Текст книги "Развод. Я к тебе (не) вернусь (СИ)"

Автор книги: Хелен Кир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Я злюсь. Я вне себя. В бешенстве.

– Посмотри, вот тут мне качество материала не нравится.

Она склоняется ближе, мой взгляд падает в разрез офисной блузки. У нее грудь что ли стала больше?

– Да? – сейчас познаю суть панической атаки. Я не знаю, что это, но сейчас узнаю. – Что там?

– Неоправданно дорого и неудобно.

– Ну не знаю. Подскажешь альтернативу?

Света задумчиво сует карандаш в рот и эта атака начинает наползать. Мне холодно, мне жарко. Может подскочило давление до пятисот, не знаю. Сквозь круги рассматриваю жену. Какая же она красивая. Она просто… нет не просто.

Задумчиво крутит карандаш во рту, водит им по губам и думает-думает-думает. Вытаскивает и тычет им в меня.

– Вот тут можно заменить эти дурацкие стулья на …

Что она говорит? Не слышу. Шевеление губ вижу и все, звук не идет. И по мере того, как рассказывает залипаю на нее конкретно. Мне наплевать на мебель, на ремонт в ванной, пусть там хоть что будет. Важно одно – она у меня дома. То есть в нашем будущем доме. Позже переделаем как захочет, а пока другое на весах стоит.

Стоит. Еще как стоит.

Подгребаю подушку и кладу на живот. Постучать сверху рукой бы, прибить бы свою башню.

– Понял.

– Что ты понял, Денис? – поднимает брови Света. – Я спрашиваю, чай есть горячий? Мне холодно.

– Нет. То есть да, – спохватываюсь. – Есть.

– Дашь? – сглатываю, потому что сейчас у нее тоже самое спросил, но не время пока.

– Конечно.

Быстрым шагом передвигаюсь на кухню. Пока грею чайник и раскладываю сахар, немного прихожу в себя. Давненько я не был в роли сопли. Мне просто неудобно сейчас. Горю как малолетка впервые оставшийся с женщиной наедине. Это же моя Света. Что не так со мной? Да все не так. Все!

– Держи, малыш.

Света растерянно смотрит. Я же зажимаю язык.

Она отпивает глоток и шикает. Обожглась. Хватаю полотняную салфетку из ящика и промакиваю ей губы. Попутно осторожно дую, чтобы боль стала меньше. Приходим в себя. Когда расстояние между нами остается ничтожно маленьким. Вот эти сладкие губки. Пять миллиметров и все.

Очень хочу поцеловать. Просто изнемогаю. Близко-близко смотрим друг другу в глаза. Взгляд вначале расплывается, но потом все четким делается. Внутри сладко тиски зажимают, потому что вижу, как реагирует. Ей не все равно. Чувствую изломанным сердцем, что Света отзывается мне.

– Больно?

Хрипло выдавливаю, потому что голос осип, как у простуженного. Мы будто в капсуле, в тесной и крошечной. Жар ее тела распространяется. Он окутывает и так сильно горячит, что дальше некуда. На мне яйца можно жарить, даже с пигарками будут.

– Мне пора, Денис, – шепчет она. – Я и так, кх-м. Пф-ф-ф. Я задержалась.

– Когда увидимся? То есть договорим обо мне. Черт возьми! О ремонте короче.

– Я не знаю. Позвонишь?

– Когда? Завтра можно?

Глава 36

– Света, здравствуй, – мать, как всегда, разговаривает со мной тоном разжалованного министра, который считает, что все привилегии еще в доступе. – Почему ты к нам не приезжаешь?

– Я занята, мам, – не прерываясь, строчу ответ в электронной почте.

– На родителей времени нет?

– Мам! Ты же знаешь, что у меня проблемы, – откладываю мышку в сторону. Бесполезно теперь что-то делать. Маман оседлала любимого коня. – Что-то случилось?

– Если бы ты почаще звонила, то знала, что папа болен, – раздраженно восклицает. – И медицина у нас дай боже. Без знакомств и денег никуда. Поэтому будь добра оплатить папе лечение. Нам не на кого больше рассчитывать.

– Сколько? – решаю не спорить.

– За две недели сто двадцать. И плюс реабилитация.

– Мам! – сумма не такая большая, но все же мне интересно куда отца кладут. – Может скажешь подробнее? Куда ложитесь? Что будут делать? И почему я раньше не знала? Ты просто ставишь меня перед фактом.

– Санаторий. Папа на нервах из-за тебя. И я, если что, тоже на грани, – в уши врезается истерический вопль такой силы, что отшатываюсь. – Да и желудок пошаливает. Хочу отправить его подлечиться в Кисловодск.

– М-да, – неосторожно бурчу. – На диету бы его посадить неплохо было. В вашем возрасте копчености и жареное крайне вредно.

– Что ты… Что ты сказала? Света, так ли я тебя воспитывала? – повышает голос мать. Трагизм действии. Началось. – Мало того, что мы тебя не видим, так еще и советы странные раздаешь.

– Мам! – останавливаю ее. – Я пашу, чтобы вам нормальную жизнь обеспечить. Хотя, уж извини, скажу, что можно было бы тебе и папе подработку найти. Не говорю идти впахивать, но если потрясти знакомых, то интеллигентную работу в присутственных местах вполне могли подобрать. Ты пойми, мне не жаль денег, просто вы с ума уже сходите от безделья.

Я не хочу обидеть родителей. Конечно же нет. И денег не жаль, но можно же разнообразить свою жизнь как-то, совместить приятное с полезным. Они уже долгое время дома, ходят только на выставки, спектакли. Ведут полу-светский образ жизни, что им откровенно мало. У матери много подруг, которые заняты на службе, но она упрямо не идет никуда. Глядя на нее и отец присел. Странные они, ей-богу. Последние полгода раз в месяц направляю сумму на карту, но аппетиты возросли, а я сейчас не в лучшем положении.

– Свет, а ты себе мужчину подыскала?

– Мужчину? – вскакиваю с кресла, как ошпаренная. Это здесь причем вообще? – Он что шарфик, который нужно к пальто подбирать? Искать в коллекциях определенный цвет и фасон?

– А почему бы и нет, – вновь в ухо льется менторский тон. Мать опять взяла себя в руки. – И не разменивайся, Светлана. Уже стреляный воробей, должна понимать почем фунт лиха. Не просчитайся в это раз. Любовь уже была! Теперь же нужно искать спокойствие и финансовую обеспеченность. Поверь!

Шмякнуть бы трубой о стол, но не могу. Воспитание-с! Твою мать-то. Набираю воздуха в грудь и цежу.

– Денег перечислю. Мужика нет. Разберусь со всем сама. Всего хорошего, мама.

– Вот хорошо, что ты не родила, – вдруг рубит она. – Такая же хамка была бы.

Все же шмякаю. Просто придавливаю трубу к столу. Зараза, а не мать. Полчаса хожу, усмиряю дыхание и привожу в порядок нервы. Не хочу думать больше, иначе так накручу, что взорвется все к чертям. Стук в дверь выбешивает напрочь.

– Кого там несет?

– Свет, не сердись, – в кабинет сначала пролазит огромный букет, а потом залазит Люба. – Вот принесли. Курьер. Красотища, да?

– Кто это?

– А я знаю? Вот конверт. Так… Самой красивой. Что за банальщина? – смешно сморщивает нос.

– Люб, ну не лезь, – выдираю конверт. – Не тебе же.

– Ой, все! – падает в кресло и обмахивается. – Что случилось? Ты кипишь вся.

– Да-а-а… Не обращай внимание. Извини. Навалилось все разом. Я не знаю, как вывезти.

Люба кивает. Хорошо, что она не обижается, а то мне уже стыдно за перепады настроения. Примирительно трогаю ее за руку и пожимаю.

– Пошла я, Свет. Там заключительную работу принять надо. Потом разом отчитаюсь за ремонт. Завтра едем в шоу-рум?

– Конечно. Заодно некоторых поставщиков встретим, обговорим детали поставки.

Любаша уходит, но видимо сегодня день сюрпризов не заканчивается, потому что в дверях она сталкивается с разъяренной теткой. И эта тетка моя бывшая хозяйка. Та, от которой клиентура плавно перетекла в мой бутик.

– Ах, вы ж сучки! – толкает она опешившую Любашу на пол. Та ойкает и неловко подвернув ногу падает. Бросаюсь на выручку, но добежать не успеваю, потому как в волосы впивается огромная ручища. – Я вам сейчас разнесу поганую лавку. Брехушки, обманщицы.

– Пусти, сумасшедшая, – выдираю клок волос, но вырываюсь. – Что тебе нужно?

– Вы лишили меня заработка? – бабища начинает все крушить в кабинете и разносить в прямом смысле слова. – Я тебе этот сраный ремонт снова сожгу, загребешься фасад красить!

В стрессовой ситуации соображаю быстрее. Моментом доходит, слово «снова». Значит из-за этой сволочи пострадал Денис, значит из-за нее у меня такие проблемы с бутиком. Ах, ты-ж тварина. Собираюсь внутренне яростно и точно. Та мямля Светка, которая была больше не существует, теперь я другая.

С воплями раненого бизона прыгаю на тетку и сваливаю. Забираюсь сверху и молочу руками-ногами, таскаю за волосы и царапаю. Драться никогда не умела, но в этот миг издаю звуки подраненой кошки. Меня хватают сзади и стаскивают, а я не могу остановиться. Молочу и молочу. Зараза! У Дениса и сейчас все не прошло. Убью! Она его чуть не задавила.

– Света, Света! – тянут чужие руки и в уши льется чужой голос. – Остановись, – оборачиваюсь с полыхающим белым пламенем в глазах и вижу, как растерянно смотрит на бардак Женя.

Глава 37

– Юр, что хотел? – придерживаю телефон между плечом и ухом. Стою на самой чумной развязке в городе и звонок мне сейчас только мешает. – Давай, говори.

– Может приедешь? Лучше с глазу на глаз. Светы касается. Точнее ее бизнеса.

Вот так новости. Я этого долго жду. Хотел набирать сегодня, но Юра опередил. Отчего мне тревожно? Изучал все текущие дела жены, там не подкопаться. Все грамотно разрулила, все по правилам. Пожарка, проверки, оборудование и все прочее на высшем уровне. Проверял налоги, там тоже все чисто. Остается одно – конкуренты. И вот тут более вероятно, что брешь будет.

– Говори, – машу уступившему водиле. – Я не могу. К Мишке еду. Там срочно решить дела нужно. В курсе, что новую фирму открываем?

– Да. Хорошо, что сам двигаться решил. А Миха в Израиль реально уезжает?

– Сейчас обсудим детали и свалит. Работать оттуда станет на удаленке. Теща совсем плоха. Но ничего такого. Я справлюсь. Так что с моей женой?

– Помнишь на кого она работала, когда вы разбежались?

– Рыжова, что ли?

– Да.

– Как видишь помню. Я же следил за жизнью Светы. Так что она?

В голове вырисовывается не самая хорошая вещь сейчас. И Юра подтверждает.

– Мадам решила, что на дворе девяностые и надумала вывести вопрос по-свойски. Мои опера нарыли сведения с одной единственной работающей камеры. Ее забыли отключить. Так вот эта тетка вместе со своим пузаном облили бензином фасад и устроили поджог. А когда вы все набежали и начали тушить, то совсем ошалела от злости и решила протаранить двери, но вот оказия – без очков была. Если что, то Рыжова слепая, как крот. Поэтому посадила тебя на капот.

– Старая коза.

Вроде жизнь пожила, а мозгов не приобрела. Идиотка! И сейчас верит, что такими способами можно урегулировать вопрос и остаться не при делах. Не выйдет. Ладно я, а если бы Света на капот попала и что делать потом? Устроить этой марамойке айтишный пропиздон и все. Захейтить так, чтобы на паперть пойдет. Надо этого Марка очкастого подключать, пусть разворачивает кампанию.

– Я подпрег ребят. У Рыжовой слишком сильная защита в администрации. Ты понимаешь, Ден? Система. Короче, Свете нужно заявление написать. Скажи ей, пусть придет в отдел как можно быстрее.

– Понял. Сейчас поеду к ней. Мишке только отзвонюсь и все. Давай на связи.

Разворачиваюсь через две сплошные прямо перед камерой. Делать нечего, лучше штраф заплатить, чем время упустить. Притапливаю и гоню на всех парусах. Нужно быстрее решить вопрос. Что касается связей в администрации, то я тоже не пальцем деланный. Пободаемся еще.

Бросаю машину на стоянке и быстрым шагом иду в бутик. На порог вылетает расхристанная Люба. Увидев меня, тычет пальцем назад и мычит, держась за щеку. Ничего не понимаю.

– Денис, она там дерется, – наконец различаю.

– Кто?

Шок. У меня мать вашу шок.

– Светка! Ошалела, – тарабанит Люба. – Все волосы ей повыдрала. Мы не можем растащить. Там…

Иду, не дослушав. Люба бежит за мной и дергает за рукав пальто. Пытается остановить и снова мычит. Ей попало видно тоже не слабо, все время скулу ладошкой поддерживает.

– Отцепись, – дергаю воротник, который схватила, скрючив пальцы.

– Не ходи, – виснет она. – Там этот.

– Кто?

Из-за двери кабинета Светы доносятся вопли, и я четко различаю ненавистный голос сладкожопого. Он там падла. Приперся, сукан! Все жилы начинают вытягиваться и трястись. Не послушал, точнее не захотел по нормальному. Не хочу анализировать, за каким он тут. Просто мне нужно туда сейчас. Просто я пинком распахиваю дверь и все. Все блядь просто!

Это просто полнейший хаос. Адский ад в действии. Ровно пару секунд оцениваю обстановку. На Рыжовой верхом сидит Света и неумело лупит ту, по чем попадет. Волосы дыбом, вся красная. Орет что-то про машину и меня, что-то о больнице. Тетка не сдается и поддает Свете по бокам. Над клубком сцепившихся женщин квохчет недопидор Евгеша. Умоляет их прекратить и сесть за стол переговоров. Понятно все. Дипломат сраный.

В два шага преодолеваю расстояние и стаскиваю жену с Рыжовой. Светка в диком раже сопротивляется и царапается.

– Все, воительница. Успокаивайся уже. Хватит. Света, блядь! Успокоилась, – засовываю ее в кресло. – Поднимай поверженную, – цежу сладкожопому.

– Это кто тут поверженная! – гремит с пола бабища. – Я ей так наваляла, что долго помнить будет. Проститутка! Шалава! Я тебя разнесу в щепки, – сама вскакивает и вновь пытается нападать на мою жену.

– Наркоманку забыла, – участливо советую.

– Что? Щегол, что ты сказал?

– У подъезда, – скрещиваю руки и смотрю. Ну не кидаться же на оголтелую тетку. – Бабки сидят. У них набор – наркоманка, проститутка. Вспоминай же скорее. И на твоем месте, я бы язык попридержал. Расценивается, как угроза при свидетелях. Вон отсюда, – показываю на выход. – Пошла! Еще раз к моей жене придешь, будешь иметь дело со мной, не с ней. Вон!

Тетка, презрительно фыркнув, выметается. Напоследок пытается снова орать, но глохнет после предупреждающего взгляда. Пока она уходит, смотрю на Евгения.

– Мы больше тебя не задерживаем.

Он стремительно бледнеет, сжимает кулаки и уходить никуда не собирается. Быстро глянув на Свету, понимаю, что ей не до нас. Она пыхтит, собирает разбросанные документы, распределяя по папкам. Аккуратистка, блин. Ничего, что вся подранная и поцарапанная, на себя наплевать, главное доки разложить. В этом она вся.

– Выйдем?

Сладкожопый медленно разворачивается. При ней собирается? Пусть рискнет. Ладно, послушаю, но недолго. Скучающе зеваю, когда снова заводит песню о том, что Света с ним встречается. Нет, нигде не болит от этих слов, потому что знаю – брехня. Не нужен он ей. Под конец пламенной речи, от души советую свалить и не позориться. Он отступает, но все же оставляет последнее слово за собой.

– Я еще вернусь. Благородство тебе неведомо. Сейчас я отступлю, но удар мой будет сильнее, чем ты ожидаешь. Не так прост, как кажусь. Иди, построй очередную иллюзию, которая рассыплется в прах очень скоро. Света, мне уйти?

– Не позорься, давай уже, – бросаю незадачливому сопернику. – Уйди по-хорошему.

– А что ты тут командуешь? – вдруг всклокоченная Света подает голос, показываясь из-за стола. – Я и сама могу. Значит так, ты, – показывает на сладкожопого – иди отсюда. Уму непостижимо, даже не смог оттащить эту бабищу. Стоял и смотрел. А ты, – тычет в меня – я тебя вообще не звала. Оба уходите. Достали уже.

Отхожу к стене и облокачиваюсь. Стою, скрестив руки и бычу исподлобья. Не дождется, чтобы я ушел добровольно и тем более первым. Евгеша кидает на меня уничтожающие взгляды, думает, что проберет, но не на того напал. Сорок раз умоется. Неужели нарисовал себе, что проймет мою толстокожесть? Совсем идиот в таком случае.

Наблюдаю, как вьется около разъяренной Светы, втолковать пытается, лепит о благоразумии и чести. Где набрался-то такого недоумок. Ладно, надоело. Два шага вперед и выволакиваю за шиворот незадачливого женишка.

– Пафос оставь при себе, – советую напоследок. – Ей мужик нужен, а не рафинированный фантик. Иди уже, Джонни. И в последний раз говорю – свали с горизонта.

– Да как ты смеешь?

– Смею, – хлопаю по плечу. – Все. Вали. Мне к жене пора. Дорогу сюда забудь, ноги переломаю.

– Я заявлю на тебя. За угрозы.

– Беги, – дергаю дверь за ручку. – Пиши заявление. – Щелкаю замком прямо перед носом и направляюсь в кабинет Светы. – Люб, не пускай его.

Надоело. Пора заканчивать беготню. Хочу быть рядом, хочу помогать решать ее проблемы. Хочу всего самого лучшего, что есть в хороших семьях. Хочу Свету назад. Готовность к серьезному разговору тает, когда вижу взахлеб ревущую жену. Она видит на полу, прижимая к себе осколки небольшой дизайнерской карандашницы, которую подарил на открытие.

Так, не надо ее погружать в Юркино расследование. Решу сам.

– Ты чего, малыш?

Присаживаюсь рядом с ней, аккуратно выбираю кусочки из рук, чтобы не поранилась.

– Вот, – горестно шепчет. – Тетка ее зацепила. И она разбила-а-ась. Я ее так любила-а-а!

– Господи, – поднимаю и сажаю к себе на колени. – Нос утрем давай. Все мелочи, зай. Новых знаешь сколько купим, ну не реви. Хочешь, домой поедем? Тут Люба справится. До открытия еще пара дней, да? С поставщиками решился вопрос, правильно? Ну вот. А про оплату подумаем сегодня же. По поводу Рыжовой не волнуйся. Я все сделаю. Поехали, малыш? Отдохнешь немного, ладно?

На мое счастье, Света кивает. Быстро одеваю ее, чтобы не передумала и с космической скоростью тащу в машину. Секундой завожу, срываюсь с места с пробуксовкой. Начинает трясти и плавить, потому как везу ее снова к себе.

И дай мне бог продержаться достойно в эту первую совместную ночевку после долгого перерыва.

Глава 38

– Света, вот халат. Не смотрю, не переживай.

Утопаю в пене по самый нос. Нечего пялиться, но Денис не претендует. Добросовестно отведя взгляд, аккуратно кладет на тумбу свернутый махровый ком. И тем не менее замечаю принадлежность вещи.

– О, женский. Понятно.

Неуместная ревность режет вдоль груди. Не мое дело. Мы больше не пара. И все же раздирает противоречие глупого чувства.

– Он новый, малыш, – Денис побледнел. Смотрит прямо перед собой и не двигается. – Пакет упаковочный лежит в кухне в мусорном ведре. Я для тебя покупал.

– Зачем? – волнение в голосе проступает все ярче. – Почему для меня?

– Мне хотелось его купить. Потому что я ждал. Ждал, понимаешь?

Разговор сворачивает не в ту сторону. Я съела себя живьем, пока тут сидела. Верно ли я поступила, согласившись уехать с Денисом. Но я тут, да? Так что же теперь. Неожиданно в горячей ванной становится холодно. Так, вот прекрасно. Каков следующий шаг? Разложиться на жидкое мыло?

– Э-э-э. Спасибо в таком случае. Выйдешь? А то мне тут уже конец настал. Еле дышу.

– Конечно.

Как только он выходит, пулей вскакиваю и душем смываю налипшую пену. Стараясь убрать мыло, тру себя везде. Все бы хорошо, но между бедер огнем полыхает. Ничего не могу поделать, это теперь постоянная реакция на бывшего. Вот только самую малость о нем подумаю и все. Какой он стал, боже мой! И главное его поведение. Коршуном вьется, не отходит ни на шаг. Неужели он снова ко мне чувствует привязанность? Неужели это правда?

– Свет! – лейка с грохотом падает в ванну. Чертыхаюсь и вылавливаю набалдажник из воды. – Тебе мясо или рыбу?

– Мясо, – рычу, как дикая кошка, потому что все залило. – С кровью.

– Ясно, – усмехается Денис и отходит от двери.

Кое-как приведя все в порядок, заматываюсь в халат и скручиваю тюрбан на волосах. Нечего тут красоваться. Я сюда не на перепихон приехала, а просто отдохнуть от стресса. Так что была бы маска, то наложила б за милую душу, но ее нет. В последний раз оцениваю в зеркало красное распаренное лицо, выплываю из влажного адища.

На кухне аромат закачаешься. Денис клонился над сковородой, что-то колдует там. Не глядя берет банку со специями и посыпает мясо. Какой потрясающий запах, просто закачаешься. Невольно сглатываю накопившуюся слюну и кошу глазом на сервированный стол. Две красивые тарелки, приборы, полотняные салфетки. Ледяная запотевшая бутылка красного вина и высокие бокалы. Боже-боже-боже.

Мелодичное посвистывание отвлекает от созерцания стола, и я вновь неприлично пялюсь на бывшего. Мягкая хлопковая футболка обтягивает плечи, спортивные штаны соблазнительно висят на бедрах. Красавчик, что сопротивляться. Он всегда таким был. Ловко орудует щипцами, как фокусник банки переставляет, когда только научился непонятно.

Щемит в душе. Тонкой нитью дрожит и стонет. Это мог быть и мой дом. Господи, как все глупо вышло. Что теперь с нами будет? Ведь именно в эту минуту осознаю, что хочу большего. Хочу попробовать заново, потому что никакой другой не интересует. Но где гарантия, что Денис больше не вильнет в сторону?

Сползаю по стене и сажусь прямо на пол, благо он с подогревом, простудиться невозможно. Та, прошлая Света, никогда бы не позволила себе присесть вот так запросто, а сегодняшняя может сделать все что угодно, не думая о последствиях. Как же нас ломают и корежат предательства. Вытрясают эфемерность, разбивают розовые очки и так сильно прикладывают, что подняться и жить заново невыносимо. Невыносимо поверить, трудно принять и раствориться заново в том, кто однажды переступил.

Прикрываю глаза. Слез больше нет. Надоело мне, как пудровой сопле растекаться по всякому поводу. Не хочу больше. Устала от себя самой. Стереть бы все к чертовой матери. Уничтожить. Как мужчины это делают, сначала творят, а потом не придают значение сделанному. Может и мне попробовать их метод, м? Забыть боль через быстрый, яростный секс. Отбелить сознание и хапнуть эмоций через край? А?

– Родная, ты чего? – в одно мгновение рядом со мной оказывается. И так становится тесно в одном пространстве, что выворачиваюсь сама из себя. – Плохо?

– Нет, – качаю головой и касаюсь выреза футболки. Денис вздрагивает, по коже мгновенно мурашки рассыпаются. – Все нормально.

– Свет.

Мы так близко друг к другу, его лицо рядом. Он лбом почти моего носа касается. Волнение шпарит сильнее обычного, будто впервые друг друга познаем. Как же хочется обнять, как же хочется! Денис вовсе не дышит. Замер, неловко касаясь одним коленом пола. Руки напряжены, на шее вены повздувались. Господи… Боже… Как же это все…

Он же все время рядом. Что бы не произошло, сразу руку помощи протягивает. Денис, что же ты сделал с нами! Что же ты натворил. Но время странная штука. Видимо правда стирает грани недозволенного непрощения. Веду по коже руками, под следом ярко вспыхивает и не гаснет. Муж прикрывает глаза и раздувает ноздри, как загнанный дышит.

Я в таком же состоянии. Он рядом. Он со мной. Он другой.

Провались все уже в бездну. Не могу. Не могу-у-у!

– Ты чувствуешь это, – подносит пальцы к губам и обжигает горячим дыханием. Медленно целует, останавливаясь на каждом ноготке. – Чувствуешь, я знаю. Можно сниму?

Отбрасывает полотенце, рассыпает мокрые волосы по плечам, нежно перебирает и шепчет, что я безумно красивая. Как завороженная смотрю, внимаю каждому слову. Мы взволнованы, оплетены волшебством тягучей минуты, зачарованы и очарованы.

– Денис, я…

Не успеваю сказать. Он легко подхватывает на руки, быстро несет наверх. Оплетаю шею, зарываюсь, с жадностью вдыхаю. Кадры ночного берега мелькают под закрытыми веками сладкими всполохами. Меня охватывает топкое предвкушение и ужасное потрясение от предстоящего.

– Свет, – ставит перед кроватью. – Клянусь, ты не пожалеешь больше ни о чем. Все для этого сделаю. Слышишь? – его губы прижимаются к моим. – Я тебя люблю, родная. Одну тебя!

Глава 39

По спине бьет током. Кинжальным жалом проникает в сердце острая привязанность, нежностью и потаенной сжатой в клубок яростью растекаюсь. Бугрюсь выгнутым горбом, как маньяк зависаю над вожделенной жертвой. Руки занемели, но опуститься не могу, все еще разглядываю Свету.

– Ты так смотришь на меня.

Не отвечаю. Не потому, что нечего сказать, просто дыхания не хватает, боюсь сбить настрой хриплым карканьем. Прикрываю веки, непроизвольно дергаю горлом. Маленькая моя, если бы только знала, что внутри горит.

– Не могу без тебя.

Глухой шепот густо ложиться в пространство. Он окутывает нас теплым покрывалом, качает. Магия работает как надо, мы тонем. Мог ли думать, что эта женщина значит на самом деле для меня? Только полетев с обрыва и практически размотавшись на осколки, понял. Моя. Единственная. Она надежда, она мой дом, она мое все.

– Свет, – покрываю горящим телом, изгаженной душой захватываю, так хочу, чтобы верила. – Любимая, родная.

– Денис, – чуть не плачет. Гладит плечи, дергается и пристально заглянув в самое сердце, крепко обнимает. – Не надо. Не заставляй меня плакать. Давай просто займемся сексом.

– Не просто, – не соглашаюсь с ней. – Все не просто.

Веду распахнутым ртом по щекам жены, прихватываю самые сладкие в мире губки, упиваюсь нежностью, мягкостью. Скучал. Как же скучал! В животе жжет, стягивает. Света так отвечает пылко. Она жадная, смелая, жаждет меня. Понимаю с радостью, счастлив что желает. Все равно в этот момент почему, разбираться не хочу и понимать от недостатка секса такая нетерпеливая или от того, что скучала. Главное, она со мной и по своей воле.

– Думаешь?

– Уверен.

– Тогда заставь меня забыть, – слизывает бьющийся пульс, вгрызается острыми зубками. – Дай все стереть из памяти. Не хочу ничего помнить.

Зацеловываю ее всю. Очень хочу, чтобы Свете было очень хорошо. Ласкаю на пределе возможностей терпения. И не потому, что облажался, просто прет из меня абсолют нетерпения подарить самое страстное, самое жгучее, самое продолжительное наслаждение.

Как никогда внимателен, на каждых вдох реагирую. На любой стон вздрагиваю и с болезненным удовольствием отмечаю, что ей приятно как никогда. Малышка моя, неистовая девочка. Заведена до края. Не расплесканное желание переполняет до краев. Вижу, ярко ощущаю, что не тронута никем, кроме меня.

Радость затапливает настолько сильно, что через край выплескивается. Пока вырисовываю узору на текущей киске, улыбаюсь довольно и сыто. Моя. Не была она с этим сладкожопым. После моря ни с кем не спала.

– Нравится?

Влажными губами ее губки засасываю. Всовываю язык в ротик и растаскиваю ее же вкус. Как же Света целует в ответ, у меня голова взрывается от нахлынувшего кайфа. Голодно целует, ненасытно.

– Нравится. Ты же помнишь. Помнишь, как я люблю.

Киваю и вновь набрасываюсь. Сожрать ее готов только из-за того, что сказала о прошлом. Значит, надежда есть. Может много на себя беру, может много надумываю, но в эту минуту реально сказку готов сочинить, так мне хочется представить себе, что после этой ночи все изменится.

– Помню, малыш. Не забывал никогда.

– Тише, – прикрывает рот ладошкой. – Не нужно больше. Просто люби меня, Денис. Сейчас люби, как тогда, когда были счастливы.

Да что ж так стыдно. Отключить бы мозг, забыть самому что натворил, но лезет пакость изнутри и закоксовывает все светлое. От немочи на глаза слезы наворачиваются. Зажмуриваюсь и зарываюсь в шею любимой. Выкатывается чертова влага. Втираю в ее кожу, пусть там останется, как самое горькое раскаяние.

Света обнимает, ищет губы и целует. Так сильно целует, словно оторваться боится. Выдержать бы.

Просто секс, да? Машу головой в самом ярком проявлении несогласия, будто сам себе доказываю и ей, конечно. Тяну из ее глаз израненную душу, себе под кожу шквал загоняю. Девочка моя, любимая моя.

– Не отпущу. Останешься со мной.

– Посмотрим.

Короткое слово и столько надежды в нем. Приторное упоение шаркает по всей поверхности дрожащего тела. Маленькая возможность, но есть. Вхожу в разгоряченное лоно жены и накачиваю так медленно, насколько способен выдержать, хотя не пределе уже.

– Денис! – выдох-стон, выдох-любовь.

Да. Да, она скрыта, но все же. Все есть.

– Хорошо?

Собрав всю волю в кулак, слежу за женой. Набрав эмоций и ощущений, глаза ее загораются нетерпением. Чувствую, как в плечи впивается, вижу, что голову приподнимает и шарашит огненным взглядом. Улыбаюсь и прибавляю, знаю, как именно хочет в эту минуту. Выгибается, как кошка. И как только закусывать губы начинает и задыхаться, вот тут срываюсь на бешеный темп.

Трахаю сильно, жестко. Врезаюсь сильно, подкидываю и тараню, словно крепость беру. И когда обоим терпеть становится почти невыносимо, кончаю в нее. С напором сперму забиваю, не давая вытечь назад. Обессиленно опускаюсь на Свету и продолжаю целовать и нежить, продлевая кайф.

Какое-то время лежим, гладим друг друга, как будто назад вернулись в счастливое время. Она улыбается.

– Свет, – веду пальцем по разгоряченной щеке. – А давай поженимся?

Тишина. Даже дыхания не слышно. Я внутренне собираюсь и настораживаюсь, не рано ли выпалил? Но обстановка так и шепчет же, скажи да скажи. И терпеть сил больше нет. Но ее реакция пугает. Жду. У самого перехватило все, даже добавить что-то не в силах. Немного подумав, жена разворачивается, а у меня и вовсе сердце останавливается.

Глава 40

– Почему не хочешь заявление писать, Свет?

Юра недоумевающе смотрит. Я не знаю куда взгляд деть. Сплетаю пальцы и щелкаю громко и хрустко, на что мужчина морщится. Неприятно? Наверное. Перестаю издеваться над суставами, прячу руки в карманы пиджака.

Много думала, прежде чем принять решение. Считайте меня сумасшедшей, но шаг Рыжовой был отчаяньем. Понимаю, что на деньги подставила, что имущество испортила, что с дикого отчаяния и злости Дениса на капот посадила, но как быть? Ей же реальный срок светит.

Не знаю какой вес имеет Ден, но бывшей начальнице связи в администрации не помогли. Конечно, Рыжова пыталась трепыхаться, а потом притихла. В итоге мне предоставили такую информацию – мадам съезжает с рынка нашего города совсем, все убытки, которые образовались по ее вине будут возмещены полностью. Такие дела!

– Юрий, я все же не буду писать, – перед человеком в форме чувствую небывалую робость, хотя человек он более чем располагающий, но вот сверкающие звезды на погонах оказывают странное действие. Будто оцепеневаю и язык проглатываю. – Мы полюбовно разошлись.

– А Дена тебе не жаль? – прищуривается он. – Пострадал же парень.

Запрещенный прием.

Скукоживаюсь и сворачиваюсь в защитный клубок.

Прежде чем осознанно пойти на относительное перемирие с Рыжовой, я обсуждала с Денисом произошедшее. Это его инициатива. Это он меня убеждал долго и упорно, что нужно «отжать из ситуации» как можно больше положительного в нашу сторону.

Признаюсь, что цинизм шокировал. Лицо в тот момент скорчила будь здоров. Пробовала спорить, оговариваться. Целью было не отжать, я хотела возмездия за причиненный урон прежде всего Дену. Вот так. Злость забирала, как только вспоминала, как его подкинуло в воздух в той злосчастной аварии. Ужас.

– Жаль, Юр, – поднимаю подбородок и пытаюсь бодаться взглядом. – Поверь, я использовала все доводы. Оказалось бесполезно. Так что не будем больше обсуждать. Мое решение окончательное.

– И обжалованию не подлежит, да? – снимает очки и бросает на кучу бумаг.

– Выходит, что да.

– Ладно, черт с вами, – хлопает рукой по столу. – Вот же вы хапуги, – качает головой. – Я поражаюсь.

– Юра, так будет лучше. Шумиха не к чему совсем, – пытаюсь объяснить. – Вдруг в сети просочится, мы только раскрутку начали. Только репутацию начали зарабатывать, а тут такое. Так что, если можно, спусти на тормозах.