Текст книги "Как отказать красивому мужчине (Оливия Джоулз, или пылкое воображение) (др. перевод)"
Автор книги: Хелен Филдинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 21
О боже! Ферамо отнюдь не отличался умеренностью в выпивке – один «Мартини», бутылка «Кристалла», «Померол» урожая восемьдесят второго года, больше половины бутылки «Шассань-Монтраше» урожая девяносто шестого и вдобавок «Рейота далле Вальполичелла» на десерт. Это был бы явный перебор даже для обычного мужчины. Для мусульманина такое просто непостижимо. Однако, поразмыслив, Оливия решила, что, скорее всего, Ферамо большую часть жизни вообще не пил, а начал делать это совсем недавно, для отвода глаз. Откуда ему знать, что такие излишества выглядят довольно странно, ведь нормальные люди так не пьют.
– А разве мусульманам можно употреблять алкоголь? – наконец решилась произнести она. Оливия чувствовала, что явно переела. Еда отличалась крайней изысканностью: морские гребешки с пюре из молодого горошка, сдобренные маслом из белых трюфелей, морской окунь под в меру острым соусом карри с тыквенными равиоли, а на десерт – персики, припущенные в красном вине с ванильным мороженым из сыра маскарпоне.
– Все зависит от обстоятельств, – туманно ответил Ферамо, не забывая наполнить свой бокал. – На этот счет существует множество толкований…
– Ты ныряешь с этой яхты?
– Ты имеешь в виду дайвинг? Да. То есть нет, я лично не ныряю. Здесь слишком холодно. Я предпочитаю делать это на Карибах, на рифах Белиза и Гондураса или в Красном море. А ты занимаешься дайвингом? – Ферамо протянул руку, чтобы наполнить бокал Оливии, не замечая, что он и так уже полон.
– Да, я люблю дайвинг. Знаешь, до моего приезда сюда я даже хотела предложить написать статью для «Elan» о дайвинге в местах, пока не столь популярных. Белиз, Гондурас – это прекрасно. Еще я подумывала о побережье Красного моря в Судане.
– В таком случае, Оливия, – он широко развел руки, – ты просто обязана посетить мой отель в Гондурасе. Я просто настаиваю на этом. На островах Ислас-да-ла-Баия просто превосходные условия для дайвинга. Представь себе – скальные стены, уходящие на сотни метров в глубину, причудливые туннели и пещеры, редкие виды морских обитателей. Ты просто обязана договориться с журналом, чтобы они заказали тебе эту статью. А потом можно отправиться в Судан. Подводный мир там просто поражает красотой, а вода – самая прозрачная в мире. И самое главное, туда еще не вторглась цивилизация. Тебе непременно надо туда поехать, причем прямо сейчас. Кстати, я завтра уезжаю в Гондурас. Ты могла бы связаться со своим редактором и присоединиться в этой поездке ко мне. Я тебя приглашаю.
– А вот с этим у меня проблема, – посетовала Оливия.
– Проблема?
– Дело в том, что они отказались от моих услуг.
– Отказались от твоих услуг?
Она внимательно наблюдала за ним, пытаясь выискать признаки притворства.
– Именно. Кто-то из твоего рекламного агентства позвонил главной редакторше и пожаловался, будто бы я связалась с ФБР и попросила их проверить тебя на благонадежность.
Ферамо лишь на секунду потерял самообладание, но тут же взял себя в руки.
– Ты? Позвонила в ФБР? Что за чушь собачья!
– Вот и я об этом. Поверь, я этого не делала. Но кто-то насажал мне в номер «жучков» и слушал, как я беседую сама с собой. – Оливия наклонилась к нему. – Я хочу, чтобы ты правильно меня понял, Пьер. Честно говоря, у меня возникли определенные подозрения в отношении тебя после того, что произошло в Майами. Когда мы говорили с тобой на крыше, ты так настаивал, чтобы я не ходила утром в «Океан-отель». А после теракта ты тотчас же исчез из города. К тому же сказал мне, что француз, а я слышала, как ты говорил по-арабски. Что касается меня, я часто увлекаюсь и говорю сама с собой, точнее, с воображаемым собеседником – но, хоть убей, не могу понять, кому понадобилось прослушивать мою комнату.
– А ты уверена насчет прослушки?
– Я обнаружила прослушивающее устройство в розетке.
Его ноздри хищно раздулись.
– Милая моя Оливия, – наконец произнес он. – Я тебе очень сочувствую, но даже понятия не имею, кто бы мог это сделать. Одно могу сказать – мы живем в поистине безумном мире.
– Согласна. Теперь ты понимаешь, почему…
– Конечно, понимаю. Ты ведь журналистка, знаешь языки и привыкла докапываться до истины. А я, вероятно, выгляжу подозрительно. Но ты ведь сейчас не сидела бы здесь, если бы не отбросила эти подозрения, разве не так?
– В противном случае было бы сущим безумием прийти сюда, – сказала Оливия, изо всех сил стараясь избежать явной лжи.
– А теперь ты еще и работы лишилась.
– Ну, допустим, это не постоянная работа. Тем не менее кто-то из твоих рекламщиков позвонил им и выразил негодование.
– Я постараюсь с этим немедленно разобраться. Дай мне телефон этой редакторши, и я ей утром позвоню. Мне жаль, что так получилось.
«Похоже, я в тебя влюбляюсь, – думала Оливия. – И плевать мне на то, что ты, возможно, террорист. Прямо как сотрудницы гуманитарных миссий, которые начинают испытывать нежные чувства к главарям мятежников, или заложницы, которые влюбляются в своих похитителей. Точно, у меня все признаки стокгольмского синдрома. Скоро доживу до того, что окажусь героиней скандального сюжета в «Женском часе».
Пьер взял ее за руку и посмотрел в глаза. Он и вправду был красив: нежный, обаятельный, щедрый, добрый.
– Ну как? Ты поедешь со мной в Гондурас? – спросил он. – Я пришлю за тобой самолет. Надеюсь, ты не откажешься от моего приглашения.
Оливия собрала последние силы, сопротивляясь искушению.
– Увы, но вынуждена отказаться. Ты так великодушен, но я не могу принимать такие приглашения, когда работаю над заказной статьей. Это нарушает принцип беспристрастности, который должны соблюдать журналисты. А вдруг я обнаружу таракана в супе, который подают в твоей гостинице, и что мне тогда прикажете делать?
– В таком случае то, что ты сегодня приняла приглашение на ужин, тоже нарушает принцип беспристрастности.
– Но я же не пишу статью о тебе.
– Вот как? Мисс Джоулз, вы меня разочаровываете. Я-то думал, что вы сделаете из меня звезду!
– Я почему-то уверена, что ты единственный человек в Лос-Анджелесе, кто не гонится за звездным статусом. По крайней мере, не в этой ипостаси.
– А вот о тебе этого явно не скажешь.
Он протянул руку и нежно погладил Оливию по щеке, обжигая взглядом темно-карих глаз. От касания его пальцев Оливия задрожала всем телом.
– Мисс Джоулз, – прошептал Пьер. – Ты так прекрасна в своей поистине английской невозмутимости.
Он встал, взял ее за руку и повел на палубу.
– Останешься здесь со мной на ночь? – спросил он, глядя на Оливию сверху вниз.
– Не торопи события, – едва слышно ответила она, но не сопротивлялась, когда он привлек ее голову к груди и бережно обнял, поглаживая волосы.
– Понимаю, – ответил он. Кругом стояла тишина, слышался лишь едва различимый плеск волн о борт яхты. – Надеюсь, ты приедешь ко мне в Гондурас?
– Я подумаю, – слабым голосом прошептала Оливия.
Глава 22
Лос-Анджелес
– Какая терминал тебя? – спросил таксист явно латиноамериканского происхождения.
За окнами такси, везущего Оливию в аэропорт, мелькали бесконечные нефтяные вышки. Похожие на ишаков насосы-качалки двигались вверх-вниз, и Оливии даже на мгновение показалось, что она сейчас в южном Ираке, а вовсе не в окрестностях Лос-Анджелеса.
– Э-э-э, – запнулась Оливия, которая пока не представляла, куда собирается лететь. – Международный.
Нереально красивый закат походил на картину, написанную маслом: солнце уже садилось в облака над горизонтом, расцвеченные всеми оттенками алого и пурпурного и перечеркнутые четким причудливым рисунком телеграфных проводов. Оливия невольно ощутила укол преждевременной ностальгии по Лос-Анджелесу и Америке – стране пустынь, автозаправок, шумных автострад, где царит буйство жизни и постоянное обновление.
– Какая авиалиния?
Оливия потеряла терпение. «Да заткнись ты в конце концов. Я сама еще понятия не имею, куда полечу».
Она пыталась заставить себя рассуждать четко и с надлежащей долей разумности. Ведь ее проблема проще некуда: ее угораздило влюбиться в привлекательного мужчину. Подумаешь, с кем не бывает. Если только предмет твоей страсти не международный террорист. Все симптомы налицо: работают лишь тридцать процентов мозга, остальные заняты фантазиями и вспышками прошлого. Всякий раз, когда она пыталась спокойно проанализировать ситуацию и составить план действий, воспаленное сознание выбрасывало кучу картинок будущей жизни с Ферамо: совместное погружение в кристально прозрачные воды Карибского моря, страстные объятия в бедуинском шатре где-нибудь в суданской пустыне и как апофеоз всего этого бреда – замужество и светская жизнь а-ля Грейс Келли и князь Ренье – сплошные дворцы, яхты и все такое прочее. В ее извращенных фантазиях Ферамо представал не террористом, а выдающимся режиссером, филантропом, гениальным исследователем, почетным доктором всех возможных академий и просто мастером на все руки, которому ничего не стоит починить заглохшую машину.
И зачем только она согласилась на это свидание на острове Каталина? Оливия отчаянно пыталась собраться с мыслями.
«Я не стану бегать за мужчиной, как собачка, – твердила она себе. – В конце концов, современные женщины доросли до того, чтобы уметь делать все, что прежде возлагалось на представителей сильного пола, которые, в свою очередь, начали деградировать. Они даже гвоздь вбить толком не могут».
И тут же искаженное сознание услужливо выбросило картину: Ферамо, облаченный в обтягивающий рабочий комбинезон, подчеркивающий все достоинства его фигуры, копается в двигателе вертолета, окруженный восторженно глазеющими на него механиками. Последний решительный поворот гаечного ключа, и заглохший мотор, взревев, оживает, а механики радостно кричат и хлопают в ладоши. Ферамо обнимает Оливию за талию, страстным поцелуем впивается в губы, после чего буквально забрасывает ее в кабину вертолета.
Воображаемая романтическая сцена была прервана звонком мобильника. На экране высветилось: «Номер не определен».
Это он, Ферамо! Точно, он!
– Это я, – раздался в трубке голос Кейт. – Мой сон прервали трансатлантические ментальные вибрации. Что-то мне подсказывает, что ты готовишься сотворить очередную глупость.
– Вовсе нет. Просто Пьер… Понимаешь, у него гостиница в Гондурасе, и я…
– Даже и думать не смей, чтобы потащиться за этим типом в Гондурас. Это чистое безумие. Ради чего ты все эти годы работала над собой? Ради того, чтобы поддаться сомнительным чарам этого недоделанного Доди аль-Файеда? Да у него наверняка спина волосатая! Не сомневаюсь, года через четыре он напялит на тебя паранджу и запрет в четырех стенах, а сам будет шастать по всему миру, трахая дешевых актрисок.
– Все не так, как ты себе представляешь. Ты просто его совсем не знаешь.
– О боже, только не это! Да ты сама его не знаешь! Я прошу об одном – возвращайся домой, Оливия. Восстанови отношения с «Sunday Times». Займись карьерой, строй нормальную жизнь – это у тебя никто не отнимет.
– А если мои подозрения верны? Что, если он все-таки связан с «Аль-Каидой»?
– Если это так, то тем более надо делать ноги! Все это закончится тем, что ты лишишься головы, о карьере я уже и не говорю. И поверь, я вовсе не хочу украсть твой материал.
– Прости, я была не права, – смущенно промямлила Оливия.
– Да ладно, забудем об этом.
– Я же вовсе не собираюсь посвятить ему жизнь. Я просто немного…
– Не надо ехать в гребаный Гондурас, чтобы немного потрахаться! Сегодня же покупай билет на самолет до «Хитроу», а завтра увидимся.
Такси уже огибало бетонное ограждение, направляясь к терминалам вылета.
– Приехали. Международная терминал, – сообщил таксист. – Какая вход нужен?
– Остановите здесь.
– Ты слишком поддаешься мужским чарам.
– Ну, по крайней мере, это не я дважды была замужем, – возразила Оливия, одновременно пытаясь вылезти из такси, расплатиться с водителем и вытащить сумку, при этом прижимая телефон к уху.
– Да ты такой разборчивой стала из-за психической травмы после гибели родителей, а так выскочила бы замуж еще до двадцати. Как и все девчонки в твоем классе.
У Оливии мелькнула смутная догадка.
– Ты, часом, с Домиником не поругалась? – сказала она, одновременно пытаясь жестами объяснить нахальному таксисту, что не собирается дарить ему двадцать долларов из пятидесяти и ей положена сдача.
– Ненавижу гада!
– То есть история продолжается? Ну как же, любовь и ненависть неразделимы. Противоположность любви – это безразличие.
– Заткнись. Да, я его ненавижу. Значит, ты прилетаешь в Лондон завтра в три утра. Советую поторопиться.
– Да-да… Я тебе позвоню, – неуверенно произнесла Оливия, направляясь к терминалу.
Оливия обожала путешествовать одна и налегке – это дает большую свободу передвижения, и отвечаешь только за себя. На ее лице расцвела довольная улыбка, когда автоматические двери распахнулись и пропустили ее в терминал. Как они узнали о ее приближении? Такие милые совпадения всегда повышают самооценку.
Вдоль стены тянулся ряд пластиковых стульев. Оливия опустилась на один их них и с удовольствием принялась наблюдать за суетой аэропорта: вот семейка туристов с нервным ожиданием на лицах, в удобных кроссовках, ветровках, с кошельками на поясах, стоят отдельной кучкой, вцепившись в свою поклажу, испуганно озираются по сторонам и невольно жмутся друг к другу, словно защищаясь от чужого враждебного мира. Толстушка-мексиканка с младенцем на руках, покорно следующая за явно чем-то недовольным парнем. В голове у нее вертелись слова Кейт. Неужели она так и осталась бы Рэйчел Пиксли и жила бы самой обычной серой жизнью, если бы не это несчастье, приключившееся с родителями? Впрочем, нет. Жизнь не бывает серой. Она непредсказуема, полна странностей и неожиданных поворотов. И только от тебя зависит, сумеешь ли ты воспользоваться возможностями, которые тебе предоставляет судьба, или же бездарно их упустишь.
Она вытащила мятую распечатку письма и снова пробежала его глазами:
Тема: Пьер Ферамо
Уважаемая Оливия!
Сегодня утром с нами связался лично Пьер Ферамо. Он объяснил, что его сотрудники совершили непростительную ошибку и что вы никоим образом не подозреваетесь в случившемся. Он отзывался о Вас очень высоко и просил, чтобы мы немедленно возобновили сотрудничество с Вами. У меня не хватает слов, чтобы выразить свое сожаление и извиниться за то, что подвергли сомнению Ваши профессиональные качества. Мы получили Ваш материал, который, по нашему мнению, просто великолепен. Его вполне достаточно для статьи. Хотите ли Вы и дальше работать над этой темой или предпочитаете заняться статьей о дайвинге в Гондурасе, о которой упоминал мистер Ферамо? Если хотите, текст статьи о начинающих актрисах и актерах могут доработать наши редакторы, но при этом Ваше авторство сохранится.
Сообщите нам о своем решении.
Еще раз приносим наши глубочайшие извинения и с нетерпением ждем от Вас новые великолепные статьи.
Салли Хоукинс,
редактор журнала «Elan»
Оливия убрала письмо в сумочку и достала компьютерную распечатку с расписанием авиарейсов из Лос-Анджелеса. В 20.50 был рейс «Верджин» до Лондона, а в 20.49 – «Эйр Мексико» с пересадкой в Мехико. Решение оставалось за ней.
Глава 23
Вот решения-то Оливия как раз и не могла принять. Она погрузилась в коварный Мир Сомнений, в котором, как показывал опыт, она могла бродить целыми днями, все больше и больше теряясь в доводах за и против, теряя уверенность в правильности своего выбора. И единственный способ вырваться из этого мира – это принять решение, любое решение. Так, по крайней мере, она могла выйти из заколдованного круга и уверенно смотреть вперед.
Нахмурившись, Оливия с самыми серьезными намерениями пробежала глазами табло с расписанием вылетов, чтобы найти рейс на Лондон. Так, Акапулько, Белиз, Богота, Канкун, Каракас, Гвадалахара, Гватемала, Ла-Пас. «Что я делаю? – в ужасе подумала она. – В Лондоне меня ждут серые дни, бесконечные дожди и статьи о модной мебели для частных домов».
Она открыла путеводитель по Гондурасу. «Рай белых песчаных пляжей и покрытых тропическими лесами гор, окруженный кристально-чистыми водами Карибского моря. На Ислас-де-ла-Баия вас ждет самый захватывающий и неповторимый дайвинг, какой только возможен в Карибском море!»
Оливия пролистала путеводитель в поисках Попайяна, острова, на котором находится курортный отель и центр экодайвинга Ферамо.
Ага, вот оно: «Самый маленький из островов архипелага, Попайян предлагает вам путешествие в прошлое, в мир Карибов пятидесятых. Большая часть местного населения – потомки чернокожих, карибов, испанцев и ирландских пиратов, когда-то потерпевших здесь кораблекрушение. Единственный в поселке бар «Море крови» – центр социальной жизни, в который стекаются все последние новости».
Глаза Оливии зажглись – это могло быть суперприкольно! А затем ей вспомнились предостережения матери о риске и опасности, и она взяла другую брошюру – на этот раз посвященную «Аль-Каиде». Книжонка открылась на загнутой в уголке странице. Раздел был озаглавлен «Такфири».
«По данным спецслужб, члены «Такфири» – ответвления «Аль-Каиды» – скрывают свои исламские корни, они пьют алкогольные напитки, курят и даже употребляют наркотики, путаются с продажными женщинами и носят модную западную одежду. Их задача – внедриться в западное общество, которое они считают насквозь коррумпированным, чтобы подорвать его изнутри».
Профессор Авессалом Уиджетт, известный британский исследователь ислама и автор книги «Исламский мир и новые технологии: почему плазменный телевизор не изобретен в Эль-Обейде», говорил об их нечеловеческой жестокости, называя их «главной ударной силой исламских боевиков».
Это все решило. Оливия направилась к почтовому ящику и опустила конверт, на котором был написан ее лондонский адрес, а внутри лежал компакт-диск с информацией, скопированной с ее жесткого диска, в том числе и фотографии, которые она сделала в потайной комнате Ферамо.
– Один билет до Ла-Сейбы, Гондурас, – сказала она женщине за стойкой.
– Обратный билет нужен?
– Нет, только в один конец, – мрачно ответила Оливия.
Глава 24
Центральная Америка
С головокружительной быстротой стерильная чистота аэропорта Лос-Анджелеса сменилась диким безумием Центральной Америки. Оливия, взбудораженная всем происходящим, вдруг представила киноверсию знаменитого фильма о географических путешествиях времен королевы Виктории «Бёртон и Спик» в ускоренным ритме[12]12
Широкоизвестный фильм «Бёртон и Спик» («Burton and Speke», 1984 г.) о двух британских первооткрывателях – этнографе, полиглоте и дипломате Ричарде Фрэнсисе Бёртоне (Richard Francis Burton, 1821–1890 гг.) и путешественнике, офицере Джоне Хеннинге Спике (John Hanning Speke, 1827–1864 гг.). Фильм рассказывает об экспедиции в экваториальную Африку в поисках истока Нила. Эта задача оценивалась как вторая по значимости после открытия Колумбом Америки.
[Закрыть]. Вот Бёртон и Спик отправляются из Лондона в Каир, элегантные, с накрахмаленными воротничками, затем проникают все дальше и дальше в глубь Африканского континента, теряют разум, снаряжение, зубы…
Аэропорт в Мехико-Сити производил дикое впечатление: сидения из потертой воловьей кожи, мужчины с большими усами, в ковбойских сапогах и сомбреро; женщины с пышными формами, в обтягивающих джинсах и еще более обтягивающих топиках в блестках, как у ведущих телешоу, дефилировали на высоких каблуках, покачивая бедрами, а музыкальные клипы и шоу, демонстрируемые на больших экранах, балансировали на грани мягкого порно.
Оливия занялась делом. Она позвонила Салли Хоукинс и сообщила, что хотела бы написать статью о дайвинге, но на это ей нужно несколько дней. Оливия решила инкогнито послоняться по островам Ислас-де-ла-Баия и разузнать все, что сможет, прежде чем кто-нибудь обнаружит ее присутствие здесь. Затем она купила дешевые джинсы и трикотажную спортивную майку, нашла аптеку и душевую, покрасила волосы в ярко-рыжий цвет, извлекла на свет старый паспорт (который, как предполагалось, она «потеряла», когда меняла имя) и снова стала Рэйчел Пиксли. Обычно пища в аэропортах вызывала у нее отвращение, но здесь Оливия соблазнилась запахами и съела огромную тарелку бурритос с жареными бобами, соусом сальса, гуакамоле из авакадо с томатами, а также шоколадный мусс.
Самолет компании «ПАРАБЕС», летящий до Ла-Сейбы из Гондураса, опаздывал на пять часов, но настроение у пассажиров, толпящихся у выхода на посадку, как ни странно, становилось все более радостным. К тому времени, как вся эта пестрая толпа заняла свои места в потрепанном самолетике, веселье превратилось во всеобщую «вечеринку» с пахнущими пенопластом сэндвичами и щедро льющейся вокруг подозрительного вида мутно-зеленой жидкостью с примесью неизменной текилы. Сосед Оливии раз за разом предлагал ей глотнуть текилы из его бутылки, но она отговаривалась тем, что переела жареных бобов и шоколада и не в состоянии проглотить больше ни капли. Спустя сорок минут полета глупая комедия, которую громко высмеивали пассажиры, исчезла с экрана, и в динамиках раздался голос капитана. Сначала на испанском, а потом на английском капитан произнес:
– Леди и джентльмены. Ваш капитан говорит. С сожалением сообщаю вам, что этот самолета имеет проблему. Мы больше не можем приземлиться в Ла-Сейба. Мы летим другое место. Мы сообщаем вам позже. Пока!
Оливия тут же убедила себя, что это захват самолета террористами. Время замедлило свой бег – так бывает, когда тонешь, во всяком случае, по рассказам тех, кто это пережил. Основным затопившим ее чувством было сожаление – сожаление о том, что она уже не станет настоящей журналисткой, не напишет серьезной, очень важной статьи. Она попыталась вспомнить свои «Правила жизни», но тут же мрачно подумала, что они уже не имеют значения, раз ее ждет скорая смерть. На мгновение пришла светлая мысль о возможной встрече с родителями и братом – в ангельских одеждах, с крыльями. А еще Оливия подумала: «Будь оно все проклято! Если бы я только могла предположить, что все так закончится, я бы лучше провела ту классную ночь на яхте в постели с Ферамо».
