Текст книги "Белый юг"

Автор книги: Хэммонд Иннес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Это не причина для драки.

– О-о-о, пустяки, они так спускают лишние пары. Прав был рулевой, что не дал вам вмешаться. От этого любовь между людьми Тёнсберга и Саннефьорда ничуть не пострадала: досталось же парню из Саннефьорда.

– Саннефьорд – это что, поставщик китобоев? – спросил я.

– Да, самый большой. Другой – Тёнсберг.

– Но не могут же они драться только потому, что соперничают города?

– О, вы не понимаете. Дело вот в чем. Нордаль родом из Тёнсберга. После войны, когда они с полковником Бландом создали свою компанию, Нордаль мог свободно выбирать команду. И он, естественно, вербовал тёнсбергцев. Но миссис Бланд родилась в Саннефьорде. Говорят, что она ведет там себя как королева. Так или иначе, а на этот раз саннефьордцев тоже включили в команду, и в нынешнем сезоне их примерно половина. Тёнсбергцы, само собой, возмущены. Они настроены враждебно и подозрительно. Подозрительно оттого, что им не сообщили о смерти Нордаля, а враждебно… что ж, тут есть кое-кто, кого бы они не прочь вышвырнуть за борт.

– Кого вы имеете в виду? – спросил я.

Он молча покачал головой.

– Вы имеете в виду Бланда и его сына?

– Я не сказал ни слова, – ответил он. Но по его глазам я догадался, что попал в точку.

– Надеюсь, они не станут делать глупостей, – сказал я.

Макфи посмотрел на небо, в ту сторону, откуда дул ветер, и кивнул.

– Да-а, видно, ночка будет неспокойной. Но с судном они справятся. Можете не беспокоиться… – Он помялся в нерешительности. – Вы ведь не передадите то, что я тут наговорил?

– Разумеется, нет.

– Плохо, когда между людьми нет согласия, а им месяцами приходится быть вместе, да еще в тяжелых полярных условиях. На китобойцах дела лучше. Каждое судно – либо Тёнсберг, либо Саннефьорд, а в машинных отделениях есть еще и шотландцы. Но, скажу я вам, на самой плавбазе дела не так уж хороши.

– Вы хотите сказать, на «Южном Кресте» смешанная команда?

– Да. – Он мрачно покачал головой.

…Я расхаживал взад и вперед по мостику, теряясь в догадках.

Около семи на мостик поднялся Бланд. Поверх пальто он был закутан в шарф и казался еще массивнее, чем обычно.

На коже его одутловатого, с синевой лица были видны красноватые прожилки.

– «Южный Крест» уже сообщил вам свои координаты? – спросил он.

– Да. Сегодня утром я получил сообщение от капитана Эйде.

– Хорошо. – Полковник взглянул через плечо рулевого на компас, затем в сторону, откуда дул ветер. – Слышал, здесь была драка, – сказал он.

– Была. Саннефьорд против Тёнсберга. Тёнсберг победил.

Бланд пристально посмотрел на меня.

– Хоу вам говорил, что жить мне осталось недолго? – Это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Он что-то говорил насчет ваших сердечных приступов.

– Да, я скоро умру. – Бланд говорил так, словно информировал группу акционеров о том, что компания оказалась в дефиците.

– Все мы будем там…

– Разумеется… Никому не известно, какие пределы ему отведены, а мне врачи дали от силы один год жизни. – Бланд вцепился рукой в парусину ветрового щита и рванул ее. – Год – это немного, – сказал он хрипло. – Двенадцать месяцев – всего лишь триста шестьдесят пять дней. В любой момент может начаться новый приступ, и тогда мне конец. – Полковник вдруг рассмеялся. Это был горький, отчаянный смех. – Когда вы приговорены, ваше отношение к жизни меняется. То, что раньше казалось важным, теперь уже не имеет значения. – Он помолчал немного и неожиданно добавил: – Когда будем на борту «Южного Креста», вы познакомитесь с моим сыном. Хотел бы слышать ваше мнение о нем.

Резко повернувшись, полковник тяжело спустился по трапу на палубу…

В тот же вечер, когда мы ужинали, радист принес Бланду радиограмму. Бланд читал, хмуря тяжелые брови. Затем встал.

– Крейг, на одно слово…

Я последовал за ним в его каюту. Он прикрыл дверь и передал мне листок с сообщением.

«Эйде – Бланду. Тёнсбергцы требуют расследования причины смерти Нордаля. Эрик Бланд ответил отказом. Прошу подтвердить отказ. Настроение тёнсбергцев внушает опасения. Китов очень мало. Координаты 57°98′3″—34°62′8″. Мощный паковый лед».

Я вернул радиограмму Бланду. Он смял ее в кулаке.

– Чертов осел! – прорычал полковник. – Теперь всему судну станет известно, что Эйде не рад решению Эрика. Эрик же совершенно прав, что отверг такие требования. Решать – это наше дело. – Он походил взад и вперед, дергая себя за мочку уха. – Меня беспокоит, что они вообще осмелились требовать расследования. Еще мне не нравятся слова Эйде о настроении, – добавил Бланд и круто повернулся ко мне: – Когда мы сможем подойти к «Южному Кресту»?

– Самое раннее через восемь дней, – ответил я.

Он мрачно кивнул.

– Многое может случиться за восемь дней. Плохо то, что они забивают мало китов. Я видел, как люди мгновенно меняли улыбки на ярость, если киты пропадали. Это народ суеверный и, конечно, свяжет отсутствие китов со смертью Нордаля, черт их побери! У Нордаля на китов был нюх.

– Что же вас пугает? – спросил я. – Не думаете же вы, что люди взбунтуются?

– Я, конечно, не думаю, чтобы они взбунтовались. Но и без этого может создаться чертовски неловкое положение. В эту экспедицию вложено три миллиона фунтов. Чтобы за четыре месяца получить прибыль, все должны работать с точностью часового механизма. – Он дернул себя за мочку уха. – Эрику не справиться с таким делом. У него нет опыта.

– Тогда передайте руководство кому-нибудь еще, – предложил я. – Скажем, капитану Эйде.

Он бросил на меня быстрый взгляд.

– Нет, – сказал он. – Нет. Эрик должен научиться вести дела сам.

Бланд расхаживал по каюте, не произнося ни слова. Внезапно он подошел к двери:

– И все же я заставлю Эрика быть независимым, – бросил он, выходя.

Я поднялся на мостик. В сером полусвете море вздымалось и опускалось. Было холодно. На ветровом щите образовалась тонкая пленка льда, парусина стала жесткой и скользкой. Я зашел в штурвальную рубку и взглянул на барометр.

– Ничего хорошего, – сказал бородатый норвежец, стоявший за штурвалом. Он был прав. Давление было низким и продолжало падать.

Дверь рубки распахнулась настежь, и вместе с вихрем дождя и мокрого снега ветер внес Джуди. Она с трудом захлопнула дверь.

– Погодка, кажется, неважная. – Она улыбнулась.

– Входим в полярные широты.

Она невесело кивнула. Я предложил ей сигарету. Джуди жадно затянулась и потом спросила:

– Эта радиограмма была от Эйде?

– Да.

– А что в ней?

Я рассказал.

Джуди повернулась и стала смотреть в иллюминатор.

– Я боюсь, – неожиданно сказала она.

– На вас так действует погода?

Джуди бросила сигарету и с яростью растерла ее каблуком.

– Нет. Не в погоде дело. Это… это что-то такое, чего я не понимаю. – Она повернулась ко мне. – Я должна бы чувствовать себя несчастной уже оттого, что отец мертв. Но у меня такое ощущение, что произойдет что-то еще более ужасное.

Я взял ее за руку. Рука была холодна, как ледышка.

Джуди подняла на меня серые тревожные глаза:

– Уолтер что-то знает… что-то такое, чего не знаем мы. – Голос ее задрожал.

– Почему Хоу должен знать что-то такое, чего мы не знаем? – спросил я. – Вы все это придумываете.

– Я ничего не придумываю, – ответила она в отчаянии.

Некоторое время мы молчали.

– Это, наверное, ваша первая встреча с Антарктикой? – нарушил я тишину.

– Нет, не первая. Когда мама умерла, мне было восемь лет, и отец взял меня с собой на Южную Георгию. Тогда он был шкипером в Грютвикене. Я там прожила около двух месяцев. Потом отец отправил меня к друзьям в Новую Зеландию, в Окленд. Сказал, что мне пора изучать английский. Я прожила там год, а затем, в конце следующего сезона, отец забрал меня с собой назад.

– А Грютвикен, это что – на Южной Георгии? – спросил я.

– Да. Я раза три или четыре плавала с отцом на его китобойце.

– Значит, вы опытный китобой, – пошутил я.

– Ну нет, – сказала она. – Я не то, что Герда Петерсен.

– А кто это?

– Герда? Дочь Олафа Петерсена, – объяснила Джуди. – Олаф когда-то плавал на одном китобойце с моим отцом. Мы с Гердой одногодки. Ей бы следовало родиться мальчишкой. Она могла бы стать капитаном судна, как женщины в России, но не может оставить отца и до сих пор плавает вместе с ним на китобойце. Команда ее обожает.

В рубку ударил внезапный порыв ветра. Судно резко накренилось и зарылось в волну. По всему судну пробежала дрожь.

– Мне пора, – сказала вдруг Джуди.

– Я пойду вместе с вами, – сказал я. – Хочу немного поспать…

Я велел рулевому разбудить меня, если погода ухудшится, и проводил Джуди до каюты…

В полную силу шторм разыгрался в четыре утра. Я проснулся, чувствуя тяжесть давившей на нас воды. В каждом звуке, издаваемом судном, ощущалась борьба с яростью стихии. Я чувствовал, как стальная обшивка каюты изгибается от напряжения. Судно было похоже на живое существо, бьющееся не на жизнь, а на смерть.

Снаружи ветер обрушился на меня со всею силой, прижал к поручням. Волны зеленой массой перекатывались над ютом. Я с трудом поднялся на мостик…

Не буду даже пытаться описывать последующие восемь дней. Для каждого из нас это были дни кромешного ада.

Я почти все время проводил на мостике. Дважды ко мне поднимался Бланд с отекшим лицом, посиневшим от холода. Целью его жизни стал «Южный Крест». Добраться до него как можно скорее – единственное, что интересовало его.

Однажды на мостик поднялась Джуди, но я встретил ее сердито, посоветовав сидеть в своей каюте и не высовывать носа. Больше она не приходила. Но каждое утро после этого кто-нибудь из членов экипажа приносил мне фляжку с бренди «от фру Бланд».

Самый свирепый шторм разыгрался в ночь на 15-а Сильный ледяной дождь снизил видимость почти до нулевой. Я, звонком отдав приказ «малый вперед», немного спустя заметил впереди белое мерцание льда. Это был не айсберг. Это было наше первое знакомство с дрейфующим паком.

Рано утром ветер неожиданно отклонился к югу и стих до легкого бриза. Облака отнесло назад, и впервые за восемь дней мы увидели солнце. Оно висело над горизонтом и было совсем холодным.

Вскоре полковник Бланд поднялся на мостик. Восемь дней штормовой погоды сильно отразились на нем: лицо осунулось, движения стали медленнее, глаза поблекли.

– Вот уж двадцать лет, как я связан с китобойным промыслом, – хрипло сказал он. – И ни разу не слышал о таких скверных условиях в летнюю пору. Китов сегодня утром не замечали?

– Нет, не замечал, – ответил я.

– А где Хоу?

– Не видел его с тех пор, как начался шторм.

Он отвернулся и по-норвежски отдал распоряжение одному из членов экипажа, затем отошел к борту и стоял там, глядя на океан, пока не появился Хоу.

Рядом с грузным приземистым полковником Хоу казался худым, как щепка. На его и без того странном лице появилась не борода, а жидкая неопрятная поросль, глаза налились кровью. Но он был трезв.

– Последние четыре года Нордаль держал вас на работе как ученого-специалиста, – медленно сказал Бланд, с отвращением рассматривая Хоу. – Теперь для вас настало время оправдать это звание. К завтрашнему утру мне нужен доклад о возможных перемещениях китов в этих ненормальных условиях).

– Насколько я помню, вы сказали, что я больше не работаю в компании, – Хоу слегка заикался.

– Забудьте это, – сказал Бланд – Вы были пьяны. Я полагаю, вы не отдавали себе, отчета в том, что говорили. Вы будете работать и впредь, если докажете свою полезность. Приступайте к Делу.

Хоу колебался. Он прекрасно понимал, что от него хотели невозможного. Бланду были нужны киты. От Хоу ожидалось, что он, как волшебник, должен хоть из воздуха создать их или будет уволен. Повернувшись, он проковылял мимо меня к трапу.

Вскоре после этого Бланд спустился вниз. Часом позже мне сообщили, что поврежденная штормом антенна исправлена и радио заработало. Бланд и Джуди находились в радиорубке. От усталости у Джуди под глазами появились круги. Но ее улыбка оставалась теплой и дружелюбной.

– Вы, должно быть, еле живы? – спросила она.

– Ежедневная фляжка бренди была хорошим подспорьем, – сказал я.

Она быстро отвела взгляд в сторону, как будто не хотела, чтобы ее благодарили.

Послышалось потрескивание радио. Затем отчетливо донесся голос, говоривший по-норвежски. По тому, как Бланд напрягся и резко повернул голову к приемнику, я догадался, что это «Южный Крест». Радист склонился к микрофону.

– С вами будет говорить полковник Бланд, – сказал он и передал Бланду микрофон. Толстые пальцы президента компании сомкнулись на эбонитовой ручке.

– Говорит Бланд. Это капитан Эйде?

– Йа, херр директёр. Это Эйде.

Капитан говорил на английском с легким норвежским акцентом.

– Где вы находитесь?

Я кивнул радисту, чтобы тот записывал.

– 58°34′6″ южной широты, 34°56′3″ западной долготы.

Я быстро подсчитал расстояние. Бланд вскинул на меня брови.

– Это около сорока миль к западу от нас, – сказал я.

Полковник возобновил разговор, на этот раз по-норвежски. Я уже не слушал. Веки стали невыносимо тяжелыми. Сон прижимал мою голову к деревянной панели переборки.

Вдруг сон исчез. Теперь по радио говорил другой голос, говорил по-английски.

– Они настаивают на расследовании. Я им сказал, что это пустая трата времени. Да и расследовать нечего. Нордаль исчез – вот и все, что можно сказать. Настоящая-то беда в том, что сезон выдался ужасным. Недовольны даже люди из Саннефьорда. А эти тёнсбергцы просто невыносимы.

– Эрик, мы об этом поговорим, когда увидимся, – отрезал Бланд. – Сколько всего китов вы забили?

– Сто двадцать семь. Это все. Туман только начал подниматься. Возможно, судьба к нам будет милостивее. Но к юго-востоку от нас – паковый лед, и людям это не нравится.

– Обо всем этом я знаю, – сказал Бланд. – Каковы твои планы?

– Сейчас мы держим курс на восток вдоль северной кромки пака. Мы должны надеяться на лучшее.

– Если Нордаль был бы жив… – начал фразу Бланд.

– Мне надоело слышать о Нордале, – прервал его сын разъяренным тоном. – Он мертв, и киты не появятся только от того, если будет произнесено его имя.

– Через несколько часов мы будем у вас, – внешне спокойно сказал Бланд. – Тогда и поговорим об этом. Дай-ка мне еще раз Эйде.

В каюте снова зазвучал голос капитана, возбужденно что-то кричавшего по-норвежски. Лицо Бланда смягчилось. Он улыбался. Я взглянул на Джуди.

– На плавбазе увидели китов, – объяснила она. – Они движутся на юг, во льды. Стоило только произнести имя моего отца… – Джуди грустно усмехнулась.

Капитан «Южного Креста» закончил радиопередачу. Я отметил на карте наш путь до встречи с плавбазой. Затем приказал рулевому разбудить меня через четыре часа и спустился вниз, чтобы впервые за эти восемь суток поспать по-настоящему.

Но выспаться мне не удалось. Сразу же после полудня меня разбудил юнга, и я тяжело взобрался на мостик. Там стоял рулевой и принюхивался к воздуху.

– Ви чует что, йа?

Я почувствовал тяжелый и какой-то липкий запах.

– Ви вдыхает запах денег, – сказал рулевой. – Это киты.

– «Южный Крест»?

– Йа.

– Далеко?

– Пятнадцать, двадцать миль.

– О боже! – воскликнул я, представив, каким же должен быть запах там, у плавбазы.

Вскоре по правому борту появилось расплывчатое пятно дыма. Бланд, Джуди, Вайнер, Бономи, обвешанный фотокамерами, – все поднялись наверх, с волнением вглядываясь в этот зримый призрак плавучей базы.

– Судя по всему – вытапливают жир, – произнес Бланд. Я быстро взглянул на полковника. За стеклами очков его маленькие глазки сияли. Дым для него означал прибыли.

Когда мы приблизились к «Южному Кресту», представшее глазам зрелище было поистине грандиозным. Перед нами находилась целая флотилия судов. Позади «Южного Креста» растянулись в цепочку пять китобойцев. Еще один китобоец стоял у его левого борта. Справа от плавбазы я увидел два буксирных судна – бывших корветов, точно таких же, как наш «Тауэр-3». Чуть поодаль расположились еще два судна старого типа, которые, как мне сказали, когда-то служили гидрографическими катерами, а сейчас были превращены в китобойцев. За ними стоял видавший виды вельбот-буксир, отвозивший мясо на рефрижераторное судно «Юг», застывшее в отдалении от танкера, на борту которого можно было разглядеть его название «Жозефина». Еще дальше виднелись контуры двух других китобойцев, преследовавших финвалов.

Я направил судно по широкому кругу, чтоб встать параллельно «Южному Кресту». При этом ветер окутал нас черным маслянистым дымом. Густой, тяжелый, тошнотворный запах проникал всюду и действовал угнетающе – настолько он был плотным и пропитывающим все вокруг.

Когда мы вышли из дыма, я услышал доносившиеся с плавбазы голоса и звон лебедок. Корма, подобная темной пещере, была открыта, и сквозь нее на полуют втягивали кита. Над нами выросли стальные борта судна, уже покрывающиеся ржавчиной. Сверху, на мостике, стоял человек в меховой кепке, держа у рта мегафон. Это был капитан Эйде.

– Он сейчас спустит шлюпку и сам прибудет к нам, – сказала Джуди. Она выглядела озадаченной. – Интересно, зачем такая спешка?

Капитан Эйде, худой, костлявый человек с острыми чертами лица и манерой жевать конец спички, был одет в толстый свитер со спортивным воротом и габардиновые брюки, стянутые широким кожаным ремнем с серебряной пряжкой.

– Ну? – рявкнул Бланд. – В чем дело? Почему вышли не все китобойцы?

Эйде быстро оглянулся вокруг.

– Я буду говорить по-английски, – сказал он, заметив, что рулевой за ним наблюдает. – Здесь беспорядок. Половина людей на судне забастовала. И на пяти китобойцах и одном буксире тоже.

– Люди из Тёнсберга? – спросил Бланд.

– Йа. Они грозили, что и другим не дадут работать.

Кулак Бланда обрушился на поручни мостика.

– У вас немногим больше сотни китов – это все, чем вы можете похвастать за шесть недель работы! – Он почти кричал. – И теперь, когда мы попали в самую гущу китов, забастовка! Почему?

– Они требуют расследования смерти Нордаля. – Эйде; немного поколебался. – Кроме того, они хотят, чтобы ваш сын был отстранен от должности исполняющего обязанности управляющего.

– Кто зачинщик всего этого?

– Кажется, капитан Ларвик. Он говорит от имени других. Вы знаете, что он был близким другом Нордаля. Думаю, что это его идея провести расследование.

Бланд снял очки и медленно протер стекла.

– Очень хорошо, – произнес он спокойно. – Если им этого хочется… – Он быстро взглянул на Эйде. – Кого они хотят видеть управляющим плавбазой вместо моего сына?

– Капитана Петерсена, – ответил Эйде.

– Хорошо. Передайте капитанам тех пяти китобойцев и буксира, чтобы они явились ко мне на борт для совещания.

– Возможно, они откажутся прийти, – смутился Эйде.

– Боже праведный! – снова взорвался Бланд. – До какой степени им позволили распуститься! Но есть способы, как их образумить. Как они смогут существовать в Антарктике без нефти и поставок продовольствия с плавбазы? Ну, возьмите себя в руки, Эйде, Спуститесь в радиорубку и прикажите им немедленно явиться на борт «Южного Креста». – Он гневно вздернул подбородок. – А если будут упрямиться, передайте им, что пусть не испытывают мое терпение. А мы пока погрузимся в шлюпку. Крейг, – он повернулся ко мне, – вы отправитесь с нами.

…Я не присутствовал на совещании Бланда и шкиперов, но видел, как уходили пятеро суровых бородачей в меховых фуражках и толстых свитерах под брезентовыми куртками. Шкиперы остановились у забортного трапа, разговаривали. Вскоре к ним присоединились еще двое: плотный коротышка с веселым морщинистым лицом и крупный мужчина с рваным шрамом на щеке. Некоторое время они стояли вдали от остальных и о чем-то шептались. Проходя мимо них, я услышал, как человек со шрамом сказал: «Йа, каптейн Ларвик».

Мне захотелось осмотреть судно. Капитан Эйде дал указание одному из своих помощников, шотландцу из Лита, сопровождать меня.

Сначала проводник повел меня на обдирочные палубы, куда доставляются киты. Обе палубы, носовая и кормовая, напоминали ночной кошмар. Грохот и вонь стояли неописуемые. Люди ходили, утопая в разбухших внутренностях китов, и кривыми ножами с длинными рукоятями врубались в кровоточащие куски мяса, с которого был снят жировой слой. Непрестанно лязгали лебедки. Жужжали, вгрызаясь, в хребтовую кость, паровые пилы, деля ее на звездообразные секции, на которых, как гирлянды, висели клочья красного мяса. Рабочие, вооружившись большими железными крючьями, беспрерывно оттаскивали жир, мясо, кости к спускным желобам. За какой-то час стотонное чудовище разделывалось и поглощалось плавучим заводом.

«Южный Крест» был как двуликий Янус. Если палубы судна напоминали гигантскую бойню, внизу все блистало чистотой. Тут же в котлах с отводными желобами бурлило и пузырилось горячее сало. Там же находилась холодильная установка и механизмы для резки, обезвоживания и упаковки мяса. Рядом скрежетали дробильные машины для превращения костей в удобрение. Чуть подальше размещались лаборатории и мастерские, лазареты, кают-компании, жилые помещения, кладовые, электрогенератор – в общем, все, что необходимо для хорошо обеспеченного и плотно населенного заводского города, а «Южный Крест» был таким городом.

На следующее утро, после завтрака мне передали, что Бланд желает меня видеть.

Когда я вошел в каюту, полковник сидел на крутящемся стуле, опершись локтем о стол. Лицо его было бледным. Он протирал очки, и я заметил набухшие мешки у него под глазами.

– Крейг. Я хочу познакомить вас с моим сыном, – произнес он. – Эрик. Капитан третьего ранга Крейг.

Эрик подошел и пожал мне руку. Он был похож на отца, но выше ростом и намного изящней. Правда, у него не было волевого подбородка и отцовской манеры хмурить брови.

– Рад видеть вас с нами, – сказал он. Обращался он со мной весьма любезно. – Отец считает, что вы отличный моряк.

– Благодарю, но я здесь ни при чем, – сказал я, – это заслуга британского военно-морского флота. – Моя враждебность к нему начала таять. Эрик вел себя легко и непринужденно.

Бланд повернулся на стуле так, чтобы видеть меня.

– Садитесь, Крейг, – сказал он. – У меня есть для вас предложение. – Он надел очки и стал пощипывать мочку уха. – По непонятной мне причине тёнсбергцы думают, что смерть Нордаля не случайна. Их баламутит Ларвик. Меня не интересует суть их подозрений. Меня беспокоит, что это мешает работе базы и китобойцев. Я им обещал, что будет проведено расследование. Ну а поскольку они считают, что здесь каким-то образом замешаны я или мой сын, никто из нас двоих в комиссию по расследованию не войдет. Комиссия будет состоять из трех человек. Двое – это капитан Эйде и Джуди.

– О боже! – воскликнул я. – Неужели вы хотите ее протащить через эту пытку: ведь ей придется опрашивать всех, кто разговаривал с Нордалем накануне его исчезновения.

– Меня не интересуют ее чувства, – прорычал Бланд. – Если Джуди будет заседать в комиссии, все согласятся с результатами расследования, какими бы они ни были. Вас я позвал сюда за следующим. Я хочу, чтобы председателем этой комиссии были вы, как человек новый и непредвзятый. Такой состав комиссии удовлетворит все стороны. Ну, так как?

Я колебался.

– Я говорил, что найду для вас интересное дело, – добавил он. – Так вот оно.

Было ясно, на что он намекает. Мне платила компания, а раз так, то делай то, что велят.

– Ладно, буду председателем, – согласился я.

– Хорошо! – Бланд с облегчением вздохнул. – Приступайте сразу же. Чем быстрее управитесь, чем лучше. Войдите, – крикнул он на стук в дверь.

Это был Хоу. В руке он держал кипу бумаги. Лицо его слегка раскраснелось, в глазах металось волнение.

– А, Хоу, – сказал полковник. – Вы подготовили для меня доклад?

Хоу утвердительно кивнул. Он пересек каюту своей неуклюжей крабьей походкой и передал бумаги Бланду. Тот на них и не взглянул.

– Итак, – проговорил он, – каково ваше заключение? Где в настоящих условиях лучше всего охотиться на китов? За сегодняшнее утро ни одно судно не сообщило об улове, хотя условия погоды были идеальными. Шкиперы в один голос говорят, что мы просто-напросто наткнулись на кончик миграционного хвоста. Так где же, по вашему мнению, нам теперь искать? На восток идти или на запад? Назад, к Южной Георгии, или дальше – в море Уэдделла? Ну?

Кадык Хоу дернулся.

– В пак, – с трудом выговорил он. – В пак – в море Уэдделла.

У меня вдруг появилось такое ощущение, что заключение этого человека ни на чем не основано, а ему просто хочется, чтобы Бланд двигался на юг.

И странным было то, что вроде и самому Бланду этого хотелось.

– Хорошо. Капитан Эйде, – по внутреннему селектору распорядился он. – Возвращайте суда. Как только они подойдут, зовите шкиперов сюда, на совещание. Я полагаю, что мы сразу же должны взять курс на юг. У нас в запасе только два месяца, а нужно забить еще много китов, чтобы компенсировать потерю времени.

Кивком он отпустил сына и повернулся ко мне.

– Мне нужно, чтобы расследование было закончено до прибытия шкиперов и до того, как мы отправимся на юг. Капитан Эйде согласен освободить Кирре от всех обязанностей младшего помощника, чтобы тот помог вам решить, кого лучше вызвать для свидетельских показаний. Кроме того, Кирре будет служить вам переводчиком. Это все, господа!

Кирре уже ожидал меня в каюте, отведенной комиссии. Я получил от него краткий отчет о передвижениях Нордаля в ночь его исчезновения и составил список людей, которых следовало опросить. Расследование мы решили начать в 11 часов, и я пошел за Джуди и Эйде.

К назначенному часу, помимо вызванных нами свидетелей, пришло еще несколько человек, столпившихся за дверью. Когда мы с Джуди проходили мимо них, кто-то сказал: «Год даг, фру Бланд». – «Не фру Бланд, а фрокен Нордаль», – перебил его другой.

– Ну что ж, – начал я, – давайте-ка, Кирре, опросим тех, кого мы вызвали первыми.

Нам потребовалось много времени, чтобы выяснить у них историю той ночи.

Вечером 2 января Нордаль, как обычно, ужинал с другими старшими членами экипажа. Он был молчалив, но не более, чем обычно с тех пор, как судно покинуло Кейптаун. Секретарь, который часто с ним встречался, заявил, что управляющего беспокоило отсутствие китов. У Нордаля в компании была значительная доля акций. Джуди не знала точной цифры, но полагала, что, возможно, до 30–35 процентов.

После ужина Нордаль примерно полчаса провел в своей рабочей каюте. Покинув кабинет, Нордаль поднялся на мостик. Там он оставался недолго, разговаривая с вахтенным. Уже наступали сумерки антарктической летней ночи, и судно заволакивал туман. С мостика Нордаль направился в каюту к Эйде.

Капитан плавбазы заявил, что Нордаль выглядел совершенно нормально.

– Но, видите ли, он устал, – прибавил Эйде. – Управляющий отстранил Эрика Бланда от ряда работ и сам занялся ими. Они враждовали. Я должен об этом заявить, потому что это могло повлиять на его душевное состояние. Но нельзя считать, что в этой вражде виновен только Бланд. Нордаль его не любил, не старался скрыть своей неприязни и не делал Бланду никаких скидок на неопытность.

– А были ли между ними открытые стычки? – спросил я.

Капитан Эйде отрицательно покачал головой.

– Не думаю. Бланд всегда относился к управляющему с должным уважением, даже когда его вызывали на ссору.

– Итак, большую часть обязанностей Бланда Нордаль взял на свои плечи, – сказал я. – И вы считаете, что для него такая нагрузка была не по силам? Что он переутомился?

Эйде утвердительно кивнул.

Из каюты Эйде Нордаль пошел в радиорубку. Там он разговаривал с главным помощником по радиосвязи и ушел от него чуть за полночь.

Я допросил Кирре, который нес вахту в тот промежуток времени, когда исчез Нордаль. На вахту Кирре заступил в полночь. «Южный Крест» стоял на якоре и был окутан туманом. Навигационных огней других судов флотилии не было видно. Спустя полчаса после начала его вахты туман неожиданно поднялся, и видимость возросла до нескольких миль. Я спросил его, слышал ли он крик или всплеск. Он ответил отрицательно.

Итак, было ясно, что Нордаль исчез за бортом между той минутой, когда покинул радиорубку, и двенадцатью тридцатью с небольшим, когда туман поднялся.

Я вызвал Эрика Бланда. Войдя в нашу каюту, он слегка хмурился, а глаза его сузились и стали маленькими, как у отца. По-видимому, он нервничал.

– Бланд, я хочу задать вам только один вопрос, – начал я. – Вечером 2 января Нордаль ушел из каюты капитана Эйде вскоре после десяти. Заходил ли он к вам?

– Нет. Во время ужина у меня с ним произошел небольшой разговор. – Его взгляд скользнул в сторону Джуди, и он слегка пожал плечами. – Больше я Норда-ля не видел.

– Была ли у вас с ним ссора? – Вопрос задала Джуди, и я был поражен твердостью ее голоса.

Бланд заколебался.

– Должен ли я отвечать на этот вопрос? – спросил он у меня.

Ясно было, что он старается щадить жену, но у меня не было выбора.

– Боюсь, что да, – ответил я.

Тогда он посмотрел на Джуди и сказал:

– Была. Тебе же хорошо известно, что мы с ним не могли ужиться. Это была уже не первая ссора.

– В чем была ее причина? – Голос Джуди был бесстрастным.

– Ни в чем. Просто в несходстве мнений по поводу повышения в должности одного человека.

– Твой долг как помощника управляющего заключался в том, чтобы помогать, а не мешать моему отцу, ведь так?

– Я ему не мешал. – Его голос поднялся тоном выше. – Послушай, Джуди, мы с твоим отцом не ладили. Что тебе еще нужно от меня? Но я не имею к его смерти никакого отношения.

– Никто так и не утверждает, – сказал я.

Он повернулся к Джуди.

– Твой отец делал все возможное, чтобы создавать мне трудности. На этой работе я новичок, однако его нетерпимость к моим промахам была такой, словно я побывал в таком же количестве экспедиций, что и он.

– Я этому не поверю, – резко сказала Джуди.

– Поверишь или нет, но это правда. Ему хотелось довести меня до такого состояния, чтобы я вынужден был просить отца отозвать меня.

– А почему? – спросил я.

– Почему? Да потому, что ему хотелось после смерти моего отца завладеть компанией. Он мечтал убрать меня с дороги.

– Мы уклонились от основного, – прервал я его. – Есть ли у вас какие-нибудь предположения относительно смерти Нордаля?

– Нет. Я знаю не больше вас, как это случилось. Я могу это объяснить единственно финансовыми неудачами.

– Финансовыми неудачами? – переспросил Эйде, – Какими финансовыми неудачами?

– Он играл… – Здесь Бланд запнулся. – Это его дело, – пробормотал он.

– Я этому не верю, – спокойно сказала Джуди. – Отец никогда не играл на бирже. У него не могло быть финансовых неудач. Его интересовали только киты.

– Вы думаете, что финансовые затруднения могли иметь какое-то отношение к его смерти? – спросил я Эрика.

– Возможно.

– И вы не видели его ни разу с тех пор, как он покинул кают-компанию?

– Я уже сказал вам – не видел.

– Хорошо. Мне кажется, это все. – Я взглянул на остальных. Эйде кивнул в знак того, что он удовлетворен, Джуди сидела очень бледная, пристально глядя на своего мужа. Ее руки, лежащие на коленях, были стиснуты в кулаки. Она ничего не сказала, поэтому я кивнул Эрику Бланду: – Благодарю.