Текст книги "Удивительная биология"

Автор книги: И. Дроздова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Акулы становятся жертвами

Сложился своего рода стереотип, что акула – это зловещий монстр, беспощадная, всепожирающая машина, хозяйничающая в морях и океанах, никогда не смыкающая маленьких, злобных глаз и постоянно готовая вгрызаться в человеческую плоть, рвать ее на куски. Образ создан, и он продается. Следом за «Челюстями» появились «Челюсти-2», «Че-люсти-3» и «Месть акулы», а роман, послуживший первоосновой сценариев, разошелся по всему свету десятимиллионным тиражом. Всякие истории об огромных белых акулах длиной 20 футов, весом 6 тыс. фунтов, с зубами наподобие хороших ножей для разделки мяса, образовали особый пласт мифологии.

Часто рассказывают о тигровой акуле, в желудке которой рыбаки обнаружили костюм водолаза. У другой тигровой акулы нашли меховое пальто, бутылку шампанского, лошадиную голову и… части человеческого тела. Наверное, этих жутких подробностей достаточно для законченного мифического образа. Нет сомнения, многие из подобных фактов вполне достоверны. Однако противовесом им служит гораздо большое число других фактов. Неоспоримо, что жертвой несчастного случая может стать каждый, но по статистике от удара молнии, например, погибает 1 из 2 млн человек, от пчелиного укуса – 1 из 5,5 млн; 1 из 10 млн может погибнуть, задетый обломком потерпевшего катастрофу самолета. Жертвой же акулы становится 1 из 300 млн человек. Даже большая белая акула – вовсе не такой монстр, каким ее изображает людская фантазия.

Специалисты считают, что большая белая акула на людей специально не охотится: просто она иногда принимает человека за крупное морское млекопитающее, подобное котику или калану. Акула «пробует предмет на зуб» и после дегустации, выплюнув откушенное, уплывает.

У акул значительно больше причин страшиться людей, чем у людей бояться акул. От руки человека погибает до 100 млн акул в год. Они попадают в сети, поставленные на тунца. Их ловят для самоутверждения рыболовы-любители. На них охотятся профессионалы-рыбаки, чтобы потом зажарить на гриле в каком-нибудь прибрежном американском ресторанчике. Из года в год больше семи миллионов фунтов акульих плавников продают торговцы Гонконга. Из них готовят знаменитый суп, который, считается, избавляет от импотенции и, кроме того, говорит о финансовом положении тех, кто может себе позволить заказать блюдо стоимостью 50 долларов.

Истребление акул достигло столь угрожающих размеров, что ученые уже пользуются такими терминами: «отмечаемый упадок», «вероятность вымирания». Сейчас у берегов Калифорнии почти не осталось славящихся своим мясом акул-лисиц и мако. Лимонных акул, которые идут на наживку для крабов, больше не встретишь у островов Флорида-Кис. У берегов Коста-Рики ради плавников почти полностью уничтожены акулы-молоты.

Большие белые акулы, за челюсти которых коллекционеры дают 5 тыс. долларов, привлекали к берегам Южной Африки столько рыболовов, что их промысел в пределах 200 миль от берега был объявлен преступлением. В США Национальная служба морского рыболовства установила квоты на ловлю 39 видов акул. Среди них – черноперая, темная акула-собака, серая короткошипая, большая белая, тигровая, лимонная и мако.

В последние годы американцы пристрастились к акульему мясу. Раньше общественное неприятие акул заставляло владельцев ресторанов и супермаркетов выдавать их мясо за «рыбный стейк». Но когда из-за неконтролируемого рыбного промысла уменьшились запасы меч-рыбы, морского окуня и других популярных видов, в дело пошли акулы: мако и черноперая. Национальная служба морского рыболовства США всячески поощряла ловцов акул.

Через некоторое время обнаружился рынок сбыта сушеных плавников на Востоке. Это оказалось прибыльным делом, и ловля началась. В 1980 г. на юго-восточном побережье США добыто 504 т акул. К концу десятилетия эта цифра подскочила до 7 850 т, то есть возросла на 1 500 %.

Однако человек не всегда воевал с акулами. Да и сейчас не все относятся к ним плохо.

Веками полинезийцы ловили больших акул, а потом выпускали в обширные лагуны, где и содержали. Сейчас дети полинезийцев плавают вместе с акулами и учатся разбираться в их повадках. На Мадагаскаре живет племя, члены которого не ощущают абсолютно никакого страха перед акулами: они верят, что акулы – их предки. Маленькая девочка из этого племени спросила однажды одного из товарищей Кусто об акуле: «Ведь правда же, дедушка не сделает мне ничего плохого?»

В Орландо, штат Флорида (США), есть заповедник «Мир моря» с огромным аквариумом, в котором содержится чуть более тридцати видов акул. Это лишь крошечная часть от 250 видов акул, которые живут в морях и океанах, озерах и реках. По размерам они совершенно разные: от колючей акулы, настолько маленькой, что она может поместиться на ладони человека, до громадной китовой, которая питается планктоном и достигает в длину 50 футов. В коллекции аквариума есть, например, песчаная акула длиной 7 футов, с маленькой пастью, известная тем, что съедает своих братьев и сестер еще во чреве матери. Или хищница с зубами, как у вампира – лимонная акула, способная развивать скорость до 30 миль в час.

Здесь содержат представительниц вида бычьих акул, которые нападают на людей. Их можно встретить и в пресных водах. Одну поймали в Миссисипи недалеко от Сент-Луиса, других – в африканских реках, где они атаковали и убивали гиппопотамов.

Ни в одном из морских аквариумов мира нет больших белых акул: этот вид в неволе не живет. Белые акулы умеют настолько тихо плыть, что и не заметишь, когда они окажутся поблизости. Трудно представить, что и над ними нависла угроза вымирания. Акулам требуется 5, 10 и даже 20 лет, чтобы достичь половой зрелости, а многие виды приносят потомство только раз в два года. Почти все рыбы откладывают сотни икринок, у некоторых же акул бывает всего один-два детеныша.

Как это ни странно прозвучит, но акулы человеку очень нужны. У них не удалось ни обнаружить, ни вызвать искусственно никаких раковых и вирусных заболеваний. Иммунная система акул имеет чудодейственные особенности. Недавно фармацевтические фирмы Англии, Японии, США и других стран начали выпускать препарат для лечения злокачественных опухолей, полученный из печени акул-молотов. Работы продолжаются. Ученые надеются, что акулы помогут выяснить механизмы разных форм рака и СПИДа, создать лекарства для лечения ожогов и кожных болезней.

Уже сейчас в парфюмерной промышленности широко применяется сквален, содержащийся в жире печени акул. Косметические изделия, в которые его добавляют, долго хранятся, обладают приятным запахом и лечебными свойствами.

А самое важное – акулы представляют собой необходимое звено для поддержания экологического баланса в Мировом океане, они помогают поддерживать здоровье океана, уничтожая больных рыб.

Всем известные земноводные. Что мы о них знаем?

Они кажутся такими обыденными… Но это только на первый взгляд. Например, как вы думаете, слышит ли вас лягушка? Вопрос о слухе у земноводных вызывал немало споров, кое-кто утверждал, что они глухи и неспособны услышать даже те звуки, которые издают сами. Однако исследованиями по нейрофизиологии доказано, что земноводные слышат, но их слух нельзя сравнивать со слухом рыб и наземных млекопитающих. Возможно, какое-то количество вибраций не передается у них прямо в наружное ухо, а окружным путем через все тело достигает внутреннего уха. Некоторые жабы лучше реагируют на звук, когда их слуховые органы наполовину погружены в воду. Прерывистые звуки для них предпочтительнее, чем сплошное звучание.

Структура звукового сигнала земноводных сложнее, чем у поющих насекомых. Меняется не только повторение сигнала, как у насекомых, но и тембр, долгота индивидуальных позывных. У земноводных чаще других звуковых сигналов встречается сексуальный призыв самца. Его тональность и долгота у каждого вида своя, как и места обитания, откуда доносится призыв. Некоторые древесные лягушки квакают в кустах или взобравшись на деревья. Есть жабы, поющие прямо на земле или в глубине своей норы. Существуют виды, которые обитают преимущественно в воде и издают звуки, сидя под водой.

Обычно призыв самцов обращен исключительно к самкам. Но у некоторых видов крик самца, как и у птиц, предупреждает других самцов о том, что участок занят и что законный владелец не расположен принимать непрошеных гостей. Крик, оповещающий о беде, например, когда их хватает враг, земноводные издают в особом тоне и с открытым ртом. Этот сигнал доходит до сородичей, – во всяком случае, когда они его слышат, ритм их дыхания изменяется. Если подойти к краю болота без всяких предосторожностей, лягушка прыгает в воду и нередко квакает особым образом. Впрочем, достаточно всплеска воды, который слышен при погружении лягушки, чтобы заставить обитателей водоема насторожиться: стоит теперь вам сделать шаг – и все они сразу прячутся в воду. Еще чаще при первом же приближении человека, которого выдает вибрация почвы под ногами, хор лягушек смолкает. Руками можно двигать сколько угодно – лягушки не пугаются.

Да, у земноводных есть и хоры, к сожалению, даже слишком громкие – это знают все, кто живет близ пруда. У немцев существует поверье, будто каждый пруд имеет своего «хормейстера» – старую, умудренную опытом лягушку, которая задает тон. Некоторые натуралисты были того же мнения. Современные исследования доказывают, что лягушка или жаба с самым мощным голосом (индивидуальные различия довольно заметны) вовсе не вожак и не играет главенствующей роли.

Лягушка относится к очень небольшому классу земноводных, в который входит всего около 2 000 видов. Обыкновенная, известная всем лягушка увековечена двумя памятниками. Это маленькое животное помогло человеку сделать очень много важных открытий.

В конце XVIII в. знаменитые ученые Гальвани и Вольта обнаружили электричество у животных. А сделать это очень важное открытие им помогли опыты с лягушками. Лапка лягушки долгие годы была единственным электроизмерительным прибором физиков. Великий русский физиолог И. М. Сеченов, изучая работу мозга, многие опыты проводил на лягушках. Когда власти задумали судить ученого за его открытия, то он вместо адвоката взял с собой на суд лягушку, чтобы на глазах судей проделать свои опыты.

Первый памятник лягушкам был сооружен в Парижском университете, в Сорбонне, в IX в. Поставили его (как предполагают) по настоянию знаменитого французского естествоиспытателя Клода Бернара. Так ученый отблагодарил своих подопытных животных за ряд важнейших открытий, которые он сделал с их помощью. Второй памятник воздвигли в Токио студенты-медики. Для своих экспериментов они использовали 100 тыс. лягушек, в честь которых и поставили памятник.

Длительная история развития выработала у лягушек ценное качество – неприхотливость и неразборчивость в пище. Мало пищи – лягушка будет голодать и день, и неделю. Много – будет есть все подряд. Меню получается разнообразнейшее: гусеницы и бабочки, муравьи и жуки, стрекозы и комары, различные личинки и улитки, пауки и многоножки, черви и прочее. Причем вкусы одинаковы почти у всех лягушек. Сколько же насекомых-вредителей реально может уничтожить лягушка за свою жизнь? Почти миллион, по данным некоторых ученых. Возможно, эти данные преуменьшены. Но где заслуги лягушек несомненны, так это в медицине и биологии. Многие десятилетия физиологи используют их в самых различных опытах, предпочитая другим животным. Это происходит благодаря феноменальной выносливости и живучести лягушек, приобретенным за длительный период борьбы за существование.

Человек для своих хозяйственных нужд осваивает новые обширные территории, и заболоченные участки, считающиеся бесполезным ландшафтом, окультуриваются в первую очередь. Численность лягушек сокращается. Этому способствует и такая особенность их физиологии, как медленный рост.

Очень интересный факт из жизни лягушек – строительство ими гнезд. Когда в сентябре в Бразилии наступает весна и в верховьях Амазонки бушуют наводнения, местные лягушки начинают строить гнезда. В этом они большие оригиналы.

Самка квакши-филломедуза, например, залезает на дерево, перебирается на ветку, свисающую над водой, заползает на листочек, обхватывает его края задними лапками и сгибает над собой. В получившийся пакетик она откладывает икру. Икра клейкая и прочная – можно отпустить листик, он не развернется. После дождей в нем собирается вода, и головастики, которые выходят из яиц, плавают в зеленом кульке, как в садке, пока не подрастут.

А самка квакши-кузнеца – эту лягушку назвали так за странный крик, похожий на удары молотка по железу, – сооружает для своих головастиков «вавилонскую башню». Сначала на дне заводи она складывает лапками кольцо – фундамент для башни. Над фундаментом возводит высокие стены, которые отполировывает изнутри лапками и грудью. Работает только самка, самец ей не помогает, сидит рядом без дела. Когда стены башни поднимаются над водой сантиметров на десять, квакша работу бросает: гнездо готово. Дней через десять после откладывания икры выводятся головастики, которые живут внутри гнезда, пока не подрастут.

В лесах Южной Америки, в Колумбии, водится крошечная лягушка – кокои, названная так местными жителями, индейцами племени чоко. Кокои очень мала (длина взрослого самца 2-3 см, а вес всего 1 г), из-за чего ее почти невозможно найти. Чтобы поймать кокои, индейцы чоко, превосходно владеющие искусством имитации звука, долго и терпеливо ее выманивают. Они издают особые жалобные крики и одновременно прислушиваются – не раздается ли ответный посвист. По этому звуку индейцы засекают место, где прячется лягушка, и ловят ее.

Эту маленькую, безобидную на вид лягушку индейцы используют для приготовления смертоносного яда. Они не дотрагиваются до кокои, не защитив предварительно руку листьями. Яд кокои через кожу не действует, но при малейшей царапине на руке дело может принять печальный оборот. Поймав несколько кокои, индейцы отправляются готовить на костре яд. Под действием высокой температуры на коже кокои появляется жидкость молочного цвета. Это и есть яд. Концы стрел смазывают этой жидкостью, а затем высушивают их в тени. Яда, собранного от одной лягушки, достаточно, чтобы сделать смертоносными около пятидесяти стрел для духовых ружей.

Сами стрелы индейцы делают из плотных жилок пальмовых листьев. На наконечнике стрелы – спиральная зарубка, чтобы яд лучше пристал к поверхности. Этими стрелами охотники чоко убивают ягуаров, тапиров, обезьян, птиц и других животных. В былые времена такие стрелы применялись и в схватках между племенами.

Животное, пораженное ядом кокои, оказывается моментально парализованным и через некоторое время погибает. Индейцы вырезают стрелу из тела убитого животного вместе с кусочком мяса, окружающего ее. Это тоже мера предосторожности: яд кокои, как и знаменитый кураре, абсолютно безвреден, если принять его внутрь, но при малейшей царапине во рту, в горле, в кишечнике или при язве желудка человек может погибнуть.

Никакого противоядия от кокои индейцы чоко не знают. Экстракты некоторых растений, благодаря которым они спасаются от змеиных укусов, действия кокои не нейтрализуют. Однако яд кокои обладает еще и некоторыми лечебными свойствами. Это было установлено еще в прошлом веке. Выделить яд в чистом виде долгое время не удавалось, но все-таки эту работу завершили успешно: химически чистый яд кокои был наконец выделен в лабораторных условиях, определили и степень его токсичности. Он оказался самым сильным ядом животного происхождения из известных до сего времени. Яды кобры и других опаснейших змей не идут ни в какое сравнение с ним.

ПТИЦЫ

Весенние певцы

Дрозд – ранняя перелетная птица, появляющаяся в средней полосе в конце марта – первой половине апреля. Красивая песня сразу выдает его присутствие. Поющий самец сидит обычно на верхушке высокого дерева, повернувшись к потухающей заре, подняв голову и слегка оттопырив перья. Когда птица только начинает свои трели, песня тиха, но вот дрозд распелся, и его голос крепнет, отчетливо выделяясь среди голосов других пернатых. Если осторожно подойти к дереву, на вершине которого сидит певец, его можно хорошо рассмотреть. Спинка у дрозда оливково-серая, грудка и брюшко желтовато-белые, испещренные треугольными бурыми пятнышками.

В лесу птичьих голосов слышно еще немного. Вот вблизи раздается пение дрозда-белобровика. Первые звуки своей флейтовой переливчатостью напоминают голос певчего дрозда, однако затем следует очень веселая песенка, почти не отличимая от песни обыкновенного чижа, но более громкая и без типичной для чижа конечной ноты. Белобровик очень красив: для него особенно характерны охристо-беловатые окологлазничные полосы, густо-ржаво-красные бока и рыжеватая расцветка нижних частей крыльев.

Неожиданно у ближайшей березы появилась мелкая птичка и неподвижно уселась на ветке, лишенной листьев. Послышалась серебристая короткая трель. Певунья как бы захлебывается своей мелодичной песенкой. Окончив ее, птичка быстро перелетает на соседнее дерево, и снова раздается ее мелодичный голос. Это малиновка (иначе – зарянка). Она прилетает к нам очень рано. Первых, еще не поющих, малиновок можно видеть уже в конце марта. Отличить зарянку от всех других наших певчих птичек легко. Окраска верхней части туловища у нее оливково-бурая, лоб, бока головы, шея и зоб – красновато-ржавые.

А это чей короткий свист раздался вдали и тотчас повторился вновь? За ним послышалось как бы хриплое, отрывистое покашливание, и из-за леса плавно и быстро вылетела довольно крупная птица с опущенным книзу длинным клювом. Она пронеслась почти по прямой линии над поляной и скрылась в ближайшем перелеске. Это «протянул» вальдшнеп – желанная и ценная добыча для страстного охотника.

По своему складу и виду вальдшнеп – настоящий кулик. Его ржавая окраска с черными волнистыми пестринками хотя и скромна, но красива; она удивительно подходит к цвету опавшей побуревшей листвы, на общем фоне которой птица совершенно незаметна. Особенно хороши большие черные глаза и характерный для вальдшнепа длинный клюв. На конце клюва можно рассмотреть шероховатость в виде небольших бугорков, покрытых мягкой кожицей. Если у застреленной птицы вскрыть кожу на конце клюва и рассмотреть его строение под сильной лупой, то можно заметить между бугорками ямки, к которым подходят мелкие нервы. Благодаря такому строению клюв вальдшнепа – совершенный орган осязания. Птица глубоко втыкает его в землю и улавливает малейшие сотрясения, которые создают в земле червяки и личинки насекомых.

Пожалуй, тяга – самая замечательная черта вальдшнепа: эти птицы «тянут» после захода солнца над лесом, издавая особые крики. По существу, эти крики вполне соответствуют пению птиц весной. Крик вальдшнепа во время тяги состоит из глухого, гортанного, несколько протяжного «кворк-кворк-кворк» или «кхоог-кхоог» – «хорканья», как говорят охотники, и довольно громкого свиста – «цыканья», звучащего вроде «цси-цси».

Утренняя тяга менее продолжительна, чем вечерняя, она протекает относительно дружно: в сумраке зарождающегося утра птицы усиленно цикают и хоркают, и весь этот лет длится каких-нибудь 10—15 мин.

Вечерняя тяга проходит неравномерно. Обычно после солнечного захода вслед за первыми двумя-тремя пролетевшими птицами начинается наиболее интенсивный лет. Это первая фаза – разгар тяги. Далее следует короткий перерыв. И вот, когда темнеет небо, неожиданно опять раздаются чарующие звуки, вновь появляются начавшие усиленный лет вальдшнепы. Это – вторая фаза тяги.

В темноте леса то и дело раздается довольно громкий и характерный свист какой-то птицы. Это свистит воробьиный сычик, в другие времена года обычно очень молчаливый и незаметный. Воробьиный сычик – одна из оригинальных сов нашей фауны. Размером он несколько крупнее снегиря, сверху оперение буровато-серое в белых крапинках, низ – белый, с бурыми продольными пятнами. Несмотря на малые размеры, воробьиный сычик ловко ловит мышей и даже мелких птичек, по величине почти равных ему.

В темноте весеннего вечера со стороны далекой лесной поляны доносятся протяжные звуки. Они то ослабевают, переходя как бы в шепот, то возрастают, напоминая отдаленный рокот водопада или беспрерывное воркование голубей, усиливающееся и замирающее в характерном для них ритме. Это – бормотанье токующих тетеревов.

Токующий тетерев бормочет с захватывающим напряжением, поворачиваясь и вертясь. Иногда это бормотанье длительно, иногда на несколько мгновений прерывается. Птица сидит смирно и прислушивается, а затем, словно мяч, подпрыгивает, иногда почти на полметра, и тогда в тишине начавшегося утра несется «чуф-фыы», «чуфф-фууу…»

Если в данной местности тетеревов много, то на токовище их слетается целое общество. Распустив хвосты, волоча приоткрытые крылья по земле, наклонив голову, сверкая черноватой синевой оперения и яркой киноварью бровей, токующие птицы кружатся, поворачиваясь и наскакивая друг на друга. Столкнувшись, тетерева спесиво надуваются и кланяются, как драчливые домашние петухи, а затем подпрыгивают, сталкиваясь в воздушном бою, громко хлопая крыльями, царапая друг друга когтями и ударяя клювами. Нередко к двум противникам присоединяется третий, четвертый; начинается лихая схватка азартных и смелых драчунов. Тогда видно только причудливое мельканье то белых, то черных пятен, слышен треск упругого пера.

Тетерки держатся где-либо поблизости от тока. Иногда одна-две сидят неподалеку на деревьях. Заметив опасность, маточка быстро вскрикивает и, издав громкое «ко-ко-ко-ко-ко», с треском взлетает, нередко пугая и увлекая за собой токовиков.

У тока много общего с тягой вальдшнепов и с пением других птиц. Ближайший родственник тетерева-косача, более крупный глухарь токует совсем иначе. Для своего тока глухарь выбирает большие моховые болота, поросшие редкими искривленными соснами и окруженные густым старым бором. Иногда местом токовища служат сырые низины старого леса, особенно если поблизости находится широкий овраг, на дне которого струятся и шумят вешние воды. В противоположность тетереву глухарь токует преимущественно на деревьях, хотя нередко можно встретить токовика на земле, куда птица часто спускается в конце тока, с началом рассвета.

Характерное пение глухаря слышится еще до зари, когда лес охвачен неясными сумерками. Песню можно передать звукоподражательно: «тэке-тэке-тэке-тэке», – и далее: «тэкерррре-цюрси-цюрси-цирси-цирси». Одна песня следует за другой с короткими перерывами, смолкнувший глухарь прислушивается к тишине. Во время щелканья он поднимает голову и настороженно озирается кругом. В эти мгновения птица отлично видит и слышит. В конце песни наступает очень короткий момент, когда осторожный, обладающий отличным зрением и слухом глухарь как бы на несколько секунд глохнет и не обращает внимания на окружающее.

Когда глухарь стрекочет, его клюв широко раскрыт, а язык глубоко втянут в глотку. Щелкает он, лишь приоткрыв клюв; сам щелкающий звук получается с помощью так называемых голосовых струн, находящихся в его голосовой глотке. Пение глухаря относительно негромкое: его можно слышать в тихое утро шагов за 200—250 от певца, редко – дальше, тогда как пение тетеревов разносится на 2-3 км. Мало кто не видел зяблика – этой привлекательной и заметной птички, распевающей на ближайшей березе. Зяблик-самец весной в это время года красавец: оперение лба черное, темя и зашеек аспидно-серые, верхняя часть спины рыжевато-бурая, средняя часть спины и надхвостье светло-зеленоватые, щеки, горло и передняя часть шеи светло-ржаво-бурые (этот цвет переходит в винно-красный на зобе и на груди и в белый – на брюшке), крылья и хвост черно-серые, с желтоватыми краями.

Пение зяблика передать звукоподражанием очень трудно: это очень громкая, отчетливая, переливчатая трель. Прилетев, птички первое время только перекликаются: слышится их звонкое «пинк-пинк». Но вскоре раздается радостная красивая песня, и лес сразу оживает. Чем дольше вступает в свои права весна, тем азартнее и больше поют зяблики. В это время самцы вступают иногда между собой в решительные драки. Обращает на себя внимание своей песней лесной конек (или лесная щеврица). Его спинка буровато-оливковая, с темно-бурыми пятнами. Во время пения эта скромно окрашенная птичка становится необыкновенно заметной. Поющий самец обычно сидит на вершине высокого дерева; начиная прелестную переливчатую трель своей песни, он, подобно жаворонку, трепещет крылышками и поднимается довольно высоко в воздух, а затем наискось, планируя на широко расставленных крыльях, опускается на крону ближайшего дерева, причем песня его постепенно затихает, переходя в протяжное «тси-а, тси-а, тси-а».

В общем хоре пернатых ярко выделяются певчий дрозд и дрозд-белобровик, которым вторит своей красивой песней очень похожий на певчего по голосу, но сильно отличающийся от него по окраске черный дрозд. Оперение самца черного дрозда сплошь черное, клюв оранжево-желтый, лапы темно-бурые, края век ярко-желтые, глаза бурые.

В березняке громко и задорно распевают дрозды-рябинники, среди своих сородичей самые ранние прилетные птицы. Рябинника нетрудно узнать по довольно пестрой окраске: голова, зашеек и подхвостье у него пепельно-серые, верх спины и плечи каштаново-бурые, горло и шея ржаво-желтые в продольных черных пятнах, крылья и хвост черные. Поющие рябинники поднимают сильный шум. Возбужденный самец, широко распустив хвост, проносится над вершинами деревьев и присаживается, раскачиваясь, на гибкую ветвь: оттуда и слышится его болтливая, полная задорного стрекотанья песня. Один певец словно старается перекричать другого. Веселые, несколько нескладные голоса рябинников очень оживляют весенний лес.

Вот из лежащей на обочине кучи прошлогоднего хвороста раздалась громкая и отчетливая песня, и почти тотчас показалась крошечная птичка, у которой вряд ли кто-нибудь мог предполагать такой звучный и красивый голос. Это крапивник. У него такой характерный внешний вид, что, раз увидав, спутать его с какой-нибудь другой птичкой уже невозможно. Коричневый, с поперечными темными полосками, самец во время пения постоянно движется. Его короткий хвостик высоко поднят, а сам он поворачивается то в одну, то в другую сторону, беспрерывно нагибаясь грудкой вперед, как бы кланяясь направо и налево. Во время пения крапивник трепещет крылышками, распустив их наполовину. Пропев одну трель, он с ловкостью мыши скрывается в сухом хворосте и через секунду выскакивает вновь где-нибудь поблизости, снова начиная свою оригинальную и громкую песню.

В ветвях ближайшей ели копошатся мелкие синицы – гаички и раздается их протяжное «э-э-э», прерываемое звонким писком. Этих маленьких подвижных птичек легко узнать по тускло-черным шапочкам и серым с буроватым оттенком спинкам. Когда синичка перелетает с ветки на ветку, видно ее белое брюшко и черные пятна на горле.

Среди стайки гаичек легко заметить хохлатых синиц – типичных обитателей хвойного леса. Эта птичка удивительно миловидна благодаря своему острому высокому хохолку, который она то опускает, то поднимает. У хохлатой синички (иначе – гренадера) верхняя сторона тела рыжевато-буро-серая, низ беловато-серый, перья хохолка черные с белыми оторочками, щеки ярко-белые.

Крупнее других певчих птиц большая синица, очень яркая по своей окраске и обладающая громким, звонким голосом: ее «пинк-пинк, тар-ра-рах» весело нарушает тишину старого леса. Эта синичка резко отличается от своих сородичей оливково-зеленой спинкой и серо-желтым низом. По середине ее брюшка и горла проходит черная полоса с синеватым отливом. Щеки у нее белые.

С вершины старого дерева доносится красивое басовое воркование дикого голубя-витютня, звучащее вроде «куу-у, ку-рру-у». Витютень очень красив: голова, зашеек и горло винно-голубого цвета, верхние части спины и крыльев серо-голубые, низ спины светло-голубой, зоб и грудь красно-серые, нижняя часть шеи блестящая, зеленовато-металлического тона с ярким белым пятном. Когда птица летит, ясно видна белесая поперечная перевязь на темном фоне раскрытого веером хвоста; обращают на себя внимание белые пятна на каждом крыле (у других голубей нашей фауны крылья по окраске одноцветные).

Вдали послышались какие-то птичьи голоса, напоминающие скрип ведра, раскачиваемого ветром на коромысле. Вскоре показываются и сами обладатели голосов – это снегири. Их парочка ярко выделяется на темной хвое елок. Обратите внимание, как резко отличается самец по своей окраске от самки. Во всем животном мире разница полов – явление крайне распространенное, причем обычно самцы ярче и красивее самок. Самца-снегиря сразу отличишь от самки по кирпично-красной нижней части туловища: у самки низ буровато-серый. Вот через ближайшую поляну пролетела стайка каких-то мелких птичек и рассыпалась на верхних ветвях старой ели. Скоро послышалось бойкое и задорное пение. Да это чижи! Эту птичку легко узнать по окраске: шапочка на голове черная, верх спины и плечи желто-зеленые с темными продольными черточками, горло и грудь оливково-желтые, брюшко и нижняя часть груди белые, бока брюшка с темными продольными полосками, хвостовые перья желтые с черными кончиками, на оливково-желтоватых крыльях черные поперечные полосы. Чиж – одна из самых симпатичных и веселых птичек, живущих у нас весь год и совершающих зимой перекочевки. Песню чижа легко передать: начинаясь задорным красивым щебетаньем, она становится затем мелодичнее и протяжнее, а концовка – что-то вроде «тиу-тиу-ти-тэээ».

Прислушайтесь: на старой ели долбит кору дятел; отдельные удары прерываются громким, резким криком: «кик-кик-кик!». Это большой пестрый дятел. Его тело очень красиво окрашено смесью черного и белого цветов, У старого самца на задней части затылка бросается в глаза кирпично-красная поперечная полоса, а подхвостье более интенсивного кирпичного оттенка. Весной наблюдать большого пестрого дятла чрезвычайно интересно: в то время как все птицы выражают свое радостное настроение звонким пением, он делает это иначе. Забравшись несколькими отрывистыми цепкими движениями на сухой сук, эта подвижная птица как бы застывает в молчаливом ожидании. Затем дятел с невероятной быстротой много раз ударяет клювом по сухому дереву – видно только, как мелькает в воздухе его голова, и слышится громкий протяжный звук, напоминающий скрип большого сухого сука, раскачиваемого ветром.

Видите, с ближайшей сосны упала сверху шишка? За ней – другая, и вдруг посыпался целый град шишек: это хозяйничают наверху клесты-еловики. В апреле они держатся уже целыми выводками, так как гнездятся удивительно рано: самцы начинают ухаживать за самками в январе, гнездование при нормальных условиях приходится на март, а в половине апреля можно уже видеть летных молодых клестов.