крысы ни во что не верят, их интересует сыр. А человек начинает верить в четвертый тоннель и считает, что правильно бегать в четвертый тоннель, есть там сыр или нет. Человеку больше нужна правота, чем сыр. Вы все, к сожалению, люди, а не крысы, поэтому вы все правы. Вот почему в течение долгого времени вы не получали сыра, и ваша жизнь не работает. Вы верите в слишком много четвертых тоннелей… Вы лучше будете правы, чем счастливы, и вы годами бегаете по четвертым тоннелям, чтобы доказать это. Люк Рейнхард, «Трансформация»

#2

…Мы заметили у людей одну интересную черту. Если какое-то действие не дает результатов, они все равно повторяют его. …Была группа студентов, долго экспериментирующих с крысами в лабиринте. И кто-то однажды их спросил: «Какова же реальная разница между человеком и крысой?» Тут же решили, что необходим эксперимент. Они построили огромный лабиринт, рассчитанный на человека, затем подобрали контрольную группу крыс, и учили их проходить через лабиринт, в центре которого находился кусочек сыра. Группу же людей стимулировали пятидесятидолларовой бумажкой. В этой части эксперимента значимых различий между людьми и крысами не было… Но действительно значительные различия появились во второй части эксперимента, когда из лабиринтов убрали сыр и пятидесятидолларовые бумажки. После нескольких попыток крысы отказались ходить в лабиринт. Люди же никак не могли остановиться! Они все бегали. И даже ночью проникали в лабиринт с этой целью… Одной из мощных процедур, обеспечивающих рост и развитие, является правило: если то, что вы делаете, не срабатывает, сделайте что-либо другое. Ричард Бендлер, Джон Гриндер, «Из лягушек – в принцы»

#3

…Чего грустный такой? – спросил Чапаев. – Так, – ответил я, – мысли. – Какие еще мысли? – Неужели вам, Василий Иванович, правда интересно, о чем я думаю? – А что ж, – сказал Чапаев, – конечно. – Я, Василий Иванович, думаю о том, что любовь прекрасной женщины – это на самом деле всегда снисхождение. Потому что быть достойным такой любви просто нельзя. – Чиво? – наморщась, спросил Чапаев. – Да хватит паясничать, – сказал я. – Я серьезно. – Серьезно? – спросил Чапаев. – Ну ладно. Тогда гляди – снисхождение всегда бывает от чего-то одного к чему-то другому. Вот как в этот овражек. От чего к чему это твое снисхождение сходит? Я задумался. Было понятно, куда он клонит. Скажи я, что говорю о снисхождении красоты к безобразному и страдающему, он сразу задал бы мне вопрос о том, осознает ли себя красота и может ли она оставаться красотой, осознав себя в этом качестве. На этот вопрос, доводивший меня почти до безумия долгими петербургскими ночами, ответа я не знал. А если бы в виду имелась красота, не осознающая себя, то о каком снисхождении могла идти речь? Чапаев был определенно не прост. – Скажем так, Василий Иванович, – не снисхождение чего-то к чему-то, а акт снисхождения, взятый сам в себе. Я бы даже сказал, онтологическое снисхождение. – А енто логическое снисхождение где происходит? – спросил Чапаев, нагибаясь и доставая из-под стола еще один стакан. – Я не готов говорить в таком тоне. – Тогда давай еще выпьем, – сказал Чапаев. Мы выпили. Несколько секунд я с сомнением смотрел на луковицу. – Нет, – сказал Чапаев, отирая усы, – ты мне скажи, где оно происходит? – Если вы, Василий Иванович, в состоянии говорить серьезно, скажу. – Ну скажи, скажи. – Правильнее сказать, что никакого снисхождения на самом деле нет. Просто такая любовь воспринимается как снисхождение. – А где она воспринимается? – В сознании, Василий Иванович, в сознании, – сказал я с сарказмом. – То есть, по-простому говоря, в голове, да? – Грубо говоря, да. – А любовь где происходит? – Там же, Василий Иванович. Грубо говоря. – Вот, – сказал Чапаев удовлетворенно. – Ты, значит, спрашивал о том, как это… Всегда ли любовь – это снисхождение, так? – Так. – Любовь, значит, происходит у тебя в голове, да? – Да. – И это снисхождение тоже? – Выходит, так, Василий Иванович. И что? – Так как же ты, Петька, дошел до такой жизни, что спрашиваешь меня, своего боевого командира, всегда ли то, что происходит у тебя в голове, – это то, что происходит у тебя в голове, или не всегда? Виктор Пелевин, «Чапаев и пустота» 2. ПОСЛЕДНИЙ СЕАНС Трудно сказать, с чего все началось. Может быть, с того, как мы с Наташей пошли в кино. Однажды ранней весной у нас был корпоратив. Ресторанная пьянка в кругу коллег. Мужики бродили от толпы к толпе, пили виски, кушали охлажденное мясо, кидали понты, гнули пальцы и мерялись метафизическими письками. Женщины делали все то же, только тоньше. Тим-билдинг. Я меланхолично наливал себе виски, прохаживаясь между группами неумолимо пьянеющих людей, и рассматривал окружающих. Мне было немножко грустно. Происходящее напоминало рабочие будни. Только там мы наливаем бухло в пластиковые стаканчики под столом, на котором демонстративно стоит бутылка с соком, а здесь все открыто и торжественно. Вот и все отличие. А так – все то же, что в обеденный перерыв. Те же разговоры. Имитация важности. Оживленная бессмыслица. Мне хотелось чего-то другого. Сильных ощущений. Я оказался рядом с Наташей. Немного поболтали, а потом я сказал: – Что мы здесь делаем? Будем смотреть, как все напиваются? Давай лучше пойдем гулять. Ночная Москва в начале весны хороша. Влажный асфальт. Фонари в лужах. Теплеющий ветер. Рядом со мной красивая девочка. Кудри треплются на ветру. Приятный голос. Зашли в какой-то кинотеатр. Ближайший фильм в 23–30. Я протянул в окошко кассы несколько банкнот: – Два детских. Мы стояли в пустынном вестибюле возле какой-то огромной шторы. Хотя мне почти тридцать, я очень стеснительный мальчик. К тому же мы коллеги по работе. Я понял, что пора что-то делать, только когда в разговоре повисла особо длинная пауза. Она молча стояла на расстоянии двух ладоней от меня, глядя в пространство рядом, и как будто чего-то ждала. Я положил руку ей на плечо, мягко привлек к себе, пальцами другой руки взял ее подбородок и приподнял. Мягкие теплые губы. Много помады. Мы выбрали последний ряд. Никого, кроме нас. На предпоследнем тоже. На следующем несколько человек. Я обнял ее, она меня, и мы начали целоваться. Через некоторое время я взял ее ладонь и положил себе на член: – Смотри, что у меня есть. Она несколько раз крепко сжала его сквозь брюки, не отрывая свой рот от моего. Еще несколько секунд, и я расстегнул молнию: – Ему там очень тесно. Мы продолжали проникать друг другу в рот на глубину, которая уже закончилась. Взяв его в ладонь, Наташа с огромным энтузиазмом сделала несколько резких, почти нервных движений. Потом оторвалась от моего рта и посмотрела вниз, но ничего не рассмотрела, потому что мелькающий свет с экрана падал на наши лица и плечи, оставляя все что ниже, в тени спинки переднего кресла. Я взял ее за шею и легонько подтолкнул в нужном направлении. Она склонилась надо мной. Я расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Наташа на коленях передо мной. Тонкий запах духов. Горячий рот. Длинные мелко закрученные локоны. Нас никто не видит. Хорошо. Вдруг я заметил мужчину двумя рядами впереди. Он смотрел на нас. Его лицо едва освещали блики, но этого мне хватило, чтобы увидеть, что он потрясен. Мне быстро передалось его состояние. Я растерялся, испугался и начал нервничать. Через несколько секунд он отвернулся. Я постарался его забыть. Поднял Наташу за подбородок, поцеловал в губы и прошептал на ухо: – У тебя есть презервативы? Мы расположились там же. На полу. На коленях. Она упиралась ладошкой в пол и локтем в кресло. Я держал ее за талию, гладил по спине сквозь блузку и смотрел, как ее ягодицы начинают сотрясаться от моих движений, когда я хочу быстрее. Краем зрения я заметил, что тот мужик снова обернулся и смотрит. Лучше бы я его не видел. Моя голова «включилась», и я невольно перестал быть с Наташей. Мужик отвернулся от нас. Потом снова посмотрел. Опять отвернулся. И снова на нас. Потом он резко встал и быстрым шагом направился к выходу. Прошло минут пять или десять. Я все еще трахал свою красавицу, но уже не был с ней. Я не мог перестать думать о том мужике. Я думал, что мы его слишком сильно задели, и что его уходом дело не закончится. Возможно, нас ждет что-то неприятное. Он приведет охрану? Вызовет милицию? Я начал нервничать и понял, что мой сексуальный настрой уже разрушен, и сейчас ничего не исправить. – Наташа, давай пойдем отсюда, – сказал я, склонившись к ней и обняв за плечи, – у меня сейчас ничего не получится. Мы вышли на прохладную улицу. Шли вдоль Москвы-реки, взявшись за руки, обсуждали сеанс кино, в котором ничего не запомнили, и громко хохотали, удивляя редких сонных прохожих. Она жила у родителей в центре. Проводив ее домой, я поехал к себе на «Нагорную» в отличном настроении. На следующий день мы приехали ко мне. Я ожидал хорошего секса и классного общения. Увы, оказалось, что мне с ней вовсе не так хорошо, как я сам себе успел пообещать. Секс в кинотеатре был ошеломляюще хорош, видимо, из-за экстремальности условий. Секс в постели с ней был… какой-то механический. Самое неприятное, что после секса оказалось, что нам общаться совершенно не о чем. То, что она говорила, не цепляло меня ни за ум, ни за душу. Сижу, слушаю ее, пью вино и борюсь с неприятным предчувствием. Мне хочется не думать, что с ней все уже ясно. Она не моя женщина. По-другому с ней не будет. И ничего с этим не сделать. Но я все еще надеюсь обмануть себя. Точнее даже – надеюсь найти повод для надежды. Хотя уже все ясно. Но я люблю сказки. Я в нее уже влюбился. Похоже, была такая потребность. Эмоциональная встряска в кинотеатре была достаточно сильной, чтобы принять женщину, с которой было всего лишь сексуальное приключение, за близкого человека, в которого хочется вкладывать себя. Ну да, идиот. Не спорю. Еще пару раз мы с ней прятались в ее рабочем офисе, чтобы сделать секс, и я хорошо разглядел при ярком свете, как она делает то, что в тот раз в темноте кинотеатра. Красиво. Еще пару раз мы ходили куда-то гулять. Потом она потеряла ко мне интерес. История начала заканчиваться раньше, чем я начал понимать что-либо в происходящем. Конечно, я начал себя плохо чувствовать. Мне было тяжело. Пытался ее удержать. Как-то убедить. А в чем тут убедишь. Я чувствовал себя брошенным и раздавленным. Мне было больно… Примерно два года спустя мы с другом по имени Вован, который тоже был с ней знаком, общались в ресторане. Я рассказывал ему про удивительные и странные события в моей жизни. (Тогда я еще не знал, что буду писать о них эту книгу). Он слушал молча, только смотрел мне в глаза, не отрываясь. В какой-то момент перебил: – Слушай, Андреев. Ты такой редкостный долбоеб, но я тебе завидую. Помнишь Наташу? Я у нее потом спрашивал про тебя. Что ты в нем нашла, говорю. Он же мудак. А она на меня так посмотрела и говорит: «Он классный. Мне с ним было классно». Я бы хотел, чтобы она так сказала про меня. Больше всего я тебе завидую потому, что ты ее трахнул. Мужик! Договорив, он опрокинул себе в рот рюмку с текилой. Я улыбнулся. Конечно, сказав, что я классный, Наташа сделала комплимент не мне, а себе. Ни одна женщина не скажет «да, я трахалась с мудаком». А уж эту-то девочку я знаю – она любит красоваться и кидать понты. Все равно мне было приятно услышать со слов приятеля, что она сказала обо мне так. И все-таки где-то в его словах прозвучала ошибка. Какое-то несоответствие между моим опытом и тем, что он обо мне думает. На секунду задумавшись, я понял. – Кое-чего ты совсем не знаешь, Вова. Не я ее трахнул, – сказал я, чуть склонившись к нему, чтобы лучше видеть коричневые глаза под густыми бровями. – Это она меня трахнула. Она захотела меня попробовать – и попробовала. И сразу потеряла интерес. Для нее потрахаться было все равно, что выпить чашку чая. Наверное, она так развлекается или самоутверждается, или, может быть, ищет своего мужчину. Мне, кстати, после этого было тяжело. Она была совершенно не моего типа, но я влюбился, как мудак… Я просто хочу сказать, что мой секс с ней не был моим достижением. Не я ее, а она меня трахнула. Так что не завидуй. Вован посмотрел с недоумением и снова потянулся к бутылке с изображением древнего мексиканского божества, чтобы налить еще. А я вспомнил ту историю. Если Вован видел только ее внешнюю сторону, маленький кусочек внешней стороны, то для меня в ней было что-то еще. Намного больше. То, что не знает ни Вован, ни Наташа, ни кто-то другой. Я задумался, что же в той истории было для меня самое важное? Я влюбился. Это было сильно, а потом больно. Я испытал переживания, которые ни с чем не сравнишь и ничем не заменишь. Она меня просто трахнула и побежала дальше. А я влюбился, и во мне было много эмоций, с которыми я не знал, что делать. Подавил их, а потом сам себя вытаскивал из депрессии и обещал себе, что постараюсь никогда больше не оказываться в такой зависимости от женщины. От отношения женщины ко мне. Мне хотелось, чтобы женщина, которую я люблю, меня тоже любила. Так, чтобы никогда «не бросила» меня. Сейчас мне это кажется смешным, а тогда я еще не понимал, что таких отношений не бывает. Более того, думать, что бывают отношения такие – вредно для отношений реальных. Но тогда я был меньше, слабее и глупее. Однако тот случай с Наташей стал отличным поводом, чтобы начать взрослеть. Маленькая история с ней – была про любовь. Вот что самое важное. Мне всегда казалось, что меня никто не любит. Правда, я старался не думать об этом, потому что тягостно, страшно и не ясно, что с этим делать. Сейчас я понимаю, что иначе и быть не могло. Потому что я сам себя не любил. В таком состоянии лучше не влюбляться, потому что становишься беззащитным и, если не получишь любовь в ответ, придется долго терпеть боль и затаптывать свои переживания, прежде чем снова заледенеешь и успокоишься. Любовь – главное, в чем я нуждался всю жизнь. Я любил секс, но боялся любить женщин и вообще людей. Секс с Наташей в кинотеатре оказался таким срывающим крышу опытом, что я влюбился. Думаю, взрыв событий, о которых эта книга, начался в том числе и благодаря ей. 3. КРИЗИС Внутри тебя есть дыра, которую ты отчаянно Пытаешься заполнить. Ты вливаешь в неё различные удовольствия, Чтобы чувствовать себя в порядке. Иногда ты получаешь так много, Что дыра наполняется до краёв, И тогда наступает блаженный миг покоя. Но у твоей дыры нет дна. Всё протекает через неё, Оставляя тебя снова пустым И жаждущим чего-нибудь ещё. Рам Цзы знает, что нужно сделать… В дыру нужно бросить тебя. Уэйн Ликермэн, «Нет Пути для „духовно продвинутых“» Я застенчивый. Всегда был таким. Толи родители перестарались во внушении мне, что скромнее надо быть, и придавили мою самооценку. То ли что-то еще. Когда мне было лет шестнадцать, я впервые подумал о том, что проведу жизнь в одиночестве, если меня никто не подберет. Тем не менее, я учился, работал, строил какие-то планы, и в целом как-то удавалось растворять в этом жизнь. Время от времени даже был доволен собой. Так, в сомнениях и раздумьях, прерываемых вспышками безосновательной надежды, я продержался до тридцати. Есть такое выражение: «кризис среднего возраста». По слухам, этот кризис как-то связан с тридцаткой. Однако в понедельник 29 ноября 2004 года я не чувствовал никакого кризиса. Приехал в редакцию газеты, где в то время работал, чтобы отметить с коллегами свой очередной день рождения. У нас трудилось много народа, так что скидываться по сотне-другой на ненужный подарок, а потом поздравлять и пить, а также есть вкусный торт, такой неуместный в свете всеобщего перманентного желания похудеть, нам приходилось по несколько раз в каждом календарном месяце. Кроме того, по одному разу в год каждому из нас приходилось работать виновником торжества. То есть покупать бухло и закуску, чтобы хватило на всех, и готовиться стать звездой на пять минут. Я принес пару тортов, шампанское, красное десертное вино, водку «Парламент черная смородина», всякие фрукты, соки и прочую колбасу. Очистив один из столов от каких-то газет, пепельниц, многочисленных листов с распечатанными текстами и прочего мусора, неизбежно сопровождающего рабочее место журналиста, накрыл поляну и позвал людей. Убедившись, что вокруг уже собралась толпа с пластиковыми стаканчиками в руках, я сказал: – Друзья! Мне приятно видеть ваши измученные в ожидании халявной выпивки лица. Сегодня мне тридцать лет. Сейчас мы начнем краткое торжественное мероприятие. Вы будете говорить подобающие случаю слова. Какой я хороший, замечательный и все такое. А я буду слушать, кивать, и думать: «Вот, оказывается, какой я классный парень». Мне будет приятно… Ну что, у всех налито? Прекрасно, можете начинать лицемерить! Общий смех. Все со всеми чокнулись (поскольку пластик не звенит, мы говорили «дзинь!»), отхлебнули. После этого все начали говорить, какой я хороший, замечательный и прочее. Пьем, кушаем, хихикаем. Пахнет апельсиновым соком и копченой колбасой. Кто-то спросил, чувствую ли я что-то необычное в связи с тридцатилетием. – Ничего особенного не чувствую, – ответил, немного подумав. – То же самое, что было в двадцать девять. Я сказал не совсем правду. Я уже чувствовал что-то необычное. Тупик. Потолок. Беспричинная тоска. Только не мог объяснить, потому что сам не задумывался над этим. Если я о чем-то и думал, то только о том, что мне бы денег побольше. А то все люди как люди, а я до сих пор не могу кидать понты обоснованно… Через год, к лету 2006 года, я был точно таким же. Хорошая работа, уже в другой московской компании. Прекрасная подруга, с которой мы были вместе уже много лет. Многочисленные поездки за границу. Не такой уж пустой счет в банке. В общем, много хороших предлогов, чтобы сравнить себя с кем-то менее преуспевающим и сказать: «Ничего страшного, все не так уж плохо, кому-то хуже, значит, я почти молодец». Между тем нехватка чего-то, непонятно чего, стала ощущаться еще острее. Как говорят склонные к лирике граждане, душевная пустота. Она самая. Я обнаружил ее, с тоской осматривая свое настоящее. Не нашел ничего вдохновляющего. Оглянулся в прошлое. Стало грустно. Я недоуменно спросил невидимого собеседника: «И это всё? За тридцать с лишним лет игры, обещавшей быть такой увлекательной и такой эффектной, это все, что я смог выиграть?» Я пытался ответить себе оптимистично. Рассуждал о том, что все познается в сравнении. Что смотря какие критерии оценки. Что игра, между прочим, пока еще продолжается. И вообще… А потом вдруг сказал сам себе: «Да, это все. И нет никаких оснований считать, что будет что-то другое». Пытаясь думать о будущем, я не смог разглядеть ничего. Ни желаний, ни целей. Никаких надежд. Если в пиковый момент депрессии не соскользнуть в наркотики, алкоголь, криминал или суицид, события могут оборачиваться к лучшему. Мне повезло… Вообще-то я не читаю женских журналов. Слишком много соплей. Но вот как-то июньским днем сидел на работе, офисный планктон, блуждал по интернету и совершенно случайно по рекламной ссылке наткнулся на статью в каком-то женском интернет-журнале. Она называлась, кажется, «Почему сверхинтеллектуальным мужчинам не везет с женщинами» и была украдена с сайта компании, продающей специальные тренинги для мужчин. Я мог бы пропустить ее, как всегда пропускал интернет-мусор, не связанный с моей работой – политикой. Но ее я открыл, не задумываясь и не сомневаясь. Меня словно молния ударила в голову. Я прочитал статью от начала до конца, не отрываясь. В описании «умных парней» узнал себя. Такой же тормоз. Вечно подавляющий эмоции. Самовлюбленный от неуверенности. Болезненно рациональный от страха допустить ошибку. После многолетней привычки думать, что мои качества, такие как сдержанность, скромность, тщательность, основательность, мягкость и осторожность, очень хороши, я вдруг понял, что они нехороши, а извращение. Меня охватило ужасное чувство. Моя сдержанность, правильность, рациональность делали меня неживым. Особенно остро я переживал тот факт, что эти качества совершенно не работали с женщинами. Я сам себя ограничивал и закрепощал. И еще я, конечно, был очень умным парнем. В том смысле, что был слишком основательным, много думал, долго зависал в поиске правильных ответов, отказывался быть спонтанным – потому что всегда боялся ошибок. Вместе с тем, я обычно отказывался подвергать сомнению свою правоту по какому бы то ни было вопросу. Если что-то в моей жизни не работало, я быстренько объяснял себе, очень рационально и убедительно, что я-то прав, я правильный и все делаю правильно, ну а если что-то не так, то это не из-за меня. Просто жизнь так устроена – несправедливо, жестоко и не для интеллигентных людей. После прочтения статьи из интернет-журнала, у меня в голове началось что-то вроде цепной реакции. В течение нескольких дней, прерываясь, пожалуй, только на сон, я постоянно переосмысливал свой образ жизни. Меня посещали инсайты – ошеломляющие открытия по поводу того, как я в течение жизни совершаю одни и те же ошибки, получаю одни и те же результаты, но ничего не меняю. Я осознал, что не могу управлять своей жизнью. Внутри не хватает какого-то стержня. Пожалуй, основные слова, какими можно описать мое тогдашнее отношение к жизни, такие. Я не могу. У меня не получится. Мне это не дано. Все трудно и сложно. Перспективы призрачны. Если мне повезет, то жизнь наладится. Но только если повезет, а это вряд ли. Ведь от меня ничего не зависит. Шансов нет. После осознания, что так больше нельзя и что-то надо менять, я пришел в себя лишь через несколько дней. Новое состояние мне понравилось. Как будто раньше я спал, а теперь проснулся. Забегая вперед, скажу, что подобное будет случаться и позднее, много раз. Каждый раз вспышка понимания «самого главного» и мысль: «Черт побери, вот оно, самое главное, теперь я буду другим, теперь я проснулся!» И так снова и снова, когда нахожу что-то новое. Поскольку больше всего на свете я любил женщин, с ними всегда были связаны мои самые сильные эмоции, я, естественно, начал обращать внимание на них. Кое-какие перемены произошли во мне мгновенно. Еще через несколько дней я решил поделиться новостями с другом по имени Сергей. Набрал его номер: – Привет, – говорю. – Давай сегодня выпьем по бокальчику. Хочу увидеть твою поганую рожу, узнать, как у тебя все плохо. Заодно расскажу о своих новостях. – Давай, – отвечает с радостными нотками в низком голосе, – только я сейчас опять не пью. Ну только если по бокальчику. Мы с ним когда-то вместе работали. Он научил меня писать лицемерные пропагандистские статьи – то в пользу какого-нибудь олигарха, то против него же, и курить марихуану. Много пили вместе. Однажды в финальной стадии пьянки мы с ним танцевали диско на крыше чьего-то автомобиля, припаркованного во дворе недалеко от кабака. Его сын, школьник средних классов, держал наши портфели и наблюдал, как два взрослых человека в пиджаках и галстуках, папа и папин друг, орут песню Шнура и прыгают с крыши на капот. А еще Серега меня почему-то слегка боялся. Хотя физически был сильнее и однажды чуть не набил мне морду. Я тогда сказал: «Я с друзьями не дерусь, но если хочешь мне врезать, просто бей», и он успокоился. Мы встретились на «Чистых прудах». Поздоровались, обнялись. Пошли в «Проект ОГИ», излюбленное место журналистов, болтунов, молодых алкашей и разнообразных людей, ошибочно считающих, что у них есть какой-то вкус. Серега стал рассказывать, что у него все нормально. Зарплата хорошая. Бывают неожиданные бонусы и приятные сюрпризы. Сегодня человек из транснациональной компании, выпускающей сигареты, принес ему бутылку французского коньяка. Серега в своей газете их нечаянно задел. Напечатал статью о том, как однажды эксперт этой компании опубликовал в одной восточно-европейской стране исследование, в котором говорилось, что их деятельность очень выгодна государству, так как благодаря курению растет смертность и правительство тратит меньше денег на пенсионные выплаты. К Сереге тут же прибежал сигаретный человек и страстно сообщил, что тот парень был придурок, его исследование ошибочное и аморальное, он давно уволен и расстрелян, и, кстати, вот вам, уважаемый Сергей, бутылочка хорошего коньяка от нашей компании в знак уважения и надежды на взаимопонимание. – Кстати, вот она, – сказал Серега, доставая из коричневого кожаного портфеля пузатую бутылку. Официант по имени, допустим, Игорь, был расположен ко мне, потому что я мысленно пообещал ему хорошие чаевые. Принес два коньячных бокала, дружески предупредив, что пить алкоголь с улицы запрещено, так что лучше наливать незаметно, под столом. Несмотря на то, что у него все хорошо, оказалось, что Серега пьет антидепрессанты. – Прозак оказывает интересное действие, – сказал он вполголоса. – Никаких волнений, нервотрепок, мои вечные проблемы исчезли. С другой стороны, побочный эффект. В первый раз, как началось действие, сижу за компьютером и не могу написать первую строчку статьи. Мысли не собираются. А еще, – он чуть склонился ко мне и стал говорить тише, – интерес к женщинам пропал. Смотрю на симпатичную бабу, и думаю: «А зачем? Мне и так хорошо!» Зато уж если встанет, то могу долбить два часа подряд. Но кончить не могу. И кайфа никакого. Чувствую себя хорошо, но… Блин, как-то глупо получается. Бабы перестали волновать. И вообще все стало пофиг. – А у меня все наоборот, – сказал я. – Со мной что-то произошло. Я словно ожил. Отлично себя чувствую. Захожу в троллейбус, весь такой счастливый без причин, мужчи ны сразу отводят глаза, а женщины начинают поправлять волосы. Мне кажется, что я впервые уверен в завтрашнем дне, хотя причин для уверенности, по-прежнему, никаких. Мне так хорошо, что никакая трава не нужна! Я рассказывал подробности, а Серега слушал, раскрыв рот и распахнув глаза, и вздыхал. – Классно, – сказал он, когда я закончил. – Как я тебе завидую… Но это у тебя пройдет через некоторое время. Я расслышал в его голосе нотки надежды и ревности. – Забудь об этом, дорогой. А если пройдет, то я повешусь. Сразу после того, как тебя повешу. К нам подошли какие-то девушки. Позвали танцевать. Серега не стал вставать. Я пошел с ними в большой зал. Заметил, что уже изрядно пьян. Увидел толпу пьяных людей, с трудом перекрикивающих плохую громкую музыку. Оставил девушек и вернулся за наш столик. Выпили еще по рюмке, и я заявил, что мне пора домой. Друг попросил тысячерублевую бумажку до следующего раза. Коньяк кончился, а он хочет накатить еще. Попрощались. По пути к метро меня догнала девушка. Та, которая звала танцевать. Шла рядом и что-то говорила. Я только запомнил, что она из Казани и звали ее, вроде бы, Катей. Совсем не в моем вкусе. Завтра мне на вокзал – встречать с поезда Настю. Настя – моя самая дорогая женщина. Мы настолько близки, что уже много лет вместе. Поезд – утром. Настя – любимая. Время – позднее. А я – пьяный в хлам. То есть у меня не встанет. Попрощался с Катей у входа в метро. Следующие три дня прошли с Настей. Что-то готовили вместе, кушали арбузы, пили вино и долго делали секс. Соседке сверху мешали ее крики, и она громко стучала чем-то по полу, призывая нас к порядку. После выходных Настя снова уехала, а я остался в Москве, наедине со своей разрывающейся головой и по-новому обнаруженной сексуальностью. Через неделю, на следующем совместном выходе на пьянку с доверительным разговором, Серега рассказал, что девушка Катя потом вернулась к нему за столик, и два часа хныкала, что, мол, вот наконец-то встретила того самого мужика, а он ушел. – Ты прикинь, сидит со мной, пьет виски за мой счет, и ноет два часа про тебя, – говорит. – Ты, сука, чем-то ей понравился. Со мной поехать отказалась… Я был доволен собой. Я вообще стал всем доволен. У меня, как прежде, была привычная жизнь с прежним распорядком, только я очень ярко переживал прелесть жизни. Почти всегда был в отличном настроении, которое передавалось окружающим. В очередной рабочий день еду в метро. Настроение снова отличное. Рядом стоит женщина лет сорока пяти. Возраст еще не вывел с ее лица следы утонченной красоты. Читает маленькую книжечку. Присматриваюсь – что-то религиозное, какие-то молитвы. Я заговорил с ней спонтанно, без цели: – Вы верите в бога? Она чуточку растерялась: – Да! А вы разве нет? Пожал плечами. Снова наклонился к ее уху, чтобы не перекрикивать шум метро: – Я об этом особо не думал. Но увидел у вас эту книжку и удивился. Симпатичные женщины обычно не верят в бога. Секундное замешательство. По ее лицу пробежал ветерок разных эмоций, после которых она изобразила важное, чрезмерно серьезное выражение. Начала говорить что-то, по ее мнению, подобающее: – Умные женщины всегда верят в бога! Поезд остановился на «Баррикадной». Я покинул вагон и двинулся на переход. Стою на эскалаторе. Справа, по соседнему эскалатору, бежит вниз она. Умная женщина. Пройдя чуть вперед, обернулась и звонко крикнула: – До свиданья! Глаза блестят. Сияет всем лицом, как после хорошего секса. Я подумал, что сильные состояния передаются между людьми. Мое состояние ей как-то передалось. И комплимент, который получился сам собой. Не так уж трудно почувствовать, что жизнь прекрасна, нужен только повод. Я оглядел людей вокруг. Хмурые рожи, потухшие глаза. Никто никому не рад. В голову пришла мысль: «Как-то неправильно мы живем. Как-то не так. Неужели нельзя по-другому?» 4. ЖЕЛТЫЙ ЦВЕТОК Раньше я почти не знакомился с женщинами в Москве. Даже не думал. Все женщины, с которыми у меня были приключения, оказывались рядом в контексте каких-то событий. Вместе учимся или работаем. Или она работает там, куда я зачем-то прихожу. Все складывалось как-то само собой. Переехав в Москву, я делал секс только с женщинами, которых знал раньше или с которыми мог познакомиться при случае. Например, в поезде. Вместе едем. Слово за слово. Узнаем друг друга лучше в ходе общения, и идея подружиться организмами возникает у нас обоих сама собой, мне остается только выразить интерес. Прощаемся, обмениваемся контактами. Через день-другой встречаемся. Все просто, само собой. Как быть в большом муравейнике под названием Москва, я не знал. Я даже не знал, как реагировать на шаблонный ответ типа «я на улице не знакомлюсь». Сказать: «Ты что, дура что ли?» – было бы честно, но не вполне вежливо. Как знакомиться, чтобы все происходило само собой, я не знал. Поэтому волновался сильнее, чем прежде. Нервничал. Злился на себя и на женщин. Вместе с остротой восприятия жизни в целом стала более сильной, эмоционально выраженной моя неуверенность в себе. Я не подозревал раньше, что я, оказывается, такой неуверенный. Мне казалось, что если женщина не выражает симпатию ко мне сразу, значит что-то во мне не так. На самом деле может быть сотня причин, начиная от ее собственного страха, неуверенности, плохого настроения до трудных месячных отчетов. Было бы правильно считать, что если у меня что-то не получается, значит я что-то неправильно делаю, и сделать по-другому. Но я любую неудачу принимал на личный счет. Банальное «я на улице не знакомлюсь» звучало для меня как «ты непривлекательный мужчина». Любые неудачи я переживал очень болезненно. Тогда я не думал, что у меня комплекс неполноценности, а если бы мне кто-то об этом сказал, я не поверил бы. Я что, ненормальный что ли, признавать наличие психологических проблем? Даже думать о своих слабостях, страхах, уязвимостях я не мог. Не то что говорить. Я не такой. Это не про меня. И вообще, что я, баба что ли, чтобы хныкать о чем-то там, показывать слабость? Поэтому мои первые шаги в создании нового опыта были сделаны в одиночестве. Я никому ни о чем не рассказывал. Часто было неприятно или больно, но, как я сейчас понимаю, – хорошо, что это было… Однажды познакомился с девушкой. По имени, допустим, Ирина. Как обычно, в метро. Она улыбалась. Не помню о чем с ней заговорил. Дала мне свой номер. Я не мог набрать его три недели. Боялся сказать что-нибудь не то. Наконец, позвонил: – Привет, Ира. Это Игорь. Если конечноты помнишь. Она меня наказала сразу и за три недели, и за неправильное начало разговора: – Игорь? А… Это мы в самолете познакомились? – Нет, мы с тобой познакомились в метро. Давно, недели три назад. – А-а-а, – сказала она после паузы. – Вспомнила. Она сказала, что завтра встретиться не выйдет, потому что работает допоздна, заканчивает поздно ночью. И послезавтра тоже. И вообще, она сама позвонит. Прощаемся. Кладу трубку. По какой-то причине женщины избегают говорить «нет». Прямой отказ мог бы все сильно упростить и ускорить. Но – «сама позвоню». Естественно, она не позвонила. Позднее, вспоминая этот эпизод, я подумал, что и сам на ее месте не позвонил бы. Сейчас я чувствую признательность к ней. Тогда я чувствовал себя униженным, полным ничтожеством, ненавидел себя, а потому и ее… Однажды иду по платформе метро. Меня обгоняет красивая девочка. Русые волосы собраны на голове так, что я подумал: «похоже на маленькую пальму». Она остановилась и обернулась, глядя в сторону тоннеля, откуда скоро должен вынырнуть поезд. – Ваши волосы похожи на комнатное растение, – сказал я с улыбкой. – Да? – она посмотрела с интересом. – На какое? – На пальму. Только очень маленькую. Она широко улыбнулась. В поезде мы болтали от души всякую бессмыслицу. Я взял ее номер. Она вышла на «Баррикадной». Пару раз созванивались. Договорились о встрече. Света опоздала на полчаса. Где-то гуляли в центре. Я волновался и потому усиленно трахал свой мозг на тему «что бы такое сказать». Естественно, разговор довольно быстро стал похожим на допрос. Мы оба что-то спрашивали и давали либо односложные ответы, либо развернутые, даже интересные, но дальше все-таки упирались в напряженное молчание. В какой-то момент я почувствовал растерянность и раздражение. Она, конечно, чувствовала, что со мной происходит. Было много напряженного молчания. Я ее проводил. Попрощался с ней с ощущением, что все плохо и я не понимаю, что именно и почему. Позднее кто-то из парней мне в блоге посоветовал забить на размышления о том, что говорить. «Говори что угодно, что приходит в голову. Если хочется помолчать – молчи и не парься. Ты ей ничего не обязан! Получай удовольствие от общения и делай только то, что тебе хочется, тогда и ей будет хорошо». Потом я ей звонил. Она говорила, что занята. И так несколько недель подряд. Я заметил, что воспринимаю происходящее двояко. С одной стороны, умом понимаю, что она меня банально динамит. С другой, она не говорила «нет», и это давало призрачную надежду. Надежда – очень вредная штука, от нее только боль. Но я на что-то надеялся. А потом этот самообман начал меня раздражать. В очередной раз набрав ее номер, я сказал: – В прошлый раз ты говорила, что в эти дни у тебя дела немного закончатся. Мыс тобой договаривались, что я позвоню. Эти дни наступили. Я звоню. – Ой, да, но у меня на ближайшие две недели очень большая загрузка. Репетиции, концерты, занятия… Ее ответ меня неожиданно обрадовал. Наверное, потому что я его ожидал. – Я так и знал! Отлично! Света, я сейчас задам тебе один вопрос, ответ на который очень важен для меня, – сказал и замолк на пару секунд. – Ты хочешь со мной встретиться, но у тебя нет времени, или ты не хочешь со мной встретиться и поэтому у тебя нет времени? – Я не хочу. Ее ответ подействовал на меня самым великолепным образом. Освежающе. Я еще больше обрадовался и даже ощутил всплеск симпатии к ней. – Спасибо за ответ. Но почему же ты раньше так не сказала? Я нормально воспринимаю такой ответ, но мне обидно, что столько времени ты гнала какую-то пургу про свою занятость. – Я действительно была занята. Я подумал: «Вот лживая сука, ты даже сейчас продолжаешь отмазываться», а вслух сказал: – Но если ты не хочешь видеться со мной, то занятость не имеет значения. Просто сказала бы «нет», и вопрос был бы закрыт. – Ну, знаешь, можно было бы догадаться. Если девушка хочет увидеться с мужчиной, она находит возможность. После нажатия кнопки «отбой» еще некоторое количество секунд я стоял посреди Фрунзенской набережной с горящими глазами. Во мне прыгали мысли и эмоции. Через минуту отправил ей эсэмэску: «Я тебе благодарен за долгое общение в такой форме. Пока». Я вдруг понял, что женщины так устроены. Там, где мужчина скажет как есть, женщина скажет какую-нибудь хрень, предполагая, что раз ей что-то кажется очевидным, то оно очевидно и для меня. Я где-то давно встречал, кажется, у какого-то тургеневского героя, такую классную фразу, про природу женского мышления: «Для женщины дважды два это не четыре и не пять, а стеариновая свечка». И этот аспект женской природы, как мне показалось в тот момент, перестал быть раздражающим. Я обрадовался так, будто решил одну из важнейших загадок своей жизни. – Они так устроены, – прошептал я сам себе, шагая вдоль вечерней Москвы-реки. – Если женщина несет какую-то хрень, то это, скорее всего, не потому что она сука или дура, хотя и такое возможно, а потому что она женщина. Я же не раздражаюсь на то, что небо синее, а вода мокрая. Нужно воспринимать как есть. Думая о Свете, которая заставила меня испытать много волнения, страха и раздражения на самого себя, я впервые почувствовал благодарность. Я с ней кое-чему научился… Легко сказать «воспринимать как есть»… Однажды я познакомился с девушкой, с которой случайно заговорил, выходя из метро. Оказалось, она живет рядом со мной и нам выходить на одной остановке. Зашли в троллейбус вместе, о чем-то разговаривая. Она села на одно свободное место. Я встал рядом. Походу разговора она почему-то пришла в сильное эмоциональное возбуждение. Начала нести какую-то ахинею. Я даже ничего не запомнил, помню только, что мне пришла в голову фраза из рекламы: «Иногда лучше жевать, чем говорить». Рядом с ней сидела толстая пожилая женщина, которую, конечно, никто не просил включаться в наш разговор, но она сама взяла свой шанс. Девушка начала с ней активно трещать. Смотрит на меня, а говорит с женщиной. – Ой, я так людям не доверяю, – говорит. – Вокруг столько нехороших людей. Такие подлые и корыстные встречаются. С темной душой. Поток сознания на тему «как страшно жить» стремительно развивался. Однако, несмотря на то, что кругом корыстные люди с темной душой, в ее глазах, направленных на меня, светились радость и ожидание. Может быть, ее болтовня была продиктована желанием выразить, что она такая хрупкая беззащитная девушка? Которая думает о высоком, светлом и большом, но только, чур, не обижать и в постели не курить? Если бы она говорила со мной, я бы с удовольствием ответил ей в тон. Но она говорила не со мной. Она трещала, не делая пауз, с толстой женщиной, и та активно несла свой бред ей в ответ. Сначала мне стало некомфортно. Потом пришло сильное раздражение. Я, натурально, почувствовал себя в этой сцене лишним. «Нуты даешь, – подумал я, обращаясь к ней, – а ведь с первого взгляда понравилась. Увы, диагноз был неверным». Вспомнил слова Михаила Жванецкого: умных женщин не бывает – бывают прелесть какие дурочки и ужас какие дуры. Правда. Ужас какие дуры – бывают. Мне сильно захотелось исчезнуть из поля зрения этой девочки. Наша остановка неотвратимо приближалась. Дальнейшее общение казалось неизбежным, что вселяло в меня тягостное чувство. Я боялся обидеть девушку своим нежеланием продолжать общение (кстати, не факт, что она так уж сильно обиделась бы, но я заранее испытывал чувство вины), но и сказать, что она мне жутко разонравилась за время общения в троллейбусе, не мог. Решение пришло спонтанно. Как только двери открылись, я, не говоря ни слова, вышел. На одну остановку раньше. Сбежал как ребенок. Я пошел по тротуару в том же направлении. Она вышла на следующей, метров через двести. Оглянулась, посмотрела на меня. Очень грустная мордочка. Отвернулась и быстро зашагала прочь. Мне стало неловко. Обидел. Почувствовал себя немного виноватым. И тут же понял, что примерно так женщины и поступают. Избегают, когда не знают, как отказать. Минуту назад я сделал точно так же… Некоторые из моих знакомств получались так легко, красиво, с удовольствием и играючи, как будто иначе и не бывает. Не знаю, почему. Наверное, потому что женщины бывают разные. Да и я сам бываю разным… Однажды смотрю в метро – ах, какая симпатичная женщина. Обесцвеченные волосы с завитушками, черный бархатный плащ, черная блузка, черные брюки, большие белые кольца на пальцах, длинные ногти. Сердце забилось чаще. Поезд остановился, мы зашли. Я встал перед ней и сказал, чуть склонившись к ее уху: – Вы самая симпатичная в этом вагоне. – Спасибо. Обмен еще несколькими фразами. Сами по себе слова ни о чем не говорят и ни к чему не обязывают, но у меня было такое классное состояние, я как будто мысленно ее уже начал раздевать. Я улыбался, а она постоянно менялась в лице. Наконец, засмеялась и говорит: – Вы меня смущаете. – Вы меня тоже смущаете. А почему вы на меня такими глазами смотрите, как будто у вас муж уехал в командировку? – и улыбаюсь. – У меня нет мужа, – смеется. Позвонил ей через два дня. Встретились рядом с метро «Парк культуры». Я сорвал с ближайшей клумбы маленький желтый цветок и торжественно вручил ей со словами: – Я вырастил его здесь специально для тебя! Она улыбнулась. Мы гуляли то за ручку, то в обнимку, болтали ни о чем. Она сказала, что ее подруга часто знакомится через интернет. – Я тоже пробовала. Ужасно не понравилось. Ощущение, что все мужчины там неадекватные. Несколько раз встречалась – такое ощущение, как будто тебя рассматривают как кусок мяса на прилавке. И ведут себя глупо, неестественно… Когда разговор плавно перешел к работе, я сказал, что мои отношения с коллегами сейчас складываются очень забавно, игриво, комично. – У нас одна из девчонок сегодня пришла в таких штанишках, обтягивающих попу, контур трусиков выделяется. Когда рядом была, я ее поманил пальчиком и шепотом говорю: «Лена, твои штанишки так хорошо сидят на попе, красота!» Она говорит: «Ой, Игорь, если ты не похвалишь, никто ведь и не похвалит». И весь день потом улыбалась, как будто очень счастлива. – Это потому что она женщина, а ты мужчина… А если бы ты сказал это вслух у нас на работе кому-то, знаешь, что было бы? Все бабы срочно собрались бы в туалете, чтобы обсудить происходящее. Постановили: ее штаны на самом деле говно, сама она дура и в ней ничего нет, и еще самое интересное, сколько раз вы с ней спали. И потом они бы ее… – Расстреляли? – Это в лучшем случае. Сделают жизнь невыносимой. – Гм… Да, вот такие загадочные существа женщины. – Загадочные, аж сил нет… Потом мы сидели в азербайджанском ресторане, кушали долму, пили чай. Когда принесли счет, она сказала, что может заплатить, чем вызвала у меня уважение. Я ответил, что сам заплачу, и предложил ей оставить чаевые официантке. Мы с ней больше не встречались. Не занимались сексом. Не срослось. Просто стали хорошими приятелями. Сейчас иногда общаемся. Мне приятно вспоминать, что подаренный мной смешной желтый цветочек из клумбы она держала в руке весь вечер до ресторана, потом положила в сумочку, да так и увезла домой… 5. БАРЬЕРЫ Жизнь – не место Для праздных размышлений. Ещё никто не научился На чужих ошибках… Уэйн Ликермэн, «Нет Пути для „духовно продвинутых“» Мужчины не любят выглядеть слабыми. Трудно говорить что-то такое, из чего другие смогут понять, что ты чего-то не можешь, не понимаешь и, особенно, боишься. Разрушает имидж. У настоящего мужчины все должно быть отлично. Если не можешь быть таким, то притворись. Похвастай, если есть чем, если нечем – придумай. А неуверенность, неудачи, страхи, боль, слабость нужно прятать за надменно-уверенной маской. Чтобы никто не догадался, что ты вовсе не самый-самый. А то еще будут смеяться. В ноябре 2006 годы, решившись описывать свои опыты в «Живом журнале», я завел новый аккаунт. Доступный для чтения, но анонимный. Чтобы можно было общаться с более опытными парнями из пикаперской тусовки, не раскрывая себя. А то вдруг кто-то из знакомых случайно узнает, что я, тот самый Игорь Андреев, который такой важный на работе и который изо всех сил изображает из себя крутого мужика, пишу сопливые истории с оборотами «мне было больно», «у меня не получилось» и «парни, помогите, что мне делать?» Оказалось, что даже для того, чтобы анонимно выкладывать в блог свои чувства, свой опыт – особенно тот, которым трудно гордиться, – нужна кое-какая сила. Но я ощущал себя намного сильнее, чем даже год назад. После того, как я начал, обнаружилась интересная штука. Во-первых, все чаще я приходил к мысли, что мне наплевать, что обо мне кто-то что-то может подумать. Во-вторых, проблемы, которые я прятал от других и от самого себя, теряли часть своей остроты, как только становились написанными. Мой блог приобретал читателей из числа парней, имеющих похожие проблемы, но не смеющих о них не то, что кому-то говорить, даже думать. В комментариях писали: «У меня все то же самое, но еще хуже, я даже думать об этом не могу, не то, что кому-то сказать. Ты очень откровенно рассказываешь о себе». Да, я сам у себя не такой откровенности никогда не видел… Одним из самых классных парней был Андрей Ленинг из города Иваново. Он умел отвечать на мои вопросы просто, прямо, без малейшей тени высокомерия, свойственного многим успешным парням, разговаривающих с мудаками вроде меня поучительно-свысока. Вот комментарий, который он написал в ответ на один из моих рассказов. – Ты пишешь: «Дальше был глупый разговор. Я чувствовал себя опущенным. Я мучительно изображал небрежную улыбку. Она меня с удовольствием перебивала, умничала, выебывалась и т. д. В общем, самоутверждалась за мой счет. Она оказалась сильнее меня. Мы вышли на одной станции, я с натянутой улыбкой сказал „пока“, и расстались… Блядь, мне было в натуре больно». Здесь и ранее – ошибка номер раз. Не надо ходить к бабе, как на войну. У тебя в принципе отношение неверное. Вот представь, что ты разговариваешь с ребенком лет пяти. Маленьким и несмышленым. Может он тебя обидеть? Унизить? Оскорбить? Может у тебя с ним состояться подобного рода диалог? Нет. Почему? Потому что он тебе не соперник никаким образом. Не воспринимаешь его в таком ключе, и правильно делаешь. Вот к женщинам надо примерно аналогично относиться. На любую попытку наезда – добрый взгляд сверху (не свысока) с метасообщением «вау, маленькая, какие у нас зу-у-убки». Никакого рангового конфликта с женщиной быть не может. Она тебе не соперник просто потому, что яйца из вас двоих есть только у тебя… Как-то я написал о том, как одна девушка с хорошей фигурой и страшненьким лицом начала разговаривать со мной грубо, так что я растерялся, разозлился и наговорил грубостей в ответ. Андрей ответил: – Не надо хамить женщинам. Не надо грубить, не надо усиливать их комплексы… По мне так это неэкологичное лузерство. Зачем это говорить? Оставить последнее слово за собой? Опустить суку? Уверенному в себе человеку не надо никого опускать, тем более – бабу. Доброта обычно является признаком либо слабости, когда ты просто неспособен причинить человеку вред, либо силы – когда ты уже настолько выше всех этих выебонов, что они у тебя вызывают только скептическую усмешку. Ты сейчас где-то посередке, ближе к первой половине. Так вот, научись быть «сильно-добрым» – и люди к тебе потянутся:-) Правда, это не такая тривиальная задача. Не просто «встань и иди». Сейчас ты имеешь ситуацию, когда попытки девочки оскорбить тебя действительно задевают. А почему? Потому что ты чувствуешь, что она где-то права. Если реально уверенному в себе человеку заявить, что у него комплекс неполноценности, он только слегка посмеется. А твоя негативная реакция означает ее попадание в цель. И работать надо с причиной, а не со следствиями. Я спросил, как быть, если девочка со мной общается явно неадекватно, условно говоря, грубо посылает в ответ на банальный вопрос типа «сколько времени». Он ответил: – Что касается готовности к общению с неадекватами – «такова жизнь, сынок»: