Текст книги "Жизнь и доктрины Якоба Бёме"

Автор книги: Хартманн Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Поэтому нет необходимости повторять, что это состояние не может быть достигнуто посредством самоволия животного человека; оно не может быть получено им посредством какого-либо интеллектуального исследования; оно не зависит от его социального положения, образования, профессии или внешней квалификации в жизни, но оно приходит к человеку исключительно и только по милости и благодати Божьей. Это означает присутствие Божественного света, и это присутствие не зависит ни от чего другого, кроме как от самого этого присутствия. Бёме говорит:

«Высшему угодно открывать Свои тайны через глупцов, на которых мир смотрит как на ничтожество, чтобы было видно, что их знание исходит не от этих глупцов, а от Него. Поэтому я прошу вас рассматривать мои труды как труды ребёнка, в котором Высший проявил Свою силу. В них так много, что никакие аргументы и рассуждения не могут постичь или понять это; но для тех, кто озарён Духом, их понимание легко и просто детская забава». (Письма, xv. 10.)

«Понимание рождается от Бога. Оно не является продуктом школ, в которых преподают гуманитарные науки. Я не отношусь к интеллектуальному обучению с презрением, и, если бы я получил более сложное образование, оно бы, но Богу угодно обратить мудрость мира сего в юродство и дать силу немощным, чтобы все преклонились пред Ним». (Сорок вопросов, xxxvii. 20.)

Рассудочный интеллект не имеет никакого отношения к возникновению восприятий, но используется для того, чтобы привести идеи, полученные от ясного восприятия истины, в необходимую форму; и поскольку разум тогда находится в более высоком, чем обычно, состоянии, часто случается, что по возвращении в низшее состояние он не понимает, а возможно, даже не помнит идей, которые он выражал в это время.

«Я говорю это перед Богом и свидетельствую перед Его судейским местом, где все должно предстать, что я в своем человеческом „я“ не знаю, что мне придётся писать; но всякий раз, когда я пишу, Дух диктует мне, что писать, и показывает мне все в такой удивительной ясности, что я часто не знаю, нахожусь ли я со своим сознанием в этом мире или нет. Чем больше я ищу, тем больше нахожу, и я постоянно проникаю все глубже, так что мне часто кажется, что моя грешная личность слишком низка и недостойна для получения знаний о таких высоких и возвышенных тайнах; но в такие моменты Дух разворачивает Своё знамя и говорит мне: „Вот! в этом ты будешь жить вечно и будешь увенчан. Почему ты ужасаешься?“». (Письма, ii. 10.)

«Иногда я мог бы писать более изящно и в лучшем стиле, но огонь, пылающий во мне, побуждает меня к этому. Моя рука и моё перо должны стремиться следовать за мыслями настолько хорошо, насколько они могут. Вдохновение приходит как ливень. То, что я ловлю, я имею. Если бы можно было ухватить и описать все, что я воспринимаю, тогда мои писания были бы более ясными». (Письма, X. 45.)

Из этого следует, что истинно вдохновенные писания значительно отличаются от тех, которые создаются обычным медиумизмом; потому что в первом случае провидец воспринимает истины, которые он должен выразить, в то время как во втором случае медиум является либо бессознательной машиной, либо чувствует вдохновение, не зная природы источника, из которого это вдохновение исходит.

Также не следует полагать, что любой человек, пока он живёт в физическом теле и в определенной степени зависит от внешних условий, должен постоянно находиться в том высшем духовном состоянии, которое необходимо для полного осознания вечной славы Царства Божьего; но что обязательно должен быть возврат в низшее состояние сознания. Бёме говорит:

«Как вспышка молнии возникает в центре и через мгновение снова исчезает, так и с душой. Когда во время битвы она проникает сквозь облака, она видит Божество как вспышку света; но облака греха вскоре снова собираются вокруг неё и закрывают ее зрение». (Аврора, xi. 76.)

«Душа берет своё начало частично от природы и частично от Бога. В природе есть добро и зло; и человек, благодаря своим греховным наклонностям, стал подвержен тому, что является огненным в природе, так что его душа ежедневно и ежечасно становится пятнистой от греха. Поэтому способность души распознавать вечные истины не совершенна». (Аврора, Предисловие, 100)

«Пока Бог наблюдает за мной Своей оберегающей рукой, я понимаю то, что написал; но, когда Он становится скрытым от меня, я перестаю узнавать свои собственные работы, и это доказывает мне невозможность проникновения в тайны Божьи без помощи Его Духа». (Письма, x. 29.)

Если плотский ум не может понять язык Духа, то как же этот ум может прийти к истинному пониманию истины путём собственного рассуждения, этого рассуждения ведущие в лучшем случае только к мнению о том, чего не может быть в истине, но не к восприятию того, что она есть? Те, кто хочет понять такие писания, должны проникнуться духом автора. Простое рассуждение не поможет.

«Эти писания выходят за горизонт интеллектуальных рассуждений, и их внутренний смысл не может быть постигнут путём спекуляций и аргументации; но для этого необходимо, чтобы разум находился в богоподобном состоянии и был озарён Духом Истины». (Письма, xviii. 9.)

«Если кто желает следовать за мной в науке о том, о чем я пишу, пусть он скорее следует полётам моей души, чем полётам моего пера». (Три принципа, xxiv. 2).

Этот полет в регионы вечной свободы невозможен для того, кто связан цепями, выкованными иллюзией «я», и поэтому недостижим для тех, кто ищет познания Бога с целью удовлетворения своего любопытства или с любой другой эгоистической целью.

«Прежде всего, проверьте себя, с какой целью вы хотите познать тайны Божьи, и готовы ли вы использовать полученные знания для прославления Бога и на благо ближнего. Готовы ли вы полностью умереть для своей эгоистичной и земной воли и искренне желаете стать единым с Духом? Тот, кто не имеет таких высоких целей и ищет знаний только для удовлетворения себя или для того, чтобы мир смотрел на него как на нечто великое, не годится для получения таких знаний» (Clavis, ii. 3). (Clavis, ii. 3.)

«Если вы однажды поймёте истинный смысл того, что я написал, вы освободитесь от конфликта мнений и обретёте самопознание; но, разумеется, это должно быть достигнуто не простым чтением букв, а живой силой Духа Христова». (Апология.)

Невозможно достичь такого состояния и без тяжёлой борьбы с силами тьмы.

«Если кто хочет идти за Мною, пусть не опьяняется земными мыслями и желаниями, но препояшется мечом Духа, потому что ему придётся сойти в страшную глубину, даже в середину царства ада. Борьба с дьяволом между небом и адом действительно требует тяжёлого труда, ведь он – могущественный владыка. Во время таких битв я часто переживал много горьких событий, которые наполняли моё сердце печалью. Часто солнце исчезало из моего поля зрения, но затем снова восходило, и чем чаще случался закат, тем красивее, яснее и великолепнее был восход». (Аврора, xiii. 20.)

«Кто ничего не желает для себя, тому все будет дано. Бесконечное не может быть сжато, чтобы быть постигнутым конечным разумом человека; но позвольте разуму человека расшириться силой Духа и осознать свою бесконечность, и тогда он постигнет бесконечную истину. Духовное знание не может быть передано от одного интеллекта к другому, его нужно искать в Духе Божьем. Истинно теософские труды даже до интеллекта донесут то тут, то там луч узнавания; но если читатель будет признан Богом достойным того, чтобы в его собственной душе зажегся Божественный свет, тогда он услышит невыразимые слова Бога». (Письма, lv. 8.)

«Тот, кто читает эти писания и не может их понять, не должен отбрасывать их в сторону, думая, что они никогда не будут поняты. Он должен постараться изменить свою волю и возвысить свою душу к Богу, прося Его о милости и понимании, а затем снова читать. Тогда он будет воспринимать больше истины, чем раньше, пока, наконец, сила Божья не проявится в нем, и он будет втянут в глубины, в сверхъестественное основание… то есть в вечное единство Бога. Тогда он услышит реальные, но невыразимые слова Бога, которые проведут его через божественное излучение небесного света даже в самые грубые формы земной материи, а оттуда снова вернут к Богу; и Дух Божий будет искать все вещи в нем и с ним». (Clavis, Предисловие, 5.)55
  Возможно, это также можно выразить следующими словами: «Не смертный интеллект, а божественность в человеке обладает божественным знанием». Человек, ничего не знающий о Боге и не имеющий веры в силу чего-либо божественного, что может открыться в нем, не может обладать божественным самопознанием; но если человек, будучи послушным закону, входит в состояние гармонии и единения с Богом, тогда Бог может открыться в нем, и разум, пронизанный светом божественного духа, может приобщиться к знанию божественного. Таким образом, он может узнать все обо всем в трех царствах, ибо Дух Божий пронизывает все. Оккультное знание, таким образом, не состоит в сборе информации или мнений из книг и авторитетов, но его основой является признание Божественной воли в человеке.


[Закрыть]

Глава II. Единство всего

«Мы все – одно тело во Христе, и весь Дух Христа находится в пределах нашей досягаемости. Если же мы войдём во Христа, то сможем видеть и знать все силой Его Духа». (Сорок вопросов, xxvi. 5.)

То, что ограничено, не может постичь бесконечного. То, что имеет начало, не может постичь того, что не имеет начала и конца. Кто измерил пространство? Есть ли у него конец? И если да, то что есть за пределами пространства? Но если у пространства нет конца, то не теряет ли мысль себя в стремлении проникнуть в его глубины? Мы не можем представить себе бесконечное пространство, но мы можем представить себе ограниченные формы, которые являются объективированным пространством, и, описывая форму, мы описываем пространство в определённом состоянии или условии. Точно так же мы не можем описать ни то, что вечно существует в Боге, ни вечные процессы, постоянно происходящие в Божественной жизни, иначе, чем говоря о них, как если бы они имели начало во времени, и используя земные термины, все из которых неизбежно недостаточны для создания концепции того, что не может быть представлено земным умом, потому что оно бесконечно выше всех земных вещей.

«Я не могу описать вам всю Божественность, измерив её, потому что Бог неизмерим; тем не менее Божественность не является непостижимым для духа, покоящегося в любви Божьей. Такой дух может постигать вечные истины, одну часть за другой, и таким образом он может прийти к постижению целого». (Аврора, x. 26.)

«Если я хочу сделать понятным вечное порождение, разворачивание или эволюцию Бога из Его сущности, я не могу говорить иначе, чем в дьявольской (заведомо ошибочной) манере, представляя это так, как будто вечный Свет зажегся во тьме, и как будто Божество имеет начало. Никаким другим способом я не могу наставить вас, чтобы вы могли составить приблизительное представление об этом. В этом порождении и эволюции нет ничего первого и ничего последнего, тем не менее, описывая её, я вынужден ставить одну часть за другой». (Аврора, xxiii. 17—33.)

«Мы не хотим сказать, что у Божественного было начало; мы просто хотим показать, как Божество проявило себя через природу. У Бога нет начала во времени; у Него вечное начало и вечный конец». (Подпись, iii. i.).

«Божественность – это бесконечный ансамбль, который не может погибнуть. Она порождает себя из вечности в вечность, и первый в ней всегда последний, а последний – первый66
  Бог неизменен и не имеет начала во времени; «начало» относится только к проявлению Его силы в природе. Природа похожа на постоянно вращающееся колесо, в котором рождаются и умирают формы, в которых проявляется сила Бога. Смерть одной формы приводит к рождению другой. Таким образом, жизнь рождается из смерти; но то, что порождает жизнь и вызывает смерть, вечно.


[Закрыть]». (Три принципа, vii. 14.)

То, что подчинено условиям времени, может представить только временные вещи; только то, что вечно в человеке, может осознать существование вечного.

«Мы не можем говорить на языке ангелов, и даже если бы мы могли говорить на нём, то для обитателей этого мира всё представлялось бы так, как будто это относится к сотворённым существам, и перед земным разумом это представлялось бы как земное. Мы сами – лишь части целого, и мы можем представлять себе и говорить только о частях, но не о целом». (Тройная жизнь, ii. 66.)

«Я советую читателю, когда бы я ни говорил о Божественном и его великой тайне, не воспринимать то, что я говорю так, как если бы это было предназначено для понимания в земном смысле, а рассматривать это с более высокой точки зрения, в сверхъестественном аспекте. Я часто вынужден давать земные имена тому, что является небесным, чтобы читатель мог составить себе представление и, размышляя об этом, проникнуть во внутреннюю основу». (Благодать, iii. 19.)

Бог – это самосуществующая, самодостаточная, бесконечная Воля, не имеющая происхождения. Эта Воля, постигая свою истинную сущность, тем самым создаёт зеркало внутри себя. То же самое происходит и в микрокосмосе человека. Созерцая себя, человек создаёт зеркало, в котором он «чувствует» себя, и таким образом он становится самосознательным и осознает своё существование как индивидуальное существо.

«Внутри пустоты (то, что некоторые авторы называют „Небытием“ – понятие не имеющее какого-либо содержания) нет ничего, кроме вечного спокойствия, вечного покоя без начала и конца. Правда, даже там у Бога есть воля, но эта воля не может быть объектом нашего исследования, поскольку попытка исследовать ее приведёт лишь к путанице в нашем сознании. Мы представляем себе эту волю как основание Божества. Она не имеет происхождения, но постигает себя в самой себе». (Menschwerdung, xxi. 1.)

«Божественный разум – это свободная воля. Он никогда не возникал из чего-либо или силой чего-либо. Он есть сам по себе и пребывает только и исключительно в себе, ничем не затронутый, потому что нет ничего внешнего или предшествующего ему». (Mysterium, xxix. 1.)

«Вечная свобода обладает волей и сама является волей. В воле есть намерение совершить или импульс к желанию чего-либо. Кроме этой воли нет ничего, на что можно было бы направить этот импульс. Поэтому воля видит в себе, как в вечности; она видит то, чем является сама, и тем самым создает в себе зеркало». (Сорок вопросов, i. 13.)

Это вечное зеркальное отражение, или Бог, видящий Самого Себя в Себе, является божественным самосознанием, то есть самопознанием Бога, или, другими словами, божественной мудростью. Вечная Воля, в своем аспекте как Отец, вечно созерцает себя как Сын и, так сказать, вновь расширяется как Святой Дух. Тот же процесс в меньшем масштабе происходит в микрокосме человека: ведь если он находит себя в себе, проникая в безграничную бездну внутри себя, то в самосознании своей собственной мужественности он находит ту силу и мощь, благодаря расширению которой его воля и мысль обретают силу действовать даже на неизмеримых расстояниях.

Поэтому говорится, что чем глубже мы опускаемся и проникаем в свой личный центр, погружаясь в беспочвенное основание собственной души, даже настолько глубоко, что полностью теряем ощущение собственной личности, тем выше мы возвышаемся в царство божественного и универсального бытия.

«Бог есть воля вечной мудрости, и вечно порождаемая Им мудрость есть Его откровение. Это откровение происходит через дух триединый. Во-первых, посредством вечной Воли, как таковой, в её аспекте как Отца; затем посредством вечной Воли в её аспекте как божественной любви, центра или сердца Отца; и, наконец, посредством Духа, силы, исходящей из воли и любви». (Mysterium, i. 2, 4.)

«Сам Отец есть воля пустоты (Абсолюта). Эта воля зарождает в себе желание проявить себя для себя. Эта любовь или желание есть сила, зачатая волей или Отцом внутри себя, то есть Сыном, сердцем или местом (первым основанием внутри неоснования или пустоты), первым началом внутри воли. Воля изрекается посредством этого постижения себя, и это испускание воли в говорении или дыхании есть Дух Божества77
  Возможность того, что существо постигает свою самость, переживается им как пробуждение к сознанию своей самости.


[Закрыть]». (Mysterium, i. 2.)

«Первая немыслимая воля без всякого происхождения порождает в себе единого вечного Бога – мыслимую волю, которая является сыном беспричинной воли, но одинаково вечна с первой. Эта другая воля есть чувствительность и постижимость изначальной воли, посредством которой то, что есть ничто, обретает себя как нечто. Тем самым немыслимая беспричинная воля издаёт то, что она вечно находит, и входит в состояние вечной медитации о самой себе. Первая беспричинная воля называется вечным Отцом; зачатая и порождённая воля беспричинности – её врождённым Сыном; порождение бесплотной воли посредством зачатого Сына – Духом. Таким образом, единая воля Абсолюта, посредством первого вечного и безначального зачатия, проявляет троякую активность, но, тем не менее, остаётся лишь одной недифференцированной волей». (Благодать, i. 5—12.)

Это вечное зеркальное отражение, или созерцание Богом Самого Себя в Самом Себе, можно назвать божественным воображением. Оно бесконечно, как триединый Дух, созерцающий себя в бесконечном зеркале божественной мудрости, но оно остаётся лишь пассивной силой по отношению к активной воле. В том же смысле разум человека не является самим человеком, а воображение человека подчиняется или должно подчиняться его воле; в то время как человек без способности мыслить или воображать немыслим и не может существовать как человеческое существо.

«Первая деятельность в Боге – это божественное созерцание или мудрость, посредством которой Дух Божий, с исходящими от него силами, играет как с одной единой силой. Это внутреннее воображение ни велико, ни мало; оно не имеет ни начала, ни конца, но оно бесконечно, и его формирующая сила не имеет границ». (Благодать, i. 14.)

Таким образом, Бог, в Его аспекте отца или творческой воли, является активным или мужским элементом в творении; в то время как божественная мудрость, мать, является пассивным продуктивным принципом, не имеющим собственной воли, но… действует полностью в соответствии с волей отца в ней. Правда, воля отца не могла бы ничего произвести, если бы не присутствие матери, в которой развиваются формы, или, выражаясь другими словами, он не мог бы ничего создать, если бы не обладал мудростью для этого; но вся мудрость в мире ничего не создаёт, если она не становится активной благодаря воле.

«Премудрость предстаёт перед Богом как зеркало или отражение, в котором Божество видит Самого Себя и все великие чудеса вечности, которые не имеют ни начала, ни конца во времени, но начало и конец которых вечны. Премудрость есть откровение Святой Троицы; но это не следует понимать так, будто она открывается Богу по своей силе или выбору, но в ней открывается Божественный центр, сердце и сущность Бога. Она как зеркало Божества, и, как любое другое зеркало, она просто остаётся неподвижной; она не производит образ, а просто представляет его». (Menschwerdung, i. 1, 12.)

То, что отец вечно желает дать, мать вечно желает получить.

Жизнь – мужское начало; земля, или «материя» – женское. Земля не заставляет семя расти, но семя, посаженное в землю, несёт в себе силу расти; земля лишь предоставляет материал, который жизнь в семени извлекает из земли. Точно так же мать не создаёт ребёнка, но лишь предоставляет материалы, необходимые творческому духу, существующему в ребёнке, который, прежде чем родиться, привлекает из организма матери то, в чём он нуждается, подобно тому, как после рождения ребёнок получает питание из материнской груди88
  Земные мужчины и женщины – это мужской и женский организмы, в которых активные и пассивные элементы творения проявляются во внешнем выражении. Каждый человек имеет в себе мужские и женские элементы. Женщина, в которой активен только принцип воли, без присутствия мысли, была бы лишь скоплением слепой силы. Мужчина без женского элемента, то есть без воли, был бы подобен зеркалу, полному образов, но не способному ничего произвести. Истинная женщина в идеальном танце души не имеет других мыслей, кроме мыслей своего мужа; истинный мужчина также не желает ничего, что не совместимо с желанием его жены.


[Закрыть].

«Премудрость – это откровенное слово божественной силы, знания и святости, антитеза непостижимого единства в сущности, в котором Святой Дух формирует и воображает. Она пассивна, а Дух Божий активен, как душа в теле». (Clavis, v. 18.)

Эта вечная Троица немыслима в своём аспекте как духовная сущность, в том же смысле, в каком немыслим огонь, если он не горит; но как горящий огонь проявляет себя посредством света и жара, так и Божественная сила проявляет себя в троичном аспекте в вечной природе.

«Тройственный Дух – это единство, единственное существо, или, говоря более правильно, не существо, а вечная Причина; следовательно, тайна, сравнимая с интеллектом человека, который также непостижим». (Mysterium., i. 5.)

«Бога в Его первобытном аспекте следует представлять себе не как существо, а лишь как силу или разум, составляющий сущность бытия – как непостижимую, вечную волю, в которой содержится всё, и которая, хотя сама является всем, тем не менее, только одна, но желает раскрыть себя и войти в состояние духовного бытия. Это происходит посредством огня в желании любви, то есть в силе света». (Mysterium, vi. 1.)

«Здесь мы ещё не имеем оснований говорить, что Бог – это три личности, но Он троичен в Своей вечной эволюции. Он рождает Себя в Троице; и в этом вечном разворачивании Он, тем не менее, единственное существо, ни Отец, ни Сын, ни Дух, но только вечная Жизнь или Бог. Троица станет понятной в Его вечном откровении только тогда, когда Он откроет Себя через посредством вечной природы, то есть в свете посредством огня». (Mysterium, vii. 9—12.)

«В тишине вечной свободы Отец ещё не предстаёт как Отец. Он появляется как таковой только тогда, когда Он желает творить и зарождает в Себе волю к порождению природы, в Себе Самом». (Тройная жизнь, iv. 64.)

Мы не можем представить себе человека без какого-либо тела, равно как и универсального Бога без универсальной природы. Сама сущность, составляющая «человека», – это воля и разум, проявляющиеся в человеческой форме. Бог начинает существовать как сущность только тогда, когда Он проявляет Себя в природе. От вечности Бог таким образом открывает Себя Самому Себе; и причина этого самооткровения лежит прежде всего в воле Божьей в Троице и в стремлении вечной мудрости.

«О вечности мы не можем говорить иначе, как о духе, ибо всё в начале было духом; но и она от вечности развила себя в бытие». (Menschwerdung, i. 2.).

«То, что безмятежно и не имеет бытия, покоясь в себе, не содержит тьмы, но является спокойным, ясным, светлым счастьем. Это и есть вечность, не имеющая ничего другого, и означает прежде всего Бога. Но поскольку Бог не может быть без бытия, Он зарождает в Себе волю, и эта воля есть любовь». (Тройная жизнь, ii. 75.)

«Всё Божественное Существо находится в состоянии непрерывного и вечного порождения, сравнимого с разумом человека, но неизменного. Из ума человека постоянно рождаются мысли, из них возникают желание и воля. Из желания и воли возникает действие, и руки делают свою работу, чтобы сделать её предметной… Так и с вечной эволюцией». (Три принципа, ix. 3 5.)

«Вначале воля тонка, как ничто, и потому она желает и жаждет стать чем-то и проявиться. Это небытие приводит волю в состояние желания, и это желание есть воображение. Воля, созерцая себя в зеркале мудрости, заставляет свой образ появиться в небытии, и таким образом она создаёт основание в своем воображении». (Menschwerdung, ii. 1.)

«Премудрость, вечная дева, играющая с Богом к Его чести и радости, полна желания созерцать чудеса Божьи, которые заключены в ней самой. Благодаря этому желанию божественные сущности внутри неё становятся активными и привлекают святую силу, и таким образом она переходит в состояние постоянного бытия. При этом она ничего не замышляет в себе; её склонность покоится в Святом Духе. Она просто движется перед Богом с целью раскрытия Божьих чудес99
  Таким образом, божественная мудрость в человеке не рассуждает и не «делает логических выводов», не работает для познания сообщений, полученных от кого-либо; но она есть сила истинной живой веры, то есть сила духа человека постигать духовные истины, существующие внутри его самого.


[Закрыть]». (Три принципа, xiv. 87.)

Возможность такого «внешнего» или телесного откровения Бога заложена в божественной магической силе, которая существует в самой божественной жизни. Это сила магической воли, способная произвести то, чего она желает.

«Волшебная сила – это Дух, желающий бытия. По сути, это не что иное, как воля, но она вступает в существование. Это величайшая тайна; она выше природы и заставляет природу принимать формы в соответствии с формой её воли. Она вводит основание в бездну беспочвенности и превращает ничто в нечто. Она – мать вечности и сущности всех существ. В ней заключены все формы последних. Она не есть интеллект, но действует по воле интеллекта. Это не величие, не сила, но желание, входящее в тёмную природу (материю) и действующее посредством этой тёмной природы в огонь, а через огонь – в свет. Через эту магическую силу чудеса числа Три раскрываются через природу». (Шесть мистических пунктов, т. 1—11.)

«Телесность Бога проистекает из Его сущности. Эта сущность не есть дух, но она выглядит как бессилие, если сравнивать её с силой, в которой пребывает Тройка. Эта сущность – элемент Бога, в котором есть жизнь, но нет разума». (Тройная жизнь, т. 53.)

Тезис предполагает антитезис. В Едином не существует никаких отношений. Сознание не проявляется в отсутствие того, что можно осознать, и без того, что можно осознать. Без природы не может быть свободы природы; без положительного не может быть отрицательного; без тёмной основы огня не может быть света.

«„Единое“ не имеет в себе ничего, чего оно могло бы желать, и такое единство не может ощущать свою самость. Это возможно только в состоянии дуальности». (Вопросы теософии, iii. 3).

«Если бы всё было только одним, это одно не могло бы проявиться в себе. Если бы не было страдания, радость не могла бы быть познана». (Mysterium, iv. 22.)

«Бог вводит Свою волю в природу для того, чтобы явить Свою силу в свете и величии, чтобы создать царство радости. Если бы не было природы, возникающей в вечном единстве, то не было бы ничего другого, кроме вечного спокойствия. Когда природа приходит в состояние боли, спокойствие сменяется движением, а силы становятся слышимыми, как слово» (Благодать, ii. 16). (Благодать, ii. 16.)

«Единое, „Да“, есть чистая сила, жизнь и истина Бога, или Сам Бог; но Бог был бы непознаваем для Себя, и в Нём не было бы ни радости, ни восприятия, если бы не присутствие „Нет“. Последнее есть антитеза или противоположность позитивному или истинному; оно заставляет последнее раскрыться, и это возможно только благодаря тому, что оно противоположно ему, и в нём вечная любовь может стать активной и ощутимой». (Вопросы теософии, iii. 2.)

«Чтобы был свет, должен быть огонь. Огонь порождает свет, а свет делает огонь явным; он получает природу огня в себе и пребывает в огне». (Mysterium, xl. 2.)

«Радость входит в состояние желания для того, чтобы произвести огненную любовь, царство счастья, которое не могло бы существовать в спокойствии». (Подпись, vi. 2.)

«Величие Бога не могло бы проявиться в силе, радости и великолепии, если бы не влечение, вызванное желанием. Точно так же не могло бы быть света, если бы желание не проникало и не омрачало его, создавая тем самым состояние тьмы, которая растёт до тех пор, пока не произойдёт воспламенение огня». (Благодать, ii. 14.)

Относительное добро не может существовать без относительного зла, а зло не может существовать без добра. Огонь не может существовать без света, как и свет без огня. Никакая множественность невозможна без единства. Каждое из них требует и, следовательно, желает другого.

«Свет и тьма противоположны друг другу, но между ними существует связь, так что ни одна из них не может существовать без другой». (Тройная жизнь, ii. 86.)

«В Боге есть два состояния, вечные и бесконечные, а именно: вечный свет и вечная тьма. Свет – это Бог, и во тьме не было бы боли, если бы не присутствие света. Свет заставляет тьму тосковать по свету и страдать от этого». (Три принципа, ix. 30.)

«Воля, выйдя из состояния единства (заняв позицию, так сказать, против единства в желании собственной самости), входит в состояние желания, и это желание является магнетическим, то есть неудержимым; но единство как таковое является источающим; оно стремится выйти вовне, чтобы стать явленным. Воля, возникнув из состояния единства, желает войти внутрь себя, чтобы достичь ощущения в единстве, и чтобы таким образом единство могло достичь ощущения в воле». (Вопросы теософии, iii. 9.)

«Жизнь света имеет своё движение и импульс, так же, как и жизнь огня; но последняя порождает первую, а первая является владыкой второй. Если бы не было огня, не было бы ни света, ни духа; и, если бы не было духа, который дышал бы на огонь, последний был бы погашен, и воцарилась бы тьма. Каждое из них не было бы ничем без другого; оба они взаимно зависят друг от друга». (Сорок вопросов, i. 62.)

Однако между этой двойственностью нет равенства, ибо единство превосходит множественность, свобода – природу, свет – огонь; высшее всегда управляет низшим.

«Воля как таковая – это неощутимая жизнь, но она находит желание, и, желая желать, превращает себя в существо. Воля превосходит желание, ибо, хотя желание является возбуждающей причиной для воли, воля – это жизнь без причины, и она также является интеллектом. Поэтому она является владыкой желания. Она управляет жизнью желания и использует её по своему усмотрению. Эту вечную волю-дух мы знаем как Бога, но активная жизнь желания – это вечная природа». (Внутренняя тайна, i. 1; iii. 2.)

«Бог от вечности есть Сила и Свет, и потому называется Богом в соответствии с этим, но не в соответствии с огненным духом. Что касается последнего, то мы говорим о нём не как о Боге, а как о „гневе Божьем“ и поглощающей части Его силы. Свет Божий также обладает качеством огня, но в нём гнев сменяется любовью, ненависть и горькая боль – мягким благодеянием и сладким желанием или удовлетворением». (Menschwerdung, i. 5—16.)

«Источник любви – это зажатие и удержание сурового гнева, и его преодоление, потому что кротость отнимает власть у едкой и жёсткой силы огня. Свет миролюбия держит тьму в заточении и пребывает во тьме. Суровая сила желает лишь гнева и заточения в смерти; кротость же, подобно сладкому росту, расцветает и побеждает смерть, даруя вечную жизнь». (Тройная жизнь, ii. 92.)

«Когда любовь раскрывается в свете посредством огня, она струится над природой и пронизывает её, как солнечный свет проникает в траву или огонь проникает сквозь железо». (Clavis, viii. 36.)

Чтобы понять вышесказанное, необходимо лишь осознать эти вещи в своем существе. Для рассуждающего интеллекта они навсегда останутся загадкой.

Не в стволе, корне, ветвях или листьях, но только в цветке растения можно найти зародыш, который производит плод или семя, из которого может вырасти новое растение подобного рода. Точно так же не в страстях человека, не в его интеллектуальных достижениях, а только в духовном соцветии его души существует зародыш для новорождённого существа, способного обрести сознание личного бессмертия.