Текст книги "Белый юг"

Автор книги: Хэммонд Иннес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Но Эрик не ушел… – докончил я за нее.

– Да. – В ее голосе неожиданно вспыхнула ярость. – Ему, видите ли, нравились немцы. Ему нравился нацистский образ жизни. В нем он находил удовлетворение какой-то – трудно сказать словами – жажде самовыражения, что ли. Вы понимаете?

Я подумал о матери, так энергично помогавшей Эрику в подборе экипажа, об отце, который определял его жизнь, не оставляя ему ничего, за что приходилось бы самому бороться. Мне все было понятно.

– Но почему его не интернировали? – спросил я. – Он ведь англичанин?

– Нет. Южноафриканец. Он считает себя буром по отцу, а его мать – норвежка. Немецкая полиция часто проверяла его.

– А был ли полковник Бланд в Норвегии во время войны?

– Нет. В Лондоне. Но мать Эрика оставалась в Саннефьорде. Она очень богата, так что отсутствие отца не было для него столь уж важным… – После некоторого колебания она продолжала: – Мы стали ссориться. Я отказывалась с ним выходить. В большинстве компаний, куда он ходил, были немцы. Потом стало действовать Сопротивление. Я пыталась заставить его присоединиться к ребятам, продолжавшим борьбу. Я от него не отставала, пока наконец он не согласился. Мы считали, что он мог бы быть полезным, учитывая его связи с немцами. Мы забывали, что и немцы могли бы считать его полезным, учитывая его связи с норвежцами. Он отправился в горы для приема очередного груза, который сбрасывали с самолетов. Неделю спустя группа Сопротивления, принимавшая груз на этом же месте, была полностью уничтожена. Но ни у кого не возникло никаких подозрений…

– Кроме вас, – произнес я, когда она остановилась, кусая губы.

– Да. Я это вытянула из него однажды ночью, когда он был пьян. Ведь он… он даже хвастался этим. Это было ужасно. У меня не хватило мужества сообщить об этом руководству Сопротивления. Он это знал, и… – Она быстро взглянула на меня. – То, что я сейчас вам рассказала, не известно никому. Поэтому, пожалуйста… Хотя это не имеет никакого значения. – В ее тоне послышалась горечь. – Да никто бы этому и не поверил. Он так обаятелен… Его отец… – Она беспомощно вздохнула.

– Вы, конечно, никогда не рассказывали ему об этом?

– Нет, – ответила она. – Ни одному отцу не хотела бы я рассказать такое о его сыне… не будь в этом крайней необходимости.

После этого последовало долгое молчание.

– Давайте потанцуем, – вдруг сказала она.

Когда я поднялся, она взяла мою руку:

– Спасибо вам за то, что вы… такой милый.

Танцуя, она прижималась ко мне, а в такси на обратном пути в аэропорт позволила себя поцеловать.

Но когда машина въехала в ворота аэропорта, я снова заметил в ее глазах беспокойство. Она поймала мой взгляд и скривила губы.

– Вот Золушка и снова дома, – сказала она ровным тоном. Затем во внезапном порыве она схватила мою руку. – Это был чудесный вечер, – тихо произнесла она. – Может быть, если бы я встретила такого человека, как вы… – Тут она задумалась…

Нас ожидали. Через десять минут огни Каира уже исчезали под нами, а впереди простиралась черная ночь пустыни.

Было, наверное, около четырех утра, когда меня разбудил звук задвигаемой двери. Из пилотской кабины вышел Тим. Пройдя мимо меня, он остановился возле Бланда и потрогал его за плечо.

– Полковник Бланд, вам срочная радиограмма, – сказал он тихо.

Я повернулся в кресле. Лицо Бланда было бледным и отекшим. Он растерянно глядел вниз, на дрожащую в его руке полоску бумаги.

– Вы будете посылать ответ? – спросил Тим.

– Нет, нет, ответа не будет. – Голос полковника был еле слышен.

– Извините, что в такое раннее время приношу плохие вести.

Тим пошел назад в кабину. Я попытался снова заснуть. Но не мог. Я все думал: что же там такое в этой радиограмме? Почему-то я был уверен, что она имеет отношение к Джуди.

Наступил рассвет, вскоре над горизонтом выросла покрытая снегом вершина Килиманджаро, и мы пошли на посадку в Найроби.

Мы завтракали все вместе, но Бланд ни к чему не притронулся.

Когда все встали из-за стола, я заметил, как полковник сделал Джуди знак, чтобы она с ним вышла. Он отсутствовал недолго и вернулся один.

– А где миссис Бланд? – спросил я его. – Что-нибудь случилось?

– Нет, – ответил он. – Ничего.

Своим тоном он дал мне понять, что это не мое дело.

Я закурил сигарету и вышел. Повернув за угол здания, я увидел, что Джуди одиноко идет по аэродрому. Она брела без цели, как слепая. Я окликнул ее. Но она не ответила.

Я побежал за ней.

– Джуди! – крикнул я. – Джуди!

Она остановилась.

– Что случилось? – спросил я. Ее глаза были безжизненны.

Я схватил ее за руку. Рука была холодна как лед.

– Ну говорите же, – просил я. – Это сообщение, которое ваш свекор получил ночью?..

Она мрачно кивнула.

– Что в нем?

Вместо ответа она разжала другую руку. Я расправил скомканный бумажный шарик.

Это была радиограмма Южно-Антарктической компании – послана в 21 час 30 минут. В ней говорилось:

«ЭЙДЕ СООБЩАЕТ ТЧК УПРАВЛЯЮЩИЙ НОРДАЛЬ ПРОПАЛ ЗА БОРТОМ ПЛАВУЧЕЙ БАЗЫ ТЧК ПОДРОБНОСТИ ПОЗДНЕЕ ТЧК»

Ее отец мертв! Я снова прочел сообщение, думая, что бы ей сказать в утешение. Ведь она так любила отца. Я понял это по тому, как она говорила о нем тогда, в Каире: «Он замечательный!» В радиограмме не сообщалось, как это произошло, не сообщалось даже, был ли на море шторм. Было сказано только одно: «Пропал за бортом».

– А кто этот Эйде? – спросил я.

– Капитан «Южного Креста».

Я взял Джуди под руку, и какое-то время мы медленно шли, не говоря ни слова. Потом внезапно ее чувства вырвались наружу.

– Как это случилось? – вскричала она исступленно. – Не мог же он просто упасть за борт! Всю свою жизнь он провел на кораблях… Там что-то неладно. Да, да, я знаю.

Она заплакала навзрыд, сотрясаясь всем телом и уткнувшись головой мне в грудь…

В Кейптауне было лето. Ослепительно белые дома и Столовая гора на фоне ярко-голубого неба.

Начиналась моя новая жизнь. Уже одно то, что в чистом небе сияло солнце, вселяло в меня беспокойно-радостное чувство свободы.

Когда самолет коснулся длинной ленты посадочной дорожки, мне захотелось петь. Я оглянулся на Джуди – и мое настроение сразу испортилось. Она по-прежнему полулежала в кресле, как и на всем пути из Момбассы, напряженно вглядываясь в окно. Я вспомнил Каир и нашу поездку в город.

А потом вспомнил тот момент на аэродроме в Найроби, когда она не смогла скрыть свое горе. Хотел бы я помочь ей хоть чем-нибудь. Но, увы, это было не в моей власти.

Расставаясь с Бландом в здании аэропорта, я поблагодарил его.

– Рад, что смогли вам помочь, – сухо произнес он, даже не посмотрев в мою сторону.

Прощаясь с Тимом Бартлетом, я увидел идущую ко мне Джуди.

– Ну, вот мы и расстаемся, Дункан, – сказала она и протянула руку. Ей даже удалось улыбнуться. Пальцы ее были теплыми и твердыми.

– Как корабли… – добавила она. – Вы собираетесь остановиться в отеле?

– Да. Поеду в «Сплендид». Возможно, в дальнейшем меня ожидают мрачные меблированные комнаты, так хоть несколько дней побуду важной персоной. А вы где остановитесь?

– Вероятно, мы отправимся прямо на судно, – ответила Джуди. – Через час отплываем из Столовой бухты.

Я замялся, не зная, что сказать.

– Надеюсь, вы… вы… – Я не находил нужных слов.

Она улыбнулась.

– Знаю. И… спасибо. – Затем неожиданно повысила голос: – Если бы мне только знать, как это случилось. Если бы сообщили хоть какие-нибудь подробности! – Ее пальцы судорожно сжали мне руку. – Извините. У вас свои заботы. Желаю удачи. И спасибо за то, что вы были так милы.

Она встала на цыпочки и поцеловала меня в губы. И прежде чем я успел что-либо сказать, повернулась, и ее каблучки застучали по бетонному полу к выходу…

Устроившись в «Сплендиде», я позвонил Крамеру. Он значился в телефонном справочнике как консультант по горному делу. Секретарша сообщила, что он вернется после обеда. Только перед ужином мне удалось с ним поговорить. Крамер был рад моему приезду, пока я не упомянул о причине.

– Ты бы прежде написал мне, старина, – сказал он. – Тогда бы я смог тебя предупредить, что сейчас не время ехать сюда искать работу, особенно если нет технической квалификации.

– Но ты же говорил, что сможешь найти мне работу в любое время, – напомнил я.

– Да это ж было сразу после войны! С тех пор многое изменилось. Особенно теперь.

– А именно?..

– Компания «Уордс» – один из филиалов «Уэст Рэнда» – оказалась дутой. Компания-то небольшая, но деловые круги в панике – боятся, что все предприятие может оказаться таким же. Впрочем, сегодня я устраиваю небольшую вечеринку. Приходи. Может, смогу что-нибудь для тебя сделать.

Я положил трубку и долго сидел, глядя в окно. Наконец решил принять ванну и затем лежал в ней, обдумывая свое положение. Раздался телефонный звонок.

– Это Крейг? – спросил мужской голос.

– Да. Я у телефона.

– Говорит Бланд. Мне сказали, что во время войны вы командовали корветом.

– Верно, – подтвердил я.

– Где и какое время?

Я не понимал, к чему он клонит, но ответил:

– Можно сказать, везде… Я командовал корветом с сорок третьего и до конца войны.

– Хорошо… – последовала небольшая пауза. – Я хотел бы потолковать с вами. Можете спуститься в двадцать третий номер?

– Здесь, в отеле?

– Да.

– А я-то думал, вы уже отплыли.

– К сожалению, это не от меня зависит. Когда вы придете?

– Сейчас я принимаю ванну, но, как только оденусь, сразу спущусь.

– Отлично. – Он повесил трубку.

Одеваться я не спешил. Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

Наконец я спустился в лифте на третий этаж. Открыл мне сам Бланд.

– Входите, Крейг.

Он провел меня в большую комнату.

– Что будете пить? Виски?

– Все равно.

– Садитесь… – сказал Бланд. – А теперь, молодой человек, посмотрим фактам в лицо. У вас нет работы, и вы узнали, что перспективы здесь далеко не блестящие.

– Право, – протянул я, – еще не начинал искать…

– Посмотрим фактам в лицо, – прервал полковник невозмутимо. – Я знаю здесь многих. К тому же в Южной Африке у меня есть капиталовложения. Сейчас на бирже паника, и новичку придется нелегко.

Он опустился в кресло и начал оценивающе разглядывать меня, как будто видел впервые.

– Я готов предложить вам работу в китобойной Южно-Антарктической компании, – произнес он наконец. – Хочу, чтобы вы приняли командование «Тауэром-3». Это буксирное судно, которое дожидается меня здесь, чтобы переправить на «Южный Крест»… Прошлой ночью капитан и его второй помощник попали в автомобильную катастрофу.

– А первый помощник?

– Он заболел еще до того, как «Тауэр-3» покинул китобойную базу. Я полагаю, вам известно, что управляющего «Южным Крестом»? Бернта Нордаля нет в живых. Мне надо быть там как можно скорее. Весь день я искал человека, который мог бы принять командование этим буксиром, и не нашел. Только сейчас мне сказали, что вы во время войны командовали корветом. В вашем распоряжении тоже будет военный корвет, но переделанный в буксирное судно.

– Но у меня нет необходимых документов, – сказал я, – чтобы командовать кораблем…

Он отмахнулся.

– Я все устрою. Можете предоставить это мне. Вы ведь не забыли, как им управляют, а?

– Забыть-то не забыл. Но мне еще не приходилось водить суда в Антарктику…

– Это не имеет значения. Теперь об условиях. Вы будете получать пятьдесят фунтов в месяц плюс премиальные. Нанимаетесь на весь сезон, а потом можете высадиться в Кейптауне или, если захотите, вас доставят в Англию. Командовать «Тауэром-3» вы будете временно – только на пути до китобойной базы. Там поступите в распоряжение старшего помощника китобойной флотилии. Я не могу назначить вас на какую-либо должность без его согласия. Но что-нибудь интересное вам подыщем. За вами останется все то же капитанское жалованье. Ну что скажете?

– Не знаю, – ответил я, – мне бы хотелось все это обдумать.

– На это нет времени. – Голос полковника стал отрывистым. – Мне нужно знать сейчас.

– А вы не получали новых известий относительно гибели Нордаля? – полюбопытствовал я.

– Получил, – ответил Бланд. – Сразу же после обеда пришло сообщение. Нордаль исчез. Вот и все. Шторма не было.

– Мне нужно все обдумать, – повторил я. – Сегодня вечером я увижусь с другом. После этого дам вам ответ.

Щеки полковника чуть дрогнули:

– Ответ мне нужен сейчас.

Я поднялся.

– Извините, сэр. Я ценю это заманчивое предложение. Но вы должны дать мне для ответа несколько часов.

Какое-то время Бланд сидел молча, потом грузно поднялся с кресла.

– Ладно, – промолвил он. – Когда примете решение, позвоните.

Особняк Крамера был стилизован под дом голландского фермера. Когда я пришел, вечеринка была уже в полном разгаре. Крамер тепло встретил меня, но делал вид, будто я пришел к нему только за тем, чтобы познакомиться с девочками, как он называл присутствующих на ужине молодых женщин.

В компании мужчин-бизнесменов обсуждались последние слухи. Кто-то сказал:

– Но, может быть, пробы в руднике не были искусственно завышены?

– Уверен, что завышены, – ответил другой. – Если бы этого не было, полиция никогда не посмела бы арестовать Винберга. Я всегда считал, что анализы проб слишком хороши, чтобы быть настоящими.

– Конечно, были завышены, – произнес третий, тучный американец со множеством золотых зубов. – Но бедняга Винберг только ширма. За ним стоят другие.

– Кто же?

– Мне называли три имени… Винберга и еще двух, о которых я раньше никогда не слышал: Бланда и Фишера. Все свои акции они сбыли с рук за сутки до того, как это дело раскрылось.

– Простите, – меня толкнуло вступить в разговор упоминание имени Бланда. – Кого бы я ни встретил, все только и говорят о том, как отразится банкротство «Уордс» на местном финансовом положении. Скажите, что такое «Уордс»?

Три пары глаз, устремленных на меня, насторожились.

– Я только сегодня утром прибыл из Англии, – быстро пояснил я.

– Вы хотите сказать, что не знаете, что такое «Уордс»? – спросил американец.

– Я ничего не смыслю в финансах, – сказал я.

– Вот тебе и на, будь я проклят! – воскликнул американец. – Как приятно встретить человека, который ни разу не обжегся. «Уордс» – это биржевое название компании «Уик Оденсдааль Раст Дивелопмент Сикьюритиз». И сокращение это оказалось очень даже подходящим.[1]1
  «Уордс» – слова (англ.).


[Закрыть] После того как анализы показали высокое содержание руды на сравнительно малой глубине, десятишиллинговые акции компании за последние четыре месяца поднялись в цене до целых пяти фунтов. А вот теперь-то вся игра и раскрылась. Главный директор арестован. Сделки на бирже прекращены. И к тому же акции слишком толсты для туалетной бумаги, – добавил он грубо. – У меня самого кое-что имелось.

– Кто этот Бланд? Вы упомянули…

– Молодой человек, я не упоминал ни о каком Бланде. И мне не нравятся люди, которые слишком прислушиваются к тому, что я говорю.

Он посмотрел на меня холодно, остальные собеседники враждебно.

Я допил стакан и, потихоньку выскользнув из дома, уехал в отель. Когда я шел к конторке за ключами, в углу вестибюля поднялась женщина и направилась ко мне. Это была Джуди.

– Я вас жду, – сказала она.

В золотистом обрамлении волос ее лицо казалось очень бледным.

– Меня?

– Вы еще не решили? Вы беретесь командовать «Тауэром-3»? – Ее глаза смотрели на меня с мольбой.

– Берусь.

– Слава богу, – вздохнула она. – Если бы вы не согласились, значит, нужно было бы дожидаться, пока пришлют человека из Англии. Так долго ждать я бы не смогла.

Она сразу же повела меня к Бланду. Услышав мой ответ, полковник кивнул.

– Все уже устроено, – сказал он. – Я догадывался, каково будет ваше решение.

Он снял трубку, вызвал к подъезду такси и распорядился, чтобы багаж отнесли вниз.

– Собирайте вещи, Крейг. Мы отплываем прямо сейчас…

«Тауэр-3» стоял у причала. Это судно не очень-то походило на корвет. Оно было покрашено черной и серой красками, носовая часть усилена, чтобы корабль мог пробиваться во льдах, вооружение, разумеется, снято.

Вся команда состояла из норвежцев. Но милостью божьей механиком оказался шотландец. Макфи – человек небольшого роста, с редкими волосами песочного цвета – протянул мне промасленную руку.

– Еще один шотландец, – радостно вскричал он, услышав мою фамилию. – Да еще капитан!

– Мое назначение временное, – видя такой восторг, я не мог удержаться от улыбки. – Надеюсь, у вас найдется на борту виски, чтобы отметить встречу земляков?

– О да, у меня немного припрятано… – Макфи быстро и внимательно взглянул на меня. – Скажите, сэр, вы что-нибудь смыслите в этих консервных банках? Дай бог, чтобы смыслили, а то ведь это же бывший корвет, и в большую волну, когда обледенеет, ох и упрямой скотиной он становится.

– Зря беспокоитесь, Макфи. Я вырос на корветах.

– О, тогда я спокоен, сэр. Я-то ходил на больших судах.

– Мы еще о многом сможем поговорить, – сказал я. – А теперь, как обстоят дела с горючим и водой?

– Все баки полны.

– Развели пары?

– Развели. Мы готовы к отплытию с самого утра.

– Прекрасно, – сказал я. – Как только получим разрешение полковника Бланда, будем отчаливать. Кто-нибудь из команды норвежцев говорит по-английски?

– Большинство знает одно-два слова.

– Тогда пришлите на мостик самого толкового.

– Есть, сэр.

Он ушел, и я поднялся на мостик. Вскоре я увидел, что ко мне по трапу грузно поднимается Бланд.

– Ну как, освоились? – осведомился он.

– Да, благодарю.

– Тогда зайдем в штурманскую рубку, и я покажу вам местонахождение «Южного Креста».

В рубке он разложил карту.

– Приблизительно здесь. – Его палец уперся в точку, лежащую примерно в трехстах милях к юго-западу от Сандвичевых островов. Я пометил это место карандашом. – Корабль держит путь на юг. По словам Эйде, вокруг много льда и погода ухудшается. Завтра мы установим его точные координаты. – Бланд повернулся, и мы вышли на мостик. – Вы познакомились с главным механиком? Он – шотландец.

– Да, только что с ним разговаривал.

– Машины в порядке?

– В порядке. Он кивнул.

– Как будете готовы, можно отправляться. Буксир вам нужен?

– Никогда еще не нуждался в буксире при выходе из порта, – сказал я.

Бланд сжал мне руку выше локтя.

– Мы с вами отлично сработаемся, – сказал он и тяжело зашагал по трапу.

Я немного постоял, глядя сквозь портовые краны, беспорядочно торчащие передо мной, на полное звезд небо над Столовой горой. Я нервничал: незнакомое судно и незнакомая команда. А там, далеко-далеко на юге, паковый лед и флотилия китобойных судов. Дело мне совершенно незнакомое.

С трапа снова послышались шаги. Я обернулся. Это был один из членов команды.

– Каптейн Крейг? – он произносил «Криг». – Макфи говорит мне прийти сюда.

– Правильно. Мне нужно, чтобы кто-нибудь переводил мои приказы.

– Йа, – моряк кивнул окладистой бородой. – Я по-енгельск говорю хорошо. Я плаваю два года на американские суда. Я говорю о'кэй.

– Превосходно. Вы встанете рядом со мной и будете повторять мои приказания по-норвежски. Как вас зовут?

– Пер, – ответил он, – Пер Солейм.

Я велел ему разыскать рулевого и обеспечить смену за штурвалом.

– О'кэй, каптейн, – вскоре донесся его голос снизу. Он уже расставил людей у верповальных тросов и кранцев. Трап был поднят на борт.

– Отдать носовой! – приказал я.

Солейм повторил приказание. Тяжелый трос был втянут. Я ощутил сухость во рту. Давно уж мне не приходилось этим заниматься.

– Малый вперед!

Прежде чем Солейм повторил приказ, зазвенел телеграф машинного отделения. Рулевой понял.

– Отдать кормовой!

Затем я приказал положить руль направо и смотрел, как нос разворачивается по кругу. Кормой мы даже не коснулись бетонной стенки причала. Незаметно я почувствовал себя как дома.

– Так держать! – приказал я, когда нос «Тауэра-3» повернулся к выходу из бухты. – Средний вперед!

Мерно стучала машина. Мы покидали Столовую бухту.

– Приятно видеть моряка за работой, – неожиданно раздался чей-то голос. Я повернулся и увидел Джуди, закутанную в меховую шубку. Она улыбнулась. «Сколько раз, – подумал я, – мне приходилось заходить в гавани и покидать их… В те времена я отдал бы все свое годовое жалованье, только чтобы услышать такой комплимент, увидеть такую улыбку и ощутить рядом с собой присутствие хорошенькой девушки». На корме я заметил Бланда; он круто повернулся и направился в каюту.

– Мы немного боялись, что у вас могут возникнуть затруднения при выходе из бухты, – сказала Джуди.

Я усмехнулся.

– Вы думали, что я могу на что-нибудь наскочить?

– Видите ли, мы знали только с ваших слов, что вы умеете водить корвет. – Она улыбнулась. – Но теперь мне поручено от имени компании сообщить, что ваше мастерство не вызывает сомнений.

– Благодарю. Это слова Бланда или ваши собственные?

– Я всего лишь дочь компании, – рассмеялась она. – К вам питает доверие сам президент. Он решил, что это сообщение будет более ценным, если передам его я.

Я на мгновение заглянул в ее глаза:

– А что вы думаете?

– Благоразумные девушки от суждений воздерживаются, – ответила она с коротким, смешком. И сразу же покинула мостик, бросив: «Доброй ночи».

Я постоял немного, глядя на звезды, и увидел горящее созвездие Южного Креста. Над городскими огнями зловеще нависала темной тенью Столовая гора, загородив собой ночное небо.

Весь следующий день мы шли в ослепительном свете летнего солнца, сверкающего над голубым и безветренным морем, держа курс на юго-запад… Я не раз слышал, что дисциплину китобои понимают по-своему и что она не имеет ничего общего с порядком на военном флоте. Утром, когда, захватив с собой рулевого, я отправился делать осмотр, то с удивлением обнаружил, что палуба вымыта, столы в кают-компании надраены, камбуз сверкает чистотой, а люди, стоит мне только с ними заговорить, моментально становятся навытяжку. Когда мы подошли к машинному отделению, я сказал Макфи:

– Как будто снова чувствуешь себя на флоте.

Он ухмыльнулся и провел запачканной рукой по свежевыбритому подбородку.

– Не обманывайте себя, сэр. Это судно для буксировки китов, а не корвет. Но день-два они поиграют в вашу игру. Прошел слух, что вы бывший морской офицер. Многие из них во время войны служили на военно-морском флоте. Они страшно обрадовались, когда узнали, что будет осмотр.

Я почувствовал, как кровь приливает к лицу.

– Тогда никаких осмотров не будет.

– О, не портите им удовольствия, сэр. Когда придем к «Южному Кресту», им будет о чем рассказать: как плыли с британским офицером, как стояли навытяжку, как проходили осмотр. – Он подмигнул. – Не портите им этого удовольствия, сэр.

Позднее, просматривая список членов команды, я обнаружил: доктор Уолтер Хоу. Присутствие такой персоны на китобойном корабле мне показалось по меньшей мере нелепым.

– Кто этот доктор Хоу? Чем он здесь занят? – спросил я у Макфи. – Почему я его не видел? Он столуется со старшими членами экипажа?

– Да, но за завтраком мы его видим не так уж часто, – ответил шотландец. – Доктор – пьяница, каких не сыщешь на всей китобойной флотилии. Однако малый неплохой, когда познакомишься с ним поближе. Большой специалист по китам, ученый. Он служит в Южно-Антарктической компании еще с военной поры.

Я познакомился с доктором этим же вечером. Он не постучался, а просто ввалился ко мне в каюту.

– Меня зовут Хоу.

Слегка покачиваясь, доктор стоял в дверях и глядел на меня выпуклыми глазами, налитыми кровью. Он был высокий, худой и сутулый, как согнутая линейка; со странной формой головы – один лоб и никакого подбородка. Его взгляд упал на бутылку виски.

– Вы не возражаете, если попрошу налить мне?

Он прошел дальше в каюту, и я заметил, что у него несколько утолщена подошва левого ботинка. Это делало его походку неуклюжей и крабоподобной. Я налил виски и подал ему. Он не выпил, а буквально, как губка, впитал его.

– А, так-то оно лучше, – произнес он и закурил сигарету. Затем, увидев, что я на него смотрю, скривил толстые губы в злой усмешке. – Перед вами урод, не правда ли? – И так как я быстро перевел взгляд на пустой стакан, он добавил: – О, ничего, не смущайтесь.

Неожиданно он подался вперед.

– Гадкий утенок – так меня в детстве называли сестры. Чтоб им провалиться! К счастью, мать меня жалела, и деньги свои у нее были. Пить я стал, как только достиг половой зрелости.

Он хрипло рассмеялся, сел на стул, положил ноги на мою койку и закрыл глаза.

– Что за работа у вас в компании? – спросил я.

– Работа? – Он открыл глаза и прищурился, глядя в потолок. – Моя работа состоит в том, чтобы сообщать, куда летом уходят киты. Я биолог, океанограф, метеоролог – все в одном лице. Это то же, что и магия. Только вместо магического кристалла пользуюсь планктоном: поэтому я и ученый. Планктон – это пища усатых китов, мы ведь добываем, главным образом, финвалов. А там, где пища, там и киты. Вот я и определяю движение планктона – по течениям, температуре воды, состоянию атмосферы… Любому старому шкиперу для этого достаточно одной интуиции. Только не говорите Бланду. У меня эта работа с самой войны, и она меня устраивает…

Он замолчал.

– Странно насчет Нордаля, – произнес он неожиданно. По-видимому, он разговаривал сам с собой. – Замечательный был человек.

Я услышал голос Джуди, говоривший то же самое.

– Его дочь говорит так же, – сказал я.

– К черту его дочь, – рявкнул он сердито. – Вышла за такого подонка, как Эрик!

– Не кричите, – сказал я. – Бланд может вас услышать.

– Бланду пойдет на пользу, если он узнает, что собой представляет его сынок, – разъярился Хоу и сел, сбросив ноги с койки. – Бланд глуп, полагая, что может его сделать своим преемником в делах компании, послав в море лишь на один сезон. Финансы – только это у Бланда и на уме. Промысловой стороной дела управлял Нордаль. Он был лучшим шкипером в Норвегии. Потом, после войны, они с Бландом образовали Южно-Антарктическую компанию. Нордаль взял на себя управление плавбазой. За четыре сезона мы добыли китов больше, чем любая другая промысловая экспедиция. И это потому, что старый Бернт носом чуял кита. И еще потому, что на нашей плавбазе киты проходили разделку быстрее, чем на любой другой. Люди боготворили Нордаля. Или, вернее, боготворила его старая, команда – люди из Тёнсберга. – Хоу проглотил остаток виски. – Теперь Бернт мертв. Пропал за бортом. Как и почему – никто не видел. – Он потряс головой. – Не знаю, что и думать. Всю свою жизнь он провел на судах. В этих холодных морях Нордаль чувствовал себя в своей стихии. Не мог он просто вот так исчезнуть. Не мог! Клянусь богом! – добавил он с яростью. – Я узнаю всю правду, чего бы мне это ни стоило…

Думаю, именно тогда у меня впервые появилось предчувствие беды.

– Хотел бы я знать, что у него было на уме той ночью, когда он погиб, – пробормотал Хоу.

– Что вы предполагаете? – спросил я. – Самоубийство?

– Самоубийство? – Хоу вздернул подбородок. – Нет! Он этого никогда бы не сделал.

– А тот факт, что Бланд хотел передать руководство компанией своему сыну, мог бы стать для Нордаля поводом для самоубийства? – предположил я.

– Когда-то Бланд увел у него девчонку. – Хоу издал короткий смешок. – Даже тогда Нордаль не покончил самоубийством. Он утешился с замужней женщиной. – Хоу загадочно улыбнулся. – Нет, что бы там ни случилось, но самоубийством здесь не пахнет.

– Почему Бланд так торопится передать компанию своему сыну?

– Да потому, что каждый мужчина мечтает, чтобы сын продолжил его дело, – объяснил Хоу.

– Но к чему такая спешка? – настаивал я.

– Почему, почему! – Хоу снова повысил голос. – Вас распирает от вопросов, как какого-нибудь школьника. – Он сделал еще глоток. – Бланд спешит, потому что скоро умрет. И он это знает. У него уже было два сердечных приступа… Да чем скорее он подохнет, тем лучше. Это мошенник, у которого столько же чувства…

Неожиданно Хоу замолчал и уставился на дверь каюты. Я обернулся. В открытой двери, как в рамке, виднелась массивная фигура Бланда. Лицо его было покрыто красными пятнами едва сдерживаемого гнева.

– Ступайте к себе в каюту, Хоу, – сказал он неестественно спокойным голосом. – И останьтесь там. Вы пьяны.

За спиной полковника я заметил бледную Джуди.

Хоу съежился и в страхе отпрянул назад, будто ожидая удара.

– Я рад, что вы все слышали, – выдохнул он. – Я и хотел этого. – Вдруг его голос стал ровным. – Лучше б вы сдохли еще до того, как приехали из Южной Америки в Норвегию и встретили Анну Халверсен. Чтоб мне никогда не родиться, – прошептал он.

– Крейг, отведите его в каюту. – Голос Бланда дрожал.

– Пойдемте-ка, – сказал я Хоу.

Он с трудом поднялся на ноги.

– Если вы его убили, Бланд, – произнес Хоу свистящим шепотом, – то Да хранит вас бог.

Бланд сжал его своими ручищами.

– Что вы хотите сказать? – Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на Хоу с кулаками.

Толстые губы доктора раздвинулись, обнажив зубы.

– Если бы была жива Юлия Хиттит, – сказал он тихо, – что бы тогда было?

– Не говорите со мною загадками, – отрезал Бланд.

– Вы обманом лишили Бернта женщины, которую он любил! – заорал Хоу. – А теперь вы обманом хотите присвоить его долю в компании. Насколько мне известно, вы делали дела и похуже этого. Но будьте уверены, Бланд. Я узнаю правду о его смерти. И если этому причина – вы, – он посмотрел прямо в глаза Бланду, – я вас убью.

– Считайте, что с сегодняшнего дня вы… уволены! – хрипло выкрикнул полковник.

– На вашем месте, Бланд, я бы так не поступал, – произнес Хоу. – Не очень-то красиво все это выглядит: сперва Бернт, потом я…

Хоу захохотал и, не переставая смеяться, пошел, покачиваясь, по коридору к себе в каюту.

Джуди молча глядела ему вслед, и на ее белом лице раной алели плотно сжатые губы. Бланд повернулся ко мне и, как бы извиняясь, пожал плечами.

– Сожалею, что вам пришлось присутствовать при этой глупой сцене, – сказал он. – Боюсь, этот человек не в своем уме. Я бы никогда не взял его на работу, если б не Нордаль. До сих пор я не знал, что ему известны наши личные дела. Надеюсь, что все происшедшее останется между нами.

– Разумеется, – сказал я. Бланд пробормотал:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил я. Он закрыл за собою дверь.

Я налил себе еще виски и сидел, соображая, в какой же ад меня занесло.

На следующий день солнце зашло. Серое море покрылось барашками. С юга холодный ветер гнал по небу рваные клочья облаков. «Тауэр-3» качался, как пьяный, и палуба его ходила ходуном. Люди, сбившись в кучки, толпились на палубе и тихо переговаривались. Царила мрачная, гнетущая атмосфера.

Утром, производя осмотр, я уже не видел дружелюбных улыбок. А позднее между двумя членами команды произошла безобразная драка. Рулевой не дал мне вмешаться, и я вызвал Макфи на мостик, чтобы он рассказал, в чем было дело.

– Ну… – шотландец, как всегда, тронул пальцами подбородок. – Как бы это объяснить… Видите ли, судно принадлежит Нордалю. Почти все люди на нем из Тёнсберга. Но есть и саннефьордцы. И теперь, когда им стало известно, что Нордаль мертв… Да еще вчерашняя ссора между Бландом и Хоу… Вы, наверно, удивитесь, но многие очень любят Хоу, так же, как они любили Нордаля.