Текст книги "В сибирских лагерях. Воспоминания немецкого пленного. 1945-1946"

Автор книги: Хорст Герлах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Контратака

Генерал Хоссбах имел ранее утвержденный план формирования плацдарма, в центре которого должны были быть собраны беженцы, которых затем нужно было переправить на запад и пробить коридор к немецким силам на западном берегу реки Вислы. Генерал решил начать контрнаступление. Согласно этому плану, его дивизии должны были двигаться по обледенелым дорогам, засыпанным снежными сугробами и усеянным бесконечными колоннами беженцев, уходящих на запад. Русские атаковали с востока, все больше концентрируя свои войска. Он дал команду к наступлению, приказав своим войскам взять лишь самое необходимое – еду и амуницию. Для наступления он выбрал лунную ночь. В это время русские не могли использовать свое преимущество в танках, пехоте и авиации.

Ночью валил сильный снег. Его хлопья отчетливо виднелись в лунном свете. Войска прошли без остановки расстояние от 150 до 180 миль. Но этим броском они полностью обескуражили врага.

Русские войска и артиллерия были разбиты или взяты в плен. Одна только 170-я дивизия захватила девяносто шесть артиллерийских орудий. Солдаты также видели жестокость и зверства, учиненные русскими в захваченных ими деревнях. В одной из них русские переехали танком парня только за то, что он носил эмблему гитлерюгенда. Немецкие солдаты нашли тело женщины, валявшееся на куче навоза, с воткнутым в грудь ножом. В одной деревне захватчики связали нескольких мужчин, облили их бензином и подожгли. В третьей деревне нашли мертвую девушку, которую сначала изнасиловали четырнадцать человек, а затем отравили.

Это произошло в начале февраля. Утром мы находились в коровнике, когда неожиданно услышали стрельбу на входе в нашу деревню. Солдаты в белой камуфляжной одежде пробирались через поле, занесенное сугробами.

В то время, как до нас доносились звуки пулеметных очередей со стороны главной дороги, связывающей Эльбинг и Прусскую Голландию, мы поняли, что немецкому отряду был отдан приказ прикрыть восточный фланг отступления, чтобы убедиться, что он не принесет новых сюрпризов.

Мне хотелось броситься туда и самому во всем убедиться. Должно быть, отец заметил мое нетерпение.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– О, я просто хочу присоединиться к солдатам и увидеть своими глазами, что нас ждет.

– Я думаю, у тебя не все в порядке с головой, – услышал я его ответ. – Ты хочешь, чтобы тебя застрелили? Иди лучше за сеном да дай его коровам.

Я встал, но перед тем, как выйти, решил посмотреть, что происходит на улице через щель в стене.

Как раз в этот момент стрельба прекратилась. Солдаты окружили один из домов вдалеке. Затем они снова открыли огонь. Я не хотел пропустить этого. Наконец я увидел немецких солдат! Думаю, никогда еще с такой скоростью я не разбрасывал сено.

Едва выполнив свою работу, я бросился к ним. Перепрыгивая через заборы, я наконец-то оказался около них, задыхаясь от бега. Подойдя ближе, я увидел, что их группа состоит из десяти или двенадцати человек, большинство из которых были пехотинцами, а поверх формы голубого цвета у некоторых солдат были надеты белые камуфляжные костюмы и белые шапки. Группу возглавлял лейтенант.

– Есть здесь в округе русские солдаты? – спросил лейтенант.

– Они были здесь вчера, – ответил я, – но сегодня никого не было, по крайней мере, я не видел ни одного отряда.

– Что значит – отряда?

– Ну, вы сами знаете, что они обычно приходят по многу человек, те, которые дезертировали из армии. Они ведут свою собственную войну – грабят, насилуют и все в таком роде.

– Мы встретили лишь небольшое сопротивление, которое сразу же и подавили, – произнес лейтенант, показывая рукой в сторону следующей фермы. На дороге стоит пулемет, а несколько солдат отправлены на проверку зданий.

Через какое-то время взрывы и стрельба возобновились. Потом мы увидели спускавшегося по тропинке русского солдата с поднятыми вверх руками в сопровождении немцев.

– Что он делает здесь? – спросил лейтенант.

– Он приставал к женщинам.

– Что нам делать с ним? – спросил один из солдат.

– У нас нет людей, чтобы отправить его к нашим, поэтому отведите его подальше и убейте, – скомандовал лейтенант.

Видимо, русский о чем-то догадался, потому что его глаза тревожно забегали по сторонам и он начал всхлипывать.

Неожиданно сопровождавший его солдат поднял винтовку и выпустил несколько пуль в спину солдату. Я отвернулся. Когда же снова нашел в себе силы посмотреть, то увидел русского, лежащего в снегу, пропитанном кровью, которая вытекала у него изо рта и носа.

Контратака продолжалась. Обыскивали соседнюю ферму, и там произошел взрыв ручных гранат, от которого вылетели все стекла в окнах. Пулеметчикам, стоявшим на дороге, был дан приказ открыть ответный огонь по наступающим русским солдатам.

Вскоре я заметил, что русский солдат, скорее всего заинтересовавшийся происходящим шумом, проехал верхом вдоль улицы. Немецкие солдаты были отлично замаскированы, и, только подойдя совсем близко, можно было различить белые кепи. Русские часто сами переодевались в эти костюмы, снятые с убитых ими немецких солдат, поэтому иногда было довольно непросто определить, кто перед тобой – свой или чужой, особенно с дальнего расстояния.

– Дайте ему подъехать поближе, – скомандовал лейтенант.

Русский самонадеянно приблизился к нам. Одну руку он держал на боку и сам держался так гордо, будто был генералом. Но когда до нас оставалось метров пятнадцать, он, должно быть, что-то заподозрил, потому что с диким воплем спрыгнул с лошади и побежал прочь. Но пулеметная очередь была быстрее него. С жутким криком, которого я никогда не забуду, он замертво упал в снег.

После этого показался еще один всадник, которого постигла та же участь. Мы с жителями деревни боялись, что русские хватятся своих и вновь вернутся в нашу деревню на их поиски. Что же нам тогда делать?

– Возьмите с собой еду и быстро отправляйтесь в Эльбинг, пока еще туда не добрался враг, – сказал нам лейтенант. Затем военные уехали.

Деревенские женщины и дети собрались вместе. Теперь, когда наши солдаты покинули деревню, страх перед русскими стал еще сильнее, чем раньше.

– Когда русские снова появятся здесь и увидят этих мертвых, они подумают, что это сделали мы, – сказала одна из женщин.

– И они ни за что не поверят, что это не мы, – добавила другая.

– Давайте закопаем их в снег, – предложил я.

– Это неплохая мысль, – отозвалась пожилая леди.

Я прыгнул в канаву и попытался выбросить из нее как можно больше снега, чтобы можно было уместить туда убитого солдата. Потом мы перетащили его и засыпали снегом. Закончив с этим, мы направились к другому мертвому и сделали все то же самое. После этого я пошел домой.

– Где ты был? – спросил у меня отец.

– Ну, я хотел посмотреть, почему там стреляют.

– И получить пулю, – запричитала мать.

– Но я правда вел себя очень осторожно. – Я пытался как-то скрасить свое непослушание. – Когда началась стрельба, я спрятался за толстое дерево.

– В следующий раз ты останешься здесь, – строго сказал отец. – Война – это не детская забава.

Он был прав на этот счет. Я уже и сам понимал это.

Потом он спросил, что сказал лейтенант.

Отец не слишком-то доверял словам лейтенанта. Мы уже не знали, что делать, особенно с тех пор, как постоянно слышали о том, что город атакуют бомбардировщики. Также он заметил, что, даже если контратака завершится успешно, все равно скоро подтянутся новые русские войска. Во всяком случае, собираться в город не было особого смысла.

Семейное решение

Тем не менее часть деревенских жителей в то же утро стала собираться в город. Мой отец все еще не видел в этом смысла. Наконец в четыре часа дня он решил все же последовать за нашими соседями, направляющимися в город. Загрузив сани продуктами и одеялами, мы отправились. По мере приближения грохот орудий становился все громче и громче. Очевидно, немецкую контратаку встретило жесткое сопротивление. Позднее мы узнали, что немецкая армия в Восточной Пруссии, окруженная со всех сторон, пыталась продвинуться на запад. Ее командующим являлся генерал Хоссбах, бывший адъютант Гитлера. Очень одаренный генерал, он попытался поставить две дивизии впереди, по одной на севере и на юге и две – в арьергарде. Беженцы из Восточной Пруссии, которых к тому времени насчитывалось около миллиона, находились в центре плацдарма. В его планах было вывести всех жителей в целости и сохранности на запад.

Об этих планах Эрих Кох сообщил Гитлеру. Гитлер дал приказ отправить две дивизии этой армии на защиту Кенигсберга, столицы Восточной Пруссии. На тот момент многие немцы еще верили, что Германия выиграет эту войну. Министр пропаганды Геббельс говорил, что вот-вот на подходе какое-то чудодейственное оружие, благодаря которому враг будет разбит. Далее следовала фраза, что скоро будут освобождены территории, оккупированные противником. Каждый, кто собирался сдаться, объявлялся трусом и мог быть расстрелян за неверие. План Хоссбаха полностью совпал с планом Гитлера и потому Гитлер дал приказ двигаться на запад. Но с момента, когда две дивизии двинулись на защиту Кенигсберга, русские без труда прорвали фронт. Операция провалилась. Позднее говорили, что сам Кох уносил ноги от русских, спасаясь на немецком ледоколе, уходящем по Балтийскому морю на запад. Хотя в своей телеграмме Гитлеру он обвинил генерала Хоссбаха в трусости.

В итоге русских войск было предостаточно, чтобы остановить немецкое контрнаступление. Дивизии 4-й армии, находясь в дороге несколько дней без сна и отдыха, а также имея большие потери в тяжелых боях, в конце концов потерпели поражение.

Катастрофа на море

Несколько сотен тысяч беженцев стекались в Кенигсберг и Данциг, чтобы попасть на корабли немецкого флота для эвакуации в Данию или Западную Германию. Те же, кому не удавалось уплыть, становились пленниками русских или были убиты. В округе Рёссел по крайней мере 524 человека были убиты. В округе Лет-цен русские расстреляли 52 человека, среди которых были 18 военнопленных-французов. В округе Морунген русские пленили и депортировали 50 % гражданского населения.

Порты на побережье севернее Эльбинга были заполнены толпами людей. Переполненные корабли отплывали один за другим. Эти суда по большей части переоборудовали в медицинские госпитали. Беженцы и раненые солдаты плыли на них на запад. «Вильгельм Густлоф» (25 480 тонн), «Роберт Лей» (27 000 тонн), «Кап Аркона» (27 000 тонн) и «Генерал фон Штойбен» везли около 12 000 беженцев. Измученные люди, плывшие на них, надеялись наконец-то избавиться от своих страданий. Но огромные современные корабли становились притягательной мишенью для вражеских подводных лодок и самолетов. «Вильгельм Густлоф» вышел из Готенхафена 30 января 1945 года. Его сопровождали торпедные катера. Моя тетя находилась на нем, и он несколько раз подвергался бомбежке. Большинство людей уже чувствовали себя в безопасности, как неожиданно в 9 часов вечера раздался мощный взрыв. Свет погас, а через несколько секунд прогремели второй, а затем и третий взрывы. Отчаянные крики доносились с нижних палуб, все вокруг заполонили клубы едкого дыма. Корабль стал накреняться.

Люди в панике побежали. Тех, кто падал, топтали в давке. В небо стали запускать ракеты и несколько катеров направились к тонущему кораблю. Зазвучали сигналы тревоги. Через какое-то время корабль перевернулся и пошел ко дну. Сначала образовалась огромная воронка, а затем все стихло. На этом корабле плыло около пяти тысяч человек, и лишь 904 смогли спастись. Многие умерли уже в спасательных шлюпках, после того как побывали в ледяной воде. Их промокшая одежда замерзла, и они погибли в течение нескольких минут.

Другой корабль – «Генерал фон Штойбен» – потопили торпеды, выпущенные русской подводной лодкой, Несмотря на то, что это было госпитальное судно и это было четко видно. Корабль затонул в течение двадцати минут, унеся с собой на дно две тысячи человеческих жизней. Всего 300 пассажиров и членов экипажа спаслись. Невозможно было спасти раненых, учитывая, с какой скоростью затонул корабль.

Третий корабль – «Гойя» – ожидала еще большая катастрофа. 16 апреля он покинул Хелу, имея на борту 385 легкораненых, 1500 солдат и 3500 беженцев. В полночь русская субмарина выпустила торпеды в корабль. Он разломился пополам и затонул мгновенно. Кораблям, находящимся поблизости, удалось подобрать только 165 человек. На этот раз утонуло 5220 человек.

Бездушный приказ

Отход войск остановил приказ Гитлера в трех милях от Прусской Голландии. В этот момент армией командовал генерал Мюллер. Что касается генерала Гроссмана, он был позднее переправлен в Британию, откуда его передали в Грецию, где он был казнен за злодеяния, совершенные во время оккупации Крита. У Мюллера было всего лишь двадцать четыре дивизии для защиты Восточной Пруссии. У русских же была сотня дивизий и отличная экипировка и вооружение. Этот бездушный приказ обрекал сотни тысяч или даже миллионов солдат и простых граждан на мучительную смерть или многие годы тюрем и лагерей.

Некоторые беженцы пытались скрыться на западе, перейдя по льду озера. Но лед не выдерживал, и многие так и утонули в холодной воде. Кроме того, рискнувшие на переход по льду озера становились отличными мишенями для русских пулеметчиков и самолетов. Потом мы узнали, что генерал сам спасался бегством, переодевшись в простую одежду и затерявшись в людской толпе. Позднее его узнали и отправили судить в Польшу. Он совершил немало преступлений во время Второй мировой войны.

На полпути в город мы встретили нашего бургомистра. Он как раз возвращался обратно и рассказал, что только что, при въезде в город, попал под атаку бомбардировщиков. Отец не стал долго раздумывать и быстро повернул лошадей в обратную сторону.

На ночь мы спустились спать в погреб из-за непрекращающегося грохота и стрельбы. Не знаю, сколько было времени, когда я услышал шаги наверху. Кто-то ходил по нашему дому. Был это друг или враг? Шаги прекратились. Снова наступила тишина. Но ненадолго.

На этот раз гости, видимо, вели себя осторожней. Они обшарили комнаты в доме и спустились вниз по ступенькам к подвалу. Потом направили на нас свет фонаря и мы разглядели два лица монгольского типа. Они явно обрадовались, когда заметили, что среди нас есть девушки, и приказали им сопровождать их. Так называемые «освободители» снова вернулись.

Глава 6

Падение города

После того как русские отразили немецкое контрнаступление, они попытались захватить Эльбинг. Каждый вечер мы видели красное зарево на небе, означавшее этапы падения города. Пламя поглощало улицу за улицей, церковь за церковью, здание за зданием. Бомбежки не прекращались ни днем ни ночью, и видимо, достойного сопротивления с нашей стороны оказано не было.

Немцы, находящиеся внутри так называемой «крепости Эльбинга», пытались сделать все возможное. Они захватили несколько русских танков, водрузили на них немецкие флаги и так передвигались по городу. Но, выйдя за пределы города, они сразу же убрали их, тем самым запутав врага. Русские устроили крупный налет на аэродром, но их атака была отражена зенитками, и они понесли большие потери.

Тяжелые крейсера у побережья Балтийского моря пытались поддержать город. Однажды сразу девять немецких истребителей поднялись в воздух и кружились в небе, бомбя вражеские войска и артиллерию. Но, к сожалению, это не привело наши войска к обещанной победе.

Прямо за нашей фермой расположилось несколько батарей тяжелой и легкой артиллерии, и мы привыкли к стрельбе, раздававшейся и днем и ночью. Как-то утром снаряд попал прямо в яблоню, росшую в нашем саду, и тогда солдаты срубили все деревья, чтобы они не мешали. Артиллерия и авиация уничтожали Эльбинг. Некогда красивый город теперь превратился в кучу мусора. Католическая церковь, находившаяся в самом центре, полностью сгорела, и много других достопримечательностей города было стерто с лица земли.

Тем временем русские продолжали прибывать к Эльбингу. Число защитников города становилось все меньше и меньше. Не всем жителям удалось покинуть город, поэтому большинство из них попало в лапы к русским. Некоторые наши соседи, покинувшие деревню, теперь возвращались обратно. Они рассказывали о жестокости русских, очевидцами которой они стали. Жена нашего соседа носила Железный крест своего сына в кармане. Когда русские обнаружили этот немецкий орден, они приказали ей выйти из здания и расстреляли ее. Другую женщину застрелили, потому что она выглянула в этот момент из окна.

В городе стало опасно появляться в немецкой форме. Русские захватывали район за районом, устанавливая свои порядки.

Наконец за дело взялся Гиммлер. Это был известный лидер СС, контролировавший германскую полицию и концентрационные лагеря, которому Гитлер поручил взять на себя руководство войсками. Он приказал покинуть город. 10 февраля наши войска из 3200 человек атаковали русских и, разорвав кольцо вражеского окружения, вывели 850 раненых, а также женщин и детей. Тридцать сгоревших вражеских танков, а также тысячи мертвых русских солдат остались позади. Эльбинг, основанный в 1237 году, с населением в сто тысяч человек превратился в руины за три недели. Горящие дома и церкви по ночам освещали небо. Иногда сами солдаты поджигали по ночам дома, чтобы видеть атакующих русских.

Русские взяли реванш, отыгравшись на простых жителях. Несколько эсэсовцев захватили местную тюрьму и устроили там кровавую резню, так как им не приходилось рассчитывать на спасение или плен.

Чем мотивировал гарнизон Эльбинга свои попытки защитить город, объяснить трудно. Если война в любом случае не могла быть выиграна, почему они не сдались добровольно? Потому что любой немецкий солдат понимал, что попасть в плен к русским означало быть жестоко убитым или страдать, будучи отправленным в лагерь. Даже потеряв последнюю надежду выиграть войну, солдаты боролись, пока у них было оружие и боеприпасы. К концу войны их ненависть к русским дошла до крайности. Слова «жалость и сострадание» перестали быть уместными для обеих сторон.

Множество людей, погибших в 1945 году, были на совести русского правительства.

Отъезд отца

Тем временем русская полиция (ГПУ) начала проводить работу с нами. Поначалу мы не могли отличить их от воюющей армии, потому что все русские носили похожие шинели, по которым даже было трудно определить, где солдат, а где офицер. Лишь позднее мы распознали, что в ГПУ имели голубые петлицы, а армия – красные.

К тому времени мой отец сильно похудел. Пережитый стресс оставил глубокие морщины на его лице. В общей сложности в двух войнах он отвоевал девять лет и по праву считал, что выполнил свой долг перед страной.

Он надеялся, что теперь, когда его сыновья выросли, они смогут занять его место на ферме, взяв все в свои руки. Сейчас он постарел, и у него не осталось сил противостоять русским. Я все еще помню, как трое русских пришли в наш дом и учинили отцу настоящий допрос. Когда они ушли, появились другие. Однажды мой отец стоял на кухне в окружении целой толпы пьяных солдат. Один из них решил застрелить его ради забавы. Когда он уже наставил пистолет и был готов нажать курок, другой солдат оттолкнул его руку, и пуля попала в потолок. Потом, когда я шел в коровник через двор, толстый, похожий на поросенка парень целился в меня из винтовки, но другой каким-то чудом не дал ему выстрелить.

В то же утро появилось несколько офицеров, которые пришли в коровник и смотрели, как мы работаем. Затем они велели отцу пойти с ними. Я замер, меня охватило чувство тревоги. Больше я не мог там оставаться. Словно предчувствуя беду, я отбросил вилы и побежал. В гостиной горькими слезами плакала мама. Не в силах произнести ни слова, она показала в сторону окна. Выглянув, я увидел отца, уходящего вниз по проселочной дороге в сопровождении двух солдат. Это был последний раз в жизни, когда я видел его.

Потом мама рассказала, что после короткого допроса русские выяснили, что отец служил капитаном немецкой армии, а также был владельцем фермы. Для русских коммунистов все землевладельцы являлись капиталистами. Правда, офицеры, забравшие отца, пообещали маме, что, возможно, он скоро вернется.

Мои глаза загорелись. Я хотел разрыдаться, словно маленький ребенок, но не мог. Я хоть как-то попытался успокоить мать, но сам мало верил в хорошее. Даже сейчас я вижу перед собой уходящего отца, с которым мне даже не довелось попрощаться. Это было 4 февраля 1945 года. Не думаю, что когда-нибудь смогу забыть эту дату.