Текст книги "Загадка Рене"

Автор книги: Ходжиакбар Шайхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Шайхов Ходжиакбар
Загадка Рене

Ходжиакбар ШАЙХОВ

ЗАГАДКА РЕНЕ

Кажется, не было во всей исследованной части Вселенной более загадочной планеты, чем Рене.

Открыли ее еще в пору первых межзвездных полетов, тогда же засняли на пленку значительную часть поверхности.

Со снимков смотрел мрачный и безжизненный мир. Бескрайние каменистые плато, пустыни, выжженные жаркими лучами, нагромождение скал, каньоны и ущелья, отверстия пещер, языки застывшей лавы...

Снимки, сделанные с более близкого расстояния, не добавили ничего нового. Почти вся поверхность планеты оказалась покрытой овальными плоскими камнями различной величины.

Откуда на поверхности Рене столько овальных камней? Поначалу решили, что это остатки метеоритных дождей. Однако от этой версии пришлось отказаться. Атмосфера планеты обладала такими параметрами, что даже у очень крупных метеоритов было мало шансов достичь поверхности.

Значит, все дело в песчаных бурях. Они разрушают горные породы, поднимают и переносят на большие расстояния обломки, рассеивают их по пустыням. Бури шлифуют камни, придают им с течением времени овальную форму.

Итак, все объяснилось, и планета Рене при теоретическом с ней знакомстве ничем не поразила воображения землян.

До поры до времени они, расширяя пределы своих познаний о космосе, обходили ее стороной.

Но постепенно из мира, затерянного где-то на околицах изученного космоса, планета Рене превращалась едва ли не в основной узел пересечения звездных трасс.

Было решено создать в ее окрестностях промежуточную станцию для ремонта, снабжения и координации полетов звездолетов. Материалы для строительства станции выгоднее всего было, конечно, изыскать на самой планете.

На каменистое плато опустился первый автоматический геологоразведчик. Посадка прошла благополучно. Телелокаторы работали нормально. Видимость и связь были отличными. Вездеход медленно катил по плато, а люди за пультом управления в Космическом центре уже готовились дать автомату команду на остановку и взятие проб грунта, как вдруг пропали и изображение и связь. Тщетно инженеры дежурили несколько недель у пульта, связь так и не возобновилась.

Быть может, внезапно налетела песчаная буря?

Но для посадки специально выбрали каменистое плато, окруженное горными грядами.

Может быть, планета способна экранировать радиоволны? Искажать их направление?

Но почему тогда вначале связь все-таки существует?

Оказывается, малоинтересная, бесперспективная планета скрывает какую-то тайну!

И к Рене отправилась экспедиция во главе с капитаном Огарком.

"Фотон" опустился на то же каменистое плато, что и первые автоматы. Здесь космонавтов ожидал сюрприз. Шины, два-три изолятора – вот все, что осталось от вездеходов. И никаких следов, способных объяснить происшедшее. Густой красноватый воздух, безмятежные скалы, пещеры в них...

Первым делом Старк обратил внимание на пещеры. Если плато отлично просматривается на много километров вокруг, то пещеры могут что-то скрывать. Экипаж начал готовиться к исследованию ближайшей пещеры.

Экипаж "Фотона" находился на Рене, и в Космическом центре были убеждены, что дела идут хорошо.

Но в тот момент, когда все внимание было приковано к пещере, почти достигнутой вездеходом, изображение на экране пропало. Взволнованный Старк сообщил, что пропала и связь с вездеходом. Правда, в бинокль командир "Фотона" хорошо видел вездеход. Тот остановился у самой пещеры. До нее было километров десять напрямую через плато. Вездеход в полной целости и сохранности, но назвать причину его остановки Старк не мог.

С еще большей тревогой в голосе Старк тут же передал, что со стороны дальнего участка плато к "Фотону" с громадной скоростью движется песчаная туча.

Почти тут же пропала телесвязь и с "Фотоном".

А через секунду Старк прокричал в эфир:

– Ни в коем случае не совершайте больше посадок на Рене, не изучив...

"Изучив" было его последним словом.

Стало совершенно ясно, что разгадать тайну планеты сможет только хорошо подготовленная экспедиция.

...Примерно в это же время на стапелях Титанограда, индустриального центра Марса, заканчивался монтаж звездолета "Алмаз".

"Фотон" исчез в конце февраля, "Алмаз" должны были испытывать в начале марта.

Вообще-то "Алмаз" готовился для другой звездной экспедиции, но ввиду чрезвычайных обстоятельств Космический центр решил использовать его тоже для разведки планеты Рене.

Одновременно всем космонавтам, ученым, социологам был разослан текст. Приводились последние слова Старка: "Ни в коем случае не совершайте больше посадок на Рене, не изучив..." Предлагалось закончить эту фразу.

Владлен Олегович Хрусталев, космонавт высшего класса, въехал на своем электромобиле на 38-й этаж Космического центра. Здесь он поставил машину в служебную ячейку и медленно пошел по широкому кольцевому коридору.

Хрусталев волновался. Кажется, уже не новичок в космосе и не одна экспедиция за плечами, а вот получил на сегодня вызов из центра и целых три дня не находил себе места.

...Радий Артурович Винтицкий уже ждал Хрусталева. Он поднялся навстречу космонавту, крепко пожал руку. Они были одногодками. Винтицкий до того, как его избрали руководителем центра, тоже немало полетал. И хотя они не участвовали ни в одной совместной экспедиции, тем не менее отлично знали друг друга, были на "ты".

Винтицкий переложил на столе какие-то бумаги.

Последовало несколько общих фраз о здоровье, настроении, семье.

– Ну как? – спросил наконец Винтицкий. – Есть желание еще разок прогуляться по Галактике?

– Смотря что за прогулка, – осторожно ответил Хрусталев.

– Да тут рядом, – словно речь шла о соседней комнате, обронил Радий Артурович.

– Насколько я знаю, планируется только одна подобная экспедиция – Рене?

– Да, Рене.

Некоторое время сидели молча.

– Жарко! – первым нарушил молчание Хрусталев.

Винтицкий нажал на одну из клавишей пульта. В кабинет въехала тележка-автомат, уставленная банками и бутылочками. Огибая стол, она подкатила к Винтицкому.

– Я не хочу, – отмахнулся тот.

Тележка развернулась и подъехала к Хрусталеву.

Он взял с подноса высокий бокал, смешал лимонный сок с минеральной водой. Смакуя напиток, спросил:

– А экипаж?

– Экипаж, как всегда, подбирает командир из кандидатур, предложенных Высшим Советом.

– Какой состав утвердили на этот раз?

– Три человека, причем вместе с командиром. Тебе предстоит подобрать еще двоих.

– Но почему столь ограничен экипаж?

– Совет решил, что этого достаточно. Во-первых, "Алмаз" насыщен автоматикой и кибернетикой, ну а во-вторых, тот риск, которому вы подвергаетесь, не станет меньше, если на борту "Алмаза" будет еще тридцать человек. Кроме того... – Винтицкий замялся.

– Я слушаю, – нетерпеливо проговорил Хрусталев.

– Кроме того, существует мнение, и к нему нельзя не прислушаться, что на планете Рене земляне столкнулись с проблемой, которая, возможно, не будет решена в обозримом будущем. На вас возлагается в основном разведывательная миссия. Вы должны собрать дополнительные данные и вернуться. Обязательно вернуться, слышишь, Владлен? Возможно, – он закрыл глаза и покачал головой, – еще не одна экспедиция побывает там, прежде чем мы покорим Рене. Владлен, это я говорю одному тебе.

– Ясно.

Винтицкий достал из ящика стола лист бумаги и протянул командиру.

– Вот список. Здесь двенадцать человек. Ты прекрасно знаешь каждого. В общем, думай. – И он углубился в лежащий перед ним журнал.

– Я беру Шахбоза Муратова.

– Муратов слишком молод.

– В его годы я налетал втрое меньше. У него светлая голова.

– Муратов неважный биолог и совсем плохой медик.

– Зато там понадобится отличный физик, прекрасный химик и знающий геолог. А Муратов как раз и является таким парнем.

Винтицкий хотел еще что-то сказать, но воодушевившийся Хрусталев не дал ему и рта раскрыть:

– Кроме того, у Муратова есть качество, которым невозможно не восхищаться.

– Что ты имеешь в виду?

– Везучесть.

– Ну, знаешь!

Винтицкий улыбнулся.

– Кандидатуру Шахбоза Муратова считаем утвержденной. Кто второй?

Хрусталев повертел список и отложил в сторону.

– Второго здесь нет.

Винтицкий с удивлением посмотрел на него.

– Как это понимать?

– Понимать так, что второй член экипажа сидит в настоящий момент в Алма-атинском метеоцентре и, возможно, даже не помышляет о путешествии на Рене.

– Но ведь он не космонавт. Он, наверное, и с Земли никуда не выбирался.

– Почему же? Проходил практику на Венере, бывал на Сатурне.

Винтицкий отмахнулся.

– А, мелочи.

– Рене... – вздохнул Винтицккй и спрятал список кандидатов в стол. – Ну что ж...

– Не возражаю.

– Хорошо. Тогда срочно вызывай его сюда, а я попрошу, чтобы ребята подобрали для него "веселенькую" программу.

После небольшой паузы Винтицкий спросил Хрусталева:

– Ты тоже веришь в версию о песчаных бурях?

– Я считаю, что мы должны как можно подробнее изучить это явление. Только полная уверенность в относительной безопасности песчаных бурь даст нам повод к поискам в других направлениях, – уклончиво отвечал новый командир.

– Кстати, чертежи "Алмаза" ты смотрел?

– Конечно.

– Там небольшое изменение. Мы переделали посадочный блок.

– Я слышал об этом.

– Хочешь посмотреть макет? – Винтицкий прошел в угол кабинета и сдернул покрывало с какого-то предмета. Под покрывалом был стеклянный куб, внутри которого на зеленой подставке покоился макет посадочного блока.

– Но ведь это... – проговорил потрясенный Хрусталев.

– Чему ты удивляешься? Конструкторы получили задание разработать особо устойчивый блок. И задание они выполнили, нашли оптимальную форму.

– Но ведь это точная копия камней с Рене!

– Только гораздо больших размеров.

– И все же странное совпадение...

Укен Авезов застегнул шлем с датчиками на контрольный контакт и, провожаемый пристальными взглядами проверяющих, спустился через узкий люк в камеру.

Странно! Еще две недели назад не было для него более интересного дела, чем подготовка к летней экспедиции в Гималаи. Там, в обсерватории Всемирного метеоцентра, он рассчитывал собрать недостающие данные для своей новой работы. А до наступления лета он твердо решил определить наконец свои отношения с Анной.

Но неожиданные события изменили привычный уклад жизни.

Все началось с визита известного космонавта Хрусталева. Хрусталев приходил, чтобы навести справки о природе космических вихрей. Укен охотно давал пояснения. Ему было лестно, что знаменитый гость с таким вниманием и интересом слушает его.

И вот вызов из Космического центра. Укену Авезову предложили пройти испытания на тренажере. А вчера появилось сообщение, что командиром звездолета "Алмаз" назначен Хрусталев.

Нет ли здесь взаимосвязи?

– Готовы? – послышалось в шлемофоне.

– До старта тридцать секунд. Счастливого полета. – Там, наверху, явно иронизировали.

Ребята выполнили просьбу Винтицкого и подобрали "веселенькую" программу. Укену предстояло совершить посадку на планету Финтифлюшка.

– Ждите сувенир, – пообещал Укен.

Закрылся люк. Погас свет. Кресло качнулось, и Укен почувствовал, что мчится с громадной скоростью по черному тоннелю.

Негромко запела сирена. Корабль приближался к Финтифлюшке. Прямо в глаза бил нестерпимо яркий зеленый диск звезды Корсар. На Финтифлюшку Укену нужно было сесть с теневой стороны. Почему – этого он не знал. Нужно было, и все!

Он развернул корабль и облетел планету. Диск Корсара быстро спрятался за ее краем. Мгновенно наступил непроглядный мрак. Укен включил посадочные прожекторы и начал снижение, то и дело поглядывая в иллюминатор.

Поверхность планеты была неровной. Повсюду торчали небольшие горбатые холмики, точно кочки в болоте. Выбрав холмик побольше и поровнее, Укен повел корабль на него. У самой поверхности он включил тормозной двигатель. Корабль несильно ткнулся в грунт Финтифлюшки.

Облачившись в легкий скафандр, Укен вышел из корабля. Грунт под ногами был твердый, как металл. Он спустился вниз с холма. В низинке грунт был таким же твердым. Поверхность планеты словно покрывал слой металла.

Вдруг луч прожектора выхватил из темноты какую-то глыбу. Глыба медленно выползала из-за соседнего холма, Укен увеличил освещенность.

Он увидел безобразную пасть, два маленьких красных глаза и отвратительную ноздрю между ними. Страшилище оттолкнулось от почвы и протянуло к Укену две толстые лапы, украшенные желтыми длинными когтями.

Из-за горизонта стремительно выбегал яркий Корсар. Повсюду слышалось какое-то шипение, бульканье. Встревоженный Авезов осмотрелся внимательнее.

Поверхность Финтифлюшки быстро таяла. Так тает лед, положенный на горячую плиту. Холмики еще держались кое-как, но в низинах уже переливалась и бурлила грязная густая жижа. Вот уже и холмики начали медленно погружаться в океан этой расплавленной грязи.

Старт! Немедленно старт!

Укен обшарил взглядом приборную доску пульта управления, и тут его осенило. Мгновенно он включил двигатель и ткнул пальцем в кнопку с надписью "холод".

Заработала холодильная установка, нагнетая холод вокруг корабля. Жижа затвердевала. Вот уже целый островок заморожен вокруг корабля.

Укен вытер со лба холодный пот и включил двигатель. Корабль оторвался от поверхности и медленно пошел ввысь.

Укен ликовал.

Но корабль вдруг качнуло и повело куда-то в сторону. Он сбился с курса. Укен посмотрел на приборы. Проклятье! Он попал в замкнутый воздушный поток. Такие потоки не редкость в атмосфере Финтифлюшки. Теперь можно даже выключить двигатель, и корабль начнет выписывать бесконечные восьмерки.

Корабль подходил к верхней петле восьмерки. Укен максимально увеличил тягу, стремясь выйти из петли по касательной. На мгновение корабль застыл в мертвой точке. Совсем немного оставалось ему, чтобы выбраться на свободу, но, к сожалению, никакого резерва у Укена не было. Корабль снова свалился в петлю.

Когда он снова открыл глаза, то не имел ни малейшего представления о времени. Сколько продолжался его полет? Месяц? Год?

– С благополучным возвращением! – послышался в шлемофоне голос дежурного. На этот раз, кроме иронии, в нем угадывалось и уважение. – Мы ждем вас!

– Иду!

Поднялся через узкий люк в светлое помещение. Здесь толпилось человек десять-двенадцать, среди них и Хрусталев.

Хрусталев остался доволен "Алмазом". Отличный корабль.

Опробование звездолета производилось в районе обсерватории Крайней, занимающей в Космосе место, диаметрально противоположное Плутону. Крайняя – последнее обитаемое тело солнечной системы.

Итак, "Алмаз" опробован во всех режимах и заслужил самую высокую оценку командира.

Было произведено испытание посадочного блока "Бургут".

До старта оставалось несколько дней.

Хрусталев улетел домой, а Муратов и Авезов остались на Крайней.

Шахбоз сидел в библиотеке, еще и еще раз просматривал чертежи посадочного блока. Он поведет "Бургут". Не упустить бы чего.

Поначалу работалось плохо. Он смотрел на белые листы, а воображение то и дело рисовало фантастические картины – одну-нереальнее другой.

Наконец он сумел сосредоточиться и втянуться в работу. Кропотливо разобрал схему стыковочного узла. Удовлетворенно хмыкнул. Ну вот! Удалось отыскать деталь, назначение которой было не совсем ясно. Значит, не напрасно перечитывал чертежи.

Шахбоз отодвинул от себя альбом. А куда это запропастился Укен? Пора ужинать. После ужина он полистает еще пару альбомов, затем что-нибудь почитает, а там наверняка уснет. Проснется, уже будет завтра. Еще денек и в путь! Скорее бы!

– Укен! – позвал Шахбоз.

Открылась дверь, вошел Укен. Одно полотенце у него повязано на поясе, другое переброшено через плечо, в руке большая ложка. На смуглом лице широкая улыбка.

– Не пора ли ужинать? – спросил он Шахбоза.

– Я для того и позвал тебя. Но что за вид такой, объясни!

– Э, друг! Не будет сегодня ни роботов, ни синтетической еды! Я угощаю тебя.

И он стал накладывать на тарелки куски мяса и квадратиками нарезанные сочни теста. Отдельно разлил по чашкам бульон.

– Как это называется?

– Бешбармак. Кушанье моих предков.

Шахбоз покачал головой.

– Да, наши предки понимали толк в кулинарии. Этого у них не отнимешь.

– А теперь можно вопрос задать тебе? В связи с нашими сегодняшними испытаниями защитного поля "Бургута".

– Давай.

– Только прошу об одном, Шахбоз. Даже если тебя рассмешат мои вопросы, все равно ответь мне. Я ведь не профессиональный космонавт.

– Не прибедняйся, Укен. Спрашивай.

– Хорошо. Объясни мне такую вещь, Шахбоз. Какую форму имеет защитное поле "Бургута"?

– Сам "Бургут" по форме напоминает сплющенное яйцо. Точно такую же форму имеет и защитное поле. Некоторым искривлением силовых линий у полюсов можно пренебречь. А где у "Бургута" полюсы, ты знаешь.

– Ясно. А насколько надежно это защитное поле?

– Давай проведем прежнюю аналогию с яйцом. "Бургут" – это желток, а внешняя граница силового поля – скорлупа. Но скорлупа простого яйца хрупкая, скорлупа же "Бургута", его защитное поле, непроницаема для посторонних предметов.

– Иными словами, защитное поле как бы увеличивает толщину обшивки "Бургута".

– Сам "Бургут", по сути, беззащитен и хрупок. Простой метеорит запросто пробьет его обшивку. А наткнувшись на силовое поле, даже крупный метеорит мгновенно испарится.

– Ладно. Значит, "Бургут" – желток, защитное поле – скорлупа яйца. Пока "Бургут" опускается на чужую планету, пока он находится в атмосфере, яйцо остается яйцом. Но что происходит с силовым полем в момент приземления? "Бургут" так и не коснется грунта? Силовое поле под его днищем будет удерживать блок на некоторой высоте от поверхности планеты?

– В принципе это возможно, – ответил Шахбоз, – но нецелесообразно, так как требует огромного расхода энергии и ничего не дает.

– Значит, днище "Бургута" все же касается планеты?

– Конечно.

– А что при этом произойдет с силовым полем?

– Линии, разумеется, исказятся в зависимости от свойств грунта. Теперь это уже будет не яйцо, а, скажем, пирожок. Но действие силового поля от этого не станет слабее.

– То есть "Бургут" по-прежнему будет защищен и снизу?

– Конечно.

– Так. Ну а тот кусочек грунта, который попал внутрь силового поля, внутрь скорлупы? Тот грунт, на котором будет стоять "Бургут"?

– Этот кусочек теперь будет составлять одно целое с кораблем, то есть он сам защищен от влияния извне. Но вот его влияние на корабль уже не зависит от силового поля. Ты это хотел услышать от меня?

– Да, это.

– Тогда учти следующую вещь. Перед посадкой этот самый грунт, о котором мы с тобой толкуем, прожигается и обрабатывается специальным облучением. Все бактерии, микробы, вся органика в нем уничтожаются. Так что абсолютно никакой опасности он не представляет.

– Ясно.

– А зачем это тебе?

– Когда мы сегодня испытывали "Бургут" и садились на полигоне, я вдруг подумал об этом кусочке грунта. Ты ведь знаешь, я новичок в космосе.

Время было позднее, но сон не шел. Долго еще в гостиной звучали голоса Шахбоза и Укена.

Рене была единственной планетой затухающей красной звезды Годво. Название планета получила в свое время от имени известного астролога Рене, доказавшего ее существование.

Впрочем, не всегда мир звезды Годво состоял из одной планеты. Когда-то их было гораздо больше.

Но уже много миллиардов лет назад Годво вступила в пору заката. Она тускнела, гасла, истощала энергию. Нарушались привычные связи. Планеты теряли скорость, уменьшался диаметр их орбит, и постепенно одна за другой они сваливались на красное светило.

И вот теперь на расстоянии семидесяти миллионов километров от Годво кружится в космосе единственный уцелевший кусочек материи планетной системы, чтобы через несколько миллиардов лет разделить судьбу своих предшественниц.

Хрусталев переключил все системы корабля на автоматизированное управление и облегченно вздохнул. Наконец-то они у цели! "Алмаз" искусственный спутник Рене.

Первый этап путешествия, можно сказать, закончился благополучно. Почти семьдесят часов напряженной работы – и "Алмаз" практически у цели.

Через сутки они начинают исследование Рене. Через сутки, может быть, у них появится какая-то зацепка. А сейчас – отдых. Полный покои и отдых в восстановительных камерах.

Конечно, им хотелось взглянуть на Рене уже сегодня, прямо сейчас. Но командир был тверд. После семидесяти бессонных часов, пусть даже под пристальным наблюдением биорегуляторов, они нуждались в восстановлении сил.

Все сделанное ими до сих пор всего лишь пролог. Настоящая работа начнется через сутки. И кто знает, каких именно качеств потребует она от членов экипажа.

Владлен Олегович, Шахбоз и Укен в круглом зале "Алмаза" не спускали глаз с фиолетового экрана – это поверхность планеты Рене переливалась на нем всеми фиолетовыми оттенками.

Автоматический телеразведчик парил в атмосфере Рене. До сих пор все было хорошо. Связь не прерывалась ни на минуту.

Внизу проплывала бескрайняя фиолетовая пустыня. Кое-где высились темные растрескавшиеся валуны. Вокруг валунов, а также и на них самих лежали плоские овальные камни. Звезда Годво еще обладала достаточной энергией, чтобы нагревать их до семидесяти градусов по Цельсию.

Вдруг на одном из участков обозримой площади песок пришел в движение. По-видимому, мощные встречные потоки воздуха взвинтили песчаный смерч на высоту нескольких сотен метров. Песчинки кружились все быстрее и быстрее. Основание смерча начало увеличиваться в диаметре. Песчаный столб слегка наклонился в одну, потом в другую сторону, а затем, словно отыскав для себя нужное направление, резко накренился и помчался по пустыне, увлекая за собой все новые и новые массы песка. Теперь это был уже не смерч фиолетовая продолговатая туча неслась по пустыне, и из нее то и дело вылетали огромные валуны и рассыпались, ударяясь о землю.

– Ну что? – обратился Хрусталев к коллегам. – Пожертвуем ради науки одним телеспутником?

– Конечно, – отозвался Шахбоз, – уж лучше мы сами пожертвуем разведчиком, чем ждать, пока эта фиолетовая обманщица утянет его у нас без спроса.

– Бедный телеспутник! – притворно запричитал Укен. – Недолго парил ты в свободном пространстве! Так будь же последней жертвой на этой благословенной и гостеприимной планете!

Перейдя на ручное управление, Хрусталев быстро погнал телеспутник вслед за вихрем и спикировал его вниз с таким расчетом, чтобы автомат попал в самый центр песчаной тучи.

Изображение на экране заметалось, запрыгало, задергалось. Сам телеспутник трепетал в песчаных струях как рыбка, попавшая в сеть. Его двигатели, достаточно мощные, почти не помогали ему. Его тянуло вместе с тучей к блекло-синим зубчатым скалам, появившимся на горизонте. Хрусталев сориентировал телеспутник по ходу движения тучи, увеличил скорость почти до максимума, и автомат с большим трудом, но все же выскользнул из бешено крутящихся потоков песка и воздуха. Командир поднял его на высоту, недоступную для смерча, и повернулся к космонавтам.

– Понимаете что-нибудь?

– Связь не пропадала ни на секунду, – возбужденно ответил Шахбоз, выходит, причина молчания "Фотона" вовсе не в песчаных бурях.

– У урагана практически нет опережающей волны, – проговорил Укен. Летящий песок не в состоянии экранировать даже радиосвязь, не говоря уже о точечном канале... Короче, по первому впечатлению это самый обыкновенный ураган. Разумеется, обыкновенный для этой планеты. Скорость, конечно, дикая...

– И вылетает он совсем не из пещер, – поддержал его Шахбоз.

– Так я и думал... – пробормотал командир.

– Вы что-то сказали? – переспросил Шахбоз.

– Да. Продолжаем обзор, – ответил Хрусталев.

Телеспутник помчался в сторону зубчатых гор. За их стеной должно было тянуться ровное каменистое плато. Именно там замолчали первые автоматические станции, совершившие посадку на Рене. Именно там пропала и экспедиция Старка.

Горная гряда оказалась длинной и узкой. За ней потянулись ущелья, разломы, выходы на поверхность планеты каких-то каменных плит. В отвесных скалах виднелось множество пещер.

За пещерами раскинулось каменистое плато – ровный кусок скального пласта, на котором не удержаться ни одной песчинке, зато здесь было множество плоских овальных камней, раскиданных там и тут.

– Стоп! – вдруг вскрикнули космонавты разом.

Телеспутник развернулся и, описывая плавные сужающиеся круги, приблизился к месту, так заинтересовавшему землян. Посреди плато высилось странное сооружение.

– Что это?! – воскликнул Шахбоз.

– Искусственное сооружение... – прошептал Укен.

– Да, искусственное сооружение, – нахмурив брови, ответил Хрусталев. Перед вами "Фотон". Вернее, то, что от него осталось.

От звездолета остались, по сути, только внутренние перегородки. Долго ходил по кругу телеспутник. Светился фиолетовый экран. Тихо и уныло было в круглом зале "Алмаза". Первым нарушил молчание Хрусталев. Впрочем, до него никто и не отважился бы заговорить. У Хрусталева на "Фотоне" были друзья...

– Впечатление такое, что корабль размонтирован, – мрачно произнес он.

– Похоже.

– Обратите внимание – внутренние перегородки почти не повреждены.

– Какой смысл космонавтам было ремонтировать звездолет?

– Им – никакого!

– Значит...

– Значит, корабль разобрали другие.

– И это нам с вами и предстоит узнать. Посмотрим, что с вездеходом, проговорил Хрусталев.

Вездеход с "Фотона" обнаружили метрах в тридцати от входа в одну из пещер. Особенно поражало сохранившееся остекление кабины вездехода. Остекление изготовлялось из сверхпрочного сплава, а затем намертво вделывалось в металлический корпус вездехода. Отделить остекление от корпуса самим космонавтам было практически невозможно. Такая необходимость вообще не предусматривалась конструкцией машины. Подобная операция никогда не проделывалась и на заводах. Если было нужно заменить корпус вездехода, то его меняли вместе с остеклением. Только такой способ обеспечивал надежную герметизацию корпуса. И вот теперь экипаж "Алмаза" с удивлением смотрел на остекление, аккуратнейшим образом отделенное от корпуса.

– Владлен Олегович, – заговорил Шахбоз, – обратите внимание, и на "Фотоне" и на вездеходе отсутствуют металлические части.

– Посмотрите, как умело размонтированы и корабль и вездеход. Чувствуются навыки и сноровка.

– Да. Но этот великий умелец к тому же отличается и жестокостью. Разобрав корабль, он вольно или невольно способствовал гибели экипажа.

– Владлен Олегович, а может быть, сам экипаж по каким-то причинам демонтировал корабль?

Хрусталев невесело улыбнулся.

– Исключается. В распоряжении экипажа нет для этого достаточных технических средств.

– Тогда кто это мог сделать?

– Не знаю.

– Разобрать "Фотон" могли только разумные существа. Возможно, они обитают в пещерах?

– Вряд ли. Раз уж они не побоялись выйти на поверхность и разобрать машины, то какой смысл им постоянно сидеть в пещерах? Да и выходы из пещер имели бы, вероятно, другой внешний вид.

– А может быть, длительное пребывание на поверхности таит для них опасность?

– Какую? Метеоритной опасности нет. Атмосфера достаточно плотная. Песчаные бури не так-то уж и опасны. Да и можно предсказывать их. К тому же в районе плато они, по-видимому, бывают не часто. Но главное не в этом. Разумные существа, способные с таким поразительным мастерством разобрать инопланетный корабль, по-видимому, не отсиживались бы в пещерах, а разработали какие-то меры против грозящей опасности. Думается, что этот вариант отпадает.

– А может быть, они специально так? – подал голос Укен.

– Что – специально?

– Сидят в пещерах и ждут. А как только на планету опустится чужой звездолет, они хвать его и с концами...

Космонавты рассмеялись.

– Укен, – спросил Хрусталев, – какова вероятность посадки на маленькую, затерянную на окраине Галактики планету чужих звездолетов? Сколько их наберется, скажем, за миллиард лет? И что же? Им сидеть ради этого ничтожного шанса в пещерах?

Наступило молчание.

– Тогда, вероятно, кроме "Фотона" и нас, на Рене бывали и другие гости? Возможно, они и сейчас наблюдают за нами? Чем-то их привлекла к себе Рене.

Командир кивнул.

– Возможно. Однако, прежде чем подводить окончательную черту, давайте еще раз исследуем внутренности "Фотона". Если экипаж погиб, то должны ведь остаться тела или в крайнем случае скелеты.

Хрусталев вновь перешел на ручное управление аппаратом. Телеспутник подлетел вплотную к "Фотону", затем осторожно нырнул в него и пошел кружить по этажам. С бьющимися сердцами наблюдали космонавты за экраном.

Вот сейчас появятся на нем неподвижные тела... Напряжение достигло предела. Телеспутник достиг верхнего этажа, выскользнул из "Фотона" и поднялся на плато. В звездолете не было никого.

– Значит...

– Значит, они стали пленниками...

– Чьими?

– Тех, других.

– Возможно, даже живы до сих пор?

Хрусталев нажатием клавиши выключил экран.

– Товарищи, на основании всего увиденного нам необходимо принять решение.

Он встал с кресла, походил некоторое время в задумчивости по залу и заговорил снова:

– Мы здесь находимся с единственной целью – разгадать тайну Рене. Перед нашим отлетом высказывались различные предположения о свойствах Рене. Наиболее вероятной причиной прекращения связи считались песчаные бури. Это и понятно. Никаких других особенностей на Рене не обнаружилось. Мы видели песчаную бурю. Мы будем наблюдать и изучать другие подобные бури. Но уже сейчас можно сделать важный вывод – на связь песчаные бури не влияют. Значит, у планеты есть другая тайна, следов которой мы еще не нащупали. Возможно, дальнейший поиск сопряжен с громадной опасностью. И мы сейчас должны вынести решение, как нам поступить – продолжать поиск или возвращаться.

Шахбоз вскочил с кресла, порываясь что-то сказать, но командир сделал предостерегающий жест:

– Я еще не закончил.

Он снова сделал несколько шагов по залу и продолжал:

– Подведем баланс – наши плюсы и минусы. Начнем с минусов. Наше полное незнание предмета поиска – раз, гибель "Фотона" и вездехода – два, странное состояние их останков – три, отсутствие экипажа – четыре. Наши плюсы – готовность к встрече с неожиданным – раз, усовершенствованное защитное поле – два, "Бургут" – три. Кроме того, как всем известно, если даже по каким-либо причинам "Бургут" не сумеет взлететь, то специальный электромагнитный блок все равно доставит его на "Алмаз". Это четыре. Шансы вроде бы равны. А сейчас я хочу услышать ваше мнение. По традиции первым слушаем младшего. Давай, Укен.

Укен встал. Его обычно добродушное лицо было суровым.

– Сколько было хлопот перед отлетом сюда... И выходит, все напрасно? Ну, вернемся мы на Землю... А что скажем людям? Что причина вовсе не в песчаных бурях? Так об этом можно сообщить и по каналу связи. Корабль у нас хороший, мы... как будто тоже ничего... Не знаю... Мне, например, возвращаться стыдно...

Укен сел.