Текст книги "Приходит ночь"

Автор книги: Хизер Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Почти сразу после того, как они сели за стол в большой кабинке китайского ресторана, Брин поняла, что визит сюда был ошибкой. Через секунду лапша была разбросана по лаковой столешнице – так на нее набросились голодные дети. Стакан с водой был моментально опрокинут, а Эдам соскользнул с пластикового стула, ударился головой и разразился плачем.

«И чего я не повела их в «Макдоналдс»?» – спрашивала себя Брин, попеременно утешая Эдама и пытаясь имитировать глас божий для Брайана и Кита, но только на тон тише – лишь бы они сидели на месте.

Да, несомненно, это была ошибка.

Когда изнурительная, выматывающая нервы неделя завершилась в пятницу вечером, Брин была бесконечно счастлива. Она пообещала самой себе, что позабудет все, придет домой тихой и спокойной, будет вести себя достойно и с нежностью относиться к детям.

И полчаса все было прекрасно, просто великолепно. Но она слишком заигралась в Матушку Гусыню. И когда она помогала Брайану читать «Тарзана» Бэрроу, Эдам, оторвавшись от раскраски, спросил:

– Что это воняет?

– Ага, – охотно отозвался Кит, – и горит.

– Ох, не говорите так! Не говорите! Это… у-у, блин горелый! – простонала Брин, взвилась с нижней полки двухъярусной детской кровати, стукнулась головой о верхнюю полку и опрометью бросилась на кухню.

Отбивные безнадежно подгорели; шпинат в кастрюльке представлял собой зеленую жижу.

Дети любили китайскую кухню, они ели даже овощи по-китайски. «Вонг» – замечательный ресторан, где прекрасно относились к детям. А Брин уже не раз попадала впросак – с бургерами, жарким и пиццей. Им надо было подкрепиться чем-то относительно съедобным.

Вот так они все и оказались у Вонга, а Брин хотелось оказаться где угодно, но только не здесь.

– Я хочу цыпленка в кисло-сладком соусе… – начал Кит.

– А мне можно цыпленка с кешью? А то мы всегда заказываем то, что хочет Кит.

– У-у! Я не хочу цыпленка с кешью. Я кешью не люблю.

– Прекратили! – зашипела Брин так тихо, как только могла, подпуская в голос угрозу.

Она поцеловала Эдама в белокурую макушку, смахнула со стола разлитую воду и попыталась собрать разбросанную лапшу. Затем она сверлила старших мальчиков угрожающе хмурым взглядом до тех пор, пока Кит не потупил рыжую голову, а Брайан не склонил свою каштановую в немом повиновении.

– Вы все трое будете вести себя в ресторане как следует! – предупредила Брин.

Потом она чуть расслабилась, на минуту откинувшись на стенку кабинки. Не их вина, что уже так поздно и все они почти умирают от голода. И не вина мальчиков, что ее неделя была такой неудачной.

Ничьей вины в происходящем нет, только ее. И еще Ли Кондора.

Он едва говорил с ней с того времени, когда они беседовали в буфетной. Ли был профессионалом до мозга костей, вежливым – и предельно корректным, выглядело это так, словно он на самом деле пытался назначить ей свидание, она ответила однозначным «нет», и ему пришлось ограничиться обычным «ну что же…».

А потом опять все выглядело так, словно Ли все еще ждал… наблюдал за ней. Будто знал, что она дошла до покой точки, с которой начала чувствовать его присутствие. Даже если он бесшумно возникает в нескольких футах от нее, Брин улавливала тонкий, древесный, мужественный запах его лосьона после бритья.

Брин не могла не удивляться ему. Она знала, что в Тахо у него появился клуб новоиспеченных фанатов, все, кто работал с ним над видеоклипом, были от него без ума. Ли знал, когда надо работать, а когда можно и посмеяться. Когда потребовать полной собранности, а когда ослабить хватку. И как только она улавливала этот опасный огонь в его глазах, чувствовала мудрость в самой их глубине, мудрость, произошедшую от жизненного опыта…. или от опыта страдания? Трудно представить, будто он знает, что такое удары судьбы или боль. Но Барбара говорила, что он вдовец. Возможно ли, что такой мужчина мог быть однолюбом, любил одну женщину столь сильно, что ее смерть стала для него нескончаемой мукой?

– Тетя Брин, – тихо сказал Брайан. – Можно мне цыпленка с кешью?

Им обычно приходилось делить блюдо. Здесь не было детских порций. Но сегодня вечером… Она беспомощно махнула рукой:

– Ешьте что хотите.

И опять на минуту прикрыла глаза. А когда открыла, перед ней стояла хорошенькая восточная девушка и ожидала, когда Брин сделает заказ.

– Большой стакан вина, – пробормотала Брин. – А потом мы будем цыпленка с кешью и цыпленка в кисло-сладком соусе. Эдам, чего ты еще хочешь?

– Хот-дог! – сказал Эдам.

– У них не подают хот-доги, Эдам. Это китайский ресторан.

– Ну-у… тогда цыпленка.

Брин пожала плечами.

– Я б, пожалуй, взяла еще яичные рулеты и спаржу. И жареный рис с креветками, пожалуйста.

Официантка бегала как заводная. Она быстро вернулась с вином для Брин и с содовой для мальчишек в бокалах, украшенных бумажными зонтиками на прутьях.

Это хоть на пару минут займет детей, с благодарностью подумала Брин.

Заказ принесли, когда они еще занимались зонтиками, давая Брин возможность поделить порции на троих и разрезать яичный рулет Эдама. Он не любил этих темно-зеленых штучек внутри.

Ну, все плохое позади, подумала она и зачерпнула полную ложку горячего риса… Пейзажные снимки сделаны, Барбара поговаривала о нескольких неделях, свободных от шоу, и обещала посидеть с детьми пару вечеров… Так что Брин могла бы даже поужинать и выпить немного с другими танцовщиками. Это было очень здорово. Ночка полного и абсолютного расслабления…

– Тетя Брин…

Это был голосок Брайана, тихий и встревоженный.

– Там какой-то дядя идет. Думаю, он идет к тебе.

Брин мгновенно распахнула глаза и в замешательстве принялась скользить взглядом по залу. Да, дядя к ним действительно шел, и что было абсолютно точно, он шел к ней.

Это был Ли Кондор.

Что он здесь делает? – отстранение удивилась она. Ресторан был неплохим, но отнюдь не шикарным. Он мог бы сейчас сидеть в куда более дорогом местечке, ужинать бифштексом с кровью, танцевать или швырять свои огромные деньги на карточный стол.

– Хэлло, мисс Келлер.

Его взгляд быстро обежал стол. Брайан и Кит смотрели на него открыв рты, а Эдам выказывал открытую враждебность, сжав ротик в недовольной гримасе.

– Хэлло, – выдавила из себя Брин.

Она удивилась тому, что Ли подошел поздороваться, увидев ее за столом с тремя маленькими детьми. Большая часть мужчин ринулась бы в прямо противоположном направлении.

Но от улыбки у его глаз появились симпатичные морщинки, и, когда он снова посмотрел на нее, в них светились одновременно интерес и удивление.

– Это ваше семейство?.. Глупый вопрос, конечно ваше. Вы все так похожи.

– Это не наша мама! – торопливо заметил Брайан. – Это наша тетя.

– Ах вот как? – переспросил Ли. – Не родные, да?

– Нет, не мои… Хотя почему. Мои родные…

Киту нравилось думать, что он самый старший и опытный, но его губы слегка дрожали, когда он вмешался в беседу.

– Мои папа и мама сейчас… ну… они живут с Иисусом. А мы живем с тетей Брин.

– Ну это не самое плохое житье, – сказал Ли дружелюбно. – А ты?..

– Кит Келлер, а это Эдам.

– Хорошо, Кит Келлер, а ты не мог бы встать на минутку? Я бы хотел присоединиться к вам на несколько секунд, если не возражаешь.

Кит послушно слез с сиденья. И к ужасу Брин, Ли Кондор сел рядом и улыбнулся ей.

Она попыталась улыбнуться в ответ, но это была крайне неудачная попытка. «В конце концов, – подумала она, – сегодня ночью он точно меня в постель не потащит». Душ она приняла, но совсем недавно волосы у нее до сих пор не высохли, и от этого было ощущение как от чего-то тяжелого, плотно лежащего на плечах. Нанести новый макияж она не позаботилась, надела старый трикотажный топ и линялую юбку из миткаля с запахом.

К тому же на ней была половина китайской лапши, что раньше была разбросана по столу.

Брин схватила стакан с вином и, нервничая, отхлебнула три четверти, потом снова попробовала выдавить из себя вежливую улыбку.

– Что вы здесь делаете? – спросила она у Ли.

– Я люблю китайскую кухню, – ответил он, пожимая плечами.

– Это не свидание? – спросила она, внезапно поняв, что сказала лишнее.

Он рассмеялся:

– Если только у меня может быть свидание с Миком и Перри. Вон они сидят.

Он показал на другой конец зала. Брин познакомилась с Миком и Перри еще на прошлой неделе. Оба они показались ей приятными, вполне земными людьми – совсем не такими, как она ожидала. Желтоволосый Перри улыбнулся ей своей кривоватой улыбкой и помахал рукой. Мик, блеснув черными глазами, широко осклабился и, в свою очередь, помахал рукой.

Брин тоже помахала им, а потом волей-неволей вынуждена была перевести взгляд назад – чтобы встретиться взглядом с Ли Кондором.

– А-а… не хотите ли немного цыпленка с кешью? Жареный рис, яичный рулет, спаржа…

– Спасибо, нет. Я уже поел и вполне сыт.

«Я тоже», – подумала Брин – поглядев на свою тарелку, она поняла, что уже не сможет сделать ни глотка.

– Я… не думала встретить вас здесь, – услыхала она собственный дрожащий голос.

– Я прожил в Тахо последние десять лет, – объяснил он. – Я знаю все местечки, где по-настоящему хорошо кормят и прилично обслуживают.

– Ага, – пробормотала Брин, – кормят здесь вкусно. И официанты приятные. Они замечательно обращаются с… детьми.

– Она хочет сказать, что ей не стыдно нас сюда приводить, – охотно разъяснил Брайан.

– Брайан!

– О, я не думаю, что вашей тете за вас стыдно. Просто есть места, которые приспособлены только для взрослых, и там не понимают, чем надо кормить детей. Или как с ними поладить. Но знаешь, Брайан? Большинство из тех, кто заботится о детях, обычно оказываются приятными людьми. И зная, что здесь к вам хорошо относятся, я стану любить этот ресторан еще больше.

– А у вас есть дети? – спросил Брайан, таращась на Ли.

Возможно, Брин это только привиделось – или действительно отблеск страдания промелькнул в его глазах?

– Нет, детей у меня нет. Но я бы хотел когда-нибудь.

– Мальчика?

– Конечно, но и девочку я бы завел тоже.

– А вы на самом деле самовлюбленный звездун?

– О господи! – выдохнула Брин, застывая от немыслимого ужаса в ожидании вспышки праведного гнева.

Но взрыва не последовало. Глаза Ли поднялись на нее, искрясь от смеха.

– Самовлюбленный звездун?

– Ну да! – настаивал Брайан.

– Брайан! – рявкнула Брин. – Клянусь Богом, я с тебя с живого кожу сдеру!

Ли снова повернулся к мальчику и повторил определение:

– Самовлюбленный звездун… Хмм… Ну да, наверное, я такой в каком-то смысле.

– Вы ведь Ли Кондор, да? – уточнил Кит смущенно.

– Да. – Ли с удивлением посмотрел на Брин.

– Томми в школе говорил, что вы индеец. Вы ведь индеец, да? – спросил Брайан.

– Самый живой и настоящий, – засмеялся Ли. – Или хотя бы наполовину.

Брайан чуть задумался:

– На какую половину?

Брин захотелось провалиться под стол и там умереть, а Ли снова рассмеялся и подозвал официантку.

– Думаю, надо заказать вашей тете еще выпить, а потом я поясню. – Он взглянул на Брин, – Шабли, не так ли?

Брин едва смогла кивнуть. Она бы с радостью осушила целую бутылку, если бы ей принесли.

Ли заказал для нее бокал вина и скотч для себя.

Напитки принесли быстро, и он, потягивая скотч, стал отвечать Брайану:

– Мой отец чистокровный индеец из племени черноногих. Но моя мама немка. Так что я наполовину индеец, наполовину немец. И стопроцентный американец.

– О, круто! – восхитился Кит. – А ваш папа живет и вигваме? У него есть лошади, луки, стрелы и все эти штуки?

– Мне жаль, но мой папа живет в своей нью-йоркской квартире. Он адвокат. Они живут там, потому что моя мама работает учительницей в музыкальной школе.

– А-а, – сказал Кит, заметно разочарованный.

– Но, – продолжил Ли, – мой дедушка в самом деле летом живет в вигваме. И носит кожаные мокасины, охотится на оленей и живет точно как в старину.

– Хотел бы я на все это посмотреть, – завистливо вздохнул Кит.

– Ну, живет-то он в Дакоте, в Черных Холмах, и это довольно далеко отсюда. Но у меня есть замечательная коллекция старинных луков, стрел и предметов индейского искусства, и если твоя тетя захочет как-нибудь привезти тебя на них посмотреть…

– Ох, тетя Брин, а давай? – настойчиво стал просить Брайан.

– Я… ну…

К этому моменту она допивала второй бокал вина, но это не облегчило ее желания свернуться в клубочек и скатиться куда-нибудь под стол. Она была уверена, что покраснела, как тот омар, что принесли на соседний столик, и совершенно не знала, что ответить. Но это уже не имело никакого значения, даже малейшего. Потому, что Эдам, у которого было врожденное предубеждение против любого человека, который отвлекает от него тетино внимание и которого в ходе предыдущей беседы никто не замечал, выбрал для нанесения удара именно этот момент.

Полная столовая ложка жареного риса со свининой полетела через стол.

– Ох, Эдам! – раскрыла рот от ужаса Брин. Набрасываться на него с упреками у нее не было возможности, потому что она ошарашено наблюдала через стол, как Ли обирает со своей одежды кусочки еды, и спрашивала себя, а не осталась ли она без работы.

– Ли, извините. Мне действительно ужасно жаль. – Она нервно вскочила и принялась помогать ему смахивать рис с рукавов его темно-синей рубашки.

Льняная, подумала она, чувствуя, что ей становится дурно. Дорогая и трудно поддающаяся стирке.

Неожиданно слезы брызнули у нее из глаз. Она ни на что не годится. Она не может заставить мальчишек нести себя как следует, и она не может дать им того, что им необходимо. И очищая уже чистый рукав рубашки Ли, она принялась защищать Эдама:

– Он не плохой ребенок, совсем не плохой. Ему только четыре года, и он так много потерял…

– Брин…

Его голос был тих и нежен, но повелителен. Его рука, бронзовая, широкая и сильная, полностью обхватила ее пальцы, остановив их беспорядочное движение. Они встретились взглядами, и она увидела в его темно-карих, с мягким золотистым мерцанием глазах теплое сочувствие.

– Все в порядке. Это не страшно. Пожалуйста, сядьте на место.

Она так и сделала, чувствуя, как жалко дергается ее нижняя губа, когда она, не отрываясь, смотрела на него. Он улыбался, глядя на нее и чуть склонив голову, будто предлагал ей продолжать – только непонятно, что именно.

Ли перевел свое внимание на Эдама.

– Эдам, прости, что не включили тебя в нашу беседу. С нашей стороны это было очень невежливо. Но и швыряться едой – это тоже очень плохо. Сделаешь такое опять, и твоя тетя или даже я выведем тебя отсюда и хорошенько отругаем. Понятно?

Эдам придвинулся поближе к Брин и вжался в пластиковое сиденье так плотно, как только мог. Он ничего не ответил, но ничего больше не кидал.

Брин на секунду задумалась, стоит ли обидеться на Ли за то, что он перехватил инициативу по наведению дисциплины. Но никакого возмущения она не почувствовала. Все, что она чувствовала в этот момент, – это пульсирующая головная боль.

– Мальчики, – прошептала она и услышала, как осип ее голос, – пожалуйста, заканчивайте ужин, нам пора домой.

Соберись, Брин Келлер, подбодрила она себя. Было приятно уловить сочувствие в глазах Ли Кондора, но ей не хотелось, чтобы его сочувствие превратилась в жалость. Она может управлять ситуацией, главное, не считать себя беспомощной жертвой и не впадать в отчаяние.

– Хотите кофе? – спросил ее Ли, после того как Брайан и Кит, глядя то на нее, то на него, принялись быстро уминать еду.

Эдам ничего не ел, поскольку его тарелка была почти пуста. Брин решила оставить это обстоятельство без внимания.

Внезапно Брин смутилась. Ли, вероятно, догадался, что два бокала вина – это для нее слишком. Да, ей ужасно хочется кофе. На столе был китайский чай, но его было бы явно недостаточно, чтобы взбодриться, прежде чем сесть за руль.

– Да, не отказалась бы, – прошептала она.

Ли сделал жест в сторону официантки, и Брин удивилась на мгновение, нет ли тут у них особого тайного языка, потому что две чашки кофе появились с фантастической быстротой.

– Как вы это сделали? – спросила Брин из любопытства.

– Ничего особенного, – рассмеялся он, – просто дал ей прочесть по губам «кофе».

– Ах, так. – Брин снова залилась мучительным румянцем, опустила взгляд и обожглась горячим напитком.

– Привет, Брин.

Она подняла глаза и увидела, что Перри и Мик заглядывают через перегородку в их кабинку.

– Привет, – ответила она, молясь, чтобы они не почувствовали ее смущение.

Она привыкла чувствовать себя уверенно. С чего это она так беспокоится о том, что думают о ней именно эти люди?

Оттого что они были сотрудниками Ли, подсказал ей внутренний голос, слушать который ей меньше всего хотелось. А более всего, оттого что они были его друзьями.

– Приятное семейство, – сказал Мик, широко улыбаясь.

– Благодарю, – ответила Брин и торопливо добавила: – Ребята, познакомьтесь, это мистер Скайхоук и мистер Литтон. Они работают с мистером Кондором.

– Ты нас так представила, Брин, – хихикнул Перри, – будто мы члены мафии. Ребята, я – Перри, а это Мик. А вас как зовут?

– Это Брайан, это Кит, а это… ох!

Брин взглянула вниз, туда, где должен был находиться Эдам, и увидела, что тот заснул, прижавшись к ее боку и надежно засунув большой палец в рот.

Он избавился этой привычки на день, а вот ночью… Кроме того, он крепко ухватился за ее юбку – как за парашют. Брин взглянула на Перри и Мика и пожала плечами.

– Рип ван Винкль в этой компании – это Эдам, – сказала она.

– Привет, Брайан, привет, Кит, – сказал Мик.

Еще до того, как дети открыли рты, Брин уже знала, что у нее опять будут неприятности, но не было никакой возможности их предотвратить – разве только сгрести со стола скатерть и накрыть мальчишек с головой.

– Ой, а вы тоже индейцы! – воскликнули они в унисон.

Ли захохотал вместе с Перри и Миком, а Перри еще и нарочно подначивал мальчишек.

– Индеец? Я? Нет, я не индеец. Я стопроцентный американский «Хайнц-57». Чуть-чуть шотландской крови, немного ирландской. Сколько-то английской и французской. Ох, забыл! Еще чуток литовской!

– Да уж точно ты не краснокожий! – воскликнул Мик в притворном ужасе. – Это они про меня. Не вздумай дурить детишкам головы. Они знают, кто здесь настоящий индеец, когда он перед ними во всей красе.

Брайан и Кит глядели на них обоих в полной растерянности, а потом принялись хихикать. Брин не могла понять – хочется ли ей расцеловать их в макушки или, как и раньше, уползти под стол.

– Индейцы – они такие забавные, – сказал Кит Брайану серьезно.

– А зеленоглазые могут запросто сделать краснокожих, не так ли? – сказал Ли, глядя на приятелей с озорной усмешкой.

– Еще как могут, – согласился Мик.

Он улыбнулся Брин, потом обратился к Ли:

– Мы вообще-то хотим свалить отсюда. Похоже, пора освободить столик. Но мы можем подождать где-нибудь поблизости, если ты хочешь.

Ли глянул на Брин.

– Если мисс Келлер не возражает, я помогу доставить ее детсад домой.

– О нет! – запротестовала Брин. – Я прекрасно справлюсь сама. Не хочу вас задерживать!

«Не надо мне помогать», – мысленно умоляла она. Так легко принять помощь. Так легко привыкнуть полагаться на чью-то силу. И так легко оказаться без этой поддержки и упасть еще ниже…

– Давайте, Перри, Мик, – без обиняков согласился Ли и снова поглядел на Брин. – Мы тут сегодня вечером балдеем, подбираем новые мелодии. У Эндрю свидание, и он вряд ли появится раньше одиннадцати или половины двенадцатого. Я отвезу нашего маленького, швыряющегося рисом Рила ван Винкля домой, чтобы не пришлось будить его. А потом я позвоню Мику или Перри, чтобы один из них приехал и забрал меня.

– Ох, нет, правда…

– Да ладно, – ухмыльнулся Мик. – Без проблем, Брин. Просто убедись, что он дал нам верный адрес, когда будете нам звонить.

У нее не было возможности протестовать дальше – они уже помахали руками, и пошли к выходу из ресторана.

– Вы готовы? – спросил Ли.

– Мне нужно оплатить счет.

– Я уже оплатил.

– Что? Как? Когда?

– Ох, как вы негодуете!.. Я попросил присоединить ваш счет к моему, когда увидел вас здесь.

– Но вы не имели никакого права…

– Брин, это просто пустяковый счет.

– Мистер Кондор, я отрабатываю мое жалованье и сама оплачиваю мои счета!

– Ах, я опять «мистер Кондор». А мне так понравилось, когда вы стали звать меня по имени. О'кей, давайте разберемся. Да, вы отрабатываете свое жалованье, даже более чем отрабатываете. Но я прибрал к рукам только ваш счет. Не стринги, нет. «Вы мне кое-что должны». Только ужин. Это стоило того, чтобы пообщаться с детьми. А сейчас не хотите ли пройти на выход – до того, как Рип проснется и устроит рев на весь ресторан?

– Хорошо, хорошо! – огрызнулась Брин. – Пойдемте. Я понесу Эдама до машины.

– Голубой «форд»?

– Да.

Она почти забыла о Брайане и Ките, поскольку едва стояла на ногах, держа Эдама, висевшего у нее на плече.

– Ну что, парни, все готовы? – обратился к ним Ли.

Они пошли за ним покорно как овечки.

Когда они вышли из ресторана, Ли обернулся к Брин и непринужденным движением взял Эдама из ее рук. Она промолчала – Эдам весил добрых восемнадцать килограммов, и она едва дышала, неся его. Ли же подхватил его легко, как футбольный мячик.

Во время недолгого пути домой они не разговаривали, но это было не так важно – Ли разговаривал с мальчиками. И Брин пришлось признать, что это получается у него замечательно. Не то чтобы он разговаривал с ними, как если б они были взрослыми. Он говорил с ним как с людьми – талант, которого многие взрослые так досадно лишены. Она едва улавливала смысл беседы, которая касалась сначала разных индейских племен, а потом перешла к истории вообще.

– Моя учительница говорит, что ваш клип про Средние века просто замечательный!

– Хорошо, поблагодари свою учительницу от моего имени, Брайан. Было время, когда я думал, не стать ли мне учителем истории.

– И что случилось?

– Я обнаружил, что быть ударником мне нравится больше.

Через несколько минут Брин подъехала к дому. Она про себя порадовалась, что не раскидала где ни попадя постиранные детские вещи и в течение последнего месяца не забывала вытирать пыль.

Припарковав машину, она оглянулась на Ли, который по-прежнему держал Эдама.

– Я отнесу, – сказал он. – Вы только покажите куда.

Брайан и Кит выбрались из машины, Брин не торопясь последовала за ними. Она удачно справилась с ключом, отпирая дверь, но с трудом нашла выключатель.

– Наверх, – сказала она Ли, стараясь скрыть волнение. – Брайан, Кит, не путайтесь под ногами у мистера Кондора.

Она пошла за ним вверх по лестнице вместе с шумным эскортом из двух персон.

– Эдам спит внизу! – сообщил Брайан Ли тихим шепотом. – Я сплю на верхней койке, а Кит вон там, на кровати.

– О'кей! – ответил Ли шепотом, наклоняясь, чтобы пристроить Эдама.

– А тетя Брин спит в своей собственной постели наверху. Вы знаете, у нее своя комната.

Брин скрипнула зубами и сжала кулаки, бросив на своего старшего племянника убийственный взгляд. «Если б я могла сделать с тобой, Брайан Келлер, то, что хочу в настоящий момент, – подумала она, – меня бы точно посадили за жестокое обращение с малолетними».

– Вы двое ступайте чистить зубы и готовьтесь ко сну! – Иногда она была готова поклясться, что им не семь и шесть лет, а все семнадцать и шестнадцать соответственно.

– Вы, наверное, захотите снять с него джинсы или что-то в этом роде, – сказал Ли с улыбкой. Не возражаете, если я подожду внизу?

– О нет, это будет замечательно, – ответила Брин.

Ли исчез. Стягивая джинсы с Эдама, она услышала, как в ванной зашумела вода. Пусть остается в майке, решила она. Нежная улыбка пробежала по ее губам, когда она укладывала малыша поудобнее. Он выглядел сейчас таким невинным и беззащитным.

– Но тебе придется раз и навсегда прекратить швыряться едой, молодой человек! – прошептала Брин, целуя его в лобик. – Это плохо для моего имиджа. Ты разрушаешь мой имидж самостоятельной личности!

Все еще улыбаясь, она подоткнула ему одеяло и на цыпочках вышла из спальни. Брин и Кит, вероятно, едва коснулись щетками зубов, поскольку уже сидели внизу, болтая с Ли. Он вольготно расположился на узком, способном вместить только двоих, диванчике, сидя нога на ногу и закинув руки за голову.

– Брайан, Кит, в постель, живо, – скомандовала Брин.

– Ну-у…

– Никаких ну. По койкам!

Слава богу, они все-таки решили послушаться ее! Недовольно бурча, они, как обычно, поцеловали ее и стали подниматься по лестнице.

– Вы не хотели бы пожелать мистеру Кондору спокойной ночи и поблагодарить его за угощение?

– Конечно! – радостно согласился Брайан. – Спокойной ночи, Ли! Спасибо тебе за ужин.

– Спокойной… спасибо… – эхом отозвался Кит.

Как только они стали подниматься вверх по лестнице, Брин подумала, что зря отослала их так рано – ведь сейчас она остается наедине с Ли Кондором.

– Могу я что-нибудь вам предложить? – спросила она, украдкой оглядывая гостиную.

Все как будто в порядке. На стеклянной столешнице кофейного столика были следы от пальцев, но журналы на нем лежали аккуратной стопкой, и длинные плети филодендрона маскировали эти маленькие, но многочисленные огрехи.

– Ничего, – ответил он, разглядывая ее с легкой улыбкой, пробегавшей по его губам, и с проблеском удовольствия в золотистых глазах. – Отчего бы вам не присесть на минуту?

Он показал взглядом на небольшой кусочек свободного пространства рядом с ним на диванчике. Брин на миг опустила взгляд, потом посмотрела ему в глаза:

– Оттого что я вам не доверяю.

Ли усмехнулся, и она опять заметила, как смягчаются черты его лица, когда он улыбается.

– Что значит – не доверяете? Я не делаю ничего плохого.

– Мм… Вы делаете все слишком хорошо.

– Я вам по-прежнему не нравлюсь?

– Нет. Да. Нет. Ли, дело тут не в том, нравитесь или не нравитесь. Вы были предельно откровенны насчет того, что не прочь прыгнуть со мной в постель, а я не хочу, чтобы меня использовали подобным образом. Вы сегодня вечером были очень добры к моим мальчикам, и я вам очень благодарна за это, точно так же, как благодарна за работу. Но…

– Нет, минуточку!

Он сидел в расслабленной позе, но вдруг вскочил, с хватил ее за руки и впился взглядом в ее глаза. Его золотистый взгляд стал жестким – как и черты лица.

– Это не одно и то же, мисс Келлер. Я оплатил ваш ужин и любезничал с вашими мальчиками совсем не для того, чтобы купить вас. Я люблю общаться с детьми совершенно искренне, а счет за ужин меня не разорит. Да, я по-прежнему хочу лечь с вами в постель. Это совершенно нормальное стремление мужчины, который встретил по-настоящему красивую женщину. Но это совсем не значит, что я хочу использовать вас. По крайней мере, не более того, как вы могли бы использовать меня. Я сейчас говорю о чем-то, что могло бы порадовать обоих – что-то дать каждому.

Отчего у нее всегда пересыхает во рту, когда он смотрит на нее? – с удивлением думала Брин, нервно облизывая губы. Оттого, что он был прав? Она почувствовала влечение к нему еще до того, как они встретились. А сейчас… Через тонкую ткань рубашки она ощущала тепло его тела, мощную энергетику. Его хватка была крепкой, но не болезненной, и она не могла думать ни о чем другом, кроме как о его руках, державших ее за запястья. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза, его большой палец прошелся по ее подбородку, лаская его с какой-то жесткой нежностью.

– Ли, вы, наверное, могли бы иметь столько женщин, сколько пожелали бы…

Он протестующе фыркнул:

– Брин, вы по-прежнему пытаетесь навешивать на меня какие-то стародавние ярлыки. По-вашему, мужчине только и нужно, что красивое тело в сочетании с хорошенькой мордашкой? Я как раз не любитель случайных связей. В вас есть нечто, что очаровало меня с того самого момента, как я вас увидел.

– Хороший ход, – услышала Брин свой собственный резкий голос.

– Ход? Черт побери…

– Да, ход, черт побери! Или вы собираетесь поклясться мне в вечной преданности?

– А это то, что вам нужно, – вечная преданность? Что-то не верится. Мы только что познакомились. Я стараюсь узнать вас поближе, но вы сами жутко мешаете мне. Может, в этом и заключается вечная преданность? Но как каждый из нас сможет узнать, куда приведет нас эта дорога, если мы не сделаем первых шагов, а потом и следующих?

– Я не хочу, чтобы меня обязывали! – воскликнула Брин. – Я не хочу, чтобы…

«…мне опять сделали больно». Вот что это было. Но говорить этого Брин не хотела.

– Я не хочу иметь с этим ничего общего, – повторила она холодно.

На нее наваливалось какое-то дикое возбуждение. Чем дольше она здесь стояла, тем больше ей самой хотелось наброситься на него. Тем большее волнение она чувствовала. Как восхитительно было бы прилечь рядом с ним, тщательно изучить его упругое, мускулистое тело. Как потрясающе находиться рядом с человеком, одно только присутствие которого говорит о силе и твердом характере, мощи и нежности. Просыпаться рядом с ним, чувствуя его руки, надежно защищающие ее…

– Брин…

Неожиданно его рука обхватила ее, сжимая так сильно, что жар его тела обжег ее, а биение его сердца громом отозвалось в ушах. Бронзовые пальцы крепко держали ее подбородок, а его губы приближались к ее губам, твердые, как все его тело, повелевающие, но не грубой силой, а нежностью. Соприкосновение было подобно удару молнии. Как тепло солнца. Такое чувственное, что у нее закружилась голова – будто ее тело взлетело над землей. Его язык прошелся по ее губам, осторожно их изучая, раскрыл их, прошелся по ним изнутри, глубже, глубже, нежно, но внимательно исследуя, наполняя Брин неудержимым, страстным желанием… Как бы намекая на наполнение иного рода, его бедра прижимались к ее, соприкасаясь так тесно, самым бесстыдным образом сообщая ее телу о силе его желания.

– Нет!

Он не стал препятствовать ей, когда она вырвалась от него. Если б он хотел это сделать, то легко удержал бы ее. Она очень хорошо осознавала, как он силен.

– Пожалуйста! – прошептана она, увидев, как сощурились от разочарования его глаза.

Возбуждение нахлынуло на нее снова. Он ведь понимал, что с ней происходит. Знал, что никогда она не чувствовала к нему антипатии, что она сама хочет его. Ей надо было сказать что-то, что остановило бы его до того, как она совершит самую большую ошибку в ее жизни.

– Черт возьми! – выкрикнула она. – Или вы не способны поверить, что кто-то действительно не нуждается в… знаках вашего внимания? Слушайте меня внимательно – я не хочу связывать себя какими-то отношениями. Мне не нравятся рок-звезды – как и всякие другие звезды. Мне не нравится ваш тип мужчин. Пожалуйста! Я… вы действуете мне на нервы. Я прошу вас покинуть мой дом.

Она ожидала вспышки злости, даже невольно отступила. Но его презрительный взгляд был хуже всего того, что она могла бы ожидать.

– Расслабьтесь, мисс Келлер. Я не из тех, кто насилует женщин, и не из тех, кто их бьет. Мне просто жаль, что вы считаете нужным так лгать. И прятаться в доме со стеклянными стенами. Спокойной ночи.