Текст книги "Волшебная шапка"

Автор книги: Худайберды Тухтабаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Вот странные люди! Сами выбрасывали стихи, а когда человек подобрал их, начисто переписал и напечатал в газете, – это им не понравилось.

Поэты медленно окружали меня. Я успел изловчиться, надел волшебную шапочку и был таков – выскользнул в коридор. Дёрнув по пути за вислый ус бюрократа-вахтёра, выскочил на улицу.

Опять погасло моё солнце.

СУЩЕСТВУЮТ ЛИ ЛЮДОЕДЫ?

Я целый день не вылезал из амбара, где хранились гостиничные подушки, простыни, одеяла и матрацы. То спал, то ходил из угла в угол и всё думал о своей невезучей жизни. Потом мне это надоело. «Неужели я не найду себе работы получше! Подумаешь, поэт!» Взять, например, эту самую Этибар Умаровну, администраторшу гостиницы. На всех глядит как кошка, готовая схватить зазевавшуюся мышку. И ещё взятки берёт. Я своими глазами видел. Кто бы ни пришёл в гостиницу, только и слышит от неё: «Мест нет, не было и не будет!» В самом же деле половина гостиницы пустует.

– Очень просим вас, девушка, найдите нам два места! Издалека приехали, негде переночевать! – упрашивают гости.

Этибар Умаровна долго глядит на них своими телячьими, равнодушными глазами. Потом нехотя говорит:

– Раньше чем через пять дней ни одно место не освободится…

На её языке это означает: «Дадите пять рублей, получите одно место. Ещё пятёрку дадите – ещё одно место будет» Конечно, не все понимают этот её кошачий язык. Но кто пошустрее, те сразу смекают. Закладывают в паспорт пять или десять рублей и вежливо подают администраторше.

– Шарифа! – кричит тогда Этибар Умаровна лифтёрше. – Проводи наших дорогих гостей в сто седьмой номер Повезло им: как раз номер освободился!

Почему бы, например, мне не отучить Этибар Умаровну от дурной привычки брать взятки? Стихи каждый может писать, а помочь приезжим – поди попробуй. А я могу это сделать, потому что на голове у меня моя чудесная-расчудесная шапочка!

Я написал записочку и сунул её в карман администраторши, «Многоуважаемая Этибар-апа, – говорилось в ней, – будьте осторожны! Уже целую неделю за вами следит переодетый милиционер. Он знает про все ваши делишки!» Этибар Умаровна полезла в карман за носовым платком и заметила записку. Брови её задрожали, как хвост мышонка завидевшего грозного кота. Телячьи, сонные глаза округлились и побежали по сторонам. «Кто из этих людей переодетый милиционер?» – говорили они, перебегая с одного человека на другого.

– Берегитесь, он следит за каждым вашим шагом! – прошептал я, почти вплотную подойдя к Этибар Умаровне. Она ойкнула, нырнула вниз и спряталась под столом.

– Всё равно он всё видит! – сказал я громче. Тогда Этибар Умаровна вылезла из своего убежища, поставила на стойку дощечку с надписью «Добро пожаловать дорогие гости! Мы рады вас обслужить!» и побежала в кабинет директора. Через минуту они выскочили вдвоём. Лица их посинели, как недоспелые помидоры после первых заморозков.

Директор проверил список постояльцев гостиницы. Против фамилий подозрительных поставил красным карандашом галочки.

– Любой из этих товарищей может оказаться переодетым милиционером, – сказал он, ткнув пальцем на птички. – Так вот, приказываю каждого из них обслуживать самым наилучшим образом. Приносите им в номер пиво, дайте в ванную горячую воду, включите телефоны. Объявите, что они могут не гасить свет и после девяти часов вечера.

Потом Этибар Умаровна обошла номера тех постояльцев, с кого получила при въезде взятку, и вернула им деньги. Правда, несколько человек из этих людей тоже мне не понравились: вместо пяти рублей они вытянули у Этибар-апа десять, а вместо десяти и все двадцать рублей.

– Вы снимаете с мёртвого саван! – плакалась Этибар Умаровна.

– Мёртвому ничего не нужно – ни савана, ни денег, – ухмылялись пронырливые постояльцы. – Бог даст, вы ещё много заработаете.

– Да, даст он, ваш бог, жди у моря погоды!..

Посмеялся я, глядя на них, посмеялся, а потом разом вырвал деньги из их рук и бросил в унитаз. Вы б видели, как они всполошились! Будто в самом деле увидели мёртвого, завёрнутого в саван.

Не будете мошенничать. Так вам и надо. А мне теперь и прогуляться можно. На улице, наверно, светло и радостно, как у меня на душе.

Площадь перед гостиницей была запружена. Люди улыбались, толкались, лезли вперёд. Они меня тоже закрутили, поволокли с собой, а потом прижали к животу какого-то лысого дяди.

– Эй, полегче! – крикнул тот обиженно. – В живот ведь воткнулся. А я недавно только обедал.

– Извините, – сказал я вежливо. – Вы не знаете, что там впереди происходит?

– Ты, парень, не с неба ли свалился? Не слыхал разве, что к нам африканские путешественники приехали?

– Какие путешественники?

– Да африканские! Газет не читаешь, что ли? Не слыхал что в нашу солнечную республику приехали знаменитые африканские путешественники господин Ибн-Хали и господин Ибн-Гали? И не бодайся, пожалуйста.

– А чего люди от них хотят?

– Вот пристал, а! Разве тебе не хочется увидеть знаменитых людей, пожать им руку? Ведь они на машинах весь свет объехали!

– Подумаешь! На машинах и дурак сможет весь свет объехать! – ляпнул я, не подумав.

Лысый дядя вцепился лапищей в моё плечо и зарычал:

– И дурак сможет, говоришь? И ещё в живот толкаешься? – Он высоко поднял меня над землёй, подумал немного потом опустил и продолжал: – Один учёный взялся высчитать весь путь, который проехали господа Хали и Гали по белому свету. Вычислял, вычислял, да так и не докончил работу – с ума сошёл! А книг эти Хали и Гали написали – с целую гору! Чтобы прочитать их, пятнадцать лет жизни потребуется.

– Ой, больно! – простонал я, стараясь высвободить плечо.

– Нет, ты подожди, парень, слушай, когда умные говорят и мотай на ус. Эти ребята переплывали на своих машинах бурные реки, поднимались на вершины снежных гор, дрались с хищными зверями в дремучих джунглях, разрывали на мелкие кусочки удавов в десять метров, спали на одной подушке с людоедами!

– Я не знал, что они такие герои! – взмолился я. – Простите, пожалуйста. Я как раз вчера потерял очки и поэтому не прочитал газет.

Лысый дяденька нехотя разжал свою железную руку, и я смог наконец вздохнуть свободнее.

Значит, пока я возился с Этибар Умаровной, в наш город приехали очень знаменитые люди, а я об этом ничего не слыхал. Вот было бы здорово сделаться их спутником! Все газеты печатали бы мои фотографии, люди бы знали моё имя, мечтали бы пожать мне руку. А я бы дрался на шпагах с людоедами, дрессировал обезьян и с утра до вечера ел бананы…

Я с трудом отошёл подальше от лысого. В это время толпа расступилась. Мимо меня прошли распаренные, улыбающиеся путешественники.

Господин Ибн-Хали и господин Ибн-Гали исчезли за стеклянными дверьми гостиницы. Я надел волшебную шапочку и помчался за ними.

Путешественники поднялись на второй этаж, вошли в двадцать четвёртый номер. Я подождал, пока они умылись, надели пижамы и прилегли на мягких деревянных кроватях. Тогда откашлялся и сказал:

– Здравствуйте.

Дядя Ибн-Хали поднял голову и посмотрел на товарища.

– Что ты сказал, мой дорогой?

– Я ничего не говорил, – ответил Ибн-Гали.

– Но я слышал какой-то голос…

– Бывает, – усмехнулся Ибн-Гали. – Постарайся уснуть, мой дорогой.

– Подождите, не спите, мне нужно с вами поговорить, – сказал я тихо.

Хали и Гали вскочили с кроватей и уставились друг на друга.

– Тысяча чертей с Берега Слоновой Кости! Клянусь вершинами Гималайских гор, я слышал чей-то голос! – вскричал Ибн-Хали.

– Да не пугайтесь, это я.

– Кто, чёрт возьми, вы? – спросил господин Ибн-Гали, с беспокойством поглядывая на своего товарища.

– Я – знаменитый узбекский волшебник Хашимджан Кузы.

– Волшебник? Это уже становится интересно, – потёр руки господин Ибн-Гали.

– Может, господин волшебник соизволит явить нам свой лик?

– Пожалуйста. – Я снял с головы волшебную шапку. – Если вы примете меня в компанию, эта волшебная шапочка станет нашей, общей.

– Что ж, неплохое предложение, а, Хали? – сказал Ибн-Гали посмеиваясь. – А что вы ещё можете нам предложить, господин волшебник?

– Всё, что хотите. Любую вещь мигом достану. Прямо со склада.

– Так. А в каких отношениях вы с географией?

– В самых хороших. Я её знаю как свои пять пальцев.

– Прекрасно, юный волшебник. Вы не против, если я задам вам несколько вопросов?

Я страшно не люблю отвечать на вопросы; вдруг не сможешь ответить? Но деваться было некуда. Подумал немного и сказал равнодушным голосом:

– Задавайте, если вам так уж хочется задавать вопросы…

– Отлично! Подойдите к карте, молодой человек, и покажите нам самое маленькое в мире озеро.

Я подошёл к карте. Она вся была размазана какими-то голубыми, жёлтыми и зелёными красками.

– Здесь нет никакого озера, – сказал я с сожалением. – Видно, ваша карта очень старая. Или эти озера давно уже высохли.

– Не исключено, – согласился дядя Ибн-Гали. – Может быть, вы по памяти назовёте нам самое большое озеро мира?

– Знаете, – сказал я, долго не раздумывая, – я очень плохо запоминаю названия рек, морей и озёр. У меня даже справка была…

Неожиданно Ибн-Хали решительно встал с места и твёрдо сказал:

– Положите, пожалуйста, вашу шапочку в карман. Я бережно сложил шапочку-невидимку и положил в карман.

Ибн-Хали надел костюм, причесал свои чёрные, курчавые волосы белой расчёской (наверное, из слоновой кости), сел в кресло у стола. И на меня посыпался целый град вопросов, будто я был не просто учеником шестого класса, да притом троечником, а настоящим профессором.

– Сколько народностей живёт в Африке?

– Сколько лет существует наша планета?

– Сколько островов входит в состав Индонезии?

– Скольких метров достигает самое глубокое место Атлантического океана?

– Каково общее число населения нашей планеты Земля? Я не заметил, как вытащил из кармана шапочку и вытер ею пот со лба. Дядя Ибн-Хали почему-то испуганно умолк и ушёл в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь.

– Очень жаль, господин волшебник, – вздохнул дядя Гали, – по всей вероятности, мы не сможем взять вас с собой…

– У меня ужасная память, – сказал я, чуть не плача. – Кроме названий, я ещё плохо запоминаю цифры. А потом, у меня есть справка!

– Охотно верю. Но человек без памяти и тем более без знаний ничем не может быть полезен в наших странствиях.

– Ну, пожалуйста, возьмите меня с собой. Я постараюсь быть вам полезным. А потом, ведь у меня волшебная шапочка!

– Лишний груз – нам большая помеха, – покачал головой дядя Ибн-Гали. – А добиться успеха с помощью волшебной шапочки нам попросту было бы неинтересно…

– Я бы вам чай кипятил, обеды готовил, стирал…

– Спасибо, мальчик. Но всё это мы привыкли делать сами. Таковы законы жизни открывателей неизведанного…

– Простите, что помешал вам отдыхать, – поднялся я с места и улыбнулся. Я улыбался, а слезы горьким комком застряли в горле, мешали дышать.

Путешественник Ибн-Гали похлопал меня по плечу:

– Не отчаивайся, волшебник, ты ещё попутешествуешь вдоволь.

А господин Ибн-Хали выглянул в дверь и поманил своего друга, кидая опасливые взгляды на мою волшебную шапочку.

– Прощайте, господа Ибн-Хали и Гали, – прошептал я, выходя в коридор. – Может быть, мы с вами ещё встретимся. Если на вас вдруг нападут людоеды…

Но эти слова я сказал уже на лестнице, и, конечно, великие путешественники не услышали их. Вначале я пожалел об этом, а потом подумал: «Может быть, и хорошо, что не услышали? Ведь никто не знает, существуют ли сейчас людоеды или нет. А если не существуют и если нет надобности драться с ними на шпагах, то какой толк идти в путешественники? У нас и горы есть невдалеке от нашего кишлака, и речка есть, и змеи разные встречаются…»

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ГОЛА И СЛОМАННЫЕ РЁБРА

Я шёл куда глаза глядят. Меня не радовали ни прохладный вечер, ни праздничные улицы, ни лотки с мороженым, ни автоматы с газированной водой. Неужели я так и не прославлюсь, никого не удивлю своими подвигами? Куда ни пойду – одни неудачи. И никто мне не, поможет, никто ничего не посоветует. Даже волшебная шапочка.

– Отчего же не помогу? – отозвалась она тут же. – Посмотри, Хашимджан, где ты стоишь. У панорамного кинотеатра.

– Не хочу в кино, дорогая. Такое у меня плохое настроение – и я должен развлекаться?

– А знаешь, что за кинотеатром находится стадион «Шоликор»[7]7
  Шоликор – рисовод.


[Закрыть]? Сегодня там состоится очень интересный матч. Мне помнится, ты любил футбол…

– Ещё как! Дома ведь я был капитаном классной команды!

Трибуны оказались забитыми до отказа. Люди стояли даже в проходах. Я решил сесть поближе к игрокам – занял место на скамейке, где сидели молчаливые дублёры.

Болельщики сильно нервничали, ожидая начала матча.

– Вот увидишь, «Шоликор» сегодня обязательно победит!

– Победит, если, как вчера, забьёт в свои ворота три мяча!

– В поражениях «Шоликора» виноват только Кадыров: мяч летит к нему, а он бежит от мяча!

– Брось ты! Если кто умеет бить дальние – так это именно наш славный Кадырчик!

– Нет, лишь бы сегодня играл Теодор Рахимов. Уж он-то спасёт команду от верной гибели.

– «Шоликора» всегда спасает Геннадий Супоницкий, а не твой кривоногий Теодор!

– Что ты сказал? А ну-ка повтори!

Хорошо, раздался свисток судьи и футболисты рассыпались по местам, а то быть бы потасовке между нервными болельщиками.

Гости сразу перешли к атаке. Шестой номер ловко обыграл наших защитников и забил мастерский гол. Шоликоровцы растерялись, заметались по полю. А гости снова повели мяч к воротам. Левый защитник дал длинный пас правому, а тот передал мяч по воздуху центральному нападающему. Центральный нападающий оторвался от «опекуна» и сильным ударом пробил ворота. Болельщики взвыли.

– Генка, халтурщик! Играй как полагается, если хочешь получить квартиру!

– Теодор! Ты футболист или гусь лапчатый?

– Судью на мы-ыло-о!

– Якубов! Ты зачем на поле вылез, если даже бегать не умеешь, раззява!

Свист, крики… Сказать правду, неважно играли шоликоровцы. А гости работали очень слаженно и технично. Это стало особенно заметно, когда они закатили нам третий гол. Одни болельщики чуть не плакали. Другие грозились оторвать шоликоровцам уши. Третьи демонстративно покидали трибуны, проклиная футбол как самую несправедливую игру на свете. Гости, конечно, всё это видели и уже играли с нами вполсилы, как со слабаками.

Не-ет, дорогие гости, рановато ликуете! Мы вам ещё покажем, на что способны шоликоровцы. Зачем, вы думаете, собралось здесь сто тысяч зрителей? Полюбоваться на вашу победу? Держите карман шире!

Я надел шапочку и выбежал на поле.

Противник готовил очередную атаку. Мяч вёл шестой номер. Он не спешил, поджидал, когда удобнее будет передать его форварду. Но тут подскочил я, выхватил мяч из-под ног шестёрки и пулей понёсся к воротам гостей. Увидев чудо, зрители замерли, перестали дышать. Стало слышно даже тиканье часов на световом табло. Людям казалось, что мяч летит по воздуху, не касаясь земли. Ворота приближались. Метрах в трёх за мной топотал бутсами Геннадий Супоницкий. Он тяжело дышал и скрежетал зубами, не понимая, что происходит с мячом.

До цели осталось метров пятнадцать. Поблизости – никого. Я положил мяч на землю и еле успел отскочить в сторону: Геннадий со страшной силой ударил по воротам. Мяч прорвал сетку, сбил с ног фотокорреспондента, стоявшего за воротами, и упал где-то среди бушующих болельщиков. Уж если наши футболисты бьют, то именно так. Запомните это, уважаемые гости!..

Мяч подали вратарю противника. Тот положил его на землю, отошёл назад на несколько шагов, собираясь разбежаться. А я не стал дожидаться, когда он ударит: взял мяч и ловко подкинул его под ноги оказавшегося поблизости Якубова.

– Бей, Якубов, бей, раззява! – завыли болельщики.

Якубов зажмурился от волнения и изо всей силы двинул по мячу. Вратарь взлетел высоко вверх и шлёпнулся на землю, как лягушка. Гол! Красивый, первоклассный гол.

Ликованию болельщиков «Шоликора» не было конца. Тысячи кепок, тюбетеек и шляп взмыли в воздух, заслонив солнечный свет. Люди, совершенно незнакомые друг с другом, целовались, обменивались на память о матче часами, галстуками, разными диковинными зажигалками. Да разве можно описать то, что происходило на трибунах?! Это надо было видеть. Своими глазами.

Сколько радости, счастья я принёс сегодня людям! И надо же, не знал я, дурак, не знал, кому нужна моя цветущая сила. Поэтов мучил, путешественников мучил, сам мучился. А моё место, оказывается, вот здесь, на зелёном, мягком поле, освещённом светом солнца и прожекторов. Здесь ждёт меня удача и слава. Здесь я принесу людям пользу, вы меня слышите, уважаемый Атаджан Азизович и дорогой мой математик Кабулов?!

Я подтянул штаны и снова взялся за дело. Теперь я знал, кому помочь. Бедняга Лазиз Акмалходжаев восемь лет бегает по стадионам и всё без толку – не забил ни одного мяча. Пусть он тоже познает, как радостно забивать голы.

Я отнёс мяч к самой штанге, и Лазиз, не веря себе, втолкнул его в ворота. Кроме невезучего Лазиза, за какие-то полчаса каждый игрок забил по два, а более ловкие и догадливые, что вертелись возле меня, и по три мяча. Игра шла, мягко говоря, только у ворот гостей. Наш вратарь Юра Кукурузников долго скучал, ожидая нападения, а потом позвал к себе дружка из дублёров. Тот принёс чайник чая, и они сели на травке у ворот и, попивая чаёк, изредка поглядывали в противоположный конец поля.

До конца матча осталось пятнадцать минут. Счёт был 24: 3 в нашу пользу. Мы бы, конечно, забили ещё десяток-другой голов, но тут случилось несчастье.

Я заходил к воротам противника с правой стороны, высматривая, кому бы половчее отдать мяч. Неожиданно рядом со мной появился правый защитник гостей. Он, конечно, не знал, что кто-то носится по стадиону, прижав мяч к груди, думал, что бьёт по мячу. А в самом деле со всего маха двинул бутсой мне по левому боку. Я рухнул наземь, но мяча из рук не выпустил. Другой футболист ступил мне на спину. Чувствуя, что из моих рук вышибли мяч, я потерял сознание…

Открыв глаза, я увидел восходящее солнце. Оно слабо покачивалось над вершинами далёких гор, словно вот-вот могло сорваться вниз. Я поспешно закрыл глаза, боясь снова упасть во мглу.

Через некоторое время я услышал голоса. Недалеко от меня стояли две старухи. Одна держала в руке ведро с мусором, другая – метлу с длинной ручкой.

– Так вы не были на вчерашнем матче? – изумлённо воскликнула старуха с метлой.

– Не пришлось, дорогая, не пришлось. Мой старик малость прихворнул. Попросил разогреть отрубей и приложить к пояснице. Весь вечер провозилась, не до футбола мне было. А так-то я ни одного матча не пропускаю.

– Если вы не видели вчерашний матч, соседка, считайте, что вообще футбола не видели! – Старуха взмахнула веником. – Боже мой, какая была игра! Сам аллах, наверное, не видывал такого матча! Можете мне поверить, люди так кричали, так кричали, что я думала, стадион надвое расколется!

– Неужто такая была интересная игра?

– Двадцать четыре гола забили наши молодцы, понимаете?!

– Что вы говорите, дорогуша? – прошептала старуха, уронив ведро.

– Вот и говорю! – продолжала другая. – Самое интересное случилось потом. Как только матч закончился, гости подбежали к своему вратарю. «Качать его, – кричали они, – качать его! Если бы он не старался, не защищал наши ворота не жалея живота, то нам забили бы все сто голов! Да здравствует наш доблестный вратарь!» А болельщики-то как услышали эдакие речи, так и полегли от хохота. Трёх человек «скорая помощь» увезла: животики себе надорвали, бедолаги.

Я пошевелился – и острая боль пронзила тело. Полежав немного, с большим трудом снял волшебную шапку, засунул её за пазуху и простонал:

– Люди, помогите мне, помогите…

– Ой, боже мой! Откуда ты вдруг появился, сынок? – испугались старухи.

– Я здесь… лежал…

– Ой, соседка, смотрите, да он весь в крови, бедняжка… Встань, сынок, встань…

– Не могу… У меня, кажется, поясница вывихнута… Старухи быстренько осмотрели меня и решили, что, кроме вывихнутой поясницы, у меня сломаны рёбра, к тому же на ноге, у колена, огромная рана, голова вся в ссадинах. Видно, долго футболисты гоняли по мне мяч…

– Бегите, соседка, зовите «скорую помощь», – сказала старуха с метлой, вытирая слёзы на глазах. – Как же это тебя угораздило, сынок? Родители-то у тебя есть?

– Никого у меня нет… Приезжий я…

– Горе ты моё, сиротинушка! – Старуха погладила меня по голове. – Крепись, сынок, потерпи. Врачи тебя скоро на ноги поставят.

Я обессиленно закрыл глаза и, чувствуя, что шершавая, жёсткая, но по-матерински тёплая и ласковая рука гладит мою голову, опять погрузился в темноту…