Текст книги "Ищейки в Риге"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

«Я никогда больше не увижу ее, – думал он. – И вряд ли узнаю, зачем она сюда приезжала».

Бьёрк решил встретить латышского майора на аэродроме лично. Это означало, что Курт Валландер мог провести вечер, играя в канасту со своим отцом. По дороге в Лёдеруп он думал, что проблема со спасательным плотом, прибившимся к берегу у Моссбюстранда, вскоре будет решена. Латвийский следователь объяснит им причину убийства. А затем все расследование будет перенесено в Ригу. Вероятно, преступники находятся там. Плот приплыл к берегам Швеции. Но истоки убийства находятся по ту сторону моря. Трупы перевезут в Латвию, где дело будет доведено до конца.

Но это оказалось серьезной ошибкой.

На самом деле ничего еще даже не началось.

Тем временем в Сконе пришла настоящая зима.

6

Курт Валландер ожидал, что майор Лиепа приедет в полицию Истада одетый в форму. Но на человеке, которого Бьёрк представил ему утром, на шестой день следствия, был мешковатый серый костюм и небрежно завязанный галстук. К тому же майор был небольшого роста и ходил подняв плечи, так что казалось, будто шеи у него нет вообще – короче, ни следа военной выправки. Майор, носивший имя Карлис Лиепа, курил одну за другой крепкие сигареты, и кончики его пальцев были желтыми от никотина.

Эта привычка майора тут же создала проблемы в полиции. Сотрудники, не выносившие табачного дыма, в раздражении пожаловались Бьёрку на то, что Лиепа курит везде, включая места, где это категорически запрещено. Бьёрк ответил, что им следует относиться к привычкам гостя с пониманием, но все же попросил Валландера разъяснить майору, что необходимо соблюдать запрет на курение. Когда Валландер на своем ломаном английском объяснил просьбу шведов не курить в неположенных местах, Лиепа пожал плечами и немедленно затушил сигарету. После этого он стал курить только в кабинете Валландера и в переговорной. Но, поскольку даже Валландер был не в силах постоянно выносить табачный дым, то он попросил Бьёрка выделить майору отдельный кабинет. Все закончилось тем, что Сведберг на время переехал к Мартинссону а Лиепа занял комнату Сведберга.

Майор из Риги оказался крайне близорук. Видимо, ему было недостаточно очков без оправы, которые он носил. Читая, он держал документ всего в нескольких сантиметрах от глаз. Можно было подумать, что он не изучает текст, а нюхает бумагу. Те, кто это видел, в первый момент едва удерживались от смеха. Валландер то и дело слышал в коридорах шуточки в адрес маленького сутулого майора из Латвии. Но для Валландера не составило труда окоротить злые языки. Он сразу же отметил, что Лиепа на редкость опытный и проницательный следователь. Он чем-то напоминал Рюдберга. Особенно своей увлеченностью. В расследовании почти всегда есть рутина, но она никогда не должна сказываться на стиле мышления. Майор Лиепа любил свою профессию, а за бесцветной внешностью скрывался острый ум и большой опыт.

Утро шестого дня следствия было пасмурным и ветреным. К вечеру в Сконе ожидали снежную бурю. Из-за эпидемии гриппа, сильно ударившей по сотрудникам управления полиции, Бьёрк был вынужден отстранить от расследования Сведберга: скопилось много других неотложных дел. Лувэн и Рённлунд вернулись в Стокгольм. Бьёрк из-за неважного самочувствия оставил Мартинссона и Валландера наедине с майором Лиепой, сразу как только представил их друг другу. Они сидели в переговорной, где майор курил сигарету за сигаретой.

Сегодня Валландер, который весь вчерашний вечер проиграл в канасту с отцом, поставил будильник на пять утра, чтобы успеть прочесть брошюру о Латвии, которую ему подобрал знакомый книготорговец. Успел он и подумать о том, что, вероятно, будет полезным начать совместную работу с того, чтобы оба следователя рассказали друг другу, как устроены правоохранительные органы в их странах. Уже то обстоятельство, что в латвийской милиции существуют военные ранги, сильно отличает одну структуру от другой. За чашкой утреннего кофе Валландер пытался сформулировать некоторые основные принципы организации шведской полиции по-английски, и вдруг его охватило сомнение. Он сам с трудом представлял себе, как функционирует шведская полиция. К тому же энергичный начальник Главного управления государственной полиции недавно затеял глубокое реформирование всего ведомства. Валландер читал бесконечные и неизменно коряво написанные информационные бюллетени об изменениях, ожидающих личный состав. Как-то он попытался спросить у Бьёрка, в чем же все-таки состоит ожидаемая реорганизация, но получил невнятный и уклончивый ответ. И вот теперь, сидя напротив непрерывно курящего майора, Валландер подумал, что может с легкостью отбросить все формальности. А чисто организационные вопросы они и так решат по ходу дела.

Когда Бьёрк, кашляя, вышел из кабинета, Валландер решил, что уместно будет начать разговор с пары вежливых фраз. Он спросил, где остановился майор Лиепа, приехав в Истад.

– В гостинице, – ответил тот. – Но я не знаю, как она называется.

Валландер опешил. Казалось, майора совершенно не волнует ничего, что не касается непосредственно расследования. «Оставим любезности на потом, – подумал Валландер. – Сейчас у нас есть общее дело – расследование двойного убийства, и это самое главное!»

Майор Лиепа сделал исчерпывающий доклад о том, на каких основаниях латвийская милиция смогла установить личности убитых мужчин. Он плохо говорил по-английски, и это постоянно раздражало его самого. В перерыве Валландер позвонил своему знакомому книготорговцу и спросил, нет ли в продаже англо-латышского словаря. Но его не оказалось. Они были обречены на мучительные попытки объясняться друг с другом, не имея общего языка, который мог бы спасти положение.

После девяти часов напряженной работы – майор Лиепа переводил с латышского протоколы рижской милиции – Валландер наконец увидел полную картину. Янис Лейя и Юрис Калнс успели стяжать славу жестоких и жадных до добычи преступников. Валландер отметил, с каким презрением майор сказал, что эти люди были заодно с русскими оккупантами Латвии. Валландер еще раньше понял, что русская часть населения Латвии, присоединенной к СССР после Второй мировой войны, противилась тому, чтобы республика обрела независимость. Однако не представлял себе остроты проблемы, да и вообще неважно ориентировался в политике. Но презрение майора Лиепы было очевидным и демонстрировалось вновь и вновь.

– Русские бандиты, – говорил он. – Russian bandits, members of our Eastern maffia. [2]2
  Русские бандиты, члены нашей восточной мафии (англ.).


[Закрыть]

Несмотря на свою относительную молодость – Лейе было двадцать восемь, а Калнсу тридцать, – список их преступлений оказался внушительным. За ними числились разбой и налеты, контрабанда и незаконные валютные операции. Милиция Риги минимум трижды серьезно подозревала их в причастности к убийству. Но тем каждый раз удавалось уходить от ответственности.

Когда майор Лиепа наконец прочел все свои рапорты и выписки из базы данных рижской милиции, Валландер сформулировал вопрос, который казался ему важным:

– Эти люди совершили много тяжких преступлений, – сказал он. (Слово «тяжкий» заставило его задуматься, пока Мартинссон не предложил английское слово «serious».) – Но удивляет то, что они, как мы видим, пробыли в тюрьме лишь очень короткое время. Хотя их вина была доказана и они были осуждены.

Майор Лиепа просиял. Бледное лицо озарила широкая заинтересованная улыбка.

Он ждал этого вопроса, отметил Валландер. Для него это важнее всех вежливых фраз.

– Я должен кое-что пояснить о моей стране, – ответил Лиепа и зажег новую сигарету. – Русские составляют не больше пятнадцати процентов населения Латвии. Но они тем не менее до сих пор занимают важнейшие посты в нашем обществе после Второй мировой войны. Переселение русских в Латвию – это один из коммунистических методов подчинения нашей страны. Наверное, даже самый эффективный метод. Вы спрашиваете, как вышло так, что Лейя и Калнс провели так мало времени в заключении, когда на самом деле они должны были получить пожизненный срок, а возможно, и смертный приговор. Я не стану утверждать, что все прокуроры и судьи коррумпированы. Это было бы слишком просто. Это было бы слишком вызывающе и бестактно. Но зато я убежден, что у Лейи и Калнса были другие, значительно более сильные покровители.

– Мафия, – предположил Валландер.

– И да и нет. Мафия в нашей стране тоже имеет незримых покровителей. Думаю, Лейя и Калнс работали на КГБ. Тайная полиция всегда предпочитала, чтобы ее люди попадали за решетку только за измену и дезертирство. За спиной этих людей всегда маячит призрак Сталина.

«То же самое происходит и в Швеции, – подумал Валландер. – Хотя мы и не можем утверждать, что за всем этим стоит чей-то призрак. Разветвленная сеть взаимных обязательств и услуг характерна не только для тоталитарной системы».

– КГБ, – повторил майор Лиепа. – И мафия. Они связаны. Все связаны друг с другом нитями, которые видны лишь посвященным.

– Мафия, – произнес Мартинссон, до этого молчавший, за исключением тех случаев, когда помогал Валландеру подобрать подходящее английское слово или выражение, – для нас в Швеции это новость, что в России и Восточной Европе существуют хорошо организованные преступные синдикаты. Несколько лет назад шведская полиция отметила, что начали появляться преступные банды советского происхождения, особенно в Стокгольме. Но мы все еще знаем об этом крайне мало. Первыми признаками того, что не все идет гладко, стали несколько жестоких разборок. Нас лишь предупредили, что эти люди могут в ближайшие годы делать попытки проникнуть в наши преступные группировки, чтобы захватить выигрышные позиции.

Валландер с завистью слушал, как Мартинссон шпарит по-английски. Произношение, правда, ужасное, зато словарный запас, безусловно, куда богаче, чем у него. «Почему бы Главному управлению государственной полиции не открыть курсы английского? – с досадой подумал он. – Вместо этих опостылевших курсов по управлению личным составом и соблюдению демократии на всех уровнях?»

– Это совершенно правильно, – сказал майор Лиепа. – Когда коммунистические государства находятся на грани распада, они становятся похожими на корабль, терпящий бедствие. Преступники – это крысы, они бегут первыми. У них есть связи, деньги, средства. Многие люди из стран Восточной Европы, которые пытаются получить убежище на Западе, не кто иные, как бандиты, которые вовсе не спасаются от притеснений, а ищут новые места для своей деятельности. Подделать биографию и документы очень легко.

– Майор Лиепа, – прервал его Валландер. – Вы сказали, что вы так думаете. You believe. You do not know? [3]3
  Вы не знаете? (англ.)


[Закрыть]

– Я уверен, – ответил майор. – Но доказать я не могу. Пока не могу.

За словами майора скрывался некий контекст, не укладывающийся у Валландера в голове. Получается, в стране майора Лиепы преступность связана с политической элитой, располагающей достаточной властью, чтобы опосредованно и напрямую влиять на систему наказаний. Два трупа, приплывшие к шведскому берегу, привезли с собой привет из этого сложного и чуждого мира. Кто же в действительности держал пистолет, из которого убили этих двоих?

Вдруг Валландер отчетливо понял, что расследование каждого преступления означало для латышского майора поиск доказательств, раскрывающих его политическую подоплеку. «Наверно, нам в Швеции следовало бы работать точно так же, – подумал он. – Может, нам пора понять, что мы копаем недостаточно глубоко, когда ищем причины преступлений, совершаемых вокруг нас сегодня?»

– Эти двое, – сказал Мартинссон, – кто убил их? И почему?

– Я не знаю, – ответил Лиепа. – Они, конечно, получили по заслугам. Но зачем их пытали? Кто их пытал? Что хотели узнать убийцы, прежде чем заставить Лейю и Калнса замолчать навсегда? Узнали ли они, что хотели? У меня тоже много вопросов, но ответов нет.

– Едва ли ответы можно найти в Швеции, – заметил Валландер.

– Я знаю, – сказал Лиепа. – Ответы, скорее всего, в Латвии.

Валландер вздрогнул. Почему он сказал «скорее всего»?

– Если не в Латвии, то где же еще? – удивился он.

– Еще дальше, – ответил майор.

– К востоку от Латвии, – предположил Мартинссон.

– Или к югу от Латвии, – сказал майор Лиепа и умолк.

Валландер и Мартинссон поняли, что он не хочет развивать свою мысль.

Совещание закончилось. Валландер почувствовал, что после долгого сидения дал знать о себе старый радикулит. Мартинссон обещал майору помочь обменять деньги в каком-нибудь банке. Валландер попросил его также позвонить Лувэну в Стокгольм и узнать, как идут дела с баллистической экспертизой. А сам он собирался написать рапорт о прошедшем совещании. Прокурор Анетт Бролин сообщила, что хочет получить его как можно скорее.

«Нет уж, Бролинша, – подумал Валландер, выходя из прокуренной переговорной в коридор. – Это дело ты не сможешь довести до нашего суда. Мы пошлем его в Ригу как можно скорее вместе с двумя трупами и красным спасательным плотом. Затем поставим штамп на папке с материалами предварительного следствия и с легким сердцем заключим, что мы сделали все, что от нас зависело, и что нет никаких оснований принимать дополнительные меры».

После обеда Валландер писал свой рапорт, пока Мартинссон сопровождал майора Лиепу, который хотел купить кое-что из одежды для своей жены. Затем Валландер позвонил в прокуратуру и узнал, что Анетт Бролин готова принять его, и тут в двери показался Мартинссон.

– А где ты оставил майора? – спросил Валландер.

– Сидит в своем кабинете и курит, – ответил Мартинссон. – Засыпал Сведбергу пеплом весь ковер.

– Он что-нибудь перекусил?

– Я пригласил его в «Дудочник». Сегодня там подавали гуляш. Но я не думаю, что ему понравилось. Он все больше курил и пил кофе.

– Ты позвонил Лувэну?

– Его нет, у него грипп.

– Но ты говорил с кем-то вместо него?

– По телефону ни от кого ничего невозможно добиться. Никого не удается поймать. Никто не знает, когда кто вернется. Все обещают позвонить. И никто не перезванивает.

– Может, Рённлунд тебе поможет?

– Я пытался поймать и его тоже. Но он уехал по служебным делам.

По какому делу он уехал, куда и когда он вернется, сказать не мог никто.

– Попробуй еще. Я поеду в прокуратуру. Я полагаю, мы сможем передать дело майору очень скоро. Трупы, плот и материалы следствия – все это он сможет забрать в Ригу.

– Как раз об этом я хотел поговорить с тобой.

– О чем?

– О спасательном плоте.

– А что с ним?

– Майор Лиепа хотел осмотреть его.

– Разве он не стоит в подвале?

– Все оказалось не так просто.

Валландер почувствовал, что начинает злиться. Иногда Мартинссон выражался слишком витиевато, так что не поймешь, что он имеет в виду.

– Что сложного в том, чтобы спуститься в подвал?

– Плот исчез.

Валландер с недоверием взглянул на Мартинссона:

– Исчез?

– Да. Исчез.

– Что ты хочешь сказать? Плот стоял в подвале на двух деревянных козлах. Вы с капитаном Эстердалем осмотрели его. Кстати, следовало бы написать ему и поблагодарить за помощь. Хорошо, что ты мне напомнил.

– Козлы на месте, – сказал Мартинссон. – А плот пропал.

Тут до Валландера наконец дошло, что имел в виду Мартинссон. Он бросил свои бумажки на стол. Вместе с Мартинссоном они бегом спустились в подвал.

Мартинссон был прав. Плот пропал. На бетонном полу валялись деревянные козлы.

– Что за черт?! – выругался Валландер.

Мартинссон ответил нерешительно, словно сам сомневался в своих словах:

– Кто-то проник сюда. Вчера вечером Ханссон спускался в подвал по какому-то делу и видел плот. Сегодня утром дорожный патруль обнаружил, что дверь взломана. Следовательно, плот украли ночью.

– Это невозможно, – возразил Валландер. – Как можно проникнуть в управление полиции? Здесь дежурят круглые сутки. А больше ничего не пропало? Почему никто не сообщил об этом?

– Патрульный сообщил Ханссону. А тот забыл доложить тебе. Но здесь ничего больше не было, только спасательный плот. Все остальные двери заперты. И следов взлома на них нет. Те, кто проник сюда, искали плот, и ничего больше.

Валландер уставился на перевернутые козлы. Где-то в глубине души нарастала тревога.

– Мартинссон, – медленно проговорил он, – вспомни, не попадалось ли тебе в газетах, что спасательный плот хранится в подвале управления полиции?

Мартинссон задумался.

– Да, – ответил он. – Где-то я читал, что плот стоит в подвале. Я даже думаю, что здесь побывал фотограф. Но кто рискнет лезть прямо в руки полиции, чтобы добыть резиновый плот?

– Вот именно, – подтвердил Валландер. – Кто рискнет?

– Ничего не понимаю.

– Может, майор Лиепа понимает? – предположил Валландер. – Приведи его сюда. А затем мы проведем тщательный осмотр места преступления. Когда пойдешь за майором, распорядись, чтобы вызвали того патрульного. Как его зовут?

– По-моему, Петерс. Он скорее всего отсыпается дома. Если ночью будет метель, ему предстоит трудное дежурство.

– Все равно мы его разбудим, – сказал Валландер. – Ничего не поделаешь.

Мартинссон ушел, и Валландер остался в подвале один. Он подошел к двери и осмотрел ее. Толстую стальную дверь с двумя замками открыли, практически не повредив. Замки были открыты отмычкой.

Эти люди знали, что ищут, думал Валландер. И они умеют обращаться с замками.

Он снова оглядел перевернутые козлы. И вспомнил, что лично осматривал плот до тех пор, пока не удостоверился, что ничто не ускользнуло от него.

Плот обследовали также Мартинссон и Эстердаль, а затем Рённлунд и Лувэн.

«Что-то мы все упустили, – думал Валландер. – Что-то недоглядели».

Мартинссон спустился в подвал вместе с майором Лиепой, не выпускавшим из рук сигарету. Валландер зажег все лампы. Мартинссон объяснил майору, что произошло. Валландер не сводил глаз с майора. Как он и ожидал, Лиепа не слишком удивился. Он лишь кивнул в знак того, что понял, о чем идет речь. Затем повернулся к Валландеру.

– Какой-то старый капитан определил, что плот был произведен в Югославии? – сказал он. – Это совершенно верно. На латышских кораблях много югославских плотов. Даже на милицейских катерах. Но вы полностью осмотрели его?

– Да, – ответил Валландер.

И в этот момент понял свою главную ошибку.

Никому не пришло в голову выпустить из плота воздух.

Никто не проверил, есть ли что-нибудь внутри плота. В первую очередь он сам.

Видимо, майор Лиепа понял, о чем он подумал. Валландеру стало стыдно. Как он мог упустить это? Рано или поздно такая мысль пришла бы ему в голову, но сделать это надо было сразу же.

Он понял, что майору не нужно ничего объяснять, тот уже и сам обо всем догадался.

– Что могло быть inside? [4]4
  Внутри (англ.).


[Закрыть] – спросил Валландер.

Майор пожал плечами.

– Возможно, наркотики, – ответил он.

Валландер задумался.

– Что-то не сходится. Два трупа и плот с наркотиками? Брошенный на произвол судьбы?

– Верно, – сказал Лиепа. – Возможно, это была ошибка. И те, кто забрал плот, эту ошибку исправили.

Валландер быстро поднялся на вахту и попросил Эббу найти подходящий предлог и объяснить Анетт Бролин, что у него возникли срочные дела и он не сможет представить ей свой отчет. Слух о том, что кто-то проник в полицию, быстро разнесся среди сотрудников, и Бьёрк примчался в подвал вне себя от гнева.

– Если это выплывет наружу, мы станем посмешищем для всей страны! – воскликнул он.

– Такое не выплывет, – ответил Валландер. – Слишком болезненный факт.

Он объяснил Бьёрку, как все произошло. И внезапно понял, что у Бьёрка возникли серьезные сомнения, а справится ли Валландер вообще со столь сложным расследованием. Сделанная ошибка казалась непростительной.

«Что же я за бездельник такой, – подумал Валландер. – Может, я не гожусь и для охраны завода резиновых изделий? Может, стоит переехать в Мальмё и вновь начать патрулировать улицы?»

Следующие несколько часов они тщательно исследовали подвал, но ничего нигде не обнаружили. Ни отпечатков пальцев, ни следов ботинок на пыльном полу. А посыпанную гравием площадку перед взломанной дверью переехал полицейский автомобиль, так что даже на ней удалось различить лишь следы его покрышек.

Когда стало ясно, что сделано все что можно, полицейские вернулись в переговорную. Пришел Петерс, недовольно ворча, что его разбудили. От него удалось узнать только точное время, когда он обнаружил, что дверь взломана. Валландер опросил дежуривших ночью, вдруг кто-нибудь что-то видел или слышал. Все отрицательно качали головой. Никто ничего не слышал, никто ничего не видел. Совсем ничего.

На Валландера вдруг навалилась усталость. От вечного дыма сигарет майора Лиепы разболелась голова.

«Что же делать, – лихорадочно думал он. – Что стал бы делать Рюдберг?»

Прошло два дня, а исчезновение спасательного плота по-прежнему оставалось загадкой.

Майор Лиепа сказал, что тратить силы на поиски не имеет смысла. Курт Валландер нехотя с ним согласился. Но ощущение, что он совершил ужасную ошибку, не покидало его. Он пребывал в дурном настроении, и каждое утро просыпался с головной болью.

Над Сконе пронеслась сильная снежная буря. Полиция предупреждала население по радио, что лучше не садиться за руль без особой необходимости. Дом около Лёдерупа, где жил отец Валландера, занесло снегом. Но, когда комиссар позвонил отцу и спросил, не нужно ли ему что-нибудь, старик ответил, что даже не заметил, что дороги замело. Во внезапно разразившемся всеобщем хаосе дело с расследованием застопорилось. Майор Лиепа заперся в комнате Сведберга и изучал рапорт о револьверных пулях, который прислал Лувэн. Валландер встретился с Анетт Бролин и отчитался о ходе расследования. Каждый раз, когда они виделись, он вспоминал, что год назад был сильно в нее влюблен. Анетт Бролин связалась с Генеральной прокуратурой и правовым управлением МИДа и получила четкие указания: закрыть дело в Швеции и передать его милиции города Риги. Майор Лиепа должен был проследить, чтобы латвийская милиция представила шведскому МИДу официальный запрос.

В один из вечеров, когда буря разыгралась особенно сильно, Валландер пригласил майора Лиепу к себе домой. Он купил бутылку виски, которую они пили в течение вечера. Валландер чувствовал, что опьянел уже после нескольких глотков. А на майора это, казалось, совсем не подействовало, Валландер стал называть его просто «майор», и Лиепа ничего не имел против. Разговорить латышского следователя оказалось непросто. Валландер не мог понять, то ли майор стесняется, то ли ему трудно говорить по-английски, то ли он вообще не отличается многословностью. Валландер рассказал ему о своей семье, о Линде, которая учится под Стокгольмом. Майор Лиепа коротко сказал, что женат на женщине по имени Байба. Детей у них нет. Вечер тянулся, и они долгое время сидели молча, держа в руках стаканы.

– Швеция и Латвия, – произнес Валландер. – Похожи ли они? Или совсем не похожи? Думая о Латвии, я пытался вспомнить хоть что-нибудь об этой стране. Но так ничего и не вспомнил. А ведь мы соседи.

Едва задав вопрос, Валландер понял его бессмысленность. Швеция не является колонией, подчиненной чужой стране. На улицах шведских городов никто не строит баррикады. Никто не стреляет в невинных людей и не бросает их под колеса бронетранспортеров. Что же может быть общего между этими странами?

Ответ майора ошеломил его.

– Я человек верующий, – сказал он. – В Бога я, правда, не верю, но ведь можно верить во что-то, что находится за пределами нашего ограниченного понимания. Даже в марксизме есть много религиозных черт, хотя его и представляют как рациональное учение, а не только как идеологию. Я впервые оказался на Западе. Раньше я мог ездить только по СССР, в Польшу или в другие прибалтийские республики. В этой стране я увидел материальный достаток, на мой взгляд, невероятный. Между нашими странами есть различие, которое одновременно является сходством. Обе наши страны бедны. Но у бедности разные лица. Нам не хватает вашей свободы и изобилия. У вас я вижу духовную бедность, она в том, вам не приходится бороться за выживание собственной страны. Для меня эта борьба стала религией. Я не поменял бы свою страну ни на какую другую.

Валландер понял, что ответ на этот вопрос майор подготовил заранее. Ему не понадобилось подыскивать нужные слова.

Но о чем же он хочет сказать? О бедности в Швеции?

Валландеру захотелось возразить.

– Вы ошибаетесь майор, – сказал он. – Даже в нашей стране идет борьба. Для многих людей благополучие, о котором вы говорите, недоступно. Конечно, никто не умирает с голоду. Но вы ошибаетесь, если думаете, что нам не приходится бороться.

– Единственная борьба – это за национальное выживание, – ответил майор. – Я понимаю под этим борьбу за свободу и независимость. Все, что сверх этого, человек выбирает сам. Никто не должен заставлять его.

Разговор прервался. Валландер хотел задать майору много вопросов, в том числе и о том, что произошло месяц назад в Риге. Но он не решился. Он не хотел показывать, как мало знает о Латвии. Вместо этого он встал и поставил пластинку Марии Каллас.

– «Турандот», – узнал музыку майор. – Очень красивая опера.

За окном свистел ветер и бушевала метель. Валландер смотрел вслед майору, когда тот шел в гостиницу после полуночи. Как шагал в своем нелепом пальто навстречу ветру.

На следующий день буря утихла. Заснеженные дороги пришлось снова расчищать. Проснувшись утром, Валландер почувствовал себя неважно. Но во сне в его голове появилась идея. Пока не пришло решение Генеральной прокуратуры, они с майором могли бы поехать в Брантевик и найти тот рыбацкий катер, на котором он побывал на прошлой неделе.

Едва пробило девять, они сели в его машину и поехали на восток. Все вокруг было покрыто снегом, искрящимся под ярким солнцем. Было минус три, безветренно.

В гавани было пустынно. У крайнего пирса покачивалось несколько рыбацких катеров. Валландер не мог бы сказать сразу, на борту какого он уже был. Они дошли до пирса, и Валландер отсчитал семьдесят три шага.

Катер назывался «Байрон» – деревянный, выкрашенный в белый цвет, приблизительно сорок футов в длину. Валландер ухватился одной рукой за шершавый канат и зажмурился. Узнает ли он его? Он не знал точно. Они взобрались на борт. Над грузовым люком был натянут темно-красный брезент. Когда они подошли к рулевой рубке, Валландер вдруг споткнулся о свернутый трос. Теперь он узнал: это был тот самый катер. Рубка оказалась заперта на большой висячий замок. Майор отвязал угол брезента и посветил в грузовой отсек карманным фонариком. Внутри было пусто.

– Здесь нет рыбного запаха, – заметил Валландер. – Ни чешуи, ни сетей. Этот катер перевозит контрабанду. Но какую контрабанду? И куда?

– Какую угодно, – ответил майор. – Поскольку в наших странах не хватает всего, они могут перевозить всё.

– Я наведу справки о владельце катера, – сказал Валландер. – Хотя я и давал обещание, я могу узнать, кто владелец. А вы, майор, стали бы давать такое обещание?

– Нет, – ответил Лиепа. – Ни за что не стал бы.

Больше осматривать было нечего. Вернувшись в Истад, Валландер посвятил остаток дня наведению справок о том, кто владел катером «Байрон». Это доставило ему немало хлопот. За последние годы судно бесчисленное количество раз меняло хозяев. В числе их оказалась и торговая компания из Симрисхамна с необычным названием «Рыба ненастного берега». Затем судно продали рыбаку по фамилии Эрстрём. Он в свою очередь тоже продал его всего через несколько месяцев. Наконец Валландеру удалось установить, что сейчас катером владеет некто по имени Стен Хольмгрен, проживающий в Истаде. Валландер с удивлением обнаружил, что этот человек живет на одной с ним улице Мариагатан. Он поискал Стена Хольмгрена в телефонном справочнике, но не нашел. В мэрии города Мальмё сведения о том, что Стен Хольмгрен зарегистрировал какое-либо предприятие, отсутствовали. На всякий случай Валландер проверил в мэрии Кристианстада и Карлскруны. И там не было записей ни о каком Стене Хольмгрене.

Валландер отложил ручку и вышел налить себе кофе. Едва он вернулся в комнату, зазвонил телефон. Звонила Анетт Бролин:

– Угадай, какие у меня новости, – сказала она.

– Наверное, тебя не устроило наше расследование?

– Это само собой. Но я имею в виду другое.

– Тогда не знаю.

– Расследование должно быть прекращено. Дело переводится в Ригу.

– Это точно?

– Генеральная прокуратура и Министерство иностранных дел едины во мнении. Они заявляют, что расследование надо прекратить. Я только что получила эти сведения. Все формальности, разумеется, будут улажены в ближайшее время. Твой майор может возвращаться в Ригу. Пусть заберет с собой и трупы.

– То-то он обрадуется, – сказал Валландер. – Тому, что поедет домой, конечно.

– А ты расстроишься?

– Ничуть.

– Попроси его, пожалуйста, взять трубку. Я уже сообщила обо всем Бьёрку. Лиепа далеко от тебя?

– Он в комнате Сведберга, курит. Я еще не встречал человека, который бы так много курил.

Ранним утром следующего дня майор Лиепа вылетел в Стокгольм, чтобы оттуда пересесть на рейс в Ригу. Два цинковых гроба прибыли в Стокгольм на грузовике для дальнейшей погрузки на самолет.

Валландер и майор Лиепа расстались у стойки регистрации в Стурупе. В качестве прощального подарка Валландер купил майору книгу о Сконе. Ничего лучшего ему в голову не пришло.

– Я бы хотел знать, чем кончится расследование, – сказал он.

– Я вышлю вам документы.

Они пожали друг другу руки, и майор пошел на посадку.

«Странный он, – подумал Валландер, возвращаясь из аэропорта. – Интересно, а обо мне он какого мнения?»

Следующим днем была суббота. Валландер хорошо выспался, затем поехал к отцу. Вечером он зашел в пиццерию, поужинал и выпил красного вина. И все время думал, отправлять резюме на завод резиновых изделий или нет. Срок подачи резюме истекал через несколько дней. Воскресное утро ушло на посещение прачечной и безнадежные усилия по уборке квартиры. Вечером Валландер сходил в единственный все еще действующий в Истаде кинотеатр. Посмотрел американский полицейский боевик. И с неохотой признал, что тот оказался все-таки увлекательным, несмотря на все неправдоподобные преувеличения.

В понедельник в начале девятого Валландер вошел в свой рабочий кабинет. Он едва успел снять куртку, как в дверях показался Бьёрк.

– Милиция Риги прислала телекс, – сказал он.

– От майора Лиепы? Что он пишет?

У Бьёрка был растерянный вид.

– Дело в том, что майор Лиепа уже ничего не сможет написать, – нерешительно произнес Бьёрк.

Валландер удивленно посмотрел на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Майор Лиепа убит, – ответил Бьёрк. – В тот день, когда он вернулся домой. Этот телекс подписал некий полковник Путнис. Они просят нашей помощи. Как я понимаю, они хотят, чтобы приехал ты.

Валландер сел на стул и прочел телекс.