Текст книги "Поверь и прости"

Автор книги: Холли Престон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3

Следующие полчаса Ринна металась по комнате, хватая свои вещи и пытаясь коекак рассовать их по чемоданам. Она думала лишь об одном: надо скорее покинуть этот дом. Содержимое ящиков туалетного столика она высыпала в коробку. Затем разбросала по кровати, вынутые из гардероба вещи. Запихнув часть вещей в чемодан и с трудом, закрыв крышку, она остановилась, чтобы перевести дух. К тревоге примешивалось чувство страха. Не обращая внимания на усиливающуюся головную боль, Ринна вновь принялась за дело, продолжив свои метания по комнате.

Наконец она остановилась и с силой ударила кулаком по ящику комода. От боли в руке глаза ее сразу наполнились слезами. Но она знала, что плачет совсем не поэтому. За какието несколько часов на ее долю выпало столько страданий – было от чего прийти в отчаяние. Эти слезы накопились в ней за долгие годы, и теперь пришло время дать им выход.

Слезы жалости струились по лицу Ринны. Она оплакивала девушку, лишенную невинности незнакомцем, порвавшую изза этого с отцом; оплакивала все то хорошее, что ждало ее, сложись все иначе. Когда слезы иссякли, не чувствуя ничего, кроме опустошенности, она вытерла лицо и бросила на себя взгляд в зеркало. На нее смотрела безумная женщина. Ее длинные светлые волосы растрепались и торчали во все стороны. Пряди прилипли к вспотевшему лицу. Вокруг глаз размазалась тушь, а обычно румяное лицо стало белым как бумага. Темнокарие глаза лихорадочно сверкали.

Ринна пригладила волосы, присела среди разбросанных по кровати вещей и постаралась сосредоточиться. Пять лет назад она сбежала, не думая о последствиях, теперь же она взрослая двадцатишестилетняя женщина и должна заботиться о своем ребенке. Решение покинуть «Мартин Оукс» созрело. Она вынуждена уехать, но на вещи надо смотреть реально. Вопервых, ей некуда ехать. Поступив сюда, она сдала свою квартиру. Следовательно, ей даже негде остановиться. Ей придется снять новую квартиру, а при ее материальном положении пройдет немало времени прежде, чем найдется чтото приемлемое.

А, кроме того, не следует забывать о Дженнифер. Перед этим ребенком у Ринны не просто обязательства педагога. За последний месяц она стала девочке почти матерью, а поскольку это помогало учебе, она позволяла этим отношениям крепнуть. Поэтому она не может, бросив все, уехать сейчас, не подготовив ребенка.

В задумчивости покусывая губы, Ринна, наконец, приняла решение. Она уведомит Джонатана, что через две недели уедет. За это время она сможет найти квартиру, а возможно, и другую работу. Конечно, новая работа не даст столько денег, сколько обучение Дженнифер, но иного выхода нет.

Ринна понимала, что ей придется нелегко. Если она будет работать не дома, необходимо найти когото, кто присмотрит за Энди во время ее отлучек. Может, мисс Прайс подыщет когонибудь из студентов? Леона Прайс, конечно, не оставит ее в беде, но Ринне не хотелось – хоть в чемто зависеть от своей директрисы. И потом, пришлось бы давать объяснения, которые только усугубят ее прошлую ложь.

Ринна встала и начала раскладывать по шкафам вещи. Две недели. Этот срок казался ей пожизненным заключением. Все это время ей предстоит избегать Трэвиса, если она не хочет, чтобы он ее узнал. Смятение в первые моменты их встречи заставило ее воображение разыграться; впрочем, по нему нельзя было сказать, что он вспомнил ее. Ведь в тот злополучный вечер, когда она представилась Трэвису, он уже был здорово навеселе. И потом, она всего лишь раз назвала ему свое имя.

Она постаралась убедить себя, что даже если Трэвис и вспомнит ее, нет доказательств, что Энди его ребенок. Только она заметила сходство своего сына с дедом, и то лишь потому, что знала, кто его отец. В мире тысячи детей с голубыми глазами и широкими скулами. Нет, Трэвис никогда не догадается, что Энди его сын пока она сама не скажет ему об этом, а в ее намерения это, конечно, не входило.

Два часа спустя Ринна отправилась на поиски Джонатана. Она приняла душ, переоделась в легкое летнее платье и усилием воли взяла себя в руки. Прежде чем сделать первый шаг, она глубоко вздохнула и изобразила на лице подобие улыбки. Ей предстоит самое трудное дело из всех, выпадавших на ее долю, но она должна пройти через это.

В такое время Джонатан обычно работал в своей студии. Проходя через переднюю, Ринна услышала доносившиеся из кабинета голоса и остановилась. Она сразу узнала хрипловатый голос Трэвиса. После его слов раздался смех, значит, все мужчины там. Момент для разговора с Джонатаном оказался неудачным.

Она повернулась, собираясь отправиться на поиски детей, но ее окликнул мистер Мартин:

– Ринна! Заходите, дорогая.

Секунду она колебалась. Пусть ей не хочется встречаться с Трэвисом, но она не может невежливо вести себя с остальными. Набрав в легкие побольше воздуха, она вошла в кабинет.

– Вы чувствуете себя лучше после отдыха? – осведомился мистер Мартин.

– Спасибо, все в порядке, – ответила Ринна, усаживаясь на предложенный ей стул. Она заметила, что Джонатана нет в комнате. Нужно скорее найти его. Ладно, она недолго побеседует с ними и потом, извинившись, уйдет. – Джонатан у себя в студии?

– Нет, – сказал мистер Мартин. – Разве вы не помните? У него сегодня деловая встреча в галерее.

– Ах да, я забыла. – Сердце Ринны упало.

Теперь ей не удастся так легко уйти. Она беспокойно заерзала на стуле. Она старалась не смотреть на Трэвиса, но ее взгляд постоянно натыкался на него. Он тоже переоделся, отметила она. На нем были простые брюки и рубашка с открытым воротом, подчеркивающие его стройную фигуру. Но внимание Ринны привлекли его сапоги: темнокоричневого цвета, с острыми носами, на высоких каблуках; впереди на голенищах разноцветными нитками вышит орел. Хищник, готовый схватить свою добычу, – это, по иронии, как нельзя лучше соответствовало происходящему.

– А где дети? – спросила она, поспешно отводя взгляд от сапог. Дело доходит до смешного.

У нее уже стали возникать видения.

– Их Тельма кормит обедом. Мы поймали еще несколько рыбок. Энди собирается держать их в аквариуме, и я не могу его отговорить. Маленький дьяволенок! Он и Дженни опять возились в грязи, – мистер Мартин произнес эти слова и, улыбнувшись, обратился к своему старшему сыну: – Знаешь, Трэвис, он напоминает мне тебя в этом возрасте – одни и те же выходки.

Трэвис повернулся к отцу:

– Все четырехлетние мальчишки немного дьяволята, – сухо заметил он и после короткой паузы добавил: – Думаю, мы не состоим в родственных отношениях.

Сердце Ринны тревожно сжалось. Она стала уговаривать себя, что это лишь невинное замечание. Он ни о чем не догадывается. Он не вспомнил ее. Она была в этом уверена, но от страха стала судорожно сжимать и разжимать кулаки.

– Мне будет не хватать его, когда он осенью вернется в школу, – продолжал мистер Мартин. – Я очень к нему привязался. Он для меня теперь как член семьи.

– Похоже, ты весьма привязан и к вдове Уилльямсон, папа, – сказал Трэвис, пристально глядя на Ринну. – Удивлен, что ты еще не убедил Джонатана или Дэвида жениться на ней.

Все знали, что мистер Мартин очень хотел, чтобы его сыновья поскорее устроили свою личную жизнь и обзавелись потомством, которому предстояло унаследовать поместье. Приехав сюда, Ринна не раз становилась свидетелем разговоров мужчин. Касались они одной и той же темы и отличались лишь тем, что проходили в шутливой форме, а иногда мистер Мартин прямо заявлял сыновьям о том, что пора завести семью, но фраза, брошенная сейчас Трэвисом, никоим образом не напоминала доброжелательный тон их обычных бесед. Достаточно было взглянуть на Дэвида и убедиться, что даже ему претила грубость брата. Услышав его слова, он поперхнулся глотком вина.

Ринна с шумом втянула в себя воздух. Стало очевидным, чего добивается Трэвис. Он любым способом намерен унизить ее. Но зачем?

– Чем ты занимался там, на севере, Трэвис? – спросил Дэвид, откашлявшись. – Брал уроки грубости?

Трэвис лишь улыбнулся в ответ. Его отец, помрачнев, пожал плечами и махнул рукой.

– Я надеялся убедить жениться на ней тебя, Трэвис, – попытался обратить все в шутку мистер Мартин. – Но теперь, познакомившись с тобой поближе, она сама этого не захочет. Сначала ты напугал ее до полусмерти, а теперь грубишь. Что с тобой творится?

– Ничего, папа. Я постараюсь быть вежливым с миссис Уилльямсон. Мне пока не удалось так хорошо узнать ее, как тебе. Наша первая встреча была короткой и весьма… нешаблонной.

– Тогда, думаю, ты должен извиниться перед ней, – настаивал мистер Мартин.

Трэвис улыбнулся Ринне.

– Похоже, мне снова придется заглаживать свою вину. Я прошу прощения за свою грубость. У меня был долгий и… необычный день.

Ринна поняла, что он отнюдь не выглядит раскаивающимся и его ничуть не тронула серьезность отца. Она постаралась убедить себя, что ее подозрения необоснованны. Ведь Трэвис прав, их встреча действительно была короткой и нешаблонной. Ее угораздило свалиться с его коня. Но беспокоило ее, не сказанное им, а то, как он говорил. Да уж, выдался денек…

– Послушай, Трэвис, – обратился к сыну мистер Мартин, – не помню, говорил я тебе, что кузина Люси выходит замуж в сентябре?

Дальше их разговор протекал без участия Ринны, и она вновь попыталась убедить себя, что двусмысленность Трэвиса ей померещилась. Он ведь извинился перед ней… Просто она слишком нервничает – все время думает об их мимолетной связи, и ей остается только уповать на то, что он о ней не вспомнит.

С наигранной улыбкой Ринна слушала беседу мужчин. Свадьба кузины Люси стала предметом спора между ними, и поскольку Трэвис, казалось, забыл о ее присутствии, Ринна попыталась расслабиться. Когда заговорили о лошадях, она заерзала на стуле. Вероятно, сейчас она сможет, извинившись, уйти.

– На днях я случайно встретил Леса Уилльямсон, – сообщил отцу Трэвис. – Он сейчас работает с жеребцом Ганна Роббинса по кличке Бравый Командир.

Эти брошенные мимоходом слова для Ринны прозвучали как раскат грома. Она почувствовала, что внутри у нее все тревожно сжалось. Проклятье, откуда Трэвис Мартин знает ее отца? В подобное совпадение трудно поверить. Но ее вдруг осенило, что все члены этой семьи связаны со скачками и лошадьми. Ее отец был уважаемым человеком в той среде. Конечно, Трэвис должен его знать, они все должны его знать.

Ей вдруг нестерпимо захотелось узнать, как живет отец. Расспросить о его здоровье. Они так давно не виделись, а ведь у него частенько пошаливало сердце. Так, ничего серьезного, но он много работает, много курит и постоянно пьет кофе. Следит ли он за своим здоровьем? Ринна затаила дыхание в надежде получить хоть какието обрывки информации.

Но в этот момент неожиданно к ней обратился Дэвид:

– Уилльямсон. Послушайте, Ринна, Лес Уилльямсон вам не родственник?

Ринна медленно выдохнула. Ей нравился Дэвид. Он младше ее всего на пару лет, но в нем сохранились почти детская наивность и при этом особое обаяние, заставлявшее многих испытывать восхищение и доверять ему. Ах, если бы он только знал, какую нестерпимую боль он ей причинил своим невинным вопросом.

– Уилльямсон довольно распространенная фамилия, – попыталась уклониться от ответа Ринна.

– Ну не странное ли совпадение, – заметил Трэвис. – Мартин тоже довольно распространенная фамилия. Хотя, Дэвид, у миссис Уилльямсон эта фамилия по мужу.

Сказав это, он бросил на Ринну испытующий взгляд. К своему ужасу, она поняла, что разговор далеко не закончен. От нехорошего предчувствия внутри у нее все похолодело.

– Конечно, ты прав, – сказал Дэвид, подходя к буфету, чтобы вновь наполнить бокал. – Я не подумал об этом. – Через секунду Ринна с удивлением обнаружила, что он протягивает ей бокал с жидкостью янтарного цвета. – Прошу вас, Ринна. Извините, что не предложил раньше.

– О нет, благодарю. Я не пью, – сказала она. И это было чистой правдой. С той самой ночи она не притрагивалась к спиртному, но слова отказа прозвучали совсем неестественно. Она чувствовала, что близка к истерике. Ринна стиснула лежащие на коленях руки и провела языком по запекшимся губам. Не надо обращать внимания на Трэвиса. Она просто обязана игнорировать его присутствие. Почему он все время следит за ней?

– Ну, херес не в счет, – заявил мистер Мартин. По предписанию врачей он выпивал перед обедом бокал хереса для аппетита и теперь повсюду превозносил его достоинства. – От него вам сразу станет лучше. Вы все еще плохо выглядите.

– Послушай, папа, – вмешался Трэвис, – не надо ничего навязывать. Возможно, у миссис Уилльямсон есть веские причины испытывать неприязнь к спиртному.

– Прошу прощения, дорогая, я не подумал, – быстро извинился старик. – Конечно, если вы предпочитаете не пить…

Ринна вновь попыталась изобразить на лице улыбку. Одно из двух – либо она ведет себя глупо, придавая чрезмерное значение словам Трэвиса, либо он очень хитер. От нее ждали объяснения.

– Нет, никаких особых причин у меня нет, Я выпью немного.

Она взяла бокал и притихла, надеясь, что разговор возобновится без ее участия. Упоминание об отце расстроило ее. А вдруг ее узнают? Что ей тогда делать? Эти мысли окончательно выбили ее из колеи.

– Думаю, у нас найдется клубничное бренди, миссис Уилльямсон, – не унимался Трэвис. – Возможно, вы предпочитаете именно этот напиток?

Ринна вздрогнула. Трэвис сидел на стуле и с улыбкой смотрел на нее. Улыбку его никак нельзя было назвать радостной, скорее это циничная ухмылка. Ринну охватила паника.

– Клубничное бренди? – в недоумении переспросил мистер Мартин. – Можно поискать.

– Нет, не надо, спасибо, – быстро сказала Ринна. Неужели Трэвис понял? Неужели он вспомнил? Боже, ведь она была уверена, что он не узнал ее.

– Тогда, может, шампанского? – предложил Трэвис. Улыбка исчезла с его лица, в глазах появилось суровое выражение.

Ринна сжала в руке бокал, стараясь успокоить, бешено бьющееся сердце.

– Нет, нет, спасибо, – пересохшими губами пролепетала она. – Я ненавижу шампанское.

– Правда? Странно. – Трэвис положил ногу на ногу и пристально посмотрел на нее. Затем отсалютовал ей бокалом, точно так же, как в тот злополучный вечер. – Мне показалось, что вы должны любить его, особенно с клубникой. Ведь эти ягоды обладают волшебными свойствами, не так ли?

Ринна словно онемела, сидела как истукан. Она еще сильнее сжала ножку бокала. Он все знает. Он узнал ее и старается заманить ее в ловушку.

– Знаете, Ринна, – смеясь, включился в разговор Дэвид, – мой брат считает себя знатоком женских вкусов. Но на этот раз ты ошибся, старина, – обратился он к брату. – Возможно, комуто и нравится шампанское с клубникой, но это совсем не значит, что все женщины любят его.

Еще несколько секунд, показавшихся Ринне вечностью, Трэвис не отводил от нее взгляда, затем повернулся к Дэвиду.

– Да, полагаю, ты прав, – сказал он. – На этот раз я ошибся. Не могу понять, с чего я вообразил, что у миссис Уилльямсон подобные вкусы.

Ринна сжалась, словно загнанный зверек, к которому подбирается охотник, решивший поиграть со своей жертвой, перед тем как нанести ему смертельный удар. Трэвис продолжал наступать:

– Вы слишком молоды для вдовы, миссис Уилльямсон. Ваш муж давно умер?

– Несколько лет назад, – пробормотала она.

– Ну, надо же. Несчастный случай?

– Нн… нет, – запинаясь, произнесла она, уставившись на свой бокал. Обычно, когда речь заходила о ее муже, люди выражали сочувствие и далее не касались этой темы. – Нет, он погиб в Белфасте.

– Так он был военным? Не знал, что мы посылали войска в Северную Ирландию. Сам я был во Вьетнаме. Ужасное место. Джунгли, кишащие насекомыми, жарко, как в пекле.

Трэвис, по всему видно, не такой, как другие. Он не знает, когда нужно тактично промолчать.

– Нет, – сказала Ринна. – Он не был военным. Он… он был журналистом.

Неужели все незамужние женщины с детьми стараются выставлять своих вымышленных мужей героями? – подумала Ринна. Когда родился Энди, ее легенда была вполне логичной. Она выдумала ее, опираясь на происходившие в то время события. Думала: вот Энди подрастет, и она расскажет ему о трагической судьбе его отца. Сейчас это прозвучало глупо.

– Вы уверены, что ваш муж был отцом вашего ребенка?

– Что?! – переспросила ошеломленная Ринна.

– Я спрашиваю, вы уверены, что ваш муж являлся отцом ребенка? По сообщениям прессы, единственный американский журналист, погибший в Северной Ирландии, похоронен десять лет назад.

В комнате воцарилась напряженная тишина, трое мужчин удивленно смотрели на нее. Ринна почувствовала, как ее сердце начало колотиться с удвоенной силой. Как она могла совершить такой непростительный промах? Зачем она позволила загнать себя в угол? Она лихорадочно начала придумывать логичное объяснение своей грубой ошибке.

– Разве я сказала Белфаст? Я имела в виду Бейрут. – Она надеялась, что исправила свой промах, хотя эти два места и расположены в тысячах миль друг от друга. – Я плохо запоминаю названия иностранных городов.

Эта отговорка, видимо, прозвучала для них совершенно неубедительно, Ринна чувствовала себя полной идиоткой.

– Мне эти названия тоже плохо даются, – сочувственно улыбаясь, сказал мистер Мартин. – Он был знаменит?

– Мой муж? Нет. Нет, его почти никто не знал. Он работал на небольшую газету во Флориде.

– Его смерть наверняка явилась для вас ужасным ударом, – вступил в разговор Дэвид. – Помню, когда умерла жена Джонатана, ему пришлось нелегко. Все произошло так внезапно.

– Да, мне было тяжело. – Ринна поставила бокал. Ее удивило, что Трэвис отошел к буфету, чтобы вновь налить себе вина. Он, наверно, не оставит ее в покое своими расспросами. Она решила уйти, раскрыла, было, рот, чтобы попрощаться, но в этот момент к ней обратился мистер Мартин:

– Ваша мать была кельтского происхождения?

Беседа о ее корнях казалась странной и неуместной, но она не могла оставить его вопрос без ответа: старик был добр к ней все два месяца.

– Да, как вы догадались?

– Вы говорили, что вас назвали в ее честь, и хотя я никогда не слышал имени Ринна, для меня оно звучит пошотландски. – Он повернулся к Трэвису. – Ты бывал в Ирландии и Шотландии, там оно, наверное, встречается чаще?

Ринну этот вопрос застал врасплох – она не ожидала, что старик вновь втянет Трэвиса в разговор, и уж совсем не ждала, что вопрос коснется ее имени. Затаив дыхание, она напряженно ожидала ответа Трэвиса.

Похоже, Трэвис тоже чегото ждал: он откинулся на спинку стула и смотрел ей прямо в глаза.

– Никогда не слышал этого имени.

Ринна недоверчиво посмотрела на него. Он лжет. Он вспомнил ее. Теперь она абсолютно уверена в этом.

– Вы не похожи на шотландку, – продолжал мистер Мартин. – Скорее на шведку, только глаза у вас другие. У них такой необычный карий цвет, почти золотой.

– Я похожа на отца, – выдавила из себя Ринна.

– Видимо, Энди тоже похож на отца, – бросил Трэвис. – На вас он совсем не похож.

Ринна так крепко сжала кулаки, что суставы ее пальцев побелели.

– Нет, он нне похож, – заикаясь, произнесла она, – совсем не похож на своего отца.

Трэвис насупил брови.

– Довольно странно, правда? Я имею в виду, что по законам генетики ребенок должен быть похож на когото из родителей. Вероятно, вы просто забыли, как выглядел его отец. Наверное, он слишком долго пробыл в Бейруте.

Да, он все понял. Ринна решила, что сейчас он поведает остальным о том, что было между ними, но тут вмешался Дэвид:

– Трэвис, раз уж речь зашла о генетике, когда мы займемся скрещиванием Роелмейден?

– Дэвид, – прервал его мистер Мартин, – и я, и Трэвис не раз говорили тебе, что скрещивать надо лучших с лучшими. А эта кобыла, которую ты хочешь скрестить с Принслеком, совсем не из лучших.

– Папа, думаю, она даст хорошее потомство. У нее неплохие гены. Я изучил их родословные. Гены Принслека дадут потомству выносливость, а Роелмейден ведет свое происхождение от Сэра Келси. Тебе прекрасно известно, какой это резвый конь.

– Дэвид, она не выиграла ни одной скачки, и ее отец никогда не брал крупных призов. И потом, она довольно болезненная.

Этот спор мог продолжаться целыми днями – так всегда спорят владельцы лошадей. Ринна хорошо знала, что у каждого из них существует на этот счет собственная теория. Но на этот раз она не прислушивалась к спору, впрочем, как и Трэвис. Он смотрел на нее, и в его взгляде презрение смешивалось с насмешкой. Своей улыбкой он бросал ей вызов. На секунду она зажмурилась. Да, он все понял.

– Трэвис, ты идешь с нами? – спросил мистер Мартин. – Дэвид приготовил нам сюрприз.

– Я лучше останусь и еще поболтаю с миссис Уилльямсон, – ответил Трэвис. – Уверен, ее не интересуют исследования Дэвида, а сам я уже видел бумаги.

Отчаяние парализовало Ринну, она словно приросла к креслу, и мысли, одна страшней другой, лихорадочно проносились в голове. Что ему нужно от нее? Она должна уехать, и как можно скорее. Нужно было сделать это несколько часов назад. Оставшись, она накликала на себя беду. Она вскочила со стула, чтобы пойти за Энди.

– Сядьте, миссис Уилльямсон.

Его повелительный тон заставил ее остановиться. Они остались в комнате вдвоем.

– Я сказал – сядьте. Теперь мы немного поболтаем. Итак, чего вы хотите?

– Чего я хочу? – переспросила она, в отчаянии стиснув руки. Она хочет уехать, больше ничего.

– Пора прекратить эту игру, Ринна. Я знаю, кто ты такая. И хочу знать, что ты здесь делаешь. Неужели ты ожидала, что я поверю, будто ты случайно оказалась в «Мартин Оукс»?

Он прав. Глупо продолжать играть в загадки. Глупо пытаться убедить его, что она не спланировала эту встречу. Ринна вызывающе посмотрела на него.

– Но это действительно произошло случайно.

Смех его был так же циничен, как и его улыбка.

– Хватит, Ринна. Я не такой дурак, каким ты меня считаешь. Своей игрой в невинность тебе удалось обмануть остальных, но ввести в заблуждение меня тебе не удастся.

– Я не знала, – ответила она. – Я и представить не могла, что ты живешь здесь. Я даже не знала твоего имени…

Последние слова она произнесла почти шепотом. И сейчас ей было трудно признаться, что она спала с мужчиной, не узнав его имени.

– В ту ночь ты прекрасно знала, кто я такой. И прекрасно знала это, когда приехала сюда.

– Нет, правда не знала, – продолжала настаивать она. – Я не знала твоего имени, не знала, кто ты такой, и на той вечеринке я не знала никого. Я приехала с подругой.

– Ты и твоя подруга оказались весьма общительными. На той вечеринке все знали друг друга, Ринна.

– Шелли коекого знала, – попыталась защищаться она. – Я… я же была знакома только с Джеком Картером.

– Моя фотография обошла тогда все газеты. Весь мир слышал о пожаре в Лэйкленде, а ты не знала моего имени? Да там весь вечер все только и говорили об этом.

– Я услышала о пожаре на следующий день, – сказала она. – Отец рассказал мне о нем, но даже тогда я не догадывалась, что ты имел к нему отношение. Я не читала газет.

– Ах, Ринна, ты великолепная актриса. Помнится, и в тот вечер у тебя неплохо выходило. Кажется, ты играла тогда в игру под названием «Кто есть кто». Должен признаться, твой подход уникален. Ни одна женщина не может так восхитительно лгать, как ты, или так умело прикидываться простодушной. Теперь, полагаю, ты скажешь, что, узнав меня сегодня, ты собиралась уехать?

– Да, это так, – быстро сказала она. – Я собиралась уехать.

– Серьезно? Ты уже упаковала вещи?

– Я думала… я… хотела… повидаться с Джонатаном и заранее предупредить его, что оставляю свое место.

– Как ты заботлива.

Ринна резко вскинула голову. Пусть это оказалось невероятным совпадением, но всего лишь совпадением, не больше, а он ведет себя с ней так, словно у нее было все заранее продумано.

– Что именно ты хочешь этим сказать? – резко спросила она.

Трэвис засмеялся:

– Хочу сказать, что не верю тебе. Сколько тебе нужно денег?

– Денег? – эхом прозвучал ее вопрос. Ринна вдруг вспомнила о проведенных в лишениях годах. Просто унизительно, что он подозревает ее в корысти. Он ведет себя с ней, как с заурядной проституткой.

– Денег, – сухо повторил он. – Полагаю, это слово легко понять? Оно не иностранное, как Белфаст или Бейрут. Оно должно быть тебе известно. Сколько ты хочешь?

Оскорбленная несправедливостью его обвинений, она вспылила:

– Думаю, полмиллиона долларов могли бы меня устроить, – со злостью сказала она.

– Ты уверена, что тебе нужны только наличные? Почему бы тебе не потребовать замужества? Или даже ты признаешь, что одной ночи страсти для подобного шантажа недостаточно?

– Замужества? – не веря своим ушам, воскликнула Ринна. – Ты полагаешь, что я приехала сюда шантажом принудить тебя жениться на мне?

– А зачем тебе появляться здесь через столько лет? Теперь я богат. Я привел в порядок нашу ферму, а кроме того, газеты не делают секрета из того, что я недавно зарегистрировал элитного жеребцапроизводителя, и это сделало меня мультимиллионером. Прекрасная возможность для женщины, решившей поправить свои дела.

– Поправить свои дела! – Ринна повторяла вслед за ним, словно заезженная пластинка, и это раздражало ее. С каждой секундой ее гнев нарастал, пока не стал подобен раскаленному шару, обжигающему ее внутренности. – Поправить свои дела? Да знаешь ли ты, что мне пришлось пережить изза проведенной с тобой ночи? Я совершила всего одну ошибку в жизни и с тех пор каждый день расплачиваюсь за нее. Изза той ночи я лишилась родного дома, отца, и пять ужасных лет я не переставала задавать себе вопрос, кто ты такой, отец Энди… – Ринна прикусила губу и сразу умолкла, поняв, что чуть не выдала себя.

– Ну, продолжай, – сказал Трэвис. – Очень интересно. Ты лишилась родного дома, отца и собиралась чтото сказать об отце Энди.

Ринна нервно теребила обручальное кольцо, снова и снова поворачивая его вокруг пальца, пока не поняла, что он внимательно наблюдает за ней. Она положила руки на колени и стиснула их.

– Ннничего, – запинаясь, произнесла она. – Это неважно.

– Неважно? Странно, с чего тебе упоминать о том, что неважно? – съязвил он, продолжая смотреть на нее, словно коршун на добычу. – Нука, расскажите мне об отце Энди, миссис Уилльямсон, или скорее мисс Уилльямсон. Нам обоим прекрасно известно, что ты не вдова. Ты даже не была замужем. Это все обман, так ведь?

Вне себя от ярости Ринна подняла на него глаза. Он добивается скандала.

– Да, – бросила она, – да, я не замужем и ни когда не была. И тебе, черт побери, прекрасно известно, кто отец Энди. Его отец – ты.

В ту же секунду она пожалела о сказанном. Но Трэвису, ни за что не отобрать у нее Энди. Она его мать. Закон на ее стороне. Она оглядела окружающую ее роскошную обстановку. Энди – законный наследник «Мартин Оукс». Разве он не заслужил большего, чем то, что ему может дать она? Разве он не заслуживает наследства?

– Боюсь, я недооценил тебя, Ринна. Ты очень хитра, но я знаю, что Энди не мой ребенок. – Уверенность его тона на какоето мгновение смутила Ринну. Она ждала, что дальше он поведает о своей неспособности к деторождению или чтото в этом роде. – Я не был у тебя первым. Ты вполне уже могла быть беременна в ту ночь.

– В ту ночь я была девственницей, – тихо ответила она, чувствуя, как краснеет. Обсуждать свои добродетели с этим человеком просто унизительно, но она должна заставить его поверить. Тем более что оскорбить ее еще сильнее ему уже все равно не удастся.

– Брось, Ринна. Мужчина способен это определить. Я бы заметил. Или ты собираешься прибегнуть к банальной истории о девственницах, сохранивших невинность после близости с мужчиной?

– Я ни к чему не собираюсь прибегнуть, – ответила она, – и не собираюсь оправдываться перед тобой. Веришь ты этому или нет – Энди твой ребенок.

– Прекрасно, допустим, я был у тебя первым. Но неужели ты думаешь, я поверю, что был последним? Неужели ты надеешься убедить меня, что Энди появился на свет после нашей случайной близости?

Ринна гордо вскинула голову.

– Энди твой сын, – тихо повторила она.

– Если Ринна говорит правду, – произнес появившийся в дверях мистер Мартин, – ты поступишь, как подобает мужчине, и женишься на ней, Трэвис. Мой внук не останется незаконнорожденным.

В ужасе Ринна обернулась. Она чувствовала, как краска стыда заливает ее лицо. Достаточно, что она унизила себя, оправдываясь перед Трэвисом, не хватало еще втянуть в это мистера Мартина. Ведь он настоящий джентльмен и некоторых вещей просто не приемлет. Например, незаконнорожденных детей.

– Я не подслушивал, – попытался он оправдаться, заметив ее смятение. – Я просто хотел взять коекакие записи, чтобы показать их Дэвиду. – Затем повернулся к Трэвису. – Итак?

В этом единственном слове, обращенном к сыну, звучал гнев, но Трэвис, как, ни в чем не бывало, откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.

– Не стоит волноваться, отец. Я готов поступить, как подобает порядочному человеку, но учти, что она лжет.

Трэвис повернулся к ней и снова улыбнулся. Ринне показалось, что от этой улыбки на нее повеяло ледяным холодом.

– Сейчас существуют анализы, способные с высокой степенью достоверности доказать отцовство, – заявил он. – Но они же, конечно, могут его и опровергнуть. Мне договориться с врачом?

Вид, с которым он это сказал, заставил Ринну решиться на любые испытания, лишь бы доказать правоту. Когда все выяснится, она, естественно, не выйдет за него замуж, но ему придется признать Энди своим ребенком и предоставить средства на его воспитание и образование. Ринна не двигалась с места, глядя ему прямо в лицо.

– Да, – сказала она. – Да, договаривайся.

Мистер Мартин несколько секунд молча, стоял на месте, затем резко повернулся и направился к выходу.

– Пора обедать, – бросил он, выходя из комнаты.

Ринна удивленно посмотрела ему вслед. Как ей присутствовать на их семейном обеде после того, что произошло?

– У тебя хороший опыт, – словно читая ее мысли, сказал Трэвис. Он тоже направился к выходу, собираясь покинуть комнату, но у двери на секунду остановился. – Должен признать, Ринна, действуешь ты безупречно. Но сейчас можешь прекратить заламывать руки, как та страдающая дама из поговорки. Тебя здесь никто не видит.

Ринна взглянула на него и убрала руки в карманы. Неужели это тот человек, которого боготворит Дэвид, тот самый, который с нежностью смотрел на Энди?

– Почему ты так поступаешь? Почему стараешься оскорбить меня?

– Говоря откровенно, мисс Уилльямсон, потому что считаю вас хитрой потаскушкой, которая вспомнила о когдато проведенной со мной ночи и, решив, что я дойная корова, нарочно приехала сюда, втерлась в доверие к отцу и интригами пытается женить меня на себе.

Ринна, потеряв над собой всякий контроль, ударила его по лицу. В ужасе она увидела, как красный отпечаток ее руки медленно проступает у него на щеке. Трэвис не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице.