Текст книги "Бизнес"

Автор книги: Иэн М. Бэнкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Хорошо, но мне велели долго не засиживаться.

– Слушай, девочка моя, они там что-то затевают.

– Помимо того, что пытаются выдать меня за Сувиндера?

– В том-то и дело. А все этот паразит Хейзлтон.

– До сих пор не угомонился? – Я вспомнила видеозапись.

– Кейт, у тебя, надеюсь, не будет из-за меня неприятностей? Из-за того, что я тогда согласился позвать тебя на выходные в Блискрэг? Мисс X. мне вот что сказала. За тобой и этим американцем, Бузецки, была слежка.

– Серьезно?

– Не решился тебе сказать. У них ничего... м-м-м... они ничего не засекли, и не... и не...

– Засекать было нечего.

– Сохнешь ты по этому парню, так ведь? Даже я заметил. Невооруженным глазом.

– Так и есть. Но, к сожалению, это не взаимно.

– Очень жаль.

– Мне тоже. Но, с другой стороны, он женат.

– Я так и понял. Потому и забеспокоился.

– В каком смысле?

– А вдруг они... ну, не знаю... раскопают что-нибудь против тебя, или против него, или против вас обоих. Слишком поздно до меня дошло. А ведь я мог тебя предостеречь. Меня это гложет, Кейт. Не нужно было от тебя таиться.

– Ничего страшного, Фредди. Я сама вешалась парню на шею, а он меня вежливо отшил. Самые откровенные сцены были, когда я созерцала его заплыв в бассейне и когда он чмокнул меня в щечку – дальше этого у нас не заходило. Для шантажа явно маловато, если ты это имеешь в виду.

(Я умолчала о том, что весьма недвусмысленно предложила Стивену со мной переспать, – эти слова можно было с легкостью записать при помощи любого приличного микрофона или какой-нибудь фитюльки, прикрепленной к его одежде. В случае чего мне, конечно, было бы неловко за такую настырность, но это не смертельно.)

– Ну хоть не навредил – и то ладно.

– На самом деле...

– Что такое?

– Видишь? – Я достала из кармана DVD.

– Это называется «си-ди»?

– Это называется «ди-ви-ди». И на нем как раз записано нечто такое, чем можно шантажировать. Не меня, не Стивена Бузецки, а одну не совсем постороннюю персону. Хейзлтон позаботился, чтобы это попало ко мне в руки. Рассчитывал, что я это использую в своих целях и буду ему обязана по гроб жизни.

– Вот ведь хитрозадый черт!

– Да уж, это точно.

– Господи, как у меня сердце болит за Сувиндера.

– С какой стати? Что ты имеешь в виду?

– Да ведь у них мальчишка, его племянник. В Швейцарии учится. Не знаю, Кейт, может, это преувеличение, но они бахвалятся, что купили его с потрохами. Что он для них готов на все. Жаден – а им только того и нужно. Если это правда, Сувиндеру надо поостеречься.

До меня не стазу дошел смысл этих слов.

– Ты думаешь, они могут убить Сувиндера?

– От этих негодяев всего можно ожидать, Кейт. Знаешь, с ними шутки плохи. На карту поставлены огромные деньги.

– Понимаю. Кроме того, на карту поставлены человеческие судьбы.

– Люди для них – ничто, Кейт: помеха и только.

– Наверно, так и есть.

– О-о-х, – на удивление красноречиво вздохнул дядя Фредди. Уставившись в потолок, он заморгал.

– Ты, похоже, утомился, Фредди. Я лучше пойду.

– Нет! Погоди. Мало ли что. Выслушай. – Он с неожиданной силой схватил меня за руку. – Насчет «Сайлекса».

– Насчет «Сайлекса»? – Я не сразу вспомнила, что к чему. Завод по производству микросхем, в окрестностях Глазго. Название казалось воспоминанием из далекого прошлого.

– Испортили они нашего человека. Которого мы заслали туда из Брюсселя.

– Как это «испортили»?

– Подкупили, перетянули – называй, как хочешь. Не спрашивай, откуда я знаю, но ты уж мне поверь. Он говорит, там все чисто. Но это вранье. Сдается мне, за этим тоже стоит Хейзлтон.

– Ты уверен? – Можно было подумать, у дяди Фредди развилась навязчивая боязнь Хейзлтона. Еще немного – и выяснится, что именно он заставил старика попасть в аварию.

– Нет-нет, не уверен. Но его люди там побывали, на заводе «Сайлекс». – Он подмигнул мне. Никогда не видела, чтобы движение века давалось с таким трудом. – Там и еще кое-кто побывал. Кому я доверяю на все сто. Говорит, приезжал некто Пуденхаут. А парень из Брюсселя встречался с ним на заводе, но об этом помалкивает. Вот так я и докопался до сути. Я прикрыла глаза.

– Для меня это слишком сложно, дядя Фредди. Я на досуге поразмыслю. Ты, я вижу, совсем устал. Не буду тебя больше утомлять.

– Кейт, – он не отпускал мою руку.

– Что, Фредди?

– Блискрэг.

– Что такое?

– Ох, Кейт, не знаю, что делать. – Тут он заплакал; не всхлипывал, а просто тихо плакал, проливая слезы.

– Фредди, что случилось? Перестань, не расстраивайся. – Я опять вытерла ему глаза.

– Сперва я отписал его тебе.

– Ты шутишь?

– Говорю же, отписал его тебе, а потом переделал завещание в пользу Национального фонда по охране памятников, потому что не хотел давать тебе лишний повод остаться здесь, если будет возможность перебраться в Тулан. А вот... – в его слабом голосе зазвучала растерянность, – а вот теперь не знаю, что и делать. Могу переписать завещание, если тебе охота получить эти развалины. Не знаю, как быть. Позови сюда эту стервятницу, мисс Крэстон, адвокатшу. Я хоть сейчас...

– Стоп, стоп, стоп. Дядя Фредди, поверь: одно то, что ты обо мне подумал, для меня уже большая честь. Но что я буду делать с такой громадой, как Блискрэг?

– Поддерживать в порядке, Кейт, – сам я только этим и занимался.

– Ну, знаешь, Национальный фонд с этим справится гораздо лучше. А ты прекрати такие разговоры, Фредди. Надо же, помирать собрался! Не вешай нос.

Я понятия не имела, как на дядю Ф. подействуют все эти избитые слова: «не раскисай, держись, старина». Мне было из-за этого не по себе, но разве бывает иначе, когда человек находится между жизнью и смертью, когда он знает, что умрет, что доживает последние часы? Тем более, когда он уже плачет, а ты еле сдерживаешься?

– За меня не беспокойся, – произнес он невнятно и неубедительно. – Ты решительно отказываешься от поместья?

– Наотрез. Я там просто заблужусь. Слушай, ты пока не умираешь, но, когда придет время, мисс Хеггис что-нибудь получит?

– А как же? Квартира остается за ней. И деньгами ее не обижу.

– Ну, тогда волноваться не о чем. Перестань себя терзать. Да в самом деле, через недельку-другую ты уже вернешься в Блискрэг и будешь доводить до ума эту проклятую катапульту.

– Обязательно.

– Я вижу, у тебя глаза слипаются. Поспи.

– Да. – Он перестал сопротивляться и закрыл глаза. – Посплю, – пробормотал он.

– Увидимся завтра. – Я поднялась со стула. Когда я выпустила его руку, она так и осталась лежать на одноразовой зеленой простыне.

– Завтра, – прошептал он.

– Поверить не могу! Ты все врешь. Настоящий, черт возьми, принц делает ей предложение, а она говорит «нет» и улетает ближайшим рейсом; потом дядюшка на смертном одре хочет завещать ей огромное поместье в Англии и замок размером с чертов Пентагон, но она и от этого нос воротит! Ты в своем уме?

– Тихо, тихо. От кого я это слышу – от женщины, которая якобы убеждена, что наши сестры должны всего добиваться сами. Кроме того, Фредди еще не на смертном одре.

– Пойми, унаследовать недвижимость для женщины не зазорно. Особенно от старика, стоящего одной ногой в могиле. Это же идеальный вариант! Если он в прошлом и ждал чего-то взамен, то теперь стал слишком слаб, чтобы на что-то претендовать! Даже если ты готова отбросить свои драгоценные принципы вместе с трусиками, в чем я сомневаюсь.

– Люс, клянусь Богом, разговор с тобой очищает мою душу.

– Да ты атеистка чертова, нет у тебя души. О чем ты говоришь?

– Когда мне начинает казаться, что я лживая, мелочная, мстительная, жадная, циничная эгоистка, – достаточно набрать твой номер, и через пару минут становится очевидно, что в сравнении с тобой я почти святая.

– Чушь собачья.

– Как ты не понимаешь, Люс? Именно благодаря тебе я обхожусь без психоаналитика. Мне нужно всего ничего: чтобы кто-нибудь мне время от времени напоминал, что я не такая уж плохая. А ты с этим отлично справляешься! Я должна тебе спасибо сказать. По справедливости, мне бы следовало тебе приплачивать, но на это моей святости не хватает.

– Катрин, обратись к врачу. У тебя окончательно чердак съехал. Запишись на прием. Это серьезно.

– Это несерьезно, и я не больна.

– Очень даже больна! Да еще в отказ пошла! Не говоря уже обо всем остальном, ты отказываешься вступить во владение половиной штата Норд-Йорк, или где там находится этот Блицкриг, и плюс к тому отказываешься – черт тебя дери – стать королевой целого государства!

– Успокойся. Давай это обсудим в другой раз.

– А сейчас что обсудим? Как к тебе явится архангел Гавриил и попросит стать Матерью Божьей во имя Второго Пришествия, а ты и ему откажешь?

– Ха-ха. Нет, я собиралась обсудить совсем другое. Мне тут подвернулась одна возможность, а я не знаю, стоит ли ее использовать. Можно с тобой посоветоваться?

– А зачем? У тебя сейчас такое настроение – тебе скажут: вот лекарство от рака, вот решение мировых проблем, а ты все равно откажешься.

– В общем... слушай: мне дали возможность шантажировать одного человека.

– Шантажировать? В самом деле?

– В самом деле. Есть некая видеозапись: двое вступают в интимные отношения, не имея на то морального права, потому что это внебрачная связь.

– То есть человек женат?

– Замужем.

– Ага. Я ее знаю?

– Нет. Но достаточно мне дать «добро» – и ее муж получит эту запись.

– А ты получишь мужа?

– Возможно.

– Хо-хо. Так это имеет отношение к твоему возлюбленному?

– Да. Похоже, при желании я смогу разрушить его брак. Конечно, еще не факт, что он после этого бросится в мои объятия, но все же...

– Ладно. Тебе интересно, как бы я поступила на твоем месте?

– Да.

– Тогда надо разобраться. Кто-нибудь из этих прелюбодеев богаче тебя?

– Что? Нет.

– Значит, обычный шантаж не имеет смысла.

– Люс! Даже от тебя не ожидала...

– Должна же я проверить!

– Ладно. Извини. Продолжай.

– Так вот. У меня язык чешется сказать: ни в коем случае не используй этот фильм, просто держи его про запас. Я чувствую, что должна это сказать, потому что ты, спросив моего совета, всегда поступаешь наоборот; если я, применив психологический подход, порекомендую тебе делать то, что совершенно не в твоих интересах, ты просто из упрямства сделаешь именно то, что нужно.

– Тогда как на самом деле ты считаешь, что я должна дать «добро» – и пусть он узнает, что жена наставляет ему рога?

– Да, так и сделай. Если ты действительно хочешь заполучить этого парня и действительно не хочешь править этими... йети или как их там...– так и сделай. Дай этому фильму зеленую улицу.

– Но тогда меня сможет шантажировать тот человек, от которого я получила этот фильм.

– Хм-м. Подожди, я придумала.

– Что?

– Решение.

– Неужели? И какое же?

– Такое. Не отказывайся. Говори всем «да». Соглашайся на все.

– Соглашаться на все?

– Только так. Прибери к рукам замок и половину штата Йорк; потом продашь – и купишь больницы и школы для бедняков этого, как там его...

– Тулана.

– Ага, Тулана. Королевой которого, как я считаю, ты непременно должна стать. Скажи принцу, что согласна выйти за него замуж, но это будет такой формальный брак, как в прежние времена у европейских монархов, потому что параллельно с этим ты пустишь в дело фильм и сделаешь все возможное, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте, заполучить своего парня и утащить его с собой в Тулан, где вы станете тайными любовниками.

– То есть я должна предложить принцу заключить брак, но не вступать в брачные отношения?

– Вот именно. Заключите морганатический брак, или как там это называется.

– По-моему, морганатический брак – это что-то другое.

– Правда? Черт, а я думала, это такой замечательный брак, когда много денег. В честь Дж. П. Моргана. Разве нет?

– Нет, не совсем. Но ты предлагаешь сделать так?

– Конечно. И если все получится, я вправе рассчитывать на какой-нибудь титул или, по крайней мере, на диадему, но чтоб на ней было до хрена брильянтов. От особняка тоже не откажусь. Если хочешь, оставь мне Блицкриг: в нем разместится твое посольство в Англии.

– Хм. По-моему, Сувиндер будет не в восторге от брака без супружеских отношений.

– А, Сувиндер, значит? Ну, тогда ладно, вступай с ним в эти отношения.

– Вступать?

– Ну да. Он что, какой-нибудь монстр?

– Немного полноват.

– Немного – это сколько?

– Ну, лишних, может, шесть-семь кило.

– А рост какой?

– Примерно с меня. Нет, чуть выше.

– Ну, это еще не ожирение. Изо рта пахнет?

– Вроде нет.

– А от него самого пахнет?

– Нет. Разве что духами. Ну, я хочу сказать... Ладно, это к делу не относится.

– Зубы ровные?

– Зубы хорошие. Зубы – это плюс. И танцует неплохо. Хорошо держится. Даже изящно. Да, можно сказать, изящно.

– Ну, это просто здорово.

– Только они у себя старомодные танцы танцуют, вальсы и всякую такую ерунду.

– Вальс еще может снова войти в моду. Так что пока это ни плюс, ни минус. Но может стать плюсом.

– Ладно. Что еще?

– Лысины нет?

– Ни-ни. Пожалуй, волос даже слишком много; слегка пышноваты.

– Это не важно. Волосы на голове мужчины – это ведь не соль в еде: убавить их можно, а вот прибавить – никак.

– О, как мудро – прямо сердце щемит. Продолжай.

– Он мерзкий, отвратительный или, может, урод какой-нибудь?

– Ничего подобного.

– А ты можешь себе представить себя с ним в постели? ... Алло? Катрин? Алло?

– Представила.

– Ну и?..

– Так себе.

– А ты представила, как будешь изображать оргазм?

– Да. Наверно. Можно и так сказать.

– Но тебе не было совсем уж тошно?

– Тошно – нет. Я бы сказала, как-то неприятно.

– Почему?

– Я никогда не ложусь в постель с тем, к кому меня не тянет.

– Правда?

– Чистая правда.

– Невероятно. Но, во всяком случае, в мыслях ты не увидела никакой гадости, верно?

– Верно. Но одно дело вообразить себя с ним в постели, и совсем другое – на это решиться, понимаешь?

– Так для этого и нужно воображение, глупая ты, это у нас как бы встроенный видик. Если изображение не совсем плохое, то в реальности, возможно, будет лучше.

– Так что мне, выйти за него замуж и спать с ним без любви, но оставить моего любимого в качестве любовника?

– Наконец-то дошло.

– Тут могут возникнуть сложности. Не знаю, что из этого выйдет в государстве, где хорошую жену можно купить за трех яков.

– А ты будь осторожна. И потом, он же мужчина. Он тоже будет тебе изменять. Вот и получится взаимность.

– А дети?

– А что дети?

– Вдруг он захочет детей? Ему же нужно продолжать династию.

– Ну... может, ты бесплодна.

– Я не бесплодна.

– Проверяла?

– Проверяла.

– Ну, так принимай противозачаточные. А ему скажи, что это таблетки от головной боли. Он и не узнает.

– Довольно убедительно.

– И потом, когда у тебя уже будет прочная связь, точнее, две прочных связи, одна с королем-принцем, а другая с возлюбленным, может, ты еще передумаешь. Может, ты поймешь, что все это время хотела иметь детей.

– Ты, похоже, задалась целью меня убедить.

– Хм. Этот принц; надо учитывать его цвет кожи. Он... м-м-м... смуглый? Я имею в виду, по сравнению с возлюбленным? Ты могла бы... возможно ли?..

– ...Нет, я не хочу, чтобы...

– ... Да, ты права, лучше не надо.

– Определенно нет. Мне, чего доброго, отрубят голову или еще что-нибудь.

– А они там за такие дела головы отрубают?

– Вообще-то у них нет смертной казни. В этом отношении они более цивилизованы, чем Соединенные Штаты.

– Да ну? Скажи на милость. А сколько у них авианосцев?

– Ты знаешь, им не особо нужны авианосцы, Гималаи со всех сторон окружены сушей.

– А бомбардировщики? Крылатые ракеты? Ядерное оружие?

– Ты права, им не под силу тягаться со Штатами в вопросах исправительной системы.

– Ты отдаешь себе отчет, что в результате всего этого у тебя окажется три гражданских паспорта?

– Вот беда! Как же я не подумала!

– Ну, ты ведь...

– Подожди, Люс, до меня еще кто-то дозванивается. О черт. У меня самые дурные предчувствия, Люс.

Мисс Хеггис сидела на парапете в дальнем конце кристально-чистого отражающего водоема длиной в милю. Ее ноги свисали почти в воду, а волосы, обычно аккуратно собранные в пучок, седыми прядями падали на расстегнутый воротничок. Она не обернулась, когда я остановила старую «ланчию» у нее за спиной.

Подойдя к ней, я села рядом на каменные плиты, поджав ноги. Из густо-серых туч, затянувших небо, сыпался мелкий дождик, который у нас в Шотландии называется моросью.

– Как это прискорбно, мисс Хеггис.

– Да, – вяло ответила она, не отрывая взгляда от водной поверхности. – Очень прискорбно.

Я неуверенно вытянула руку. Она еле заметно подалась ко мне. Напряжение ее не исчезло, она не стала всхлипывать, но прильнула ко мне, обняла и погладила, как бы утешая. Так мы и сидели. В Шотландии вместо «плакать» иногда говорят «причитаться», и мне только тогда открылась странная вещь: когда плачешь на проводах, тебе причитается встреча.

На полпути к дому я остановилась и взглянула на его громаду снизу вверх. Мисс Хеггис последовала моему примеру, как будто впервые заметила прихотливые каменные украшения. Потом она шмыгнула носом, застегнула воротничок и заколола волосы.

– Вы не знаете, что будет с Блискрэгом, миз Тэлман?

– Скорее всего, он отойдет Национальному фонду по охране памятников, но, думаю, только на том условии, что вам позволят остаться здесь.

Она кивнула. Я вытащила из кармана клочок бумаги:

– А вот и мое наследство.

Мисс Хеггис покосилась на записку.

– Дэвид Реннел? Он работал у нас садовником. Неплохой малый. Мистер Ферриндональд устроил его на работу в компанию.

– Да, совсем недавно, на завод неподалеку от Глазго. Извините, мисс X., если этот разговор некстати, но дядя Фредди явно считал, что это очень важно, так что я хотела бы срочно поговорить с мистером Реннелом. Вы не могли бы нас представить друг другу?

– Конечно, миз Тэлман.

От мисс X. мне требовалось не столько формальное представление, сколько безотлагательное удостоверение моей личности; дядя Ф. оставил Дэвиду Реннелу указания ответить на все мои вопросы, если я когда-либо с ним свяжусь.

– Вы были там, внутри?

– Был, миз Тэлман. Там вроде бы уже нет никакой секретности. Люди входят и выходят, убирают помещение и все такое. – У него был мягкий йоркширский говорок.

– Называйте меня просто Катрин, а я вас – Дэвид, договорились?

– Договорились.

– Итак, Дэвид, что там происходит? Что бросилось в глаза?

– Просто большое пустующее помещение. Там стояли контейнеры с кислотой, но я поговорил с одним парнем – они пустые, их поставили туда на следующий день, когда все, что там было раньше, вывезли.

– А что там было раньше?

– Не знаю. Все, что было, исчезло в ночь на двадцатое. Кто-то видел, как на следующее утро выносили множество рабочих столов. Думаю, частично они еще где-нибудь на складе.

– Можешь подробно описать помещение?

– Метров этак десять на двадцать, потолок такой же высоты, как и везде на заводе, такая же проводка и так далее, ковровое покрытие на полу, повсюду кабели – где просто валяются, где из пола торчат.

– Какие именно кабели?

– Силовые. И много других, как для принтера, такого типа. Я, кстати, подобрал пару-другую разъемов, переходников и прочего добра.

– Ага. Очень хорошо. Дэвид, ты не мог бы сделать мне одолжение?

– Конечно.

– ...И отпроситься ненадолго с работы?

Мы с Дэвидом Реннелом условились встретиться на автостоянке перед баром «Картер», на самой границе между Англией и Шотландией. День выдался холодный и ветреный. С невысокого перевала, на котором стояла моя машина, открывался вид на север, на холмы, леса и поля шотландских долин. Это была мрачно-величественная картина, которую то и дело изменяли облака, стремительно и беспорядочно проносившиеся по небу. Остановившись по пути, я купила в киоске-фургоне вегетарианский бургер и жевала его, не выходя из машины. Как в шпионском детективе. Встреча на границе: ни дать ни взять, холодная война.

Поездка была мне в радость. Большую часть времени у меня был выключен телефон, и я просто ехала в «аурелии» по вересковым пустошам сельских дорог и предавалась своим мыслям.

Я много думала о дяде Фредди, о том, как он скрашивал мне жизнь и как мне будет не хватать его самого и нечастых приглашений к нему в Блискрэг. Наверно, отныне мне придется платить за вход, в вестибюле откроют сувенирный магазин, повсюду установят медные столбики, а к ним привяжут толстые пурпурные шнуры с медными крючками на концах, чтобы экскурсанты ходили по утвержденному маршруту и не отбивались от стада. Ну, ничего. Зато этот причудливый замок будет доступен многим. Так что, может, оно и к лучшему. Нечего брюзжать.

Дядя Фредди – особая часть моей жизни. Ушел еще один близкий мне человек. Сначала моя родная мать, потом, в прошлом году, миссис Тэлман (ее муж – официально мой приемный отец – умер десять лет назад, но его я видела один раз в жизни); и вот теперь – Фредди.

Интересно, остался ли в живых мой родной отец? Вряд ли. На самом деле мне было все равно, и, честно говоря, весть о его кончине я восприняла бы с облегчением. Неприятно в этом сознаваться. Но ведь это не значит, что я желала его смерти? Наверно, нет. Если бы у меня был выбор, если бы я каким-то чудом могла его воскресить, я бы это сделала. Но встречаться с ним у меня не было никакого желания, мне противны фальшивые сантименты; более того, останься он в живых, это выглядело бы вопиющей несправедливостью, при том что тех, кого я любила – мамы, миссис Тэлман и дяди Фредди, – уже со мною нет.

Что он сделал хорошего в этой жизни? Зачал меня в пьяном безобразии. Избивал маму, сел в тюрьму за кражу, а выйдя на свободу, продолжал пьянствовать; явился на мамины похороны, где оскорблял меня и миссис Тэлман. Хорошо еще, что у него хватило совести не оспаривать мое удочерение. Или от него откупились, что более вероятно. Так что, если он и знал, что я, по его меркам, стала неприлично богата, он никогда не посмел бы требовать у меня денег.

Мне подумалось, что надо бы навести справки, узнать, жив он еще или нет. Когда будет время.

Я поехала дальше; погода менялась, посылая то дождь, то солнце, то мелкий снег, то слякоть. Старые дороги, которые проходили через вересковые пустоши, оказывались то заброшенными и серыми, то, в следующий момент, солнечно-яркими и свежими от лилового вереска. Сделав остановку в Хексэме, чтобы заправить «аурелию» самым качественным бензином, я получила напоминание о том, как показательна поездка на дорогой машине: если парни на заправках глазеют на нее больше, чем на тебя, значит, ты стареешь. На сей раз восторги разделились поровну. Я продолжила путь к северу.

Дэвид Реннел приехал на синем «мондео». Я купила ему бургер и газированную воду, и мы уселись в мою прогретую «аурелию»: со стороны нас можно было принять за парочку прелюбодеев, устроившую тайное свидание перед окончательным разрывом. По крыше стучал дождь.

Дэвид Реннел оказался высоким, жилистым парнем с короткими каштановыми волосами. Умница – принес пару цветных фотографий рабочих столов, которые вынесли из загадочного, некогда «совершенно секретного» помещения в сердце завода «Сайлекс». Столы были необычные. Слишком много полок. А на плоских поверхностях слишком много отверстий для кабелей. Еще он захватил несколько разъемов и розеток, которые там валялись.

– Вот это похоже на телефонную розетку, но не совсем, – сказал он.

– Так-так. Больше ничего не вспомнилось? Я просила заранее припомнить все, что ему известно, – как в полицейских телесериалах: «даже если это, по-вашему, несущественно...»

– Я поговорил с парнем, который видел один из грузовиков, увозивших оборудование.

– Он заметил название агентства грузоперевозок?

– Названия на кузовах не было. На них вообще ничего не было написано, но, по его мнению, похоже на транспорт фирмы «пайкфрит», хотя точно объяснить он затрудняется. А сам я, к сожалению, в этом мало что смыслю.

«Пайкфрит» – это наша дочерняя фирма, одна из немногочисленных европейских компаний, специализирующихся на перевозке прецизионной аппаратуры и чувствительных приборов. При ближайшем рассмотрении видно, что их грузовики немного отличаются от обычных. А именно воздушными амортизаторами. Я просто кивнула.

– Кстати, ребята из Эссекса куда-то исчезли. И там, по-моему, все были этому рады. – (Он растягивал гласные: «ра-ады» – и это звучало очень трогательно.)

– Что за ребята из Эссекса?

– Ну, так их на «Сайлексе» прозвали. Они в основном работали в том помещении, ни с кем не общались. Но были малость нагловаты – так все говорят. В пятницу устроили большую пьянку, а в понедельник уже не объявились. И все перевезли.

Я растерялась:

– Они и вправду были из Эссекса?

– Вроде как с юга. Насчет Эссекса точно не скажу.

– Фредди говорил, на заводе видели Адриана Пуденхаута. Это так?

– Да, на той неделе.

У меня сами собой сощурились глаза:

– А ты абсолютно уверен, что это был он? Дэвид Реннел кивнул.

– Абсолютно. Мы с ним пару раз встречались и до этого – он помогал завести машины мистера Ферриндональда и заряжал ружья, когда тот охотился.

– А он тебя заметил?

– Нет. Но это был он, совершенно точно. Как тут не свихнуться...

Мы разъехались в разные стороны. Я возвращалась в Блискрэг другим путем, но по-прежнему придерживалась живописных деревенских дорог, даже когда солнце закатилось и настала ночь. Передо мной лежало еще много миль, и мне еще многое надо было осмыслить.

Сидеть за рулем «данчии» – это нечто.

Похороны дяди Фредди должны были состояться через три дня. У меня оставалось предостаточно времени, чтобы съездить в Лондон.