Текст книги "Город слухов"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 5

В пределах Рок-Сити проживало около пятнадцати тысяч человек. Почти все они спали, когда машина с подростками врезалась в ограждение на холме Кобба, и не подозревали о случившейся трагедии. В Рок-Сити выходила дневная газета, но подписчики получали очередной номер лишь после полудня. Тем не менее известие о смерти трех учащихся и критическом состоянии Шарон Джейгер, доставленной в больницу, распространилось, как степной пожар. И за завтраком большинство жителей уже знали о ночном происшествии.

Вскоре после того, как Эвери Хэтч подал официальную жалобу, выяснилось, кто погиб на холме Кобба. Многие из тех, кто также ездил на карнавал в Латроп, видели, как Шарон Джейгер садилась в машину с Паулем Теллером, Лайлой Каммингс и Джимми Оренго.

Их семьи не принадлежали к элите Рок-Сити. Эд Джейгер работал сторожем в школе, получая четыре с половиной тысячи долларов в год. Шарон была его единственной дочерью. Теллеры, Джордж и Мод, держали автозаправку и придорожную закусочную на шоссе 71. Френку Каммингсу принадлежала небольшая фирма грузовых перевозок. Отец Джимми Оренго был механиком в гараже Девери.

Но как сказала миссис Чарлетон Виллоби, общественная деятельница Рок-Сити, во время одного из нескольких десятков утренних телефонных разговоров: “Не имеет никакого значения, кто эти люди. Там мог оказаться ваш ребенок или мой”.

Сейр Вудлинг в это время спал. За ночь он совершенно вымотался, несмотря на то, что жалоба Эвери Хэтча вдохнула в него новые силы. Ложась в постель, он с наслаждением думал о том, что теперь-то Аннабелль Винтерс и Дэвид Паттон узнают, почем фунт лиха.

Обычно Сейр просыпался рано, но в то утро поднялся лишь в одиннадцатом часу. Побрившись, он спустился на кухню, поставил воду для кофе, достал из холодильника коробку яиц, и тут раздался телефонный звонок. Сняв трубку, Сейр услышал голос Гейвигэна. Молодой полицейский справился о здоровье Сейра и, убедившись, что тот чувствует себя прекрасно, сообщил имена погибших. Сейр шумно вздохнул.

– Представляю, как тяжело сейчас родителям, – сказал он.

– Я привез вашу машину с холма Кобба, судья, – продолжал Гейвигэн. – Я подумал, что вы, как всегда, пойдете завтракать в кафетерий, и отдал ключи Максу. Только что я проезжал мимо, увидел, что машина так и стоит там, и решил позвонить.

– Большое тебе спасибо, Питер, – ответил Сейр. – Я уже иду.

Он убрал яйца в холодильник, вышел из дома на улице Вязов и направился к кафетерию Макса. К счастью, среди родителей погибших не оказалось его близких друзей. Иначе ему было бы неловко смотреть им в глаза.

По пути Сейр заглянул в аптеку Лафферти, чтобы купить нью-йоркскую газету. Каждое утро для него оставляли “Таймс”. Лафферти поспешил ему навстречу.

– Вы слышали, что случилось с детьми, судья?

– Это ужасно, – печально покачал головой судья.

Лафферти поджал губы.

– Наконец-то мы сможем добраться до настоящих преступников. Вы знаете, как используются деньги налогоплательщиков, которые должны расходоваться на обучение наших детей?

– Хотелось бы думать, что да, – вежливо ответил Сейр.

– Возможно, вы согласитесь с нами, возможно, и нет, – ему очень хотелось продолжить разговор, но в аптеку кто-то вошел и попросил Лафферти заполнить рецепт. Сейр ушел, зажав под мышкой “Таймс”, улыбаясь про себя. Эвери, судя по всему, удалось потревожить осиное гнездо.

Старый “бьюик” стоял у тротуара рядом с кафетерием. Сейр бросил “Таймс” на переднее сиденье. Он понимал, что ему не придется почитать за завтраком. Макс всегда знал самые последние городские новости.

– Судья Вудлинг! – раздался женский голос.

Повернувшись, Сейр оказался лицом к лицу с мисс Генриеттой Колдуэлл, старой девой лет пятидесяти. Она работала учительницей с тех пор, как сама окончила школу. В последнее время она преподавала домоводство. Сейра всегда умиляло, что эта угловатая, с горбатым носом, сморщенным личиком, похожая на чучело женщина, к которой, возможно, за всю ее жизнь не прикоснулся мужчина, учила девочек, как создавать семейный уют.

Сейр галантно приподнял шляпу.

– Доброе утро, мисс Колдуэлл.

Мисс Колдуэлл вспотела, над ее верхней губой блестели маленькие прозрачные капельки.

– Не могли бы вы уделить мне одну или две минуты, судья Вудлинг?

– Я как раз собираюсь позавтракать в кафетерии, – ответил Сейр. – Буду рад, если вы составите мне компанию, мисс Колдуэлл, – и чуть не рассмеялся от ее застенчивой, как у юной девушки, улыбки.

– Я с удовольствием выпью чашечку кофе. Я тружусь, как вол, с семи утра.

Сейр открыл дверь в кафетерий, пропустил мисс Колдуэлл и прошел вслед за ней. Стоявший за стойкой Макс уже открыл рот, чтобы приветствовать судью обычной, достаточно непристойной шуткой, но увидел мисс Колдуэлл, и от изумления его глаза чуть не вылезли из орбит.

Сейр степенно проводил мисс Колдуэлл в одну из кабинок у дальней стены. Она села спиной к стойке, Сейр – напротив. Макс ухмыльнулся и, подняв руки, потер одним указательным пальцем о другой. “Ах, шалунишка, шалунишка”, – беззвучно шевельнулись его губы. Затем Макс вышел из-за стойки и направился к дорогим гостям.

– Мисс Колдуэлл выпьет чашечку кофе, – сказал Сейр.

– Черного, – уточнила Генриетта.

– Не удастся ли мне уговорить вас скушать гренок с маслом или кусочек кекса? – спросил Сейр.

– Ну, разве что гренок.

– Мне, как обычно, – Сейр взглянул на Макса. – Томатный сок, яичницу из трех яиц с ветчиной, рогалики и кофе. – Из-за постоянно растущего живота он ел на одно яйцо меньше, чем раньше.

Генриетта заговорщически наклонилась вперед. Сейр обратил внимание на едва заметную россыпь веснушек на ее переносице, будто давным-давно на нее брызнули коричневой краской, выцветшей от времени.

– Вы слышали об аварии на холме Кобба? – с придыханием спросила она.

Сейр мрачно кивнул.

Генриетта открыла сумочку, размерами с небольшой чемодан, и достала кипу смятых листков.

– С семи утра я собираю подписи под этой петицией, судья Вудлинг, – она протянула Сейру один из листков.

Напечатанные в верхней части несколько строчек требовали проведения открытого заседания совета просвещения с целью “выяснения истинных причин правонарушений, совершаемых подростками, приведших к трагической смерти трех учащихся на холме Кобба в ночь на 7 октября и тяжелым ранениям девушки, оставшейся в живых”.

Сейр поднял голову.

– Истинных причин? – спросил он, будто не понимая, о чем идет речь.

– Разве вам не известно, судья, – прошептала Генриетта, – что в школе введен курс сексуального обучения?

– До меня доходили кое-какие слухи.

– К сожалению, понадобилась такая трагедия, чтобы тайное стало явным. Но, как я всегда говорила, и из самой худшей ситуации можно извлечь какую-то пользу. Необходимо положить конец коварному подстрекательству наших детей.

– И от кого все это исходит?

– Мне не хотелось бы отвечать на этот вопрос, – потупилась мисс Колдуэлл. – Я терпеть не могу обвинять кого-либо. Но приходит время, когда нужно действовать невзирая на лица. Источник зла, судья Вудлинг, не кто иной, как мисс Винтерс, ответственная за воспитание девочек.

Сейр подождал, пока Макс поставит перед Генриеттой кофе и тарелочку с гренком, а перед ним – томатный сок.

– Честно говоря, меня это не удивляет, – сказал он.

– Возможно, я лишусь работы, – голос Генриетты дрогнул, – но останусь с мистером Хэтчем до самого конца. К случившемуся он относится так же, как и я.

– Закон, действующий в нашем штате, защитит вашу работу, мисс Колдуэлл, – успокоил ее Сейр. – Вас не могут уволить без веской причины. Вряд ли можно считать таковой действия, вызванные велением совести, – он улыбнулся. – Вы хотите, чтобы я подписал вашу петицию?

– Пожалуйста, судья Вудлинг.

– С огромным удовольствием, – Сейр потянулся за ручкой, любезно предложенной мисс Колдуэлл.

После ухода Генриетты Сейр взял яичницу и кофе и перебрался за стойку. Макс не приминул поддеть его по поводу завтрака с такой женщиной, как мисс Колдуэлл. В обычный день дело не ограничилось бы одной или двумя шутками, но сегодня мысли Макса занимало совсем другое.

– Вот что я вам скажу, судья, – с жаром продолжал он. – Никто не имеет права рассказывать об этом моим детям кроме меня. А если кто и попробует, то получит бейсбольной битой по зубам.

Дочь и сын Макса учились еще в начальной школе.

Когда после завтрака Сейр выходил из кафетерия, в голове у него уже созрел план дальнейших действий. Садясь в “бьюик”, он увидел подъезжающую патрульную машину. Она остановилась на противоположной стороне улицы. Из кабины вылез сержант Телицки и направился к цветочному магазину Джерри Мэлони.

Маленького роста, невзрачный, Джерри жил на доходы магазина, едва сводя концы с концами. В то же время он был одним из пяти членов совета просвещения Рок-Сити.

Рок-Сити ничем не отличался от многих других городков Новой Англии тех же размеров и достатка, за исключением одной особенности.

На окраине Рок-Сити находился молитвенный дом.

В 1955 году Рок-Сити, как и вся Новая Англия, сильно пострадал от ураганов. В считанные часы потоки воды смыли целые кварталы Главной улицы. Вышедшая из берегов река уносила дома и сараи. Были разрушены обе крупные фабрики, каждая из которых имела свою гидроэлектростанцию. Вначале казалось, что Рок-Сити выбросит белый флаг, но стойкость его жителей в сочетании с финансовой помощью штата и федеральных властей позволили заново отстроить город.

В те тяжелые дни в Рок-Сити появился незнакомец. Его звали Бредли Коннорс. Он называл себя странствующим евангелистом. На окраине городка он поставил небольшой тент и читал проповеди всем, кто хотел его слушать.

Широкоплечему, мускулистому, с мощной шеей и копной рыжих курчавых волос, Коннорсу было чуть больше сорока лет. Бог привел его в Рок-Сити, утверждал он, в тот момент, когда жители города особенно нуждались в возрождении веры, очищении, стремлении к лучшей жизни. Говорил он хорошо, но завоевал уважение жителей не проповедями, а немалой физической силой, приходя на помощь тем, кто в ней нуждался. Коннорс мог без устали махать киркой или топором. В своих красноречивых проповедях он не позволял себе никаких вольностей, но, спустившись с кафедры, не стеснялся ввернуть в разговор крепкое словцо. Надо быть таким, как все, полагал Коннорс. Живя среди людей, следует говорить с ними на их языке.

Если Коннорс и собирался уехать из Рок-Сити после ликвидации последствий наводнения, то потом передумал. Из неизвестных источников стали поступать деньги на содержание молитвенного дома. Кто-то пожертвовал землю, на которой стоял шатер Коннорса. По воскресеньям у него собиралось больше прихожан, чем в любой другой церкви. Коннорса считали обычным парнем, таким же, как все, с той лишь разницей, что его коснулся святой дух. Он не отказывался от стаканчика виски в местных салунах. “Нечего ждать, когда грешники придут к тебе. Нужно встречаться с ними на их территории”, – рассуждал он.

Многие в Рок-Сити стояли бы насмерть за Бредли Коннорса и его странный брезентовый храм. Другие думали, что он опасный человек, сеющий зло.

Сейр Вудлинг, далекий от религии, со дня прибытия Бредли Коннорса в Рок-Сити считал его мошенником и шарлатаном.

Но сегодня Сейр сам ехал к молитвенному дому, и на его губах играла легкая улыбка.

Коннорс, раздевшись по пояс, косил траву. Несмотря на ничтожный вес сенокосилки, на его плечах, спине и шее бугрились могучие мускулы.

– Привет, судья, старый ты хрен, – проревел он, как только Сейр вылез из “бьюика”. – Проходи и садись. В том кувшине осталось немного крепкого сидра. Надеюсь, в этом году больше косить не придется.

Сейр опустился на скамью у стены молитвенного дома, отхлебнул из кувшина. Сидр ему понравился. Подошедший Коннорс накинул на потные плечи шерстяную рубашку.

– Позволь угадать, судья, – он уселся на траву. – Ты пришел поговорить о грехе, о зле... об убийстве?

– Я, скорее всего, обошелся бы без столь высокопарных слов, – ответил Сейр, ставя кувшин на скамью.

– Ерунда! – воскликнул преподобный Бредли Коннорс. – Ладно, не будем ходить вокруг да около. Ты заодно с Эвери Хэтчем. Так он мне сказал.

– Должно быть, Эвери поднялся ни свет ни заря.

– Он разбудил меня в три часа утра. Его душа мучилась неопределенностью. Я убедил Эвери, что он поступил правильно, – кулак Коннорса с такой силой опустился на скамью, что кувшин подпрыгнул. – Я сказал, что он может рассчитывать на меня. Я буду бороться до последнего вздоха, чтобы избавить этот город от скверны, зловоние которой поднимается до самых небес. Видел петицию, что ходит по городу?

– Я ее уже подписал.

– Отлично. К окончанию моей завтрашней проповеди под ней будет тысяча подписей. Мы выставим их напоказ. Чтобы они не тянули свои грязные руки к нашим детям. Если ты пришел сюда за моей поддержкой, считай, что ты ее получил, – глаза Коннорса сверкали праведным гневом. – Возмездие настигнет эту привередливую мисс Винтерс... и поделом ей!

Сейр задумчиво смотрел на гиганта. Тут, решил он, нечто большее, чем религиозный пыл. Чем же насолила ему Аннабелль Винтерс, чтобы вызвать такую ярость? На губах Сейра вновь заиграла улыбка. Так или иначе, вода лилась на его мельницу.

К часу дня по давно заведенному порядку Сейр заехал в клуб “Рок-Сити”, чтобы выпить “мартини”. Обычно по субботам во время ленча клуб пустовал. Его члены оставались дома, в кругу семьи, или, в зависимости от сезона, играли в гольф, ловили рыбу, охотились.

На этот раз в клубе собралась целая толпа. Джон, дневной бармен, буквально сбился с ног.

Лишь несколько шагов по залу потребовалось Сейру, чтобы выяснить причину столь необычного сборища. Воздух вибрировал от негодования и жарких споров. Обсуждалась трагедия на холме Кобба и ее скрытая подоплека.

К полному удовлетворению Сейра, большинство присутствующих выражало глубокую озабоченность “сексуальным воспитанием, которое получали дети в школе без родительского ведома”. Меньшая часть никак не могла взять в толк, о чем идет речь. И лишь один голос, громкий, ясный, смелый, отрицал всякую связь между курсом биологии в школьной программе и смертью трех подростков.

У Сейра этот голос вызывал откровенную неприязнь.

Что бы ни говорилось о Сейре Вудлинге, жизнь которого разбилась вдребезги при его непосредственном участии, надо признать, что бывали редкие мгновения, когда он видел себя таким, какой он есть. Вот и этот неприятный голос служил поводом к трезвой самооценке.

За шестьдесят четыре года, прожитые в Рок-Сити, Сейр считанные разы общался с Марком Свенсоном. Хотя их семьи принадлежали к одному кругу, Марк родился на шесть лет раньше, и в детстве они никогда не играли друг с другом. Разница в возрасте помешала их встрече в школе и в колледже. В первую мировую войну Марк был летчиком, а Сейр служил в куда менее престижной пехоте. Но из-за этого Сейр не чувствовал себя ущемленным. Он и Марк выбрали разные пути и разных друзей. Лишь гораздо позже Сейр ощутил острую ненависть к Марку Свенсону.

Сейр наблюдал за ним, стоящим спиной к стойке бара, единственным защитником биологии. Светлые, коротко подстриженные волосы, высокий, стройный, без признаков живота, в отличной физической форме. В семьдесят лет он ничем не напоминал дряхлого старика. Одевался Марк с этакой элегантной небрежностью, фланелевые брюки, дорогие твидовые пиджаки. Депрессия тридцатых годов, уничтожившая состояние Вудлинга, каким-то образом обошла Свенсона стороной. Вероятно, он лучше разбирался, куда надо вкладывать деньги. Он был богат, возможно, очень богат. На принадлежащих ему землях к югу от города он разводил породистых коров, и все знали, что на востоке страны молочные фермы создавали для того, чтобы уклониться от уплаты налогов. В семьдесят лет Марк по-прежнему привлекал женщин, которые давно уже не смотрели на Сейра. Он собирал картины и покровительствовал искусствам. Отличался изысканным вкусом. И возглавлял совет просвещения Рок-Сити.

Сейр сухо улыбнулся. Зависть, простая зависть. В Марке Свенсоне он завидовал всему. Ненавидел и его богатство, и его самого.

На этот раз Марк Свенсон оказался в уязвимом положении, более уязвимом, чем он предполагал. Марк напоминал человека, увидевшего брошенную в корзинку для бумаг непотушенную сигарету и повернувшегося к жене или ребенку, чтобы отчитать их за беспечность. Когда же он вновь посмотрит на корзинку, та будет вся в огне, и вот-вот сгорит весь дом.

У Марка были очень белые зубы, а его улыбка могла бы украсить любой рекламный проспект. Улыбка не сходила с его губ даже тогда, когда в неестественно ярких голубых глазах сверкала искорка гнева. Марк заметил Сейра, подходящего к стойке бара, и воспользовался его появлением, чтобы отделаться от наседавшего на него местного адвоката.

– Вот идет еще один враг современной науки, – спокойно заметил он. – Как я понимаю, Сейр, вы подписали петицию, требующую исключения биологии из школьной программы.

Сейр сонно улыбнулся.

– Мне кажется, это удар ниже пояса, Марк. Вопрос в том, чему учат на этих уроках.

– Скажите ему, судья! – раздался чей-то голос, и присутствующие одобрительно захлопали.

Глаза Марка Свенсона сердито блеснули.

– Ну, скажите вашим друзьям, Сейр, чтобы они не очень задирали нос. Я уже попросил Билла Джейсона объявить через “Вестник”, что открытое заседание совета просвещения назначено на следующую среду.

– К тому времени уже забудут о похоронах, – пробурчал кто-то.

Глава 6

Сейр Вудлинг довольно давно отметил для себя, что большая часть конфликтов – социальных, экономических, военных – проигрывается потому, что одна из сторон недооценивает грозящую ей опасность.

В споре двух мнений по поводу сексуального воспитания время работало на Эвери Хэтча и других авторов петиции. Особенно помог им уик-энд. Собрания, большие и малые, проходили одно за другим. Неистовствовали прихожане Бредли Коннорса после его зажигательных утренней и вечерней проповедей в молитвенном доме. Более спокойные католики и те пришли в ярость, узнав, чему учат их детей в школе. Сексуальное воспитание, говорили они, противоречит догматам веры. Те, кто не принадлежал к основным религиозным группам, испытывали всевозрастающее давление сторонников пересмотра школьной программы. Эвери, как директор школ округа, представлял “власть”. Мрачная старая дева Генриетта Колдуэлл – учительский корпус, знающий наверняка, что творится в школе. Сейр занялся городскими повесами, пьяницами и бабниками, которые не упустили возможности оказаться на стороне правого дела и вербовали новых последователей, распространяя слово правды от дома к дому, в барах, ресторанах, магазинах. А на заднем плане маячила зловещая фигура сержанта Телицки. Он обходил родителей учащихся, прозрачно намекая, что за курсом биологии кроется нечто аморальное.

К понедельнику, дню похорон трех подростков, Рок-Сити напоминал грохочущий вулкан.

Те же, против кого готовилась яростная атака, не воспринимали ее как реальную угрозу. Аннабелль Винтерс, высокая, гибкая, с прекрасной фигурой юной девушки, темно-русыми волосами, открытым взглядом серых глаз, предполагала, что нападки на нее вызваны личными побуждениями: у Сейра – из-за давней стычки по наследству Джошуа, у Эвери – из-за разногласий в подходе к школьной программе. Она не боялась ни того, ни другого. Доктор Дэвид Паттон не испытывал ничего, кроме раздражения. Мнения членов совета, замученных бесконечными телефонными звонками и личными визитами рассерженных родителей, разделились. Гармон Руз, владелец тарной фабрики и бывший член законодательного собрания штата, ознакомился с существом дела и выяснил, что этот же курс биологии читается по всему штату. Он не собирался уступать истеричным старухам. Мисс Сара Маршалл, ушедшая на заслуженный отдых школьная учительница, обеими руками поддерживала биологию и верила в “неизбежный триумф разума”. Джерри Мэлони, цветочник, после долгих бесед с сержантом Телицки заявил, что будет голосовать за исключение биологии из школьной программы. Таково желание жителей Рок-Сити, выбравших его в совет просвещения. Кларк Сэксон, богатый торговец скобяных товаров, ярый сторонник Бредли Коннорса, не остановился бы и перед тем, “чтобы передать дело в суд”.

Решающий голос в совете принадлежал Марку Свенсону. Председатель голосовал, когда голоса членов совета разделялись поровну. Марк полагал, что поднятая буря не стоит и выеденного яйца. И не придавал особого значения предстоящему заседанию. Курс биологии входит в школьную программу. Совет должен принять решение, оставить его или нет. Марк знал, что может рассчитывать на Гармона Руза и Сару Маршалл. Раз и навсегда. Несогласные получат возможность высказаться, и дело будет закрыто.

Только один человек, Билл Джейсон, издатель и редактор “Вестника”, представлял мощь лавины, нависшей над силами разума и готовой их поглотить, если они не сплотятся и не отнесутся к угрозе с должной серьезностью. Тридцатипятилетний Билл Джейсон не был уроженцем Рок-Сити. Он купил влачащий жалкое существование “Вестник” у семейства Томасов, издававшего газету многие поколения. Единственный либеральный демократ в городе закоренелых республиканцев, Билл писал задорные, хотя и спорные передовицы. После их публикации читатели бурно выражали свое несогласие с автором. Но “Вестник” процветал. Миссис Чарлетон Виллоби выразила словами чувство всего города: “Я покупаю газету, чтобы посмотреть, что натворил сегодня этот человек”.

Передовицы Билла Джейсона могли быть очень резкими, но он хорошо знал, что требуется от газеты маленького городка. Он не печатал сплетен. Задерживал статьи, которые могли причинить вред кому-нибудь из горожан или членов их семей. Информация, сообщенная ему “не для печати”, никогда не попадала на страницы “Вестника”. И манеры яростного спорщика скрывали удивительную сентиментальность и искреннюю любовь к простым людям.

В воскресенье вечером Джейсон заехал к Марку Свенсону и предупредил, что тому грозят серьезные неприятности.

– Вполне возможно, что их тяжелая артиллерия вышибет вас из этого округа, Марк.

Свенсон взглянул на молодого человека, чем-то напоминавшего его самого четверть века назад. Ему нравился Билл Джейсон.

– А может, до среды из них выйдет весь пар? Факты неумолимы, знаете ли.

– Факты, шмакты, – сердито пробурчал Билл. – Вы упускаете из виду одну мелочь, Марк. Не ждите мирных дебатов. Весь сыр-бор разгорелся по милости нескольких мерзавцев, которые нежданно-негаданно получили возможность утолить свою злобу. Взять, к примеру, Сейра Вудлинга...

Марк рассмеялся.

– Уж его-то ты не можешь воспринимать всерьез, Билл. Этого старого беззубого пьянчужку. Он давно проиграл последнюю битву.

– Надеюсь, что вы правы, – не слишком уверенно ответил Билл Джейсон.

Первые признаки открытой враждебности проявились на похоронах Лайлы Каммингс и Пауля Теллера в конгрегационной церкви. Джимми Оренго, католика, отпевали в тот же день, но в католическом храме.

На службу пришли сотни и сотни жителей Рок-Сити, не знакомых ни с членами семей, ни с погибшими подростками. Поговаривали, и довольно сердито, что преподобный Чарльз Роджерс, пастор конгрегационной церкви, высказал неодобрение такой активности сограждан.

Пришла на похороны и Аннабелль Винтерс. Лайла Каммингс обращалась к ней со всеми заботами и проблемами. Паулю Теллеру она преподавала биологию. Аннабелль сидела в первых рядах, красивая, стройная, сдерживая чувство истинного горя и злости на столь бессмысленную смерть.

Так как она сидела впереди, то после службы вышла из церкви одной из последних. Пройдя половину тропинки, ведущей от дверей церкви к улице, Аннабелль внезапно поняла, что идет по живому коридору. Люди ждали ее появления.

Она переводила взгляд с правой стены на левую и видела лишь гнев и ненависть. Плечом к плечу стояли Сейр Вудлинг, Эвери Хэтч, Генриетта Колдуэлл и многие, многие другие. Аннабелль ускорила шаг. На противоположной стороне улицы застыла патрульная машина. За рулем, не сводя с нее глаз, сидел сержант Телицки.

Пронзительный женский вопль разорвал тишину:

– Держись подальше от моего сына, Аннабелль Винтерс! Не смей тянуть к нему свои грязные руки!

Живые стены одобрительно загудели.

Аннабелль пришлось собрать волю в кулак, чтобы не пуститься бегом.

Если Марк Свенсон надеялся, что к среде страсти улягутся, то он жестоко просчитался. Он предполагал провести заседание совета просвещения в помещении школьной столовой, вмещавшем человек двести. Но люди начали собираться задолго до начала и в таком количестве, что Марк перенес заседание в большую аудиторию на шестьсот мест. Хотя уже понял, что всех желающих не удастся разместить и там.

Сейр Вудлинг пришел одним из первых и облюбовал стул в пятом ряду у центрального прохода. Усевшись, он заметил, что его сосед – Билл Джейсон, издатель “Вестника”.

– Похоже, сегодняшнее заседание совета вызвало значительный интерес, – сказал Сейр.

– Примите мои поздравления, – не без ехидства ответил Билл.

– С чем?

– Вы же один из главных зачинщиков, не так ли, мистер Вудлинг?

У края сцены поставили длинный узкий стол. За ним виднелись спинки стульев. Перед каждым стулом на столе стоял микрофон.

Ровно в восемь часов на сцене появились члены совета, доктор Нортон, директор школы, Эвери Хэтч, Аннабелль Винтерс и еще один учитель – Гамильтон Платт. Мистер Платт преподавал вторую часть курса биологии. Шум поутих, но сердитый гул переполненного зала продолжался до тех пор, пока Марк Свенсон, поднявшись, не постучал молотком по столу. Широко улыбаясь, он скользнул взглядом по залу, затем посмотрел на заполненный до отказа балкон.

– Начинаем специальное заседание совета просвещения Рок-Сити, – сказал он в наступившей тишине. – Все заседания совета, по закону штата, проводятся при открытых дверях. Но сначала я хотел бы внести определенную ясность. У нас приняты парламентские нормы. Никто не имеет права говорить, ни члены совета, ни сидящие в зале, не получив разрешения председателя совета.

– Хочешь держать вожжи в руках, не так ли, Марк? – крикнули из зала.

Молоток Свенсона вновь опустился на стол.

– Именно так. Если выкрики будут продолжаться, я перенесу заседание на более поздний срок. А теперь перейдем к делу. Мы собрались, чтобы...

– Мистер председатель! – прогремел густой баритон.

Улыбка застыла на губах Марка.

– Мистер Коннорс.

– Этот шарлатан! – пробормотал Билл Джейсон.

Сейр, с полузакрытыми глазами, чему-то улыбался.

– Мистер председатель, – грохотал Коннорс, – цель этого заседания чрезвычайно серьезна и преисполнена исключительной важности для каждого жителя нашего города. И я уверен, что мы все нуждаемся в духовном напутствии. Поэтому прежде всего я хочу попросить всех присутствующих присоединиться ко мне в молитве нашему господу.

– Отче наш... – и шестьсот голосов слились в один.

– Один ноль в пользу психов, – резюмировал Билл Джейсон, когда молитва закончилась.

Сейр искоса взглянул на редактора “Вестника”.

– Вы не верите в молитвы, Джейсон?

Прежде чем Билл успел ответить, со всех сторон закричали: “Мистер председатель! Мистер председатель!”

Молоток Марка забарабанил по столу.

– Я предупреждаю вас, дамы и господа, – глаза Марка сверкали ледяной яростью. – И это предупреждение последнее. Заседание будет проводиться по установленному порядку. Когда придет время задавать вопросы, вам скажут об этом. Слово предоставляется мистеру Мэлони.

– Вопрос по порядку ведения собрания, – внезапно крикнул Билл Джейсон.

Марк с неприязнью взглянул на голос, но, увидев друга, смягчился.

– Мистер Джейсон?

– Прежде чем мы начнем обсуждение, мистер председатель, я хотел бы узнать, есть ли особая необходимость присутствия представителя полиции штата, находящегося при исполнении служебных обязанностей?

Головы повернулись к одетому в форму сержанту Телицки, сидящему в центре зала, у самого прохода.

– Насколько мне известно, – продолжал Билл, – сержант Телицки не платит налогов в этом городе, и его дети не учатся в нашей школе.

– В школе учатся дети его брата, – крикнул со сцены Эвери Хэтч.

– При чем здесь его брат? – отрезал Билл. – Мы говорим о сержанте Телицки.

– Присутствие полиции вполне уместно при столь большом скоплении народа, – пискнул Хэтч.

– Может ли сержант сказать, что его присутствие не вызвано ничем иным, кроме заботы о поддержании порядка?

Уголки тонких губ Телицки чуть дрогнули.

– Сержант пришел сюда именно по этой причине.

Аудитория одобрительно загудела.

– Слово предоставлено мистеру Мэлони, – напомнил Марк Свенсон.

Джерри Мелони, маленький цветочник, наклонился вперед, сжав микрофон с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

– После долгих, мучительных размышлений, мистер председатель, – начал он дрожащим голосом, – я счел необходимым внести предложение, заключающееся в том, что курс биологии в том виде, как он читается в настоящее время, с упором на вопросы, касающиеся размножения человека, должен быть исключен из школьной программы немедленно... сегодня и...

Громовые аплодисменты вынудили его замолчать.

– И, – продолжил Мэлони после того, как молоток Марка восстановил тишину, – мы должны создать специальную комиссию, независимую от совета просвещения, для выяснения методов преподавания биологии в прошлом и определения тем, которые войдут в состав этой дисциплины в будущем.

– Я поддерживаю это предложение, – успел добавить Кларк Сэксон, прежде чем грянули аплодисменты.

Вновь застучал молоток.

– Я уверен, что мистер Мэлони благодарен аудитории за столь благожелательный прием его выступления, – сухо заметил Марк, – но должен просить вас, дамы и господа, сдерживать ваш энтузиазм. Иначе наше заседание никогда не закончится.

– Голосуйте! – крикнули из задних рядов.

Марк не повел и бровью и повернулся к Эвери Хэтчу, отчаянно размахивающему правой рукой, будто приветствуя приятеля, спускающегося с трапа “Королевы Элизабет”.

– Мистер Хэтч.

Сейр кивнул, улыбаясь про себя. Заседание было тщательно спланировано, а милейший Марк, рассчитывавший на честную игру, похоже, ни о чем не подозревал.

– Дамы и господа, – Эвери зашуршал лежащими перед ним бумагами, – как вам известно, я уже одиннадцать лет являюсь директором школ округа. Пять лет назад мисс Аннабелль Винтерс представила для одобрения совета просвещения этот новый курс сексуального воспитания.

Гневный рокот пробежал по залу. Побледневшая Аннабелль застыла.

– Я позволю себе перебить мистера Хэтча, – вмешался Гармон Руз, владелец тарной фабрики. – Мы обсуждаем не курс сексуального воспитания, а биологию.

Послышались жидкие хлопки, а Эвери поинтересовался у председателя, сможет ли он продолжать речь без помех.