Текст книги "Вечные мгновения"

Автор книги: Хуан Рамон Хименес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Так зыбко было, словно в летней дрожи пух одуванчика, одно мгновенье живущего... И так исчезновенье улыбки в смехе незаметно тоже...

Дыханье ветра, одуванчик, крылья весны июньской, тонкая улыбка... о память горькая, пчела слепая!

все перешло в ничто – и без усилья малейшего... все так легко, так зыбко... И знать – что ты была, какой – не зная!

Перевод В. Андреева

209 80. ОКТЯБРЬ

Я наземь лег – и, ярко догорая, вечерняя заря передо мною слилась в одно с осенней желтизною в кастильском поле без конца и края.

За плугом борозда, еще сырая, ложилась параллельно с бороздою, и пахарь шел, рукой своей простою в земное лоно зерна посылая.

И думал я: настало мое время я вырву сердце, звонкое, живое, вручу земле, пока не отзвенело, и поглядим, взойдет ли это семя, чтоб по весне высокою листвою нетленная любовь зазеленела.

Перевод А. Гелескула

211 81

И сердце в пустоте затрепетало так залетает с улицы порою воробышек, гонимый детворою, в немую тьму покинутого зала.

Бездонный мир оконного кристалла впотьмах морочит ложною игрою, и птица с одержимостью героя стремится прочь во что бы то ни стало.

Но темный свод отбрасывает с силой за разом раз, пока мятеж убогий не обескровит каменная балка.

И падает комок, уже бескрылый, и кровью истекает на пороге, еще дрожа порывисто и жалко.

Перевод А. Гелескула

213 82. ОКТЯБРЬ

Сквозь бирюзу речной зеркальной глади луч золотит замшелые глубины; по золоту последние жасмины рассыпались и тонут в листопаде.

В зеленом небе, в тихой благодати, за облаками в отсветах кармина у края мира высится надмирно нездешний сад; И дивно на закате.

Какой покой! С поблекшего каштана смеется дрозд. И облако сникает бескрасочно, и поздняя пчела сгорает искрой света... И нежданно в каком-то вздохе роза возникает, тоскуя, что еще не умерла.

Перевод А. Гелескула

215 83. НАДЕЖДА

Надеяться! И ждать, пока прохлада туманом наливается дождливым, сменяет розу колос, и по жнивам желтеют отголоски листопада, и с летом соловьиная рулада прощается печальным переливом, и бабочка в полете торопливом теплу недолговременному рада.

У деревенской лампы закоптелой мою мечту качая в колыбели, осенний ветер шепчет над золою...

Становится нездешним мое тело, и старые надежды поседели, а я все жду и жду... свое былое...

Перевод А. Гелескула

217

84

Судьба взяла мое сердце и тебя вложила мне в грудь. Ты меня не можешь отторгнуть, я тебя не могу отторгнуть, друг без друга нам не вздохнуть!

Ты и я, я и ты – это мы с тобою,эти звенья не разомкнуть! Море и небо, связанные судьбою, небо и море суть.

Перевод Н. Горской

219 85. 17 ИЮЛЯ

Как мальчик, сытый по горло учебой, что-то рисует без цели и без сюжета, так и я бездумно тасую птиц безголосых, тучу безгрозовую, пустую комнату без отголосков и цветы без цвета...

...Сколько слов туманных, произнесенных всуе!..

Тоскуют земля и небо, и я тоскую.

Перевод Н. Горской

221

86

Надежду свою, подобно блестящему украшенью, из сердца, как из футляра, я бережно вынимаю; и с ней гуляю по саду, и нянчу ее, как дочку, и, как невесту, ласкаю, ...и вновь одну оставляю.

Перевод Н. Ванханен

223

87

Мое сердце ушло вперед, так часы убыстряют ход, размечтавшись о светлом часе...

Но ко мне не явилось счастье: уломать его не дано никому из нас – ведь оно не отметка на циферблате!

Хмурой явью заволокло это суетное число, обреченное на распятье...

Отвожу, объятый тоской, стрелку сердца на непокой!

Перевод П. Грушко

225 88

Летят золотые стрелы с осеннего поля брани. И в воздухе боль сочится, как яд, растворенный в ране.

А свет, и цветы, и крылья как беженцы на причале. И сердце выходит в море. И столько вокруг печали!

Все жалобно окликает, все тянется за ответом и слышно: – Куда вы? .. Где вы? .. Ответ никому не ведом...

Перевод А. Гелескула

227 89. ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

Лишь ты со мною, солнце, друг душевный! Как пес, ты лижешь кромку одеяла, и в золотой подшерсток зарываюсь рукой усталой.

И все пережитое отходит... дальше... дальше! Я немею и только улыбаюсь как ребенок, почти утешен ласкою твоею.

Глаз не смыкаешь, солнце, надежный сторож всех моих падений, и, заходясь невнятицей и гневом, бросаешься на тени, пустые наваждения, безмолвно грозящие в закатном запустенье.

Перевод Б. Дубина

229

Дневник поэта-молодожена (1916)

Вечные мгновения (1916 – 1917)

90 (Мадрид, 20 января)

Гвоздь потоньше, гвоздь потолще... Что с того, какой войдет? Как ни бейся, мое сердце, а картина упадет.

Перевод А. Гелескула

233

С. 233. Это стихотворение и следующие три – из книги "Дневник поэта-молоджена" (Diario de un poeta reciencasado; 1917), созданной Хименесом во время его первой поездки в Америку. Поэт отплыл из города Кадис в конце января 1916 года и вернулся в Испанию пять месяцев спустя – в конце, июня.

91 (20 февраля)

Тебя, как розу, я растерзал, отыскивая душу, и не нашел ее. Но все вокруг, весь окоем и все за окоемом и море, и земля все налилось живительным и смутным ароматом.

Перевод А. Гелескула

235 92. МОЛЧАНИЕ

Ни разу до этой минуты так тяжко не падало слово "молчи" словно рот забивая землею... До этой минуты, когда так напрасно я ждал, что ты мне ответишь, болтунья!

Перевод А. Гелескула

237 93. НУ, НАКОНЕЦ! (20 июня, четыре утра)

Луна, еще не снятая с мели, слепит ночную половину моря, темно-лилового, где, полные норд-вестом, темно-лиловые разбухли паруса, отсвечивая розою востока... Посеребревший маленький маяк выкрикивает трижды: Земля! Земля! Земля!

Опять земли. Последняя. И первая. Моя. Земля!

Перевод М. Самаева

239 94

Камень вчерашнего дня брось и усни. И опять он возвратится к тебе утренним солнцем сиять.

Перевод Н. Ванханен

241 95

Впервые она предстала в одеждах белее снега, я, словно мальчишка, влюбился.

Менять принялась наряды: один роскошней другого, я стал ее ненавидеть.

Затем предстала царицей в сверканье камней драгоценных, я был вне себя от гнева.

...Но стала она раздеваться. И я тогда улыбнулся.

Осталась она в тунике прекрасна и непорочна. И вновь я в нее влюбился.

Но вот сняла и тунику, она впервые – нагая... 0 страсть моей жизни, поэзия нагая, моя – навеки!

Перевод В. Андреева

243 96

Сегодняшняя правда была настолько ложью, что так и не смогла осуществиться.

Перевод А. Гелескула

245 97

Я снова у моста любви, соединяющего скалы, свиданье вечно, тени алы забудься, сердце, и плыви.

– Мне за подругу вода речная: не изменяясь, не изменяя, она проходит, и век не минет, и покидает, и не покинет.

Перевод А. Гелескула

247 98

Твой сон – как мост в ночных просторах, ты по нему бредешь в тиши. Внизу – как сновиденье – шорох не то воды, не то души.

Перевод П. Грушко

249 99

Я узнал его, след на тропинке, по тому, как заныло сердце, на которое лег он печатью.

И весь день я искал и плакал, как покинутая собака.

Ты исчезла... И в дальнем бегстве каждый шаг твой ложился на сердце, словно было оно дорогой, уводившей тебя навеки.

Перевод А. Гелескула

251 100

Не торопись, поскольку все дороги тебя ведут единственно к себе.

Не торопись, иначе будет поздно, иначе твое собственное "я", ребенок, что ни миг – новорожденный и вечный, не догонит никогда!

Перевод А. Гелескула

253 101 Нищета

– Хотя бы отзвук птицы, заглохший на лету!

Забытый запах розы в заботливых глазах!

И синий отсвет неба, погасший на слезах!

Перевод А. Гелескула

255

102

Явилась черная дума, как будто бы птица ночи в окно среди дня влетела.

Как выгнать ее – не знаю!

Сидит неподвижно, молча, цветам и ручьям чуждая.

Перевод Н. Ванханен

257 103

Мимо иду – тополя песню поют под ветром; и каждый, и каждый, когда прохожу, о любовь! – забвенье и воскрешенье другого.

Один только тополь, один – о любовь! ноющий!

Перевод В. Андреева

259 104. ПЕСЕНКА

Душу мне солнце заката озолотило вчера. Золото вынул я ночью, глянул. Одна мишура!

Сердцу луна на рассвете бросила горсть серебра. Двери я запер наутро, глянул. Одна мишура!

Перевод А. Гелескула

261 105. МЕРТВЫЙ

Остановились чаши на весах: одна в земле, другая в небесах.

Перевод А. Гелескула

263 106

Я знаю, наверно, я вечности древо и кровью моею накормлены звезды, а птицы в листве мои сны и мечты. И если паду я, подрубленный смертью, обрушится небо.

Перевод М. Самаева

265 107

Я не я. Зто кто-то иной, с кем иду и кого я не вижу и порой почти различаю, а порой совсем забываю. Кто смолкает, когда суесловлю, кто прощает, когда ненавижу, кто ступает, когда отступаюсь, и кто устоит, когда я упаду.

Перевод А. Гелескула

267 108

Я как бедный ребенок, которого за руку водят по ярмарке мира. Глаза разбежались и столько мне, грустные, дарят... И горше всего, что уводят ни с чем!

Перевод А. Гелескула

269 109

0 да! С усилием густую крону природы лбом раздвинуть пред собой. И, дав своим раздумьям больше света, навеки заключить их в круг иной, расширенный! .. Чтоб бесконечность эта, оставшаяся вне, была такой, как улица пустая в день воскресный: безмолвной, неживой, неинтересной и духу озаренному чужой.

Перевод Н. Ванханен

271 110

Давно уже созрело мое сердце, и для него – что петь, что умирать.

Как чистая страница

для дум и сновидений, раскрыта книга жизни, раскрыта книга смерти.

И в той, и в этой – вечность, мое сердце.

Одна и та же. Пой и умирай.

Перевод А. Гелескула

273

Камень и небо (1917 – 1918)

Поэзия (1917 – 1923)

Красота (1917 – 1923)

111. РАССВЕТ

(Пять часов)

Младенец заплакал... Мирозданья вершины на рассвете плача! И крик петушиный.

Младенец заплакал... Всего мирозданья детские губы! И холод ранний.

Перевод Н. Горской

277 112

На целый день я отдаю мое сердце: матери – розой, морю – любовью, славе – печалью...

Ночь на дворе, а сердце мое, непослушный ребенок, еще не вернулось. – Спи, сынок, – шепчет мама. Я улыбаюсь и уже засыпаю, а его еще нет. А утром: – Сынок, полежал бы еще... Каким криком радости ты, мое сердце, во мне теснишься за миг до того, как уйти!

Перевод М. Самаева

279 113. СМЕРТЬ

Завороженно – на воскресном солнце глядели в пустоту калейдоскопа твои большие черные глаза.

И вот они, печальные, закрылись...

И ты теперь – пустой калейдоскоп, душа твоя полна цветных узоров, и, глядя вглубь, ты с них уже не сводишь зрачков, завороженных навсегда!

Перевод А. Гелескула

281 114. МОРЯ

Я чувствую, что в темной глубине мой парусник на что-то натолкнулся огромное... И только. Ничего не происходит! Волны... Тишина...

А если все уже произошло и, безмятежных, нас переменило?

Перевод А. Гелескула

283 115. НОЧЬ

Крик середи моря!

Чье сердце, ставши волной, – о волны грусти! в море кричало? Голос, откуда голос? Какие крылья тебя занесли в пучину?

...Каждый вал тебя увлекает, и – вал рассекая грудью, острей, чем плавник дельфина, – ты снова исходишь криком: хрипом, хрипом, хрипом... 0, крыльев парус бессильный! На крыльях ласточки хрупкой все дальше, все глубже, глубже, глубже... Крииик среди моооря!.. Разве поможет звездное эхо? Крииииик среди моооооря!.. Перевод Н. Горской

285 116

Светозарная бабочка, но красота исчезает, едва прикасаюсь к розе.

Слепец, я бегу за ней... Пытаюсь поймать...

И в моей руке остается очертанье исчезновенья.

Перевод В. Андреева

287 117. НОКТЮРН

Моя слеза и звезда друг с другом слились, и в мире стало больше одной слезой, стало больше одной звездой.

Я ослеп, и ослепло от любви небо, переполненное до края жалобой звезд, блеском слез.

Перевод В. Михайлова

289 118. НАСТОЯЩЕЕ

Необъятное сердце в ежедневном сиянии солнца дерево, шелестящее пламенем листьев, апельсин синевы небесной!

Да станет истина дня – великой!

Перевод В. Андреева

291 119

Был ее голос отзвуком ручья, затерянного в отсветах заката, или последним отсветом закатным на той воде, которая ушла?

Перевод А. Гелескула

293 120. ЛЮБОВЬ

Мое сердце словно свинцовая туча, сожженная пламенем заката; сжавшееся, потемневшее от боли, пронзенное – светом, пламенем, золотом!

Перевод В. Андреева

295 121. ВЕЧЕР

Блуждая средь равнин в закатном золоте, мне говорит душа, что с миром я – един!

Перевод В. Андреева

207 122. БЕССОННИЦА

Ночь проходит, как черный бык, глыба мрака и страха с траурной шкурой, оглашая округу ревом, подобным буре, сражая измученных и усталых; и приходит день – белокурый, жаждущий ласки ребенок малый, который за далью где-то, в обители тайны, где встречаются все концы и начала, поиграл мимоходом на лугах заповедных, полных тени и света, с уходящим быком.

Перевод Н. Горской

299 123. МОГЕРСКИЕ РАССВЕТЫ

Тополя-изваянья серебрятся в тумане! А неприкаянный ветер, скользя над темным заливом, колышет в размытой дали землетрясеньем сонливым розовую Уэльву! В сиром жемчужном просторе над Ла-Рабидой смутной, где ночь покидает море, в рассветной остуде хмурой, за соснами над лагуной, в рассветной остуде белой сияющий образ лунный!

Перевод П. Грушко

301

С. 301. Могер – город в Андалусии (юго-запад Испании), в котором родился и провел детство Хименес.

Уэльва – портовый город в Андалусии. Ла-Рабида – старинный монастырь, находящийся неподалеку от Уэльвы.

124

Поэзия! россыпь росы, рожденная на рассвете! прохлада и чистота последних на небосводе звезд – над свежею правдой утренних первых цветов!

Поэзия! зерна росы! посеянное на земле небо!

Перевод Г. Кружкова

303 125

ПОЙ, ГОЛОС МОЙ, ПОЙ! Ведь если о чем-то ты умолчал, ты ничего не сказал!

Перевод Г. Кружкова

305 126. БЕССОННЫЙ

Глизам, что бессонны, быть может, я сон верну у морей отдаленных.

Вдали от морей соленых я не сомкну моих глаз бессонных.

Плачи и стоны слились в волну желаний неутоленных.

Печалью бездонной наполнили глубину бессонницы перезвоны.

Не навеет влюбленным любви новизну ветер неугомонный.

Ветер неугомонный! Позволь отойти ко сну у дальних морей соленых!

Перевод Н. Горской

307 127

К тебе я в сон закрался, чтобы найти, притихшая вода, твоих глубин невиданные клады.

И я почти нашел, почти нашел там, в отраженье звездном небес, таких высоких и прозрачных, нашел... Но захлебнулся твоим сном!

Перевод А. Гелескула

309 128

Что с музыкой, когда молчит струна, с лучом, когда не светится маяк?

Признайся, смерть, – и ты лишь тишина и мрак?

Перевод А. Гелескула

311 129. ОДИНОКИЙ ДРУГ

Ты меня не догонишь, друг. Как безумец, в слезах примчишься, а меня – ни здесь, ни вокруг.

Ужасающие хребты позади себя я воздвигну, чтоб меня не настигнул ты!

Постараюсь я все пути позади себя уничтожить, ты меня, дружище, прости!..

Ты не сможешь остаться, друг... Я, возможно, вернусь обратно, а тебя – ни здесь, ни вокруг.

Перевод П. Грушко

313 130. ЗЕЛЕНАЯ ПТАХА

Я в реку войду, пойду за водою следом меж двух берегов зеленых.

Взгляну с берегов зеленых, как все дальше бегу за водою следом, как сливаюсь я на бегу с красотой, остающейся на берегу! Прощайте! Мне уходить не страшно, оставляя себя в прекрасном!

Перевод Н. Горской

315 131. РОДИНА

Откуда – лепесток прозрачный солнца? Откуда лоб мыслящий, томящееся сердце? Откуда – хлынувший неудержимо поток поющий?

Перевод Г. Кружкова

317 132

Укоренился прочно; где же они, твои корни? В том дне, который наступит, в завтрашних птицах и травах!

Перевод Г. Кружкова

319 133

Белое облако вдали, ты мертвое крыло – но чье? не долетевшее – – куда?

Перевод А. Гелескула

321 134. ЮГ

Бескрайняя, жгучая, злая тоска по всему, что есть.

Перевод А. Гелескула

323 4

135. ЗЕЛЕНАЯ ПТАХА

Я – здесь. Но осталось мое рыданье у рыдающих горько морей на побережье дальнем.

Я – здесь. Но бесплодно это свиданье у моря осталась душа рыдающей данью.

Я – здесь. Но вам я другом не стану, потому что плачет душа на побережье дальнем.

Перевод Н. Горской

325 136. УТРО В САДУ

Спит ребенок в коляске...

Заливаются птицы. На дрожащие краски солнце в листьях дробится.

Сколько тянется утро без конца и без края: вечность или минуту? 0 мгновенном и вечном и не подозревая, спит ребенок в коляске.

Заливаются птицы... На дрожащие краски солнце в листьях дробится.

Перевод С. Гончаренко

327 137. ИДЕАЛЬНАЯ ЭПИТАФИЯ

Апрель! Одинокий и голый, белый мой конь, мой скакун счастливый...

Взметнулся, подобно взрыву, и росы пролил на розы; и камни ворочал в руслах потоков и напророчил потопы света и птичьи взлеты.

Твой пот, твое задыханье и пена не по-земному прекрасны... Скачи же, скачи, о мой конь атласный! Апрель, апрель, ты вернулся белый скакун растраченной страсти!

Взглядом тебя ласкаю, не отрываю глаз от белой лунности лба, где сверкает угольно-черный алмаз.

Апрель, апрель... Где же твой всадник светлый? Погибла любовь, погибла, апрель!..

Перевод Н. Горской

329 138

Поймал ли тебя? Не знаю, тебя ли поймал, пушинка, или держу твою тень.

Перевод А. Гелескула

331 139.ИДЕАЛЬНОЕ МОРЕ

Свет маяка словно вздох ребенка, который почти что Бог – до нас едва долетает.

...Какие просторы!..

И мнится мне, что зажжен маяк не для морей зловещих, а для вечности вещей.

Перевод Н. Горской

333

140. МУЗЫКА

Внезапно, как взрыв пронзенной болью души, страсти струя раздробила тень – так настежь открыв . балкон, женщина, в ливне слез, в наготе, простирает до звезд порыв умереть ради смерти самой, безумие жизни преодолев...

И – все, не вернется вновь никогда, как женщина или вода, но останется в нас, взрываясь, дробясь огнем или отблесками огней, до скончания дней.

Перевод Н. Горской

335 141. ПЕСНЯ (Серебристый тополь)

В выси – птицы пение, а внизу – ручья. Ввысь и вниз – стремление, о душа моя.

К звездам – птиц влечение, а к цветку – ручья. Ввысь и вниз – смятение, о душа моя.

Перевод Б. Андреева

337

142. МИНЕРВА

Как черная ночь глухая полнотою мысли моей набухает! Все затихает под сенью тени!

Как проникает темень в игольное ушко сокровеннейших откровений, глядя застывшей зеленью звездного взгляда!.. Темень, сова извечных загадок...

Перевод Н. Горской

339

С. 339. Минерва – в римской мифологии покровительница ремесел и искусств; отождествляется с греческой богиней мудрости Афиной; на ее плече изображали сову – символ мудрости.

143. БЕССОННИЦА

Земля уснула. Я один сейчас ее бессонный разум...

Когда б она могла, с несметными богатствами своими, повиноваться мне! Когда бы вдруг ум чей-то новоявленный – мой ум стал управлять огромным этим телом!

0 яркий день, в котором, воплотясь, томления ночные могут стать той силою, что движет миром! Дай мне проснуться завтра на заре владельцем правды, вечной и свободной!

Перевод Г. Кружкова

341 144. ПРИРОДА

Бесконечность моих устремлений красота, созиданье, счастье, любовь сразу становятся мной.

И в бесконечность уходят без промедленья. Перевод Н. Горской

343 145

Немая птаха, пойманная смертью, как смотришь на меня ты жалким оком чуть розоватым, тусклым угольком из-под совиных лап ее незримых, как смотришь ты... да если бы я мог!

Перевод А. Гелескула

345 146. РОЗЫ

Ты мертва, почему же печаль, как живая, из очей твоих смотрит, по-прежнему черных?

Неужели на смерть обрекается радость? И единственно вечное – наша печаль?

Перевод А. Гелескула

347 147. ПРИСТАНЬ

Мы спим, и наше тело это якорь, душой заброшенный в подводный сумрак жизни.

Перевод А. Гелескула

349

148. ТВОРЕНИЕ

Изо дня в день как тяжек твой заступ, о свет! рыть и себя зарывать в белые недра бумаги...

И карабкаться до передышки в послезакатном...

...От белизны бумажного жара, угольным солнцем сжигаем, преображенный, взлечу.

Перевод М. Самаева

351

Все времена года (1923-1936)

149. ЦВЕТЫ В ГРОЗУ

Как птицы, цветы взлетают, сбиваясь по-птичьи в стаи... Цветы остаются... (По-птичьи сбиваясь в стаи.)

Срываясь во мгле гремучей под жернов тяжелой тучи, цветы остаются... (Под жернов тяжелой тучи.)

И, капая белой болью и красной сочась любовью, цветы остаются... (Но капают белой кровью.)

Пусть молния блеском алым их жалит, как алым жалом, цветы остаются... (Их молния жалит жалом.)

Пусть гром орудийным залпом изранит их нежный запах цвети остаются... (Изранен их нежный запах.)

355 А птица грозы боится .давно улетели птицы. Цветы остаются... (Давно улетели птицы.)

Как птицы, цветы взлетели, по-птичьи рассыпав трели. Цветы остаютс.я... (По-птичьи рассыпав трели.)

Перевод С. Гончаренко

357

150. ВЕРНУСЬ Я

Вернусь я на землю камнем и вновь полюблю тебя женщиной.

Вернусь я на землю ветром и вновь полюблю тебя женщиной.

Вернусь я на землю волною и вновь полюблю тебя женщиной.

Вернусь я на землю пламенем и вновь полюблю тебя женщиной.

Вернусь я на землю мужчиной и вновь полюблю тебя женщиной.

Перевод М. Самаева

359 151. СЧАСТЬЕ

Рдеющий мак глядится в зелень и синеву.

С тучкой, кубышкой света, по небесам плыву.

Тополь весело смотрит в зелень и синеву.

Дрозд в ликованье свое вобрал весь свет и листву.

Новая смотрит душа в зелень и синеву.

Перевод М. Самаева

361 152. ПРИШЕДШАЯ ЗВЕЗДА

В апельсине звезда мерцает. Кто эту звезду достанет?!

Приманите ее алмазом, накройте сетью атласной!

На черепице звезда мерцает. Кто эту звезду достанет?

0, как дохнула маем вечного света мальва!

Сквозь ресницы звезда мерцает. Кто эту звезду достанет?

Из травы, из тумана манит... Осторожно – не то обманет!

Над любовью звезда мерцает! Кто эту звезду достанет?..

Перевод Н. Горской

З63 153. ВЕТЕР ЛЮБВИ

По верхней ветке иду вершиной к тебе единой.

Поверх деревьев я в вышине, но верхней ветке иди ко мне, по самой верхней, зеленой ветке, где все невечно и все навеки.

Поверх деревьев дорогу мечу тебе навстречу.

Поверх деревьев, минуя сад, находят счастье лишь наугад, на верхней ветке, на самой верхней, где чем надежнее, тем неверней.

Поверх деревьев, поверив чуду, тебя добуду.

Меняет ветер в листве тона так и с любовью, когда трудна. Любовь и листья в ответ порывам перемежают прилив с отливом.

Поверх деревьев тебя оплачу, когда утрачу.

Перевод А. Гелескула

365 154. УТРАТА

Бесконечна ночь утраты, и темна стезя. Умирающий уходит и вернуть нельзя.

Он все дальше от надежды на пути своем. Но несбыточней надежда умереть вдвоем.

И не легче пригвожденным и одному кресту. Все равно уходит каждый на свою звезду.

Перевод А. Гелескула

367 155. МОЯ БЕДНАЯ ТОСКА

То, что стелется, – туман, а не река. И волна его растает, как тоска.

То, что реет, – это дым, а не крыло. Он редеет – и становится светло.

То, что мучит, – не душа,

а только сон. И все темное развеется, как он.

Перевод А. Гелескула

369 156. ТИХАЯ ДОЛИНА

Над темной правдой могильного сна, как серая роза, растет тишина.

Для крови – обитель, для веры – исход; вошла она светом в молчание вод.

И вечно живое притихло в волне с людским одиночеством наедине.

Перевод А. Гелескула

371 157. ЭТО МОЯ ДУША

Это не ты среди камыша журчишь, вода золотая речная, – это моя душа.

Это не птица, спеша к радуге зеленокрылой, крылья раскрыла, – это моя душа.

Это не ты, сладко дыша, стала под ветром розовоцветной, ветка, – это моя душа.

Это не ты течешь из ковша заката, песенный ливень неодолимый, – это моя душа.

Перевод Н. Горской

373 158. СИНЕЕ БЕГСТВО

Стелется небо в синем беге, сходит на землю наяву. Жизнь, окунись и кань навеки в эту земную синеву!

Над погруженным небосклоном так и стоять бы, как стою. Высь на земле, лазурь в зеленом! Только движенье – и в раю!

Душа и тело за причалом и жизнь – как отсвет синих вод. Это конец, а было началом. Синее русло! Синий исход!

Перевод А. Гелескула

375 159. ПОЛНОТА

Коснуться плеча, коснуться волны, коснуться луча, коснуться стены.

Поверхность души под ласкою рук. Касание струн и вечность вокруг.

Перевод А. Гелескула

377 160. МОЛНИЯ

Вижу я в черных грозах твою золотую россыпь.

Из какого металла небо тебя ковало?

Ты пролилась из розы, эссенция тучи грозной?

Ты со звезды упала, дрожь красоты небывалой?

Молния – блеск мгновенный женственности нетленной...

Девятым магнитным валом тридевять ты просверкала!

И, в дрожь меня бросив, застыла холодной бронзой...

Перевод Н. Горской

379

На другом берегу (1936 – 1942)

Полуденный холм (1942 – 1950)

Реки, что уходят (1951 – 1953)

161. РЕКВИЕМ

Когда – в ночи – века являют всей красоты своей сиянье, земли глубинное единство объемлет своды мирозданья.

И наша жизнь постичь разгадку существования стремится: мы все – равны, мы все – царями земли. Она одна – царица.

Ее бескрайний слышим голос, огромный лоб ее над нами, и собраны мы воедино ее могучими руками.

И плоть людская – твердь земная, и кровь людская – океан, всех нас ее огонь сжигает, всем нам единый воздух дан.

Она – навеки – вместе с нами, и мы – навеки – вместе с ней; за кратость жизни позволяет узнать о вечности своей.

383

И нас высоким озареньем земная одаряет твердь. И нам надеждой: остаемся в ней, что не знает слова "смерть".

Перевод В. Андреева

385

С. 383. Стихотворением "Реквием" (Requiem) в "Третьей пэтической антологии" открывается раздел "На другом берегу" (En el otro costado), созданный поэтом в эмиграции.

162. ВНЕЗАПНАЯ СТРАНА

Что за яркий обман золотом и темнотою!

(В этой плоскости света можно ли существовать?)

Что за игры азартные у солнца со скалою!

(В той излучине мглы умирать? )

Перевод Г. Кружкова

387

163. Я ЗНАЮ, ОТКУДА ПТИЦЫ...

Все вечера и с вечера до утра пели птицы о птичьих красках.

(Не о раскраске утренних крыльев ясных в брызгах солнечного серебра.

Не о раскраске вечерних грудок атласных в искрах солнечного костра.

Не о раскраске полдневных клювов алмазных, которые вместе с цветами гаснут, лишь придет ночная пора, и – как мишура не зажигаются до утра.)

Воспевали иные краски рай первозданный, который люди ищут напрасно, тот рай, что знают прекрасно птицы, цветы и ветра.

Птицы, цветы и ветра благоухающие соцветья, радужные веера...

Иные краски краски немеркнущей сказки, сновидений цветная игра.

Все вечера и с вечера до утра пели птицы о птичьих красках.

Иные краски ночные тайны птичьего царства, цветные тайны радужного пера.

Неземные краски наяву я увидел чудо никому не известные колера.

Я знаю, откуда птицы приносят сказку и о чем поют до утра.

Я знаю, из этой сказки мои певучие краски мне принесут ветра.

Перевод Н. Горской

391

164. МОРЕПЛАВАТЕЛЬ

И снова – море, лишь море со мною. (Там не звезда ли блестит серебром неверным из дымно-лиловой дали?)

А мне темнота сродни (души не прельстить звездою), лицом к необъятной мгле придвинут я вечной мглою.

Там, в волнах, – воля моя, в пустыне морской – надежда, таинственно населены темнеющие побережья.

Я – больше моря, но ум ничтожество мне пророчит, и в мире я одинок темнейшим из одиночеств.

Лишь мгла, единая мгла довлеет хляби и тверди, земля одна и вода одна для жизни. Или для смерти.

Перевод Г. Кружкова

393 165. НЕИЗМЕННО ТОЛЬКО ОДНО

Сосне посылает пальма трепетный свет, и трепетно пальме сосна шлет свой ответ.

Смугло-зеленая ночь была голубой и зеленой; "надейся", – мне говорит лик луны просветленный.

Но вера – всегда одна, неизменно только одно: в нашей душе живет то, что свыше дано.

Перевод В. Андреева

395

С. 395. Возможно, стихотворение "Неизменно только одно" (Рего lо solo) создано под впечатлением от стихотворения Генриха Гейне (1797 – 1856), широко известного у нас в переводе М. Ю. Лермонтова – "На севере диком стоит одинокоИ". Лермонтов несколько изменил смысл стихотворения Гейне. Если верно, что стихотворение Хименеса связано с произведением Гейне, то переводчик испанского поэта пошел "по пути Лермонтова": дело в том, что и по-немецки, и по-испански слова "сосна" и "Пальма" – мужского и женского рода, по-русски они – женского рода. Надо сказать, что Хименес высоко ценил творчество немецкого поэта книгу ("Далекие сады" (Jardines lejanos; 1904) он посвятил "бессмертной памяти Генрихe Гейне".

166. ЭТА СОБАКА

Голубизна голубых глубин в запредельность душа стремится! Бог лазурный подголубил все земное своей десницей.

Вышина, сошедшая с вышины, в ладони мои струится; собака по улицам тишины проходит Богом лазурнолицым.

Однако не сон ли приснился мне? И эта собака, быть может, снится... Или я видел ее в вышине, с Богом лазурным желая слиться? ..

Перевод Н. Горской

397

167. С РАДУГОЙ

Манит меня игра на арфе в недвижных тучах, музыка золота и серебра над вечным сияньем жгучим.

В скрещенье этих лучей двойных я бы думы свои озвучил: высокую облачность дней моих с радугой на небесной круче;

тебя, негаснущий окоем, виденье ночей летучих, твое отраженье в сердце моем, мое устремленье к тучам.

Перевод Н. Горской

399 168. ДАЛЬШЕ, ЧЕМ Я

Последние вспышки заката, за собой вы что увели? все мое, что исчезло в небе, все мое, что взяла земля, все мои затонувшие корабли?..

Что за далью, в этой дали дальше моря и неба, дальше предельных пределов земли?

Дальше веков, что во мрак ушли, дальше грядущих эпох, дальше смертей и рождений, распыленных в звездной пыли?

Дальше меня и моих озарений, дальше снов, что быльем поросли, дальше предбытия и небытия моего – дальше моей неземли?

Дальше, чем я и мое ничто, дальше, чем я в ничто – на мели всех никуда, никогда и нигде, дальше дали самой... и – дальше – вдали?

Перевод Н. Горской

401 169. СОСНЫ ВЕЧНОСТИ

На запоздалом рассвете скоро и я в синеву, за корабельную рощу, к вечной сосне уплыву.

Нет, не под парусом белым. Вынесет тело волной, той молчаливой, что сменит мертвую зыбь тишиной.

Там, где свидания вечны, с солнцем сойдется звезда и не пришедшего встретит тот, от кого ни следа.

Будет нас пятеро равных в сетке теней на свету. Равенства голая сущность все подведет под черту.

Из бесконечного вычесть так же нельзя, как причесть. Раз несущественна разность, все остается как есть.

403

И чтоб душа не смолкала в их отголоске морском, вечные сосны сомкнутся над первозданным песком.

Перевод А. Гелескула

405 170. ИЗВЕЧНЫЙ КАРМИН

Этот кармин не иссякнет, кармин вечерних долин, карминовая кантата из глубины глубин.

В лиловой ночи необъятной горит заката кармин; рядом с рассветом красным горит заката кармин; рядом с лазурным полднем горит заката кармин.

Заката карминные волны, стойкой сосны рубин беспредельное умиранье пламени средь руин.

В сердце, тоской объятом, горит заката кармин; в сердце карминно-красном горит заката кармин; в сердце бесстрастном горит заката кармин.

407 Никогда не погаснет небесный костер-исполин, вечности яркая ясность за пределом земных долин.

Перевод Н. Горский

409 171. ЛУЧШАЯ НОЧЬ

Я успокаивал долго и убаюкал как мог, а соловей за стеною даже к утру не замолк.

И над постелью звенели, тая, как вешние льды, самые синие звезды, все переливы воды.

"Слышишь?" – я спрашивал. "Слышу, голос, как дальний отлет, сник и приблизился снова: Как хорошо он поет!"

Можно ли было иначе слышать разбуженный сад, если душа отлетала, силясь вернуться назад,

если с последним усильем стало светлей и больней видеть последнюю правду и потерять себя в ней?

411 Можно ли было иначе там, на исходе своем, слышать уже ниоткуда слитно со всем бытием? перевод А. Гелескула

172. ДЕРЕВЬЯ-ЛЮДИ

С волнами мглы пройдя сквозь густой шиповник (были цветы нежны и круглы), я прокрался под вечер туда, где застыли стволы.