Текст книги "Shadow Warriors"

Автор книги: Hidetaka Nishiyama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Незадолго до Тэнсё Ига-но ран, провинция Оми также подверглась вражескому нашествию –в 1570 г. войска Оды Нобунаги нанесли сокрушительный удар ее властителю Сасаки Ёсикате, на стороне которого обычно сражались Кога-моно.

Пока в стране полыхала гражданская война, Ёсиката выжидал. Он все раздумывал, на чью сторону встать. И, по-видимому, в итоге сделал неверный выбор. Сговорившись с даймё Асаи, Сасаки выступил против Нобунаги. Выбрав удобный момент, когда армия Оды завязла в боях с войсками Асаи у реки Анэ-гава, Сасаки неожиданно ударил ей в тыл. Однако попытка взять хитроумного Оду в «клещи» из-за его умелых действий и предательства союзников с треском провалилась: когда авангард армии Сасаки схватился с отрядами Оды, арьергард поднял мятеж и нанес предательский удар войсками провинции Оми в спину. А тут еще подошедшие войска Нобунаги повели столь мощное наступление в лоб и с флангов, что армия Сасаки целиком обратилась в бегство и была рассеяна по горам. Сам Ёсиката, спасаясь от неминуемой гибели бежал в труднодоступный район Кога в надежде найти поддержку у сильной коалиции 53 кланов госи. Тем временем провинция Оми была полностью захвачена отрядами Нобунаги.

Трудно сказать, что происходило в то время в Кога. Но, вероятно, единства среди тамошних госи не было. Известно, например, что многие из Кога-моно двумя годами ранее поступили на службу к Токугаве Иэясу, воевавшему на стороне Оды. В этой ситуации часть Кога-моно хотела поддержать Сасаки, другая выступала за подчинение Нобунаге. Когда же выяснилось, что Ода начал готовить карательную экспедицию против Кога, госи обратились к Токугаве Иэясу, чтобы через него уладить конфликт.

Токугава лично обратился к Нобунаге с просьбой отказаться от похода на Кога, пообещав взамен нейтралитет тамошних госи. Ода не мог не принять во внимание просьбу своего могущественного союзника и был вынужден отказаться от плана поголовного истребления мятежников.

В результате многие госи из Кога присягнули на верность Нобунаге, а некоторые даже поступили к нему на службу. Поэтому во время Тэнсё Ига-но ран они не могли поддержать своих сородичей, но и в армию Оды они, в подавляющем своем большинстве, не пошли. Что же касается поступка Тарао Сиробэя Мицухиро и Хори Хидэмасы, то он вызвал только презрение у остальных семей ниндзя Кога.

Судьба Момоти Сандаю и школа Кисю-рю

Текст «Иранки» хранит в себе несколько очень интересных загадок, которые мы и попытаемся разрешить.

Одной из главных действующих фигур событий Тэнсё Ига-но ран был дзёнин Момоти Сандаю, и вполне естественно, что источник уделяет ему немало внимания. Так, в «Иранки» подробно рассказывается, как ниндзя Момоти вели ожесточенное сражение с армией Нобуо на скалах на перевале Нагано-тогэ, как они в течение более чем двадцати дней отбивали все нападения врага в замке Касивабара на юге Ига. При этом, несмотря на детальное описание штурма и падения крепости Касивабара, в книге нет и намека на дальнейшую судьбу Момоти Тамба –то ли он погиб в пламени родового замка, то ли остался в живых и бежал, хотя «Иранки» подробно рассказывает о гибели десятков других, гораздо менее важных, героев обороны.

Второе, что сразу привлекает к себе внимание, так это то, что в «Иранки» ни разу не упомянуто имя Фудзибаяси Нагато-но Ками, тогда как, по другим источникам, он был вторым лидером коалиции госи Ига.

Эти 2 странности «Повести о мятеже в Ига» породили немало споров среди историков нин-дзюцу, но наибольший вклад в исследование проблемы внесли Окусэ Хэйситиро и Фудзита Сэйко. Они предположили, что Фудзибаяси Нагато и Момоти Тамба –одно и то же лицо, действовавшее в соответствии с принципом ёмогами-но дзюцу –«искусством нескольких жизней», которое подробно описано в «Бансэнсюкай». Смысл ёмогами-но дзюцу в том, что дзёнин должен иметь несколько усадеб в разных местах и играть при этом роли разных людей. Примеров следования ёмогами-но дзюцу в истории нин-дзюцу можно найти немало.

Окусэ и Фудзита смогли достаточно убедительно аргументировать свою версию. Так, уже в самом умолчании действий Фудзибаяси Нагато-но Ками в «Иранки» при пристальном внимании к Момоти Тамбе, по мнению «нин-дзюцуведов», кроется одно из важнейших доказательств их версии. Ведь, если человек упоминается под одним именем в каком-то эпизоде, вполне естественно, что его второе имя (или псевдоним) при этом не фигурирует.

Во время полевых изысканий на территории провинции Ига, Окусэ и Фудзита в разных местах обнаружили два захоронения –Фудзибаяси и Момоти. Казалось бы, это полностью опровергает их версию. Однако посмертные буддийские имена обоих дзёнинов оказались как две капли воды похожи и отличались друг от друга лишь одним иероглифом (посмертное имя Момоти Тамба –Хонкаку Рёсэй «Последователь Дзэн», а Фудзибаяси Нагато –Хонкаку Тансэй «Верующий воин»).

Что касается судьбы Момоти Сандаю, то версия единого Момоти-Фудзибаяси позволяет прояснить и этот вопрос. По-видимому, Момоти не погиб и сумел спастись во время кровавой резни. Предполагают, что он либо скрылся в своем поместье Рюгути в деревушке Удэ Санбонмацу в соседней провинции Ямато, либо сначала спрятался в одном из храмов ямабуси, с которыми имел крепкие связи, а затем по тайным горным тропам пробрался в сингонскую обитель Коя, а оттуда еще дальше –в монастырь Нэгоро-дзи, где и осел (Нэгоро и Коя, как говорилось ранее, в то время были оплотом враждебных Нобунаге сил и не раз становились приютом для всех врагов кровавого объединителя. Так, в 1580 г., за год до нашествия Оды на Ига, именно сюда, в Сайга Васиномори, бежал Кэндзё Дзёнин, настоятель разгромленного Одой монастыря Исияма Хонган-дзи).

Ряд фактов подтверждают эти предположения. Но самое интересное, пожалуй, вот что. Во второй половине XVII в. в Ига и в Кии, куда по предположениям Окусэ бежал Момоти-Фудзибаяси, почти одновременно появились два важнейших наставления по нин-дзюцу –«Бансэнсюкай» и «Сёнинки». Автором «Бансэнсюкай», как указано в тексте, был Фудзибаяси Ясутакэ, потомок Фудзибаяси Нагато. «Сёнинки» же подписана Фудзибаяси Масатакэ, патриархом школы Син Кусуноки-рю (известна также как Кисю-рю, Синнан-рю, Натори-рю и Мёэй-рю) и самураем из княжества Кисю, а создателем Син Кусуноки-рю в ней назван никто иной как Фудзибаяси Нагато.

Само сходство фамилий и имен авторов свидетельствует об их родстве. По-видимому, Фудзибаяси Ясутакэ и Фудзибаяси Масатакэ были братьями, возможно, даже родными, и внуками великого дзёнина. Имя их отца неизвестно, но, вероятно, он окончательно осел в провинции Кии и поступил на службу к какому-либо даймё. А вот сыновья его разделились. Ясутакэ, который, по-видимому, был старшим, отправился на родину и поступил на службу к Ясуде Унэмэ. Пользуясь тем, что он был близким родственником знаменитого ниндзя Токугавы Хаттори Хандзо, Ясутакэ занял высокий пост и попытался возродить славу старого рода нин-дзюцу. Младший же брат, Масатакэ, остался в провинции Кии, служил тамошним даймё и кодифицировал собственную школу –Син Кусуноки-рю.

Впрочем, есть и иная версия происхождения Син Кусуноки-рю. По ней Фудзибаяси Масатакэ –это псевдоним известного самурая по имени Натори Сандзюро Масатакэ. Этот Масатакэ унаследовал родовую традицию нин-дзюцу Натори-рю, которая вышла из школы Косю-рю и была основана командующим авангарда армии Такэды, Натори Итинодзё Масатоси, умершим в августе 1619 г. в местечке Санада провинции Синано.

Помимо родовой системы шпионажа Натори Сандзюро Масатакэ (или Масадзуми) изучал военную науку (гунгаку) школ Намбоку-рю и Мори-рю, на основе которых и создал Син Кусуноки-рю –«Новую Кусуноки-рю» (или Синнан-рю), само название которой указывает на следование традиции синоби-но дзюцу, заложенной великим полководцем Кусуноки Масасигэ. В 1654 г. Масатакэ был призван на службу в княжество Кисю, а умер в марте 1708 г. После этого Натори-рю передавалась по наследству среди его потомков, а члены семьи Усами, допущенной к изучению Натори-рю, неизменно занимали пост военных советников в княжестве Кисю.

Хотя эта версия возникновения Син Кусуноки-рю довольно сильно отличается от предложенной Окусэ Хэйситиро, думается, что и в этом случае без влияния Фудзибаяси не обошлось. Иначе как объяснить, что Натори выбрал своим псевдонимом старинную «ниндзевскую» фамилию Фудзибаяси?

Но почему же именно Фудзибаяси? А не Момоти, если речь идет об одном и том же человеке? Окусэ считает, что, оказавшись в Нэгоро, Момоти Тамба отказался от своего «засвеченного» в боях с армией Нобунаги псевдонима и стал пользоваться родным именем Фудзибаяси Нагато.

Укрывшись от преследователей на дружественной территории, старый ниндзя, по-видимому, не удалился «на пенсию» и после гибели Оды стал замышлять убийство его преемника, Тоётоми Хидэёси, вступив в сговор с монахами с горы Коя и племянником диктатора, Хидэцугу. Особые надежды он возлагал на ловкость своего лучшего гэнина –знаменитого Исикавы Гоэмона. Но план покушения провалился, а Исикава был казнен. Так что Момоти-Фудзибаяси умер в провинции Кии, так и не отомстив врагу.

Исикава Гоэмон –японский «Робин Гуд»

Мало кто из современных японцев не слышал имени знаменитого разбойника конца XVI в. Исикавы Гоэмона. Его подвиги красочно и с любовью описаны в многочисленных пьесах театров кабуки и дзёрури, в народных сказаниях и легендах.

По преданию, Исикава Гоэмон грабил и убивал богачей и раздавал добычу голодающим простолюдинам. Он был прекрасным мастером нин-дзюцу и, как утверждают легенды, запросто превращался в обыкновенную мышь. В целом Исикава сильно походит на благородного Робин Гуда, народного героя другого островного государства –Англии.

Реальная биография этого блестящего ниндзя известна очень плохо. По одной версии, он был уроженцем местечка Хамамацу, что в провинции Тотоми, а его настоящее имя было Санэгути Хатиро. По другой –сыном знаменитого «призрака» Момоти Сандаю и его лучшим учеником.

Считается, что в «искусстве быть невидимым» он уступал лишь одному человеку во всей Японии –«невидимке» из Кога Сарутоби Сасукэ, с которым, по популярной народной легенде, ему довелось как-то померяться силами. Правда, рассказ об этом дзюцу-курабэ –«соизмерении искусств» –совершенно фантастичен.

… Столкнувшись с Сарутоби, Гоэмон тут же превратился в мышь, демонстрируя силу своей магии. Но и Сасукэ не оплошал: он обратился в кота! Разбойник подумал, что проиграл, и тут же выпустил на Сасукэ сноп огня, но ловкий ниндзя из Кога ответил на это фонтаном воды и погасил пламя. Тогда Исикава Гоэмон превратился в огненный шар и устремился в небо, но Прыгучая обезьяна предвидел и такой маневр и ударил разбойника боевым веером прямо в переносицу, после чего Гоэмон признал поражение и стал названным младшим братом Сасукэ…

Не раз Исикаве поручались самые сложные задания, таившие в себе немалые опасности. Например, он неоднократно пытался убить Оду Нобунагу, но удача постоянно отворачивалась от него.

Гоэмон выжил в страшной бойне Тэнсё Ига-но ран и сумел бежать в монастырь Нэгоро-дзи. Одна любопытная легенда, зафиксированная в анналах Нэгоро, утверждает, что как-то раз он взобрался на самую высокую пагоду в монастыре и спрыгнул вниз с высоты шестиэтажного дома безо всякого вреда для себя.

Слава Гоэмона гремела по всей Японии. И однажды к нему обратился за помощью сам верховный советник (кампаку) Тоётоми Хидэцугу, не поладивший с дядей и решивший отделаться от родителя при помощи «невидимых убийц». По его заданию, Гоэмон пробрался в резиденцию Хидэёси в замке Момояма, но убить его не смог. Зато после этого все ищейки Тоётоми бросились по его следу и, в конце концов, Исикава был схвачен и живьем сварен в котле с кипящей водой вместе со своим единственным сыном. Эта страшная казнь надолго сохранилась в памяти народной как свидетельство лютой ненависти и панического страха властителей Японии перед неуловимыми «воинами ночи».

Тоётоми Хидэёси и гибель монастыря Нэгоро-дзи

Тоётоми Хидэёси, захвативший власть в стране после гибели Оды Нобунаги, во многом продолжал политику своего предшественника, столь же нещадно расправлялся со всеми противниками и громил буддийские монастыри: послал карательную экспедицию против горы Коя, спалил до тла Нэгоро-дзи.

При этом, как полагают авторы некоторых работ по истории японского шпионажа, Хидэёси сам был прекрасно знаком с методами нин-дзюцу.

Хидэёси происходил из крестьянской семьи. И само его восхождение до положения властителя страны свидетельствует о незаурядном таланте и колоссальном уме. В юности Хидэёси покинул родной дом и пустился в странствия. Об этом периоде его жизни никаких определенных сведений нет. Зато легенды утверждают, что он связался с разбойничьей шайкой некоего Короку и по его поручению стал высматривать подходящие для ограбления богатые дома. Хидэёси изучал расположение зданий, систему охраны, возможные пути проникновения вовнутрь и бегства. И наконец Короку согласился обобрать один из домов, присмотренных Хидэёси. Причем юноша не только изложил бандитам способ проникновения в него, но и сам встал впереди. Однако ограбление провалилось. Когда Хидэёси уже прокрался вовнутрь, слуги заметили его, подняли гам и устремились в погоню. Но Хидэёси все-таки сумел выбраться сухим из воды, прибегнув к известной «ниндзевской» уловке. Он бросил камень в колодец и, пока преследователи лазили в него, потихоньку смылся. Все бандиты были поражены находчивостью и отвагой мальчишки, и сам Короку подарил ему в награду меч работы знаменитого мастера.

Неизвестно, по какой причине Хидэёси расстался с шайкой Короку. Однако бродяжничать ему пришлось недолго. На этот раз его подобрал владелец небольшого замка Куно Мацусита Кахэй. Он, по-видимому, рассчитывал использовать находчивого и остроглазого мальчишку в качестве своего лазутчика в провинции Овари, откуда Хидэёси был родом. По легенде, Мацусита получил приказ своего господина Имагавы Ёсимото разузнать, какой панцирь носят воины армии Нобунаги, властителя Овари, и решил порасспросить об этом Хидэёси.

Хидэёси рассказал Мацусите, что панцирь в провинции Овари делали не из кожи, а из металла, и он защищал все тело. Речь шла, по-видимому, не об обычном панцире, который применялся в войсках других феодалов. Скорее всего имелся в виду какой-то новый вид. Во всяком случае, Имагава Ёсимото и его верный вассал Мацусита Кахэй хотели любой ценой раздобыть его образец.

Мацусита подробно объяснил смысл и значение этой операции Хидэёси, снарядил его в дорогу, дал денег, на которые тот должен был приобрести комплект воинского снаряжения, и пожелал скорого и благополучного возвращения. Хидэёси взял деньги, попрощался с Мацуситой и отправился в свою родную провинцию Овари. В замок Куно он так и не вернулся, поступив на службу к… Нобунаге.

Даже став крупным военачальником, Тоётоми не позабыл навыков синоби. Предания рассказывают, что, узнав о гибели Нобунаги и мятеже Акэти Мицухидэ, он так спешил по дороге к столице, что, позабыв о собственной безопасности, не заметил, как в одиночестве оторвался от эскорта. На подступах к Киото, близ г. Амагасаки, он столкнулся с группой людей в крестьянских одеждах, которые ремонтировали дорогу. Поравнявшись с ними, Хидэёси торжественным тоном заявил: «Работайте, работайте, друзья мои. Недолго осталось вам страдать. Скоро я облегчу вашу горькую участь».

Не успел он произнести эти слова, как раздался сигнал боевой раковины и словно из-под земли выросли вооруженные воины, которые заранее укрылись в засаде в ожидании Хидэёси. Они стремглав выбежали на дорогу, окружили полководца и обнажили мечи. Один из них повелительным тоном сказал: «Повинуясь приказу сёгуна Мицухидэ, мы прибыли сюда за твоей головой».

Пораженный таким оборотом, Хидэёси осмотрелся и стал лихорадочно соображать, что ему следует предпринять. Метрах в трехстах он увидел своего вассала Като Киёмасу, но путь ему преграждали враги, которые стекались со всех сторон. Вдруг он заметил узенькую тропинку, пролегавшую в рисовом поле, и во весь опор поскакал по ней. Он проделал это так стремительно, что никто не успел даже опомниться.

Тропинка вывела его к местному храму. Хидэёси быстро соскочил с коня, со всей силы вонзил нож в ногу загнанной лошади и пустил ее навстречу своим преследователям. Лошадь в бешенстве понеслась, врезалась в толпу воинов, раня их ударами копыт. Напуганные и искалеченные неприятели бросились врассыпную.

Тем временем Хидэёси, сбросив с себя доспехи, вошел в храм и пристроился к священнослужителям, которые собирались принимать ванну. После бани он обрил голову, переоделся в костюм монаха и уже никак не выделялся в толпе.

К тому времени подоспел Киёмаса, а вслед за ним появился и Курода Ёситака с отрядом в несколько десятков человек. Они нагнали страху на наемных диверсантов, разогнали их и уничтожили. Главарь банды спасся бегством. Он вернулся к Акэти Мицухидэ, рассказал о том, что произошло, и, как не исполнивший своего долга и позорно покинувший поле боя, распорол себе живот.

Киёмаса и Ёситака в отчаянии ворвались в храм, разыскивая Хидэёси. Они с пристрастием допрашивали священнослужителей, но те были крайне удивлены и ничего не могли ни понять, ни ответить. Тогда вперед вышел сам Хидэёси в монашеских одеяниях.

Хидэёси тоже не раз прибегал к услугам кёдан и раппа, а своим военным советником (гунси) назначил Такэнаку Ханбэя, который был прекрасно осведомлен в «темных, иньских методах войны». Прийдя к власти он нанял огромную армию шпионов и разработал замечательный способ их использования. В те времена основной проблемой с разведывательной информацией было то, что она постоянно запаздывала, ведь передвигались агенты, как правило, на своих, хоть и довольно быстрых, двоих и, в лучшем случае, верхом. Чтобы решить эту проблему, Хидэёси приказал своим кёдан постоянно странствовать по всей стране, чтобы располагать полной информацией обо всем происходящем. Они должны были все время пребывать в движении в соответствии со строжайшим графиком, благодаря чему информацию, доставленную агентом, можно было сравнить с информацией, принесенной его соратником на следующий день и таким образом уяснить развитие событий и уточнить общую картину происходящего. Планируя начало военной кампании, Хидэёси всегда заранее направлял на вражескую территорию множество групп своих агентов с заданием, составить подробнейший отчет о тамошних делах. В этом плане представляет интерес деятельность шпионов Тоётоми во время похода на остров Кюсю в 1587 г.

В это время Кюсю почти целиком находился во владении мощной феодальной семьи Симадзу, которая контролировала 3 провинции. На территорию, подвластную Симадзу, не допускались уроженцы иных мест, включая даже торговцев. Из-за этого никто толком не знал тех мест, не имел представления о рельефе и мощи тамошней армии. А система мэакаси была у Симадзу отлажена наилучшим образом, что делало невозможным заброску агентов обычными способами. Требовалось придумать какую-то особую хитрость, чтобы собрать необходимые для наступления разведданные.

Агентам Тоётоми удалось каким-то образом вызнать, что князь Симадзу Ёсихиса был большим поклонником буддизма и учеником известного священника Кэннё, который как раз собирался посетить своего ученика, чтобы дать ему несколько наставлений. Тогда в свиту Кэннё сумели внедриться несколько лучших агентов и личных вассалов Хидэёси, среди которых выделялись Касуя Такэмори и Хирано Нагаясу –оба замечательные мастера меча.

Ёсихиса принял своего наставника со всеми почестями. Ему и его свите было дозволено объехать все владения Симадзу с целью проповеди буддизма. Во время этих путешествий тайные агенты собрали огромное количество сведений. На это ушел почти год.

Когда же Тоётоми наконец двинул свою армию на покорение Кюсю, Кэннё заявил Ёсихисе, что в условиях военного времени ему бы не хотелось быть лишней обузой, и он хотел бы покинуть владения Симадзу. Ёсихиса с этими доводами согласился и дал свите монаха своих проводников, которые по тайным тропам вывели ее на нейтральную территорию. В результате шпионы снабдили Хидэёси всеми необходимыми разведданными, включая подробнейшие карты дорог и троп, численность и вооружение войск и т.д. Добавим, что, согласно некоторым сведениям, сам Кэннё был агентом Хидэёси и выведал самые сокровенные планы военной кампании у своего питомца. Победа Тоётоми была предрешена.

Таким образом, Хидэёси использовал шпионов чрезвычайно широко. Однако, как и Нобунага, он никогда не прибегал к услугам ниндзя из Ига и Кога.

И на то были причины. Так Ига-моно не раз пытались прикончить нового правителя, а ниндзя из Кога были ему неверны. Дело в том, что однажды во время встречи Тоётоми с Токугавой Иэясу, ему стало известно о существовании тайных сношений между службой разведки Токугавы и отрядом Кога-моно, состоявших на его службе. Виновные конечно же были немедленно казнены, но после этого случая Тоётоми навсегда отказался от услуг ниндзя из Кога и Ига. Кстати этот эпизод очень показателен в том смысле, что ниндзя всегда тяготели к Токугаве Иэясу, который к буддизму относился вполне лояльно.

С именем Хидэёси связана гибель 2-х других мощных объединений ниндзя –сингонского монастыря Нэгоро-дзи и объединения Сайга. В период междоусобной войны между Хидэёси и Токугавой Иэясу, которая развернулась после гибели Оды Нобунаги, сохэи из Нэгоро вместе с бойцами Сайга стали на сторону Токугавы и ударили в тыл Хидэёси. И допустили роковую ошибку, так как Тоётоми в войне победил.

В отместку за предательский удар в спину в 1585 г. Тоётоми бросил против ниндзя из Кии 25000ную карательную армию. В марте месяце она блокировала Нэгоро-дзи, в упорнейшем сражении разбила отряды монахов-воинов и предала монастырь огню. В пожаре, бушевавшем трое суток, погибли многие драгоценные творения искусства –сотни статуй, тысячи свитков, замечательные образцы зодчества. Лишь немногим ученым монахам удалось укрыться в Коя-сан –основном центре секты Сингон, а сохэи разбежались по всей стране. А еще через несколько дней, с падением замка Ота, пришел конец и мятежной лиге Сайга-икки.

Многие сохэи из Нэгоро и бойцы из Сайга, подобно уцелевшим ниндзя из Ига, стали поступать на службу к разным даймё по всей Японии. Например большой отряд Нэгоро-сю во главе с Ивамуробо нанялся к семье Мори. Находившийся в то время в замке Хамамацу Токугава Иэясу тоже решил извлечь пользу из этой ситуации и пригласил к себе на службу Нэгоро Окаси и еще около 200 монахов-воинов, нашедших убежище в провинции Исэ (по другим источникам, в 1585 г. на службу к Токугаве поступило лишь 16 человек, а на следующий год –еще 25; возможно, здесь идет речь лишь о предводителях сохэев). Монахи из Нэгоро были отправлены в Эдо, где из них был сформирован отряд Нэгоро-гуми из 20 всадников и 100 пехотинцев, вооруженных мушкетами. Его командиром стал Нарусэ Хаято Тадаси Масасигэ, вскоре превративший буйных сохэев в образцовых солдат, после чего Нэгоро-гуми вошел в состав гвардии Токугавы Иэясу.

Среди спасшихся предводителей Сайга-икки был и Сайга Магоити Сигэтомо, основатель школы Сайга-рю нин-дзюцу. Сайга Магоити был сыном мелкого феодала Судзуки Садаю из поместья Сайга, что в уезде Умабэ провинции Кии, и имел небольшую крепость в поместье Киси в деревушке Хираи. С детских лет он стремился стать великим полководцем и долгие часы посвящал воинским упражнениям. Известно, что как только Цуда Кэммоцу начал обучать братию из Нэгоро-дзи стрельбе из ружей Сайга Магоити стал одним из его первых учеников. А у брата Цуды Сугинобо Мёсана он изучил премудрости шпионской науки.

Поскольку Магоити был последователем учения Икко-икки и даже построил собственный буддийский храм, в котором был настоятелем, он стал полководцем Исияма Хонган-дзи и сражался на стороне лиги против Оды Нобунаги. По преданию, в одном из сражений с войсками Оды он с успехом использовал сяки-но дзюцу –«способ сбрасывания флагов», переодев своих ниндзя в союзников диктатора. В 1585 г., когда Тоётоми Хидэёси направил в Кии карательную экспедицию против Нэгоро-дзи и Сайга, Магоити сначала командовал одним из отрядов Нэгоро, но позже перешел на сторону Хидэёси и был назначен командиром отряда аркебузиров. Благодаря тому, что он прекрасно знал условия местности и возможности других отрядов Сайга и Нэгоро, Магоити внес немалый вклад в подавление мятежных лиг. Позже он сражался в битвах при Комаки и Нагахисатэ на стороне Токугавы, а во время похода армии Тоётоми против Одавары, родового замка Ходзё, командовал отрядом кавалерии в 150 человек.

В 1600 г., во время борьбы между Токугавой и антитокугавской коалицией во главе с Исидой Мицунари, он поначалу примкнул к антитокугавской коалиции и руководил отрядом синоби при нападении армии Исиды Мицунари на замок Фусими –оплот Токугавы в районе Кансай –и собственноручно обезглавил коменданта крепости Тории Хикоэмона. Однако в важнейшем сражении этой войны –в битве при Сэкигахаре –Сайга Магоити сражался в составе войска Датэ Масамунэ уже на стороне Токугавы. В 1606 г. он поступил на службу непосредственно к сёгуну Токугаве Иэясу, а позже служил другому представителю семьи Токугава –Ёрифусе из княжества Мито и даже стал одним из его главнейших вассалов, получавшим 3000 коку жалования.

Поскольку Сайга Магоити получил основную воинскую подготовку в монастыре Нэгоро-дзи, школа Сайга-рю была во многом похожа на Нэгоро-рю. В ней также основное внимание уделялось использованию огнестрельного оружия. Однако, из-за того, что в Сайга было много небольших бухточек, рыболовецких и торговых поселков, ниндзя из Сайга довели до высокого уровня и искусство боя на воде, что они с блеском продемонстрировали во время обороны Исияма Хонган-дзи. Другой оригинальной особенностью школы Сайга-рю, было то, что в ее программу вошла особая традиция изготовления шлемов и доспехов, поскольку сам Сайга Магоити был замечательным оружейником.

К периоду властвования Тоётоми Хидэёси относятся и первые сведения об использовании шпионов и в войнах с другими государствами. Так, во время так называемого Корейского похода своими подвигами прославился некий Ёдзиро (корейское Ёсира), вассал Кониси Юкинаги.

Японцам очень сильно досаждал мощный корейский флот, которым командовал гениальный флотоводец Ли Сунсин. Превосходство корейцев на море было столь велико, что японцам нечего было и надеяться на победу в открытом бою. Поэтому они решили прибегнуть к «темным» методам ниндзя, чтобы устранить Ли Сунсина и разгромить корейскую флотилию.

За осуществление этого замысла взялся Кониси Юкинага, находившийся с войсками в укрепленном районе Пусана и ожидавший прибытия огромной экспедиционной армии, чтобы начать новое наступление на Сеул. В начале января 1597 г., по его распоряжению, Ёдзиро проник в расположение войск Ким Ынсона, военачальника правой полупровинции Кёнсан, и заявил ему, что прибыл по поручению своего господина, чтобы сообщить корейскому командованию сведения чрезвычайной важности (по некоторым сведениям, Ёдзиро был двойным шпионом и одновременно служил и японцам, и корейцам. Этим объясняется совершенно беспрепятственное общение его с представителями корейского военного командования.). По словам Ёдзиро, Кониси велел передать корейской стороне следующее: «Лицом, которое всячески препятствует заключению мира, является Като Киёмаса. В ближайшее время он прибывает из Японии. Корея имеет явное превосходство на море; если немедленно направить военные корабли в район Киджа и предпринять совместные действия с военачальником левой полупровинции Кёнсан, можно будет перехватить войска Като, а его, негодника, убить. Сейчас представился самый подходящий случай, который нельзя упустить».

Ким Ынсон поверил этому сообщению и тут же направил соответствующее донесение корейскому царю. Двор тоже без тени сомнения внял словам Ёдзиро и решил действовать так, как предлагал Кониси Юкинага.

Во второй половине января специальный королевский посланец прибыл в провинцию Чолла и передал Ли Сунсину высочайший приказ, в котором говорилось, что двор и правительство располагают неоспоримыми доказательствами, что в скором времени Като Киёмаса с войсками прибудет в Корею, а посему флотилии под командованием Ли Сунсина предписывается нанести противнику внезапный удар на море в районе Пусана.

Ли Сунсин выразил сомнение в целесообразности таких действий. Он заявил, что не верит в искреннюю заботу Кониси о скорейшем окончании войны и считает абсурдным, чтобы одна воюющая сторона добровольно предоставляла в распоряжение другой воюющей стороне секретные сведения о планируемых военных операциях с той только целью, чтобы избавиться от неугодного военачальника. Вернее всего, убежденно сказал он, речь идет о заговоре, «имеющем целью устроить засаду нашему флоту и одним ударом уничтожить его». При этом Ли Сунсин резонно доказывал нелепость задержки крупных кораблей в прибрежных водах, где их легко могут атаковать даже небольшие силы противника.

Однако все его доводы не принимались во внимание, от него требовали неукоснительного исполнения приказа. И тем не менее Ли Сунсин, убежденный в своей правоте, не подчинился приказу, и благодаря этому спас корейский флот от полного разгрома, на что надеялось японское командование, составившее коварный план использования дезинформации.

Вскоре войска Като, которые переправлялись совсем не тем путем, на который указывал Ёдзиро, благополучно высадились на корейском побережье. Спустя некоторое время Ёдзиро вновь появился у ворот военного лагеря Ким Ынсона и, изображая себя и своего господина обиженными и оскорбленными тем, что корейское командование не воспользовалось предоставленной ему ценной информацией, произнес такую тираду: «Почему вы не атаковали Като Киёмаса на море? Дать ему высадиться на берег все равно что выпустить кровожадного тигра в поле. Теперь японская армия, следуя его воле, вынуждена вопреки своему желанию начать второй корейский поход. Добрые намерения Кониси рассыпались прахом».

Нужно отметить, что в корейских высших кругах в то время шла острая борьба между двумя фракциями, постоянно нападавшими одна на другую. Особенно усердствовала так называемая западная группировка, которая плела интриги против Ли Сунсина, добиваясь отстранения его от командования корейским флотом и назначения вместо него бездарного Вон Гюна, примыкавшего к этой фракции. Вместе с тем удар направлялся и против премьер-министра, который в свое время назначил Ли Сунсина на этот пост. Поэтому, когда Ким Ынсон, ссылаясь на слова Ёдзиро, вновь донес двору на Ли Сунсина, обвиняяего в неповиновении приказу вана, этот донос был использован западной группировкой как главный козырь в политических интригах. Ей удалось навязать царскому двору решение о вынесении Ли Сунсину смертного приговора. Однако восточная фракция все же сумела добиться сохранения его жизни. В конце концов флотоводца разжаловали в рядовые, а Вон Гюна назначили командующим корейским флотом. Как показал ход событий, это была одна из самых роковых ошибок правящих кругов Кореи, которая привела, в сущности, к полному уничтожению, а точнее говоря, к самоуничтожению некогда могущественного корейского флота.