Текст книги "Пелена чувств (СИ)"

Автор книги: Хельга Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Знаю. У него деловая встреча в центре в ресторане. Он там с Михал Денисычем, нашим начальником.

– Подвезешь меня к начальству?

– Конечно. Садитесь.

Сажусь в машину.

– Зовут-то тебя как, надзиратель?

– Ваня.

– Приятно познакомиться, Ваня. – Всё-таки парень ничего плохого мне не сделал.

Парень улыбается, но в ответ ничего не говорит. Вообще он не очень разговорчив оказался. При любой попытке выяснить подробности ссылается на начальство. Но водит уверенно и аккуратно. Без проблем довозит меня до ресторана.

А я себя уже накрутила. Это же надо, слежку за мной устроить. Ну, попадись мне, Данил, в тёмном переулке…

Глава 16

Сразу после деловой встречи ко мне в ресторан подскакивает Миха. Обсуждаем с ним рабочие вопросы. Безопасник, как всегда, рассказывает, что удалось откопать, по текущим делам.

В какой-то момент ему приходит смс от Вани, что он везёт к нам Катю.

Похоже, узнала про охрану. А сегодня ещё по моему распоряжению этому кучерявому не позволили с ней пообедать. Вряд ли она поблагодарить едет.

Разъярённая Катя входит в ресторан, находит наш столик и со вселенской злостью в глазах идет прямо к нам.

– Как-то недобро она на тебя смотрит. Я бы сказал – зло. – Тихо отмечает Миха.

– Убивать меня идет. – С серьезным видом говорю я своему начальнику безопасности, внимательно наблюдая за моей змеючкой.

– Тебя спасать?

– Неа.

– Добровольно сдашься? Без боя?

– Ей – да!

– Эх, что любовь с людьми делает. Боже меня упаси от такой напасти. Но в твоём, похоже, случае «и жили они долго и счастливо» не получится, сразу наступит «и умерли они в один день».

– Иди уже, шутник.

– Может обыскать её? Вдруг она в кармане скальпель прячет.

– Руки оторву!

– Как же она без рук оперировать будет?

Прибью когда-нибудь этого клоуна с выпученными глазами.

– Всё! Понял – не дурак, дурак бы не понял. – Исправляется безопасник, видя мой немигающий взгляд. – Но мне мои руки тоже пригодятся. Чем я баб лапать буду?

– И язык.

– Тебе повезло, что она хирург. Если что-нибудь тебе отрежет, то потом сама же и пришьет. – Вставая, продолжает меня подкалывать Миха. – Привет, Катерина Михайловна. И пока.

– Здравствуйте. – Продолжая смотреть мне прямо в глаза, отвечает Мише Катя.

– Присаживайся, Катюш. Тебе что-нибудь заказать? – Начинаю я разговор мирно.

– Спасибо, я пообедала. Вот только мой коллега не смог ко мне присоединиться, его не пустили в ресторан. Не знаешь почему?

– Я говорил, пусть держится подальше от тебя. Хватит с него одного обеда на прошлой неделе.

– Ты за мной следишь? – Закипает.

– Нет. Это для твоей безопасности. Ни для кого не секрет моё внимание к очень красивому хирургу. Есть люди, которые могут попытаться задеть меня через тебя. Я бы этого не хотел.

– А Дима тут при чём? Он – мой коллега, с которым даже в обеденное время мы можем обсуждать рабочие вопросы.

– Просто коллега, который обнимает и целует тебя при встрече?

– Это было единожды. Мы с ним не виделись несколько недель. Сначала он ушел в отпуск. Потом сразу я. Вот при встрече он меня и обнял, поцеловав в щеку. Не вижу тут преступления.

– Пусть для бабушки своей поцелуи прибережет.

– Ты ревнуешь, Вяземский?

– Я всё сказал, Катерина. Не доводи до греха.

Вижу, как Катюша закрыв глаза делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Замираю. Моя женщина! Лишний раз убеждаюсь. Никаких скандалов на публике. Но в глазах ураган.

– Забери охрану или отдай распоряжение, чтобы не вмешивались в мои рабочие моменты. – Шипит моя змеючка неприрученная. – Если я узнаю, что Диму, другого коллегу или кого из пациентов ко мне не подпустили, устрою такой скандал на твоей территории, что мало тебе не покажется. Прямо во время какого-нибудь важного совещания.

– Пациентов к тебе пускают, просто вежливо просят подождать, пока ты пообедаешь. На счёт коллеги, – выделяю я последнее слово интонацией, – хорошо, отдам распоряжение, но при одном условии.

– Это шантаж?

– Взаимовыгодное сотрудничество.

– И что же ты хочешь взамен на мою спокойную жизнь?

– Сегодня после работы ты едешь ко мне за город. Побудем вдвоем. Я выделю тебе отдельную комнату, если захочешь.

Катюша молчит. Пристально на меня смотрит. Сомневается. И что-то мне подсказывает, что она не мне, а себе не доверяет. Но именно это нам сейчас и нужно – прогнать её сомнения. Нам нужна эта ночь. Мы оба на пределе. Нам нужно расслабиться. Сдвинуть наши отношения дальше. Оставаться во френдзоне я, нахрен, не хочу.

– Давай, Катюш. Решайся.

– Хорошо. У меня до 18 ч вечерний обход.

– Я тебя заберу после.

– Нет. Я поеду на своей машине. Если мне что-то не понравится, так я смогу уехать в любой момент.

Между нами искрит. Меня злит её упрямство и недоверие. Но я понимаю, что сам виноват. Вернуть доверие не просто.

– Хорошо. Я подъеду к клинике к 18ч30. Поедешь на своей машине за мной. Гнать не буду.

Глава 17

Вечером, как и договорились, вместе с Катей едем на разных машинах ко мне в загородный дом. Заезжаю в ворота, паркуюсь на площадке перед гаражом.

Рядом со мной встаёт Катюша на своей машине. Я нажимаю кнопку на пульте. Створки ворот автоматически закрываются, отрезая нас от внешнего мира. Попалась, красавица моя.

Выхожу из машины. Встаю перед капотом Катиной тачки. Терпеливо жду, когда она сама решится из неё выйти. Не тороплю. Давай, моя хорошая, сделай этот шаг сама.

Катя открывает дверцу. А я шумно выдыхаю, понимая, что всё время ожидания не дышал. Молча разворачиваюсь, и не смотря на Катерину, иду в дом. Открываю дверь ключом. Захожу. Слышу неторопливый стук каблучков Катиных туфель. Хлопает дверь.

Прохожу чуть глубже в прихожую, бросаю ключи на тумбочку рядом с зеркалом в пол. Катя следует за мной, ставит сумку на банкетку. Резко разворачиваюсь, хватаю любимую в объятья, припечатываю к стене, смягчая удар своими руками, и впиваюсь остервенело в рот. Она даже пикнуть не успевает.

Прости, родная, больше не могу. Ты мне нужна сейчас. Иначе рванёт.

Вылизываю её рот своим языком, задираю платье. Чувствую руками резинку чулок. Поднимаюсь выше, цепляю трусики, стаскивая их вниз.

– Перешагни, – прерываю поцелуй на секунду, чтобы отдать приказ, и снова начинаю её целовать.

Она послушно перешагивает. Я скольжу пальцами между её складок. Она там уже мокрая. Хочешь меня, моя строптивая. Размазывая её влагу, я начинаю круговыми движениями ласкать клитор.

Когда добиваюсь первых стонов, резко ввожу сразу два пальца внутрь до упора, и начинаю быстро вдалбливать их в неё. От острых ощущений Катя присаживается слегка, пытаясь вдавиться в стену и сжать ноги, но тем самым только сильнее насаживается на мои пальцы. Она уже не стонет, скулит.

Даю ей передышку, вытащив пальцы, и снова ласкаю клитор. А потом опять начинаю вколачиваться двумя пальцами в её лоно без предупреждения, стараясь таранить под углом переднюю стенку влагалища. Языком повторяю движения своих пальцев.

Катюша вцепляется руками мне в плечи. Мычит. Я чувствую, как она течёт. Моя рука уже вся мокрая. Капает на пол.

Ширинка сейчас лопнет. Резко всё прекращаю. Разворачиваю Катю спиной к себе, наклоняю:

– Упрись руками в тумбу.

Не отходя от неё, расстегиваю ремень. Вынимая его из пряжки, концом нечаянно задеваю её между ног, от чего Катя вздрагивает и тихо стонет. Я вижу в зеркале её поплывшие глаза. Меня это заводит ещё сильнее. Стянув штаны вместе с трусами до колен, одним движением ввожу в неё член на всю длину. Замираю.

Наклоняюсь к её плечу. И сейчас я очень доволен, что её волосы заколоты наверх. Легко добираюсь до её шеи, покусываю её, затем зализываю места укусов. Я делаю первый медленный толчок. И снова замираю.

Катя закрывает глаза, подаётся тазом назад, ещё сильнее насаживаясь на мой член, и вскрикивает. Чувствую, как её потряхивает, ноги слегка дрожат. И я, больше не сдерживаясь, ритмично начинаю входить в неё со всей силой.

Ключи на тумбочке позвякивают, вторя нашим толчкам. Я неотрывно смотрю на Катю в зеркало. Вижу каждую её эмоцию: как она морщится от удовольствия, как, не справляясь с ощущениями, стучит ладонью по тумбе, как, приоткрыв рот, начинает часто дышать перед срывом, как её расщепляет в оргазме.

Держу её руками, не давая упасть. Ускоряюсь. Катюша вскрикивает. А я кончаю прямо в неё. Глубоко. Осознанно. Не даю нам какое-то время разъединиться. Чувствую её ритмичные сокращения внутри, выжимающие из меня всё до последней капли.

Вот так, моя хорошая. Ты моя. И так у нас будет всегда. Как бы мы друг на друга не злились. Как бы друг друга не обидели. Между нами притяжение такой силы, что сопротивляясь ему, только мощнее происходит взрыв при столкновении.

Наконец прихожу в себя. Натягиваю штаны, застегнув только пуговицу. Подхватываю Катю на руки и иду в дальнее помещение на первом этаже, которое я включил задолго до нашего приезда с помощью системы «умный дом».

– Куда ты меня принёс?

– В баню. Тебе нужно расслабиться. Да и мне не помешает. Сейчас ополоснёмся в душе, и можно заходить в парилку. Она уже прогрета до нужной температуры.

Захожу с ней в комнату отдыха. Раздеваю сначала Катю, потом раздеваюсь сам. Снова на руках отношу Катюшу в душевую. Мою мыльными руками сначала её, не пропуская ни одного потайного места. Потом себя. Жду, когда она мылом смоет косметику с лица. Одеваю нам на головы шапки, беру в одну руку две простыни, в другую её руку и веду в парилку. Расстилаю простыни рядом друг с другом на верхней полке.

– Садись. Просто ни о чём не думай. Отдыхай и расслабляйся.

Катя молча следует моим советам. Долго высокую температуру не выдерживает. Сдаётся раньше меня.

– Не могу больше. – Осторожно сходит вниз.

– В бассейне вода прохладная. Иди освежись и возвращайся.

– У меня нет купальника.

– Кроме нас тут больше никого нет.

Катюша выходит из парилки. Наблюдаю через стекло в двери, как она оставляет простынь и шапку на бортике бассейна, с осторожностью входит в воду, достаточно долго плавает. А потом возвращается назад. Снова расстилает простынь рядом со мной на верхней полке, садится.

В следующий раз я уже выхожу вместе с ней. Пока она осторожно спускается в воду по лестнице, я прыгаю в неё с бортика. Катя визжит от того, что холодные брызги попадают ей на спину. Мы вместе плаваем. Потом проходим к столу в комнате отдыха. Я достаю из холодильника закуски, квас. Во время перекуса, обсуждаем моих друзей. Они уже вернулись в Адлер. Там проходят реабилитацию в кардиологическом центре. Катя добавляет, что Лана присылала результаты обследования за прошлую неделю. С медицинской точки зрения у Евы всё хорошо.

Глава 18

Мы ещё несколько раз заходим в парилку погреться. На четвертый я прошу Катю расстелить простынь на всю полку и лечь на спину. Беру в руки веник, разгоняю предварительно горячий воздух. Прошу её закрыть грудь руками. И начинаю аккуратно парить каждый сантиметр моего любимого тела, стараясь не задерживаться взглядом у неё между ног, где всё гладко выбрито и блестит.

– Переворачивайся. Давно мечтал тебя отшлёпать. Наконец мечты сбываются.

Катя смеётся от моих слов. Переворачивается.

Я начинаю тщательно парить Катю от пяток до плеч, потом задерживаюсь веником на любимой попе, в конце поглаживая им. Проведя веником от шеи до пяток, снова бью им по всему телу Кати.

Немного погодя откладываю веник. Беру Катю на руки. Выхожу с ней из парилки и, всё также держа на руках, запрыгиваю в бассейн, охлаждая нас.

Не даю ей плавать. Перехватываю одной рукой за пояс, прижимая спиной к себе. Второй рукой хватаюсь за поручень лестницы, подталкивая Катю, заставляя выйти из бассейна.

Веду её обратно в парилку. Дверь оставляю открытой, чтобы не дать нам угореть.

– Ложись на живот.

Дожидаюсь, когда она ляжет. И тут же запускаю пальцы ей между ног. Там всё мокро. Как я и представлял. Глажу, затрагивая клитор. Катя сжимает бёдрами мою руку:

– Даня.

– Тихо. Расслабься. Не зажимайся, Катюш. Ты ведь хочешь этого, как и я.

Наклоняюсь к ней. Целую в плечо.

– Давай, моя девочка. Позволь мне доставить нам обоим удовольствие.

Катюша расслабляется, позволяя мне и дальше её ласкать. Я ввожу медленно в неё пальцы, размазываю соки по клитору, складкам и анусу, а потом снова ныряю внутрь. Повторив так несколько раз, начинаю трахать её пальцами, одновременно поглаживая большим пальцем её анус. Катя стонет в голос. Приподнимает попку, облегчая мне доступ.

Наконец я перекидываю одну ногу через неё, упираясь коленом в полку рядом с ней. Направляю член в неё. Она такая мокрая, что я без труда проскальзываю до основания. Начиная медленно двигаться, упираясь лбом ей в лопатки. Большим пальцем продолжаю поглаживать её анус. Кайфую от её стонов.

Вторую руку упираю локтем с другой стороны моей девочки, проталкивая ладонь ей под живот. Слегка приподнимаю, чтобы войти в неё ещё глубже. Кладу руку так, что мой средний палец при каждом толчке сильнее трётся о её клитор.

Ускоряюсь. Ввожу свой большой палец в попку. Чувствую им через тонкую стенку движения члена. Кровь кипит. Катя начинает повизгивать. Я увеличиваю амплитуду толчков, вбиваясь в неё со шлепками всё яростнее, трахая её попу пальцем. Нас взрывает. Мы кончаем одновременно.

Снова беру Катюшу на руки и несу в душевую. Ставлю спиной к себе, включаю воду, выливаю гель для душа себе на ладонь, растираю между рук, и начинаю намыливать ими любимую женщину. Когда я затрагиваю её торчащие соски, она вздрагивает. Когда ныряю намыленной рукой между ног, она хватает меня за запястье:

– Даня, не могу больше.

– Тише, тише. Я просто тебя помою. Потом пойдём ужинать. Не дёргайся.

Отпускает меня, позволяя домыть себя. Отвожу её в сторону.

– Подожди тут.

Быстро намыливаюсь сам. Неожиданно поворачиваюсь к Кате лицом. Вижу, что она жадно за мной наблюдает. Мне это нравится. Продолжая смотреть на свою любопытную малышку, смываю с себя мыльную пену, ведя руками сверху вниз. Дохожу до паха, одной рукой провожу по своему члену, смывая мыло и с него. Задерживаюсь, ведя ладонью вверх вниз. Катя завороженно следит за моими руками, потом резко вскидывает взгляд, смотря мне в глаза, и стеснительно отводит в сторону.

Выключаю воду, подхожу к ней.

– После всего, что было между нами, ты ещё продолжаешь чего-то стесняться? Не надо. Мне тоже нравится за тобой наблюдать. Тебе это о чём-то говорит?

– Что ты маньяк? – Сводит всё в шутку Катя.

– Если только твой личный. Пойдем.

Не даю ей одеться. Вытираю полотенцем и накидываю халат.

– Захвати вещи с собой. Покажу, где стиралка. Бросим всё в стирку. Там есть функция сушки. Завтра всё будет чистым. Там же есть гладильная доска, если захочешь погладить платье.

– А твои?

– Оставь. У меня наверху есть одежда. А это завтра уберут. Только телефон захвачу.

Помогаю Катюше выбрать режим и включить стиральную машину.

Веду её на кухню. На плите женщина, присматривающая за домом, приготовила для нас ужин. Я раскладываю всё по тарелкам. Мы ужинаем.

После ужина веду Катюшу наверх в спальню. В свою. Мы сбрасываем халаты, ложимся в кровать. Я обнимаю Катю, крепко прижимая к себе. И нас вырубает. Дорвался. Хоть посплю нормально. Когда твоя женщина под боком, спится всегда крепче.

Глава 19

Следующие дни проходят в рабочей суматохе. У Катюши дежурство. У меня завал с новым проектом. Наша совместная ночь нисколько не смягчила целителя моего сердца. На моё предложение переехать ко мне, был получен твёрдый отказ.

И снова чехарда ухаживаний из подарков и ресторанов. Но крепость не сдаётся. А я уж думал, прорвался.

Никогда я ещё так долго и упорно не добивался женщину. И её упрямство меня снова злит. Меня не допускают к любимому телу. Я хожу как свирепый вепрь. Подчиненные меня обходят десятой дорогой. Миха молча сверлит своим суровым взглядом.

Это же ненормально, что я зациклен на одной девчонке. Приворожила она меня что ли? От других баб воротит. Верность блюду, как семейный человек. Кому расскажешь, засмеют. Всегда хладнокровно рвал связи. Даже тогда, когда увлёкся и предали, просто выбросил из головы и всё.

Почему же сейчас-то так заклинило? И ладно бы не дала. Можно было бы свалить, на охоту за недотрогой. Всё же было. И не раз. А хочется ещё. И ещё. И ещё. Как наркоман подсел. А у неё, блядь, покер фейс. Хрен поймешь, что внутри творится.

И я её где-то понимаю. Тяжело снова довериться человеку, когда тебе в душу плюнули. Но я же извинился. Объяснил. Я уже всё понял, раскаялся и оценил, какое золото мне досталось.

Одно меня обнадеживает, тогда в «Плакучей иве» она мне в любви призналась. Значит, есть ради чего бороться. Ведь нельзя разлюбить так быстро? Нельзя же?

Женщина мне попалась со стальным стержнем внутри. А с виду такая хрупкая. Едва до плеча мне достаёт. Но нервы мои себе на кулак наматывает изощрённо. Хирург, мать её. Неженки скальпель в руки не берут. Да и бесхребетная клуша мне бы быстро наскучила. Хотел веселья на личном фронте? Получи и распишись.

Силой её не продавить. Упрётся из принципа. И прямо в лоб не получается. Надо «подкоп рыть». Сбить с ног чувствами так, чтобы без меня по ночам также тосковала, как я. Чтобы тянуло ко мне, как пчелу на мёд. Никуда ты с моей орбиты не денешься. Ты в крови у меня, до самого сердца добралась. Сейчас, правда, ощущаю в области печёнки. Но мы это решим.

Есть запасной вариант, что залетела от меня. Не зря же я так старался. Для себя-то я всё решил. Уже школу внукам подбираю. Однако, надежда слабая. Она же врачиха. Ей подстраховаться, как два пальца об асфальт. Если сама не захочет ребёнка, вспотеешь подлавливать.

Остаётся убеждать, что я та самая каменная стена, за которой можно укрыться.

Глава 20

Поздно вечером принимаю звонок от Вани, который сейчас у клиники присматривает за моей Катюшей. Она позже обычного вышла с работы и села в его машину. Ничего не говорит. Ни на что не реагирует. Просто сидит и смотрит в окно. Он в недоумении, что делать.

Бросаю все дела и срываюсь к больнице. Торможу рядом с джипом охранника. Открываю дверцу со стороны Кати, вывожу её за руку из машины Вано, целую в макушку и пересаживаю в свою. Её состояние меня напрягает.

Отхожу в сторону вместе с охранником.

– Рассказывай!

Знаю, что Вано умеет, не нарушая границ, разнюхать все детали ситуации. Наверняка уже медсестёр разболтал. И не ошибся.

– Да, тут родительница одна… три дня нашу Катерину Михайловну окучивала, чтобы операцию её дочке сделала. А Док анализы и результаты обследования её не понравились. – Смотрит Ваня в сторону, сминая в руке сигарету. – Сказала, не потянет малая операцию, сердце не выдержит. А так хоть немного времени, сколько там отмерено, с семьей дома побудет. Мамашка не слушала, всё время, что дочь в больнице на обследовании лежала, проходу нашей Катерине не давала. Завтра выписывать её хотели. А пару часов назад у малявки остановка сердца. Док не откачала. Ну и вот, – кивает на, уставившуюся в одну точку, Катю в моей машине. – Бля! Как она это всё вывозит каждый день, а? Я вроде всего навидался, а самого до сих пор колбасит не по-детски. Это ж врагу не пожелаешь, увидеть, как невинный ребёнок у тебя на глазах умирает.

– На сегодня свободен. Дальше я сам. – Присекаю дальнейшие сантименты Вано.

– Принято.

Сажусь в машину. Поворачиваюсь к Катюше. Она на меня не смотрит. Всё также таращится сквозь окно в никуда.

– Катюш, давай ко мне поедем?

– На дачу к родителям меня отвези, – едва слышно хрипит моё солнце.

– Уверена? Может всё же ко мне?

– Пожалуйста. К родителям. На дачу.

Вздыхаю. Мне больно за неё. И больно от того, что хочет отдалиться от меня. Я хочу рядом быть. Даже в такие моменты обнимать и никуда не отпускать. Вместе и в горе, и в радости. Всё пополам.

– Хорошо, – сдаюсь я и завожу машину. Привычным жестом кладу её руку себе на бедро.

Через полтора часа доезжаем до дачного домика родителей. Уже поздно. Стемнело. Родители Кати скорее всего давно легли спать.

Поддерживаю Катюшу за талию, помогаю ей зайти в дом. Забираю сумку, снимаю с неё пиджак и обувь. Она молча позволяет мне всё это.

Проходит в гостиную, ложится прямо в юбке и блузке на диван, и укрывается тонким пледом, что висел на спинке.

Наблюдаю за ней. Катя на меня не реагирует.

– Может поешь чего-нибудь? Или выпьешь?

– Нет, – снова тихий хрип.

А меня этот звук по-живому режет. Хочется расхерачить всё вокруг, чтобы её боль облегчить. Позвонить зав. отделению и попросить уволить Катю к чертовой матери, чтобы больше не видеть её такой, чтобы больше ей не пришлось это переживать.

Слышу шаги в глубине дома. Мы не включали свет, поэтому только по очертаниям фигуры догадываюсь, что у входа в комнату стоит Катин отец. Подхожу к нему.

– Не спасла? – Тихо спрашивает он.

– Нет. – Также едва слышно отвечаю я.

– Спасибо, что привёз. Сейчас её лучше не трогать. Завтра она возьмет себя в руки. Пусть поплачет. Мы за ней присмотрим.

– Я здесь останусь, – не спрашиваю, ставлю перед фактом.

Отец Кати внимательно смотрит мне в глаза. Выдерживаю его взгляд. Он, поняв что-то для себя, кивает и тихо информирует:

– Где гостевая комната, ты знаешь. Спокойной ночи. – Тихо разворачивается и уходит.

Я не отвечаю. Снимаю пиджак и галстук. Бросаю их на спинку дивана. А сам устраиваюсь на стуле у стены рядом со входом в комнату. Вытягиваю ноги. Скрещиваю руки на груди, и, упираясь затылком в стену, закрываю глаза, пытаясь расслабиться.

Через некоторое время слышу шуршащие шаги собаки, в комнату заходит Снежка. Обнюхивает меня, идёт к дивану и, запрыгнув на него, устраивается рядом с Катей. Она вытаскивает руку из-под пледа, обнимает Снежку и начинает всхлипывать. А собака смирно лежит рядом, позволяя себя обнимать.

Мои внутренности скручивает в узел от слёз любимой. Но я молча продолжаю сидеть на стуле и ждать.

Мне просто нужно быть рядом. Если не обнимать, то хотя бы видеть её. Иначе я как зверь в клетке буду ходить всю ночь, переживая за неё. Эмоции внутри превращают кровь в кипяток. Руки сами сжимаются в кулаки.

Моё тело подсознательно готово разорвать врага, который посмел обидеть любимую женщину. Я пытаюсь усмирить инстинкты, головой понимая, что никто не виноват. Это надо как-то пережить.

Но для себя понимаю, будь сейчас рядом тот же Вано, я бы набил ему морду, просто потому что не уберёг, просто чтобы выпустить пар и не сорваться. Глупо, беспочвенно – понимаю. Но сейчас я не уверен, что смог бы сдержаться. И даже рад, что отпустил охранника.

Получается взять свои эмоции под контроль только после того, как Катя перестаёт плакать и затихает, провалившись в сон.

Глава 21

Как же тяжело с этим мириться. Как же невыносимо их отпускать.

Ещё час назад ты проведывала их в палате. Они улыбались в ответ. И вдруг, бац, и нет больше этого маленького человечка.

И как же страшно слышать непрерывный писк приборов. Пытаться завести их сердце, и видеть, что ничего не получается.

Я готова поверить в это мгновение во что угодно.

Молиться всем богам, чтобы помогли. Только не оставляли малыша сейчас. Они нужны именно здесь, именно в этот момент. И осознавать, что бога не существует. Ведь если бы был, не позволил этому случиться.

Ждать чуда, и убеждаться, что его просто нет в природе.

Смотреть в остекленевшие глаза, и вспоминать их живой и любопытный взгляд.

Их глаза. Они всегда смотрят на меня с таким бесконечным доверием и надеждой. И когда их сердце останавливается, я вижу упрёк в их замерших зрачках. Они мне ещё долго снятся.

В эти минуты я чувствую себя не ведущим хирургом, а беспомощной и неумелой женщиной.

Моё сердце разрывается от боли. Мои внутренности скручивает от спазма. Я не могу вздохнуть. Но мне надо собраться. Взять себя в руки. Выйти к родителям, и сказать им, что их ребёнка больше нет. Что не спасла. Не смогла. Не справилась.

И каждый раз мне кажется, что я сдалась. Что может если бы ещё чуть-чуть подольше поборолась, что-то ещё придумала, может откачала бы, запустила маленькое сердечко.

И слова коллег, что я сделала всё, что могла, не помогают. Потому что невозможно к этому привыкнуть. Невозможно это принять.

И нет никаких оправданий. Никаких объяснений. Почему именно этот ребёнок? Почему именно сейчас? Почему так рано? За что?

Нет справедливости в этом мире.

Нет чуда.

Нет бога.

Есть только естественный отбор. И его жесткие и безжалостные правила.

Это единственное, что я до сих пор не могу понять и принять в своей профессии. Моя душа истекает кровью каждый раз, когда это случается.

Я как помешанная начинаю искать ответ на вопрос «почему?»

И не нахожу.

И так до тех пор, пока слёзы не смывают ту горечь и боль за своего пациента. Пока мозг не вспоминает, про тех, за кого ещё можно побороться. Про тех, кто меня всё ещё ждёт и надеется.

И я, как феникс, встаю из пепла, отряхаюсь и иду упрямо снова в бой за эти маленькие жизни. Ещё совсем наивные, чересчур доверчивые и чистые, как белый лист.

В следующий раз я точно отвоюю.

Глава 22

Сегодня в клинике обычный день. У меня день консультаций и работы с документами. В такие дни я изучаю истории болезни пациентов, которые заявились на приём ко мне, отсеиваю срочные случаи, расставляю приоритеты, составляю совместно с Полиной график операций.

Мы всегда оставляем окошки для срочных случаев. Просматриваю внимательно анамнез детей, которые записаны на консультацию через несколько дней, делаю пометки, разрабатываю ход операций, если необходимо, консультируюсь с другими специалистами.

Как всегда, забываю про обед. Полина приносит заказанную Даней еду из ресторана. Я уже не возмущаюсь. Принимаю с благодарностью его заботу. Вспоминаю позавчерашнее утро на даче у родителей.

Когда проснулась утром, удивилась, заметив спящего на стуле Вяземского. Он выглядел таким расслабленным, незащищенным, не таким суровым, как обычно. Черты лица разгладились. Какое-то теплое чувство в груди подтолкнуло меня укрыть его своим пледом, и тихо на цыпочках выйти из комнаты, постаравшись не разбудить.

Я быстро приняла душ и переоделась в чистое. Спустившись в кухню, застала там отца и маму, которые на завтрак ели сырники, запивая их чаем.

Я молча села к ним за стол. Нам не нужны слова. Всем и так понятно, как это тяжело – потерять пациента.

Но папин комментарий заставляет меня замереть, не донеся сырник до рта:

– Всю ночь тебя сторожил, как лев свою раненную львицу.

Мама нежно улыбается на его слова.

А я задумавшись смотрю в сторону гостиной, где за стеной спит мой лев. И мои губы сами расплываются в улыбке.

По завершению рабочего дня. Выхожу из больницы и с удивлением на месте одного из охранников вижу Михаила, главу службы безопасности Дани. Настораживаюсь, но подхожу к нему, чтобы узнать, в чём дело.

– Садись, Катерина, прокатимся. Ваня твою машину пригонит.

Сажусь на заднее сиденье. Молчу. Жду, когда безопасник сам заговорит.

– Ты своих детей-то хочешь? – спрашивает меня Миша.

Неожиданное начало. Заинтриговал.

– Хочу, конечно.

– Тогда у тебя только один вариант – простить Даню.

– Это почему?

– Потому что он уже считает тебя своей женой, и никого к тебе не подпустит. И поверь, на штамп в паспорте ему наплевать.

– Ну, быть с ним силой он меня тоже не заставит. – Отворачиваюсь раздраженно к окну, не люблю, когда на меня давят.

– Божечки упаси! – Смешно выпучив глаза, восклицает Михаил. – Да, он скорее себе руку отрежет, чем позволит самому себе снова тебя обидеть. Он с тебя волоску не даёт упасть. Моим ребятам за каждый твой чих у него на ковре отчитываться приходится. Даже материться и курить при тебе им запретил.

– Бедные, – улыбаюсь я, не сдержавшись.

– Тебе смешно?! – Поворачивается ко мне Миша всем корпусом с грозным видом. – А у меня уже все, кто к тебе приставлен был хотя бы по три раза, набожными стали. Сильнее родственников за твоих пациентов молятся. Переживают, что не дай бог ты расстроенная из операционной выйдешь. Тогда же всё! Хана! Данил даже разбираться не будет, всех под орех разделает! Так что, ты там давай, не дури. Хватит уже обижаться. Прости дурака, женитесь и рожайте детей на радость бабушкам и дедушкам.

– Почему вы решили, что он хочет жениться? Мне он ни разу не предлагал.

– Не предлагал. – Кривится безопасник. – То-то после возвращения из Сочи, как к нему в кабинет не зайду, он всё кольцо в руках вертит. Наверное, для себя с дорогим камушком присмотрел, да, Катюх? Вот только оно ему даже на мизинец не залазит. Ошибся малость с размером. Ага. Эх, хоть пацанов моих пожалей.

– Чем же им это поможет?

– Подобреет хотя бы твой на-всю-голову-на-тебе-повёрнутый. Нее, рычать, конечно, из-за тебя всё так же будет. Но хоть кусаться перестанет. Достал уже их метелить на тренировках. – Тяжело вздыхает. И ведь не похоже, что шутит. – Да, там не только мои пацаны, там весь офис тебе на свадебный подарок скинется. Никогда мы ещё такого неадеквата от Данилы не видели, как в эти недели. Пиздец, что творит.

– Хорошо. Я подумаю.

– Вот и умница! – Как же быстро его настроение меняется. Уже улыбается мне, снова повернувшись всем корпусом. – Так может я тебя сразу к нему и отвезу, а? Чего тянуть-то кота за яй… в смысле за хвост.

Вот наглость. Но мне и самой эти непонятки в отношениях с Даней надоели. Не люблю я так, чтоб вокруг да около. Уж лучше или всё хорошо, или горькую, но правду. Чтоб сразу отсечь. В конце концов, хирург я или не хирург.

– Поехали.

– Эх, Катюша, не ошибся я в тебе! Вот нравишься ты мне!

Мы приехали в загородный дом Дани через два часа. На улице уже стемнело. У Миши, как у начальника безопасности Дани, был пульт от ворот, поэтому он меня завёз сразу во двор… и уехал, хитрый жук. Дверь в дом оказалась открыта.

В доме тишина. Я разулась, повесила плащ в гардеробную. Темно, свет везде выключен, и только всполохи света из гостиной видны. Иду медленно туда. Игра света – это, оказывается, разожжённый огонь в камине с огнеупорным стеклом. Красиво. Очень уютно. Запрокинув голову на спинку дивана и закрыв глаза, напротив камина полулежа сидит Даня. В рубашке и брюках. В руке держит бокал с тёмной жидкостью.

– Привет. – Обнаруживаю сразу себя.

Даня удивленно подрывается и оборачивается на мой голос.

– Я думал это Миха приехал.

– Он меня привёз.

– Обманом? – Прищуривается мой защитник.

– Нет. С моего согласия.

– Как же он тебя уговорил?

– Сказал, что ты его ребят кошмаришь. А я, как врач, против членовредительства. – Скидываю сумку и пиджак в кресло, прохожу медленно ближе к камину. – А ещё сказал, ты мне давно кольцо хочешь подарить, но никак не решаешься.

– Прям так и сказал? Вот смертник! Давно на увольнение нарывается.

– На самом деле, ты ему очень дорог. Не стоит на него злиться. Он, конечно, своеобразный человек, но за тебя стоит горой. Так где моё кольцо?

– У меня в кармане. Но ты должна понимать, что если ты его примешь, то значит согласишься на всё, что оно в себе несёт.