Текст книги "Рассказ паломника о своей жизни"

Автор книги: Игнатий Лойола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава VI Учёба в Барселоне

54-55. В Барселоне <паломник> начинает учиться; ему приходится преодолеть некоторые трудности, встающие перед ним. – 56-5 7. Он направляется в Алькалу, чтобы изучать философию и теологию. – 58–59. Занимается преподанием упражнений и разъяснением христианского вероучения. Подвергается судебному процессу. – 60–62. Его помещают в темницу, а затем отпускают на свободу. – 63. Он выходит из Алькалы в направлении Вальядолида и Саламанки.

54. Прибыв в Барселону [115]115
  Немного ниже (см. § 57) св. Игнатий говорит, что он прибыл в Барселону «в двадцать четвёртом году, в Великий пост» (9 февраля-27 марта). Учитывая, что он прибыл в Венецию «в середине января двадцать четвёртого года» (см. § 50) и прошёл пешком неблизкий путь от Венеции до Генуи, а потом – по морю – до Барселоны. можно предположить, что в этот последний город он прибыл во второй половине февраля или в начале марта.


[Закрыть], он сообщил о своём намерении учиться Гисабель Росер [116]116
  Гисабель Росер (в оригинале: Guisabel Roscer). Её фамилию следует писать Roser, хотя пишется она также Pocéc (Rosés) и Росель (Rosell). Правильным здесь считается написание Roser, использованное самим св. Игнатием в собственноручно написанном им послании Хайме Кассадору от 12 февраля 1536 г., опубликованном в Поел., I, рр 93–99. Она познакомилась со св. Игнатием ещё в 1523 г., когда он впервые был в Барселоне. В этом городе она была его великой благодетельницей всё время, пока о: i там учился, и продолжала оставаться таковой, когда святой перебрался в Париж. В 1543 г. она побывала в Риме вместе с двумя подругами, а в 1545 г. исполнилось ее желание принести торжественные обеты в Обществе. Однако в силу различных затруднений, возникших впоследствии, св. Игнатий добился для неё диспенсации от этих обетов и того, чтобы Общество впредь было свободно от обязанностей руководить женщинами, бывшими у неё в послушании. В 1547 г. Исабель Росер вернулась в Барселону, где принесла обеты во францисканском Ордене в монастыре св. Марии Иерусалимской, в котором она и умерла.


[Закрыть] и магистру Ардёволю [117]117
  Херонимо Ардёволь, а не Ардёбало (Ardébalo), как пишет о. Рибадеыейра (Жизнь 1,1,13). Будучи бакалавром, он возглавлял кафедру грамматики в барселонской шко ле Эстудьо Хенераль в течение курса 1525–1526 гг., когда св. Игнатий был учеником этой школы. См. об этом: Далмасес, 1941. До начала курса 1525–1526 п магистр Ардёволь был, вероятно, репетитором или особым учителем св. Игнатия: такая должность существовала в школе Эстудьо Хенераль согласно Уставу от 1508 г. Поэтому вполне возможно, что Ардёволь стал помогать св. Игнатию и его занятиях сразу после того, как последний прибыл в Барселону. См. также Батльори, Восемь веков, pp. 85-100; Мадурель-Далмасес, pp. 370–407.


[Закрыть], который преподавал грамматику. Обоим показалось, что это очень хорошо, и последний предложил обучать его бесплатно, а первая – обеспечить всем необходимым для жизни.

В Манресе у паломника был один <знакомый> монах (кажется,

Вернувшись в Барселону, он начал учиться очень старательно (§ 54).

из <Ордена> святого Бернарда), человек весьма духовный, и <паломник> желал находиться при нём, чтобы обучаться, чтобы успешнее вести духовную жизнь, а также приносить пользу душам Поэтому он ответил, что примет это предложение, если не найдёт в Манресе тех возможностей, на которые надеялся. Однако, придя туда, он обнаружил, что этот монах умер [118]118
  Речь идёт, несомненно, о некоем монахе-цистерцианце из монастыря св Павла (об этом монастыре см. прим. 14 к § 30). См. Марч, 1925, pp. 185–193.


[Закрыть]. Поэтому, вернувшись в Барселону, он начал учиться очень старательно.

Но ему сильно мешала одна вещь: когда он начинал зубрить [119]119
  В оригинале ‘decorar’: архаизм, который кордовец Росаль, один из лексикологов той эпохи, объяснял так: «знать или заучивать что-либо наизусть (de coro), т. е. на память». Очевидно, Игнатий зубрил латинские склонения и спряжения Глагол decorar (в несколько ином значении) встречается также в «Дон Кихоте» (т. I, гл. XI). Как отмечает Поджи (с. 193), св. Игнатий, скорее всего, изучал латинский язык по грамматике Небрихи, вышедшей в Барселоне в 1523 г. и впоследствии активно использовавшейся иезуитами. – А.К.


[Закрыть] как это необходимо на начальных ступенях грамматики, к нему приходили новые духовные постижения и новые радости, и они настолько его захватывали, что он не мог зубрить и не мог отогнать их, как отчаянно ни боролся с ними.

55. И вот, многократно поразмыслив об этом, он сказал себе: «Когда я молюсь, когда стою на Мессе, ко мне не приходят столь яркие постижения». Так мало-помалу он осознал, что это было искушение. Тогда, помолившись, он отправился в Санта-Мария дель-Мар [120]120
  Санта-Мария-дель-Мар (в оригинале «де-ла-Мар»): крупный готический храм в Барселоне, расположенный в окрестностях порта. Его строительство было завершено в 1383 г. – К. де Д., А.К.


[Закрыть], рядом с домом учителя, и попросил его, чтобы тот со изволил разок выслушать его в этой церкви. И вот, когда они при сели, он правдиво рассказывает ему обо всём, что происходит н его душе, и о том, сколь мало преуспел он до сих пор по этой причине. Однако он дал вышеозначенному учителю обещание, сказав: «Обещаю Вам, что никогда не буду отвлекаться, слушая Вас, все эти два года, покуда в Барселоне у меня есть хлеб и вода, которыми я могу обойтись». Когда он с сильным чувством дал это обещание, никогда более не было у него этих искушений.

Боли в желудке, начавшиеся у него в Манресе, из-за которых он надел обувь, прекратились, и с желудком у него было всё в порядке с тex пор, как он отправился в Иерусалим. По этой причине, обучаясь в Барселоне, он почувствовал желание вернуться к прежнему покаянию, и потому для начала проделал дырки в подошвах своих башмаков. Мало-помалу он расковырял их так, что, когда настали зимние холода, он носил лишь верхнюю покрышку от них.

55. Когда закончились два года обучения, за которые, как ему говорили, он весьма преуспел, его учитель сказал ему, что он уже может приниматься за <свободные> искусства и что ему нужно отравляться в Алькалу. Но всё же он добился того, чтобы его проэкзаменовал один доктор теологии, посоветовавший ему то же самое. И тогда он отправился в Алькалу один, хотя у него, кажется. уже было несколько товарищей [121]121
  Уже в Барселоне к св. Игнатию присоединились Калисто де Са, Лопес де Касеpec и Хуан де Артёага. См. Поланко, Краткое изложение: FN, I, р. 170, примм. i 10. Относительно Калисто де Са следует добавить то, что говорится в прим. 16§ КО Автобиографии». Он родился, очевидно, в 1506 или 1507 г.


[Закрыть].

Придя в Алькалу, он стал просить милостыню и жить подаянием. Когда он прожил таким образом десять или двенадцать дней, |как то раз один клирик и остальные, бывшие с ним, видя, что <паломник> просит подаяние, стали высмеивать его и говорить ему что-то оскорбительное, как обычно поступают с теми, кто просит милостыню, будучи здоров. А в это время мимо проходил управляющий новым «госпиталем» Антесаны [122]122
  Этот новый «госпиталь» носил название Богородицы Милосердной или (по имени его основателя) «госпиталь» Антесаны. Не известно достоверно, кто был в то время управляющим этого «госпиталя». Старинные биографы не упоминают его имени. О. Кристббаль де Кастро в рукописной Истории Общества Иисуса в Алькалё говорит, что это был Лопе де Деса. Однако о. Фита утверждает, что он видел рукопись, составленную в этом «госпитале» и озаглавленную Список управляющих капитулом сего «госпиталю» Богородицы Милосердной с 23 января 1516 г. по февраль 1533 г…, из которого явствует, что управляющим («prioste») в 1526 г был некто Хуан Васкес. См. Фита, 1898, р. 529.


[Закрыть]. Выказав недовольство происходящим, он подозвал <паломника> и взял его с собой в «госпиталь», где дал ему комнату и всё необходимое.

57. В Алькалё он учился почти полтора года [123]123
  Не известно с полной достоверностью, сколько продлилось пребывание св. Игнатия в Алькалё. Если он провёл в Барселоне два года (см. § 56), то в Алькалу он прибыл, видимо, в конце марта 1526 г. С другой стороны, поскольку о судебном решении по последнему процессу о его поведении, который там происходил, ему сообщили 1 июня 1527 г., и через двадцать дней после выхода из тюрьмы он покинул Алькалу (Поланко, Краткое изложение, § 40: FN, I, р. 175), получается, что его пребывание в этом городе продлилось с конца марта 1526 г. примерно по 20 июня 1527 г., так что полутора лет не набирается. С другой стороны, супруга управляющего «госпиталем» Антесаны, допрошенная на процессе 19 ноября 1526 г., «сказала, что Иньиго и Калисто находятся здесь, должно быть, уже четыре месяца» (MI, Scripta, I, р. 604). Согласно этому сообщению, прибытие Игнатия в этот город следует датировать июлем, и тогда его пребывание в Алькале продлилось немногим долее одиннадцати месяцев. Показание свидетельницы на процессе в Алькале, возможно, подтверждается тем фактом, что в Барселоне курсы в школе Эстудьо Хенераль, где св Игнатий, очевидно, учился, заканчивались в июле (см. Далмасес, 1941, р. 289), и кажется странным, что св. Игнатий мог прервать курс, покинув Барселону в марте


[Закрыть], поскольку в Барселону, где он проучился два года, <паломник> прибыл в двадцать четвёртом году, Великим Постом, а в Алькалу пришёл в двадцать шестом году. Там он изучал «Термины» Сото [124]124
  «Термины» (Términos), иначе «Суммулы» или «Логика». «Суммулы» («Summulae») Доминго Сото были впервые напечатаны в Бургосе в 1529 г., но это обстоятельство не мешает нам предположить, что тремя годами ранее среди его учеников уже ходили какие-то рукописные заметки.


[Закрыть], «Физику» Альберта [125]125
  Св. Альберт Великий написал, кроме всего прочего, 8 книг «Физики».


[Закрыть], а также Магистра «Сентенций» [126]126
  «4 книги сентенций» Петра Ломбардского, которого называли также «Магистром “Сентенций”», представляли собою систематическое изложение всей схоластической теологии и пользовались громадной популярностью.


[Закрыть]. Находясь в Алькале, он занимался преподанием духовных упражнений и разъяснением христианского вероучения, принеся тем самым <добрый> плод во славу Божию Многие люди дошли до глубокого знания духовных вещей и обрели вкус к ним. Другие же сталкивались с различными искушениями – как, например, одна особа, которая захотела подвергнуть себя бичеванию, но не смогла этого сделать, словно кто-то взял её за руку.

Случались и другие подобные вещи, порождавшие в народе толки, особенно при большом стечении людей, происходившем везде, где бы он ни разъяснял вероучение. Вскоре после своего прибытия в Алькалу он познакомился с доном Диего де Гиа [127]127
  3Диего де Гиа (точнее, Эгиа) священник, уроженец Эстельи в Наварре. В 1540 г. он вступил в Общество и в течение некоторого времени был духовником щ Игнатия. Умер в Риме 16 июня 1556 г. О нём см. FN, I, р. НО3. Как и он, в Общество вступил один из его братьев, Эстёбан.


[Закрыть], проживавшим в доме своего брата [128]128
  Известный печатник Мигель де Эгиа. В числе прочего он напечатал в 1525 г. (и ещё раз – в 1526 г.) Руководство для христианского воина Эразма Роттердамски о. См. о нём: Гарсиа, р. 613; Алонсо, pp. 17–18; Гоньи. рр. 35–88. Тот факт, что вI526 г. он дважды напечатал трактаты О презрении к миру и О подражании Хриту, позволяет предположить, что он испытал влияние св. Игнатия (Гоньи, р. 55).


[Закрыть], у которого была в Алькале печатня и достаточно средств к существованию. Поэтому они помогали <паломнику> подаяниями, чтобы содержать нищих, а <дон Диего> содержал троих товарищей паломники у себя дома [129]129
  Троими товарищами, присоединившимися к св. Игнатию в Барселоне, были, мн говорилось выше (см. § 56, прим. 6) Калисто де Са, Лопе де Kácepec и Хуан де Apiéara. В Алькале к ним прибавился Жан Рейнальд (Reynalde или Reynauld), Молодой француз.


[Закрыть]. Как-то раз, когда он пришёл попросить милостыню на некоторые нужды, дон Диего сказал, что денег у него нет Однако он открыл сундук, где держал всякую всячину, и отдан ему разноцветные покрывала, несколько подсвечников и другие подобные вещи. Завернув всё это в простыню, паломник забросил её за спину и отправился помогать нищим.

58. Как уже говорилось выше, по всему этому краю пошла громкая молва о том, что он делал в Алькале, причём одни говорили так, а другие эдак. Это дошло до Толедо, до инквизитором Когда они прибыли в Алькалу, паломника предупредил тот чело век, у которого они остановились. Он сказал, что <инквизиторы называют их «дерюжники» (ensayalados), а может, и «озарёнными» (alumbrados) [130]130
  Исп. ensayalado букв, означает «<одетый> в грубую ткань». Оно образовано от слова sayal – «грубая ткань». Что же касается исп. слова alumbrados, от обычно в русскоязычной литературе название членов этой секты попросту тратлитерируется: алумбрадос. Однако в данном контексте это едва ли уместно, почему и решено было это слово перевести. «Озарённые» признавали только молчаливую молитву, отвергали все таинства Церкви и не занимались благотворительностью. – А. К.


[Закрыть], и что они, должно быть, устроят им резню (camecería) [131]131
  Следует помнить о том, что св. Игнатий прибыл в Алькалу в 1526 г., а» сентябре предыдущего года Инквизиция города Толедо издала указ, осуждающий 48 положений «озарённых» (alumbrados). Копия этого указа хранится в Мадридском Национальном Историческом Архиве (Inquisición, 1,1, 299, ff. 551 г—556v) О. Бельтрйн де Эредиа опубликовал его по другому экземпляру (Эредиа, pp. 105 130). Анализ этого указа см.: Сельке-де-Санчес, pp. 125–152. Маркес рассматривает, в частности, этот указ от 1525 г. Как бы то ни было, Игнатий говорил чи< тую правду, когда в 1545 г. писал португальскому королю Жуану III, что «никогда не был осуждён ни за единую фразу, ни за единый слог» (FN, I, р. 53). О невиновности св. Игнатия см.: Лонгхёрст, pp. 252–257.


[Закрыть]. И вот вскоре они начали следствие и процесс об их <образе> жизни, и в конце концов вернулись в Толедо, не вызван их, поскольку прибыли они только для этого. А вести процесс они поручили викарию Фигероа, который теперь с императором [132]132
  Поэтому о. Надаль мог совершенно правдиво сказать в своей апологии Упражнений, направленной против брата ToMáca де Педроче: «Aperte de persecutionibn dicendum, quod nunquam ab inquisitoribus notatus ac ne vocatus quidem, sed i provisoribus episcoporum» («Относительно преследований следует прямо сказать что <его> никогда не брали на заметку и даже не вызывали инквизиторы, но лишь заместители епископов»). См. FN, I, р. 317. Действительно, толедские инквизиторы Мгель Карраско и Алонсо Мехиа прибыли в Алькалу, чтобы расследовать дело св. Игнатия и его товарищей, но, не вызвав его, препоручили эту задачу генеральному викарию епископа Толедского в Алькале, Хуану Родригесу де Фигероа. В том, как он повёл себя в деле св. Игнатия, рассказывает сам святой. Впоследствии и 1538 г., находясь в Риме, Фигероа получил возможность выступить в защиту Игнатия. С 1563 по 1565 г. он был председателем Совета Кастильи. Умер в Uàт" и 23 марта 1565 г. (см. Бальестерос, т. 4, ч. 2-я, р. 15).


[Закрыть] Несколько дней спустя он вызвал их и сказал им, что инквизиторы произвели следствие и процесс об их <образе> жизни, но не обнаружили никакой ошибки ни в их учении, ни в их <образе> жизни, а потому они могут делать то же, что и раньше, совершенен беспрепятственно. Однако, поскольку они не являются монашествующими, им не подобает носить одну и ту же одежду. Хорошо было бы (и он так и повелел), чтобы вот эти двое (тут он указал на паломника и Артёагу) выкрасили свои куртки в чёрный цвет, другие двое (Калисто и Kácepec) – в светло-коричневый, а Хуанико (это был паренёк-француз) может оставаться так, <как есть> [133]133
  Жана Рейнальда из-за его молодости называли «Хуанико». Об этом процессе FD, pp. 322–331.


[Закрыть].

59. Паломник говорит, что они сделают то, что им велено. «Но не знаю», говорит он, «какой толк в этих расследованиях? Давеча священник не захотел преподать одному человеку Таинство, поскольку тот причащается каждые восемь дней. Теперь вот мне устроили затрудиения [134]134
  19 Вероятно, это относится к д-ру Альфонсо Санчесу, о котором о. Кристббаль де Бастро в рукописной Истории Коллегии в Алькалё (I. 1, f. 3v) рассказывает что однажды, когда он готовился служить Мессу, св. Игнатий подошёл к нему попросить, что бы он освятил несколько гостий (formas). Поначалу д-р Санчес противился, но потом yступил его просьбе и даже пригласил товарищей Игнатия отобедать у себя дома и в дальнейшем относился к ним благосклонно. См. FN, I, р. 173, прим. 19.


[Закрыть]…. Мы хотим знать, учинили ли мы какую-нибудь ересь?» – «Нет», говорит Фигероа, «ведь, если вы её учините, вас сожгут». – «Вас тоже сожгут», говорит паломник, «если Вы учините ересь». Они перекрашивают свою одежду, как им было велено, а через пятнадцать или двадцать дней после этого Фигероа велит паломнику не ходить босиком и обуться. Тот делает это так же спокойно, и по всех случаях, когда ему давали такого рода приказания.

Через четыре месяца после этого тот же Фигероа снова начинает производить следствие о них.

Думаю, что, кроме обычных причин, был ещё один повод: некая знатная женщина, замужняя, испытывала особое благоговение перед паломником. И вот, чтобы её не заметили, она приходила в «госпиталь» на заре, утром, завернувшись в покрывало, как это принято в Алькалё-де-Энарес [135]135
  Aлькaлáдe-Энapec: здесь единственный раз в «Автобиографии» приводи полное название этого города, находящегося не слишком далеко от Мадрид. Сделано это для того, чтобы отличить эту Алькалу от другой, называемой А п кaлá-лa-Peaль и расположенной в Андалусии. – А.К.


[Закрыть]; войдя она снимала покрывало и шла в комнату паломника.

Но и на сей раз им ничего не сделали; и впоследствии, по завершении процесса, их даже не вызвали и ничего не сказали [136]136
  Второй процесс состоялся 6 марта 1527 г. (см. MI, Scripta, I, р. 608), примерно через четыре месяца после судебного решения, вынесенного 21 ноября 1526 i Фигероа принял показания Менсии де Бенавенте, жены Хуана де Бенавентг, и также у её дочери Аны и у Леоноры, дочери Аны де Мена, жены Андрёса Лопе Документы процесса см. в FD, pp. 331-33.


[Закрыть].

60. Ещё через четыре месяца, когда он жил уже в небольшом домике, а не в «госпитале», однажды к двери подходит альгвасил зовёт его и говорит: «Пойдёмте-ка со мной ненадолго». И, оставив его в тюрьме, говорит ему: «Не выходите отсюда, пока вам не будет другого приказа» [137]137
  Немного ниже (см. § 62) говорится, что Игнатий провёл в тюрьме сорок дин дня и был освобождён 1 июня, из чего следует, что в тюрьму его должны бы нм заключить 18 или 19 апреля (четверг или святая пятница того года). С этим ясно. Но не так просто обстоит дело с начальными словами этого параграф «Ещё через четыре месяца». Согласно FN, I, р. 446, прим. 23, здесь имеется виду четыре месяца, прошедшие с того времени, когда 10 декабря Фигероа заставил св. Игнатия не ходить босиком (см. § 59).


[Закрыть].

Было лето, и содержали его не так уж строго, поэтому многие приходили навестить его, а он делал то же самое, что и на свободе разъяснял вероучение и давал упражнения. Он так и не захотел взять ни адвоката, ни поверенного, хотя свои услуги предлагали многие. Особо вспоминает он донью Тересу де Кярденас [138]138
  Донья Тереса Энрикес (f 1529 г.), супруга Гутьерре де Карденаса, которую называли «безумной от Таинства» («la loca del Sacramento»).


[Закрыть], которая направляла к нему посетителей [139]139
  Один из преподавателей университета в Алькалё, навестивший св. Игнатия в тюрьме сказал своим студентам: «Vidi Paulum in vinculis» («Я увидел Павла в узах»), – Л.К


[Закрыть] и много раз предлагала ему вызволить его оттуда. Но он ни за что не соглашался, всегда говоря «Тот, ради любви к Которому я сюда попал, вызволит меня, если пожелает».

61. Семнадцать дней он провёл в тюрьме, а его всё не допрашивали, и причины этого он не знал [140]140
  В актах процесса говорится, что Фигероа пришёл в тюрьму, чтобы допросить Игнатия, 18 мая 1527 г. (MI, Scripta, I, pp. 618–619). Однако к тому времени прошло уже тридцать дней с тех пор, как Игнатия заключили в тюрьму. Можно предположить, что допросу, упомянутому в актах, предшествовал ещё один.


[Закрыть]. Наконец в тюрьму пришёл Фигероа и расспросил его о многом (вплоть до вопроса о том, соблюдает ли он субботу), и знает ли он двух таких-то женщин (это мать с дочерью), на что он сказал «да». А знал ли он об их уходе до того, как они ушли? Он сказал «нет» в силу данной им клятвы [141]141
  Речь идёт о Марии дель Вадо и её дочери Луисе Веласкес, которые вопреки тому, что им говорил св. Игнатий, отправились в паломничество к Веронике Хаэнской, как об этом рассказывается ниже. С их показаниями можно ознакомиться (i г-Il Scripta, I, 620–621.


[Закрыть]. Тогда викарий, положив ему руку на плечо и не скрывая радости, сказал: «Это и было причиной того, что Вы сюда попали» Среди многих людей, ставших последователями паломника, были мать и дочь, обе вдовы, причём дочь была очень юна и весьма хороша собой. Обе они далеко продвинулись в духовном отношении, особенно дочь: настолько, что, будучи знатными, они отправились к Веронике Хаэнской [142]142
  Хаэн – город в Андалусии, славный знаменитой святыней: изображением лика Иисуса Христа на убрусе в руках св. Вероники. Имя этой святой по народном этимологии осмыслялось как указание на подлинность данного изображения: лит vera icona («подлинное изображение») будто бы перешло в имя – Verónica. – А.А


[Закрыть] пешком (не знаю, просили ли они при этом милостыню) и в одиночестве. Из-за этого в Алькале пошла громкая молва, и доктор Сируэло [143]143
  Доктор Педро Сируэло, уроженец Дароки, знаменитый профессор Университета. О нём кардинал А. Сикиа говорил в своей инаугурационной речи в Kopолевской Академии Истории (см. Сикиа).


[Закрыть], оказывавший им известное покровительство, подумал, что это заключённый подговорил их на такой шаг, и потому устроил так, чтобы его задержали.

Когда заключённый услышал, что сказал викарий, он сказал ему: «Хотите, я чуть подробнее расскажу об этом?» Тот говорит: «Да». – «Вам следует знать», говорит заключённый, «что эти две женщины много раз горячо убеждали меня в том, что они хотят пойти по всему свету, чтобы служить нищим в разных “госпиталях”, а я всегда отговаривал их от этого намерения, поскольку дочь так юна и хороша собой и т. д. Я сказал им, что, если они хотят навещать нищих, они могут делать это и в Алькале, равно как и молиться перед Святыми Дарами». Когда эти беседы завершились, Фигероа удалился вместе с нотариусом, записав всё это <на бумагу>.

62. В то время Калисто был в Сеговии [144]144
  Согласно сообщению о. Поланко (Краткое изложение: FN, I, р. 174; Жили FN, II, р. 547), св. Игнатий находился в Сеговии, когда эти достойные женщины совершали своё паломничество.


[Закрыть]. Узнав об аресте <паломника>, он тут же пришёл, хотя только что поправился после тяжёлой болезни, и вместе с ним <добровольно> сел в тюрьму. Но <паломник> сказал ему, что лучше будет, если он пойдёт и представится викарию. Тот принял <Калисто> хорошо, но сказал ему, чтобы он шёл в тюрьму, поскольку ему нужно находиться там, пока не вернутся две женщины, и тогда будет видно, подтвердят ли они то, что сказал <паломник>. Калисто провёл в тюрьме несколько дней; но паломник, видя, что это вредит его телесному здоровью, поскольку он ещё не до конца выздоровел, с помощью одного доктора, своего большого друга, устроил так, что его освободили оттуда.

С того дня, когда паломник оказался в тюрьме, до его освобождения прошло сорок два дня. По их окончании, когда набожные <паломницы> уже вернулись, в тюрьму пришёл нотариус, чтобы зачитать ему судебное решение: что он свободен, чтобы они одевались так же, как прочие студенты, и чтобы не говорили о предметах веры в течение четырёх лет, пока не станут учёнее, поскольку у них нет образования [145]145
  Судебное решение было вынесено 1 июня 1527 г (MI, Scripta, I, р. 618; FD, 342)


[Закрыть]. И действительно, паломник был тем, кто знал больше всех, но и его <познаниям> не хватало основательности. Именно об этом он и говорил в первую очередь, когда его допрашивали.

63. Узнав об этом решении, он пребывал в некотором сомнении относительно того, что ему делать, поскольку ему казалось, что перед ним закрыли дверь в деле помощи душам, не приведя никакой причины, кроме той, что он недостаточно учён. В конце концов он решил пойти к архиепископу Толедскому, Фонсеке [146]146
  Алонсо де Фонсека-и-Асебедо был архиепископом Толедо с 1523 г. до своей смерти в 1534 г. Известны его дружеские отношения с Эразмом Роттердамским и поддержка, которую он оказывал испанским сторонникам гуманист


[Закрыть], и изложить ему всё это дело.

Он вышел из Алькалы [147]147
  Поскольку после того, как его ознакомили с судебным решением, «он провёл в Алькале не более двадцати дней» (Поланко, Краткое изложение, § 40: FN, I, р I75), можно полагать, что он отправился в путь 20 или 21 июня 1527 г.


[Закрыть] и отыскал архиепископа в Вальядолиде. Правдиво рассказав обо всём, что произошло, <паломник> сказал ему, что, хотя он уже не подпадает под его юрисдикцию и не обязан исполнять судебное решение, тем не менее он сделает то, что ему прикажет архиепископ (обращаясь к нему на «Вы», как он обычно разговаривал со всеми). Архиепископ принял его очень радушно и, [узнав о том, что он хотел пойти в Саламанку, сказал] [148]148
  Фраза, заключённая в квадратные скобки, отсутствует в испанском оригинале однако она есть в латинском переводе и по смыслу необходима.


[Закрыть], что и в Саламанке у него есть друзья и Коллегия [149]149
  Фонсека основал в Саламанке Старшую Коллегию св. Иакова, или Коллегию епископа, чтобы помогать бедным студентам.


[Закрыть], предложив ему располагать всем этим. Затем, уходя, он вручил <паломнику> четыре эскудо.

Глава VII Паломник решает отправиться в Париж

64-66. <Паломник> приходит в Саламанку, и немного спустя его допрашивают отцы доминиканцы. – 67–70. Его заключают в тюрьму до тех пор, пока, признав невиновным, не отпускают на свободу. Однако ему ставят некоторые условия относительно его труда во благо душ. – 71–72. Он решает отправиться в Париж.

64. Когда он пришёл в Саламанку и молился в одной церкви, его узнала некая набожная женщина, с которой были знакомы его товарищи, поскольку они вчетвером уже несколько дней находились там. Они спросила, как его зовут, а потом отвела его туда, где остановились его товарищи.

Когда в Алькалё вынесли решение о том, чтобы они одевались как студенты, паломник сказал: «Вы велели нам перекрасить одежду – мы так и сделали; но вот этого мы сделать не можем, поскольку нам не на что её купить». Тогда сам викарий обеспечил их платьем и четырёхугольными шапочками (bonetes), а также всем остальным, <что носят> студенты. Одевшись так, они вышли из Алькалы.

В Саламанке он исповедовался одному монаху <из Ордена> святого Доминика в <церкви> святого Стефана. И вот, через десять или двенадцать дней после его прихода <в Саламанку>, духовник сказал ему: «Отцы из обители хотели бы с Вами поговорить». Он сказал: «Bо имя Божие». «Тогда», сказал духовник, «было бы хорошо, чтобы Вы пришли сюда в воскресенье пообедать. Но предупреждаю Вас об одном: они захотят узнать у Вас о многом».

И вот в воскресенье он пришёл вместе с Калисто, и после обеда суприор, в отсутствие приора [150]150
  Приор – настоятель доминиканского монастыря или обители, суприор его заместитель. В 1527 г. приором монастыря св. Стефана был брат Диего де Сан-Педро, а суприором – брат Николе де Санто-Toмаc.


[Закрыть], вместе с духовником и, кажется ещё с одним монахом пошли с ними в одну часовню, и суприор весьма приветливо стал говорить о том, какие добрые известия дошли до них об их жизни и обычаях, что они ходят, проповедуя, как апостолы, и что <доминиканцы> были бы рады узнать об всём том подробнее. А затем он стал спрашивать, чему учился паломник. Тот отвечал: «Из всех нас самый учёный – я», – и дал ему точный отчёт о том, сколь немногому он учился, и насколько поверхностно.

65. «Ну, дальше: что же вы проповедуете?» – «Мы», говорит паломник, «не проповедуем; мы всего лишь по-дружески беседуем кое с кем о вещах Божественных: например, после обеда с некоторыми людьми, которые нас позовут». – «Но», говорит монах, «о каких же вещах Божественных вы беседуете? Ведь как раз это мы и хотим узнать». – «Мы беседуем», говорит паломник, «то об одной добродетели, то о другой, и хвалим её; то об одном пороке, то о другом, и порицаем его». – «Вы не учёны», говорит монах, «а беседуете о добродетелях и о пороках! А ведь беседовать об этом можно лишь двумя способами: или от учёности, или от Святого Духа. Не от учёности; значит, от Святoгo Духа?» – Тут паломник несколько насторожился, поскольку ему не слишком то пришлось по душе такая манера рассуждать. Помолчав немного, он сказал, что не нужно больше говорить об этих предметах.

Но монах настаивал: «Ведь нынче столько заблуждений, от Эразма и стольких других, обманувших целый мир – а Вы не хотите объяснить, о чём говорите?» [151]151
  В эти самые дни (а происходило это во второй половине июля), т. е. с 27 июня по 13 августа 1527 г., состоялась знаменитая теологическая конференция в Вальядолиде, созванная Генеральным инквизитором доном Алонсо Манрике, архиепископом Севильским, чтобы обсудить 21 положение, извлечённое из трудов Эразма. В этих обстоятельствах доминиканцы и францисканцы были злейшими врагами Эразма.


[Закрыть]

66. Паломник сказал: «Отец, я не скажу больше того, что уже сказал, если не окажусь перед своими настоятелями, которые может обязать меня к этому». До этого <доминиканец> спросил, почему Калисто пришёл в такой одежде (а на нём был короткий саян [152]152
  Исп. sayo: одежда, напоминающая куртку. – А. К.


[Закрыть], на голове – большое сомбреро, в руке – посох, а на ногах – ботинки почти до середины икр). И, поскольку он был очень крупным, выглядело это ещё нелепее. Паломник рассказал ему о том, как в Алькале их задержали и велели им одеваться как студенты, а этот его товарищ из-за сильной жары отдал свою лобу [153]153
  Лоба (loba): мантия или длиннополая сутана из чёрной ткани, которую носили преимущественно студенты Коллегий и клирики.


[Закрыть] одному бедному клирику. Тут монах как-то сквозь зубы <процедил>, выказывая своё недовольство: «Charitas incipit a se ipso» [154]154
  «Человеколюбие начинается с себя самогб» (лат.). В оригинале по-латински, но с ошибкой: Charitas incipit a seipsa [sic!]. – А.К.


[Закрыть].

Далее, возвращаясь к этой истории: суприор, не сумев вытянуть, из паломника ни слова, кроме сказанного, говорит: «Тогда оставайтесь здесь, а мы уж добьёмся того, что вы заговорите». И тут все монахи уходят в некоторой спешке. Паломник первым спросил: хотят ли <монахи>, чтобы они оставались в этой часовне – или же <монахам> хотелось бы, чтобы они оставались в каком-то другом месте. Суприор отвечал, чтобы они оставались в часовне. Затем монахи заперли все двери и, видимо, переговорили с судьями.

Двое <товарищей> провели в монастыре три дня (за всё это время никто из блюстителей правосудия ничего им не сказал) и обедали с монахами в рефектории. Почти всегда их комната была полна монахов, приходивших посмотреть на них. Паломник все время говорил о том же самом, что и всегда, и среди монахов про изошло что-то вроде раскола: многие не скрывали того, что он произвёл на них сильное впечатление.

67. По прошествии этих трёх дней пришёл нотариус и отвёл их в тюрьму. Но поместили их не внизу, с преступниками, а в помещении наверху, где была страшная грязь, поскольку дом это был старым и нежилым. Их обоих посадили на одну и ту же цепь, приковав каждого за ногу. Цепь крепилась к столбу, стоявшему посреди дома, а длиной она была в десять или тринадцать пядей. Поэтому всякий раз, когда один хотел что-нибудь сделать, нужно было, чтобы к нему присоединился другой. Всю эту ночь они бодрствовали. На другой день, когда в городе узнали об их аресте, им в тюрьму передали то, на чём можно было спать, а также всё необходимое – в изобилии. Всё время приходило множество народу, Чтобы навестить их, и паломник продолжал упражняться в беседах о Боге, и т. д.

Бакалавр Фриас [155]155
  Св. Игнатий ничего не говорит о том, какую должность занимал этот бакалавр и другие три доктора, которые его судили (см. § 68).


[Закрыть] пришёл допросить каждого из них по отдельности, и паломник отдал ему все свои бумаги, на которых были Упражнения, чтобы их рассмотрели. Когда их спросили, есть ли у них товарищи, они ответили «да» и <указали>, где они находятся. Тут же по распоряжению бакалавра туда пошли <люди> и привели в тюрьму Kácepeca и Артёагу, но оставили <в покое> Хуанико, ставшего впоследствии монахом [156]156
  О. Надаль в своей Апологии Общества сообщает, что Жан Рейнальд стал «иицисканцем (FN, II, р. 75).


[Закрыть]. Однако поместили их не наверну, имеете с двоими <их товарищами>, а внизу, где были обычные заключённые.

И на сей раз <паломник> не захотел взять ни адвоката, ни Поверенного.

68. Через несколько дней его вызвали к четверым судьям: трое были докторами – Санктисидоро, Паравиньяс и Фриас [157]157
  6 Фернандо Родригес-де-Сан-Исидоро, Алонсо Гомес де Парадинас (лиценциат права и генеральный викарий Саламанки тем летом и осенью 1527 г.), Франсиско де Фриас и бакалавр Санчо де Фриас. См.: Эрнандес, pp. 3-51.


[Закрыть], – а четвёртый – бакалавр Фриас. Все они уже видели Упражнения. Тут ими стали задавать ему множество вопросов: не только об Упражнениях, но и по теологии – verbi gratia [158]158
  К примеру (лат.). – А.К


[Закрыть], о Троице и о Таинстве, как он понимает эти пункты. Сначала он произнёс что-то вроде предисловия, но, когда судьи приказали, он говорил так, что придраться им было не к чему.

Бакалавр Фриас, который в этих вопросах оказался дотошнее всех остальных, спросил его также об одном казусе из канонического права. На всё это <паломник> должен был отвечать, а он всегда прежде всего говорил, что не знает, что говорят об этих предметах доктоpа. Затем ему велели, чтобы он разъяснил первую заповедь так, как он её обычно разъясняет. Он начал разъяснения и так задержался <на этом>, столько сказал о первой заповеди, что у них уже не было охоты расспрашивать его дальше. Перед этим, когда говорили об Упражнениях, они очень настойчиво выспрашивали об одном – единственном пункте, который стоит там в самом начале: когда мысль является простительным грехом, а когда – смертным [159]159
  Об этом речь идёт в Упражнениях, в разделе об испытании совести (см. Упражнения, 1991, §§ 33–37, сс. 26–27).


[Закрыть]. А дело было в том, что он, будучи необразован, брался определять это. Он отвечал: «Верно это или нет – там видно будет (allá lo determinará); если же не верно – осудите это». В конце концов они, так ничего и не осудив, удалились.

69. В числе многих людей, приходивших поговорить с ним в тюрьме, пришёл однажды дон Франсиско де Мендоса, который теперь, говорят, кардинал в Бургосе [160]160
  Франсиско де Мендоса-и-Бобадилья, управлял Бургосским диоцезом с 1550 по 1566 г. Получил кардинальскую шапочку, будучи епископом Кории, в 1545 г.


[Закрыть], а с ним пришёл и бакалавр Фриас. Он по-дружески спросил <паломника>, как тот чувствует себя в тюрьме и удручает ли его то, что он находится в заключении, и тот ответил: «Я отвечу то, что ответил сегодня одной сеньоре, которая говорила слова сочувствия, видя меня в заключении. Я сказал ей: “Тем самым Вы показываете, что не хотите попасть за решётку ради любви к Богу. Неужели тюрьма кажется Вам такой уж бедой? А я говорю Вам, что не сыщутся в Саламанке такие кандалы и такие цепи, которых я не желал бы ради любви к Богу”».

В это время случилось так, что все заключённые бежали из этой тюрьмы, а двое товарищей <паломника>, бывшие с ними, не убежали. Когда утром их обнаружили при открытых дверях, их одних, и больше никого – это дало всем хороший урок и вызвало много разговоров в городе, так что им тут же отвели под тюрьму целый особняк, стоявший поблизости.

70. Через двадцать два дня, проведённых ими в заключении, им зачитали судебное решение [161]161
  Хотя этот документ тщательно разыскивали, его подлинный текст так и не был обнаружен.


[Закрыть], которое было таким: не обнаружено никакой ошибки ни в их жизни, ни в их учении; они могут

Не сыщутся в Саламанке такие кандалы и такие цепи которых я не желал бы ради любви к Богу (§ 69).

делать то же, что делали раньше, преподавать учение и беседовать о Божественном, но с тем условием, чтобы никогда не определять: вот это смертный грех, а это простительный – пока не пройдут четыре года, за которые они лучше выучатся.

Когда зачитали это решение, судьи выказали самое дружеское расположение, словно хотели, чтобы <это решение> было одобрено. Паломник сказал, что он сделает всё, что предписывает это решение, но не одобрит его, поскольку, не осудив его ровно ни в чём ему заткнули рот, лишив его возможности помогать ближним тем чем может. И, как ни настаивал доктор Фриас, выказавший живое участие, паломник сказал лишь одно: поскольку он находится пол юрисдикцией Саламанки, он сделает то, что ему велят.

Затем их освободили из тюрьмы, и он, препоручив себя Богу, стал думать о том, что ему делать. Он видел немалые трудности и том, чтобы оставаться в Саламанке, поскольку этим запретом вы носить определение о смертном и простительном грехе перед ним казалось, закрыли ворота, <благодаря которым он мог> приносить пользу душам.

71. Поэтому он решил пойти учиться в Париж.

Когда в Барселоне паломник советовался о том, учиться ли ему, и сколько учиться, его занимало лишь одно: что делать по завершении учёбы – вступить в какой-нибудь монашеский орден или пойти по свету просто так. И, когда ему на ум приходили мысли вступить в орден, тут же им овладевало желание вступить в какой нибудь испорченный и мало реформированный, поскольку вступить в орден ему нужно было для того, чтобы побольше в нём претерпеть [162]162
  Говоря о сомнениях, одолевавших св. Игнатия при мысли о вступлении и какой-нибудь монашеский орден, уместно вспомнить любопытные и малоизвестные слова о. Лаинеса из его бесед о книге Экзамен Общества (FN, II, pp. 137 138): «Ma, vedendo poi che egli era chiamato all’aiuto degli altri, diceva che più presto havrebbe poi voluto essere conventuale che osservante, per potere più aiutare gli altri>' («Но затем, видя, что он был призван помогать другим, он говорил, что скорее хотел бы стать конвентуалом, нежели обсервантом, дабы иметь возможность помогать другим». – итал.).


[Закрыть]; при этом он думал, что Бог, пожалуй, им поможет

И Бог внушал ему великую уверенность в том, что он достойно вынесет все оскорбления и обиды, которые ему причинят.

Далее, во время тюремного заключения в Саламанке у него не истощались те же самые желания приносить пользу душам, а для кого выучиться первым и присоединить к себе тех, у кого было тоже намерение, сохранив и тех, кто был с ним прежде. Решив пойти в Париж, он договорился с ними, чтобы они дожидались его там (т. е. в Саламанке), а он пойдёт и посмотрит, удастся ли ему изыскать возможность сделать так, чтобы и они тоже могли учиться.

72. Многие высокопоставленные особы крайне настойчиво уговаривали его не уходить, но так и не смогли добиться своего.

Итак, через пятнадцать-двадцать дней после выхода из тюрьмы он отправился в путь один, везя с собой несколько книг на ослике [163]163
  Пребывание св. Игнатия в Саламанке продлилось два месяца, с середины нюня до середины сентября 1527 г. См. FN, I, р. 31* и р. 462, прим. 13.


[Закрыть]. Когда он прибыл в Барселону, все, кто знал его, стали отговаривать его от путешествия во Францию из-за шедших тогда ожесточённых войн. Ему рассказывали о весьма необыкновенных фактах: говорили даже, что испанцев насаживают на вёртел. Но он та к и не испытал никакого страха.