Текст книги "Невидимая газель"

Автор книги: Идрис Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Абдулвахаб возразил:

"Но у вас ведь все еще нет новой мечети!"

"Уже есть. Пока ты отсутствовал, у нас был один богатый человек, который дал нам золота на строительство мечети. Случилось это как раз в тот день, когда я нашел человеческую фигурку, вылепленную из куска хлеба. Я поведал об этом богатому человеку, и он сказал: "если здесь есть еще идолопоклонники, вам обязательно нужна новая мечеть".

"Это моих рук дело!" – воскликнул Абдулвахаб.

Однако никто ему не поверил.

Абдулвахаб направился к мудрецу Пишки, чтобы разобраться в чем дело, но когда добрался до его дома, то узнал, что тот умер.

МАЛЬЧИК, УВИДЕВШИЙ СОН

Жил когда-то мальчик, по имени Хайдар Али Джан. Его наставником был старый мудрый дервиш. Каждый день отец Хайдара посылал мальчика в дом в дервишу. Говорили, что этот дервиш знал почти все на свете. Однако, он учил Хайдара только одному.

"Когда у тебя будет сон, – говорил дервиш, – и ты вспомнишь его после пробуждения, не рассказывай его никому кроме того, кто скажет: "Пусть жизнь твоя длится вечно!"

Когда Хайдар проучился у дервиша некоторое время, отец спросил его: "Что, мудрец наставляет тебя во многих науках?"

"Нет, – ответил Хайдар, – он повторяет один единственный урок о снах".

"Надо же, о снах!" – и отец не послал мальчика к дервишу.

Он отправился к нему сам и сказал: "Почему вы тратите мои деньги и время моего сына, обучая его только одному, да и то о каких-то снах?"

Дервиш сказал: "Я обучаю каждого ученика тому, что ему понадобится в жизни, подготавливая его к самому важному опыту, который ему предстоит пережить".

Однако отец Хайдара не был удовлетворен. Такое объяснение показалось ему бессмысленным. "Вы такой же, как и все шарлатаны, делающие вид, что единственное упражнение, если его делать, применимо ко всем людям, – сказал он, – только вы более изощренны".

Вскоре после этого Хайдару приснился сон. Утром он рассказал о нем матери. Она спросила, что это был за сон. Но, так как в начале она не сказала: 'Путь жизнь твоя длится вечно!", мальчик не стал рассказывать ей сон. Она очень рассердилась на него и отослала к отцу.

"Чего ты хочешь?" – спросил отец,

"Ночью я видел сон, – сказал Хайдар, – и когда упомянул об этом матери, она рассердилась и послала меня к Вам".

"Какой сон?"

Но так как отец не сказал: "Пусть жизнь твоя длится вечно!", Хайдар ответил: "Я не могу рассказать его Вам!"

Отец разгневался на него и сказал:

"Знаешь дерево на пересечении дорог, где никто никогда не ходит? Иди туда, залезь на дерево и сиди там, в качестве наказания за отказ ответить на вопрос".

Хайдар так и сделал. Прошли совсем мало времени, как в тени дерева остановились два путешественника, чтобы перекусить и отдохнуть.

Один из них сказал другому: "Король послал за мной, чтобы я дал ответ а загадку. Я не понимаю ее, но не осмелился отказаться посетить дворец. Хоть бы земля разверзлась и поглотила меня, чтобы я исчез из этого мира! Хоть бы кто-нибудь был послан мне Свыше, чтобы ответить на этот вопрос!"

Спутник просил у него: "Что это за неразрешимая загадка?"

"Загадка такая, – сказал первый путешественник, – есть два куска дерева, и король желает узнать, который из них сделан из корней дерева, а который – из кроны".

Услышав это, Хайдар спрыгнул с дерева, на котором сидел, и сказал: "Возьмите меня к королю!"

"Возможно, ты послан Свыше, – сказал изумленный путешественник, поэтому я беру тебя с собой".

Когда они добрались до столицы, Хайдар сказал своим компаньонам: "Купите козла, осла и верблюда".

У входа во дворец их остановила охрана.

"Мы можем пропустить лишь того, кто получил приглашение от короля".

Первый путешественник вошел к Королю и сказал:

"Я не смогу ответить на Ваш вопрос, Повелитель, без моих компаньонов".

"Если они удовлетворят все требования Главного Церемониймейстера (Rais-i-Tashrifat), то пусть войдут", – ответил Король.

Придворные ученые, будучи не в состоянии разрешить поставленную Королем задачу, опасались, что пришельцы смогут ответить. Поэтому они сказали Главному Церемониймейстеру: "Вот вопросы для этих визитеров. Если они не смогут ответить, мы не допустим их ко двору на том основании, что они не обучены необходимым правилам этикета".

Церемониймейстер позвал Хайдара и второго путешественника, который вел за собой животных, и сказал Хайдару: "Ты недостаточно большой, чтобы знать, как отвечать на вопросы".

"Вот с нами верблюд, – ответил Хайдар, – он достаточно большой. Для Пророка верблюд был достаточно велик".

Церемониймейстер сказал: "У тебя нет бороды, разве ты можешь знать хоть что-нибудь?"

Но Хайдар ответил: "Борода, если она нужна, есть у этого козла".

"Ты еще не мужчина!" – сказал Церемониймейстер.

"Если нужен мужчина, то вот он", – ответил Хайдар и указал на своего компаньона.

Церемониймейстер сказал: "Как столь слабое создание как ты может выдержать груз ответственности знания?"

Хайдар ответил: "Вот еще один член нашей группы – осел. Чтобы везти Иисуса, осел подошел..."

Все наблюдавшие за этой сценой дружно рассмеялись, и Церемониймейстер, опасаясь показаться совсем глупым, пробормотав: "Пусть эти педанты сами решают свои вопросы", повел Хайдара в зал аудиенций.

Представ перед Королем, Хайдар сказал: "Где эти деревянные бруски?"

Когда их принесли, Хайдар попросил больший таз с водой.

Он бросил бруски в воду. Один из них всплыл. "Этот сделан из кроны", сказал Хайдар. Другой утонул. "А этот – из корней".

Король был изумлен, ибо Хайдар распознал бруски правильно.

Он спросил Хайдара: "Как тебе это удалось? Было предсказано, что человек, правильно распознавший бруски, станет моим Первым министром и оградит наше сообщество от несчастий".

Хайдар ответил: "Ваше Величество! Я видел сон".

"Пусть жизнь твоя длится вечно! – сказал Король. – Какой сон ?"

"Сон заключался в том, – ответил Хайдар, – что я 6уду призван решить проблему: какой брусок из какой части дерева изготовлен, и решу ее тем способом, который Вы только что видели.

ВЕРОВАНИЕ

Как-то к одному суфию прибыла группа посетителей. Они преодолели огромное расстояние, чтобы быть в его присутствии. Их вера в его совершенство и непогрешимость дала им силы преодолеть горы, пересечь пустыни, переплыть океан и выдержать множество тягот, уготованных им судьбой.

Войдя, они упали к его ногам, умоляя, чтобы он позволил им посвятить свои жизни служению ему.

"Верите ли вы в меня и во всё то, что бы я ни сказал?" спросил суфий.

"Во всё и безоговорочно!" – подтвердили они.

"Прекрасно, – сказал суфий, – сейчас я проверю глубину вашей веры".

"Проверьте нас, Мастер!" – воскликнули его поклонники.

"Что ж, выслушайте следующее утверждение: меня здесь нет вообще. Можете вы безоговорочно поверить в это?"

Претенденты в ученики заколебались и затем, один за другим, признались, что не в состоянии поверить в то, что его здесь нет.

Суфий сказал:

"Несмотря на то, что вами движут и вас поддерживают чувства, на самом деле, вы – люди слов. Ваши чувства не могут подкрепить ваши слова. Вы говорите, что поверите чему угодно, но это слова. Когда же вас попросили поверить в нечто, вы не смогли, что показывает отсутствие глубины чувств.

Вы ошибаетесь даже относительно собственных заявлений".

ГОЛОВА ВЕРБЛЮДА

Однажды Аджиб-вор нашел в мусорной яме голову верблюда, Он принес ее домой, завернул в кусок шелка и отправился с ней на базар.

Торговцы шелком осматривали объемный сверток, но предлагали ему слишком низкую цену: кусок шелка, в который была завернута верблюжья голова, и то стоил дороже.

"По рукам, – сказал, наконец, Аджиб одному из этих мошенников, – я принимаю твою цену, она мне подходит".

"Наверное, он глуп", – подумал торговец. Вслух же он сказал: "А нет ли чего-нибудь внутри свертка, под шелком?"

Аджиб ответил: "Верблюжья голова!" Торговец подумал: "Он начинает гневаться. Лучше-ка заплачу ему побыстрее, а то он продаст этот увесистый сверток кому-нибудь другому".

Итак, он заплатил Аджибу.

Несколько дней спустя он увидел Аджиба на улице и сразу же потащил его в скорый суд, обвиняя в обмане:

"Когда тебя спросили, есть ли что-нибудь под шелком, почему ты сказал 'нет'?" – спросил торговец".

"Возможно, ты услышал, что я сказал 'нет', но на самом деле я сказал 'верблюжья голова'! – ответил Аджиб. – Я полагаю, что ты слушал меня сквозь твою жадность, а не ушами".

Иск был отклонен.

КОНЬ-ХАН, СЫН ХАНА

Жил некогда великий хан, и было у него три прекрасные дочери. Первую звали Силькен, вторую – Перл, а третью, самую младшую, – Зефир.

Однажды хан обратился к своим дочерям:

"Послушайте, дочери. Настало время выходить вам замуж. Первая выйдет замуж за придворного поэта, который, к тому же, великий воин, вторая – за моего знаменосца, отважного бойца. Что же касается третьей... ладно, я вернусь к этому вопросу позже".

Когда подошло время, две старших дочери были выданы замуж, и празднества по случаю свадьбы длились два раза по сорок дней и сорок ночей. Там было все: и изысканные блюда – халва, щербеты и другие сладости, и разнообразные фейерверки, представления и увеселения, всевозможные подарки и вообще все, что подобает такому случаю.

После празднеств хан сказал своим ближайшим слугам: "Я устал от всех этих пустячных забав. Думаю, что мне надо поехать поохотиться". И они, в сопровождении большой свиты, отправились на охоту, и к вечеру добрались до разрушенной крепости, стоявшей на вершине холма. "Здесь мы сделаем привал на ночь", – сказал хан.

Лишь только он прилег отдохнуть, как безобразный дэв, огромный как башня, вырос перед ним прямо из-под земли.

"Мир тебе!" – прошептал хан.

"Твое счастье, что ты поприветствовал меня. В противном случае я съел бы тебя живьем!" – проревел дэв.

"Что я могу для тебя сделать?" – спросил хан.

"Увы, сейчас никто ничем не может мне помочь, – сказал дэв, – потому что я заключен в глубокий колодец, находящийся как раз под тем местом, где ты лег спать, и выходить из него мне позволено только ночью, когда все спят, и нет никого бодрствующего, на кого бы я мог напасть".

"Я рад этому, – сказал хан, – но кто тот человек, который обладает властью ограждать людей от их врагов таким изумительным способом, ведь Сулеймана, сына Дауда, (мир ему!) нет больше на земле?"

"Помнишь кроткого дервиша, который окликнул и поприветствовал тебя на празднестве по случаю замужества твоих дочерей? – спросил дэв. – Так вот, это был он".

"Тот дервиш? – воскликнул хан, – но мне он ничего не сделал, хотя я ни в чем не последовал его указаниям".

"У тебя будет еще один шанс", – сказал дэв, – потому что он всегда обращается дважды. Он дважды приказывал мне отказаться от моих отвратительных методов, но я не поверил, что он обладает какими-то силами".

Сказав это, дэв глубоко вздохнул. "Теперь я опять должен вернуться в свой колодец", – сказал он и исчез под землей.

На следующее утро хан, пробудившись на рассвете, сразу же вернулся в столицу. Лишь только он сел на свое место в зале приемов, и раздалась барабанная дробь, оповещающая о начале аудиенции, как перед ним предстал тот самый, безобидно выглядящий, дервиш.

"Хан! – воскликнул он, – Я пришел к тебе с подарком. Ты в спешке выдал замуж своих дочерей. Согласен, их мужья – стоящие люди, но все было сделано без консультации с дервишами".

"Да, – сказал хан, – прошу простить меня за это".

"Ладно, – сказал дервиш, – у тебя есть еще один шанс, но на этот раз весьма тяжелый. Возьми этого коня и выдай за него свою дочь".

Хан не мог поверить своим ушам, однако решил сделать так, как ему приказано.

Он послал свою дочь жить на конюшню.

Однако никто не подозревал о том, что, как только Зефир вошла в конюшню, та превратилась в прекраснейшее жилище со всем необходимым для жизни. А конь оказался заколдованным юношей, который мог превращаться в человека только тогда, когда рядом с ним находилась прекрасная девушка.

"На самом деле я – хан, сын хана, – поведал он ей, – я здесь, чтобы учить быть заслуживающими доверия. Этому можно обучить только таким способом. Поэтому запомни: как бы тебя ни искушали, ты не должна открывать, что я – человек".

Зефир обещала ему, и когда пошли слухи, что ее выдали замуж за коня или за кого-то более низкого происхождения, она хранила молчание.

Настал день, когда хан объявил начало ежегодного праздника-ярмарки, на котором самые отважные воины меряются силами в искусстве владения оружием. Госпожа Перл и госпожа Силькен восторженно глядели на своих мужей, когда те во всеоружии выезжали на арену, чтобы защитить свои титулы лучших воинов страны.

"Мы кое-что слышали о твоем муже, сестра, – сказали они Зефир, – но, пожалуй, сейчас время наблюдать за мужской отвагой и восхищаться выдающимися мастерами поединков, а не вести беседы на мистические темы".

В схватке за схваткой, в поединке за поединком придворный поэт и знаменосец одолевали своих соперников. Приветствия были слышны от Герата до Бадахшана, стук копий, свист стрел, удары мечей сопровождались топотом копыт и мельканием воинского снаряжения. Зятья хана раз за разом побеждали воинов, собравшихся со всей Высокогорной Азии.

По мере того, как за одной схваткой следовала другая, за одним вздохом восхищения – другой, за одним взрывам аплодисментов – следующий, за одним криком победы – новый, биби Зефир все сильнее ощущала желание сказать, что ее муж – хан, сын хана, и может, если пожелает, победить всех соперников на поле сражения.

Состязания должны были продлиться три дня. На вторую ночь хан-конь сказал жене: "Ханум, завтра я выйду на поле. Я знаю, как сильно ты желаешь, чтобы я проявил себя. Завтра ты это увидишь. Но позволь предостеречь тебя: это будет жестокое испытание для нас обоих. Не рассказывай никому, что я твой муж, как бы сильно ни было искушение. Вот тебе три конских волоска на случай, если что-нибудь произойдет. Если я тебе понадоблюсь, сожги один из них. Однако запомни – их всего три".

Следующим утром, когда герольды возвестили имена победителей, продолжающих состязаться, на арену выехал великолепно сидящий в седле странный воин в стальном шлеме и малиновом тюрбане, почти полностью закрывающем его лицо.

Когда Зефир увидела, что на его знамени изображено большое лошадиное копыто, то поняла, что это ее муж.

Конь-хан вступил в поединок с обоими своими зятьями одновременно. Крепко держась в седле, он ловко орудовал тупой пикой, длинной саблей и кинжалом. Всего через несколько минут зятья были повержены. Сестры Зефир, несмотря на слезы и горечь поражения, жаждали узнать, кто же этот таинственный всадник.

А конь-хан продолжал сражаться. Он побеждал вчерашних победителей, то один на один, то одерживая верх над целой группой, И Зефир, не в силах более сдерживаться, сказала отцу, сидящему рядом с ней:

"Это хан, сын хана, и он мой муж, женившийся на мне под видом коня. Он здесь в заколдованном виде, чтобы испытать наше терпение".

Хан, помня, что этот конь был дан ему дервишем, сказал:

"Дочь, это серьезное дело. Ты нарушила слово и не выдержала испытания. Я опасаюсь за тебя и за всех нас, ибо именно мы плохо подготовили тебя, и вот, в тяжелой ситуации недостатки стали очевидными".

Не успел он окончить фразу, как хан-конь покинул поле сражения.

Придя вечером в свои покои, биби Зефир обнаружила письмо от мужа. Там говорилось:

"По той слабости, которая охватила меня на поле сражения, я понял, что ты рассказала кому-то о моей тайне. Мне пришлось тут же оставить состязания и, возможно, мы больше никогда не увидимся".

Зефир была вне себя от горя. Внезапно она вспомнила о трех волосках и сожгла один.

Мгновенно перед ней появился дэв, которого встретил ее отец, отправившись на охоту. "Я не звала тебя", – сказала Зефир.

"Наверное твои мысли были о чем-то нехорошем, когда ты сжигала волосок, – ответил дэв, – именно так действуют эти предметы".

"Как мне избавиться от тебя?" – спросила Зефир.

"Только призвав дервиша", – ответил дэв.

Зефир использовала второй волосок, чтобы вызвать дервиша. В мгновение ока он упрятал дэва обратно в колодец и затем исчез сам.

Тогда Зефир собрала все свои мысли, и, попросив своего мужа вернуться, сожгла третий волосок. Появившись, он сказал:

"Все, больше ничего нельзя сделать. Теперь я не конь, а обычный человек, хан, сын хана. Мы с тобой будем жить счастливо до конца наших дней. Но не забывай никогда, что если бы мы были в состоянии использовать эти три волшебных волоска лучше, а не растратить их ради нашего благополучия, от этого бы выиграли все".

ТИГРЫ

Жил некогда суфий, которому часто случалось быть собеседником короля. Однажды король сказал ему:

"Я не могу понять Вашу философию, но и не могу не восхищаться суфиями, как наиболее интересными людьми из тех, с кем я когда-либо сталкивался".

Суфий ответил:

"Расскажите мне о чем-нибудь, что затрудняет Ваше понимание".

Король сказал:

"Например, как может какой-то звук воздействовать на человека, особенно человека культурного, сильнее, чем слово? Любое животное может издавать звуки. Слова – более высокая форма звукового общения".

Суфий ответил:

"Когда Вы окажетесь в подходящем состоянии, я продемонстрирую Вам, что это может означать".

Спустя некоторое время суфий и король охотились на тигров, Король, бывший человеком весьма словоохотливым, не мог хранить молчание, да к тому же постоянно забывал, что говорить надо тихо, и каждый раз отпугивал тигров.

Наконец, охотник, возглавлявший охоту, во время короткой передышки подошел к суфию, поклонился ему и сказал:

"Когда искусство и репутация не помогают, единственное что остается обратиться за помощью к Мудрому. Не могли бы Вы, Ваше Присутствие, повлиять на его Величество, чтобы он хранил молчание, когда мы выслеживаем тигров? Я, недостойный, жажду Вашей помощи, ибо если мы вернемся с охоты без тигра, именно я подвергнусь упрекам из-за недостатков короля, и пострадают мои жена и дети, а также моя репутация охотника.

Суфий согласился помочь охотнику. Когда они догнали короля, тот все еще продолжал разговаривать.

Тогда суфий сказал тихо: "Ти..."

Король мгновенно застыл, как вкопанный, и прошептал так тихо, что даже тигры его не услышали бы: "...гры?"

Суфий сказал:

"Теперь, когда Ваше Величество при звуке "Ти..." соблаговолили на мгновение замолчать и даже добавить бессмысленный звук "...гры", позвольте мне заметить, что такие слова, как "пожалуйста потише" или "нашими разговорами мы отпугиваем тигров", или даже "Тихо!" никак не влияли на того, кто утверждает, что слова действеннее звуков. Более того, отметьте пожалуйста, что человек, как правило, очень хорошо знает, что имеют ввиду другие. Фраза "Я не могу понять" составлена из слов, но, если проверить, то реально она ничего не означает. Я только что проверил Ваше высказывание "Я не понимаю, что вы имеете ввиду вашей философией".

НЕРЕШЕННОЕ

Двое достопочтенных граждан из Страны Дураков прослышали, что некто, называемый Вежливым Человеком, ныне находится в их столице.

Горя желанием встретиться с ним, они пришли на главную городскую площадь. Там они увидели чужестранца, сидящего на скамейке.

"Думаешь, это он?" – спросил один другого,

"Почему бы тебе не подойти и не спросить его?" – ответил тот.

Первый человек подошел к чужестранцу и спросил:

"Простите, не вы ли Вежливый Человек?"

Чужестранец ответил:

"Если ты сейчас же не отвалишь, я дам тебе в морду!"

Вопрошавший вернулся к своему приятелю.

"Ну, это тот, кого мы ищем?"

"Не знаю, он мне не сказал!"

ГУРОУ – ПРОНИЦАТЕЛЬНЕЙШИЙ ИЗ МЫШЕЙ

Как-то раз, когда мышь по имени Гуроу пробегал через некий дом, он услышал детский плач. Любопытство и жалость заставили его остановиться. Он увидел печальную картину: отец семейства пытался развести огонь, но дрова были сырыми.

"Могу я вам чем-нибудь помочь?" – спросил Гуроу.

Человек был слишком занят, чтобы удивиться говорящей мыши, поэтому он только сказал: "Если у тебя есть солома, то ты сможешь. Я должен покормить детей, но у меня нет лучины, чтобы разжечь огонь".

Гуроу сбегал к себе в норку и принес человеку немного соломы. Вскоре огонь весело горел, дети были накормлены, и все они были счастливы.

"Я настоящий благодетель, – сказал Гуроу, – и за свое благодеяние хочу что-нибудь получить",

"Конечно, получишь" – ответил человек. Он пообещал рассказать своим детям историю о Гуроу – великом благодетеле, который, как по волшебству, появился и принес им то, в чем они нуждались.

"Слава – это чудесно, но я хочу и чего-нибудь более осязаемого".

Тогда человек дал ему большой кусок свежеиспеченного хлеба.

Гуроу утащил его в свою норку. Обычно ему требовалось немало дней, чтобы собрать столько еды, а тут он получил ее всего за несколько соломинок. Замечательно!

Он решил и впредь оказывать услуги людям, находящимся в затруднении, при условии, что из этого можно будет извлечь выгоду. Он уже видел себя индивидуумом, наделенным особой миссией.

На следующее утро Гуроу, забравшись в соседний дом, услышал детский плач. Он подбежал к детям и спросил:

"В чем дело?"

"Наш отец – медник, – ответил один из малышей, – он отправился в свою лавку, чтобы заработать денег и купить нам еды. Но нам очень хочется есть, вот мы и плачем".

Гуроу осенила идея. "У меня есть хлеб, – сказал он, – и я дам его вам. А что вы мне дадите взамен?"

Когда он притащил детям хлеб, они очень обрадовались и сказали ему. "Возьми эту чашу. Мы уверены, что наш отец тоже дал бы тебе что-нибудь за твое доброе дело".

Гуроу взял чашу и потащил ее к себе в норку. По дороге он обернулся и крикнул им: "Запомните Гуроу, Проницательнейшего из мышей, и все, что он сделал для вас".

Но дети, поели и развеселились при виде мыши, тащившей оловянную чашу.

"Не стоит обращать внимания, – сказал себе Гуроу, – не важно, как это видят другие, главное – как это вижу я сам. Я доказал, что являюсь благодетелем. Не отдал ли я только что многодневный запас еды в обмен на кусок металла?"

Ему пришлось вытащить чашу через входную дверь дома, потому что чаша была слишком велика для его норки.

Во время своих попыток втащить чашу в большую щель иод крыльцом, он услышал громкие возгласы, раздававшиеся на молочной ферме, которая находилась напротив через дорогу. Гуроу оставил свою чашу и отправился поглядеть в чем дело.

Подбежав поближе, он увидел, что фермер доит корову прямо в свой башмак, и много молока проливается, когда он переливает его в стоящее рядом ведро.

"Что ты делаешь?" – воскликнул Гуроу.

"Ведро для дойки прохудилось, – сказал фермер, – а это ведро слишком высокое, чтобы ставить его под корову. Вот я и использую свой башмак вместо старого ведра".

"Но так ты теряешь много молока, приятель. Если бы я дал тебе прекрасную, новую, блестящую чашу, ты был бы рад?"

"Конечно!" – ответил фермер.

Тогда Гуроу притащил ему чашу, и тот легко закончил дойку.

Вскоре человек забыл о Гуроу и собрался уходить из коровника, но мышонок подбежал к нему и выкрикнул: "Как насчет моей доли?"

Фермер рассмеялся. "Ты всего-навсего мышь. Я надоил молока и положил чашу так, что тебе не достать. Ты ничего не можешь получить. Да и что это за дела? Сначала надо было составить контракт".

"Но была ведь устная договоренность", – возразил Гуроу.

"Тогда веди меня к судье, – рассмеялся человек, – но кто тебе поверит?"

"Вот за это, – воскликнул Гуроу, – я потребую твою корову и ни на грош меньше".

"Ого-го! – захохотал во псе горло фермер. – Прекрасно, если сможешь ее взять, бери". И он вышел из коровника, вытирая слезы от смеха, катившиеся по его щекам.

Как только человек ушел, Гуроу сказал корове:

"Послушай, матушка, ты слышала, что сказал твой хозяин. Отныне я – твой господин, и ты должна подчиняться мне, как подчинялась ему".

"Выглядит достаточно справедливо, – промычала корова, – при условии, что ты обеспечишь меня стойлом и пищей. Ты также должен будешь доить меня, когда мне это будет нужно".

"Мы уделим внимание этим деталям, когда вплотную с ними столкнемся, сказал Гуроу, – а пока следуй за мной".

И он взялся за конец веревки, которой корову обычно привязывали, и повел ее из коровника.

Корова, конечно же, не могла поместиться в его крошечной норке, и Гуроу решил направиться в открытое поле и посмотреть, что приготовила ему судьба.

Вскоре он обнаружил, что не он ведет корову, а она – его, переходя от одного островка сочной травы к другому. Но, так как в своих глазах он уже стал важной птицей, то Гуроу сказал себе: "Сейчас у меня нет дома, поэтому все равно куда идти, лишь бы идти. Приняв это во внимание, уже не скажешь, что это корова ведет меня. А что действительно идет в счет, так это то, кто держит свободный конец веревки".

Таким образом, корова тащила мышь все дальше и дальше по полям и лугам.

Некоторые люди, видя их, смеялись, другие – изумлялись, и Гуроу вскоре понял, что вести себя надо умнее, и всякий раз, когда им на пути попадалось коровье стадо, он выкрикивал: "Правильно, теперь держи правее!", или "Хорошо, здесь поверни налево!", сразу же после того, как корова делала то или иное движение.

Однако, корова становилась тяжелым грузом. Во-первых, на пастбищах, привлекавших корову, Гуроу не мог найти себе еды. Во-вторых, нависала угроза, что скоро подойдет время ее подоить, а на это ответа у него не было.

Обдумывая возникшие проблемы и выкрикивая время от времени: "Хорошо, остановись здесь!" и "Прекрасно, доешь эту траву!", Гуроу заметил группу солдат, ставших на привал на лужайке. Корова и мышь остановились неподалеку от них, и Гуроу спросил солдат, что они тут делают.

"Если мышь может понять, – сказал главный из них, – мы особая группа королевской охраны. Нам не платили уже несколько месяцев, и мы готовы взбунтоваться, и в довершении всего нас обязали сопровождать принцессу, сидящую вон в том паланкине, в летнюю столицу, поскольку стоит жара".

"Необычная мышь к вашим услугам!" – сказал Гуроу, вежливо им поклонившись, что вконец изумило солдат. "Я – Гуроу Проницательный, о ком вы, возможно, слышали под другими именами: Мышь-с-Чашей, Мышь-Дающая-Хлеб, Мышь-Разводя-шая-Огонь и так далее".

"А что ты можешь сделать для нас?" – спросил командир, – "Огонь у нас есть, из чаши нам пить нечего, и хлеба у тебя с собой, вроде бы, столько нет, чтобы хватило на всех".

"Мои благодеяния, – сказал Гуроу, – основаны на взаимообмене, и эта система оказалась очень полезной. Можно даже сказать, что я открыл закон: все зиждется на взаимообмене".

"Нам нечего тебе дать", – сказали солдаты в один голос.

"Нет, есть, – возразил Гуроу. – Отдайте мне вашу ношу -принцессу. Затем дезертируйте, продайте ваше оружие, съешьте или продайте вон ту корову и, вообще, измените ваши жизни".

"Дезертирство – серьезное преступление против нашего господина, короля", – сказал первый солдат.

"Мышь не может владеть коровой", – сказал второй солдат.

"Как было бы хорошо, опять стать свободным", – сказал третий солдат.

"Что скажет на это корова?" – спросил четвертый солдат.

"Я хочу больше узнать о законе "Все зиждется на взаимообмене", – сказал пятый солдат.

"Это выглядит странным и, вероятно, благотворным вмешательством Судьбы в наши жизни. Давайте возьмем корову, ибо я отказываюсь и дальше переносить эти тяготы", – сказал их командир.

Итак, они взяли корову, надоили молока, выпили его и ... исчезли из нашего рассказа.

Гуроу тихо сидел рядом с паланкином, пока, наконец, принцесса не приподняла занавеску. Увидев, что солдаты ушли, она заплакала, ибо осталась одна в пустынном месте.

"Ваше Высочество, – сказал Гуроу, – теперь Вы – моя невеста, благодаря закону, который я открыл и постоянно с успехом применяю. Закон такой: все зиждется на взаимообмене".

"Это абсурд! – воскликнула принцесса. – Мыши не говорят. А если и говорят, то я ничего не знаю о всяких там законах. А если законы и есть, то в них ничего не говорится об обмене вещей на королевских дочерей. И вообще, жизнь устроена лучше, чем ты говоришь!"

Однако, Гуроу, терпеливо, обходительными речами (к тому же казалось, что нет никакой альтернативы его версии) убедил принцессу проследовать с ним в норку под сгнившим деревом, которую он приметил во время разговоров с солдатами, и ныне считал безопасным и уютным местом для молодых.

"Входи в дом Гуроу Благодетельного", – сказал он своей невесте.

"Может быть, ты и умен, – сказала принцесса, – но ты забыл, что человек не сможет поместиться в мышиной норе".

"Тогда оставайся снаружи, – сказал Гуроу довольно раздраженно, – будешь спать под тем. кустом".

"Но я хочу есть".

"Ты можешь поесть моркови, растущей вон на том поле".

"Я принцесса, а не вьючное животное. Мне нужны сладости и прочие деликатесы".

"Все работает по принципу взаимообмена, – сказал Гуроу. – Если тебе нужна такая еда, то собери дикие фрукты, пойди на базар, продай их и купи то, что тебе нужно".

На следующее утро принцесса проснулась на рассвете и принялась собирать дикие фрукты. Она сделала узелок из своей вуали, сложила туда фрукты и отправилась с Гуроу на рынок, находившийся в городе, где правил ее отец.

Как только они вошли в город, принцесса стала выкрикивать:

"Покупайте у меня дикие фрукты, потому что мне нужен сладкий изюм.

Все зиждется на взаимообмене – мой жених ничего мне не дает".

Король, услышав голос дочери, послал за ней своих людей. Гуроу скрылся, но когда принцесса появилась в зале приемов, он выбежал на середину:

"Великий Король, мой тесть, я приветствую Вас и требую мою невесту".

"По какому праву она – твоя невеста?" – спросил король, хотя принцесса уже рассказала ему о своих приключениях.

"В силу действия непреложного закона – все зиждется на взаимообмене. Вы овладели этим городом в обмен на жизни. Вы защищаете людей, живущих в нем, в обмен на их деньги. Если же мышь затевает обмен, все насмехаются и говорят, что такое невозможно. Я взываю к этому неотвратимому закону. Нарушьте его, если осмелитесь".

Король обернулся к своим министрам, которые сказали ему:

"Ваше Величество, хотя мы никогда прежде и не слышали об этом законе, но, подумав, поняли, что нет ни одного случая, не подпадающего под его действие. Поэтому мы заключаем, что это – до сих пор не отмеченный, но, тем не менее, неотвратимый закон".

"Есть тут хоть кто-нибудь, кто может освободить меня от этой нахальной мыши?" – воскликнул король в отчаянии, которое усиливалось тем, что все законоведы глядели на Гуроу так, будто тот, изложив им только что новый закон, может в любой момент представить еще и другие.

Тогда один дервиш, бывший при дворе уже много лет, но говоривший всегда исключительно загадками, подошел к королю и что-то прошептал ему на ухо.

Чело короля прояснилось, и он объявил: "Законоведы сказали верно, и дервиш сказал верно! Пусть Гуроу будет объявлен моим зятем в силу действия Великого и Неотвратимого Закона: все зиждется на взаимообмене. С данного момента этот Закон применим во всем моем королевстве. И, в первую очередь, он будет проверен здесь, во дворце".