Текст книги "Вести с моря и суши"

Автор книги: Хорхе Каррера Андраде

Вечерний выпуск

 
Выбрасывает вечер первый выпуск ласточек
и объявляет новую политику погоды,
растущую нужду в колосьях света,
и спущенные на воду в небесной верфи пароходы,
и обороты магазина западных теней,
и митинги, и беспорядки ветра,
и перемену жительства пернатых,
и где, когда зажгут свои огни планеты.
 

 
Внезапную кончину тех вещей,
что затопила ночь в приливе и в тумане,
и слабый крик о помощи далеких звезд,
томящихся в тюрьме у бесконечности и расстояний.
Поход неудержимый армий сна
против восстанья призраков бесчестных,
и новый строй у света на концах штыков,
внедряемый зарею повсеместно.
 

Учительница, дающая уроки мирозданья

 
Союзница окон и горных озер,
колокол, мерно отсчитывающий золотые монеты ударов,
зеленая крона, плывущая в струях ветра,
море, раскинувшее синие сети,
в которых запутались белые голуби пены, —
ты водишь указкой по карте облаков,
объясняя весь мир
и прозрачность его сердцевины.
 

 
Тело твое – это подарок земли.
Ты пришла из республики птиц,
из отчизны плодов и деревьев,
из обнаженной зари, засыпающей в снежных горах.
 

 
Ты – ключ к зашифрованной речи ручьев,
к целомудренной тайне яблок,
к трепету ветки, качающей плод, как ребенка,
к тайному братству колес,
дарящих надежду на каждом изгибе дороги.
 

 
Ты объясняешь секреты магических чисел,
сочленивших все вещи в гармонии космоса.
Ты правишь ладьей сновидений
во фьордах звучания и аромата.
Ты жница и сеятель всех неприметных свершений,
учительница любви, лоцман
неизведанного архипелага
на океанской карте небес.
 

Предвыборное воззваниев пользу зеленого цвета

 
Цвет зеленый морской, адмирал всех зеленых оттенков.
Цвет зеленый земной, товарищ всех земледельцев,
бесчисленные предваренья о счастье всеобщем,
бесконечное небо скота, пасущегося по вечности свежей.
 

 
Подводный свет рощи,
где растенья, насекомые, птицы живут и умирают
в молчаливой любви к зеленому богу.
Зеленый запах мясистой питы,[13]13
  Пита – разновидность агавы. Из сока этого растения приготовляется хмельной напиток.


[Закрыть] —
она вырабатывает в своей растительной кастрюльке
густую жидкость
из дождя и мрака.
 

 
Тропический стол, где со своим зеленым султаном
набирает сок татуированная голова ананаса.
Кусты на зеленых кочках,
бедные родственники холмов.
 

 
Зеленая музыка насекомых, которые пьют беспрерывно
плотную ткань шелковицы,
москиты, которые селятся в скрипках,
и мутно-зеленый барабанчик лягушки.
 

 
Зеленая ярость кактуса
и терпенье деревьев, собирающих зеленою сетью
чудесный лов птиц.
Весь зеленый цвет, мира умиротворенье,
тонущий в море, карабкающийся на горы до самого неба
и бегущий в реке – в школы, где пишут обнаженное тело, —
и тоскующий, как животное, в ветре.
 

Безымянный район

 
В моем районе группами стоят дома и скот,
и сыплют тучи из мешков серебряным маисом град;
свои витрины открывает, запирает небо вдруг,
и тыквы спят тяжелым сном вдоль всех дорог;
а из пещеры фальшивомонетчика бежит поток;
на муле утренние овощи в село спешат;
все насекомые с таблицы умножения спаслись,
и воздух беспрерывно фрукты щупает рукой.
 

 
В моем районе держат все цветы
на маленьких ладошках или в сжатых кулачках
эссенцию молчания земли.
И водопад так ловко прячет зеркала свои,
и гонит он толпой своих овечек водяных,
как стадо, сквозь овраг.
 

 
В моем районе с лошадьми соседи говорят,
подковы подражают голосу колоколов,
предупреждают жабы, стоя на часах,
когда бегом проходит на ходулях дождь.
Звучит небесный, в красках весь, орган,
колени преклоняет перед ним ячмень,
а горизонт склоняющийся – это вол,
который медленно разжевывает даль.
 

Услуги

 
Небесные воды, служанки деревьев,
плача, моют древесную кору
и подают полные ведра жажде веток.
Кормилицы маленьких фруктов,
они их качают с песенкой свежести,
которой они научились
на своем вертикальном пути в атмосферу.
 

 
Только птицы знают свою рискованную программу:
коллективный подъем по дорогам тепла,
медленный полет в дирижабле какой-нибудь тучи,
воздушный маневр прозрачных отрядов
и возвращение на землю светлыми толпами.
 

 
Распределив уже поровну все свои кувшины,
воды отвязывают свои свежие рыболовные крючки
и удят пузырьки в лужах,
в этих водных провинциях неба.
 

Предмет и его тень

 
Строенье верное вселенной,
реальность, ты точнее сна.
Абстракция умрет мгновенно,
лишь брови сдвинем, – где она?
 

 
Нам через вещи жизнь открылась,
лишь наяву ты мир постиг.
Да разве тень, что прилепилась
к вещам, меняет сущность их?
 

 
От мысли призраки гоните, —
вот ключ, чтоб мир был чист и нов.
Пусть будет глаз, как челн к отплытью,
к открытью нового готов.
 

Поэма о послезавтрашнем дне

I

 
Камни ложились на кирпичи,
слой стали – на пласт бетона.
Упругие балки приняли вес
громадины многотонной.
 

 
И сбросило грязное платье лесов
фабрики юное тело.
И дрожь прошла по суставам машин,
и фабрика загудела.
 

 
И ожили и заиграли станки
мускулами молодыми,
и трубы, пробившие корку туч,
запели о тучном дыме.
 

II

 
Станину расшатывали шатуны
под свист ременной передачи,
и несся, зажмурив глаза, маховик
по кромке орбиты горячей.
 

 
И все нарастал неистовый ритм,
пока не кончалась смена,
пока над галерами темных цехов
не выла волчица-сирена.
 

 
И хлынул ходкий товар за моря
безудержною лавиной.
Ему навстречу рекой потекли
золото и лимузины.
 

 
Все новые трубы буравили высь,
и небо чернело угрюмо.
Но встали однажды на якорь суда.
Лавина застыла в трюмах.
 

 
Застыли поршни и шатуны,
и окоченели трубы.
И вместо сирены ветер завыл
над фабрикой, как над трупом.
 

III

 
Хуан, в чьи руки въелся мазут,
и Педро, чьи руки в мозолях,
держали с товарищами совет,
и каждый сказал: доколе!
 

 
Доколе в крышах наших лачуг
будет синеть небо,
доколе у наших детей на столе
не будет куска хлеба?
 

 
Звенели разбитым стеклом фонари.
Толпа забастовщиков густо
чернела на улицах и площадях
рекой, распиравшей русло.
 

 
Хуан и Педро шли впереди,
готовые к рукопашной.
И не было края людской реке,
и фабрике стало страшно.
 

IV

Речь неизвестного пролетария

 
Товарищи, земля стоит на костях,
на наших костях и крови.
И вот на этой земле не нашлось
для нас ни хлеба, ни кровли.
 

 
Ни глиняной кроны над головой,
ни хлеба – нашего сына…
Мы работорговцы собственных рук,
которые первопричина
 

 
всему: городам, где нам не жить,
счастью – заморской державе.
Но раз наши руки сжались в кулак —
быть очистительной жатве.
 

 
Одно только право у нас – умирать!
Стройтесь под красное знамя:
мы отвоюем право на жизнь
в мире, построенном нами.
 

V

 
Шаг до границы пороховой
свинцового континента,
где ноги запутываются в траве,
которой в помине нету.
 

 
– Товарищ, мать обними за меня…
Уже стекленеют очи.
Наверно, в страну, где сады и хлеб,
уходит мертвый рабочий.
 

 
Овчарка смерти, не лай, пулемет:
все равно твоя песня спета.
Поднялся в атаку рабочий люд
на всех перекрестках света.
 

Чертеж человека

 
Мир покрыт колыбелями,
они поют по ночам.
 

 
Человек живет, нагромождая кубы камней
для домов грядущих людей.
 

 
Согнутый климатом и средою,
ориентируясь по башням, дымовым трубам и антеннам,
ежедневный путник в своем городе,
терпящий крушение, начиная с пяти,
среди электрической растительности
уведомлений, объявлений, реклам.
 

 
Дрессировщик машин,
обитатель небоскребов,
ты на Севере и на Юге, на Западе и на Востоке —
белый человек, желтый человек, черный человек.
 

 
Цветут в его руках
маршруты поездов и пароходов.
 

 
В его глазах складываются
утра, накормленные газетами.
 

 
Железная дорога шлифует землю,
волоча за собою стружки пейзажей,
а самолет восстает на географию,
ведомый человеком с совершенными руками.
 

 
Человек кричит
в Мехико, в Берлине, в Москве и в Буэнос-Айресе,
радиограммы опутывают планету.
 

 
Вот он, пейзаж нашей ночи:
город опоясывается поясом поездов,
прожекторы высовывают рожки улитки,
и спускается самолет, потерпевший крушение в небе.
 

 
И поднимается Человек, изобретатель грядущего,
окруженный машинами,
воззваньями Ленина, планами Нью-Йорка
и панорамами вселенной.
 

Содержание

Дорожный бюллетень. Перевод О. Савича 95

Побережье рассвета. Перевод С. Гончаренко 97

Утренняя стирка. Перевод С. Гончаренко 98

Зеркальная лавка моря. Перевод С. Гончаренко 99

Приветствие портов. Перевод О. Савича 101

Завтрак вселенной. Перевод О. Савича 104

Крайне левая. Перевод О. Савича 105

Биография. Перевод О. Савича 106

Эквадорец у подножия Эйфелевой башни. Перевод С. Гончаренко 108

Еще раз об окнах. Перевод С. Гончаренко 110

Зеркало в столовой. Перевод С. Гончаренко 111

Девушка из Панамы. Перевод С. Гончаренко 113

Обнаженная девушка. Перевод С. Гончаренко 115

2°48 южной широты. Перевод С. Гончаренко 116

Гамма. Перевод С. Гончаренко 117

Ночной порт. Перевод С. Гончаренко 118

Судьба. Перевод С. Гончаренко 119

Клара фон Рейтер. Перевод С. Гончаренко 121

Одна из версий земли. Перевод О. Савича 122

Зарисовки городов. Перевод С. Гончаренко 124

Одиночество городов. Перевод О. Савича 127

В третьем классе. Перевод С. Гончаренко 130

Краски Гаваны. Перевод С. Гончаренко 133

Забастовка. Перевод С. Гончаренко 136

Бегство из понедельника. Перевод С. Гончаренко 138

Современная история. Перевод О. Савича 140

Вечерний выпуск. Перевод О. Савича 142

Учительница, дающая уроки мирозданья. Перевод С. Гончаренко 143

Предвыборное воззвание в пользу зеленого цвета. Перевод О. Савича 145

Безымянный район. Перевод О. Савича 147

Услуги. Перевод О. Савича 149

Предмет и его тень. Перевод О. Савича 150

Поэма о послезавтрашнем дне. Перевод С. Гончаренко 151

Чертеж человека. Перевод О. Савича 155