Текст книги "Отзвуки серебряного ветра. Мы - были! Призыв"

Автор книги: Иар Эльтеррус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Внимание! – вышел вперед князь Онг, став на самый край помоста. – Внимание! Согласно решению Совета Кланов и с одобрения Святой Церкви сегодня состоится не только помолвка, но и бракосочетание светлейшего князя Рабара Т'а Раге и великой княжны Лиэнни Т'а Моро. Сразу же после свадьбы светлейший князь Рабар принимается в род Т'а Моро и становится официально признанным наследником престола княжества Кэ-Эль-Энах!

Он с торжеством обвел взглядом зал, затем отступил назад и подтолкнул на край помоста патриарха. Пресвятой отец покраснел и со злобой посмотрел на него, но подчинился.

– Э-э-э... – протянул он и прокашлялся. – Святая Церковь одобряет изменение брачных обычаев и оделяет своим благословением жениха и невесту. Подойдите ко мне, дети мои!

Рабар и Лиэнни подошли к патриарху, продолжавшему бросать злобные взгляды на князя Онга. Зал негромко загудел, люди были изумлены нарушением тысячелетиями не менявшихся устоев. Согласно заветам предков, между помолвкой и свадьбой столь высокопоставленных особ должно пройти не меньше двух лет. И этот завет никогда не нарушался. Но каждый из хорошо знавших придворный гадючник прекрасно понимал, в чем тут дело. Т'а Раге выиграли престол, вынудив великого князя выдать дочь за Рабара и не дав ему времени для маневра.

Никто теперь не дал бы за жизнь Равана VI и полушки, понятно, что его очень скоро уберут. Хотя некоторые сомневались в столь очевидных выводах, хорошо зная нынешнего правителя, пережившего и утопившего многих и многих интриганов, жаждавших сорвать с него корону и напялить ее на собственную голову. «Старый ворон», как порой именовали между собой отца Лиэнни, был способен на многое. Но в этот раз его, похоже, все-таки захватили врасплох.

Некоторые придворные начали осторожно продвигаться к дверям, опасаясь, что великий князь пойдет ва-банк и прикажет перестрелять всех присутствующих в зале, что было весьма и весьма вероятно. Крови правитель одного из самых сильных государств галактики не боялся никогда и уничтожал недругов без всякой жалости. Каким же образом его сумели заманить в эту ловушку? Непонятно, но как-то заманили.

Почти каждый лихорадочно размышлял, кого поддержать в назревающей на глазах войне кланов, не желая прогадать, выступив на стороне проигравшего. И большинство склонялось к мысли, что Т'а Раге выиграли, и на престол скоро взойдет новый великий князь. Многим стало не по себе – Рабар был страшным человеком, не останавливающимся ни перед чем ради достижения своей цели. Какой монарх из него получится? Оставалось надеяться на князя Онга, надеяться, что он сумеет обуздать жажду крови, которой одержим его племянник.

– Ну что, дорогая? – язвительность буквально сочилась из голоса Рабара, наклонившегося к уху невесты. – Теперь посмотрим, как ты посмеешь обходиться со мной неуважительно. Теперь я научу тебя вести себя как положено послушной жене!

– Поглядим, кто, кого и чему научит... – насмешливо ухмыльнувшись, ответила Лиэнни.

Светлый князь дернулся и что-то прошипел сквозь зубы, краем глаза девушка видела, что его кулаки сжались. В глазах жениха горела откровенная и неприкрытая ненависть, от которой ей стало страшно, даже жутко, но Лиэнни не показала своего страха, наоборот, в уголках ее глаз плясала насмешка, бесящая Рабара с каждым мгновением все больше и больше. Он не понимал, как такое может происходить, не понимал, что вообще здесь творится. Все до единой женщины, встречавшиеся ему до Лиэнни Т'а Моро, включая ее старших сестер, стелились перед ним и готовы были на все ради благосклонного взгляда красавца-князя. Но эта... Ее едкие насмешки и эпиграммы вызывали бессильную ярость, так самозабвенно Рабар до сих пор никого еще не ненавидел.

Светлый князь долго пытался понять, что в нем вызывает такое презрение со стороны младшей княжны, но так ничего и не понял, его самолюбие было сильно уязвлено, и он поклялся отплатить. Но раньше этого сделать не имел никакой возможности – дочь великого князя! Ничего, зато теперь можно и отыграться. В спальне все приготовлено, скоро, совсем скоро эта наглая тварь будет визжать от ужаса и умолять его о пощаде. Совсем скоро надменная княжна готова будет сделать что угодно, лишь бы только избавиться от боли. Хотя, опять же, полностью удовлетворить жажду мести нельзя. Но это только пока! Скоро он сядет на трон и тогда уж...

– Ты мне за все заплатишь... – прошипел светлый князь сквозь зубы, не глядя на невесту – патриарх начал обряд помолвки и необходимо было внимательно следить за процедурой, чтобы не выйти за рамки этикета, дядя не простит такой оплошности. – Так заплатишь, что...

Рабар оборвал свои угрозы и оскалился, имитируя улыбку.

– Ой, как страшно, прямо все мышата разбежались, – сказав это, Лиэнни посмотрела на будущего мужа, как смотрят на что-то крайне отвратительное, но притом очень мелкое. – Не стройте из себя комедийного злодея, князь, у вас плохо получается.

Рабар едва сдержался, чтобы не ударить ее. Почему она не боится?! Не может ведь не понимать, что ждет ее нынешней же ночью? Нет, никак не может. Тогда что? Марку держит? Ладно, ночью можно будет и посмотреть, как она удержится, особенно если отдать ее гвардейцам на забаву. Хвост Проклятого! Нельзя до восшествия на престол. Но потом... Многообещающая ухмылка раздвинула губы Рабара, и Лиэнни внутренне замерла от ужаса. Но на ее лице не отразилось ничего, кроме ледяного презрения, от которого светлый князь взбесился еще больше.

– Дети мои! – трубный глас патриарха загремел в зале. – Сегодня в этом зале соединяют свои судьбы великая княжна Лиэнни Т'а Моро и светлый князь Рабар Т'а Раге. Да благословят этот союз Создатель и все четверо Благих Защитников!

Лиэнни едва не расхохоталась – патриарх все-таки не назвал Рабара «светлейшим», и хоть такой малостью, но уязвил род Т'а Раге. Лицо князя Онга дернулось, он с мрачной угрозой посмотрел на старого священнослужителя. Но тот сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил церемонию. Одна молитва сменяла другую, все послушно осеняли себя знаком святого круга при каждом «амен» и напряженно ждали продолжения. Никто не верил, что «старый ворон» просто так сдастся и ничего не предпримет. Но ничего не происходило.

– Рабар Т'а Раге, согласны ли вы взять в жены присутствующую здесь великую княжну Лиэнни Т'а Моро? – церемония подходила к своей кульминации, и многие чувствовали себя очень и очень неуютно.

– Да! – казалось, это слово стоило Рабару огромных усилий, ненависть так и рвалась из него.

– А вы, Лиэнни Т'а Моро, – продолжил патриарх, – готовы взять себе в мужья присутствующего здесь светлого князя Рабара Т'а Раге?

– Да, – голос девушки был совершенно спокоен.

– Тогда обменяйтесь кольцами в знак вашего обручения.

Нагло ухмыляющийся князь Онг подошел к жениху с невестой, неся поднос, на котором лежали два золотых кольца с каисскими черными алмазами. Лиэнни, стараясь не выдать себя, взяла большее и надела его на безымянный палец будущему мужу. Рабар гнусно осклабился и натянул ей на палец меньшее кольцо, постаравшись при этом причинить как можно больше боли. Девушка едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть, по расцарапанному пальцу потекла кровь. Патриарх увидел это, губы старика сжались, он виновато посмотрел на Лиэнни и отвернулся. Но она не винила попавшего в силки князя Онга священнослужителя, ей просто было страшно. Оставалась только одна надежда, надежда на то, что отец сдержит слово и что-то произойдет. Но что? Пока все шло тихо и чинно, никакого намека на возможность спасения не возникало.

– С этого момента вы официально являетесь женихом и невестой! – закончил церемонию патриарх.

– Кх-гм! – прокашлялся князь Онг, угрожающе смотря на него.

– Но поскольку законы бракосочетания изменены, то через час состоится и венчание, – мрачно буркнул старик.

Придворные наперебой принялись поздравлять высокородных обрученных. Рабар сиял, в его глазах горело торжество. Лиэнни приходилось приветливо улыбаться поздравляющим, хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось визжать и швыряться вещами. А еще лучше – перегрызть кому-нибудь глотку, желательно будущему муженьку и его дяде. Но девушка продолжала милостиво улыбаться и кивать каждому, кто поздравлял ее. Она отмечала про себя, кто поздравлял искренне, а кто через силу, понимая, что вторые вполне могут стать ее союзниками, и запоминала каждого такого. Великий князь молча сидел на троне и мрачно смотрел в зал, казалось, он чего-то ждет. Как жаль, что отец даже не намекнул на то, что должно произойти...

Мощный, низкий гул прокатился над дворцом, оконные стекла задребезжали, казалось, тысячи великанов танцуют на дворцовой площади. Люди возбужденно загудели, пытаясь понять, что происходит. Теракт? Кто-то осмелился напасть на великокняжеский дворец? Тогда куда смотрят войска и Л'арард? А гул все нарастал и нарастал, придворные в панике прижимались стенам, надеясь, что дворец устоит. Князь Онг что-то кричал с помоста, но никто его не слышал, а точнее – не обращал внимания на его вопли. Только когда в зале раздался громовой голос, произносящий странные, малопонятные господам аристократам слова, стало ясно, что происходит. Поиск ордена.

Странно, но до сих пор защитное поле дворца никогда не сбоило, и живущие здесь ни разу не слышали слов Поиска. Неудивительно при том игнорировании самого существования Аарн, которым отличались кэ-эль-энахские высшие аристократы. Выход из строя генераторов защитного поля являлся чем-то потрясающим и невозможным, на них тратились дикие деньги, ведь дома, не защищенные от сканирования во время Поиска, считались опозоренными. А семья, не сумевшая защитить свой дом от вторжения врагов всех «цивилизованных» людей, становилась отверженной, двери всех пристойных домов захлопывались перед ее представителями. И чтобы восстановить реноме, приходилось очень и очень постараться.

Лиэнни тихо хихикнула – теперь, согласно обычаю, великокняжеский дворец на несколько месяцев становился чем-то вроде дома неприкасаемых. И стало, наконец, понятно, что запланировал отец. Поломку генераторов однозначно организовали его люди, да и то, что помолвку назначили на время прихода Аарн, говорило само за себя. Великий князь, как обычно, играл нестандартно, но он прав, это действительно единственный ее, да и его самого шанс. Да уж, последний шанс для приговоренных... Теперь никто не рискнет проводить венчание здесь, а значит, появляется возможность что-нибудь сделать, появляется время для этого. Она вслушалась в слова, сотрясающие стены дворца, и почти незаметная улыбка скользнула по губам. Смысл этих слов заставлял душу трепетать в ожидании чего-то огромного, чего-то непредставимого и зовущего. Куда? Лиэнни не знала.

– Серебряный ветер звезд зовет вас вдаль, дети бури! – грохотал голос. – Каждому, кто не хочет топтать других и выдирать лишний кусок из глотки ближнего; кто мечтает о невозможном и невероятном, о том, что не потрогаешь руками и не положишь в карман; кто не может жить в затхлом мире без любви и надежды, найдется место среди нас. Мы ждем вас, братья и сестры! Вас, способных летать, имеющих крылатую душу; желающих странного, непонятного живущим ради собственного благополучия. Скажите три слова: «Арн ил Аарн», и за вами придут, если вы наши. А вы, господа обыватели и властолюбцы, не пытайтесь притвориться «странными», ничего у вас не получится!

Каждое из этих слов гремело в душе Лиэнни и отзывалось звоном в ушах. Благие, почему она еще здесь, среди этого сборища жалких людишек, озабоченных только собственной выгодой, живущих ради интриг, жаждущих урвать еще каплю власти? Почему она не там, среди звездных странников? Никогда княжна не верила в то, что говорили во дворце об ордене – раз господа аристократы говорят о них плохо, то Аарн не могут быть плохими. Лиэнни очень хотела выкрикнуть Призыв, ее останавливало только одно – еще никогда и никто из аристократии княжества не уходил в орден. Так что ей все равно откажут... Может, кто и уходил, но родня такого отщепенца изо всех сил скрывала «позор». Да, понятно, орден ее просто не возьмет, жизнь во дворце оставляла свой страшный и грязный след в душе каждого человека, и след этот не смыть ничем. А жаль... Вот бы шум поднялся, вот бы сюрприз был для надутых индюков из Совета Кланов.

Лиэнни посмотрела вокруг и с трудом сдержала смех. Господа придворные усиленно делали вид, что ничего особенного не происходит, но на обычно довольных собой физиономиях проступала досада, а на некоторых и неприкрытый страх. Князь Онг что-то разъяренно шипел на ухо подтянутому военному, бывшему, как помнила княжна, одним из высших генералов Л'арарда. Тот морщился и что-то отвечал, беспомощно разводя руками. А ее жених... Лиэнни не выдержала и расхохоталась – Рабар выглядел так, как будто только что съел не меньше тарелки известной субстанции, к которому так липнут мухи. Она хохотала, а все стоявшие рядом буквально отпрыгнули от внезапно «свихнувшейся» невесты.

В этот момент взгляд девушки упал на отца, и она замолчала. Он выглядел странно, необычно и, казалось, чего-то ждал, от нее ждал. Глаза великого князя сверлили девушку и буквально кричали: «Ну же, доча, ну! Давай, не разочаруй меня!» Внезапно Лиэнни поняла, чего он от нее хочет, и чуть не задохнулась. Она должна выкрикнуть Призыв... Это для чего-то нужно отцу, но убей ее Благие, если она понимала, для чего. Скандал? Пожалуй... Но скандал не спасет пошатнувшийся трон, для этого необходимо что-то куда более действенное. Или великий князь думает, что ее возьмут? Да, если бы это случилось, то действительно взвыло бы все княжество. Но чем это поможет отцу? Наоборот, после такого позора его вышвырнут с трона, как нашкодившего кутенка. Если только он еще чего-нибудь не придумал. С этого старого интригана станется.

– Арн ил Аарн! – голос невесты разнесся над залом и все, услышавшие его, замолчали.

Люди, не веря своим ушам, поворачивали головы к помосту и убеждались, что они не спят. Это действительно кричала Лиэнни Т'а Моро, младшая и любимая дочь великого князя. Но поверить в такое было невозможно – ведь это конец для ее отца, для нее самой и всей их семьи, что же глупая девчонка делает? Но великий князь почему-то выглядел очень довольным, он откровенно веселился, глядя на ошеломленные лица придворных. Вслед за ним захохотал и что-то понявший патриарх, тыча пальцем в онемевшего от такой наглости князя Онга. Жених вообще шарахнулся в сторону от сошедшей с ума невесты и едва не упал с помоста. А безумная княжна снова истерически хохотала. Почти никто не обратил внимания на белесую дымку неизвестного силового поля, на мгновение возникшую вокруг нее. Только когда звенящая торжеством птичья трель Избрания прогремела под потолком алмазного зала, люди окончательно поверили в происходящее. Мало того, что младшая дочь великого князя выкрикнула Призыв проклятого Благими ордена, так ее еще и взяли! Но чему тогда радуется ее отец, ведь случившееся – величайший позор для любого аристократа!

– Всем стоять на месте! – резкий голос с незнакомым акцентом набатом грохнул по нервам благородного собрания. – В случае сопротивления открываем огонь на поражение!

Придворные зашевелились, пытаясь понять, кто говорит. Как-то незаметно для них в зале открылись несколько десятков гиперпорталов, и из черных воронок сыпались легионеры ордена на своих любимых антигравитационных досках. Охрана попыталась было что-то сделать, но аарн в белоснежных зеркальных скафандрах с выбитым на груди черным ангелом быстро справились с помехой. Да не сильно-то охранники и сопротивлялись, прекрасно зная, что случится с любой планетой, на которой обидят хоть одного аарн. Никому не хотелось рисковать. Люди в ужасе шарахнулись к стенам – трудно было не узнать форму одного из самых страшных легионов ордена, «Ангелов Тьмы». Придворные не отваживались переговариваться, каждого колотило.

Произошел самый страшный из кошмаров любого аристократа – аарн ворвались в «святая святых», великокняжеский дворец. А им ведь плевать на все и на всех, они вполне способны перестрелять присутствующих и уйти, посмеиваясь. Ордену не впервой уничтожать правящие династии, они не раз делали это в прошлом и всегда готовы повторить. Никто не решался протестовать, воспоминания о происшедшем совсем недавно в империи Сторн не давали покоя, никому не хотелось оказаться на месте тамошнего императора и его приближенных. Хотя нет, князь Онг все-таки не выдержал надругательства над главным торжеством в его жизни, над своей победой, и завопил:

– Убирайтесь! Вы не имеете права врываться в великокняжеский дворец!

– Заткнись, пашу! – на мертвом лице появившегося у края помоста белокурого гиганта на миг нарисовалось отвращение. – Ты нам неинтересен, нас позвала она.

Его рука указала на невесту. Непроницаемое лицо аарн пугало, непонятно было живой человек это или робот. Он пристально смотрел на Лиэнни и молчал. Таких гигантов мало кому доводилось видеть при дворе – аарн имел куда больше двух метров росту, да и объемами обладал соответствующими. Но при том двигался настолько легко, что оставалось только удивляться. Впрочем, выучке бойцов-аарн давно никто в галактике особо не удивлялся, знали, что противостоять атаке легионов ордена почти невозможно.

Многие правители пытались заставить своих солдат и офицеров стать воинами того же уровня, но это оказалось физически невозможным. По-видимому, легионеры ордена были киборгизированы, ничем иным объяснить скорость и согласованность их действий не мог ни один военный. Любой свидетель хоть одной их атаки оставался в восторге, если наблюдал за действиями аарн со стороны, или в ужасе, если эти действия были направлены против него. Вот и сейчас люди старались привлекать к себе поменьше внимания, не желая оказаться крайними.

Лиэнни смотрела в отчаянно синие мертвые глаза и ежилась, пытаясь понять, что ей делать дальше. Внезапно эти глаза стали живыми и теплыми, их наполнили любовь и восхищение, радость и надежда на что-то. Но на что? Девушке казалось, что она валится в эти глаза, что это не глаза, а какая-то пропасть, куда ее затягивает, не спросив, а хочет ли она туда падать. Она попыталась понять, что с ней происходит, но запуталась еще больше. Казалось, вокруг гремит и ревет буря. Казалось, ее всю наполняет ветер, серебряный ветер, заставляющий каждый уголок души плакать и смеяться от счастья. Лиэнни перевела взгляд на сияющую улыбку гиганта и поняла, что пропала. Навсегда. Что без этого человека ей не жить. Девушка отчаянно пыталась взять себя в руки, уговорить себя самое, что так не бывает, что так нельзя, нельзя влюбляться с первого взгляда, но ни хвоста Проклятого у нее не вышло.

– Здравствуй, сестра! – разогнал тишину гулкий бас. – Ты звала нас, и мы пришли! Отныне ты никогда больше не будешь одинока! Идешь ли ты с нами, зовет ли тебя в неведомое серебряный ветер звезд?

– Да... – почти помимо воли произнесли онемевшие губы. – Да...

Гигант подошел ближе и нежно обнял девушку. Лиэнни даже задохнулась, настолько уютно и хорошо было в его объятиях, настолько, что хотелось бы никогда из них не выбираться. Она подняла взгляд и снова утонула в синих глазах. Глаза улыбались ей.

– Идем? – спросил аарн. – Нас ждет Мастер.

– Сейчас... – прошептала Лиэнни. – Я только с отцом попрощаюсь.

Она неохотно оторвалась от легионера и вздохнула. Потом подняла взгляд на трон великого князя. Он был мрачен, любой, кто не знал его хорошо, сказал бы, что он ужасе, что он полумертв от горя. Но Лиэнни видела прыгающую в глазах отца смешинку, видела тщательно скрываемое торжество. Да, такой исход дела чем-то устраивал его. Но вот чем? Что здесь для него могло быть хорошего и выгодного? Скорее, наоборот... Девушка покачала головой – понять мысли «старого ворона» невозможно, редкостный хитрец. Лиэнни подошла к трону и поклонилась.

– Ну, вот и все, па... – почти неслышно сказала она. – Вот и все... Прощай и спасибо.

– Будь счастлива, доча... – так же тихо ответил великий князь. – Может, так оно и лучше. Прости, если сможешь.

– Да что там, па, – отмахнулась она. – Что было, то уже прошло. Надеюсь, для тебя все это не станет концом.

– Там увидим... – ехидно ухмыльнулся его величество. – Я далеко не так прост, как кое-кто думает.

– Ой, па...

– Ладно, ладно, доча. Надеюсь, что когда-нибудь тебя еще увижу.

– Откуда я знаю, как у меня дальше сложится? – вздохнула девушка. – Но все лучше, чем замуж за этого подонка идти... Обещать ничего не буду.

Великий князь понимающе улыбнулся. Внимательно посмотрев ему в глаза, Лиэнни кивнула своим мыслям. Ну, конечно, старый интриган снова что-то задумал, и уход дочери в орден полностью отвечает его нынешнему замыслу. Слава Благим, что Лиэнни все эти интриги уже не касаются. А в среде ордена она постарается держаться от политики подальше, наелась этого добра так, что до конца жизни хватит.

– Оставьте в покое мою невесту! – визгливый почему-то голос Рабара, о котором девушка и думать забыла, заставил подпрыгнуть. Непонятно почему князенок вдруг набрался смелости и начал протестовать.

– Невесту? – с интересом спросил аарн. – То-то она так рада от тебя избавиться...

Он взглянул на светлого князя, и в ту же секунду его лицо исказилось гримасой гадливости. Гигант снова внимательно оглядел юного красавца и покачал головой. Потом повернулся к великому князю и сказал:

– Что же это вы, задрипанное ваше величество, дочь за такую сволочь выдать решили? Другую такую долго искать пришлось бы...

– Политика, молодой человек, политика... – развел руками великий князь, не обративший внимания на то, что его поименовали «задрипанным величеством». – Позвольте узнать ваше имя?

– Дерек Фери, – наклонил голову гигант. – Лор-капитан легиона «Ангелы Тьмы», орден Аарн.

– Вы аристократ? Мне почему-то кажется, что да.

– У себя на родине был графом, – криво усмехнулся лор-капитан. – По рангу примерно равен вашему светлому князю. Но теперь, как вы сами понимаете, это не имеет ни малейшего значения.

– Смотря для кого... – задумчиво протянул великий князь. – Смотря для кого...

От опытного старого интригана не укрылось, какими глазами смотрела его дочь на этого аарн, и он сразу начал обдумывать, как это использовать с максимальной выгодой. Гигант почему-то фыркнул и с иронией глянул на великого князя. Странно, но они понравились друг другу, хотя ни один не мог сказать, почему именно. Дереку князь сильно напоминал его собственного отца, старый граф был таким же хитрым и изворотливым, любые обстоятельства старался обратить к собственной пользе. Лор-капитан дал себе слово при первой же возможности навестить старика, давно не был дома. А Равану было жаль, что у него нет такого сына. Тогда бы светлые князья тихо сидели по своим норам, не решаясь даже носа оттуда высунуть. Но, увы...

– Что ж, ваше величество, – добродушно улыбнулся аарн. – Нам пора. Желаю успеха в вашем начинании.

– Вы поняли? – приподнял брови великий князь.

– Да.

– И вас это не смущает?

– Дела пашу – это дела пашу, – отмахнулся Дерек. – У нас и своих хватает. К тому же, на нас и так всех собак вешают. Ну, повесят еще одну. Разве это что-нибудь изменит?

– В общем-то, ничего.

– Вот и я о том же.

У великого князя даже зубы свело от досады, что этот лор-капитан не его сын. Из него получился бы такой великий князь, каких мало бывало за всю историю княжества. Аарн, поняв его мысли, усмехнулся и отрицательно покачал головой, как бы говоря, что власть его совершенно не интересует. Затем взял за руку тихо смеющуюся Лиэнни, от которой не укрылась досада отца, и скрылся в возникшей перед ними черной воронке гиперперехода. Остальные аарн вскоре последовали их примеру, и через несколько минут ничто не напоминало о вторжении ордена в святая святых кэ-эль-энахского княжества.

Господа аристократы, бывшие в присутствии аарн тише воды, ниже травы, начали шуметь. Его величество поманил к себе пальцем настороженно озирающегося патриарха и негромко сказал ему:

– Держитесь поближе ко мне, пресвятой отец.

– Зачем?

– Да так, на всякий случай... – многообещающе ухмыльнулся великий князь.

Патриарх понимающе наклонил голову, зная, что «старый ворон» без причины не стал бы говорить ему то, что сказал. Потому поднялся на одну ступеньку и стал возле самого трона. А князь исподлобья смотрел на яростно спорящих глав кланов, делящих пока еще занятый трон. Ни один из них еще не знал, что защитное поле окутало этот самый трон. Ни один из них еще не знал, что алмазный зал окружен великокняжескими гвардейцами, одетыми в доспехи, полностью повторяющими собой доспехи «Ангелов Тьмы». Ни один из них еще не знал, что командирам гвардейцев отдан приказ не щадить никого из находящихся в зале. Да, они этого не знали, и великий князь насмешливо улыбался, зная, что больше никто из этих напыщенных дураков не будет стоять на его дороге. Жаль, что пришлось ради этого пожертвовать любимой дочерью, но интересы государства превыше всего.

* * *

– Благие, ну почему так холодно?

Едва слышный голос болезненно худого, с воспаленными глазами человека нарушил тишину убогой комнатенки под самой крышей старого дома. Ветер грохотал листами жести над дощатым потолком, и, казалось, готовился сорвать их напрочь. Человек кутался в старое замызганное пальто. Он осторожно подул на онемевшие пальцы и сунул их подмышки, пытаясь хоть немного согреть. Сухой болезненный кашель рвал грудь, похоже, эта простуда его скоро совсем доконает. О каких-либо лекарствах и речи не шло, их не было, да что говорить, не было даже возможности попить чего-нибудь горячего, не на чем согреть воды. И что делать дальше, у него ведь нет ни ренни уже который день? Да и хозяин этой жалкой конуры готов вышвырнуть злостного неплательщика на улицу. Все попытки найти хоть какую-нибудь работу оборачивались неудачей... Впрочем, при том уровне безработицы, что царил на Фарминусе, да и во всей республике Трирроун, неудивительно. Но что делать ему? Подыхать? Похоже. Дрожь продолжала бить человека, ему было очень плохо.

Грубый стук в дверь прервал горькие размышления, и человек вздрогнул. Хлипкий засов вылетел от грубого пинка, и в комнатенку ввалился хозяин меблированных комнат, в которых последнее время квартировал потерявший все музыкант. Здоровенный бородатый верзила с огромным животом презрительно смотрел на вскочившего из-за колченогого стола субтильного человека с впалой грудью.

– Ну, ты, как тебя там, Гел, что ли? – проревел он. – Или плати, или выметайся! Ты понял меня, козел?!

– Господин Дигени, – униженно склонил голову человек, – умоляю вас, подождите немного... Мне обещали работу, я сразу после первой зарплаты уплачу вам все...

– Ты меня уже две недели этим гнилым базаром кормишь! – продолжал реветь бородач. – Даю время до завтра, понял?! Или заплатишь, или на хер пойдешь! Понял?!

– Но ведь зима, господин Дигени... Куда же мне податься?

– А меня не колышет! Завтра приду и вышвырну тебя, урод! И пальто твое заберу за долги, понял?! Так на улицу пойдешь.

С этими словами хозяин меблирашек повернулся и, презрительно плюнув себе под ноги, скрылся. Тягучий скрип старых ступенек еще долго отдавался в ушах Гела. Усталый больной человек рухнул на трехногий табурет и тихо, безнадежно заплакал. Последний год ему катастрофически не везло. Оркестр, в котором играл недоучившийся скрипач, разорился, и Гел оказался на улице. Все попытки устроиться хоть куда-нибудь после этого были неудачны, и с каждым днем он падал все ниже и ниже, скоро даже перестав пытаться снова стать музыкантом. Да еще сразу после увольнения сдуру уплатил половину оставшихся денег за размещение в инфосети своей симфонии, рассчитывая, что это поможет немного подняться. Увы, все получилось наоборот...

Критики в пух и прах разнесли «бездарную симфонию недоучки». Неудивительно, что после этого хозяева оркестров, куда он пытался устроиться скрипачом, даже разговаривать с ним не хотели. Ведь «наглый музыкантишка» осмелился попробовать стать композитором, вместо того чтобы находиться на месте, куда определили его вышестоящие. Осмелился попытаться изменить свою судьбу вместо того чтобы, открыв рот, почтительно внимать авторитетам от музыки, не пытаясь даже посягнуть на их прерогативы.

В республике Трирроун было чрезвычайно жестко устроенное общество, и на любого, кто пытался выбиться из своей ниши и подняться выше, смотрели как на последнее дерьмо. «Каждый должен знать свое место! Пытающийся занять чужое – враг всех цивилизованных людей!» Основной принцип здесь... И ничего с этим поделать было нельзя.

Неудача шла за неудачей, и очень скоро Гел оказался на самом дне общества, лишившись квартиры и всех сбережений, которые отсудила себе сразу же бросившая неудачника жена. Если бы нашлась хоть какая-нибудь, пусть самая грязная и тяжелая работа... Но ее не было, в колониальных мирах Трирроуна положение за последние три года стало буквально катастрофическим, и безработица достигала порой тридцати процентов.

Безработный музыкант, к тому же, отличался чрезвычайно субтильным телосложением, любой работодатель, посмотрев на него, без промедления указывал бедняге на дверь, понимая, что много такой работничек не наработает. Иногда везло перехватить какую случайную подработку, но очень уж редко. А когда настала зима, и жить на улице стало невозможно, его положение стало совсем невыносимым. До последнего времени Гелу все-таки удавалось наскрести несколько ренни на оплату комнаты, но уже месяц ему совершенно не везло. Ел безработный музыкант только то, что иногда находил на свалке, а если не находил ничего, то голодал. На дрова и лекарство денег не было, и приходилось мерзнуть, пытаясь согреться под натащенными в комнатенку лохмотьями со свалок. А тут еще и проклятая простуда...

– Благие! – тихо взмолился Гел. – Ну, за что? Что я такого вам сделал? Помогите мне, умоляю...

Но молитвы никогда не помогали, не помогли и сейчас. Значит, завтра его голым вышвырнут на улицу. В тридцатиградусный мороз... Говорят, что замерзать совсем не больно, что человек просто засыпает и ему снится что-то хорошее. Что он даже не замечает, как уходит в мир иной. Гелу осталось надеяться только на это, иных надежд у отчаявшегося человека не осталось. Он прекрасно понимал, что денег сегодня ему не найти, а на жалость хозяина меблирашек надеяться глупо. Бородач за лишний ренни удавит кого угодно. Значит, все. Отпрыгался. В душе царила пустота, не было даже обиды или горечи.

Осталось сделать последнее – выплеснуть на бумагу музыку, не дававшую ему жить в последнее время. Да, эта музыка никому не нужна, да, эти листки, скорее всего, пойдут кому-то на растопку. Гел прекрасно понимал это, но не мог не записать рвущееся из души. Это было что-то большее, чем он сам. Снова потерев руки в попытке согреть, музыкант достал из-под стола найденную на свалке стопку рекламных листовок и принялся тщательно линовать их чистую сторону под ноты. А затем написал первый символ, и мир исчез для него, вокруг загрохотали галактики, заплакал ветер, стремясь к чему-то невероятному, к чему-то чистому и огромному. К чему-то доброму. Композитор больше ни на что не обращал внимания, под его рукой рождались и гибли миры, сейчас он был счастлив.