Текст книги "И пусть я погибну"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Спенс вздохнул.

– Давай забудем об этом, Поль. Сейчас я не хочу слушать никакие фантастические объяснения.

– Но, черт возьми, послушай же! – вскричал Бэкстер. – Я был там, на этой крыше! Еще за несколько часов до того, как вы прокрутили весь ваш спектакль. И за весь день я ни грамма не выпил. Ни грамма! Это ты понимаешь? Так вот, без чего-то девять на крышу поднялся еще кто-то. Какой-то мужчина. Я тихонько лежал в углу, потому что не хотел, чтобы в последнюю минуту меня оттуда выставили. Я видел, как из «Монахана» вышли этот парень и девица. Видел, как ты приближался к нему. Видел, как он вытащил пистолет. Даже видел то, как ты и твои мальчики пристрелили его. Разве это было не так?

– Это со всеми подробностями описано во всех наших газетах, – устало произнес Спенс.

– Да, теперь послушай то, о чем не было написано в газетах! – ответил Бэкстер. – Когда тот парень был убит, я услышал чей-то смех. Так это смеялся тот человек, который был на крыше. Я повернулся, чтобы посмотреть на него. Яркие огни рекламы то вспыхивали, то гасли. И вот когда огни зажглись, я разглядел его лицо. Это был голландец Хейден! Не было никакой пластической операции. Ничего! Они надули тебя, Джон. Ты попался на их удочку.

– Представляю, – уныло заметил Спенс, – как здорово вы с голландцем Хейденом над всем этим посмеялись.

– Если бы я быстро не смылся, – ответил Бэкстер.

– Ха! Так Хейден и отпустил тебя!

– Я перепрыгнул через ограждение и свалился вниз.

– Упал с третьего этажа на улицу, чудом остался жив только для того, чтобы рассказать мне эту сказку.

– Я упал на крышу гаража. Поэтому получилось, что падал я всего около двух метров. Для меня это окончилось довольно благополучно.

– Ну и что же дальше? – спросил Спенс. В его голосе звучала теперь едва скрываемая злоба.

– Решив, что Хейден постарается помешать мне скрыться, я пробрался в гараж, украл машину и удрал оттуда. Машину я бросил около Восьмой авеню и побрел в бар О'Коннела. Мне бы надо было связаться сразу с тобой, Джон, но я был чертовски измотан. Мне было очень страшно. Потом я выпил немного и, веришь, только час назад встал.

– Может быть, ты тогда скажешь, кто этот человек, которого взяли мы?

– Черт возьми, откуда я знаю? Но я уверен, что это не Хейден. Слушай, Джон, это настоящая сенсация. Но, приличия ради, я должен был придержать этот материал, пока у тебя не созреет какой-нибудь план.

Спенс долго молчал, потом, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на Бэкстера грустно и укоризненно.

– Поль, у нас с тобой было пари, – сказал он. – Я знаю, все шансы были против того, чтобы ты выиграл. Может быть, ты и был там, на крыше. Может быть, ты действительно видел, как мы брали Хейдена. Но это такая фантастическая отговорка…

У Бэкстера пересохло во рту.

– Ты мне не веришь?

– Я думаю, Поль, что тебе не стоило придумывать все это.

– А я говорю тебе, что Хейден жив! Он стоял на крыше того дома. Я видел его!

– Ну ладно, хватит. – Спенс отодвинул назад кресло, встал, всем своим видом показывая, что Бэкстер может уходить.

– Джон, выслушай меня, – проговорил Бэкстер. – Это правда, клянусь тебе. Хейден жив! – На его лице выступила испарина. – Джон! Разве тебе не кажется странным, что эта девица Кнэпп создала вокруг себя такую рекламную шумиху? Ты думаешь, банда Хейдена не может ее поймать?

– Какая банда? – возразил Спенс. – Мы их всех взяли.

– Если бы Хейден был действительно убит, они бы расправились с ней.

– Конечно, конечно, – ответил Спенс. – Это ее проблема.

– Джон, я говорю правду! – взмолился Бэкстер. – Ты же знаешь, что бы ни происходило, я никогда не лгал.

– Будем считать это фантастическим происшествием, – заметил Спенс. – Из этого всего получился бы занимательный роман. Почему бы тебе не попробовать?

– Его голос звучал насмешливо.

Слезы навернулись Бэкстеру на глаза. Его голос дрожал:

– Стало быть, ты не возражаешь, если я передам о случившемся в газеты?

– Нет, – ответил Спенс, – не возражаю. Но лучше не старайся, Поль. А теперь извини меня, я должен идти. У меня свидание.

– С ней?.. С Пенни?

В голосе Спенса появились железные нотки:

– Теперь это уж совершенно не твое дело, Поль.

Бэкстер ехал в вагончике метро из центра города, покачиваясь в такт поезду. Все, что произошло в офисе у Спенса, казалось ему совершенно неправдоподобным. Где-то он еще мог предположить, что Спенс побранит его за такую долгую задержку со всеми известными ему фактами, но он совсем не ожидал, что его можно обвинить во лжи. Ведь действительно ни Пенни, никому другому он никогда не говорил неправду. Как только он вспоминал холодные, недоверчивые глаза Спенса, его одновременно обуревали и гнев, и собственная беспомощность.

«Да провались все! В конце концов, и этот голландец Хейден не его забота. Уж если Спенс хочет жить, как заблудший ангел, – это его личное дело. Конечно, когда-нибудь Хейден появится снова, и тогда-то уж Спенсу не поздоровится. А он, Бэкстер, может подождать», – думал он про себя.

Потом он представил себе Джона Спенса и Пенни. Через несколько минут они, видимо, должны встретиться. Спенс, конечно же, расскажет ей о случившемся, и она тоже подумает, что именно он все прошляпил, а для того, чтобы хоть как-то оправдаться, докатился до этой глупой выдумки. Теперь это будет концом всему. Ведь все дело заключалось в том, что он не смог выдержать испытание. А если Пенни бросит его, если она перестанет его ждать…

Он вышел из метро на Центральном вокзале и направился было в сторону Третьей авеню, в бар О'Коннела. Но тут он вспомнил, что каждый день приблизительно в 6 часов в Балтиморский бар заходит его старый друг, редактор раздела городских новостей Сэм Кэави со своими «мальчиками», чтобы выпить рюмочку перед отходом поезда на Уэстчестер. Бэкстер взглянул на часы, было всего пять минут шестого. У него еще есть время перехватить Сэма Кэави и рассказать ему всю эту историю. А уж Сэм-то лучше кого другого знал, что Бэкстер честный журналист, во всяком случае, всегда был таким и никогда не подтасовывал факты.

Бэкстер быстро направился через все здание вокзала к Балтиморскому бару. Он вошел в бар – длинное овальное помещение, до отказа забитое рабочими-сменщиками. Как только он почувствовал запах спиртного, его лицо судорожно передернулось. «Нет, все это потом». Он медленно пробирался между столиками бара, разыскивая Сэма. Наконец он увидел его. Обойдя вокруг стола, он подошел ближе и тронул друга за рукав пальто. На лице Сэма появилось выражение безразличия.

– Привет, Поль, – сказал он.

– Сэм, можно с тобой минутку поговорить с глазу на глаз?

Кэави какое-то мгновение колебался, потом пожал плечами и отошел от своих друзей.

– Вот свободный столик, – заметил Бэкстер.

– Видишь ли, у меня действительно нет времени, Поль. Мне надо успеть на поезд, – сказал Кэави. Затем добавил слегка смущенно: – Если тебя устроит пара сотен…

– Я пришел к тебе не для того, чтобы выпрашивать деньги! – отрезал Бэкстер.

– Извини, Поль, но я слышал, что…

– Я пришел предложить тебе самую крупную сенсацию, какую ты когда-либо публиковал в своей газете. Когда я расскажу тебе все, ты наверняка никуда не захочешь ехать. Присядем.

И Бэкстер начал торопливо рассказывать. Слова так и вылетали из него. Во время своего рассказа он стал замечать, как на лице Кэави вновь появилось безразличное выражение. Испугавшись, он стал более внимательно выбирать слова. Не дослушав до конца, Кэави встал.

– Сэм, осталось совсем чуть-чуть. Пожалуйста, сядь и дослушай!

Но Кэави уже быстро шел прочь. Бэкстер догнал его, схватил за руку. Кэави резко высвободился.

– Прекрати-ка эти штучки. А то я тебя быстро выкину отсюда за уши.

Бэкстер оторопело опустился на стул. Официанту, подошедшему принять заказ, он отрицательно качнул головой. Затем поднялся и через боковую дверь вышел на Мэдисон-авеню. Как все ужасно! Как все глупо! Как же должен поступить человек, который говорит совершенно очевидную, чистейшую правду, а все люди смотрят на него так, будто он преследует какие-то корыстные цели?

Он повернул направо. Бар О'Коннела находился именно в этом направлении. Ему необходимо все спокойно обдумать. Может быть, поговорить с Деннисом? Вот Деннис бы ему поверил. Уж во всяком случае, он бы сказал, что верит, хотя вообще-то никогда не верил никаким разговорам. Да и что за польза от того, что Деннис ему поверит?

Может быть, заявить в полицию? Но если Спенс не поверил ему да и Сэм Кэави не внял его рассказу, что можно ожидать от твердолобого дежурного сержанта?

Пенни! Только Пенни хорошо знала эту его черту, то есть то, что он никогда не лгал. Бэкстер резко остановился и посмотрел по сторонам. Он увидел лавчонку на углу Лексингтон-авеню и быстро зашагал туда, шаря по карманам в поисках мелочи. Войдя в помещение, он направился к телефонной стойке, расположенной в глубине лавки, с трудом поборол дрожь в пальцах, опустил монету в автомат и только с третьей попытки ему все-таки удалось набрать правильный номер телефона.

– Пенни!

Он ясно слышал ее порывистое дыхание.

– О Поль, это ты!

– Пенни, Джон у тебя?

– Да.

– Значит, ты уже все знаешь… Послушай, Пенни. Все, что я говорил Джону, все до единого слова правда.

– Поль, я…

– До единого слова, слышишь, Пенни! Разве я когда-нибудь говорил тебе неправду?

– Я думаю, что нет, Поль. Но…

– И каждое слово во всем этом тоже правда. Я был там. Видел стрельбу на улице. Потом я увидел Хейдена. Он был совсем рядом со мной там, на крыше.

– Я знаю, тебе кажется, что это правда, Поль. Я уверена, что ты был там. Я уверена, ты думаешь, что видел Хейдена. Но…

– Пенни, я действительно видел его. Перед этим я весь день изучал его фотографии. Я видел его много раз по телевизору. Да если бы это был не Хейден, то зачем бы ему грозить мне пистолетом?

– Милый Поль… – ее голос дрожал.

– Пенни, тут совершенно все ясно! Ведь это не… ну, не галлюцинация! Я же не придумал все это. Я видел его! Ты должна мне поверить.

– Все это хорошо, Поль. Я…

– Перестань! – прервал он резко.

– Я не понимаю тебя, Поль.

– Хватит меня успокаивать! И перестань разговаривать со мной так, будто я маленький ребенок, которому приснился плохой сон! Ведь вес это было на самом деле.

Он бросил трубку на рычаг. Значит, так! Она все еще верит, что он ХОТЕЛ БЫ говорить правду, но уже не в состоянии отличить реальность от вымысла. Теперь стало ясно, о чем она думала.

Бэкстер в изнеможении прислонился к стене телефонной будки. Теперь получается, что он лишил Пенни всего, что только можно было у нее взять, именно поэтому она ему теперь не верит: это значит, что у них больше нет ни любви, ни надежды. Эх, старина Бэкстер! Как жаль, что все так случилось! Его слова были всегда лишь векселями, а теперь надо мыслить реальными категориями. Очнись, Поль. Это всего-навсего дурной сон.

– Я видел голландца Хейдена, клянусь богом! – вскричал он. – И я докажу это.

Он выбежал из телефонной будки, весь обливаясь потом.

На углу Третьей авеню Бэкстер на какое-то мгновение остановился, задумавшись. Бар О'Коннела был совсем рядом. А учитывая его разбитое состояние, это заведение было бы совсем неплохим местом, где можно провести пару часов, отдохнуть, поразмышлять о деле. Но там наверняка придется разговаривать с людьми, а дело-то как раз и заключалось в том, что он должен все решить самостоятельно. И журналист повернул обратно по направлению к кирпичному дому с меблированными квартирами, в одной из которых жил и он.

По дороге Бэкстер остановился у винно-водочного магазина и купил пинту кукурузного виски. Когда он пришел домой, было уже жарко. Сняв пиджак и галстук, он налил полстакана виски, поставил его на столик и закурил сигарету. Затем лег на кровать и, заложив руки за голову, задумался.

Значит, так: если возникла такая проблема, ее необходимо сначала детально разобрать. Хейден жив. Вчера вечером он еще был в Нью-Йорке, и можно спорить на что угодно, что он еще здесь. Бандит, видимо, чувствует себя очень спокойно. Все газеты фактически признали, что он убит. Хейден скорее всего решил, что человек, который оказался с ним на крыше, не узнал его, иначе что-нибудь уже давно бы просочилось в газеты. Учитывая это, он считает себя в полной безопасности.

И что же из этого следует? Надо бы применить несколько детективных уловок и попытаться обнаружить его. Затем позвать полицейского и заявить ему: «Вот этот голландец Хейден. Как видите, он жив». А полицейский посоветует заниматься и дальше газетными новостями, а сам вдоволь посмеется с Хейденом. «Вы действительно похожи на голландца, сэр, – скажет он ему, – но не надо ругать несчастного бездельника за то, что ему все что-то кажется».

Нет, просто обнаружить и заявить на него на улице, в ресторане или ночном клубе – этого явно недостаточно. Вот если бы обнаружить Хейдена в действии, где-то заставить его схватиться за оружие, как-то загнать его в такое место, где его легко будет арестовать, снять с него отпечатки пальцев… Но как?

Выход только один. Надо вынудить Хейдена к действию в тот момент, когда он будет перед Спенсом и его людьми. Но в таком случае могут пристрелить и тебя. Именно при таких обстоятельствах уже погиб похищенный ребенок, больше десяти невинных прохожих да эта «подсадная утка» на Десятой авеню. Поэтому, если сегодняшний день для него вопрос жизни и смерти, если Пенни, Спенс и все остальные считают его истеричным идиотом, то нет смысла и во всей этой жизни. Вопрос только в том, как заставить Хейдена действовать на глазах у Спенса?

Догорающая сигарета обожгла пальцы, и Бэкстер от неожиданности уронил окурок на пол. Он поднял окурок, и посмотрел на стакан с виски, который так и остался стоять нетронутым на туалетном столике. Ничего, говорил он себе, можно и подождать, пока все не разрешится. Его ум должен быть абсолютно ясным. Это казалось довольно странным, так как еще два дня назад ему бы и в голову не пришло, что с этим можно подождать.

Конечно, поезд уже ушел, и тем не менее Спенс мог бы более настороженно отнестись к этой девице, к этой Флоренс Кнэпп, позирующей фотографам с платьем, задранным выше колен, к Флоренс Кнэпп, бойко заявляющей, что она живет в отеле «Чандлер» и надеется устроиться на какую-нибудь хорошую работу в городе. Спенс должен был почувствовать, что все это кем-то ловко подстроено. Да, Флоренс Кнэпп…

Бэкстер продолжал лежать, хмуро уставившись в потолок, постукивая незажженной сигаретой по тыльной стороне руки. Флоренс Кнэпп!..

Он встал, подошел к зеркалу трюмо и взглянул на себя. Провел пальцем по щекам. Электробритва Денниса бреет хорошо. Расстегнув рубашку, он снял ее, затем открыл средний ящик комода. Подумав, выбрал синюю рубашку и галстук в горошек. Аккуратно завязывая галстук, он, к своему удивлению, заметил, что пальцы его теперь совсем не дрожали. Причесавшись, Бэкстер надел пиджак и приспустил на один бок шляпу с загнутыми полями.

Погасив за собой свет, он вышел из квартиры. Вытащив брелок с ключами, чтобы закрыть дверь, он долго и внимательно их разглядывал. Вот два ключа, которыми он на протяжении нескольких месяцев совсем не пользовался. Один – от квартиры Пенни. Закрыв дверь, он стал спускаться вниз.

Там, в закрытой комнате, на столике так и остался стоять нетронутый стакан с виски.

Когда-то «Чандлер» был одним из самых популярных отелей. Колонны вестибюля до сих пор украшали лепные ангелы, играющие на арфах, однако позолота во многих местах уже облупилась. Когда Бэкстер вошел в холл, часы, висевшие над конторкой дежурного администратора, показывали десять минут восьмого. Бэкстер подошел к окошку дежурного.

– Мне бы хотелось поговорить с мисс Флоренс Кнэпп по внутреннему телефону, – сказал Бэкстер. – Дайте, пожалуйста, номер ее комнаты.

– Вы ее знакомый?

– Конечно!

– Не могли бы вы назвать свою фамилию?

– Послушайте, я прошу вас дать мне только номер ее комнаты.

– Нет, я не могу это сделать. Вот если вы назовете себя, тогда другое дело, – ответил клерк.

Молодой человек поднялся из-за своей конторки.

– А, так вы журналист! Мисс Кнэпп нас строго предупредила – никаких репортеров! Она очень просила.

– Может быть, как-нибудь договоримся? – спросил Бэкстер.

– Попробуйте, – с тенью презрения ответил клерк. – А вообще, если вы хотите увидеть мисс Кнэпп, то вон она с каким-то господином спускается по лестнице.

Нахлобучив поглубже шляпу, Бэкстер повернулся. А что, если с ней Хейден?.. Нет, так быть не может. Они не рискнут появиться вместе на людях.

Это был действительно не Хейден. В ее попутчике Бэкстер узнал известного бродвейского журналиста. Видимо, за свою биографию мисс Кнэпп собирается содрать с какой-нибудь газетки солидный куш. Естественно, что свою жизнь она постарается представить в самом занимательном виде – здесь-то уж она даст волю фантазии. Бэкстер проследил, как они вышли из отеля и сели в такси. Но выслеживать их он не собирался. У него было время ждать. Ему необходимо поговорить с мисс Кнэпп только наедине и так, чтобы их никто не прерывал.

Флоренс Кнэпп выглядела почти так же, как на многочисленных своих фотографиях. Конечно, она не могла не знать о тайных планах Хейдена. Она участвовала во всех операциях по похищению людей, многочисленных убийствах, да и в этом убийстве на Десятой авеню без нее не обошлось. Несмотря на всю ее красоту и сверкающее великолепие белых волос, от нее веяло холодом и смертью. Бэкстера охватила знакомая дрожь. Если он не проявит максимальной осторожности в начатой игре, эта улыбающаяся блондинка может очень хорошо посмеяться и на его похоронах.

К моменту возвращения Флоренс Кнэпп, а она вернулась гораздо раньше, чем он ожидал, во рту у Бэкстера совсем пересохло, язык словно распух. Нервы его были напряжены до предела. Звуки музыкального автомата в баре стали похожи на гудки сирены, но он сидел, сжав что есть мочи подлокотники кресла, и в трансе повторял про себя всякие стихи, вспоминал имена товарищей по колледжу и прочую чепуху для того, чтобы только отключиться от звуков музыки, призывного звона стаканов, взрывов смеха.

И вот в минут десять первого ночи через вращающуюся входную дверь появилась Флоренс Кнэпп. Ее сопровождал все тот же репортер. Бэкстер поднялся из кресла. И в этот момент у него родилась идея. Если репортер станет подниматься с Кнэпп по лестнице, то он пойдет за ними следом. На его счастье, дежурный клерк куда-то отошел.

Однако репортер стал прощаться, после чего Флоренс Кнэпп быстро зашагала через вестибюль к лестнице.

– Мисс Кнэпп, можно поговорить с вами одну минутку? – голос Бэкстера был хриплым и сухим.

В глазах девицы чувствовалась затаенная враждебность.

– Нет, – ответила она и хотела обойти Бэкстера, но он преградил ей путь.

– Это очень важно.

– Вы что, репортер? Я же сказала всем журналистам, что для них я уже выделила один день.

– Нет, я не журналист, – ответил Бэкстер. – И не коллекционер автографов. Я должен непременно поговорить с вами.

– О чем же?

– О голландце Хейдене.

– Послушайте, я уже вам ответила…

– Мне надо знать, как связаться с голландцем, – произнес Бэкстер как можно спокойней.

Флоренс Кнэпп взглянула на него с неподдельным удивлением. Ее пальцы нервно сжали сумочку. «Значит, попал в цель», – подумал Бэкстер.

– Да кто же вы, черт возьми, уж не новоиспеченный ли Джек Потрошитель?

– спросила она грубо. – Или вы не читаете газеты? Так знайте, голландца Хейдена вчера вечером убили полицейские.

– Так и убили? – Бэкстер оглянулся по сторонам. В фойе они были совершенно одни. – Дело в том, что именно я был в тот момент на крыше, – добавил он.

Флоренс Кнэпп открыла уже было рот, чтобы ответить что-нибудь, но замолчала. Она слегка прищурила глаза, которые внимательно вглядывались в Бэкстера и за которыми угадывалась напряженная работа мысли.

– Ну хорошо, я согласна, давайте поговорим. Может быть, зайдем в бар?

– Нет.

– Где же тогда?

– Нам надо уйти из этого здания. Будем ездить в такси вокруг дома. Мне бы не хотелось, чтобы вы просигналили своим друзьям или показали мою физиономию кому-нибудь из тех, кто потом сможет опознать меня при встрече с голландцем.

Ему стало ясно, что такая догадливость ей совсем не понравилась.

– Вы ведь тоже в этом замешаны, – сказал он. – Кроме того, я думаю, что сотрудники ФБР вряд ли обрадуются, если узнают, что все рассказанное вами – сплошная ложь. А уж они-то знают, где и как вас разыскать.

– Хорошо, пошли.

Они сели в такси, стоявшее около отеля. Бэкстер сказал водителю, чтобы тот какое-то время поездил вокруг дома. Затем он проверил, плотно ли закрыта стеклянная перегородка между задним, пассажирским, и передним сиденьем водителя.

– Ну, так как с моим предложением, мисс Кнэпп?

– Мне кажется, что вы не совсем нормальный человек, – начала она. – Я даже не совсем понимаю, о чем конкретно идет речь. Голландец Хейден умер вчера вечером.

– Зачем же тогда вы пошли со мной? – спросил Бэкстер. – Я не так глуп, чтобы этого не понять. Я никому, конечно, не сказал о том, что случилось вчера вечером, – он слегка улыбнулся. – Вы еще больше удивитесь, если я расскажу о закулисной стороне всего дела. Смею вас заверить, что это в точности совпадает со всем тем, что знаете и вы. Потому что вам точно известно, что произошло на самом деле.

– Зачем вам понадобилось связываться с Хейденом? – спросила она уже более свободно и непринужденно.

– Разве по мне не видно, что я несколько поиздержался? – ответил Бэкстер.

– Это скорее похоже на вымогательство.

– В таких случаях я всегда говорю: живешь сам и дай жить другим.

– Даже если бы я знала, где голландец, то уж не думаете ли вы, что я вам рассказала бы об этом, – сказала она. Бэкстер заметил, как она поежилась. – Мне ведь тоже хочется жить.

– Нет, я даже и не рассчитывал, что вы мне расскажете, как найти его. Но я бы очень хотел надеяться, что сегодня вечером вы передадите Хейдену мою маленькую записку. Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали ему о нашей встрече и о том, что я хочу его видеть.

– А если он согласится, то как я свяжусь с вами? – спросила Кнэпп.

– Не делайте из меня идиота, – ответил Бэкстер. – Записка будет следующего содержания. Я хочу видеть Хейдена завтра днем в 16.15. Он должен прийти туда, где буду я, и там мы поговорим.

– А где будете вы?

– Завтра я пришлю письмо с нарочным, в котором будут подробные указания насчет того, как Хейден найдет меня. Вы получите письмо без пятнадцати четыре. До встречи со мной у Хейдена будет ровно полчаса.

– А если он не согласится?

– Тогда в четыре тридцать я иду в ФБР, – сказал Бэкстер, стараясь придать своему голосу максимум непринужденности. Конечно, ни она, ни Хейден не могли знать, что в ФБР уже зло посмеялись над ним. – И передайте Хейдену, что он может явиться и не один, но пусть обязательно придет сам лично. Потому что еще до нашей встречи на условленном месте я буду знать, идет он сам или подослал кого-либо из своих мальчиков. Пожалуйста, не забудьте напомнить ему об этом.

– Хорошо, я все передам ему, – ответила Кнэпп. Она враждебно смотрела на него, стараясь раскусить его замысел.

– Ни с кем другим, кроме Хейдена, я не стану разговаривать, – твердо сказал Бэкстер. – И еще передайте ему, что нам есть о чем поговорить, прежде чем он постарается пристрелить меня. В отличие от вашего приятеля на Десятой авеню есть такие люди, сама смерть которых уже говорит сама за себя.

– Что вы имеете в виду? – спросила девица.

– Вашего вчерашнего приятеля, с которым вы обедали, – ответил Бэкстер.

– Ведь он так и не смог высказаться, потому что не знал всего того, что должно было случиться. И действительно, нетрудно представить себе такую ситуацию: вот парень, которого разыскивает полиция, ему делают пластическую операцию, обрабатывают раствором его пальцы, сам Хейден помогает ему всеми силами, вы любезно кокетничаете с ним, а ему и невдомек, что судьба его уже решена. На свой счет у меня нет никаких иллюзий, мисс Кнэпп. Но мне бы не хотелось оказаться на месте этого парня. Если уж это и случится, то все, что я вам говорил, станет достоянием гласности.

Девица молчала.

– Ну так как, мисс Кнэпп?

– Хорошо, я передам ваше письмо. Но больше я не могу вам ничего обещать. Вы пришлете мне свою записку без пятнадцати четыре, да?

– Да, ровно без пятнадцати, – сказав это, Бэкстер опустил стеклоперегородку. – Пожалуйста, выпустите меня здесь, а даму отвезите обратно в «Чандлер».

Машина остановилась у тротуара. Бэкстер вынул деньги, протянул водителю,

– Этого должно хватить и на чаевые. – И, повернувшись к Кнэпп, добавил:

– Спокойной ночи.

Взглянув на него, она слегка покачала головой: «Играешь с огнем, братец».

Бэкстер еще раньше определил, что они находятся около станции метро «Центральный вокзал». Он быстро спустился в метрополитен, сделал несколько ложных пересадок, пока не убедился, что Флоренс Кнэпп не следит за ним. Затем доехал до Лексингтон-авеню и только после этого через весь город поехал домой.

Открыв дверь, он зажег свет и некоторое время постоял, гладя на свои ключи. Два ключа были особенными. Из них один от квартиры Пенни. Его взгляд упал на стакан с виски, стоящий на тумбочке у кровати. Про себя он подумал, что у него все-таки есть сила воли, и он вполне может отказаться от спиртного. Ему еще надо было кое-что сделать. И он хорошо знал, как он будет чувствовать себя после выпитого.

Бэкстер достал из стола коробку с писчей бумагой, ручку, чернила. Сел за стол, закурил сигарету и, немного подумав, написал крупным разборчивым почерком:

«Восток, 37-я улица, дом 125. Нажмите на кнопку против таблички без фамилии. Поднимитесь на лифте на пятый этаж. Дверь квартиры будет открытой».

Сложив бумагу, он вложил ее в конверт. Заклеив его, подписал: «Отель „Чандлер“. Флоренс Кнэпп. Передать лично». Снова взглянул на стакан с виски и взял другой лист бумаги. Долго сидел в раздумье, курил, наконец начал писать: «Милая, дорогая Пенни…»

И он детально, со всеми подробностями описал все, что произошло с ним, начиная со своей встречи с Джоном Спенсом в баре О'Коннела и кончая разговори с Флоренс Кнэпп.

«…Если план, который я теперь разработал, удастся, – писал он, – вы с Джоном сможете убедиться в том, что я говорил правду. Если же все кончится неудачей, то по крайней мере ты будешь знать, что я не лгал. Сейчас мне трудно передать тебе все то, что я чувствую. Вряд ли я смогу выбраться из этой истории живым. Ты спросишь, страшно ли мне? Если хочешь знать правду, то очень. Но ведь у меня нет другого выхода. Ты, наверное, думаешь, что же все-таки со мной случилось? Почему в этой ситуации я могу смотреть в лицо опасности и не бежать, как мальчишка, от той ответственности, которая связана, например, с работой, женитьбой? Неужели, правда, есть то желание смерти, о котором часто говорят герои боевиков? Мне же страшно хочется жить, я даже не могу высказать, как сильно это желание. Тем не менее, мне кажется (несмотря на всю дикость и невероятность происходящего), что перед лицом такой реальной опасности все остальное выглядит детской забавой. Интересно, как ты думаешь, если я останусь жив и окажусь прав, то сможешь ли ты… Да, действительно, мы очень много фантазировали в прошлом. Теперь настало время посмотреть, что из этого получится. Может быть, я увижу тебя еще до того, как ты получишь это письмо, а может быть, голландец Хейден к этому времени уже пристрелит меня. Но в любом случае знай, что я всем сердцем люблю тебя, дорогая Пенни, и что мы еще будем счастливы, я очень хочу надеяться».

Когда он кончил писать, в окне уже светилось утро.

Бэкстер проснулся около полудня. Чувствовал он себя довольно бодро, чего с ним давно уже не бывало, но как только он начал собираться с мыслями, его сердце учащенно забилось. Через четыре часа пятнадцать минут ему снова придется встретиться лицом к лицу с голландцем Хейденом, и скорее всего это будет конец.

Одевшись, он вышел из квартиры и направился в угловой кафетерий. У почтового ящика на мгновение задержался в нерешительности, затем опустил письмо к Пенни. Завтра утром, когда все уже будет так или иначе кончено, она должна получить это письмо.

Он заказал кофе и апельсиновый сок; выпив все это, ему захотелось еще грудинки, яиц, жареного хлеба и кофе. Давно уже он так вкусно и аппетитно не завтракал! Плотный завтрак перед смертью! Видимо, ощущение неминуемой смерти делает пищу более привлекательной. Может быть, это подсознательное стремление к покою перед лицом опасности? А ведь он так боялся, так сильно боялся!

Позавтракав, он закурил сигарету, словно это был самый обыкновенный день. Продолжать сидеть в этом кафе не было никакого смысла, он поднялся и вышел. Пройдя дальше по Лексингтон-авеню, он зашел в почтовое отделение. Там оформил доставку письма Флоренс Кнэпп в отель «Чандлер».

– Пожалуйста, имейте в виду, – попросил он служащего отдела доставки корреспонденции, – это письмо необходимо вручить без пятнадцати четыре. Я готов внести дополнительную плату, лишь бы твердо знать, что письмо будет вручено вовремя. От этого может зависеть жизнь человека.

Служащий удивленно взглянул на него.

– Моя жизнь, – добавил Бэкстер.

В четверть третьего Бэкстер был уже около недавно отремонтированного дома на 37-й улице. Это был оштукатуренный в светло-голубой цвет дом, на котором ровные ряды окон были похожи на застекленные решетки.

Бэкстер вошел в вестибюль, остановился около медной таблички – указателя номеров квартир и фамилий жильцов. Против каждой таблички была маленькая кнопка звонка. «Квартира 5 – Джон Спенс». Бэкстер нажал на кнопку, некоторое время подождал ответа. Но ждал он в общем-то просто так, на всякий случай, потому что был уверен – Спенса нет дома, если только ему дали отгул за вчерашний героический день. Однако вряд ли. Скорее всего, для того чтобы окончательно закрыть дело Хейдена, надо еще оформить кучу всяких бумаг. Бэкстер ухмыльнулся, представив Спенса в ворохе бумаг.

Достав ключи, он кончиком одного из них вынул из таблички-указателя картонку, на которой значилась фамилия Спенса, и сунул ее в карман. «Нажмите на кнопку против таблички без фамилии». Он снова взглянул на свои ключи – вот два ключа, которые принадлежат совсем не ему: один от квартиры Пенни, другой ему года два назад дал Джон Спенс, когда они хотели писать большую статью о работе ФБР. Ключом Спенса он открыл дверь, ведущую в дом. Коридор вел к маленькому лифту на двух человек, в котором Бэкстер стал подниматься на пятый этаж. Лифт поднимался, сопровождаемый какофонией жужжащих, щелкающих звуков. Наконец на пятом этаже дверь лифта открылась, и Бэкстер вышел на лестничную клетку.