Текст книги "Тайна опаловой шкатулки"

Автор книги: Хильберто Ортис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– О-о, дорогой учитель! Чем обязан вашему визиту в столь ранний час? Рад, несказанно рад!

Почтенный метнул на него гневный взгляд, но сдержался и сухо ответил:

– Дракити Укарики, я пришел сюда, чтобы потребовать от вас немедленного освобождения детей.

– Детей? Каких детей? У меня нет детей, глубокоуважаемый дон Фадрике. Я, знаете ли, холост.

– Речь идет о детях, которых вы превратили в своих рабов, вопреки совести и закону!

Дракити огорченно развел руками:

– Что я слышу! Да еще от вас, почтеннейший дон Фадрике! Наветы, поверьте мне, наветы! Злобный наговор врагов...

– Перестаньте паясничать! Если вы сию минуту не выполните моего требования, я...

– Вы?.. – прищурился Дракити. – Вы, вероятно, поставите меня в угол?

Дон Фадрике задохнулся от такой наглости. С переговорами ничего не получалось, и теперь единственным его желанием было влепить негодяю хорошую затрещину, но в этот момент в окнах замелькали отблески огней. Дракити глянул и обмер: по мосту с диким топотом неслось несметное, как ему показалось, полчище воинственных краснокожих, вопящих, визжащих и размахивающих факелами и копьями. В минуту опасности Дракити становился необыкновенно покладистым, поэтому он решил немедленно сдаваться:

– Ах, детей? Ну конечно, как же я забыл?.. Это его дети, – кивнул он в сторону Барнабаса. – Барнабас, голубчик, где твои очаровательные малютки? Поверите ли, я от них просто без ума...

– Пятеро на чердаке, один в карцере! – отрапортовал Барнабас.

– Приведи, голубчик, да побыстрее. Ты видишь, наш уважаемый гость очень торопится.

Барнабас вытаращил свои бессмысленные гляделки, повертел головой, соображая, куда поставить метлу, потом сунул ее в руки гостю и пошел исполнять приказ. В дверях его едва не сбили с ног шестеро низкорослых, но очень свирепых дикаря. Они повисли на нем, как пиявки, и Барнабас капитулировал, даже не заметив, что при желании мог бы расшвырять их, как котят. У него отобрали ключи. Отперли чердак, где орали и топали маленькие узники. Потом чулан, служивший карцером. Оттуда пулей вылетел Дамиан и тут же набросился на Дракити, требуя назад опаловую шкатулку.

– У меня ее нет! – визжал тот. – Честное благородное слово!

– Где Аккумулятор?! – закричал дон Фадрике, хватая его за шиворот.

– Нету! Нету! Он у Небесного Лучника! На испытаниях. – И Дракити вдруг ухмыльнулся: – Да, да! Он полетел его испытывать. В городе.

– Негодяи! – И Дракити получил метлой по уху.

– Теперь пусть посидят в кладовке. Хлебцев «гав-гав» им надолго хватит.

– Они такие питательные! – крикнул на прощанье Дамиан и бросил ключ в помойное ведро.

Отважные воины племени Тысячи Молний, одержавшие первую победу над коварным врагом, вприпрыжку бежали по подъемному мосту, уводя с собой освобожденных рабов. Кроха-Щуплик ехал на плечах дона Алифанфарона, худенькими руками сжимая древко копья. Педро и Дамиан то молча обнимались, то толкались, то, схватившись за руки, догоняли остальных.

Почтенный шел сзади. Он порядком устал. Конечно, бессонная ночь, да и годы не те... Но дело даже не в этом. Самым страшным были последние слова, брошенные мерзавцем Дракити. Что произошло этой ночью в городе?..

– Смотрите, смотрите!

Мальчишки, задрав головы, глядели в небо, где на фоне густых облаков разгорался какой-то свет.

«Это он, – подумал дон Фадрике и остановился. – Вот мы и встретились».

Старый учитель стоял на середине моста и ждал.

– Дон Фадри-и-ке, берегитесь! – долетел до него тонкий голосок. Из лабиринта, спотыкаясь, к берегу бежала Урганда-Незабудка, а за ней – донья Леонора и Руй.

– Драк-драк-драк драк! – скороговоркой выкрикивала ворона, кружась над мостом.

Небесный Лучник шел на снижение.

Учитель не трогался с места. «Стар я от бандитов бегать...»

Небесный на секунду повис в воздухе, спикировал прямо на дона Фадрике, описал дугу и сбил с головы учителя шляпу. Почтенный невольно пригнулся, но тут же поднял голову и выпрямился.

«Ах так?! Не убегаешь? Презираешь меня, значит?..»

Лучник набрал высоту и... В полуметре от моста в воду ударила шаровая молния. В воздух рванул водяной столб. Ворона, кувыркаясь, отлетела к берегу и шлепнулась в ручей. Мост качнуло, и дон Фадрике плашмя упал в воду...

Дети кричали. Донья Леонора отстранила рыдающую Урганду и, стиснув обеими руками Аккумулятор, направила его вверх. Она опоздала всего лишь на секунду. Небесный развернул самокат и метнулся в открытое окно замка.

...Вода тяжело сомкнулась над головой, что-то липкое противно мазнуло по лицу. Конец? Дон Фадрике сделал рывок. Последнее усилие, последний выдох... Воздух! Глоток, еще один... Рука натолкнулась на что-то большое и скользкое. О, боже, лучше бы сразу утонуть!.. Так, концентрация воли... Омерзительные пасти распахнулись, и дон Фадрике решительно отказался от психологических упражнений, полностью отдавшись физическим. Он изо всех сил заколотил по воде руками и ногами и опомнился только тогда, когда его подхватили с двух сторон под мышки и вытащили на берег. Придя в себя, он взглянул на верных стражей Черного замка. Их движения были заторможены. Видно, их здорово тряхнуло током.

Дон Фадрике слабо улыбался обступившим его ребятам и трясущимися руками сдирал прилипшие к одежде водоросли.

Пер бежал, Крался вдоль стен, отсиживался в кустах, перелезал через ограды. Город не спал. Во всех домах горели окна, у заборов возбужденно переговаривались. Пахло дымом. Он чуть не налетел на толстуху, которая, кутаясь в плед, спешила к соседке. Пер попятился, заполз за мусорный бак и замер. Женщины беседовали во дворе, ахали, охали. До Пера долетели отдельные слова: огонь до неба... несчастье... мать обезумела... сгорели живьем...

«Какой-то пожар... Кто-то погиб... Ничего толком не слышно. Леонора? Кажется, сказали «Леонора»...» Пер выбрался из-за ящика и помчался со всех ног, позабыв о конспирации. Позавчера, когда братья Лучники ругались, Небесный сказал, что отдал Урганду донье Леоноре...

Уже близко. Запах дыма и гари усилился. В воздухе, как чаинки, плавали черные хлопья пепла. Пер остановился. Впереди еще тлело то, что осталось от дома Чарующей. Подойти ближе было страшно...

Сбоку зашуршал гравий, кто-то дотронулся до руки. Пер вздрогнул и отскочил. «Ферзь, собачка, это ты! Что ты тут делаешь?» Хозяином Ферзя был шестилетний Сандро, чемпион города по шахматам, любимец доньи Леоноры. Пес принюхался, заскулил и побежал к пепелищу. Пер шагнул за ним, но тут в соседнем доме скрипнула дверь. Из калитки выходил Небесный Лучник.

Пер рухнул и вжался в землю. Ферзь вдруг зарычал. Небесный остановился, пристально взглянул на собаку и достал что-то из кармана. Негромкий щелчок – и из его руки вылетел огненный шарик, маленький, как искра. Ферзь замолк и слился с темнотой.

Небесный Лучник разогнал самокат и улетел.

Пер лежал ничком, и ему казалось, что его самого, а не Ферзя только что убили наповал. Он ухватился за ветку какого-то куста. Сердце бухало медленно и тяжело, а в голове было одно: он видел Аккумулятор в руках Небесного Лучника, Аккумулятор, уже превращенный в оружие. Вокруг не было ни души. Пер споткнулся о камень, поднял его и, застонав от ненависти, запустил им в окно проклятого дома. Стекло со звоном рассыпалось, в доме напротив вскрикнули. Пер схватился за голову и, не разбирая дороги, бросился бежать.

– Уходите! Скорее! Я его задержу.

– Донья Леонора, нет! Я с вами!

– Руй, нельзя! Урганда, пожалуйста. Уводите малышей. Помогите дону Фадрике.

– Он убьет вас!

– Не убьет. Фламман, что ты стоишь? Ты ведь старший. Я вернусь. Скоро.

– Слушайте, братцы, а где Аларико? Удрал! Теперь выдаст. Забыли мы, дураки!

– А, ладно!

– Ой, вот он! Смотрите, дрыхнет.

– Эй, соня, вставай! Ну ты даешь! Чего ж ты не сбежал?

– А?.. Что?.. Зачем?..

– Ребята, не теряйте времени, догоняйте остальных.

– Донья Леонора, будьте осторожны! Прощайте!

Ребята уходили в Лабиринт, оглядывались и махали ей. Она постояла немного, кивая им в ответ, потом повернулась, взяла велосипед и пошла вдоль берега. Она знала, что ждать ей придется недолго.

Обратный путь показался всем необыкновенно долгим. Младшие засыпали на ходу, старшие крепились, но были уже на пределе. Кроху-Щуплика Фламман и дон Алифанфарон по очереди сажали на плечи. Он все время клонился набок, и его приходилось будить.

– Малыш, держись за мою голову! Свалишься!

– У него что-то за пазухой. Ну-ка, покажи! Ворона! Зачем ты ворону взял?

– Она ушиблась... Она хорошая. Она мне семечки давала... Урганда вела за руку Колибри.

Дон Фадрике сперва самолюбиво отказывался от помощи, но потом сдался и оперся о плечи Моса и Лисандро. Педро с Дамианом замыкали шествие, следили, чтоб никто не отстал.

Ну вот и пещера. По одному, пригнувшись, перебежали дорогу – и быстро наверх.

– Вот оно какое, ваше убежище... Ну что ж...

– Вам нравится, дон Фадрике?

– Стойте, стойте! Здесь кто-то есть.

На полу пещеры, уронив голову на колени, сидел обессилевший Пер.

В замке загорелись еще два окна, в них замелькали тени. Значит, Лучник уже вызволил своих сообщников. Так, приготовиться. Донья Леонора тронула маленький диск управления, и велосипед поднялся в воздух. Не прошло и минуты, как в балконной двери показался Небесный Лучник. Он взлетел над водоемом, развернулся для виража и резко вильнул, заметив противника. Потом снова набрал высоту и повис метрах в десяти от Леоноры.

– Прекрасная сеньора! Какая неожиданность! Вы, кажется, меня встречаете? Мило, мило. Очень жаль, но я спешу. У меня, извините, дела.

– У меня тоже есть дело. Оно касается вас.

– Что вы говорите? Мы с вами непременно побеседуем об этом... как-нибудь в другой раз. Прощайте, о, Чарующая!

– Нет!

– Не хотите меня пропустить? Это неразумно. Не будем ссориться.

– Отчего же?

– Да как вам сказать?.. Не дай бог, дойдет до драки. А драться с женщинами так неблагородно.

– Благородней нападать на стариков и детей!

– А, вот вы о чем! Да будет вам известно, я не люблю, когда кто-то стоит у меня на пути. Ради достижения великой цели...

– Вы готовы стать бандитом!

– Так. Оскорбление. Я вижу, вы настроены по-боевому. Ах да, ведь вы, кажется, вооружены... Стрелять умеете?

Донья Леонора судорожно сжала в руке Аккумулятор. Какая разница? Главное, выиграть время.

...Сколько часов они носятся друг за другом между небом и землей? Леонора давно потеряла чувство времени. Вверх – вниз – вираж – падение – снова вверх... Молнии во всех направлениях перечеркивали небесный свод, Леонора палила наудачу. Лучник угадал: она умела лечить людей, а не убивать... А вот он стрелял мастерски. Дуэль закончилась бы в первую же минуту, если бы не одно счастливое качество красного велосипеда: когда-то донья Леонора, опасаясь, что во время самостоятельных прогулок ее двухколесный скакун запутается в электрических проводах, заложила в него способность уклоняться от высокого напряжения. Он вилял, дергался и подпрыгивал, молниеносно реагируя на каждый выстрел Небесного. Того уже перестала забавлять страшная игра. Он начал злиться.

Время безнадежно упущено, а проклятая баба все еще крутится у него перед носом. Он старался оттеснить ее к скалам, зажать в них, лишить велосипед маневренности и уничтожить наконец. Но она, убегая, уводила его в долину, все дальше от Лабиринта и города.

У Леоноры кружилась голова. Звезды порхали, складываясь и перекладываясь в изменчивые узоры, как в калейдоскопе, горы кренились, ветер рвал на ней платье, стаскивал ее с седла. Она уже несколько раз отпускала руль. Небесный вдруг исчез из поля зрения. Она быстро развернулась. Заходит сзади? Нет, удирает! Лучник стремительно несся к скалистому ущелью. Донья Леонора включила пятую скорость. Ветер засвистел, уши заложило. Расстояние сокращалось. И вдруг, уже у самых скал, Небесный рванул в сторону, пропуская мимо себя Леонору, и нанес удар. Огненный снаряд опалил ей руки, ударил в скалу, и вслед за взрывом ветер, горы и звезды смешались в сумасшедшем смерче. Как в воронку, ее протащило вниз. Больше она не помнила ничего.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Битва

Перед рассветом, когда скалы зябко кутались в пушистый туман, по дороге в город катилась, шурша роликовыми колесами, группа детей в сопровождении парня в разноцветной куртке. Ехали гуськом, и если бы кому-нибудь из жителей Города Садов вздумалось в этот ранний час выйти прогуляться на дорогу, он решил бы, наверно, что дон Аларико открыл спортивную школу и вывел своих питомцев на утреннюю разминку. Однако город отсыпался после ночных волнений, и живой поезд без свидетелей въехал в Восточный квартал, добрался до места и скрылся за дверями мастерской своего невозмутимого вожатого. Примерно через час дети рассыпались по улицам, с толстыми рулонами бумаги под мышкой, и вскоре город запестрел свежими афишами:

Внимание, внимание! Всем жителям Города Цветущих Садов!

Объявляется большой карнавал! Участвуют люди и роботы!

Конкурс на лучшего бумажного змея! Конкурс на изобретение

лучшего громоотвода! Главное условие: быстрота исполнения.

Начало праздника сегодня вечером.

Спешите, спешите! Дадим каждому дому по гениальному громоотводу!

Не дожидаясь, пока граждане продерут глаза и, выйдя на улицу, пристанут к ним с расспросами, они вернулись в мастерскую, где тут же закипела работа.

С утра вышедших на прогулку горожан поразили сразу два обстоятельства: во-первых, неизвестно откуда взявшиеся афиши, вызвавшие вместе с недоумением общий энтузиазм, и, во-вторых, зрелище куда более необыкновенное: по городу, по направлению к Нейтральному Центру, твердой походкой шагал дон Исхудалес под руку – да, да, под руку! – со своим непримиримым соперником доном Рыжундо. Они шли в ногу и почему-то не ругались. Глаза у первого были красные после бессонной ночи, лицо казалось еще бледнее обычного, но оно выражало такую решимость, что встречные невольно расступались, давая им дорогу. Дон Рыжундо, напротив, был багров от волнения и шумно дышал, как запыхавшийся локомотив. Пока они дошли до здания Конфликтного суда, за ними уже увязалась целая толпа. Дон Исхудалес повис на ручке дверей, дергая ее на себя, и вырвал бы с мясом, если бы спутник заботливо не пришел к нему на помощь. Он толкнул дверь, и дон Исхудалес влетел в просторный вестибюль, устланный коврами, где стояла строгая рабочая тишина высокого учреждения. Не оглядываясь на едва поспевавшего за ним Рыжундо, он побежал по бесконечной ковровой дорожке коридора, на ходу перебирая глазами таблички на дверях:

Прием личных жалоб.

Прием взаимных жалоб.

Прием повторных жалоб.

Комиссия по общим вопросам.

Комиссия по самым общим вопросам.

Отдел отсрочки.

Дон Исхудалес что-то прорычал и бросился к двери с надписью «Секретарь суда». Комната была заставлена столами, за которыми сидело десятка два совершенно одинаковых девиц, ритмично строчивших на машинках. Девицы, как по команде, подняли головы и хором произнесли:

– Не курить! Не шуметь! Не мешать!

– Где секретарь? – закричал дон Исхудалес.

В ответ прямо из стены выдвинулся письменный стол вместе с сидящим за ним молодым человеком. Тот нажал какую-то кнопку, и машинистки застыли с занесенными над клавиатурой руками.

– Заявление? Жалоба? Иск?

– Иск! Я предъявляю иск всему городу!

– Иск не принят.

Стол с секретарем ушел обратно в стену, роботши усердно заколотили по клавишам, а опешившие жалобщики непонятно как снова оказались в коридоре.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул дон Рыжундо. – Пошли, брат, домой...

– Ну уж дудки! – взвизгнул дон Исхудалес – Идем в Городской Совет! Я своего добьюсь!

Многоэтажное здание Городского Совета находилось как раз напротив суда. Первый, с кем они столкнулись, был старичок по имени дон Оросус Пугливый. С аккуратной папочкой в руках он суетливо перебегал коридор. Семеня на месте и изо всех сил стараясь улизнуть от нежданных посетителей, он объявил им, что свои претензии они могут изложить в письменном виде в трех, а лучше в пяти экземплярах и оставить их у секретаря. При слове «секретарь» дон Исхудалес так страшно зарычал, что престарелый Оросус присел и быстренько скрылся за ближайшей дверью. Исхудалес и Рыжундо снова заметались по коридорам. В одной комнате их почему то настойчиво посылали в Комиссию по озеленению, в другой попытались направить обратно в суд, в третьей заявили, что Совет заседает только в каждый третий четверг месяца, поэтому придется подождать.

– Но ведь сегодня как раз четверг, тот самый!

– Тем более.

Тут дону Рыжундо пришлось схватить дона Исхудалеса за руки, иначе могло случиться непоправимое. Он нежно прижал к своему объемистому животу извивающегося истца и поволок в коридор. Там они немного поборолись и вдруг почти одновременно увидали еще одну дверь со светящейся надписью: «Идет заседание».

Дон Исхудалес вывернулся, как кот, и прыгнул на дверь. Дверь хрустнула и...

За длинным обеденным столом, уставленным всякой всячиной, на описание которой мы не будем тратить времени, а скажем только, что все здесь благоухало, дымилось, искрилось и дразнило, заседали пять членов Городского Совета. На краешке стола скромно обсасывал куриное крылышко шестой, почетный член Совета дон Оросус. Дон Исхудалес задохнулся от возмущения, дон Рыжундо проглотил слюну.

Заседающие перестали жевать и уставились на ворвавшихся в ожидании, что те извинятся и выйдут вон. Вошедшие между тем не сводили глаз с заседающих, а извиняться и не думали. Наконец председатель Совета встал, вытер кончики пальцев о салфетку и сурово спросил:

– Что это значит, сеньоры? В то время, как мы, доверенные представители нашего многоквартального города, решаем... – тут он строго взглянул на блюдо, с которого задорно торчали поросячьи ушки, – решаем вопросы огромной, я бы сказал, непомерной важности, вы... Короче, что вам угодно?

Первый, второй, третий и четвертый заместители председателя Совета звякнули вилками и выставили на посетителей подбородки.

Дон Исхудалес уже понял, что ему совсем не хочется излагать свою жалобу. Взять бы вон того жареного индюка за ногу и разнести тут все к чертям... За спиной умоляюще засопел дон Рыжундо. Исхудалес крякнул, но председатель Совета снова заговорил:

– Как же так, сеньоры? Это поразительно, сеньоры! Неслыханно! Вы требуете... Нет, извините, мы не пойдем против Закона, принятого абсолютным большинством наших граждан! Мы не имеем права навязывать свою волю нашим свободным гражданам! Какое нападение с воздуха? Какая опасность? Вы ошибаетесь, сеньоры! Нет никаких оснований для беспокойства. Нет, нет и нет!

Заместители председателя, от первого до четвертого, согласно закивали, а дон Оросус сокрушенно покачался на стуле.

– Впрочем, сеньоры, если вы настаиваете, вас проводят в удобное тихое помещение, где вы можете спокойно и обдуманно изложить свои, так сказать, требования на бумаге. Дон Оросус, будьте любезны...

Почетный член вскочил и, не переставая сокрушаться, повел усталых истцов вверх по этажам. Открыл дверь, жестом пригласил их войти, что-то пробормотал и... исчез. Щелкнул замок. Дон Исхудалес обвел глазами комнату. Ни стола, ни бумаги, ни тем более пишущей машинки здесь не было и в помине. Ничего, кроме двух деревянных скамеек. Рыжундо приналег плечом на дверь. Дверь была заперта.

Сообщения газеты «Изобретатель»:

Вчера ночью в Восточном квартале нашего города произошел небольшой пожар. Сгорел дом, принадлежавший донье Леоноре Чарующей. Благодаря самоотверженности пожарных, пожар был ликвидирован и соседние здания не пострадали. По свидетельству компетентных лиц, причиной пожара явилось нарушение техники безопасности, допущенное гражданкой Чарующей во время работы в лаборатории.

Происходят таинственные исчезновения граждан. В течение последних двух дней исчезли: дон Фадрике Почтенный, дон Аларико – Нет Проблем, дон Небесный Лучник, донья Леонора Чарующая и двое малолетних преступников, отбывавших наказание согласно статье 12, пункту 4. Исчезла также собака по кличке Ферзь.

Сегодня утром два уважаемых гражданина нашего города, изобретатели высшего класса, а именно: дон Исхудалес и дон Рыжундо, явились в Конфликтный суд, а затем в здание Городского Совета, сорвав работу его заседания, с тем чтобы нанести неслыханное оскорбление нашему любимому Городу Цветущих Садов. Они обвинили всех граждан в отсутствии гуманности, потребовали отмены наказания малолетним отщепенцам и бунтовщикам, нарушившим Закон о нерушимости границ между суверенными кварталами, а также прекращения поиска этих преступников, которым на самом законном основании занимаются наши сознательные граждане. Городской Совет, а также представители общественности в лице дона Фламмана – Морского Волка, доньи Микомиконы и др. заявляют, что они будут решительно пресекать всякого рода подрывную деятельность этих бывших уважаемых граждан, направленную на нарушение спокойствия и порядка в нашем любимом городе.

Около двух часов ночи метеорологической службой были зафиксированы сильные грозовые разряды в юго-восточной части Скалистого каньона, именуемого также «Лабиринтом». По предположению специалистов, надвигаются тропические грозы.

Последнее сообщение неожиданно подыграло нашим юным героям в осуществлении их планов. Изобретатели с еще большим энтузиазмом кинулись работать над созданием новых громоотводов. Времени мало, а победить в конкурсе каждому хочется! Да, была затронута их самая чувствительная струна. Поэтому остальные заметки в газете не вызвали бурных дискуссий. Не до того. Горожане заперлись в мастерских. До самого вечера на улицах не было ни души.

Пока в городе идут приготовления к празднику, вернемся на минуту в Черный замок и посмотрим, чем занимается Небесный Лучник. С доньей Леонорой он расправился. Однако, приняв удар на себя, отважная велосипедистка все-таки добилась того, чего хотела: Лучник упустил ребят. К тому же ему не удалось выйти из боя невредимым. Взрывной волной его отбросило на скалу, самокат здорово покорежило, а самого Лучника осыпало дождем каменных осколков. С великим трудом он добрался до логова своих сообщников. Пока Барнабас лечит его какими-то сомнительными мазями и примочками, он мысленно взвешивает все обстоятельства. «Момент, черт подери, упущен, самокат нужно срочно чинить. Но не все потеряно. Я вооружен, а они... «Ну ты, идиот, осторожней!» А они, эта шпана, что могут? Пусть сидят в своих пещерах, в город им... «О, болван проклятый, сказал: потише!» ...не сунуться. Сейчас главное – захватить инициативу. Да, сегодня же ночью... Я еще заставлю вас кланяться, граждане изобретатели...»

Дневная жара спадала. Время летело так быстро, как бывает, когда работы много и вся она срочная. Из мастерских выбегали изобретатели с усталыми, но пылающими от возбуждения лицами, ревниво поглядывали на закрытые двери соседних домов и убегали обратно. Никто не заметил, как на город стали наползать вечерние краски: розовая, лиловая, синяя... И тогда...

Взревели медными голосами трубы, забухали огромные барабаны. По окраине города, обходя его по спирали, шли, приплясывая, заводилы карнавала. Гигантские головы с вращающимися глазами, усатые, бородатые, в высоких котелках, шутовских колпаках с бубенчиками или с блестящими лысинами, страшные и смешные черепа-кавалеры, пронзительно орущие попугаи, обезьяны с двухметровыми руками, слон на колесах, у которого из хобота били фонтаны конфетти... А над ними на бечевах плыли и трепыхались на ветру бумажные змеи самых невероятных форм и конструкций. Заводилы заглядывали в каждый дом, и отовсюду к ним выбегали люди в пахнущих свежей краской масках, в причудливых костюмах. Дети тащили своих бумажных змеев, взрослые поспешно заканчивали установку на крышах новых громоотводов, и процессия – сперва маленькая, всего человек пятнадцать, – неудержимо росла с каждым витком спирали. Запели гитары, давно забытые, заброшенные, пылившиеся среди хлама на чердаках. Карнавальное шествие приближалось к Центральной площади.

Небо осветилось прожекторами. Еще минута – и под крики толпы десятки, нет, сотни бумажных змеев взмыли над городом.

– Взгляните, как оригинально! Вон тот чешуйчатый змей похож на ископаемого ящера! – восхищалось домино.

– Да... Мне по душе новые смелые формы. А этот-то, красный! – возразил некто, нарядившийся толстопузым монахом. – Похож на шляпу.

– Но согласитесь, летает отлично.

– Да... только кувыркается.

– А мне нравятся традиционные модели... Вон таких, белых, овальных я, помнится, делал в детстве...

– Извините, уважаемая маска, я хочу обратить ваше внимание на сине-желтого. Какая причудливая конструкция! Напоминает старинную часовню...

– Прекрасный, прекрасный праздник! Не пойму только, – засомневалась вдруг дородная сеньора, приодевшаяся Красной Шапочкой, – почему так неожиданно объявлен конкурс громоотводов? Кажется, в этом сезоне по плану...

– Ах, дорогая, разве вы не читали? Надвигаются грозы! Видимо, поэтому и решили...

– О-о-о! – загудела маска, у которой на месте носа торчал саксофон. – Бумажный змей в виде шахматной доски! Это наверняка работа нашего маленького гения Сандро.

– Прелесть! – согласилась дама бубен. – А рядом какое-то насекомое, ах, это, кажется, оса!

Снова загремела музыка. Маски стали приглашать друг друга на танец. Забегали роботы с прохладительными напитками. Чтобы не держать бечевки от змеев в руках, их привязали на крышах домов. Праздник был в самом разгаре.

Позвольте, а что же сейчас делают наши герои? Читатель наверняка уже догадался, кто скрывается под веселыми масками карнавальных заводил. В сумерки им удалось пробраться в город, и теперь они ходили по улицам, не боясь, что их узнают. Однако маленькая армия Тысячи Молний не могла безмятежно развлекаться. Как только бумажные змеи поплыли в звездном небе, ребята заняли свои посты на крышах. У каждого был передатчик, с помощью которого они должны были дать сигнал тревоги, если заметят противника.

Пер с боем выпросил себе самый опасный и ответственный пост – на крыше Городского Совета. За ним увязался маленький Тигр. Дамиан дежурил у экрана прибора наблюдения в доме Аларико.

Педро с доном Фадрике ушли в дом учителя и принялись отлаживать маленькую радиостанцию. Там же стоял второй прибор наблюдения.

Враг мог появиться с минуты на минуту.

Старый Фламман – Морской Волк сидел у себя дома, плотно закрыв все двери и окна. Он не принимал участия в карнавале. Он возмущался. В городе все с ума посходили. Легкомыслие и безобразие. Резвятся, как несмышленые котята, а между тем... На душе у него было черно. С тех пор как эти хулиганы, среди которых и его родной внук – да он, говорят, чуть ли не вожаком у них! – вместо того чтобы занять свои места в мастерских и лабораториях, удрали и живут, словно дикари, в пещерах, все пошло наперекосяк. Он сам, своими руками, сделал для внука набор инструментов, чтобы подарить ему в день получения аттестата – и на тебе!.. Ох, лучше не думать. Так и щемит в груди. Инструменты он швырнул в колодец, а воспоминания о внуке похоронил на самом дне своего разбитого сердца.

С улицы снова донеслась музыка. Пели под гитару. Бывший дедушка плотнее запахнул халат и заткнул уши. Драть их, вот что надо было! Он вспомнил, как выдрал маленького Фламмана за то, что тот забрался в сад к соседу и до отвала наелся клубники, и усмехнулся. Внук из-за этого наказания целую неделю потом дулся, не разговаривал. Тоже с характером! Весь в деда... Старик снова помрачнел. Сколько он сил потратил чтобы проучить молокососов: и облавы на них организовывал, и сам в них участвовал, и за соблюдением Закона следил, а что вышло? Ерунда какая-то вышла. Эти себе гуляют на воле, а родные мучаются. Не жизнь, а пытка.

Говорят, они какую-то игрушку опасную сделали, потому и сбежали. А все Фадрике виноват. Выжил старый из ума. Видел его тут как-то. Прошел, старый хрыч, даже не кивнул. Дружба многолетняя и та забыта... А эти-то двое, парочка крикунов, что учинили? В суд на весь город жаловаться! Пожилые люди! И правильно про них в газете написали... Как там?.. Бывшие граждане высшего класса, то есть... тьфу! Словом, нанесли неслыханное оскорбление...

Фламман вытянулся на постели и закрыл глаза. Нет, не уснуть. Он нащупал ногами шлепанцы и подошел к окну. Чернело чистое звездное небо, по которому, как парусники, тихо плавали бумажные змеи. Только где-то вдали клубились тучи. И тут с башни Городского Совета раздался бой больших часов.

Раз... два... три... четыре...

Старик рассеянно считал удары. Вот уже одиннадцатый... И в тот самый момент, когда должен был прозвучать последний, двенадцатый удар, по небу прокатился страшный гром.

Незадолго до полуночи Педро-Крокодил получил первый сигнал тревоги. Передавал Лисандро. Он увидел в небе луч, прорезавший облака, которые двигались в сторону Города Садов. Почти одновременно Дамиан принял сигнал от Пера – тот вел наземное наблюдение с башни Городского Совета: на длинной, похожей на извивающуюся гусеницу машине в город въезжал Дракити Укарики и Барнабас-Невежа. Толпа расступалась, пропуская машину, и насмешливо приветствовала нежданных гостей:

– Глядите-ка, Дракити пожаловал!

– Давно не виделись, барон ты наш фальшивый!

– На конкурс небось приехал? А это кто с тобой? Робот, что ли? Неужто живой? А я-то думал, ты его вместо громоотвода решил представить!

– А маски ваши где?

– Да зачем им маски? Вы только гляньте, рожа-то какая дурацкая! Получше всякой маски!

Дракити увеличил скорость и устремился прямо к Центральной площади. В это время начали бить часы, а затем...

Да, Небесный Лучник нанес свой первый удар. Это было началом ночного кошмара. Электрическая искра страшной разрушительной силы вылетела из опаловой шкатулки и пала на дом дона Фадрике. Сверкнула молния, по небу раскатился гром, люди на улицах вздрогнули и застыли на месте, и... и больше ничего.

Совершая свой зловещий полет над мирными крышами, Небесный Лучник вдруг обнаружил, что никто не спит, что город залит огнями и веселится, а крыши ощетинились громоотводами, над которыми покачиваются какие-то подозрительные бумажные змеи. Он промчался на бреющем полете над центром города. Вверх по фасаду Городского Совета ползла гусеница Укарики. Ах так, ну что ж, посмотрим! Вот еще симпатичный домик... Трах!.. Лучник теперь не особенно выбирал цель. Разряд был сильнейший. Летучий самокат скатился, как с горки, вслед за лучом и чуть не запутался в бечеве от бумажного змея. И все впустую. Огромная энергия луча поглотилась заземленными металлическими штырями. Такого безобразия негодяй не ожидал. Но его уже ничто не могло остановить. Он закружил над городом и заметил внизу два беззащитных домика на границе между Западным и Южным кварталом – это были дома дона Исхудалеса и дона Рыжундо (те не поставили громоотводы, потому что, как мы знаем, сидят взаперти). Лучник увеличил мощность и выстрелил несколько раз. Шаровые молнии обрушились на несчастные домишки, и в один миг они были охвачены огнем. Другие огненные шары повисали в воздухе, взрывались или падали на соседние дома.