Текст книги "Любовь навынос (СИ)"

Автор книги: Игнатий Маркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  – Но дед говорил...

  – Какая разница что говорил дед?! Я тебе сейчас говорю, как будет, Трой!

  Трой, невысокий лохматый подросток шестнадцати лет, опустил голову. Его глаза бегали по полу, пытаясь что-то найти. Обычно с отцом у них не доходило до криков и грубостей, но сегодня что-то пошло не так. Предстоял важный день – они пойдут в магазин, где сын купит свою первую любовь.

  У них возник конфликт, потому что Трой не хотел «покупать» любовь. Дед, старый Индл, рассказывал ему, что любовь можно вывести самостоятельно, не обязательно для этого идти в магазин. Так все и делали в его времена. Юноше, полному надежд и веры, простой наивности и доверчивости, эта идея нравилась больше, нежели безликая покупка. Именно так в эти слабые и беззащитные годы молодые люди оказываются в плохих компаниях, увлекаются субкультурами, перестают быть вегетарианцами. Неокрепший разум благодатная почва.

  Трой слушал рассказы деда с большим интересом. С раннего детства тот рассказывал ему о вещах в которые верилось с трудом. Например о том, что когда-то машины перемещались только по дорогам, или о том, что раньше все ели в основном мясо, а для этого держали сотни скотоводческих ферм. Он даже показывал «фотографии», так называл дед картинки на своем древнем «смартфоне», где он и его друзья, еще молодые и красивые, едят стейки и гамбургеры, запивая все это «пивом». «Пиво», судя по всему, было древнем напитком, которое, как думал Трой, было манной небесной. Его вкус и эффект... Дед рассказывал в таких подробностях, что мысли у Троя были одни – с помощью этой пенной жидкости можно перевернуть мир.

  В один из дней, когда он шел домой от деда, ему подумалось, что как только стукнет восемнадцать, он сразу же отправится в путешествие. Сейчас все отправлялись в путешествие перед вступлением во взрослую жизнь. Поедет в Саудовскую Аравию, или в Ирак. Говорят, там еще можно попробовать или увидеть то, о чем говорил дед. Все молодые люди, что хотели посмотреть мир, увидеть нечто большее, все те, кто были открыты чему-то новому и мечтали приобщиться к кусочку некогда «просвещенной» нации – ехали именно туда.

  Отец был против их общения. Он ругался и говорил, что Индл его развращает, потом юноше будет трудно отличить выдумки от реального мира. Сам отец никогда не говорил, почему это «выдумки», ведь, как понимал Трой, это все то было на самом деле. Ответ он получал уклончивый: «времена сейчас другие, нечего ворошить прошлое».

  – Ладно. Хорошо, мистер. Пойдем, выйдем на задний двор, и я тебе все объясню. Думаю, ты достаточно взрослый, чтобы меня услышать, да?

  Молодой человек медленно поднял голову, но не взгляд. Все еще пытался найти место вне очертаний отца. Немного погодя, шаркая ногами по кафелю, он тихо проговорил:

  – Да, сэр.

  Отец подошёл к сыну, потрепал его по плечу. В этот момент отец уловил взгляд жены, которая готовила салат из одуванчиков со шпинатом. Она строго, испытывающее посмотрела на мужа. Будто хотела его остановить, что-то сказать. Но в такие моменты отцы непреклонны, свою жену слушать не будут – им нужно воспитать сына, как бы это ни было больно для них обоих. Подготовить его к реальному, жестокому миру.

  Они вышли на задний двор и сели на лавочку возле гриля на солнечных батареях. В этот летний погожий день тихо щебетали птички. В лохматых космах Троя играл ветер. Уже месяц нестриженный газон щекотал ноги. Отец оперся локтями на свои колени и несколько раз многозначительно хмыкнул, что-то обдумывая. Трой же сидел в напряжении, сжавшись в комок, готовясь к серьезному разговору.

  – Сын... Скажи, тебе же нравятся слушать рассказы своего деда, так ведь?

  Трой нервно сглотнул, в горле пересохло. Он говорил будто в себя.

  – Да...

  – Мне тоже когда-то это нравилось. Знаешь, сынок, ведь все мы были... Такими как ты, понимаешь?

  Трой, немного покачиваясь в такт ветру, зажав коленями свои ладони, смотрел на траву. То ли считал травинки, то ли разглядывал какого-то жучка, что полз по своим делам. Одним словом, хотел оказаться не сейчас и не здесь.

  – Понимаешь... Все мы были молоды, верили в какие-то... В прогрессивные вещи, скажем так... Думали, что мир вокруг нас, эм... Не такой, каким должен быть.

  Отец посмотрел на своего сына. Трой в этот момент, под ласковым, но серьезным взглядом отца, мотнул головой чтобы убрать с глаз волосы.

  – Слушай... Кхм... Индл часто рассказывает вещи, которые хоть и были на самом деле, но по факту являются, экхм... Не более, чем старыми сказками.

  Троя это высказывание задело. Он очень ревностно относился к их отношениям, и его обидело, что отец так жестоко относился к деду.

  – Нет! Как это могут быть сказки, если они были на самом деле!

  – Очень просто сынок...

  Отец поменял свое положение, теперь он откинулся и уперся ладонями в сиденье, сзади себя. Теперь он видел весь двор во всей его полноте.

  – Мир меняется, Трой. Каждый день. Еще вчера, да, я помню, это было словно вчера.Мой отец, твой дед, приносил нам ель на праздники. Мы наряжали её..., – он обреченно вздохнул, – а потом все это закончилось. Это вред окружающей среде. Все запретили. Потом, через несколько лет, запретили и заменители. Потому что синтетические ели тоже вредно. Затем были небольшие конструкции, конусы...

  – Папа, я не совсем понимаю о чем ты... Ели, конусы...

  – Погоди, дай я дорасскажу. Конусы. Несколько кругов из пластика, разного диаметра. Отдаленно напоминавшие форму ели. Когда я уже выпускался из университета, когда мы с твоей матерью стали вместе жить... Все это убрали вообще, потому что обижает других.

  – В каком смысле – обижает других?

  – Да погоди ты! Я к чему тебе все говорю. Есть вещи, которые я тебе тоже могу рассказать. То, о чем ты не слышал, не видел. И ты вряд ли это поймешь. Мы наряжали ель на зимние праздники, клали подарки под нее...

  – Зачем?

  Отец устало осел, понимая, что не может высказать все то, что хотел бы. Не может найти слов. Он закрыл свое лицо руками и начал массировать глаза. Подумав, решил говорить в другом ключе, без примеров.

  – Не суть важно, сынок, что было и зачем. Я пытаюсь объяснить тебе... Концепцию. Есть вещи, которые ты никогда не поймешь, потому что ты не рос тогда, когда росли мы. Понимаешь? Вот вы сейчас играете в этот... Как его... Робоболл. Собираете роботов, организуете команды. Когда-то в это играли мы.

  – И сейчас в это... Играем мы, папа.

  – Нет. Когда-то то были не роботы. Мы сами делились на команды, сами бегали по полю, пинали мяч.

  – Что? Зачем?! Это же...

  – Об этом я тебе и говорю! Ты не поймешь, тебе кажется это диким. Для тебя в этом нет никакого смысла! Тебе кажется, что такое – дело каких-то древних людей, точно уж не твоего деда, и, тем более, отца. Но нет... Он когда-то бегал по пляжу, обнимая свою девушку, твою маму, когда-то мы вместе смотрели на закаты, распивая вино под красивые песни, что играли у нас на портативных колонках...

  – Ко-лон-ках?

  – Забудь! Я просто пытаюсь сказать, что твой дед живет в прошлом. Что это все интересно и забавно. Послушать старые россказни о древней жизни. Посмеяться над ней, или пофантазировать о том, как бы тебе самому жилось в такое время. Но это не имеет отношения к нашему сегодня. Никогда не будет иметь. Сын... Ты просто не выживешь в этом мире, если будешь думать, как твой дед.

  – Но ведь он дожил до сегодня!

  – Потому что процесс происходит постепенно. И сейчас... Дед живет в старом районе. Где много таких же, как и он. Гуляет, смотрит на природу... Вспоминает молодость. Ему скучно, вот он и рассказывает все это тебе. Тем не менее, кстати, он тоже слушает музыку через вибродинамики. Хотя и говорит, что это не то, что было раньше. Он также заказывает еду по подписке. Также, как и мы, смотрит голо-ТВ, тоже по подписке. Этим вещам, видишь ли, он обучился. И идет в ногу со временим. А тебе – пудрит мозги. Потому что не говорит, что раньше – было другое время. И сейчас сделать так, как делал он – просто не выйдет. Люди не поймут тебя.

  – Но ведь столько есть вещей, о которых он говорил... Столько чувств, столько...

  – Прекрасного? Есть. Но и сегодня, здесь и сейчас есть не меньше прекрасного, чем было у него, или у меня. Просто... Нужно научиться это прекрасное видеть. В прошлом его не найти. Я не призываю тебе отказаться от своих... Размышлений. Делать только так, как делают другие. Но не думай, что ты можешь изменить мир, всю систему. Да и пойми! Менять ничего не нужно. Ты можешь быть счастлив сейчас. Может быть, не так как это было у меня, или у твоего деда. Но ты можешь быть счастлив по-своему.

  Трой немного расслабился. Этот разговор по душам дал ему пищу для размышлений, к тому же он понял что отец не собирается ругаться. Он просто хочет поговорить, что-то объяснить. Старшие всегда так делают. «Наверно...», – подумал Трой, «когда-то так буду делать и я».

  Они сидели молча. Смотрели на летающие в облаках машины. Каждый думал о своем. Трой хотел понять этот мир, осознать его, найти свое место. Отец же вспоминал себя в эти годы, когда и ему было шестнадцать. Вспоминал свои первые чувства. Вспоминал как ругался с Индлом, потому что тоже хотел сделать «по-своему». На лице отца отразилась улыбка от этих воспоминаний... Ему было хорошо.

  – Так что? Мы пойдем в магазин?

  – Да... Да, папа, пойдем.

  – Не переживай. Все будет хорошо, и в этом нет ничего такого. Сейчас все покупают любовь в магазине. Когда-то нам с мамой было дико от этого, честно тебе скажу. Но посмотри на нас – мы счастливая семья. Это хороший выбор.

  – Хорошо.

  – Тогда собирайся. Я пока прогрею планер и полетим к центральному.

  *******************************

  Они летели на планере с вертикальным взлетом. Лавировали между огромных, одноцветных башен, изрисованных со всех сторон разноцветной голографической рекламой. Подлетев к одному из таких зданий, начали набирать высоту – торговый центр располагался на 71 уровне.

  Поднявшись достаточно высоко, автопилот начал плавный разворот. Вскоре они залетели в доки, их планер сделал последние «па» и припарковался. Перед выходом они сделали все необходимое – надели перчатки и респираторы, продезинфицировали друг друга, а затем направились к элеваторам.

  Торговый центр представлял из себя шесть ярусов небоскреба. Он включал в себя, кроме разного рода маркетов, супермаркетов, гипермаркетов и прочего-прочего, также два отеля, несколько спа-центров, пару фитнесс-центров, включая бассейны, комплексы развлечений, игровые автоматы, несколько казино, бары, рестораны, и все остальное, что могло быть придумано до сего дня.

  Заплутать здесь было проще простого, поэтому каждый торговый центр имел свою карту в навигационных программах голофона. Отец несколько раз стукнул пальцами правой руки по запястью левой и принялся просматривать товары и услуги.

  – Вот этот, очень не плохой. Среднего сегмента. Ты еще молодой, нет смысла...

  – Папа...

  – Что такое? Я понимаю, тебе немного стыдно об этом говорить. Дело молодое... Но я говорю тебе, как будет лучше, понимаешь?

  Трой шёл рядом с отцом и оглядывался по сторонам. Ему казалось, что все смотрят на него. Потом он думал, что отец слишком громко рассуждал, и все его слышали. В один момент он хотел отказаться от этой затеи, потом подумал предложить сходить одному, чтобы отец подождал снаружи.

  – Папа... А... Эм... Я же сам выберу, да?

  – Конечно. Это твой выбор, ты теперь сам можешь думать и решать, какая именно любовь тебе подойдет.

  – А ты... Подождешь меня снаружи?

  Отец задумался. Он понимал, что чувствует сын. Стеснение и неудобство. А если рядом будут сверстники... Но он должен был сам, хотя бы в самый первый раз, объяснить ему что к чему. Продавцы, консультанты... Навешают сейчас ему лапши на уши. А потом разберись, как из этого выбираться.

  – Знаешь что... Есть тут другой магазин. Повыше, в укромном месте. Он получше, скажем так...

  – Не обязательно, папа, если ты... Просто пойдем туда, где все остальные...

  – Нет. Это же первая твоя любовь, так ведь? Я просто должен тебе провести экскурс, сынок. Там хорошее место, уединенное...

  – Может все же...

  – Я просто тебе все объясню. Не нужно переживать.

  Дальше они двигались в тишине. Проехавшись на лифте, перейдя сквозь несколько переходов, в том числе и наружных, они оказались в секции С, 4 уровня. Это была отгороженная половина этажа, не такая популярная как все остальные. Здесь собирались магазины подороже, или специфичнее. К тому же все это стояло поодаль от основной массы увеселительных заведений.

  Они подошли к бутику, который назвался «Понимать необязательно». То был угловой магазин, в томной затенённости от всего остального. Сразу было видно, что такое интимное дело хозяева старались отгородить от общественности. Были консервативными.

  На витринах стояли красивые пьедесталы, покрытые сверху шелковой или бархатной тканью. Тут были представлены последние новинки. Но это не казалось пошлой рекламой или лучшими вещами сезона. На пьедесталах красовались точеные упаковки из алюминия, резные шкатулки из бука (что само по себе для нынешнего времени было дикостью), сложные конструкции из пластмассы разного цвета. При этом там не было описания и цены. Лишь товар лицом. Все это освещали светильники, слегка отдавая светом в тон ткани или упаковке. Магазин явно был не для всех.

  – Папа... Знаешь, все мои друзья, кто пошел...

  – Покупали в «Люби за даром», или в этом, сетевом... «Первая и последняя»?

  – Да, это места...

  Отец потянул Троя за руку и повернул к себе. Очень серьезно посмотрел ему в глаза. Вздохнул.

  – Сын. Знаешь, я понимаю, ты меня стесняешься. Хочешь, чтобы это было также просто, как и у других твоих друзей. Но в эти магазины не завозят ничего стоящего. Это популярные, сетевые марки. Там можно найти что-то хорошее. Можно найти нужное. Но тогда, когда ты сможешь самостоятельно в этом разобраться. Давай я просто покажу тебе хорошее место. Проверенное. Все объясню. Потом ты сможешь покупать то, что тебе угодно, и где угодно, хорошо?

  – Хорошо... Просто...

  – Я просто стараюсь привить тебе что-то хорошее. Нас никто не увидит из твоих друзей. Я тебе все расскажу. Если ничего не подойдет – пойдем в то место, куда хочешь. Сам все выберешь. Так устроит?

  – Да. Ладно.

  Трой согласился неохотно. Но терять было нечего. В его душе играла некоторая обида. Он будто заранее знал, что тут ему ничего не понравится. Магазин для стариков. И уже хотел быстрее прослушать нравоучения отца, собрать силы чтобы сказать «нет», и отправиться туда, где обычно тусовались другие.

  Они зашли в магазин. Интерьер был в тех же цветах, что и витрины. Вокруг царил минимализм, без стоек, красочных коробок на крючках, как в супермаркетах. Не было здесь и десятков полок и регулярными партиями. В магазине играла легкая музыка. Такую Трой слышал в фильмах, что смотрел отец. Он называл их «неонуарными».

  Из-за небольшой стойки с кассой, что стояла в углу, вышла женщина средних лет. Она была хороша одета, но немного старомодно. Подойдя к клиентам, она учтиво поздоровалась и сразу обратила внимание на юношу.

  – Ваш сын?

  – Да, Трой.

  – Очень хорошо. Самый первый выбор?

  – Да... Парень волнуется, хотелось бы чтобы все прошло спокойно.

  Тут вмешался Трой, дернув отца за рукав.

  – Папа...!

  Консультант улыбнулась молодому человеку, лицо сделалось мягким, будто материнским.

  – Милый... Не ругайся на отца. Он хочет помочь. Сейчас такое время... Давай я тебе все покажу?

  – Я могу и сам посмотреть...

  Женщина посмотрела на отца, немного закатив глаза. Тот понимающе улыбнулся. Будто сказал: «что поделать – подростки».

  – Милый, знаешь, у нас, как ты видишь, нет ценников. И нет... Описания.

  – Почему?

  – Сюда приходят потому что знают чего хотят. Или, наоборот, ищут новое, с сюрпризом. Им не нужны стандартные товары. Здесь мы подбираем каждому то, что нужно. Давай я просто расскажу, хорошо?

  Трой посмотрел на отца. Тот стоял чуть поодаль, будто сам разглядывал товары и совершенно не слушал их разговор.

  – Ладно...

  Женщина взяла молодого человека под локоть, от чего Трой залился краской. Но это был не первый её, такого рода, клиент. Она знала, что тут нужна особенная стойкость и уверенность, но такая, чтобы не спугнуть и не повлиять на выбор. Слегка направить.

  Они подошли к первому постаменту, на котором лежала резная деревянная шкатулка. На ее лицевой стороне были вырезаны дерево и трава с цветами. С боков она была чуть затемнена, на левой стороне весела массивная оловянная защелка. Казалось, этой шкатулке несколько сотен лет.

  – Это один из наших старейших продуктов. «Филия». Каждый год мы чуть меняем формулу. Добавим что-то новое, подшлифуем старое. Но база всегда остается такой, какая и была с самых первых дней. Каждый наш клиент знаком с этой линейкой.

  Трой провел пальцами по шкатулке, пытаясь понять, что из себя она представляет. Но никаких ассоциаций это не вызвало.

  – Это – личный выбор. Такая легкая, но, несомненно, сильная. Дружба. Социальность. Близость взглядов. Моменты единения. Каждый должен это попробовать, чтобы понять, что это – быть не одному в этом мире.

  Трой сделал вид, что ему не все равно, но по вялой реакции парня было понятно, что он надеется на что-то более жгучее и активное. Они прошли дальше. На стене напротив, освещенной алым цветом, висела прозрачная полка из закаленного стекла. На ней, на черной бархатной подложке, стоял небольшой вытесанный из белого мрамора шар. Видно было, что его можно открыть, разделив на две половины.

  – А это...

  Она посмотрела на молодого человека вопросительно.

  – Трой.

  – А это, Трой, одна из наших новинок. Конечно, наши продукты с этими нотками были и раньше. Были смеси, было что-то такое, где это присутствовало. Но сейчас мы вывели чистейшую формулу, в других местах такого просто не найти. Скажу честно, молодой человек. Вещь исключительная, но пока не для Вас.

  Тут Трой уже немного заинтересовался. Было даже все равно, что это. Если есть не у каждого... Значит дело стоящее. Он встрепенулся, внимая словам консультантки.

  – Называется «Безусловность». Чистейшая жертвенная любовь. Любовью... Не к чему-то конкретному. Не к кому-то... И не за что-то. Просто потому что.

  Сзади внезапно возник отец Троя. Он разглядывал этот товар с особым интересом. Трой слегка подвинулся, давая тому место. Сейчас парень не выглядел таким нервным и смущенным. Он все еще не хотел покупать здесь, и верил в то, что сможет выбраться сухим из воды. Но сейчас стало казаться, что его приобщают к чему-то большему, к миру взрослых. Не просто смотрят с высока, а говорят на равных.

  – Любовь к ближнему, – закончил за консультантку отец.

  – Да, именно так. Монументальная. Неоспоримая. Такое тяжело принять, такое тяжело вынести. Нужно знать, на что ты идешь.

  Трой рассматривал этот идеальный мраморный шар. Не понимая, что это и зачем, ему все равно хотелось попробовать. Никто из друзей о таком не говорил.

   – Пройдемте сюда. Посмотрите. Этот экземпляр называется «Прагмата». Некоторые из клиентов, несмотря на частое... На частое использование такой любви все же не хотят признавать, что это любовь. Они говорят, что мы вывели нечто другое, что не соответствует марке и имиджу компании. Тем не менее, каждый, кто когда-либо пользовался нашими услугами, и знает, что мы отвечаем за качество нашего товара... Берет одну-другую, на всякий случай.

   Перед их взором открылся небольшой постамент с витриной. Внутри стоял небольшой держатель, на которой разместилась небольшого размера вытянутая коробка со скошенными краями, сделанная из углепластика. Весь её вид говорил об утилитарности. Сама ветрина была оформлена в белых цветах, представляла собой образчик ретро-футуризма.

  – Это, – продолжила продавец, – то, что мы хотим делать, потому что считаем необходимым. Говорят, что любовь по расчету – не любовь. Чувство собственности, чувство алчности... Много чего говорят. Но многие забывают, что может мы не любим по расчету, но можем любить сам расчет.

  Отец в этот момент разглядывал другие места. Когда пояснения были закончены, он попросил завернуть несколько экземпляров. Трой с некоторым укором посмотрел на отца.

  – Сынок, ты выбирай. Об этой вещи... Я объясню чуть позже. Пусть будет.

  Дальше они подошли к чему-то обычному, пошловатому, к чему-то стандартному. Это была площадка в розовых тонах, на которой стояла стеклянный, граненный флакон в форме сердца. Будто духи.

  – Клише? Клише. Но, заметьте, молодой человек... Как вы думаете, что это?

  – Я думаю... Страсть? Любовь... Я имею в виду, что здесь все любовь, но...

  – Вы без сомнения правы, Трой. Это то, что тысячи лет называли любовью. Страсть. Романтизм. Почитание. Жажда. Все это в одном флаконе. Многие начинают с этого. Этим и заканчивают. Именно поэтому мы стараемся как можно точнее передать этот вид...

  Она немного замедлила речь, пытаясь подобрать слова. Видно было, что в таком вопросе юноше нужно все объяснять крайне осторожно.

  – Сейчас во всех магазинах это продается как ежедневная необходимость. Знаете, молодой человек... Нынешний мир не стоит на месте. В каждой новой коробке все более чистая, концентрированная любовь, что кажется...

  Отец вновь появился рядом.

  – Будто скоро от этой страсти начнет разрывать людей?

  – Да, можно сказать и так. Но такой банальный и пошлый вид мы придали этому сосуду отнюдь не из-за обыденности. Видите ли... Мы решили идти в другом от остальных направлении. Являясь премиальной маркой, мы не можем обманывать клиентов. Если кто-то хочет чего-то без наполнителей, мы всегда готовы сделать это на заказ. Но все наши обыденные линейки – это точная копия того, что могло бы быть. Тут нет чистой страсти. Нет и чистой жажды. Здесь есть все, включая и тоску, и немного боли.

  Здесь Трой задумался.

  – Боли?

  – Да, молодой человек. Боли. В реальности не бывает чистых чувств. Все они несут в себе и что-то негативное. Или, наоборот, что-то негативное, в итоге, может нести с тобой что-то хорошее. Так в жизни всегда. Нет белого, или черного. Есть большая смесь, в той или иной мере.

  – То есть я покупаю то, от чего мне потом будет плохо?

  – Ну почему так категорично. Ведь будет и хорошо.

  – Но в чем смысл? Почему не пойти в обычный магазин, и купить то, где такого не будет?

  – Хорошее замечание. Можно сделать и так. Но как тогда вы узнаете, что это настоящая страсть? Будете и дальше ходить по этому огромному миру, общаться со своими друзьями, заводить знакомства... И не увидите за ними ничего большего. Это выбор каждого, но если Вы хотите, действительно хотите узнать, что это...

  Трой подошел к отцу, который разглядывал другую витрину. На ней были представлены другие формы и товары, более простые или из уходящего сезона. Отец с интересом смотрел на них и сверялся с новым каталогом, где было про каждую что-то написано.

  – Пап... Слушай...

  – Да, сын? Что-то случилось?

  – Я хотел узнать. Там это... Страсть с болью.

  – Да... Что тебя смущает?

  – В чем смысл?

  – Ох...

  Тут отец понял, что несмотря на то, что хотел сделать как лучше, сам оказался к объяснениям не готов. Сейчас все делали просто, никто не думал о чем-то великом. Да даже пошлые вещи смогли упростить на столько, что старая страсть стала похожа на классику, которую нужно знать, если ты хочешь быть более-менее образованным человеком.

  – Сынок... Когда-то все начинали с чего-то подобного. Знаешь, мы же с твоей мамой... Когда начинали общение, таких магазинов не было. Приходилось все делать самим. А в реальном мире нет формул, чистых формул. Все они многогранны. Мы с ней ходили во тьме, искали, тыкались об острые углы, прежде чем смогли найти что-то для себя. Потом, когда родился ты, когда появилась твоя сестра... Появилась и любовь навынос. Стало, конечно, проще. Теперь не обязательно вкладывать столько сил и труда, чтобы жить в гармонии с другим человеком. Но, Трой, скажу без лукавства – мы с мамой достигли этого и без таких магазинов. Были моменты непродаваемого счастья, были же и моменты невыносимой боли... И только из-за боли, я так думаю, мы стали теми, кто мы есть.

  – Папа, а эта боль... Она что – полезна?

  – Не могу сказать тебе, сын. Боль необходима, я так думаю. Но разве я могу сказать тебе, сыну, тем более в такое прогрессивное время... Что тебе следует попробовать то, что пробовал и я? Это тяжелое бремя, сынок. И не каждый с ним справляется.

  – А если справляется?

  – Тут у каждого свои выводы. Я, например, узнал настоящую цену всему этому. А кто-то так всю жизнь и живет, в своих мечтах и заблуждениях.

  Трой первый раз за долгое время посмотрел на отца с восхищением. Он не совсем понимал, о чем тот говорил, не мог сравнить с чем-то. Ничего подобного он ранее не знал, и тем более – не чувствовал. Но сейчас он вспомнил о своих друзьях. И вроде бы, все покупали одно и тоже, всем это нравилось, было так круто... Но все было так одинаково. А отец первый раз рассказал ему о том, как то бывало в его времена.

  – А боль... Бывает так, чтобы была только боль?

  – Да, сын, бывает и такое. В наши времена все проходили и через страсть. И через любовь. И, к сожалению, через чистейшую боль.

  – Боль...

  К ним подошла консультант.

  – Знаете, у нас есть лимитированная линейка... Мы выпускаем её, время от времени. Спрос не большой, в наши времена такое – только для ценителей... Или... Ну, Вы понимаете. Не хотите ли посмотреть?

  Трой нервно сглотнул и кивнул. Отец же вздохнул, будто вспоминая не очень хорошее.

  – Не стоит. Я думаю, знаю о чем Вы. Такое вряд ли подойдет как первый опыт, да и зачем...

  – Папа! Давай просто глянем, а?

  – Глянем? Ну, можно конечно... Просто...

  – Давай просто посмотрим. Ты же сам сказал – мы просто смотрим?

  – Хорошо, – он повернулся к консультантке, – покажите, что у Вас есть.

  Она учтиво кивнула и направилась в один из углов. Там была совсем незаметная комнатка, прикрытая красивыми атласным шторками. Все оказались внутри небольшой, протяженной комнаты. Играла нейтральная, но при этом несколько гнетущая музыка. Стены слева и справа были не освещены, но заметно было что это были стены с панелями, украшенными лепниной. Центр панелей был в черном бархате. С самого входа в комнату бросался в глаза большой шар чёрного цвета. Он стоял на белом античном пьедестале. Из шара торчали в разные стороны иглы, на которых он и стоял. Отдаленно это напоминало морского ежа. Постамент был освещен светильником, но при этом цвет был настолько угольным, что казалось предмет этот не объемный, а нарисован.

  Подойдя ближе Трой заметил, что иголки, исходящие из шара, имели не просто декоративный характер. Они действительно были острыми. В отличие от мраморного шара, было не понятно, как открывать этот сосуд. Под ежом лежала небольшая металлическая плашка, с выгравированной надписью: «Там, где никому не видно».

  Трой стоял и смотрел на это во все глаза. Минутой спустя он обратил внимание на консультантку.

  – Это... Чистое чувство. Такое все же бывает в реальной жизни. Но не с хорошими, приятными... С болью бывает так, как Вы, молодой человек, видите в других магазинах. Чистая квинтэссенция. Это наша гордость, при этом – самая большая драма. Сколько людей не дошло до конца, разрабатывая эту формулу. Сколько людей, что были в тест-группах... Не смогли вернуться к обычному образу жизни. Это – неразделенная любовь. Это конец любви. Все и сразу. Больше тут добавить нечего.

  Трой вновь посмотрел на отца, чтобы оценить его взгляд. Тот стоял молча, скрестив руки за спиной. Губы сложились единую линию. Без движения, без обычных своих подергиваний и мимики. Будто он сейчас присутствовал на похоронах. Он щурил глаза, словно это был его старый, заклятый враг. Ненавистный, непобежденный. Во взгляде отца читалась слабость. Но при этом Трой чувствовал, как никогда раньше, что с этой слабостью, с этой жалостью, приходит и стойкость. Отец смотрел на это чудовище так, будто знал – оно может появиться в любой момент, тогда, когда меньше всего его ждешь. И к нему нет возможности подготовится. Но все равно – он не бежал и не прятался.

  Взглянув на консультантку Трой заметил, что и ей не по себе. Она умело это скрывала, но было видно, что уйти она хочет не меньше, чем и отец. И даже работа рядом, и ежедневное присутствие, и презентация товара, не сделала её полностью устойчивой к этому морскому гаду.

  – Ладно Трой, – сказал с некоторым облечением отец, – пойдем. Посмотрели и...

  – Давай эту.

  – Что, давай эту?

  – Хочу эту.

  – Эту? Ты в своем уме?

  Отец покосился на Троя с удивлением и развел руки в сторону.

  – Ты так хотел купить то, что покупают другие. Хотел модного и красивого, а в итоге выбираешь это чудовище?

  Трой посмотрел в глаза отцу, пытаясь уловить то, что он видел несколько мгновений назад.

  – Но ведь ты её пробовал. И теперь ты здесь. Ты хороший папа, лучший. Разве ты бы стал таким, если бы не она?

  У отца не было слов. Он хватал ртом воздух и махал руками из стороны в сторону, что-то бубня себе под нос. Затем резко остановился, чтобы отдышаться. Рукой он указал Трою на выход. Тот вяло поплелся за ним. Выйдя из тайного места, отец попросил консультантку немного подождать, а сами они проследовали в место для отдыха.

  Это была небольшая панорамная площадка, из которой открывался вид на город. Здесь было мало людей, почти все тихо сидели на лавочках и думали о своем. Кто-то в культурной манере говорил по галофону, кто-то ел свой завтрак – соевую массу из тюбиков, кто-то просто любовался городскими видами.

  Отец и сын сели на одну из лавочек, что поближе к окну. Яркий свет Солнца освещал каждую деталь этого острого мира. Трой сидел, как сидел на заднем дворе, в виноватой манере. Отец же размышлял с чего начать разговор.

  – Сын, – он положил свою руку ему на плече, – я понимаю твой возраст, желание бросится в крайности. Но это не выход. Можно начать с чего-то простого. Ты сам поймешь, когда будет время перейти к другому, следующему этапу. Не получится у тебя охватить все разом, понимаешь?

  – Ты же охватил...

  – Охватил...

  Ему было нечего сказать. В их годы они действительно охватывали это разом. Все плохое, все хорошее. Нельзя было уменьшить или повысить градус. Еще вчера ты спишь у себя в кровати, ходишь в школу и смотришь на эти мелодрамы взрослых с жестокой усмешкой. А на следующее утро ты уже сам не находишь себе место, и только думаешь – разве можно так жить? Как с этим живут взрослые?