Текст книги "Шутка Ласарди (СИ)"

Автор книги: Харрис Натт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Натт Харрис
Шутка Ласарди

Умная дверь вышла просто отличная! Гладкая, серая и с ручкой, подогнанной под руку Мари. Она была снабжена пружиной, реагирующей только на команду хозяйки и имела в своём корпусе: аэросистему, регулирующую количество кислорода в комнате, дисплей, напоминающий о приёме лекарств и сотню других полезных опций.

Идею с дверью подсказал ей друг детства Арни. Тот пережил удар и был спасён умным шезлонгом, который подарил ему внук на столетний юбилей.

Продавец дверей сказал, что шезлонг – это прошлый век, а на здоровье экономить не надо.

Он уговаривал Мари три часа, но она согласилась только после того, как продавец спросил, кому достанутся деньги, когда она умрёт?

Оставлять деньги было некому, потому что она жила одна (с мальмуром Дикси), а в "Дом зрелости" ей переезжать не хотелось.

И Мари истратила на умную дверь всё, что накопила за восемьдесят работы на птицефабрике.

Работник установил дверь, и они стали её тестировать вместе с Мари.

Дверь работала безупречно, моментально реагируя на мысленные команды. Оба остались довольны, но когда работник направился к выходу, Мари внезапно закрыла дверь у него перед носом. Работник аккуратно поправил круглую форменную шапочку и удивлённо повернулся к Мари.

– У меня вопрос. А можно перекрасить дверь в светло-зелёный цвет?

Работник испуганно посмотрел на Мари.

– Я не ослышался? Вам отлично известно, что все цвета, кроме утвержденного, запрещены.

– А если на двери сделать резную филёнку? Чтобы как будто это виноградная кисть с листьями?

– Боюсь, у вас будут большие неприятности, если вы захотите выбиться из утверждённого стиля. Да и соседи могут подать в суд, за то, что унижаете их своим богатством. Такие филёнки не для наших мест.

– Я пошутила, – сказала Мари, – просто пришло в голову сдуру, простите.

Работник повеселел и снова направился к двери.

– Счастливой Пасхи! – сказал он и уже беспрепятственно вышел.

– Счастливой Пасхи! – ответила Мари и с наслаждением захлопнула за ним дверь.

Итак, придётся ей до смерти жить с этой серой дверью, так же, как и с серым шкафом, столом, диваном и всей остальной мебелью цвета пасмурного неба. Её тошнило от этого цвета, она умирала от него, но ничего поделать не могла – на цвет имеют право только очень богатые люди.

– Дикси! Ты где, малыш?

– Мари, Мари! – пушистый крапчатый мальмур спрыгнул со шкафа, откуда наблюдал за событиями и подбежав к ногам хозяйки стал тереться, нарезая круги и восьмёрки.

– Ты голоден, хороший мой? Будешь шарики?

– Мари, Мари! – отвечал Дикси, всячески изображая радость.

Получив свои шарики, он весело захрустел ими, тихонько попискивая от удовольствия.

Это было единственное существо, которое удерживало Мари в этой жизни.

– Теперь дверь у нас есть, и мы полностью защищены от неожиданностей. Ты рад? – спросила Мари.

Мальмур не ответил, он был занят едой.

Мари выглянула в окно. Дождь, наконец, закончился. Можно будет прогуляться с Дикси в парке.

Народа на улице было немного, все разъехались на Пасху. В городе оставались только пожилые и одинокие. Но и им государство обеспечило хорошие развлечения на праздник. Ведь Пасха – это праздник бесплатной еды и питья. Подарок правительства гражданам, знающим свой долг и следящих за здоровьем.

Солнце ярко освещало чёткие кубы серых домов, выстроившихся в идеальном порядке вдоль улицы. Дикси, как всегда, умудрялся что-то вынюхивать на гладком асфальте и даже оставлять свои послания незнакомым друзьям.

Эскалатор поднял Мари к парку. Дикси ужасно любил парк. Ему лишь бы погулять! Он совал свой маленький нос везде. Вот он принюхался и рванул в кусты, с невероятной силой потащив за собой хозяйку.

– Мари! Мари! – Дикси был очень возбуждён и подпрыгивал.

– Ну что там, дай посмотрю.

Она раздвинула голые мокрые кусты и увидела странную металлическую вещицу, зацепившуюся за ветку. Вещица была из желтовато-красного металла, напоминающая цифру восемь и с двумя дисками, как на очень древних телефонах. Сбоку виднелась дверца с отверстием и несколько кнопочек, а также вырез с сеточкой. Такое чудо Мари видела впервые.

Мари оглянулась по сторонам. На дорожках не было видно никаких гуляющих. Очевидно, просто так из кармана вещица выпасть не могла, уж слишком далеко в кустах она притаилась.

В мире простых по форме и функциональных вещей серого цвета, непонятная находка выглядела странной гостьей из другого мира. Мари заботливо обтёрла от дождевых капель находку, спрятала её в сумку и сразу направилась домой, несмотря на неудовольствие Дикси.

Мари буквально сбежала по эскалатору вниз, держа мальмура под мышкой. Уж очень ей не терпелось рассмотреть вещицу получше.

Конечно она помнила про законодательство. Желтый металл не значился в списке разрешенных вещей. Любой добропорядочный гражданин уже сообщил бы куда следует, но Мари никогда не была добропорядочной. А только удачно прикидывалась. Пробегая мимо площадки, где обычно происходили все общественные мероприятия, она заметила, что подготовка к празднованию Пасхи идёт полным ходом. На столах уже были разложены столовые приборы и в больших кастрюлях дымился ароматный гуляш.

Заглядевшись на чётко действующих работников, прическами, одеждой и манерой двигаться похожих больше на роботов, чем на людей (такая забавная мода!) она с размаху налетела на Арни, того самого друга детства. Он схватил её и засмеялся:

– Мари, ты несёшься сломя голову, будто девчонка!

– Ой, прости-извини Арни, я тороплюсь! – ответила запыхавшаяся Мари, намеревающаяся продолжать путь.

Её щёки раскраснелись, а обычно аккуратные волосы были растрёпаны.

– Как закончишь дела, возвращайся, я тебе местечко забью.

– Хорошо! – ответила Мари, снова набирая скорость.

***

Шутник Ласарди сидел в большом кожаном кресле, небрежно закинув ногу на ногу. Недавно он вместе со своей командой провёл мощный мозговой штурм и теперь отдыхал. Мысленная энергия самая продуктивная и самая неуловимая. И самая энергозатратная при этом.

Как капитан и руководитель, Ласарди был настойчив и непреклонен. Никому не удавалось увильнуть от исполнения обязанностей на все 110%, а как Шутник он был просто великолепен.

Если вы не в курсе, то "Шутник" – это звание, которое можно заслужить только успешными делами. Целым рядом успешных Шуток. И никаких других демиургов классом выше "Шутников" не существует.

И вот сидел Ласарди в своём шикарном кожаном кресле, обитом блестящими на солнце шляпками медных гвоздей и ни о чём не думал. Просто подставлял лицо ветру и горячим солнечным лучам и настолько расслабился, что напади на его корабль какие-нибудь гипотетические враги, он бы даже не пошевелил пальцем.

Впрочем, все двадцать четыре человека команды находились в таком же точно состоянии. Ибо... впереди маячил очень и очень крепкий орешек.

***

Новая дверь услышала команду и начала приоткрываться, когда Мари до неё было ещё метров пятьдесят.

"Молодец!" – похвалила её хозяйка, вбегая в дом. Дверь будто уловила, что Мари спешит. Да и как тут не спешить, когда в сумке лежит нечто удивительное, сказочное и необыкновенное?!

Мари понимала, что о находке никто не должен узнать. Она не могла об этом сказать даже Арни, потому что в последнее время тот проявлял чудеса забывчивости событий настоящего и отличную память на прошлые, никому не нужные воспоминания.

Мари решила, что и Дикси отлично подойдёт в качестве собеседника.

– Дикси, малыш, иди сюда, сейчас будем изучать находку!

Мальмура не нужно было просить дважды. Он любил быть в центре всего происходящего.

Дикси мягко запрыгнул на стол и встопорщив свои шикарные усы, принял важный вид.

– Итак, – стала рассуждать Мари, – я никогда не видела ничего подобного. Эти два диска напоминают древние телефонные, но цифр здесь не десять, а двадцать пять. А вот на втором диске изображены неизвестные значки. Вероятно, вещица служит для вызова кого-то, или чего-то. Дикси, а вдруг она к нам попала из Верхополиса? И если это так, то нам несдобровать.

– Мари! Мари!

– Подожди, рано ещё паниковать. Я никому не скажу. Ты тоже. Поэтому изучим потихонечку, а если ничего не поймём, просто отнесём её обратно в парк и повесим на то же место.

И тут Мари вспомнила, что её ждёт Арни. Она положила вещицу в ящик стола и велела Дикси сторожить дом, пока она празднует Пасху. "Никого не впускать, кроме меня!" – приказала она двери и отправилась к площадке.

* * *

– Капитан!

Голос помощника вывел Ласарди из солнечной медитации.

– Что, Фаннинг? Приближаемся?

– Да, капитан, через пару часов войдём в атмосферу.

– Вот и хорошо. Надеюсь все отдохнули?

– Почти. Только Трув ещё вовсю храпит на нижней палубе.

– Пусть ещё похрапит. У него хорошо получается. Что он сегодня исполняет?

– Что-то из Джо Коккера. Классическое.

– Это хороший выбор, – похвалил Ласарди. Пойти, послушать что ли, поностальгировать?

Ласарди выбрался наконец из своего любимого кресла, взял со стола видавший виды кожаный цилиндр и водрузив его на голову, отправился на нижнюю палубу.

Весь вид космического корабля Ласарди, имя которому было "Индульгенция", отсылал к далекой старине викторианского изящества, когда люди ещё знали толк в красоте вещей и всякое, даже самое малое изделие украшалась, расписывалась или отливалась в прекрасных металлических формах.

"Индульгенция" являлась средоточием всего самого лучшего, что мог дать человеческий ремесленный и технический гений.

Но ни малейшего следа искусственного интеллекта и электричества на корабле вы бы не нашли. Искусственный интеллект был просто не нужен, как не нужен был он в восемнадцатом веке, где время текло так, как ему положено, а не подгонялось вперёд бешеными электронами.

Электричество было главным врагом Шутника, который считал, что оно убило мир, куда они сейчас направлялись.

Это был и его мир, который он покинул многие столетия назад, когда началась вся эта электрическая вакханалия. А на что ему пришлось пойти, чтобы человечество внезапно не получило неограниченного электричества, знала только его команда.

Ласарди не любил об этом вспоминать, потому что в то время он ещё не был Шутником и всё делал серьёзно.

Но теперь он возвращался, полный сил, идей и нужного настроения, что являлось, пожалуй, самым важным, когда вступаешь в мир электрического, искусственно взращённого монстра, убившего мир и пожравшего его детей.

"Индульгенция" была в авангарде флотилии кораблей. Ласарди оторвался от остальных, которые подойдут позже и останутся на орбите ожидать распоряжений.

За долгую жизнь капитан повидал множество миров и убедился, что его нелюбовь и опасения по поводу "электродемона" были небеспочвенны. Потому что тот привёл за собой остальных, ещё более мощных, которые успешно и доразвалили проект под названием "Человечество".

Мечты о максимальном облегчении жизни людей, освободивших время для творчества и индивидуального развития так и не стали явью, потому что для того, как получить эту магическую власть над силой и светом, общество должно было основательно подготовиться и созреть.

И ещё оно должно было понимать, что электричество – это альтернативная форма жизни, которая сначала служит, чтобы завоевать доверие, потом становится необходимой, а затем постепенно вытесняет хозяина со своего места.

– Вы забросили "Джокерини"? – спросил Ласарди, поднимаясь на капитанский мостик, где его ждал загорелый, белозубый, одетый в драную тельняшку и джинсы, Фаннинг.

– Да, кэп, и её уже нашли.

– Оперативно. А кто этот счастливчик?

– Счастливица. Мари Юпер, милая такая старушенция – божий одуванчик. Живёт со своей зверюшкой, которую зовут Дикси.

– Дикси?! – Ласарди присвистнул. – Так звали моего первого пса, подаренного мне родителями! Как же я был счастлив тогда! Я думаю – это хорошая примета, ребята.

Он подошёл к штурвалу, который использовался очень редко, (так как все средства передвижения Шутников имеют с ними телепатическую связь) и достав из внутреннего кармана сюртука свёрнутый в трубку лист со множеством отверстий, поднёс его к левому глазу. Налюбовавшись на что-то известное только ему, Ласарди сказал:

– Сейчас только наблюдаем и не вмешиваемся. Мне нужны подробности про Мари Юпер. Если что, я – в рубке.

* * *

Арни сидел у самой ограды на длинной скамье, среди усердно уплетающих гуляш с картофельным пюре соседей. Он ещё не притрагивался к еде, ожидая Мари.

– А вот и ты! Присаживайся! Знаешь сколько желающих было на твоё место? Но я их всех прогнал!

– Ты настоящий герой, Арни! И всегда был таким.

Мари передала ему тарелку и осмотрелась. Народ был одет празднично. Во всё серое. Многие уже разобрались с гуляшом и отправились за сладким.

"Посмотрите, священник идёт!" – зашептались люди. Все головы повернулись ко входу. Вошёл священник и все взоры приковал крест на его накидке. В лучах заходящего солнца он отсвечивал красным. Он просто отражал солнце, потому что был соткан из серебряных нитей. Стук ложек и чавканье остановились. Все замерли.

Священник поднялся на эстраду, чтобы произнести положенную молитву. Отсюда его крест сиял невероятно благодатным, почти земляничным светом и это было прекрасно, но противозаконно. Через несколько секунд все уже опустили головы, чтобы не участвовать в преступлении. Одна Мари во все глаза пялилась на магический крест. Её дёрнул за рукав Арни.

– Не смотри! Иначе штраф.

Мари вздрогнула и стала смотреть на бледно-серый гуляш, остывающий в тарелке. Но было уже поздно, её заметил входящий в ограду полицейский. Он молча указал пальцем на Мари, а потом на священника и оба покорно последовали за ним в полицейскую машину. Священник недоумевал, за что его арестовали?

– Не бойтесь, дитя моё, – сказал он тихо, когда узнал в чём дело, – Бог создал мир цветным и ярким, он создал его на радость всем, а не только избранным. Церковные книги говорят, что скоро придёт спаситель из Изначального мира. А пока мы можем только подчиниться.

Он называл Мари "дитя моё", хотя был раза в три моложе, но Мари не возражала. На самом деле она всё ещё чувствовала себя словно дитя, всё время ожидающее чуда...

В полиции им выписали штраф.

Священнику за то, что прельщал недозволенным, а Мари за то, что прельщалась недозволенным.

Штраф был большим и это был уже второй штраф за год. Третьего штрафа не бывает – сразу в тюрьму. За просмотр голубого неба, белых облаков и желтого солнца благодарные граждане платили правительству специальный налог. Наслаждайтесь добротой правительства! Мари с горечью поняла, что денег у нее на жизнь почти не осталось.

***

Фаннинг вошёл в кают-компанию. Там шла оживленная дискуссия об устройстве электрического мира. В своё время Ласарди написал объёмный труд об этапах развития общества под властью "Электродемона" и по всем расчётам они вернулись на планету как раз на четвёртой стадии – мировой диктатуре. Время, когда "электродемон" насытился, успокоился и всё перешло под его контроль.

– Если я просчитал всё верно, то уже пройден этап дикого денежного расслоения. Мир вступил в фазу, когда достижения науки доступны уже всем и стоят недорого. Всё, что нужно человеку для полноценной биологической жизни – еда, вода, медицинская помощь, безопасность – абсолютно доступны. Но элиты всё равно ещё существуют, и они должны обладать ресурсом, который позволит им возвышаться над другими. Золото уже не имеет цены. Технологии не имеют цены. Полное телесное благоденствие. Скорее всего ресурс этот нематериальный. Например, запрет на что-то, касающееся душевного состояния или проявления эмоций. То, на чём можно делать деньги.

–Вот, кэп, жизнь её совсем простая, уместилась на четверти страницы. А вот это – внутренний мир. Здесь пятьдесят шесть страниц. – Фаннинг протянул мелко исписанные листки.

Ласарди удовлетворённо кивнул:

– Наш человек. Её жизнь и даст нам полную картину порабощения общества, а вы пока займитесь парусами. Хотелось бы произвести приятное впечатление на жителей.

Капитан любил читать рукописные тексты. Такова была его сознательно поддерживаемая привычка. Разумеется, Фаннинг не сам это писал, а делал это игрушечный секретарь, созданный ещё знаменитым Адрианом Фосси, изобретателем мнемонического визуализатора для императорской семьи, к несчастью утерянного ими и к счастью найденного Ласарди, прямо перед его отбытием с планеты. Случайно, разумеется.

***

У полиции Мари ожидал Арни.

– Ну что, много содрали? – спросил он шепотом, с опаской покосившись на полицейскую дверь.

– Всё, что у меня осталось на жизнь. Придется затянуть потуже пояс.

– Ничего, еду можно взять и на вечерней отдаче. А для Дикси я тебе подкину полмешка шариков для кота.

– Ох, там же Дикси один! Мне надо скорее домой, он наверное, весь извелся уже, да и проголодался!

– Я тебя подвезу!

Арни проводил старую подругу до самой двери. Иногда он бывал чрезвычайно любезен. Может быть, просто хотел выпить чашечку кофе, хотя Мари с удовольствием осталась бы одна. Незаметно вздохнув, она всё же спросила:

– Может чашечку кофе?

– С удовольствием! – бодро ответил Арни, и Мари приказала двери открыться...

Неожиданно навстречу ей бросилось нечто огненно-рыжее, покрытое яркими зелёными пятнами, с криками:

– Мари! Мари!!!

Мари попятилась. Арни споткнулся и замер на месте. Дикси, по своему обычаю радостно вспрыгнул Мари на руки и стал лизать нос и щёки.

– Зайди! – Мари толкнула Арни внутрь и оглянувшись по сторонам, вошла в дом.

Дверь мягко захлопнулась.

Немая сцена длилась целую минуту, наконец Арни обрёл дар речи:

– А разве Дикси был не серого цвета?

– Да. Он всегда был серый в тёмно-серую крапинку! – ответила Мари, с изумлением разглядывая питомца.

– Зачем же ты его покрасила?! Ты представляешь, какой опасности себя подвергаешь?!

– Когда бы я его покрасила? Да и чем? И глаза я ему тоже покрасила по-твоему? Посмотри, они же ярко-синие!

Мальмур радостно вилял пышным хвостом и даже слегка похрюкивал.

Дикси выглядел так, будто именно таким и родился. Ярко-рыжим с зелеными пятнами и невероятно синими сапфировыми глазами!

Мари схватилась за голову. Она не понимала, что произошло.

– Может это какая-то болезнь? – предположил Арни. – Тогда тебе надо отнести Дикси к ветеринару.

– Да он здоров, как никогда. Смотри, нос мокрый, уши стоят. Температура в норме. Но что же делать! Я не смогу выйти с ним на улицу. А если кто-нибудь узнает, то у меня его отнимут.

– Разумеется отнимут,– подтвердил Арни, – да ещё и в тюрьму загремишь, ведь ничего цветного в доме быть не должно. Если ты конечно не собираешься переезжать в Верхополис.

Мари засмеялась.

– Ты же знаешь, у меня в родословной Небожителей нет.

– Пожалуй, я на кофе оставаться не буду. Пойду...

Арни заторопился. Он не смотрел на неё и Дикси. Мари понимала, буква закона глубоко въелась в его сущность. Смотреть на цветное он не имел права и уже чувствовал себя преступником.

– Хорошо. Только не говори никому, и я не скажу, что ты смотрел на Дикси.

– Разумеется, Мари, никому не хочется платить огромный штраф. Ну, счастливой Пасхи тебе! – и он быстро вышел.

Мари послушала, как отъехал друг детства и сказала:

– Каким ты был трусишкой в детстве, таким и остался. Люди не меняются. Правда, Дикси?

***

Арни и Мари ещё помнили цвета. Ведь они родились в цветном мире.

Когда запретили использовать первый цвет, это было настолько неправдоподобно, что никто не мог поверить, что всё происходит на самом деле.

Но постепенно, где силой, а где подачками, семья Диктатора отобрала все цвета. Были изъяты и уничтожены все цветные вещи. Взамен всем выдавали удобные, из хорошей ткани, но серого цвета. И люди смирились. Что им цвета, если была хорошая зарплата, еда и медицина. Ешь, живи, работай.

Но Мари была настолько огорчена отсутствием цветов, что не захотела иметь детей, которые вырастут в сером мире и муж её так и не уговорил.

Мальмур прижух на руках хозяйки. Успокоился, что она дома.

Надо было ему насыпать шариков, чтобы поел ночью. Мари дошла до стола. Ящик был открыт, а найденная в парке вещица, про которую она уже почти забыла, валялась на полу.

Пока хозяйка отсутствовала, любопытный мальмур добрался до неё. Хорошо ещё, что Арни её не видел!

Теперь Мари понимала, что это результат воздействия вещицы, но что с этим делать, она не знала. Она снова спрятала находку в стол, но теперь заперла его.

Мари ужасно устала за этот день, и упав в постель, моментально уснула.

***

– "Джокерини" сработала! – Фаннинг с сияющим лицом появился в дверях кают-компании.

Он просто обожал, когда дело начиналось. Да и вся команда с нетерпением ждала таких моментов. Иногда на подготовку уходили целые десятилетия, занятые рутинными делами.

Для Шута Ласарди это было нечто иное. У него был свой стиль. Он долго вынашивал план, детализировал его, потом отбрасывал детали прочь, беспрестанно щупал пространство интуицией, снами, озарениями и мыслями, призывал весь свой опыт. При этом знал, что всё случится вовремя, и каждое незапланированное лыко встанет в строку. И перед каждой грандиозной Шуткой он чувствовал себя, как человек, решивший внезапно прыгнуть в ледяную воду. Но внезапно не получалось.Он тянул и прокрастинировал, набирался сил и решимости, подбадривал себя, ругал, а потом тело прыгало само, пока его хозяин ещё решал, стоит это делать или нет...

И вот оно, наступало это время гармонии, в которую они с командой обычно приводили "больное сообщество".

Но в этот раз всё обещало быть намного интереснее, потому что эта планета являлась прародиной всех тех, кто сейчас летел сюда на шикарных восьмипалубных кораблях-дирижаблях.

Механика. Вот, что было сердцем кораблей. Механика и химия. Немного пара, для антуража. Ну и телепатия конечно.

Когда "Индульгенция" появлялась в небесах любой из планет, снизу сбегались тысячи восхищенных жителей.

Поражающий воображение корпус из чёрного, матового, морёного дуба, со множеством разнообразных балюстрад, ограничивающих рабочие и прогулочные палубы, и точёных фигур, отсылающих к славным историям побед.

На носу огромная золоченая спираль, одинаково ярко сверкающая на солнце или в свете звёзд. Ряды полукруглых окон с цветными витражами, мозаичные панно и шёлковые флаги неведомых стран, дикая растительность, взбирающаяся по канатам и норовящая намотаться на лопасти двигателей и систем кондиционирования, полотнища парусов, повторяющие формой плавники рыб, крылья и хвостовое оперение птиц.

Разглядывать такой корабль можно было целыми днями и всё время глаз выискивал что-то новое, незамеченное ранее.

Ласарди знакомился с последними новостями планеты, которые прислала ему «Джокерини». Вести были из Верхополиса. Приводился короткий список новых жителей города. Это были богатые люди, способные внести огромные средства в казну города. Они могли позволить себе некоторые цветные вещи в доме и одежде, но всё разноцветное и самого редкого оттенка могла позволить себе только одна семья – потомственных Диктаторов, чьи предки догадались монетизировать цвета.

Всё это приводило Ласарди в бешенство. Когда он впервые получил сигнал из отчего мира, то настолько расстроился, что решил сразу же лететь домой. Диктатуры на разных планетах, странах, континентах бывают разные и они совсем не изобретательны в стремлении снять семь шкур со своих рабов.

Живое существо всегда можно ограничить в его насущных потребностях, заставив его обменивать свой труд за то, что и так принадлежит ему по праву рождения.

Заставить платить за воду, еду, воздух, одежду, здоровье.

Но лишить человечество цвета, удовлетворив все остальные насущные потребности – это была какая-то уж совсем изощренная форма подавления. И эта система просуществовала почти сотню лет, пока экспедиция из Метрополии не привезла весть, что на планету опустилась депрессия.

С диктаторами Метрополия боролась беспощадно. Мироздание приводило себя в порядок, готовясь к новому квантовому скачку. Поэтому Диктатору и правительству ничего хорошего не светило. Для этого Ласарди и явился.

***

Мари проснулась среди ночи вся в слезах. Ей приснилось, что у неё забирают Дикси. Она бежит за полицейскими и умоляет их вернуть мальмура. Это ведь единственное, что у неё осталось! Но они беспощадны. Она слышит жалобное тявканье любимого существа. Дикси уносят...

От такого сна у Мари разболелась голова и она пошла освежиться, выпить воды. Дикси спал – ярко-рыжий клубочек в зеленых пятнышках в лунном луче, падающем на кровать. Мари поймала себя на том, что напряжена, смущена и чувствует себя виноватой. Она хотела бы свободно смотреть на любые цвета, но страх сковывал тело, хотя никто не мог контролировать её дома.

Мари погладила мягкую шерстку мальмура и осторожно улеглась, чтобы не потревожить его сон.

Утром, едва Мари открыла глаза, раздался звонок в дверь.

Дверь показала на экране двух полицейских. На их лицах лежала хмурая тень. Страшный сон становился явью.

Мальмур подбежал к двери:

– Мари! Мари!

– Тихо, Дикси. Может быть они подумают, что нас нет дома и уйдут.

Но полицейские уходить не собирались.

"Не открывать! Передавай мне всё, что они говорят!" – приказала она двери.

Один нажал на кнопку вызова у себя на рукаве: "Техническую бригаду и группу захвата сюда!"

Мари заговорила быстро и возбужденно, не переставая гладить любимца:

– Смотри, Дикси, они хотят вскрывать дверь! Что же нам делать?! Меня отправят в тюрьму, а тебя заберут в Верхополис. Может сам Диктатор заберёт тебя, потому что таких больше нет. Там тебе будет хорошо, но что же я буду делать без моего Дикси? Я просто умру.

Мари заплакала. Мальмур прижался к ней и испуганными глазами смотрел на дверь.

– Мари...Мари...

Она увидела, как к двери подбежали двое. Человек с каким-то устройством и знакомый ей уже работник, установивший ей дверь. Они стали возиться с дверью, а Мари, не помня себя, бегала по комнате с Дикси на руках. Внезапно она остановилась перед столом и отперла ящик. В её руках тускло блеснула круглыми бочками найденная в парке вещица с дисками.

"Не открывай, прошу!" – мысленно закричала она двери.

– Не пойму почему, но код не работает, – через некоторое время сказал человек с устройством полицейским. – Надо бы отключить дверь от питания, и тогда вы сможете её просто выбить или подорвать.

– Жаль, конечно, такая дверь шикарная. Из новой коллекции...– грустно сказал работник, – хотя женщина эта явно неблагонадёжная.

Через несколько секунд всё электричество в доме отключилось. Наступила зловещая тишина...

***

В кают-компании большой монитор транслировал события от дома Мари.

Команда "Индульгенции" наблюдала, как подъехала тяжелая квадратная машина, позади неё расположилась косяком вооруженная до зубов, в непроницаемо-серых костюмах и шлемах, группа захвата. Готовились выбивать дверь и захватывать бунтарку и её зверёныша.

Картина была устрашающая, но на лицах людей с "Индульгенции" играли лёгкие улыбки. Только огромный рыжебородый Трув, широко раскрыв зеленоватые глаза, не моргая смотрел, как пожилая женщина, полная ужаса, мечется по комнате, прижав разноцветную зверушку к груди. В руках у неё была "Джокерини". У Трува навернулась слеза. Женщина напомнила ему маму. Он пробормотал:

– Ну, набери же номер! Набери меня! Мой номер двадцать два!

– Да не наберёт она двадцать два, – отозвался его сосед. Цифра почти в конце диска. Она наберёт цифру "один", максимум "два". Впрочем, как обычно. По жребию это или Дорин или Фошо.

– Ставлю на Дорина пятнадцать зелёных носков! – раздался чей-то голос.

– А я на Фошо – семнадцать!

– Кто больше?!

Раздались азартные крики. Все делали ставки.

– Тише вы, тише, набирает!!! – зашипели сбоку.

Монитор приблизил дрожащий палец бедной Мари, зависший над диском. Все замерли. Палец опустился на диск.

– А-а-а-а!!! Ха-ха! Выкусили? – рыжая борода взметнулась вверх от радостного прыжка.

– Трув!!! – выдохнули все хором, поворачиваясь к счастливчику.

Здоровяк протиснулся вперёд, держа свою собственную "Джокерини" в руке.

Он сосредоточенно посмотрел на неё, затем крутанул нижний диск.

***

Пока команда оставалась на борту, Ласарди приземлился на миниатюрном цеппелине в чьих-то садах на окраине Верхополиса. Он пошёл по дороге, ощущая приятную твердость почвы под ногами. Ласарди не стал менять свои излюбленные кожаные цилиндр и сюртук, бывшие когда-то черного цвета, а теперь неопределенно-потёртого. Зато костюм у него был притягивающего взгляд глубокого фиолетового цвета. Воротник кипельно-белой рубашки расстёгнут, обнажая загорелую шею. В кармане жилета – серебряные часы, на ногах шикарные туфли с красными шнурками.

Ласарди прошёл чуть больше километра, когда с ним поравнялся блестящий электрический кабриолет. Дама в розовом, сидевшая за рулём, была молода и прекрасна. Она остановила авто и приподняв бровь наблюдала, как Ласарди проходит мимо, не обращая на неё никакого внимания.

– Эй, прохожий! Вам в Верхополис? Могу подвезти.

Ласарди покосился на неё холодным аквамариновым глазом.

– Благодарю, но на электрических авто не езжу.

– Почему?!

– Они от меня ломаются. Поэтому езжайте дальше, Эвелин.

– Откуда вы знаете моё имя? – красотка вспыхнула.

– Вы же недавно в Верхополисе? Я видел ваше имя в газете, среди новых граждан.

– Да, но... там не было моего фото.

Ласарди продолжал неспешно идти, а Эвелин медленно ехала за ним, не в силах оторваться от необычного человека.

– Скажите, Эвелин, каково это предать всех, кого только возможно, чтобы очутиться в Верхополисе. Неужели вы так любите разноцветную одежду? Или же без ума от своего старого мужа? – спросил вдруг незнакомец.

Эвелин молчала, но продолжала медленно ехать за Ласарди. Она не знала, что ответить, ведь все так делали, если хотели оказаться в лучшем из миров для избранных.

– А знаете, – сказал этот странный человек, чьё лицо выглядело одновременно и молодым и старым, – вы мне сильно облегчили дело, собравшись в одном месте. Езжайте, Эвелин, и скажите вашему Диктатору, что "Шутник" Ласарди уже близко. Я прибуду в его резиденцию в час дня. Езжайте!

Его голос прозвучал повелительно и Эвелин с пустой головой и трепещущим от неведомого страха сердцем помчалась в сторону Верхополиса, чтобы встретиться с Великим Диктатором, за спиной которого стояло двадцать четыре семьи Небожителей.

***

Стенобитная машина подъехала на расстояние чуть меньше длины спрятанного в корпусе поршня. На почтительном расстоянии от полицейских и группы захвата собралась толпа зевак. Полицейский офицер поднял мегафон:

– Мари Юпер! Мари Юпер! Предлагаю вам добровольно открыть двери и сдаться, в противном случае мы применим силу. Даём вам тридцать секунд. Время пошло! Он поднял руку для отмашки.

Толпа возбужденных зевак придвинулась ближе, чтобы поглядеть на невиданное зрелище. Среди прочих был и друг Мари – Арни. Он смотрел с бордюра, вытянув шею. Арни поймал себя на странном чувстве азарта. Ему хотелось, чтобы Мари победила, хотя она не могла победить и только зря упрямилась. Ну каково это остаток своих дней прожить в тюрьме? О том, что это он сам сообщил в полицию, Арни уже позабыл.