Текст книги "Игрунка в ночи (сборник)"

Автор книги: Харуки Мураками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Харуки Мураками
Игрунка в ночи

I

Горн

Вот, к примеру, есть же такой инструмент – горн. И существуют люди, для которых игра на горне – профессия. Возможно, с точки зрения устройства нашего мира здесь нет ничего удивительного, но стоило мне об этом задуматься, как я тут же потерялся в трехмерном лабиринте собственных мыслей.

Почему именно горн?

Почему кто-то стал горнистом, а я – нет?

Мне показалось, в этом кроется куда более глубокая тайна, нежели в том, чтобы стать писателем. И если ее разгадать, все в человеческой жизни будет ясно и просто. Но это, быть может, оттого, что я сам стал писателем, а не горнистом. Будь я горнистом, мне было бы удивительно – как это люди становятся писателями?

Я представил себе такую картину. Однажды после обеда, гуляя где-то в лесной глуши, человек случайно встретил горн. И вот, разговорившись о жизни, они друг к другу прониклись настолько, что человек выбрал горн своей профессией. А может, горн рассказал ему о своей судьбе – типичной для горна. О тяжелой юности, сложных взаимоотношениях в семье, комплексах из-за внешности, сексуальных проблемах.

– Мне не понять скрипки и флейты, – вероятно, сказал горн, рисуя веточкой на земле. – Ведь я родился горном. За границей никогда не был, на лыжах не катался… – И так далее.

Уже к вечеру горн и горнист неразлучны. Преодолев все преграды, как в фильме «Танец-вспышка», они остаются верны своей дружбе – и теперь стоят вместе на великолепной сцене, играют вступление к фортепианному концерту Брамса.

Вот такие мысли вдруг пришли мне в голову, когда я сидел в концертном зале.

А затем я подумал о тубе, которая, вероятно, тоже поджидает кого-нибудь в другом лесу.

Точилка

(или Нобору Ватанабэ как доброе знамение, часть 1)

Не будь на свете человека по имени Нобору Ватанабэ, я наверняка бы до сих пор точил карандаши своей обшарпанной точилкой. Но благодаря Нобору Ватанабэ мне досталась другая, новенькая и блестящая. Такая удача выпадает не каждый день.

Войдя на кухню, Нобору Ватанабэ тут же обратил внимание на мою старую точилку, лежавшую на столе. В тот день для смены настроения я решил поработать за кухонным столом. Поэтому точилка оказалась между солонкой и бутылочкой соевого соуса.

Ремонтируя сливную трубу под раковиной – ведь он водопроводчик, – Нобору Ватанабэ время от времени бросал взгляд на стол. Но я еще не догадывался, что передо мной – безумный собиратель карандашных точилок, я даже не мог представить, зачем он шарит взглядом по столу. Ведь на столе чего только не валялось.

– Хозяин, у вас замечательная точилка, как я погляжу, – сказал мне Нобору Ватанабэ, закончив с починкой.

– Эта? – изумленно спросил я и взял точилку со стола.

Обычная механическая точилка, она у меня уже больше двадцати лет, еще со школы, ничего особенного. Кое-где даже заржавела, а сверху – наклейка с Астробоем [1]1
  Astro Boy (или Tetsuwan Atom, яп. «Могучий Атом») – манга (с 1952) и черно-белый мультсериал (с 1963) японского художника Осаму Тэдзуки (1928–1989), заложивший основы современной аниме-стилистики. ( Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть]. Старая и грязная.

– Это модель тысяча девятьсот шестьдесят третьего года – так называемая «Max PSD». Весьма редкая вещица, – сказал мне Нобору Ватанабэ. – Угол лезвий немного отличается от других моделей. Поэтому стружка выходит весьма замысловатая.

– Вот оно что, – ответил на это я.

Так мне и досталась новая точилка для карандашей последней модели, а Нобору Ватанабэ – «Max PSD» 1963 года, украшенная наклейкой с Астробоем. У Нобору Ватанабэ в сумке всегда припасены для обмена новенькие точилки. Возможно, я и повторюсь, но такая удача выпадает в жизни не часто.

Хулио Иглесиас

После того как у нас выманили обманом все ароматические палочки против комаров, обороняться от морской черепахи стало совсем нечем. Я хотел было заказать новые палочки по телефону или письмом, но, как и предполагалось, телефонный провод оказался перерезан, а письма перестали носить недели две назад. Конечно, хитрая морская черепаха не спустит мне этого с рук. Представляю, сколько страданий ей принесли наши ароматические палочки. Вероятно, где-то на синем морском дне она сейчас дремлет со злорадной усмешкой на роже в предвкушении вечера.

– Теперь нам конец, – сказала мне подруга. – Ночью нас обоих съест морская черепаха.

– Отчаиваться нельзя, – ответил я. – Нужно просто подумать. Неужели мы не сможем дать отпор какой-то морской черепахе?

– Но ведь она украла все наши ароматические палочки.

– Нужно шире взглянуть на проблему. Раз морская черепаха не переносит ароматических палочек, скорее всего, не переносит она и чего-то еще.

– Например?

– Хулио Иглесиаса, – сказал я.

– Почему Хулио Иглесиаса? – переспросила она.

– Не знаю. Только что в голову пришло. Интуитивно.

Положившись на интуицию, я поставил сингл Хулио Иглесиаса «Begin the Beguine» на вертушку и стал ждать заката. Едва наступит вечер, морская черепаха непременно пойдет в атаку. Тогда-то и разберемся до конца. Либо она съест нас, либо мы доведем ее до слез.

И когда незадолго до полуночи за дверью послышались шлепки шагов, я, не теряя ни минуты, опустил иголку на виниловый диск. Как только слащавый голос Хулио Иглесиаса начал выводить «Begin the Beguine», шаги тотчас смолкли и до меня донесся тяжкий стон. Да, я победил морскую черепаху.

В ту ночь Хулио Иглесиас спел «Begin the Beguine» сто двадцать шесть раз.

Я тоже не люблю Хулио Иглесиаса, но, к счастью, страдал меньше морской черепахи.

Машина времени

(или Нобору Ватанабэ как доброе знамение, часть 2)

В дверь постучали.

Я положил кожуру недоеденного мандарина на котацу [2]2
  Комнатный обогреватель, вделанный в стол и накрываемый сверху одеялом.


[Закрыть]и пошел открывать. На пороге стоял Нобору Ватанабэ – тот водопроводчик, что коллекционирует точилки для карандашей.

На часах была уже половина седьмого вечера, поэтому Нобору Ватанабэ сказал:

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, – ответил я, толком не понимая, зачем он явился. – Извините, я не припомню, чтобы заказывал сантехнические работы.

– Да-да. Прошу прощения, сегодня я пришел к вам с просьбой. Я узнал, что у вас есть машина времени старой модели, и подумал: вдруг вы захотите обменять ее на новую… Вот, собственно, и все.

«Машина времени», – удивленно повторил я про себя, но изумления своего ничем не выдал.

– Да, есть, – ответил я как ни в чем не бывало. – Хотите взглянуть?

Я проводил Нобору Ватанабэ в свою комнатушку площадью в четыре с половиной татами [3]3
  Площадь помещения в Японии традиционно измеряется в татами, или «дзё» (1,62 кв. м).


[Закрыть]и показал на электрическое котацу, где лежала мандариновая кожура.

– Вот, пожалуйста, машина времени, – сказал я. У меня ведь тоже есть чувство юмора.

Однако Нобору Ватанабэ не рассмеялся. Он откинул одеяло, серьезно покрутил ручку термостата, проверил шкалу, подергал за все четыре ножки.

– Хозяин, это настоящая жемчужина, – вздохнул он. – Великолепный образец. Модель сорок шестого года Сёва [4]4
  Эпоха Сёва отсчитывается с 1926 г. Соответственно, речь идет о 1971 г.


[Закрыть]«Уют». Полагаю, вы должны быть ею довольны.

– Да, в общем-то, – сказал я. – Правда, ножка шатается, но греет она исправно.

Нобору Ватанабэ спросил, не хочу ли я обменять ее на машину времени новой модели, и я согласился. Нобору Ватанабэ вышел из дома, достал из своей «тойоты-лайтэйс» коробку с новенькой электрической котацу (то есть, конечно же, машиной времени), втащил ее в комнату и забрал мою котацу «Уют» (то есть машину времени).

– Извините, что опять вас побеспокоил, – сказал Нобору Ватанабэ на прощанье и помахал мне рукой из машины. Я тоже помахал ему в ответ.

А потом вернулся к себе доедать мандарин.

Картофельные крокеты

Я работал дома, и тут ко мне пришла девушка. Красивая такая, лет восемнадцати-девятнадцати, в зеленом шерстяном пальто. Она топталась на пороге и крутила пальцами замочек на сумке.

– Извините, я – ваш новогодний подарок, – тихонько сказала девушка.

– Надо где-то расписаться? – спросил я.

– Нет. Я и есть ваш подарок.

– Извините, что-то я не очень понимаю.

– Ну… можете делать со мной что хотите. Ведь я ваш новогодний подарок. Администратор по новогодним подаркам из компании К. велел мне к вам прийти.

– Хм, – только и сказал я.

Компания К. – большой издательский дом, я выполнял несколько их заказов. К слову сказать, припоминаю: как-то за выпивкой меня спросили, какой подарок я бы хотел получить в конце года, и я ответил: «Молоденькую девушку». Но, разумеется, я сказал это в шутку. Да и кому придет в голову, что крупнейшее издательство и правда на такое отважится.

– Извини, но я сейчас занят. Мне завтра сдавать работу, настроение совсем не для секса. Нужно все закончить. Если б я знал, что ты сегодня придешь, сделал бы все заранее.

После этих моих слов девушка тихонько заплакала.

– У меня ничего не получается. Из меня даже новогоднего подарка не получилось. Ничего я не могу. Даже водительские права получить.

– Ладно тебе, ладно, – сказал я.

Но девушка и дальше плакала прямо на пороге моего дома. Чтобы не привлекать внимания соседей, я был вынужден пригласить ее в дом и напоить кофе.

– Раз с сексом не получается, позвольте мне сделать для вас что-нибудь другое. Начальство велело обслуживать вас два часа. Я могу, например, спеть караоке. У меня хорошо получается «Itoshi no Ellie» группы «Southern All Stars» [5]5
  «Southern All Stars» (SAS, с 1978) – японская поп-рок-группа. «Itoshi no Ellie» – их третий сингл (1979).


[Закрыть].

– Петь не надо, – поспешно остановил я ее. Так я вообще никакую работу не закончу.

– Тогда я приготовлю картофельные крокеты. Я их готовлю мастерски.

– Отлично, – сказал я. Просто обожаю картофельные крокеты.

Карты

Когда мы окончательно заездили пластинку Хулио Иглесиаса, нам стало совсем уже нечем защищаться от морской черепахи. «Begin the Веguine» не подпускала ее к нашему дому каждую ночь.

– Теперь нам конец, – сказала подруга. – У нас больше нет ни ароматических палочек, ни Хулио Иглесиаса.

– Да нет же, наверняка есть еще какой-то способ, – сказал я.

– Может, попробуем Вилли Нельсона, или «Аббу», или Ричарда Клайдермана?

– Нет, не годится. На морскую черепаху действует только Хулио Иглесиас, ясное дело.

Я один пошел на берег моря и с утеса посмотрел в воду. Как бывало обычно, морская черепаха в послеполуденной дреме неподвижно лежала на дне. Копила силы для ночной атаки. Однако сколько бы я ни смотрел сверху на черепаху, ни одного нового средства для защиты от нее в голову не приходило. Наверное, я просто устал, и сила воображения ослабла.

На сей раз нам уж точно конец, подумал я. Какой ничтожный финал – накормить собой морскую черепаху. Интересно, что подумает моя мама, когда узнает? Это же надо – жизнь ее единственного сына оборвалась, когда он стал добычей морской черепахи.

Настроившись на худшее, я съел свой последний в жизни ужин и пил чай, когда пришла черепаха. Ее «шлеп-шлеп» все ближе – вот она обошла дом вокруг.

– Это конец, – сказала подруга, теснее прижавшись ко мне.

– Сопротивляться бесполезно. Наша жизнь была хоть и коротка, но полна радостей, – сказал я.

Скрипнув дверью, черепаха просунула морду в проем: нет ли здесь ароматических палочек и не играет ли пластинка Хулио Иглесиаса? В лапе у черепахи была зажата колода карт. Карт?

С тех пор мы каждый вечер играем втроем в «пятьдесят одно». Игра не особенно интересная, но все ж гораздо лучше, чем окончить свои дни в желудке морской черепахи. К тому же от ежевечернего прослушивания Хулио Иглесиаса мы и сами не в восторге.

Газета

Впервые я услышал о хулиганских выходках огромных обезьян на линии метро Гиндза пару месяцев назад. Несколько моих друзей рассказывали, что видели их собственными глазами, а в тот день с обезьянами столкнулся и я.

Однако, несмотря на подобное возмутительное поведение обезьян, не появилось ни одной статьи на эту тему. Полиция тоже явно не спешила браться за дело. А если газеты и полиция считают проделки обезьян пустяком, я хочу все-таки обратить на это их внимание. Пока обезьяны появлялись лишь в вагонах ветки Гиндза, однако никто не может гарантировать, что в ближайшее время бесчинства не перекинутся на Маруноути или Хандзомон. А тогда будет уже слитком поздно.

Лично я столкнулся с относительно безвредными проделками обезьян. Случилось это пятнадцатого февраля, сразу же после Дня святого Валентина. Я пересел с Омотэсандо на линию Гиндза, ехал на станцию «Тораномон». Рядом хорошо одетый служащий лет сорока с небольшим увлеченно читал утренний номер «Майнити». Перед ним была статья с заголовком «Приведет ли падение доллара к инфляции в американской экономике?». А я читал через его плечо рекламу новой книги «Похудей на пять килограммов, и твоя жизнь изменится».

Поезд приближался к станции «Акасака-мицукэ», и, как обычно, свет в вагоне мигнул. Когда я вновь бросил взгляд на газету, она была перевернута вверх тормашками.

– Так-так, опять проделки больших обезьян, – сказал мне служащий. – Куда вообще смотрит правительство?

– Да уж, – ответил ему я.

И правда не хотелось бы, чтоб и дальше все продолжалось в том же духе.

Пончикопревращение

Девушка, с которой мы встречались три года и решили пожениться, превратилась в пончик. После чего наши отношения пошли вкривь и вкось. Хотелось бы мне знать, кто вообще способен поддерживать нормальные отношения с любимой, ставшей пончиком. Каждый вечер я пил в баре, стал худой, как Хамфри Богарт в фильме «Сокровища Сьерра-Мадре».

– Брат, прошу тебя, забудь про нее. Так ты только подорвешь себе здоровье, – предостерегала меня младшая сестричка. – Я прекрасно понимаю твои чувства, но если человек превратился в пончик, он уже не будет прежним. Надо раз и навсегда поставить точку. Ты же и сам все понимаешь?

Наверное, она была права. Тот, кто превратился в пончик, навеки останется пончиком.

Я позвонил девушке и навсегда с ней попрощался.

– Мне тяжело с тобой расставаться, но, видимо, так уж нам предначертано судьбой. Я никогда не забуду тебя… – И так далее.

– Ты так и не понял? – спросила девушка, ставшая пончиком. – Наше человеческое существование по сути своей пусто. В нем ничего нет. Ноль. Почему ты не хочешь посмотреть на эту пустоту? Почему ты глядишь только по сторонам?

Почему? Это я хотел бы задать такой вопрос. Почему люди, ставшие пончиками, мыслят настолько ограниченно?

Но, в общем, на этом мы с ней расстались. Это случилось два года назад. А весной прошлого года без какого-либо предупреждения в пончик превратилась моя сестричка.

Окончив университет Дзёти [6]6
  Университет Дзёти (Sophia University) – токийский частный университет, осн. в 1913 г., один из ведущих в Японии.


[Закрыть], она поступила работать в «JAL» [7]7
  JAL(Japan Airlines) – авиакомпания «Японские авиалинии», осн. в 1951 г.


[Закрыть]. А вскоре – в холле гостиницы в Саппоро, где она была в командировке, – неожиданно превратилась в пончик. Мать не выходила из дома, плакала не переставая.

Иногда я позваниваю сестре, спрашиваю, как у нее дела.

– Брат, неужели ты так и не понял? – спрашивает сестра, ставшая пончиком. – Наше человеческое существование по сути своей…

Антитеза

От дяди, который в сентябре прошлого года уехал на Борнео на поиски антитезы и пропал из виду, наконец-то пришла открытка. Довольно стандартная, с фотографией дома на сваях и кокосовой пальмы. Но получить весточку от дяди, известного тем, что не любит писать письма, – это уже что-то.

«К моему великому сожалению, экземпляр антитезы, весьма крупный даже для здешних мест, на днях пропал, – писал дядя. Буквы скакали, потому что открытку он писал, сидя в каноэ. – Местные жители говорят, что антитезу в восемь метров не видели здесь уже много лет. Даже найденную мной в прошлом месяце антитезу в 2,25 метра – очевидно, весьма средний экземпляр – они называют “чудом”. Тут только руками развести. Скорее всего, причина сокращения числа антитез связана с уменьшением количества вулканического пепла, а также с геотермальными изменениями. Однако определенно ничего не скажешь. При таком раскладе я, скорее всего, к июлю вернусь в Японию».

Мою комнату украшает старая фотография: местные жители держат на плечах антитезу в двенадцать с половиной метров, а перед ними позирует мой дядя. Этот огромный экземпляр дядя обнаружил в 1966 году. Официально она была зарегистрирована как самая большая антитеза, обнаруженная в шестидесятых годах. Карьера дяди как ловца антитез была тогда на подъеме, и даже по этой фотографии видно, что энергия у него била ключом. То было счастливое время – его можно считать «эпохой великих открытий» в ловле антитез.

Сейчас увидеть настоящую сочную антитезу во французском ресторане так же невероятно, как поймать теннисной ракеткой каменный метеорит. Конечно, и в наши дни можно кое-где отыскать их в меню, но это, скорее всего, будет сухая и маленькая индийская антитеза – практически без вкуса или, хуже того, вообще замороженный продукт.

Если бы такое меню попалось на глаза моему дяде, он незамедлительно изорвал бы его в клочья. Потому что любит повторять: «Уж лучше ничто, чем маленькая антитеза».

Угри

Мэй Касавара позвонила мне в половине четвертого утра. Естественно, я в такое время крепко спал. Погрузившись с головой в жижу сна, мягкого и теплого, словно бархат, увязнув в ней вместе с какими-то угрями и резиновыми сапогами, я вкушал плоды пусть и временного, но весьма действенного счастья. И в этот момент раздался телефонный звонок.

Дзынь-дзынь.

Сначала исчезли плоды, затем угри и резиновые сапоги, а под конец исчезла и жижа. Я остался один. Совсем один, мужчина тридцати семи лет, пьяный, не избалованный любовью окружающих. Кто посмел отнять у меня угрей и резиновые сапоги?

Дзынь-дзынь.

– Алло, – сказала Мэй Касавара. – Алло.

– Да, слушаю, – ответил я.

– Это я, Мэй Касавара. Извини, что так поздно. Но у меня опять появились муравьи. У них теперь муравейник на подоконнике в кухне. Те, которых мы прогнали из ванной в прошлый раз, теперь перетащили свой муравейник сюда. Вот именно, все переползли. И притащили с собой еще каких-то белых личинок – наверное, детенышей. Так противно. Принеси, пожалуйста, еще разок тот спрей. Я понимаю, что сейчас очень поздно, но я терпеть не могу муравьев. Сам знаешь.

В кромешной тьме я энергично потряс головой. Кто это – Мэй Касавара? Кто она такая, чтобы похищать угрей из моей головы?

И я задал ей этот вопрос прямо в лоб.

– Ой, простите, пожалуйста. Кажется, я ошиблась, – сказала Мэй Касавара с искренним сожалением в голосе. – Из-за этих муравьев я совершенно запуталась. Потому что они все вместе перетащили свой муравейник. Пожалуйста, простите.

Мэй Касавара первой повесила трубку, а я так и остался со своей в руке. Где-то в этом мире муравьи перетаскивают муравейники, а Мэй Касаваре нужна чья-то помощь.

Я вздохнул, закутался в одеяло, закрыл глаза и вновь стал искать в жиже теплого сна дружелюбных угрей.

Норико Такаяма и мое влечение

За свою жизнь мне довелось ходить рядом со многими женщинами, однако я не знаю ни одной, кто ходил бы так же быстро, как Норико Такаяма (25 лет). Она энергично размахивала руками, будто хотела сказать: «Вот, смотрите, их только что смазали», – и с видимым удовольствием делала большие шаги. Издалека она напоминала такого жучка-вертячку с прозрачными крылышками. Быстрая, плавная, счастливая походка, словно блеск после дождя.

Когда мы впервые шли вместе (от начальной школы Сэндагая до Аояма-Иттёмэ), я удивился ее скорости, а потом решил, что она не в восторге от того, что приходится идти со мной. Потому и шагает так быстро, чтобы скорее от меня отделаться. А может, таким бешеным темпом старается подавить во мне влечение к ней (вообще-то у меня не было подобных мыслей в отношении Норико Такаямы, поэтому сложно судить, насколько этот ее прием был вообще эффективен).

И лишь спустя несколько месяцев я наконец понял. В ее быстрой ходьбе нет никакого скрытого смысла – ей просто нравится ходить так, словно она летит. Как-то в начале зимы рядом со станцией Ёцуя я заприметил, как она шла в толпе одна. С какой-то до нелепости невероятной скоростью. Ей просто было так удобно – идти откуда-то и куда-то по этому участку земли под названием Токио. В правой руке она крепко держала сумку, воротник ее плаща трепетал на ветру, а она шагала вперед, выпрямившись, как струна.

Я сделал пять-шесть шагов и собрался было окликнуть ее, но она ушла далеко вперед, и я почувствовал себя нелепо. Вроде Россано Брацци в последней сцене «Летней поры». В одиночестве у станции Ёцуя. Но я был очень рад. Я понял, что Норико Такаяма все же не ошиблась. Меня к ней действительно влекло.

Осьминог

Нобору Ватанабэ прислал мне открытку с нарисованным осьминогом. Под ним был кривым почерком выведен следующий текст:

Премного благодарен за ту заботу, что на днях вы оказали в метро моей дочери. Предлагаю в ближайшее время где-нибудь вместе поесть осьминогов.

Прочитав открытку, я немало удивился. Все последнее время я проводил в командировках и уже месяца два не ездил на метро. И вообще не помню, чтобы проявлял когда-нибудь заботу о дочери Нобору Ватанабэ. К слову сказать, я и не знал, что у Нобору Ватанабэ есть дочь. Вероятно, он перепутал меня с кем-то.

Но мысль поесть осьминога мне понравилась.

Я написал открытку Нобору Ватанабэ. На ней нарисовал дрозда, а под ним – следующий текст:

Большое спасибо за вашу открытку. Почему бы нам и правда не поесть осьминогов? Пожалуйста, свяжитесь со мной в конце месяца.

Однако прошел целый месяц, а никаких известий от Нобору Ватанабэ не было. Вероятно, забыл. А мне все это время страсть как хотелось осьминога. Однако я был уверен, что мы пойдем его есть с Нобору Ватанабэ, поэтому сам не ходил и не ел.

И вот когда я уже начисто забыл и про осьминога, и про Нобору Ватанабэ, мне опять пришла от него открытка. Теперь на ней была нарисована луна-рыба. А под ней – следующий текст:

Какого же вкусного осьминога мы с вами отведали на днях. Давненько не приходилось мне есть осьминога с таким настоящим вкусом. Хотя должен признать, я не совсем разделяю вашу точку зрения, изложенную при встрече. Как отец взрослой дочери, я не могу согласиться с вашей позицией в отношении секса. Предлагаю встретиться в ближайшее время и обстоятельно обсудить это за набэ [8]8
  Набэ – горячее блюдо, в котором различные ингредиенты тушатся в одном горшке.


[Закрыть].

– Э-эх, – вздохнул я. Нобору Ватанабэ опять меня с кем-то перепутал.