Текст книги "Сводный брат монстр (ЛП)"

Автор книги: Харлоу Грейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32

          Мая

Мои оценки немного  ухудшились, но я изо всех сил пыталась сосредоточиться на занятиях. Каждую минуту я думала об Оливере, чем он был занят, но я убеждала себя в ненависти к нему, после того как он меня бросил.

Каким-то чудом мне удалось избегать Джерарда  после того самого дня.  Ну, скажем так – это было легко сделать, потому что он со своими родителями уехал на две недели в Европу, и поэтому мы переписывались.  Его гордость еще до сих пор страдала, помните, как Оливер выбросил его из дома и опозорил в кампусе, так вот по этой самой причине парень мучился. Ага, и еще он сказал, что очень серьезен насчет меня.

И теперь, из всех вечеров, Оливер выбрал именно этот, чтобы приехать и показаться на глаза?

Я мечтала об этом дне, и вот куда приводят мечты. Я пыталась объяснить Джерарду, что не хочу быть его девушкой, и что мы обязательно поговорим после того как он вернется с каникул, но он только смеялся на такое заявление. Он сказал, что простил моего чудовищного сводного брата за то, что он такой мудак. Как я могу объяснить тот факт, что мой сводный брат стал моим любовником – нет, моим господином?

– Просто играй и каждый будет счастлив, – сказала я, улыбаясь смело Оливеру, хотя я не была в этот момент такой. Мои ладони стали влажными, а колени дрожали, я должна была надеть штаны вместо этого долбаного платья.

– Ты что серьезно, мать твою? Ты собираешься играть с этим? У меня под носом? – он нахмурил брови. Оливер Кинг никогда не боялся показать свою злость.

– Ты всегда действовал как последний мудак, чтобы каждого контролировать.

– Черт, пчелка, я просто хочу сказать, что твоя попка будет сегодня гореть. Если он к тебе прикоснется…

– Что потом, Оливер? Возможно, тебе просто нужно уйти. Ты чертовски хорош в этом, – я склонила голову и посмотрела на него. – Ты единственный, кто никогда меня не коснется, не Джерард, а ты.

– Мая. Нам нужно поговорить.

Я не хочу этого слушать.

– Давай-ка подумаем над этим предложением, знаешь, кажется, я нашла выход, кто-то из нас должен уйти прямо сейчас и все.

Он несколько раз отрыл и закрыл рот.

– Плевать. Я по-прежнему планирую оторвать ему член и сломать шею.

Я закатила свои глаза.

– Всегда так драматичен, дорогой братец.

Я так устала от всего этого, и в основном это было маленькой местью за прошлые времена, когда я частенько наблюдала затем, как рука Оливера исчезает под столом. А затем это выражение на лице Бьянки, уж явно это не означало, что он просто положил руку ей на бедро или на ее колено.

– Не делай этого, пчелка.

– Не называй меня так. Мое имя Мая.

На его лице отразилась боль, мое сердце сжалось от такого вида. Я прекрасно знала это чувство. Чувство безысходности, это было мне знакомо. Забавно, как может сыграть судьба.

Через несколько минут папа, Лариса и их гости уже зашли внутрь. Джерард улыбался от уха до уха, когда увидел меня. Блин, кажется, он немного подрос, с тех пор как я его видела. Улыбаясь, он подошел ко мне и сгреб в крепкие объятия, прежде чем я смогла одуматься. Затем он приблизился ко мне, готовясь к поцелую в губы, но, слава богу, я успела повернуть щеку. Его духи ударили мне в нос, они, наверное, были невероятно дорогущие, но меня, если честно чуть не стошнило. Был только один человек, который мог свести меня с ума, и этому человеку не нужны какие-либо духи.

Думаю, я услышала, как кто-то зарычал возле меня, но я не была в этом уверена. Серьезно? Оливер, что собирался побыть альфа-самцом, на глазах у всех? Подавив нервный смешок, я позволила Джерарду обнимать меня немного дольше, чем положено.

– Выглядишь отдохнувшим, Джерард, – сказала я сухо.

– Да, малыш, но я так соскучился по тебе, – ответил он, продолжая держать меня за обе руки. – Посмотри на себя, такая загорелая и красивая.

– Малыш? – прорычал Оливер мне в ухо. Испугавшись, я тут же отстранилась от парня и подошла к его родителям.

– Ох, Мая, ты даже понятия не имеешь, как наш мальчик по тебе скучал. В следующий раз поедешь с нами,  я настаиваю. На Джерарде просто лица не было, пока тебя не было рядом. Все чего он хотел так это спать и есть. Он нуждался в тебе все это время, – сказала Миссис Лэнгфорд, улыбаясь.

– Да, ты должна поехать, как раньше, в старшей школе. И мы бы могли спать вместе каждую ночь, – ответил Джерард. – Я так скучаю по тем дням.

Пять пар глаз уставились на нас. Я засмеялась, а затем дружески ударила Джерарда.

– Дурачок, ночевки это для маленьких детей. К тому же, ты храпишь.

Мой сводный брат подавился оливкой, которую он положил себе в рот. Я улыбнулась, но не посмотрела в его сторону, затем извинилась и пошагала на кухню, говоря, что проверю выпечку. Каждый раз, когда я открывала свой чертов рот, то говорила глупости. Поэтому безопасней было отправиться на кухню.

Ну, возможно и не такой уж и хорошей идеей это было. Минутой позже я услышала шаги позади себя, я обернулась через плече. Хотя, наверное, не стоило этого делать, так как это был совсем другой человек.  Волоски на моем затылке не стояли дыбом.

– Милая, так хорошо, что твой парень вернулся в город. Теперь ты сможешь больше времени проводить с ним, – сказала Лариса, как всегда своим до тошноты миленьким голосочком. – И разве не прекрасно, что Миссис Лэнгфорд решила пригласить тебя поехать с ними в следующий раз?

Милая?

До того как я смогла хоть вставить какую-то реплику, Оливер влетел в кухню. Он   опустил свою руку на мою, забирая  у меня поднос с выпечкой, вместе с рукавичками.

– Нет, Мая никуда не поедет. Она останется здесь. Это и ее дом тоже, не забывай об этом, мама, – тон его голоса был холоден.

Моя челюсть чуть не отпала. Оливер еще никогда не говорил так со своей матерью. Шокированная этим, я прикрыла рукой свой рот. Что он делает? Если он собирается устроить сцену… о Боже.

Как будто мне было мало всего этого, так еще отец и Джерард появились на кухне. У нас что, ужин должен проходить на кухне, а я об этом не знаю?  Папина рука находилась на плече у Джерарда, словно он был его потерянным сыном, а теперь они встретились, умиление просто.

– Пап, я начала печь эти пирожные, когда еще была в старшей школе. Джерард их уже пробовал, – сказала я, раздражение начало брать надо мной верх.

– Да, я пробовал ее сладкие пирожные, – Джерард сказал это со злой улыбкой на лице. – И могу сказать, что они были самыми сладкими, чем я когда-либо пробовал. – Он нарочно злил Оливера, мой отец, что теперь на его стороне? Он пытался выпроводить, таким образом, моего сводного брата из дому? Несколько лет назад, я бы порадовалась такому комментарию. Теперь же, я не была рада этому, видя то, как лицо Оливера сделалось красным, вены вздулись, а челюсти были сильно сжаты – его умная задница в жизни бы не сказала такого.

Все становилось только хуже. Вернувшись в гостиную, Джерард сел возле меня. Не то, чтобы Оливер когда-нибудь сидел возле меня раньше, но мой папочка делал все для того, чтобы он чувствовал себя неудобно. Ну, а Джерарду, конечно же, было в кайф такое. Теперь же, Джерард чувствовал преимущество. Он смотрел на Оливера так, словно одержал чертову победу, а мой папочка только способствовал этому, принимая его будто важного гостя, говоря, что рад видеть такого «смышленого молодого парня», с которым я типа встречалась.

Оливер  сидел напротив меня, его лицо не выражало никаких эмоций, но в его потемневших глазах бурлил ураган. Его аппетит, судя по всему, пропал, он в основном водил по своей тарелке вилкой, делая вид, что ест. Я старалась изо всех сил избежать его взгляда, потому что в нем читалось обвинение, с меня и так хватило этого дерьма. После того как он покинул меня, разбитую и сломленную, он больше не мог мне указывать что делать.

Чьи-то ноги под столом прикоснулись к моим. Я пыталась держать себя в руках и не вскочить с места.  Угадайте, кто это был? Да, мой сводный братик – спросите, как я узнала, это было легко,  я просто заметила, как уголки его губ поползли вверх. Это был точно не Джерард, потому что он был занят, распевая всем, кто слушал его, свои дифирамбы.

Глаза Оливера смягчились, он мне улыбнулся, от этого в уголках его глаз появились морщинки. Я перестала дышать. Впервые я увидела его уязвимость.

В этот самый момент все вокруг перестало казаться важным. Нас было только двое в этой комнате. Все остальное будто – мешало. Все, что имело значение для меня, это его глаза, смотрящие в мои, взгляд был настолько пристальным, что мне казалось он смотрел мне в самую душу. Мое тело начало покалывать.

Я чувствовала себя живой. Желанной.

Даже, если он и не сказал ни слова.

Его глаза раздевали меня, трахали меня, когда он скользил по мне своим взглядом. Я прекрасно знала, о чем он думал, определив это по выражению его лица и глазах. Если кто-нибудь увидит это, то настанет конец игре.

К счастью для нас, Джерард и его слушатели что-то обсуждали. Мне было плевать. Даже если бы он нашел ребенка, за которого предполагалась сума в миллион долларов, я бы даже не заметила его. Мои глаза были сосредоточены только на единственном мужчине.

Единственном мужчине, который держал мою жизнь в своих руках.

Единственном мужчине, который мог сокрушить меня одним взглядом или же просто очаровательной улыбкой.

Единственном мужчине, которому я полностью отдавалась.

Я хотела, чтобы о нас узнал каждый. Я хотела открыть эту тайну. Чтобы Оливер признался публично, и сделал меня своей на глазах у всего мира.

Мое сердце изнывало от боли. Единственную вещь, которую я хотела, никогда не смогу иметь. Он никогда не говорил о своих чувствах ко мне,  и к тому же никто не знал о том, что я принадлежу Оливеру.

Это убивало меня изнутри, словно я воткнула себе в сердце чертов кинжал.

Я люблю его. Нет никакой ошибки в том, что я испытываю любовь к своему сводному брату.

И скажу я вам, это было в сто раз хуже: я влюбилась в Оливера Кинга.

Оливер.

Верил ли я в борьбу за то, что хотел?

Черт, да. Но я также знал, когда нужно уйти. Когда бросить бой и отступить. Здесь сидел молодой парень, тот еще ублюдок, но он мог дать Мае тот мир, которого не мог ей предоставить я. За это время я увидел, насколько он был больным придурком, который одержим моей сводной сестрой, и эта одержимость никогда не пройдет. Здесь нет будущего.

Приехать сюда сегодняшним вечером было, словно вздохом облегчения и в то же время проклятием.

Когда я коснулся ее ноги, и она посмотрела на меня, в ее глазах стояла боль, мое сердце затопила любовь в тот момент, и, черт побери, я возбудился. И в этот же самый момент я понял, что должен ее отпустить – дать ей жить своей жизнью.

В Мае переплеталось столько всего: она была скромной, красивой, сексуальной и умной. Ее ждало прекрасное будущее. Она заслуживает лучшего. Она заслуживает быть счастливой. Она заслуживает того, что я просто не смог бы ей дать.

Маленькая пчелка больше не должна мне ничего. Ничего.

Ни. Одну. Единственную. Вещь.

Я был тем, кто спас ее жизнь. Тем, кому посчастливилось найти ее и взять ее. Я воспользовался ее уязвимостью, чтобы получить то, что хотел. Я так был помешан на мысли сделать ее своей, что даже не заметил, что она никогда не была моей. Она просто пыталась спасти своего отца от той боли. Мая была хороша в этом, в отличие от тех людей, которые используют друг друга, чтобы получить какую-то выгоду. Таких людей как я – монстром, она не раз говорила об этом.

Мы оба были сломленные. И такие разные? Только дело в том, что моя душа не подлежит ремонту. Я никогда не перестану хотеть ее. Независимо оттого что произошло, я всегда буду стремиться быть с ней рядом. Защищать ее, касаться ее, трахать ее.

И это никогда не поменяется, пока я не сделаю последний вздох.

Я, черт побери, люблю ее.

Улыбнувшись ей в последний раз, я встал на ноги.

– Прошу меня извинить. У меня тут появились кое-какие дела, поэтому вынужден возвращаться домой, – я подошел к маме и поцеловал ее в лоб. – Спасибо за ужин, мам. Ты, правда, очень хорошо готовишь, ты же знаешь это?

Глаза мамы тут же наполнились слезами, когда она посмотрела на меня. Я никогда не видел такой боли в них, после того как умер отец. Я все время обвинял ее за то, то она не совершала, это он был тем, кто все разрушил, не она. Он был больным и развратным придурком.

Таким же. Как. И я.

Мама прекрасно понимала, что это было последнее прощание, больше я не появлюсь тут. Хотя к ней относились все как к тупой блондинке, но на самом деле она была очень умна. Мама знала, что было что-то между мной и Маей, даже, несмотря на то, что мы постоянно прятались, но она никогда не вынуждала меня рассказать подробности.

Мая всосала воздух. Я не смотрел в ее сторону. Моей целью сейчас было просто убраться отсюда, я отпускаю ее – на глазах у всех. Меня не волновало, что они узнают. Пусть они считают меня ненормальным, мне пофиг.

Я хочу, чтобы она была счастлива. Я даю ей эту свободу, теперь она может наслаждаться жизнью вместе со своим парнем. Я хочу этого для нее. Хочу той жизни, которую называют самой лучшей.

Со мной сыграли злую шутку – это я был тем ублюдком. Как я мог теперь здесь работать? Я думал, что был умным, покупая эту квартиру в Санта Барбаре. Чертовски сложно делать вид, что все в порядке. Теперь я застрял с местом, в котором не желаю больше быть. Я сдам его в аренду, продам – меня не должно это больше волновать.

Не говоря больше ни слова, я развернулся ко всем спиной и покинул комнату. Я мог чувствовать на себе, как глаза Маи прожигают меня. Чувствовал ее печаль, хотя я не мог понять, почему она печалиться, после всего того что я ей сделал.

Она скоро будет полностью свободна.

Так скоро, как только я выйду за двери, я достал телефон из своего кармана и позвонил в офис.

– София, возьми мне билет в Копенгаген в один конец. Первый, какой найдешь. И дай знать Мистеру Джексону, что я вернусь в офис в понедельник.

Когда мне предложили контракт во всемирной IT компании несколько недель назад, у меня было два варианта: работать с любой точки мира или же поехать в их главный офис, который был расположен в Дании. Если повезет, я скоро уеду навсегда.

– Да, Сэр. Нет проблем. Когда вы собираетесь вылетать?

– Ты что меня не слушала, дорогая? Я сказал первым рейсом. Моя сумка уже готова, – повторил я. – И закажи мне такси, которое заберет меня через десять минут. Ох, и еще одна вещь – я сейчас в доме моей матери в Санта Барбаре. Поняла?

– Ох. Хорошо.

Я был уже на полпути вверх по лестнице, моя грудь так сильно сжималась, что мне было тяжело дышать. Самочувствие было просто ужасным.

Я должен сделать это. Ради моей маленькой пчелки. Так что она может наслаждаться своим светлым будущим. Я чертовски облажался, а это был единственный выход, чтобы все исправить.

Схватив свой чемодан, я начал бросать в него свои вещи. Кто блядь сказал, что я шучу? Меня даже не волновало, что я туда бросаю. Единственное, что я хотел это просто взять и остаться. Но с ней останется лишь мое сердце.

Полностью опустошенный я спустился вниз, делая несколько шагов по направлению к двери, но остановился. Передо мной стояла мая мать, теребя свои жемчужины.

– Что, правда, Оливер? Ты должен уйти прямо в эту минуту? – ее кожа была бледной, а глаза широко раскрытыми.

А затем мой взгляд упал на Маю. Она стояло рядом с моей мамой. Это был первый раз, когда я увидел их настолько близкими друг к другу, потому что у них была одно цель, остановить меня. Ее кожа была ужасно бледной, она выглядела так, словно упадет в обморок в любую минуту.

Она должна радоваться, что я ухожу. Счастлива, что я больше не буду доставать ее своими извращенными фантазиями. Но вместо этого слезы катятся по ее красивому личику.

Она, черт побери, плачет?

Иисус, я не хотел этого! Если бы она проклинала меня или пустила едкое замечание в мою сторону, как всегда делала, я ушел и никогда не оглянулся бы назад.

Я подошел к ней.

– Мая. Маленькая пчелка, пожалуйста, не плачь. Это просто разбивает мое долбаное сердце, – я не мог прикасаться к ней на виду у всех, так что я просто схватил свой чемодан, и вышел за двери.

Такси уже ждало меня. Хорошо. Я любил пунктуальность, и держать все под контролем. Я помнил, что София заказала мне билет на самолет. Забавно, все эти вещи просто перевернули мой мир с ног на голову.

Я должен покончить с этим раз и навсегда.

Я сел в такси.

– Аэропорт, – дал указание я. Черт, даже если мне и придется спать на том стуле, пока не прибудет мой рейс, это было намного лучше, чем оставаться в том доме.

Я откинулся на сиденье. Это решение было самым трудным в моей гребаной жизни. Я сжал губы и закрыл глаза, водя пальцами по своим бровям, в то время как мое сердце чертовки рвалось на куски от боли.

Глава 33

 Три года спустя

Зима

  Мая

Мне все же удалось огорчить своего отца. Во-первых, он был полностью разбит после моих слов, когда я сказала ему, что не собираюсь быть пластическим хирургом,  как он. Я объяснила ему, что не хочу слушать таких людей, как Лариса, которые постоянно хотят обновить свое личико. Все это было не для меня.

А также я не хотела всю жизнь провести, работая рядом с Джерардом. Он быстро становился протеже папы, они просто часами обсуждали все тонкости операции, которая будет настолько идеальной, что ее не смогут отличить от настоящей. Больше возможностей для них, но не для меня, я не хотела провести так всю свою жизнь.

– Почему кто-то хочет быть психологом в клинике, работая с депрессивными людьми, которые бессмысленно живут в этом мире? – губы моего отца были сжаты,  я знала, что он имел в виду мою маму. Гнев закипел под моей кожей, но я старалась держать себя в руках, пока Джерард не вставил свои пять копеек.

– Люди, которые слышат голоса, они являются потенциальными отбросами общества. Черт, я просто с ума сойду, если меня поставят работать с такими людьми, они же психи, – ужас в его голосе был очевиден, он боялся.

Неконтролируемая ярость заполнила мое тело, как эти двое, казалось, умные люди могли быть такими субъективными, ничего не зная о том, как это, чувствовать себя таким. Я была одной из тех, кто чувствовал себя брошенными и ненужными. Кто оставил позади тех людей, которыми дорожили больше всего на свете.

Ни мой отец, ни Джерард даже понятия не имели о порезах на моем теле. Не знали, что я пережила. Всего два человека знали об этом. И один из них оставил меня, без каких– либо объяснений, он просто исчез.

В ту ночь, когда Оливер ушел, оставив меня стоять здесь, ошеломленную и задаваясь вопросом, почему он бросает меня снова, в ту самую ночь я сказала Джерарду перед нашими семьями, что я не его девушка и никогда ею не смогу быть.

– Я просто хочу сосредоточиться на своей учебе, в течение следующих нескольких лет. Никаких обсуждений по этому поводу не будет. И никаких парней тоже, – сказала я, мой мир рушился, в то время как я пыталась держать себя в руках.

Странно конечно, что человеком, который меня поддержал больше всего, стала Лариса. Она подошла ко мне и обняла меня за плечи.

– Мая права. Она еще так молода, мальчики сейчас не должны быть помехой.

Я втянула воздух, а затем с благодарностью улыбнулась ей. Они кивнула, и в ответ, она тоже улыбнулась, но в ее глазах стояли слезы. Неужели она знает обо мне и Оливере? Она никогда ничего такого не упоминала, но после той ночи у меня появилось ощущение, что она кое о чем начала догадываться.

В последние время мы стали ладить намного лучше, но моя мачеха и близко не стояла к списку моих самых любимых мне людей. Иногда я находила ее в комнате Оливера, она разглядывала фотографии с ним или держала футболку, которую он оставил.

Вскоре, после того как он вышел за дверь, я помчалась наверх, чтобы проверить все. Некоторые из его вещей были на том самом месте, где обычно лежали. Все чего нахватало так это фото, где мы стояли вчетвером на день благодарения. Это была одна из немногих фотографий, на которой мы были вместе, точно такая же стояла и у меня на тумбочке. Каждый раз, прежде чем лечь спать, я целовала кончик своего пальца и подносила к стеклу, за которым был он.

Как же мне хотелось вернуться в то время. Я бы все отдала за то, чтобы повернуть время вспять и сделать некоторые вещи по-другому. Я бы сказала своему сводному брату о том, какие чувства испытывала к нему. Но я никогда не получу еще одного шанса, и теперь я это прекрасно понимаю.

                                                                      *****

Лариса стояла у моей двери в спальню, смотря на меня. Комната кружилась, а перед глазами все стало размытым.

– Оливер сейчас в Дании с Бьянкой? – повторила я, чтобы убедится, что расслышала правильно.

Эта сука сильно зацепилась своими коготками за моего брата. Изображение их двоих, заставило мой желудок больно сжаться.

Она кивнула и подошла к письменному столу, где я готовилась к сдаче последнего экзамена.

– Он говорил, что подумывает сделать ей предложение на Рождество, – ее голос звучал, словно за миллионы миль от меня. Я провела рукой по животу и нагнулась, чтобы сбросить с себя новенькие туфли Ларисы.

Я была немножечко шокирована, когда моя мачеха резко обняла меня за плечи.

– Это ведь плохо, да? – спросила она.

– О чем ты? – я боролась, чтобы сохранить содержимое моего желудка внутри. По моей коже прокатился холодок, и она стала потной, я почувствовала, как дрожь прошлась по моему позвоночнику.

– Ты и Оливер.

– Лариса, не играй со мной в игры. Что ты предлагаешь?

Улыбка появилась на ее губах.

– Я никогда не видела, чтобы мой сын любил кого-то так сильно, как тебя. Включая меня и его отца.

– Что… что? – потрясенная, я искала в ее лице хоть что-то похожее на насмешку. Но ее не было.

– Ты его маленькая пчелка. Он одержим тобой, Мая. И, в конце концов, его любовь выросла к тебе. Только меня гнетут сомнения насчет этих отношений.

– Он… что? – любовь сильное слово. Но блядь, Оливер Кинг любит меня. Этого просто не может быть.

– Ты даже понятия не имела, не так ли? Ты должна сражаться за свою любовь к нему.

Какого черта эта женщина, которая одержима своей внешностью, стала настолько мудрой, чтобы давать мне советы и рассказывать о чувствах своего сына. Обычно, она настолько живет в своем собственном пузыре, что не обращает внимания на остальной мир.

– Вас двоих тянет  друг к другу, так же как и меня в мое время тянуло к папе Оливера, – она немного подождала, а затем продолжила. – Он… он тоже был моим сводным братом. Но наш счастливый конец не закончился счастьем, как видишь. Смерть Мишеля не была случайностью. Он покончил жизнь самоубийством. Он никогда не признавался, что нам на самом деле было хорошо вместе.

Ее глаза были грустными, а голос звучал напряженно. Она схватилась за жемчуг, как всегда делала, когда ей было неуютно.

– Мне жаль. Я не знала, – ответила я. Я никогда не имела ни малейшего понятия, что стоит говорить в таких ситуациях. «Мне жаль» – казалось таким избитым выражением. Но это было лучшее, что я могла сказать.

Прочистив горло, она несколько раз моргнула, до того как продолжить.

– Он начал много пить и спать с молоденькими девицами. Очень молоденькими. Некоторые даже не достигли совершеннолетия… это к слову, – ее щеки покрылись румянцем, а руки начали слегка дрожать. – Я пыталась делать все, чтобы он снова меня полюбил,  пыталась выглядеть моложе, чтобы он не трахал этих маленьких шлюшек, – вина и тоска читалась на ее лице, и мое сердце сжалось. – Ничего не работало. Он направил свою машину в дерево, Мая. Он убил себя, потому что не мог смириться со всем этим.

Я тяжело сглотнула, слезы появились на моих глазах. Так вот почему Оливер так себя вел. Почему он продолжал твердить, что испорчен, я не могла понять. Это не было его виной. Никто не виноват в этом.

– Лариса, о боже, никто не должен проходить через такое, – ответила я, взяв ее за руку, и повела к кровати, чтобы она присела. Я села возле нее, сжимая ее руку.

– Алек… Я встретила твоего отца, когда я была полностью разбитой, моя жизнь была мрачной, я боялась кому-либо доверять, такая вся бедняжка, с заниженной самооценкой из-за моего мужа. Алек не просто был моим пластический хирургом, он стал еще и моим другом.

Она улыбнулась мне, в ее глазах появился блеск, когда она заговорила о моем отце.

– После того как мы поженились, Алек сказал мне, что я была красивой и отказался делать мне операцию. Я никогда не верила ему. Все же возраст брал свое, на коже появлялись морщинки. Так что я пошла к другим врачам и колола себе ботокс, ложась под нож. Конечно, он был в курсе того, что происходило. Я имею в виду, он был одним из лучших пластических хирургов в стране, а я пошла за помощью к его коллегам. Ирония  не находишь? И будучи таким прославленным мужчиной, он не говорил ни слова, потому что знал какая боль таиться у меня внутри. Мне было необходимо это. Но он не был одним из них. Каждый раз по возвращению из ЛА, я видела боль в его глазах, но я говорила себе, что это все делается для него.

Я гордилась своим отцом за то, что он понимал эту женщину, но мне не нравилось, что она причиняла ему боль всем этим.

– Папа очень хорош в этом. У него доброе сердце.

– Да, я знаю. Когда я потеряла Мишеля, мы стали немножко ближе, так как наши половинки покинули нас, мы решили соединить наши жизни вместе. Я просто не могу выразить словами насколько мне помог Алек. Твой папа удивительный человек.

Я скривилась.

– Чем ты за все это платила?

– Когда я была в ЛА? У меня остались кое-какие деньги от страховки, когда умер Мишель. И Оливер. Он давал мне деньги из своего наследства, которое ему оставили бабушка с дедушкой. Они были очень богатыми. Он получил все это, после того как ему стукнуло восемнадцать.

– Так Оливер богат? – ахнула я. Он никогда не выставлял этого напоказ. Ну, одевался он конечно хорошо и у него были дорогущие часы и клевая тачка, но я бы никогда в жизни не подумала, что он богач.

Лариса кивнула.

– Он не мультимиллионер, но у него довольно-таки крупный запас деньжат. Он купил свою собственную квартиру в ЛА, когда ему исполнилось двадцать, ну он еще учился тогда. Он держался подальше отсюда, потому что не знал, как контролировать свои чувства к тебе. – В ее словах не было ни горечи, ни гнева, она просто называла факты.

Я потрясла своей головой, пытаясь осмыслить это все.

– У нас с тобой разные воспоминание о моем детстве. Ну, если мне не изменяет память, то Оливер меня на дух не  переносил, и просто превратил мою жизнь в ад. А потом эта Бьянка… и другие женщины. Нет смысла.

Лариса мягко засмеялась, в ее глазах плясали искорки веселья.

– Ну и по этой причине ты покупала себе новую одежду каждый раз, как одурманенная, когда узнавала, что он приедет?

– Одурманенная? Эй, нет, не было такого. Я его просто ненавидела.

Она успокаивающе похлопала меня по руке.

– Все повторяется, моя дорогая девочка. Потому что он не хотел идти по тому же пути, что и его отец. Он думает, что Мишель был слабым. И знаешь, Оливер прав. Потому что Мишель отказался сражаться за нас. Он считал мнения других выше нас.

– Так Оливеру известно? – выдохнула я. – Ну о вас двоих? Что вы были братом и сестрой?

Она теребила свои руки. На ее выражении лица читалась боль.

– Да. Это был самый большой семейный скандал. Люди называли нас по именам, говорили, что мы живем в большом грехе, и что наши ребенок тоже будет монстром, похожим на Мишеля. Люди такие ужасные, Мая. Они никогда не думают, о том, что говорят, и как это причиняет боль другому человеку.

Я кивнула. Я знаю, какого это, потому что со мной тоже так обошлись. Мое сердце обливалось кровью за нее и за Оливера. Он был просто мальчиком. Почему люди считали его монстром? Теперь я не удивляюсь, почему он был таким озлобленным все это время. Я даже понятия не имела об этом дерьме. Все это время я ненавидела его, потому что он делал то же самое в ответ, он просто вымещал все на мне, чтобы скрыть эту боль.

– Оливер так долго был зациклен на всем этом. Теперь я начала его наконец-то понимать. Мне хотелось знать, из-за чего были все эти вещи. Я могла бы стать ему другом.

– Он слишком упрям для этого. Он не хотел заботиться о тебе, моя дорогая, – она немного поерзала на кровати и опустила глаза в пол.

– Что? – пробормотала я.

– Мне было так стыдно, когда Оливер узнал, что его отец начал спать с девушками его возраста. Знаешь, а я думала, что смогу остановить все это. Возможно, если бы я немного помолодела, то его отец бы перестал смотреть на других. Но, затем поняла, что причина в нем.

Я схватила Ларису и притянула к себе, крепко обнимая – она плакала.

– Это не твоя вина Лариса. Ты просто стала жертвой обстоятельств, – ответила я. Теперь я поняла, почему Лариса была так чертовски одержима своей внешностью. Она просто прятала свою боль за внешностью. Я не могла ничего с этим поделать. Она реально была очень красивой женщиной. Она не нуждалась в операциях, Лариса просто стала, зависима от них.

– Спасибо. Я тоже стараюсь себе напоминать обо всем этом. Я не хочу, чтобы Алек изменял мне. И также я хочу видеть тебя и моего Оливера счастливыми.

Я всосала воздух.

– Так ты меня не ненавидишь?

– Боже, ты что, нет, конечно. Если ты думаешь, что я хочу выжить тебя из этого дома, то это совсем не так. Я бы хотела, чтобы ты влюбилась в кого-то другого. Но уже слишком поздно. Ведь уже что-то произошло между тобой и моим сыном. Я не хочу, чтобы кто-либо из вас прошел через то, что прошла я. Люди, могут говорить всякие гадости и разрушить чью-то жизнь этим. Такие же комментарии могут привести и к самоубийству. Вот почему я рада, что ты учишься оказывать помощь остальным, я полностью на твоей стороне.

Лариса потянулась ко мне и задрала рукава моей рубашки. Ее пальцы нежно поглаживали мои запястья.

– Я знаю о них уже очень давно. Хотя шрамы и зажили на твоей коже, но рубцы в твоем сердце все еще там, причиняя ужасную боль.

Мои глаза встретили ее. Впервые мы действительно стали близки.

– Папа знает? – я затаила дыхание, ожидая ответа.

– Да, – прошептала она. – Оливер рассказал нам после того как это произошло. Он был вне себя.

Что?

Моя челюсть чуть не отвалилась, когда я пыталась осмыслить сказанное. Оливер рассказал им все, а затем еще и подбил меня этим на секс с ним? Почему он это сделал? Ведь нет же никакого смысла.

– Он же поклялся, что не расскажет. Он сказал, что сохранит это в секрете, – я не могла контролировать свой разъяренный голос.

– Он пообещал, что присмотрит за тобой. Вот почему твой отец установил камеры по всему дому. Это была идея Оливера. Он переживал, что ты снова сделаешь это, а его может просто не оказаться поблизости.