Текст книги "1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь "

Автор книги: Харуки Мураками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 10

УСИКАВА

Сбор солидных доказательств

И вот Усикава отправился в город детства Аомамэ и Тэнго. Поначалу он настраивался на долгую поездку; но оказалось, что городок расположен на краю соседней префектуры Тиба, сразу же за рекой, совсем недалеко от центральных районов Токио. Выйдя на станции, он поймал такси и попросил подвезти его до такой-то школы. До школьного крыльца он добрался во втором часу дня, к началу дневных занятий. Из актового зала доносилось пение хором, а во дворе проводился урок физкультуры – соревнования по футболу, и дети с веселыми криками гоняли мяч.

Свои школьные годы Усикава вспоминать не любил. А уж физкультуру (особенно игры с мячом) просто ненавидел. Бегал он плохо, видел еще хуже и в спортсмены не годился с рождения. Физкультура вызывала у него кошмары наяву. Хотя по всем остальным предметам он успевал лучше некуда. От природы смышленый, учился всегда на «отлично», а в 25 лет сдал госэкзамен и получил лицензию адвоката. Вот только никто из окружающих не любил и не уважал его. Очевидно, из-за его физической ущербности. Да и внешность безобразнее некуда – огромное лицо, недобрый взгляд, приплюснутый череп. Губы обвислые – кажется, вот-вот потечет слюна (хотя на самом деле никогда не текла). Слишком курчавые волосы вечно взъерошены. Один его вид отбивал всякое желание с ним общаться.

В школе Усикава рта почти не раскрывал. Хотя знал: если понадобится, своим красноречием заткнет за пояс любого. Ему просто не попадалось достойного собеседника, чтобы продемонстрировать свои ораторские способности. Поэтому он постоянно молчал, предпочитая внимательно слушать других, о чем бы те ни говорили, и запоминать из сказанного что-нибудь ценное. Привычка эта стала его орудием. Благодаря ей он многое открыл для себя. Например, понял, что окружающие люди, как правило, не умеют думать своей головой. И не слушают никого, кроме таких же безголовых, как они сами.

В общем, ничего радостного о школьных годах в памяти Усикавы не осталось. И даже теперь от одной мысли, что придется зайти в школу, на душе кошки скребли. Хотя внешне жизнь в префектурах Сайтама и Тиба различалась, школы были такими же однотипными, как и по всей стране – располагались в одинаковых зданиях и работали по тем же правилам. Школу в Итикаве, где учился Тэнго, Усикава решил посетить самолично. Столь важное дело нельзя было поручить кому-либо еще. Позвонив по официальному номеру школы, он договорился о встрече с заместителем директора в половине второго.

Замдиректора оказалась невысокой женщиной лет сорока пяти. Миловидная, стройная, с правильными чертами лица. «Заместитель директора?» – задумался Усикава. О существовании такой должности он даже не слышал. Определенно, с тех пор, как ходил в школу он сам, на свете многое изменилось.

Видимо, эта замдиректора часто принимала у себя самых разных посетителей, ибо ничуть не удивилась необычной внешности Усикавы. А может, просто умела держать эмоции при себе. Провела его в приемную, усадила в кресло. Сама же села напротив и любезно улыбнулась – дескать, так о чем вы хотели поговорить?

Эта женщина напомнила Усикаве одну его одноклассницу – красавицу, отличницу приветливую, очень ответственную. Та девочка была отлично воспитана и замечательно играла на фортепьяно. Ее обожали все учителя, да и сам Усикава то и дело разглядывал ее на уроках. Хотя все чаще сзади. И ни разу не осмелился с нею заговорить.

– Вы хотели бы что-то узнать о выпускниках нашей школы? – спросила заместитель директора.

– Да. Извините, что не представился, – ответил Усикава и протянул визитку. Точно такую же, какую раньше вручил Тэнго, с надписью: «Фонд поддержки искусства и науки новой Японии, штатный сотрудник совета директоров». Усикава рассказал заместителю директора ту же байку, что и самому Тэнго: выпускник этой школы Тэнго Кавана – одаренный писатель, один из главных кандидатов на получение финансовой помощи со стороны Фонда. Ему же, Усикаве, всего лишь нужно собрать о молодом человеке самые общие сведения.

– Замечательная история! – ослепительно улыбаясь, пропела замдиректора. – Для нашей школы это большая честь. Мы с радостью окажем вам любую посильную помощь.

– Хотелось бы поговорить с его классным руководителем, – сказал Усикава.

– Попробую узнать. Все-таки прошло уже двадцать лет – возможно, она уже вышла на пенсию.

– Премного благодарен, – сказал Усикава. – И, если возможно, я хотел бы проверить еще кое-что.

– Что именно?

– Не училась ли в классе с Тэнго Каваной девочка по имени Масами Аомамэ?

Лицо замдиректора еле заметно напряглось.

– Это как-либо связано с финансовой поддержкой господина Каваны?

– О, вовсе нет! Просто в романе, который написал господин Кавана, есть героиня, очень похожая на госпожу Аомамэ. Вот мы и хотели бы задать ей несколько вопросов. Сущая формальность, не более.

– Вот как… – Ее губы слегка скривились. – Надеюсь, вы в курсе, что по некоторым позициям информация о частной жизни у нас не разглашается. Скажем, если речь идет о чьей-либо успеваемости или семейных обстоятельствах.

– Конечно, я это знаю. Мне просто хотелось бы уточнить, не училась ли она в одном классе с Тэнго Каваной. А также, если можно, узнать у вас имя и контактные данные его классной руководительницы.

– Понятно. С этим, я думаю, проблем не возникнет. Вы сказали – Аомамэ?

– Да. Иероглифы «синий горошек». Довольно редкая фамилия.

Усикава написал ручкой на странице блокнота: «Масами Аомамэ» – и передал записку заместителю директора. Та взяла ее, изучила за несколько секунд и спрятала в папку на столе.

– Вы не могли бы подождать меня здесь? Схожу в архивный отдел и попрошу, чтобы для вас скопировали доступную информацию.

– Спасибо за ваши бесценные силы и время, – сказал Усикава, прижимая руку к сердцу.

Грациозно поведя подолом юбки-клеш, замдиректора развернулась и вышла из комнаты. Усикава плюхнулся обратно в кресло, достал из портфеля книгу в мягкой обложке и погрузился в чтение.

Через пятнадцать минут замдиректора вернулась, прижимая к груди коричневый конверт.

– Господин Кавана был очень способным ребенком, – сказала она. – Лидировал и в учебе, и в спорте.

Но особенно впечатляют его успехи в математике. Уже в начальных классах решал задачи для старшеклассников, побеждал на олимпиадах. О нем даже в газетах писали как о чудо-ребенке.

– Какой молодец! – похвалил Усикава.

– Даже удивительно. В детстве слыл вундеркиндом в математике, а вырос и стал литератором…

– Щедрый талант, как богатый подземный источник, выходит на поверхность в самых разных местах. Теперь господин Кавана преподает математику, а параллельно пишет романы.

– Что вы говорите? – Брови замдиректора изящно выгнулись. – В отличие от него, о Масами Аомамэ информации немного. В пятом классе она перевелась в другую школу. Ее взяли к себе родственники, жившие в Токио, в округе Адати, там она и продолжила обучение. А с Тэнго Каваной училась только в третьем и четвертом классах.

«Я так и знал, – подумал Усикава. – Эту парочку и правда что-то связывает».

– Их классным руководителем тогда была госпожа Ота. Сюнко бта. Теперь она работает в муниципальной школе в Нарасино  [19]19
  Нарасино – небольшой город-спутник к западу от Токио, в префектуре Тиба. Цуданума – железнодорожная станция в Нарасино по соседству с г. Итикава.


[Закрыть].

– И если туда позвонить, ее можно найти?

– Я уже позвонила, – улыбнулась замдиректора. – Она с радостью с вами поговорит.

– Даже не знаю, как вас благодарить! – искренне сказал Усикава. Приятно, когда женщина не только красавица, но и в работе профессионал.

Замдиректора достала свою визитку, написала на обороте фамилию учительницы, номер школы на станции Цуданума и протянула карточку Усикаве. Тот принял белый прямоугольник обеими руками и спрятал в недрах бумажника, точно великую драгоценность.

– Насколько я слышал, госпожа Аомамэ росла в религиозной среде, – сказал Усикава. – Для нас это весьма любопытный нюанс…

Замдиректора нахмурилась, и от уголков ее глаз разбежались едва заметные морщинки. Только отлично дисциплинированная женщина средних лет может позволить себе такие неуловимо-двусмысленные морщинки.

– Прошу меня извинить, – сказала она, – но по этой позиции разглашать информацию мы не вправе.

– Потому что это вопрос личной жизни? – уточнил Усикава.

– Именно. Это вопрос личной веры.

– А госпожа Ота могла бы на него ответить? Заместитель директора чуть склонила голову влево и многозначительно улыбнулась:

– А это уже ее личное дело.

Поднявшись, Усикава поблагодарил замдиректора, и она вручила ему конверт с документами.

– Здесь – копии с документов открытого доступа. В основном материалы о господине Каване, но есть немного и о госпоже Аомамэ. Буду рада, если вам пригодится.

– Вы мне очень помогли. Спасибо за поддержку и понимание!

– Если вопрос финансовой поддержки решится положительно – пожалуйста, сообщайте. Для нашей школы это большая честь,

– Уверен, все будет решено в лучшем виде! – ответил Усикава. – Я сам не раз встречался с господином Каваной и ни в его таланте, ни в его перспективности даже не сомневаюсь.

На станции Итикава он зашел в кафе и за обедом просмотрел содержимое конверта. Сведения об успеваемости Тэнго и Аомамэ. В том числе – о похвальных грамотах Тэнго за успехи в учебе и спорте. Мальчик и правда был отличным учеником. И уж ему-то наверняка школа никогда не казалась кошмарным сном. В конверте также обнаружилась копия газетной статьи о его победе на математическом конкурсе. Со старой газеты на Усикаву смотрел совсем юный Тэнго.

Пообедав, Усикава позвонил из автомата в школу на Цудануме и договорился с учительницей Тэнго о встрече в четыре часа.

– Лишь тогда мы и сможем побеседовать спокойно, – сказала она.

«Конечно, работа есть работа, но две школы за один день – это слишком», – мысленно вздохнул Усикава. От мысли о поездке в очередную школу на сердце тяжелело. И тем не менее визит в первую уже принес свои плоды. Стало ясно, что Тэнго и Аомамэ целых два года учились вместе. А это – чрезвычайно важная информация. Они были знакомы. Тэнго помог Эрико Фукаде облечь «Воздушный Кокон» в форму романа и сделать книгу бестселлером. Аомамэ же каким-то образом убила Тамоцу Фукаду отца Фукаэри, в номере отеля «Окура». Очевидно, оба действовали с одной общей целью: нанести удар по секте «Авангард». И скорей всего, сговорились заранее. Вывод напрашивался сам собой.

Но сообщать это двум головорезам из «Авангарда» пока рановато. Усикава терпеть не мог выкладывать информацию по кусочкам. Он любил скрупулезно собрать все доступные данные, вычленить факты, заготовить по-настоящему солидные доказательства – и лишь потом заявить: «А на самом деле все было так…» Еще со времен адвокатства он привык разыгрывать перед клиентами подобный спектакль. Прикидывался недотепой, усыпляя бдительность собеседника, а в самый важный момент вываливал Истину залпом – и направлял ход беседы в совершенно иное, выгодное для него русло.

В электричке до Цуданумы он перебрал в голове несколько возможных версий.

Возможно, Тэнго и Аомамэ – любовники. То есть, конечно, не с десяти лет. Но, скажем, встретились уже после окончания школы и оказались в одной постели, почему бы и нет? А затем – по не известным пока причинам – объединились против секты «Авангард». Это версия первая.

Впрочем, никакими доказательствами того, что они общаются, Усикава не располагал. У Тэнго – связь с замужней женщиной на десять лет старше. Насколько можно понять, Тэнго не стал бы спать с другой, будь у него связь с Аомамэ. Не зря Усикава добрые две недели анализировал поведение Тэнго со всех возможных сторон. Трижды в неделю парень читает лекции по математике в колледже для абитуриентов, а почти все остальное время сидит дома – видимо, Пишет роман. На улицу выходит разве что на прогулку или за покупками. Живет просто, весь как на ладони, ни в чем необычном не замешан. Чтобы такой человек участвовал в подготовке убийства? Верится с большим трудом.

По большому счету, Усикаве даже нравился этот Тэнго. Парень скромный и открытый. Независимый, никогда ничего не просит. Как и многие здоровяки, не всегда быстро соображает, зато не подличает, не действует исподтишка. Наоборот, уж если что решил – прет напролом, но выполнит обязательно. На поприще юриста или биржевого маклера он бы, мягко скажем, не преуспел. Конкуренты сразу бы раскусили – и размазали его карьеру по стенке. Но вот учителем математики или писателем ему трудиться сам бог велел. Застенчивый, молчаливый, нравится многим женщинам. Словом, полная противоположность самому Усикаве.

Об Аомамэ же Усикава знал лишь то, что родилась она в семье истых фанатиков-«очевидцев», и с раннего детства мать брала ее с собой в миссионерские походы по домам. В пятом классе Аомамэ отреклась от веры и переехала жить к токийским родственникам в округ Адати. Видимо, не смогла больше вынести то, как с ней обращались в родной семье. Слава богу, здоровьем бог не обидел. В старших классах Аомамэ стала лидером школьной команды по софтболу и на нее начали обращать внимание. Очевидно, благодаря спортивным успехам поступила в институт физкультуры и смогла получать стипендию. Больше ничего Усикаве разузнать не удалось. Он понятия не имел, что Аомамэ за человек, о чем думает, в чем ее сила и слабость, – и совершенно ничего не знал о ее личной жизни. Все, что он раскопал, сводилось к стопке документов, официально предоставленных ее школой.

И тем не менее, изучив эти документы, Усикава понял, что могло объединять Тэнго с Аомамэ: безрадостное детство. Наверняка мать, раздавая брошюры о секте, таскала за собой маленькую дочь. Наверняка они ходили от квартиры к квартире и жали кнопки звонков. Ибо все дети «очевидцев» обязаны помогать родителям в их нелегком деле распространения веры. Но точно так же и отец Тэнго, работая сборщиком взносов за «Эн-эйч-кей», должен был постоянно обходить чужие жилища. И по выходным, скорее всего, брал с собой сына. По крайней мере, сам Усикава на его месте так бы и поступал. Одним выстрелом убиваешь двух зайцев: во-первых, человеку с ребенком люди охотнее отдают деньги, а во-вторых, не нужно тратиться на няньку. Хотя маленького Тэнго это, понятно, совсем не радовало. Вполне возможно, Аомамэ и Тэнго не раз встречали друг друга в своих походах по улочкам Итикавы.

Вот почему оба решили активно заняться спортом: чтобы добиться стипендий – и умотать из родного дома куда подальше. Оба талантливы. Но если кроме таланта рассчитывать не на что, ты просто вынужден лидировать, чтобы получить признание окружающих. Спорт был их единственным шансом сохранить себя. Наверняка эти двое сильно отличались от своих беззаботных сверстников – как образом мысли, так и отношением к миру.

Детство Усикавы, если подумать, сложилось примерно так же. Хотя рос он в богатой семье, ни в каких стипендиях не нуждался и карманные деньги от родителей получал. Но чтобы поступить на элитный юрфак, Усикаве приходилось учиться изо всех сил  [20]20
  Адвокат и врач – две самые высокооплачиваемые профессии современной Японии, а вступительные экзамены на юрфак и в медицинский вуз считаются самыми сложными.


[Закрыть]. Так же, как Аомамэ и Тэнго. Развлекаться со сверстниками было некогда. Забывая об удовольствиях бренного мира (которые, по большей части, были все равно ему недоступны), он погружался в учебу. Его психику постоянно клинило между комплексом неполноценности и осознанием собственного превосходства. Вылитый Раскольников, так и не встретивший свою Соню, – частенько думал он про себя.

Ну, я-то ладно, вздохнул он наконец. Со мной уже ничего не поделаешь. Вернемся к Тэнго и Аомамэ. Повстречайся эти двое теперь, двадцать лет спустя – небось поразились бы, сколько между ними общего. Наверняка нашли бы о чем поговорить. Даже запросто смогли бы влюбиться друг в друга. Да, такой поворот событий Усикава представлял себе очень живо. Судьбоносная встреча. Головокружительная страсть.

Состоялась ли эта встреча на самом деле? Завязался ли между ними роман? Пока не известно. Логично предположить, что они таки встретились. И объединились в войне против «Авангарда», атакуя его разными способами и с разных сторон: Тэнго – авторучкой, Аомамэ – вероятно, с помощью каких-то продвинутых технологий. Но чем-то эта версия все же не устраивала Усикаву. Вроде все сходится, – но как-то неубедительно.

Ведь случись между ними любовь, это обязательно выплыло бы на поверхность. Судьбоносные встречи порождают не менее судьбоносные следствия, которые никак не ускользнули бы от цепкого взгляда Усикавы. Возможно, Аомамэ еще удержала бы это в тайне. Но не Тэнго.

Усикава всегда опирался на логику. Без убедительных доказательств – ни шагу вперед. Но в то же время он верил своему чутью, которое подсказывало, что в нынешней реальности Тэнго и Аомамэ не связывает ничего. Усикава покачал головой – легонько, но категорично. Скорее всего, они даже не подозревают о том, что живут в одном городе. А их одновременные атаки «Авангарда» – чистая случайность.

И хотя поверить в эту случайность нелегко, такая гипотеза устраивала чутье Усикавы куда больше, чем версия заговора. Каждый из этих двоих выступил против «Авангарда» по своим причинам и со своей целью, просто атаки эти совпали по времени. Две параллельные истории, вот и все.

Но купится ли на такое объяснение Высший совет «Авангарда»? Едва ли, подумал Усикава. Скорей уж они ухватятся за версию заговора. Такие типы обожают во всех и каждом видеть врагов. Прежде чем выдавать им свежую информацию, придется собрать куда более солидные доказательства. Иначе они могут пойти ложным путем, а это уже прямая угроза безопасности самого Усикавы.

Вот о чем думал Усикава всю дорогу в электричке от Итикавы до Цуданумы. Наверное, хмурился и вздыхал, сам того не замечая. Сидевшая напротив первоклашка таращилась на него во все глаза. Вернув лицу невозмутимость, Усикава погладил приплюснутый череп ладонью. Но это, похоже, девочку только напугало. На станции Ниси-Фунабаси она вскочила и выбежала из вагона.

Учительница Тосиэ Ота ждала его в классе сразу после уроков. Лет пятидесяти с небольшим, эта женщина казалась антиподом заместительницы директора в Итикаве: невысокая, приземистая, при ходьбе переваливалась с боку на бок, точно краб. Маленькие очки в металлической оправе, кожа меж бровей поросла чуть заметным пушком. Шерстяной костюм, шитый невесть когда и вышедший из моды чуть ли не в день своего пошива, отдавал нафталином. Цвет розовый, но какой-то странный. Словно его создатели хотели добиться благородно-спокойного тона, но их план не удался, и оттенок вышел робким, пугливым и беззащитным. Новенькая белая блузка напоминала незваного гостя, зашедшего в дом, где отпевают покойника. Волосы – суховатые, с проседью – скреплены пластмассовой заколкой. Ноги-руки отекшие, на коротких пальцах ни колечка. На шее – три глубоких морщины, точно шрамы от ран, нанесенных жизнью. Или словно три заветные желания этой женщины? Хотя последнее – вряд ли, подумал Усикава.

Преподавательница отвечала за Тэнго с третьего класса по шестой. Обычно классных руководителей сменяют каждые пару лет, но эта воспитывала Тэнго целых четыре года. Аомамэ же – только два: в третьем и четвертом классах.

– Тэнго Кавану я помню хорошо, – сказала она.

Голос ее, контрастируя с унылой внешностью, звучал на удивление звонко и молодо. Голос, который достигает каждого уголка класса, галдящего в начале урока. «Человека создает профессия, – подумал Усикава. – Видимо, она прекрасный педагог».

– Господин Кавана во всем был отличником. За двадцать пять лет я проработала в нескольких школах, у меня училось много детей, но этот, пожалуй, был самый способный. С любыми поручениями справлялся лучше всех. Очень добрый, с задатками лидера. Чем бы ни занимался – всегда объединял вокруг себя людей. В школе отличался способностями к математике, но меня совсем не удивляет, что он раскрыл себя в литературе.

– Правда ли, что его отец работал сборщиком взносов за «Эн-эйч-кей»?

– Да, – ответила учительница.

– От самого господина Каваны я слышал, что отец воспитывал его в строгости, – наобум сказал Усикава.

– И это правда, – не колеблясь, подтвердила учительница. – Отец держал его в черном теле. Очень гордился своей работой, это прекрасно. Вот только сыну было от этого нелегко.

Так, перескакивая с темы на тему, Усикава разузнал множество интересных подробностей. Все-таки умение подвести собеседника к откровенности было его коньком. Учительница рассказала, что однажды Тэнго убежал из дома из-за того, что не хотел по воскресеньям ходить с отцом по домам и собирать с людей деньги.

– Скорее, он даже не сам сбежал, его выгнали, – уточнила она.

Значит, Тэнго приходилось собирать с отцом взносы. И мальчик ненавидел это занятие всей душой. Как и предполагал Усикава.

Учительница даже пустила Тэнго переночевать. Уложила его спать, накормила ужином и завтраком. А вечером сама пошла к его отцу и стала уговаривать, чтобы тот простил сына. Похоже, это запомнилось ей на всю жизнь. Еще она рассказала, как однажды встретила его на концерте, когда Тэнго уже был старшеклассником. Он прекрасно играл на литаврах.

– Исполняли непростую музыку – «Симфониетту» Яначека. А ведь он даже не учился играть на этом инструменте. Впервые взял в руки палочки за несколько недель до концерта. Но когда вышел на сцену, даже без предварительных репетиций сыграл свою партию безупречно. Это же чудо!

«А ведь она искренне любила Тэнго, – удивился про себя Усикава. – Почти беззаветно. Интересно, что люди чувствуют, когда их так сильно любят?»

– А вы помните Масами Аомамэ? – спросил Усикава.

– Аомамэ? Как не помнить, – ответила учительница. Но уже с меньшим энтузиазмом. На тон пониже.

– Странная фамилия, правда? – спросил Усикава.

– Да, необычная. Но я помню не из-за фамилии. Оба ненадолго замолчали.

– Я слышал, ее родители были активными членами секты «Очевидцы», – закинул удочку Усикава.

– Можно, я скажу только вам?

– Конечно. Я нем, как рыба. Она кивнула.

– В Итикаве есть большое отделение «очевидцев». Несколько их детей мне учить доводилось. С каждым из таких ребят приходилось решать проблемы очень деликатного свойства. Но больших фанатиков, чем родители Аомамэ, я не встречала.

– Другими словами, принять иную точку зрения они не способны?

Учительница слегка закусила губу, словно припоминая.

– Именно. Все свои каноны они воспринимали буквально, соблюдали их неукоснительно – и требовали того же от детей. Из-за этого их дочь никто в классе не понимал.

– Значит, в каком-то смысле она была не такой, как все?

– Да, необычной, – подтвердила учительница. – Но, конечно, сама она ни в чем не виновата. Всему виной – нетерпимость, которая всем нам, увы, так присуща…

По словам учительницы, дети игнорировали Аомамэ. Относились к ней так, будто ее не существует. Она была из чужого мира и своими потусторонними ритуалами раздражала окружающих. Так решил весь класс. Единодушно. Чтобы никого не провоцировать, Аомамэ старалась держаться как можно незаметнее.

– Я делала все, что могла, – вздохнула учительница. – Но детская жестокость страшна. Девочка замыкалась и вела себя как сомнамбула. В наши дни я могла бы обратиться в специальную педагогическую консультацию. Но тогда подобных учреждений не было и в помине. Я была совсем молоденькой, с трудом добивалась внимания класса… Вам может показаться, что я оправдываюсь. Но мне действительно было очень и очень непросто.

Усикава понимал, что она имеет в виду. Быть учительницей начальной школы – адский труд. Все дети ссорятся или выясняют отношения практически постоянно.

– Истинная вера всегда вызывает нетерпимость, – сказал он. – На уровне подсознания. И мы не в силах это изменить.

– Да, вы совершенно правы, – согласилась учительница. – Но я же делала, что могла! Несколько раз пыталась поговорить с Аомамэ, но девочка почти не раскрывала рта. Она была очень сильной, однажды принятых решений никогда не меняла. Умная, сообразительная, могла бы отлично учиться – но принципиально держалась так, чтоб ее способностей никто не замечал. Неприметность была ее формой защиты. Я уверена, в нормальных условиях она стала бы отличницей. До сих пор ее жалею, когда вспоминаю.

– А с ее родителями вы говорили? Учительница кивнула:

– Не раз. Ее родители часто приходили в школу жаловаться на то, что их дочь притесняют за веру. Я просила их помочь Аомамэ найти контакт с одноклассниками. И хоть немного смягчить свои требования к ее поведению в школе. Бесполезно. Для этих людей не было ничего важнее их догмы. Они грезили о счастье в загробной жизни, а существование в этом мире считали чем-то временным и несерьезным. И это взрослые люди! Я пыталась объяснить, что их родную дочь бойкотируют целым классом, что это может искорежить ей психику на всю оставшуюся жизнь. Но, к сожалению, понять меня они не захотели.

Тогда Усикава рассказал, что Аомамэ стала центральным нападающим софтбольной команды в университете, а затем и в фирме, где поначалу служила, а теперь она – уважаемый инструктор в элитном спортклубе. По крайней мере, была им до недавнего времени. Но этого Усикава уточнять не стал.

– Слава богу! – расцвела учительница, и ее щеки порозовели. – Значит, стала самостоятельной и зажила по-людски? Да у меня просто гора с плеч…

– Кстати, хотел спросить… – Усикава добродушно осклабился. – А Тэнго и Аомамэ, случаем, не дружили?

Учительница сплела пальцы и задумалась.

– Все могло быть. Хотя я ничего такого не замечала и от других не слышала. Но лично мне в дружбу Аомамэ хоть с кем-нибудь из класса верится с трудом. Не исключаю, Тэнго мог ей чем-то помочь, – мальчик он был добрый и ответственный. Но даже тогда она вряд ли открыла бы ему душу. Редкая устрица разомкнет створки раковины, если прицепилась однажды к скале. – Чуть помолчав, она добавила: – Уж извините за туманный ответ. Но я тогда с трудом справлялась с работой. Не было ни опыта, ни сил.

– Значит, если бы Тэнго с Аомамэ дружили, весь класс бы гудел и вы бы наверняка об этом узнали?

Учительница кивнула:

– Каждый тогда был по-своему нетерпим.

– Огромное вам спасибо, сэнсэй, – сказал Усикава. – Очень ценный разговор.

– Надеюсь, это не помешает Тэнго получить ваш грант? – забеспокоилась она. – Во всем виновата лишь я, их классный руководитель. Ни Тэнго, ни Аомамэ не сделали ничего дурного…

Усикава покачал головой:

– О, не стоит волноваться! Я всего лишь проверяю факты, из которых родилось художественное произведение. Проблемы с верой, как вы знаете, всегда очень запутанны. А господин Кавана – человек талантливый и разносторонний. Я уверен, скоро он станет настоящей звездой.

Услышав это, учительница разулыбалась. В ее зрачках что-то вспыхнуло и заиграло – будто солнечные блики на склонах горного ледника. Она вспоминает тогдашнего Тэнго, понял Усикава. И воспоминания двадцатилетней давности для нее свежи, как вчерашний день.

На остановке у школы, ожидая автобуса до станции Цуданума, Усикава думал о своих учителях. Вспоминают ли они его? Если и вспоминают – отнюдь не с сияющими глазами.

Но добытая информация подтвердила его предположения. Тэнго был самым одаренным в классе. Ему прочили большое будущее. Аомамэ же была изгоем, класс ее просто не замечал. Подружиться в то время они не могли. Слишком разные касты. А в пятом классе Аомамэ уехала из Итикавы, перешла в другую школу, и связь между ними прервалась.

В школьные годы объединять эту парочку могло лишь одно: обоим приходилось подчиняться догмам своих родителей. Конечно, у миссионеров и сборщиков денег несколько разные цели, но и те, и другие чуть не силком таскали за собой по улицам детей. Да, в классе к Аомамэ и Тэнго относились по-разному. Но оба оставались изгоями – и оба страстно мечтали об одном. Чтобы кто-нибудь принял их такими как есть, безо всяких условий – и обнял по-родному. Такую мечту Усикава представлял без труда, поскольку в их тогдашнем возрасте мечтал примерно о том же самом.

Итак, думал Усикава, сложив руки на груди, в кресле экспресса из Цуданумы в Токио. Что же мне теперь делать? Ниточки, связывающие Тэнго с Аомамэ, обнаружены. Сразу несколько – и весьма любопытных. Но по-прежнему – никаких конкретных доказательств.

Передо мной – высокая каменная стена. В ней три двери. Я должен выбрать одну. На каждой двери – табличка. На первой написано «Тэнго», на второй «Аомамэ», на третьей – «Старуха в Адзабу». Аомамэ исчезла буквально, как дым. Ни следа не оставила. «Плакучая вилла» в Адзабу охраняется, точно банковский сейф, туда не пробраться никак. Значит, дверь остается одна.

Похоже, придется пошпионить за Тэнго. Ничего другого не остается. Идеальный случай для действия методом исключения. Так и хочется издать симпатичную брошюрку и раздавать ее прохожим: вот он, господа, метод исключения!

Тэнго – прирожденный баловень судьбы. Математик, писатель. Чемпион по дзюдо и любимчик учительницы младших классов. Распутать клубок всех причин и следствий пока возможно только через него. А клубок этот страшно запутан. Чем больше с ним возишься, тем непонятнее, что делать дальше. Мозги сворачиваются, как испорченный тофу.

А что же ты сам, дружище Тэнго? Видишь ли общую картину того, что с тобой происходит? Ох, вряд ли. Насколько можно судить, ты действуешь методом проб и ошибок, только ходишь по кругу. Но ведь тоже, забредя в очередной тупик, сооружаешь новые версии с гипотезами? Ты же математик от бога. Всю жизнь собираешь паззлы из тысячи мелких кусочков. И как участник этой истории наверняка уже собрал их больше моего.

Итак, последим-ка теперь за тобой, Тэнго Кавана. Могу поспорить, куда-нибудь ты меня приведешь. Если повезет – туда, где прячется Аомамэ. Уж я сумею прицепиться, как рыба-прилипала, даже не сомневайся. Пристану так, что не оторвешь…

Приняв решение, Усикава закрыл глаза и отключился. Поспи немного, сказал он себе. Сегодня ты посетил две школы в префектуре Тиба и пообщался с двумя дамами средних лет: красоткой замдиректора – и крабо-подобной учительницей. Пора дать нервам отдохнуть…

Вскоре его большая приплюснутая голова закивала в такт покачиванию вагона, и он стал похож на куклу-болванчика из ярмарочного балагана, где предсказывают судьбу. Вагон не был пуст, но садиться рядом с Усикавой никому из пассажиров так и не захотелось.