Текст книги "Приходит ночь"
Автор книги: Хизер Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 2
Даже первый, вскользь брошенный Ли Кондором взгляд на девушку, мог иметь серьезные последствия.
Когда он прибыл в Фултон-Плейс, бурная деятельность была в самом разгаре. Когда Ли вошел, никто не обратил на него внимания. Танцовщики – в тренировочных костюмах всех форм и расцветок – двигались в веселом беспорядке, разминая мышцы. Седовласый плотник заканчивал что-то прибивать на верхней ступеньке длинной винтовой лестницы, а Тони Эсп, хореограф, и Гэри Райт, главный режиссер, о чем-то спорили, устроившись на ее середине.
Ли бросил быстрый взгляд на изящный портал и огромную бальную залу. Ни Перри, ни Эндрю, ни даже Мик еще не изволили приехать, хотя было уже десять минут одиннадцатого, поскольку все они пропели эту ночь в казино, празднуя возвращение в Тахо и вплоть до самого рассвета провозглашая тосты друг за друга.
Однако, подумал Ли, улыбаясь про себя улыбкой тающего человека, Перри и Эндрю обязательно подъедут к десяти. Они давно усвоили, что, когда они работают, они – команда, поэтому они должны быть учтивыми и не подводить друг друга. Это означало ценить время друг друга и не срывать съемки.
Взгляд Ли случайно упал на танцовщиков. Десять парней, десять девушек. Большинство из них очень молоды. Возможно, просто ученики старших классов или учащиеся колледжей, старающиеся попасть в шоу и Тахо. Ну что ж, если кто-то с его помощью получит шанс, он будет чертовски рад. Шансы – они вообще редко даются.
А когда Ли без особого интереса рассматривал танцовщиков, он заметил ее.
Девушка перегнулась в талии, вытянув спину параллельно полу, потом наклонилась так, что ее голова почти коснулась земли. На ней были ярко-розовые колготки и черное трико. Ли почти не разглядел ее лица, все, что он заметил с первого взгляда, это ноги – изящные, но мускулистые. И он не мог не заметить приятной округлости попку. И не потому, что она венчала эти длинные ноги, но оттого, что находилась прямо перед ним…
Девушка выпрямилась, вытянув руки над собой – будто хотела дотянуться до неба, потом изящно их развела.
Что-то в этих движениях загипнотизировало его.
После Виктории у него было много женщин, но ни одна не вызывала у него таких чувств с первого взгляда. Смерть Виктории сильно изменила его, и далеко не к лучшему.
В прежней жизни если он иногда и думал о Виктории таким образом и она бы об этом узнала, то действительно решила бы, что он сошел с ума.
Ли слегка одернул себя. Какие бы ошибки он ни совершал, какие бы ошибки ни совершала Виктория – все было в прошлом. С этим покончено. Страдания от того, что произошло, лучше его не сделают. Возвращаться было поздно.
– Ли, ты уже здесь! Я не видел, как ты вошел.
Ли обернулся, услышав возглас Тони Эспа, который шел к нему, широко улыбаясь и протягивая руку для рукопожатия.
– Привет, Тони, – сказал Ли, пожимая протянут тую руку и улыбаясь в ответ. – Я только что вошел. – Он сделал широкий жест, указывая на центральный вход и главную бальную залу. – Здорово выглядит. Как ты думаешь?
– День и ночь, – ответил Тони с усмешкой. – Должен признать, я думал, ты бредишь, когда покупал и ремонтировал это здание, но ты все сделал правильно. Насколько я слышал, это обошлось дешевле, чем аренда, а ты еще и обзавелся потрясающим домом. Ты ведь хочешь переехать сюда после съемок?
Ли покачал головой:
– Мне нравится мой старый дом. Или мой новый дом – это как посмотреть.
– Ну, для видеоклипа здесь все просто великолепно. Не думаю, что можно было найти в центре Джорджии что-то более похожее на здание времен, предшествующих войне Севера и Юга.
– Надеюсь, ты прав… – начал Ли, но тут чья-то рука хлопнула его по плечу и он, обернувшись, увидел Гэри Райта, испускавшего пучок нервной энергии, блестящего режиссера, который стоял перед мим.
– Ли! Как прошел твой гастрольный тур? Замечательно, что ты вернулся.
– Тур прошел прекрасно, Гэри, но думаю, он был последним. И здорово, что я снова с тобой.
Все трое находились в хороших, деловых отношениях, но когда они в прошлом году собрались в Шотландии, чтобы сделать свой первый видеоклип, дела шли из рук вон плохо. Тони сделал себе имя в классическом балете, а Гэри заработал себе репутацию, работая как режиссер на Пи-би-эс. Оба они скептически относились к сотрудничеству с Ли, но сам Ли давно усвоил, что есть пара вещей, которые могут привести к предубеждению по отношению к нему, – то, что он был индейцем из племени черноногих, и то, что он был рок-музыкантом.
Подрастая, он научился быть жестким. Взрослея, он научился пожимать плечами и спокойно гнуть свою линию.
И он доказал свою правоту Тони и Гэри.
Но не сумел доказать Виктории…
Все в прошлом, напомнил он себе. Давно в прошлом.
Им пришлось идти на взаимные уступки в тот бесконечный месяц, когда они снимали первый видеоклип, но результат того стоил, и еще до того, как можно было сворачивать съемки, они стали друзьями. А их видеоклип имел оглушительный успех, как коммерческий, так и у критиков.
– Я только в одном с тобой не согласен, Ли, – сказал Гэри. – Замысел мне нравится. Должен признать, аранжировка песни мне тоже нравится. Но я думаю, имея в виду твою карьеру, что надо все-таки «ставить кадры твоих парней с инструментами. Я знаю, ты начнешь говорить мне, что это баллада времен Гражданской войны, да, это так и есть, но ты подумай, что…
– Извини, Гэри, – быстро вмешался Тони, – мне нужно идти начинать работать с танцовщиками.
– Разумеется, Тони, – сказал Гэри. – Давай. Так вот, Ли… Я не имею в виду кадр на одну-две секунды…
– Извини, Гэри, – в свою очередь прервал его Ли, а его глаза тем временем следили за Тони, идущим через зал к группе пестро одетых танцовщиков. – Я сейчас вернусь.
– Но, Ли…
– Сделай это, Гэри. Делай все, что считаешь нужным!
По лицу Гэри пробежала улыбка, но Ли этого не заметил или просто не обратил внимания. Ему до зарезу нужно было поговорить с хореографом.
– Тони!
Тот резко остановился и обернулся.
– Тони, ты не видел тут рыжеволосую, такую тонкую, звонкую…
– Рыжеволосую? Такую точно не видел.
– Ну, с каштановыми волосами. На ней розовые колготки и черное трико. Ростом где-то метр семьдесят… Тони, ты что – слепой?!
– А, ну да… Видел. Да и сейчас ее вижу!
– Слушай, кончай пялиться на нее как дурак, Тони. Ты должен был давно привыкнуть к хорошеньким фигуркам.
– Я… ну да, но послушай…
– Тони, побудь секундочку холодным эстетом, а? Как ты думаешь, подойдет она на роль Лорены?
Холодный эстетический ум Тони заработал с удвоенной силой.
– Потрясающе! Густые длинные волосы, рост хороший, с твоим нормально смотреться будет… Талия тонкая – костюм хорошо будет сидеть. И грудь полная – для костюма просто замечательно. Да она просто совершенство!
– Если умеет танцевать.
– Гарантирую, Ли, они все умеют танцевать. Барбара Винтон не нанимает людей, которые не знают снос ремесло. Я поговорю с Барбарой минутку, уверюсь, что эта девушка из лучших, и приведу ее к тебе познакомиться.
– Замечательно. Я пойду к Перри и Эндрю. Мне надо кое о чем с ними переговорить, а потом я пойду взглянуть на лестницу.
Тони кивнул и поспешил к группе танцовщиков. Ли пошел к двери, чтобы поздороваться с членами его рок-группы, Эндрю Маккэйбом, Перри Литтоном и Миком Скайхоуком.
– Черт побери, Ли, местечко что надо! – с восхищением сказал Эндрю.
– Супер, – согласился Мик.
– Рад, если вам действительно нравится, – рассмеялся Ли. – А то, если смотреть на него такими красными глазами…
Мик покраснел, отчего его загорелое лицо сделалось цвета ржавчины. Остальные рассмеялись, и Мик добродушно присоединился к веселью.
– Алё, ведь я все-таки пришел, правда? Вы же сами без конца говорите, что мне пора остепениться. Как я могу остепениться, если я не помню, когда в последний раз проводил вечер с представительницей прекрасного пола?
– Таких вечеров с разными представительницами была целая куча, – сказал Эндрю с притворным раздражением. – Было бы гораздо лучше, если б ты проводил их с одной и той же представительницей прекрасного пола.
Ли почувствовал, что его улыбка выглядит чуть тянутой. «Осторожнее, Мик, – подумал он чуть отстраненно. – Иногда лучше не слишком близко сходиться с женщиной – когда вы оба являетесь из ниоткуда и исчезаете в никуда. Потому что ты воображаешь, что хорошо ее знаешь, но кто ведает, какие тайны скрываются в глубине ее сердца…»
– Я хочу пойти посмотреть на лестницу, – пробормотал Ли. – Мик, мы поставили твое пианино в комнатке прямо за бальным залом, если ты захочешь пойти взглянуть.
– Обязательно, – ответил Мик.
Группа разошлась, и Ли направился к изящной винтовой лестнице. Он слегка улыбнулся, гордый и удовлетворенный тем, как изменился к лучшему Фултон-Плейс. Когда он увидел это место в первый раз, старинные мраморные полы были покрыты слоем пыли толщиной в два пальца. Лестница обуглилась и частично развалилась, элегантные светильники, включая бесценные канделябры, были так затянуты паутиной, что об их форме оставалось только догадываться. Все думали, что он рехнулся, решив купить этот участок и возродить его для съемок видеоклипа «Лорена». Но сейчас, очищенный от скверны запустения и отремонтированный, дом был просто великолепен.
Как и музыка, которая была его страстью, неотделимой частью его самого, а съемки стали для него почти одержимостью.
– Ли, доброе утро! Познакомься, пожалуйста, это Брин Келлер. Брин, это Ли Кондор.
Он резко повернулся на звук голоса Барбары, приветствовавшей его с дружеской улыбкой. Келлер… эта фамилия была ему знакома.
Он улыбнулся женщине, которую выбрал, и протянул ей руку для рукопожатия. Изучая ее, он в ответ на представление пробормотал какую-то любезность.
Но даже до того, как она заговорила, он почувствовал холодную волну неприязни, накатившую на него. Такую сильную – будто между ними проплыл айсберг.
Лед… и пламень.
Сейчас, стоя перед ним, девушка казалась еще более совершенной. Оттенок ее волос был чуть рыжее, чем цвет красного дерева, но не рыжий, а более глубокого тона, и это наводило на мысль о внутреннем пламени, которое пробивалось наружу острыми как бритва язычками. Волосы ее были прихвачены на затылке, и только несколько тонких прядок завивались надо лбом. Глаза ее цвета лайма были слегка раскосыми, как у гладкошерстной, фантастической кошки. И подобно ее волосам, несмотря на ауру холодности, исходящую от нее, они исподволь говорили о пламени. Глубоко скрытом, тайном огне.
Когда она заговорила, слова ее звучали нежно и мелодично, но веяло от них тем же холодом, и, как ни вежливы были эти слова, звучали они резко и бесцеремонно до грубости.
Ли вдруг почувствовал желание закатить ей пощечину.
Он улыбнулся. И что-то тихо ответил, хотя сам не помнил, что именно. Это было не важно. Девушка по-прежнему представлялась ему идеальной Лореной. Пока это не влияет на работу, она может сколько угодно не переносить его – если ей это угодно, подумал он.
Поднимаясь по лестнице, Ли неожиданно для себя улыбнулся. Он услышал, как Тони объясняет Брин замысел видеоклипа. Стало понятно, почему она заинтересовалась предложением – он обещал хорошо заплатить.
Улыбка Ли сделалась злорадной. Так она здесь единственно ради денег! Что ж, у нее будет возможность их заработать.
На обратном пути в город Брин попала в пробку, и каждый водитель, ехавший с ней бампер к бамперу, считал нужным обругать ее. Брин же каждый раз проклинала Ли Кондора и его бесконечные съемки.
Тони Эсп объяснил ей все. Песня «Лорена» была балладой, написанной и ставшей популярной во времена Гражданской войны. Некоторые сцены с участием серых и синих уже были отсняты. В сценах, где участвовала она, Фултон-Плейс был местом бала, куда приходит солдат и обнаруживает, что Лорена встретила другого и вышла за него замуж.
Кадры, в которых солдат воображает, что он хотел бы сделать – найти Лорену и заставить ее вспомнить клятвы любить его вечно, – предполагалось снимать через туманную дымку.
Главная сцена с Лореной должна была сниматься на лестнице. Она будет пытаться смягчить его гнев, но он поворачивает ее лицом к себе, подхватывает на руки, и они оба исчезают в тумане.
– Экранное время не более полутора минут, – сказал ей Тони, – но там не должно быть ни единого неверного движения. Если что-то будет сделано неточно, пропадет весь эффект в целом. На тебе будет костюм того времени, так что и двигаться придется соответственно. И вся основная ответственность падает на тебя. Ли, он что-то вроде гимнаста, но не танцовщик. Сначала ты будешь в составе группы, которая снимет кадры на фоне видов Виргинии, так что ступай, возвращайся к остальным, и мы начинаем репетировать с группой. Во время перерыва мы поработаем над твоей ролью.
И таким образом, сначала были репетиции в составе группы, четыре часа разучивания движений. Повторения опять и опять, пока они не добились синхронности…
– Выглядите уставшей, мисс Келлер, – сказал ей Тони во время перерыва. – Отдохните пять минут.
Пять минут – значит, пять минут, и ни секундой больше. А потом она начала репетировать с Тони на лестнице. Четыре шага, поворот, падение.
– Нет, попытайтесь делать это немного легче. О, не беспокойтесь. Ли, он обязательно вас поймает…
Потом возвращение к группе и еще три часа мучительных репетиций.
И что самое худшее, все это время Ли был там. Наблюдал, что-то тихо подсказывая Тони. Он стоял в сторонке скрестив руки на груди или засунув их в карманы. На нем были голубые джинсы и голубая рубашка на пуговицах. Но она чувствовала, что его повседневный вид – это только тонкая оболочка тщательно сдерживаемой энергии, о которую она боялась обжечься, сгореть дотла от единой искры…
Брин опоздала, занятия уже кончились, и трое мальчишек, ожидая ее, ссорились.
– Кит наступил мне на ногу! – громко взвыл Эдам.
– Это он меня ударил! – запротестовал Кит.
– Нет! Это был несчастный случай!
– Никакой не случай!
– Я сам видел! – пошел на него Брайан угрожающе. – Это никакой не несчастный случай!
– Прекратите! – рявкнула Брин. – Перестаньте все трое! Залезайте в машину!
Ссора могла прекратиться тут же, но из-за жары, этого ее раздражения и усталости, которые овладевали ею все больше и больше, Брин еще раз прикрикнула на Кита, когда тот залезал в машину.
– Кит, черт возьми, да лезь ты живее и пристегни ремень! Уже пять минут ползешь!
Кит мигом забрался на заднее сиденье, защелкнул ремень безопасности и уставился на нее обиженными глазами. Несмотря на то, что мальчишки ссорились между собой как кошки с собаками, сейчас они объединились против общего недруга. Три пары зеленых глаз уставились на нее с немым упреком, маленькие губы сжались во враждебном молчании.
Сначала Брин ничего не сказала, но когда она обходила машину, чтобы сесть за руль, ею овладело чувство вины. Вставив ключ зажигания, она повернула к Киту огорченное лицо:
– Извини, Кит. У меня был тяжелый день.
Это было непростительно, напомнила она себе, особенно «черт возьми». Если она станет так выражаться, дети тоже начнут.
Брин улыбнулась им и вздохнула.
– Как прошел урок плавания, Эдам?
– Плохо! – отозвался, сморщив нос, Эдам, сидевший рядом с ней. – Мистер Бикон пытался меня утопить!
– Он не топит тебя, а пытается научить. Кит, что ты получил за контрольную по правописанию?
Кит принялся что-то ей рассказывать, Брин какое-то время рассеянно слушала его, почти не слыша, но внезапно она осознала, что в машине тихо.
На следующем светофоре она оглянулась на мальчиков. Они опять смотрели на нее с упреком.
– Что с тобой такое, тетя Брин? – спросил Брайан.
– Ничего, ничего, – ответила Брин быстро – кто-то уже сигналил ей, поскольку она не увидела зеленого света, и она снова, несмотря на собственное клятвенное заверение, чертыхнулась.
– Тетя Брин… – настойчиво продолжил Брайан.
– Правда, ребята, все в порядке. Ничего страшного. Просто один глупый самовлюбленный звездун…
– Глупый само чего?
– О господи! – взвыла Брин – что она опять ляпнула при детях? – Ничего, лапочка. Давай притворимся, что я этого не говорила, пожалуйста. – Они все трое внимательно на нее глядели, и она это чувствовала. – Ну, пожалуйста… Я злая и расстроенная, я ужасно себя веду, просто сказала то, что первое на ум пришло. Понимаешь?
– Конечно, – сказал Брайан. – Папочка всегда говорил, что лучше вообще ничего не говорить, если не можешь сказать чего-нибудь стоящего. Правильно?
– Ну да, похоже, – пробормотала Брин недовольно. – Но тут дело немного в другом. Вам не надо… – Она сделала паузу, чтобы немного подумать, прежде чем опять заговорить. – Совсем не обязательно набрасываться на кого-то только потому, что он тебя раздражает.
– Ну да, – согласился Брайан, важно кивнув. – Ты не должна была говорить о человеке, что он глупый самовлюбленный звездун, просто потому, что ты от него балдеешь.
– Правильно, – сказала Брин, готовая провалиться куда-нибудь под сиденье.
Что сказал бы Джефф, с его абсолютным неприятием любого рода нетерпимости, что подумал бы о ней или о том, как она теперь воспитывает его детей?
– А разве плохо быть звездуном? – поинтересовался Кит невинно.
– Ох, пожалуйста, давай забудем об этом. Напоминай мне – ничего не говорить, если не можешь сказать чего-нибудь стоящего. Я была неправа, очень неправа, я совсем не имела в виду то, что сказала, – торопливо продолжила она. – Я… ну… сейчас снимаюсь в клипе…
– У, здорово! – сказал Кит. – Для Эм-ти-ви?
– Ну да, как для Эм-ти-ви…
– Класс! – Брайан вытянул шею так далеко, как только мог.
– А с кем, тетя Брин?
– С Ли Кондором.
– У-у! – Тут даже Эдам подключился к их восторгам.
– Миссис Лоу велела нам посмотреть его последний ролик, если мы хотим увидеть самую лучшую картинку из Средних веков, – повернулся Брайан к Киту.
– Самую лучшую, – передразнил Кит старшего брата.
– Самую лучшую, – пробормотала Брин, – просто самую замечательную.
Было почти семь вечера, когда они добрались до дома, и почти девять, когда она накормила детей, помыла их и уложила в кроватки.
А ей надо было еще как минимум час провести в фотолаборатории. Она сняла несколько пейзажей для туристического проспекта о Тахо, и только после того как были отобраны пять лучших пробных снимков, решился вопрос о серии фотографий животных. Но работа над этим проспектом могла в будущем дать дополнительные заказы, поэтому Брин должна была принять во внимание мнение заказчиков из рекламной фирмы.
Наконец, когда она все-таки добралась до постели, никакие грезы ее не посетили. Едва коснувшись головой подушки, она впала в тревожный, неглубокий сон.
Среда грозила оказаться еще тяжелей, чем вторник, – если это вообще было возможно.
Брин подъехала к девяти ноль-ноль, как и просил ее Тони Эсп, когда они расставались накануне вечером.
Она думала, что там никого не будет, когда вошла первой и почувствовала себя не в своей тарелке. Будто бы она попала в давнее прошлое. В огромной люстре мерцали свечи, освещая потрясающий мраморный пол, который изящно контрастировал с едва сметным тиснением на стенной обивке. Лестница уходила вверх, в сумрак, и на мгновение Брин почувствовала, что действительно вторглась в другое время и и другую жизнь…
Громкий музыкальный аккорд буквально подбросил ее вверх, сердце ее замерло, когда она поняла, что кто-то включил запись «Лорены» в исполнении Ли Кондора и его группы.
Сначала на слушателя обрушивался барабанный бой, что было вполне обычно для рок-композиции, но тут барабанный бой имитировал топот ног марширующих на войну солдат. Вступила скрипка. Потом, ненавязчиво, клавиши.
А потом зазвучал голос Ли Кондора.
Тембр у него был уникальный. Это был тенор, но хрипловатый, такой, что, казалось, проникал до самой глубины души – как острый, зазубренный клинок.
Голос Ли нашел отклик в душе Брин. Она чувствовала себя так, будто его голос, подобно его глазам, может разоблачить все ее секреты. Так, будто некий инструмент мог вскрыть ее сущность, вынуть наружу ее сердце и разум и оставить их обнаженными и уязвимыми.
Песня была прекрасна. Когда в припеве гармонично вступили другие голоса, она почувствовала, как неожиданно к глазам подступают слезы. В этой песне было и обретение любви, и ее утрата, и мудрость, и печаль от расставания.
В дверях появился Тони Эсп.
– Брин, ты уже здесь. Замечательно! Представляешь, как это прозвучит, когда все будет закончено? – спросил он радостно. – Получится просто сказочно! Просто фантастика.
Брин выдавила из себя слабую улыбку: «Несомненно, я в этом уверена».
– Поставь сумку, душечка, и чуть разогрейся. Я буду у лестницы.
Брин послушно выполнила то, что ей было сказано, с раздражением думая, что особенно-то ей разогреваться не обязательно. Однако она знала, как важно беречь мускулы и сухожилия от излишнего напряжения, поэтому быстро сделала несколько обычных упражнений.
– Готово, Тони, – сказала она хореографу.
– Хорошо. Давай вернемся к самому началу, медленно и чистенько, – сказал он ей улыбаясь. – Сейчас ты будешь работать уже не со мной, а с Ли.
– С Ли? – Ей не удалось скрыть испуг, явно прозвучавший в ее голосе.
– Да, мисс Келлер. Со мной.
Ли спускался по лестнице. И его движения были настолько мягкими, что не производили ни малейшего шума, но, тем не менее, ей хотелось закричать от страха.
Но ведь он точно все это время находился здесь. Наблюдая за ней. Вовсе не прячась, вполне открыто. Она просто этого не знала…
Не чувствовала его присутствия.
А сейчас оно вдруг стало такими очевидным и ошеломляющим.
Брин в остолбенении смотрела на него, а он тем временем спускался к ней по лестнице. Ли был одет в рубашку защитно-зеленого цвета с короткими рукавами. Казалось, зеленый цвет подчеркивал золото его глаз. Руки у него были обнажены, бицепсы свидетельствовали о неукротимой физической силе. Рубашка плотно облегала торс, обрисовывая накачанный, плоский живот и подчеркивая треугольник широких плеч и талии. Барбара опять оказалась права – на расстоянии он казался худым, но чем ближе он подходил, тем заметнее становилось его мощное телосложение.
Она все еще смотрела вверх, а ведь Ли уже был на нижней ступеньке. Просто он был на целую голову выше ее. И когда он оказался прямо перед ней, она опять уловила его запах. Аромат его лосьона после бритья был очень слабым и напомнил ей запах прохладных, туманных лесов. Этот запах был таким приятным, таким расслабляющим…
И таким же пугающим, как тот жар, который исходил от него.
– Доброе утро, мисс Келлер.
От звука его голоса у нее замерло сердце. Сначала накатила холодная волна, потом жар, и кровь снова пробежала по ее телу.
– Доброе утро, – ответила она.
– Тони уже все проработал со мной, так что мы бы могли быстро пройти всю композицию и посмотреть, не будет ли проблем. Мне нравится эта идея с пятью Шагами – если вы можете соблюдать расстояние. Уверяю, я обязательно вас поймаю, когда вы будете падать.
– Замечательно, – пролепетала Брин.
– Тони?
– Я готов. Пройди все от начала лестницы. Потом попробуем под музыку.
Накануне все было так легко… Сегодня, как только Ли положил свои руки ей на предплечья, ей захотелось вывернуться из его объятий и сбежать. Она заставила себя посмотреть на его пальцы, которые мягко, но крепко держали ее. Они были бронзовые от загара, длинные, с ухоженными ногтями. На внешней стороне рук посверкивали агатово-черные волоски. Брин поймала себя на мысли – вот это руки настоящего мужчины…
– Так вы готовы, мисс Келлер?
Брин посмотрела в его глаза. Она его явно забавляла. Брин поняла это по тому, как его губы чуть скривились в сардонической усмешке.
«Поворот!» – напомнила она себе. Надо вырваться от него.
Она выполнила пируэт, чуть задержалась, повернулась вправо, потом влево и быстро побежала вверх по лестница. Один, два, три, четыре, пять…
Она почувствовала его кисть на своей руке, как он хватает, останавливает ее, поворачивает к себе. Не задумываясь, она прыгнула, молясь о том, чтобы он был на месте и смог поймать ее.
И он поймал. Его правая рука сомкнулась вокруг ее талии, и она почувствовала каменную плотность его торса, его левая рука проскользнула под ней, подхватывая под коленями, и ее повлекло вверх, по мере того как Ли понес ее вверх по лестнице. Плавное скольжение и… снова взгляд в его глаза. Ощущение их жара… и то же – от его мощных рук на ее теле…
– Потрясающе! – закричал Тони снизу. – Сыровато пока, но все равно здорово. Брин, прыжок был немного вялым. Ли, больше гнева, но не так напряженно. Ты же не собираешься сбросить ее с лестницы? А сейчас давайте под музыку.
Возможно, первая проба и была «потрясающей», но следующая обернулась настоящим кошмаром. Брин поскользнулась на второй ступеньке. И к ее ужасу, она повторила свою промашку еще и еще раз.
Это все из-за Кондора, подумала она, досадуя на себя со всевозрастающей злостью. Это все его дурное влияние – его полуулыбка пустого любопытства, которой он улыбался каждый раз, когда видел раздражение и ее глазах.
– Мисс Келлер, какие-то проблемы? – спросил он любезно, но она-то понимала, что он просто над ней смеется. – Вы сегодня пили кофе? Тони, как ты мог допустить эту молодую даму к работе, не напоив ее кофе?
Брин попыталась возразить, ей хотелось сказать ему, что все, чего она хочет, так это чтобы репетиция прекратилась. Но еще до того, как она успела что-то сказать, Брин оказалась в буфетной комнате.
И наедине с ним. Брин стояла молча, пока он наминал в чашку кофе из электрической кофеварки.
– Сахар?
– Черный, пожалуйста.
Он протянул ей чашку, налил себе и отпил маленький глоток, глядя на нее так пристально, что ей хотелось провалиться сквозь пол.
– Не встречались ли мы раньше, мисс Келлер?
– Нет.
– Я абсолютно уверен, что нет. Не могу представить, что смог бы забыть вас. Но если мы с вами никогда не встречались, как я мог вас чем-то обидеть? Почему я вам так не нравлюсь?
– Мне… нет. Нет, – запротестовала Брин.
– Нет, не нравлюсь. Почему?
Брин непроизвольно облизнула губы. Бесполезно врать. Он не спрашивает, нравится ли он ей, он спрашивает, почему он ей не нравится. И в этой плотно закрытой буфетной комнате он внезапно показался Брин опасным. Подтянутый, ухоженный и сильный. Способный двигаться беззвучно, с грацией большой дикой кошки. Брин исподтишка изучала резкие черты его лица. Блестящие волосы, короткие спереди и подлиннее на затылке и абсолютно прямые.
Даже в джинсах и рубашке гибкость его тела была весьма заметна. Его сухие, ироничные усмешки еще больше убеждали ее в том, что перед ней полный сил, исключительно мужественный, сексуальный и чувственный мужчина. Чрезвычайно опасный. Сейчас он, изучая ее, был сердечен. Возможно, давал ей шанс. Но она знала, что пока он смотрит на нее таким взглядом, все будет так, как надо ему. Он не потерпит того, чтобы его работники тянули одеяло на себя. Брин будет плясать под его музыку или не будет плясать вовсе.
Злость выхлестнула наружу, вырвалась из самых глубин ее души. Он хочет выяснить отношения? Что ж, она тоже этого хочет.
– Если быть до конца честной, мистер Кондор, я и сама не совсем понимаю, отчего вы мне так не нравитесь. Но я не дам этому чувству повлиять на мою работу – здесь или когда мы будем делать снимки для промо-акции.
Ли беззаботно рассмеялся, и черты его лица уже не казались такими резкими – улыбка, обнажившая ряд прекрасных белых зубов, смягчила его лицо.
– Замечательно, мисс Келлер. Я доверяю вашему профессионализму. Так же как моему собственному.
– Что это значит? – спросила Брин торопливо.
– Это значит, мисс Келлер, что, возможно, я знаю вас лучше, чем вы сами себя знаете. Наверняка вы думаете, что я мысленно раздеваю вас каждый раз, когда на вас смотрю.
– Вполне возможно, – холодно ответила Брин, надеясь, что ее щеки не покроются предательским ярким румянцем.
– Ага. И возможно, вас беспокоит то, что я выбрал вас из остальных танцовщиц потому, что хочу вас получше разглядеть. Или затащить вас в постель…
– Я не предполагала…
Ли снова тихонько рассмеялся.
– Мисс Келлер, вы можете предполагать все, что вам вздумается. Я выбрал вас на роль Лорены, потому что вы талантливы и точно соответствуете моему представлению об этой женщине. А что до остального… боюсь, вы правы. Мне бы хотелось рассмотреть вас получше – и я совершенно определенно хотел бы уложить вас в постель. Но не беспокойтесь – я не позволю этим моим желаниям помешать работе. Здесь или когда мы будем делать фото для промо-акции.
Брин захотелось закатить ему оплеуху. Но она была слишком ошарашена. Она просто смотрела на него – пока он поставил чашку на складной столик и фланирующей походкой вышел из комнаты. Молча и бесшумно.
Эта легкая поступь пантеры совершенно не сочетались с тем, в чем только что пытался убедить ее этот человек.
Он был профессионалом, и он знал, чего хочет, – и он был здесь.
