Текст книги "Страх и ненависть в Лас-Вегасе"

Автор книги: Хантер С. Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

9. Никакого сочувствия к дьяволу … Пытки журналистов? … Бегство сквозь безумие

Решение бежать пришло внезапно. А может и нет. Может, я всю дорогу его планировал – подсознательно выжидал верного момента. Пожалуй, счёт сыграл свою роль. Мне нечем было его оплатить. И я не собирался выкидывать номер с переводными векселями. Особенно после того, как я имел неосторожность связаться с Сидни Зайоном, когда у меня отозвали «Америкэн экспресс», и теперь эти сволочи подали на меня в суд – вместе с «Дайнерс клаб» и Внутренней налоговой службой….

Кроме того, за всё отвечает журнал. Мой адвокат об этом позаботился. Мы ничего не подписывали, только счета за обслуживание в номере. Сколько всего набежало, мы так и не узнали, но прямо перед отъездом адвокат посчитал, что выходило где-то по 29—36 долларов в час, за двое суток.

– Вот это да, – сказал я. – Как так получилось?

Ответить на этот вопрос было некому. Адвокат уже уехал.

Он наверняка почуял неладное. Вечером в понедельник он заказал в номер набор чемоданов из тонкой воловьей кожи, и заявил мне, что у него забронировано место на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. Придется поторопиться, сказал он, и по пути в аэропорт стрельнул у меня 25 долларов на билет.

Я проводил его, а на обратной дороге зашёл в сувенирную лавку и спустил все оставшиеся деньги на всякий хлам: пластмассовые зажигалки «Зиппо» со встроенным рулеточным колесом за 6.95$, 50-центовые фишки с портретом Кеннеди, жестяные банки для костей в виде обезьян по 7.50$ … Я собрал всё это в кучу и свалил на заднее сиденье …. Затем с достоинством уселся на водительское место (крыша была, как всегда, откинута), включил радио и задумался.

Как поступил бы в такой ситуации Хорацио Элджер?

«Одна затяжка и вперед … »

Паника. Она поползла по позвоночнику, как бывает в начале кислотного прихода. На меня вдруг обрушилось ясное осознание пугающей действительности: я один в Лас-Вегасе, на баснословно дорогой машине, в полном неадеквате, адвокат улетел, деньги кончились, статью для журнала я не написал и поверх всего – невъебенный гостиничный счёт. Мы поназаказывали в номер все, что способны унести человеческие руки; среди прочего – шестьсот кусков прозрачного мыла «Ньютроджина».

Оно валялось по всей машине: на полу, на сиденьях, в бардачке. Мой адвокат договорился с метисками-горничными на нашем этаже, чтобы те нам его приносили – шестьсот кусков непонятной прозрачной херни – и теперь это всё моё.

Ещё мне достался пластмассовый портфель: я внезапно заметил его справа на переднем сиденье. Я поднял его и сразу догадался, что лежит внутри. Ни один самоанский адвокат в здравом уме и твердой памяти не попрётся через металлодетектор коммерческой авиалинии с огромным «Магнумом» в кармане ….

Он оставил его мне, чтобы я потом ему его вернул – если сам вернусь в Лос-Анджелес. Если … я живо представил себе беседу с полицейским из дорожного патруля Калифорнии.

Что? Какой пистолет?? Этот заряженный, незарегистрированный, в скрытном ношении, возможно, находящийся в розыске «Магнум-357»? Как он у меня оказался? Видите ли, по совету своего адвоката, который впоследствии исчез, я свернул с дороги у Мескаль-Спрингс, и пока я безо всякой цели бродил по этому оазису, вдруг откуда ни возьмись передо мной появился маленький бородатый тип – в одной руке линолеумный нож, в другой огромный чёрный пистолет … он предложил вырезать мне на лбу большую букву Х, на память о лейтенанте Кэлли, … но когда я сказал ему, что я доктор журналистики, он резко передумал. Да, вы конечно не поверите, но он вдруг швырнул нож в солёные мескалевые воды у наших ног, а потом дал мне этот револьвер. Именно так, вручил мне его рукояткой вперед, а потом убежал во тьму.

Вот откуда у меня этот пистолет. Верите?

Нет.

Но я не собирался его выбрасывать, вот еще. В наши дни хороший «Магнум» не так-то просто достать.

Короче, довезу его до Малибу, и он мой. Рисковал я – пистолет мой: всё правильно. А если самоанская свинья припрётся ко мне домой и поднимет визг – получит из этого пистолета пулю в берцовую кость. Да. 158 гранов свинца и сплава, помноженные на скорость 500 метров в секунду дают двадцать килограмм самоанского мяса вперемешку с обломками костей. А что?

Бред, бред … а тем временем я в полном одиночестве сижу в Красной акуле на стоянке в аэропорту Лас-Вегаса. К черту панику. Собраться. Продержаться. Следующие сутки самое главное – сохранить самообладание. Один посреди ебучей пустыни, в гнезде вооруженных психопатов, в машине, полной опасностей, страхов и долгов, которые я должен довезти до Лос-Анджелеса. Потому что если меня возьмут здесь, я обречен. Мне пиздец. Без вариантов. Для доктора журналистики на должности главного редактора тюремной газеты нет будущего. Катить из этого штата-атавизма, да побыстрее. Да. Но сперва – обратно в гостиницу, обналичить чек на 50 баксов, подняться в номер, заказать два клубных сэндвича, два литра молока, кофейник и 0,75 «Бакарди аньехо».

Без рома сегодня ночью не обойтись – надо почистить записи, этот позорный дневник … всю ночь напролёт крутить на полной громкости магнитофон: «Allow me to introduce myself. . I’m a man of wealth and taste…»

Сочувствие?

Только не ко мне. Лас-Вегас не пощадит преступника и наркомана. Здесь как в армии, действует акулья мораль: пожирай раненых. В закрытом обществе, где виновен каждый, единственное преступление – попасться. В мире воров единственный смертный грех – глупость.

Дикое ощущение – сидеть в четыре утра в гостинице Лас-Вегаса, склонившись над блокнотом и диктофоном в люксе за 75 долларов в сутки и с баснословным счётом за обслуживание, набежавшим за двое суток кромешного безумия, зная, что на рассвете ты сбежишь, не заплатив не единого цента … гулкими шагами преодолев вестибюль, вызвать из гаража свой красный кабриолет и стоять и ждать с полным чемоданом травы и оружия … пытаясь выглядеть непринужденно, просматривать первый утренний номер местной газеты «Сан».

Это последний шаг. Несколькими часами ранее я уже отнес все грейпфруты и прочий багаж в машину.

Оставалось только избежать западни: Да, вести себя чрезвычайно естественно, спрятать бешеные глаза за зеркальными стеклами очков … дождаться, пока пригонят Акулу. Кстати, где она? Я отдал злобному парковщику-сутенеру пять долларов, крайне уместное капиталовложение.

Спокойно, читаем газету. Вверху страницы кричащий синий заголовок:

Троица снова под арестом в связи со смертью красавицы

Как сообщили в морге округа Кларк, причиной смерти 19-летней красавицы Дианы Хэмби, чей труп был обнаружен на прошлой неделе в холодильнике, стала передозировка героином… Окружная бригада по расследованию убийств задержала подозреваемых, одна из которых, 24-летняя женщина попыталась выпрыгнуть через стеклянную дверь своего трейлера, но была остановлена стражами порядка. По словам полицейских, женщина билась в истерике и кричала: «Живой меня не возьмете». Однако полицейские надели на неё наручники, и никто не пострадал ….

Американские солдаты гибнут от наркотиков

Вашингтон (АП) – Согласно докладу подкомитета Палаты представителей, в прошлом году из-за передозировки наркотиков погибло 160 американских военнослужащих, из них 40 во Вьетнаме … Также предполагается, что наркотики вызвали смерть еще 56 солдат в Азии и на Тихом океане … В докладе подчеркивается, что проблема героина во Вьетнаме приобретает всё более угрожающие масштабы из-за лабораторий в Лаосе, Таиланде и Гонконге. «Борьба с наркотиками во Вьетнаме фактически безрезультатна, – утверждают авторы доклада, – как из-за некомпетентности местных правоохранительных органов, так и по вине неустановленных пока лиц в аппарате правительства, вовлеченных в наркоторговлю».

Слева от этой мрачной заметки по центру страницы красовалась фотография на четыре колонки: полицейские в Вашингтоне в схватке с «юными пацифистами, устроившими сидячую забастовку и загородившими вход в Центральную призывную комиссию».

Рядом с фотографией жирный чёрный заголовок:

«На суде всплывают рассказы о пытках на войне»

Вашингтон – Вчера добровольные свидетели рассказали неофициальной комиссии конгресса о том, что при исполнении должностных обязанностей в ходе допросов вьетнамских военнопленных они постоянно пытали их электричеством и сбрасывали их с вертолетов. Младший сержант разведки сухопутных войск признался, что застрелил свою китайскую переводчицу, на что его начальник ответил: «Ничего, она ж косоглазая», имея в виду, что та была азиаткой ….

Прямо под этой заметкой был заголовок: «Пять человек ранено в трущобах Нью-Йорка» … неизвестным злоумышленником открывшим огонь с крыши здания, причины неизвестны. Сверху ещё один: «Арестован владелец аптеки» … «в результате», как пояснялось в статье, «предварительного расследования (в аптеке Лас-Вегаса), выявившего недостачу свыше 100 тысяч таблеток препарата, запрещенного к свободной продаже … »

По прочтении первой полосы мне стало намного лучше. На фоне этих гнусностей мои преступления выглядели блекло и ничтожно. Я был сравнительно приличный гражданин – пусть многократно преступивший закон, зато не опасный. Что непременно отразиться на счёте, когда Большой Судья подведет итоги моей игры.

Или нет? Я перевернул газету на спортивную страницы и увидел короткую заметку о Мохаммеде Али; Верховный суд рассматривал его последнюю апелляцию. Его приговорили к пяти годам за отказ убивать «косоглазых».

«А чо, я против вьетконговцев ничо не имею», – сказал он.

Пять лет.

10. Вмешательство «Вестерн юнион»: предупреждение от мистера Хима … Новое задание от спортивного отдела и беспощадное приглашение от полиции

Я снова ощутил себя виновным. Акула! Где она? Я отбросил газету и зашагал туда-сюда. Теряя самообладание. Я почувствовал, как рушится весь мой план … и тут заметил, что из ближайшего гаража по пандусу выезжает машина.

Свобода! Я схватил свой кожаный рюкзак и шагнул навстречу своим колесам.

– Мистер Дюк!

Голос прозвучал за спиной.

– Мистер Дюк! Мы вас искали!

Я чуть не рухнул на тротуар. Каждая клетка мозга и тела обмякла … Нет! Подумал я. Это галлюцинации. Там никого нет, меня никто не зовёт, это параноидальная галлюцинация, амфетаминовый психоз …. Продолжаем шагать к машине и улыбаться …

– МИСТЕР ДЮК! Постойте!

Мда… а что? В тюрьме написано немало хороших книг. К тому же в Карсон-сити я не буду чужим. Меня узнают директор и пахан: я однажды брал у них интервью для «Нью-Йорк таймс». А также у многих зеков, охранников, копов, которые потом рассердились и стали угрожать мне по почте, потому что статья так и не вышла.

Почему нет, спрашивали они. Они хотели поведать миру свои истории. Но как им объяснишь, что все их рассказы оказались в мусорной корзине или навсегда осели в архиве, потому что первые несколько абзацев не угодили какому-то нью-йоркскому редактору – нервному трутню, сидящему за серым пластиковым столом в недрах журналистской бюрократии, чьих тонкостей не понять ни одному невадскому зеку – и статья погибла на корню, потому что я отказался переписать вступление. По своим соображениям ….

Ни одно из которых не прокатило бы в тюремном дворе. Да и какого чёрта? К чему подробности? Я повернулся к своему обвинителю, невысокому молодому клерку с широкой улыбкой на лице и жёлтым конвертом в руке.

– Я звонил вам в номер, – сказал он. – А потом заметил вас на улице.

Я кивнул, уже не в силах сопротивляться. Теперь Акула стояла рядом, но я даже не видел смысла класть туда сумку. Доигрался. Приехали.

Клерк по-прежнему улыбался: «Вам только что пришла телеграмма. То есть, как бы не вам. Она на имя Томпсона, но написано «вручить Раулю Дюку». Вы понимаете, о чем речь?

У меня закружилась голова. Слишком много всего и сразу. Свобода, тюрьма, потом снова свобода – и всё за полминуты. Я пошатнулся назад и облокотился на машину, ощупывая дрожащей рукой складки белой брезентовой крыши. Клерк, по-прежнему улыбаясь, тыкал в меня телеграммой.

Я кивнул, не в силах сказать ни слова. «Да, – наконец выговорил я. – Понимаю». Я взял конверт и вскрыл его:

Молния хантеру томпсону через рауля дюка номер люкс 1850 гостиница минт лас-вегас позвони мне немедленно повторяю немедленно новое задание с завтрашнего дня тоже лас-вегас не уезжай тчк национальная конференция окружных прокуроров приглашает на четвертый семинар по наркотикам и психотропным веществам в гостинице дюны тчк звонили из роллинг стоун нужна статья 50 тысяч слов большой гонорар все расходы оплачены включая образцы тчк заказаны номера в гостинице фламинго и белый кадиллак тчк всё готово подробности по телефону звони немедленно срочно повторяю срочно доктор гонзо

– Охуеть! – пробормотал я – Не может быть!

– Хотите сказать, это не вам? – клерк вдруг занервничал. – Я посмотрел Томпсона в книге постояльцев. Его там нет, но я решил, что он работает с вами.

– Так и есть, – выпали я. – Не волнуйтесь, я ему передам.

Я закинул сумку на переднее сиденье, намереваясь уехать, пока не истекла отсрочка приговора. Но клерк не унимался.

– А что с доктором Гонзо?

Я уставился на него, предоставив ему возможность полюбоваться своим отражением в зеркальных стеклах очков.

– С ним всё в порядке. Но у него скверный нрав. Доктор ведёт все наши дела, вся финансовая отчетность на нём.

Я быстро уселся в машину и приготовился отчаливать. Клерк засунул голову внутрь.

– Нас смутило то, что на этой телеграмме из Лос-Анджелеса стоит его подпись, а по нашим данным он должен быть в гостинице, – он пожал плечами. – Кроме того, телеграмма адресована постояльцу, который у нас не записан … так что задержки было не избежать. Я надеюсь, вы понимаете …

Я кивнул, желая побыстрее свалить: «Вы поступили правильно. Никогда не пытайтесь разобраться в журналистских телеграммах. В половине случаев мы шифруем сообщения, особенно с доктором Гонзо».

Он снова улыбнулся, но в этот раз какой-то странно: «Скажите, а когда доктор проснётся?»

Я напрягся: «Проснётся? То есть?» Он замялся.

– В общем, управляющий, мистер Хим, хотел бы с ним побеседовать, – Теперь его улыбка определенно превратилась в злобную ухмылку. – Ничего такого. Мистер Хим всегда лично знакомится с постояльцами с крупным счетом … там просто поболтать, пожать руку, ну вы понимаете.

– Разумеется, – ответил я. – Но на вашем месте я бы не стал беспокоить доктора, пока он не позавтракает. Он очень грубый человек.

Клерк осторожно кивнул.

– Но сегодня он выкроит время? Ближе к обеду?

Я понял, куда он клонит.

– Послушайте, в телеграмме всё наоборот. Она от Томпсона, а не для него. В «Вестерн юнион» видимо напутали.

Я сунул ему в лицо телеграмму, зная, что он её уже прочёл.

– На самом деле, это срочное сообщение доктору Гонзо, который сейчас наверху, о том что Томпсон едет из Лос-Анджелеса на новое задание, – Я помахал телеграммой, отгоняя его от машины. – До свидания, мне нужно на трассу.

Он отошел, а я включил первую передачу. «Спешить некуда, – крикнул он вслед. – Гонка уже закончилась»

– Только не для меня, – я дружески махнул ему рукой.

– Звоните если что! – крикнул он, пока я выезжал на дорогу.

– Обязательно! – крикнул я в ответ.

Я влился в транспортный поток. Проехав несколько кварталов по Главной улице не в том направлении, я развернулся и направился на юг, в сторону Лос-Анджелеса. Но размеренно и неторопливо. Спокойно, главное выехать за пределы города ….

Надо свернуть с дороги, где меня никто не увидит, постоять и подумать над телеграммой от моего адвоката. Телеграмма настоящая, в этом я был уверен. В ее тоне явственно проступала неподдельная срочность, здесь ошибиться было нельзя …

Но я был ни в настроении, ни состоянии оставаться в Лас-Вегасе еще на неделю. Только не сейчас. Нельзя столько искушать судьбу в этом городе … а я дошёл до края. Теперь ко мне со всех сторон подбирались мерзкие хищные твари; я уже чуял их запах.

Да, определенно пора уезжать. Мои шансы здесь упали до нуля.

Теперь, без спешки двигаясь по бульвару Лас-Вегаса со скоростью 50 км/ч, я мечтал о местечке, где бы отдохнуть и оформить решение. Оно, разумеется, уже было принято, но мне требовалась кружка-другая пива, чтобы обмыть сделку и заглушить один мятежный нерв, проводивший дурные вибрации ….

Придется с ним разобраться. Потому что всё-таки был кое-какой довод в пользу того, чтобы остаться. Предательский, глупый и безумный во всех отношениях – но нельзя было не увидеть извращенную иронию препохабнейшей картины: гонзо-журналист, на, возможно, последней стадии наркотического психоза приглашается на освещение Конференции окружных прокуроров по наркотикам и психотропным веществам.

Ещё нездоровым блеском светилась мысль жестоко кинуть один отель в Лас-Вегасе, но не бежать обреченно от возмездия в Лос-Анджелес, а прокатиться по городу, поменять красный «Шевроле» на белый «Кадиллак», поселиться за счет журнала в другом отеле и затесаться в толпу полицейских со всей Америки, пока они будут втирать друг другу про Проблему Наркотиков.

Опасное безумие, но именно такую затею поддержал бы настоящий знаток работы на грани. Ибо где в последнюю очередь будет местная полиция искать наркомана и мошенника, только что выставившего на деньги отель в центре города?

Правильно, на Конференции окружных прокуроров по борьбе с наркотиками в фешенебельном отеле на центральном проспекте …. у «Дворца Цезаря» в сверкающем «Куп де вилле» … на вечеринке для наркоагентов и их жён в «Дюнах».

В самом деле, лучше места не найти. Но только не мне. И уж точно не моему адвокату – очень заметный человек. По одиночке, у нас бы, может, и получилось. Но вместе никак, мы спалимся. Слишком много взрывоопасных реактивов в этой комбинации; искушение учинить жесть и ахуй окажется непосильным.

И тогда, конечно, нам конец. Никто не даст нам пощады. Проникнуть под прикрытием в стан агентов, работающих под прикрытием, значит принять правила игры всех шпионов: «Как всегда, если вы или любой другой сотрудник организации попадет в руки противнику, министр будет отрицать всякую связь … и т. д. и т. п.»

Нет, это уж слишком. Граница между безумием и мазохизмом начала расплываться; пора возвращаться … заняться делами, взять тайм-аут, отсрочить приговор … как угодно.

А что? Время выходить из игры приходит рано или поздно: а уж подсчитывать убытки или выигрыш – это как повезёт.

Я ехал неспеша, выискивая подходящее место, где с утра пораньше можно посидеть за кружкой пивка и собраться с мыслями … Спланировать это противоестественное отступление.

11. ААААА, Мама, неужели это конец? … На дне Лас-Вегаса; снова амфетаминовый психоз?

Вторник, девять утра … Сейчас, сидя в кафе «У дикого Билла» на окраине Лас-Вегаса, я всё понял. Дорога в Лос-Анджелес только одна – автострада 15, прямая трасса без проселков и объездных путей – скоростной заезд через Бейкер, Барстоу и Берду, затем выезжаю на Голливудское шоссе и прямиком в безумие и забвение: безопасность и анонимность, ещё один фрик в Царстве фриков.

Но пока ближайшие пять-шесть часов я буду заметной мишенью на этой поганой дороге – единственный красный кабриолет между Монтаной и Тихуаной … мчащий по пустынному шоссе под управлением полуголого деревенщины, которого с распростертыми объятьями ждут в дурдоме. Что лучше – надеть лилово-зеленую гавайскую рубашку или не надевать ничего?

В этой чудовищной машине не спрятаться.

Невесёлая предстоит поездка. Даже бог солнца отвернулся. Скрылся за тучи впервые за три дня. Солнца нет вообще. Небо серое и скверное.

Въезжая на автостоянку «Дикого Билла», которую так просто не найдешь, я услышал рёв над головой и, задрав голову, увидел, как в километре над шоссе, оставляя за собой дымный след, взлетает большой серебристый ДС-8. Интересно, Ласерда на борту? А репортер «Лайф»? Есть ли у них все нужные снимки? Все факты? Выполнили ли свои обязанности?

Я даже не знал, кто выиграл гонку. Может, никто. Может, всё зрелище досрочно завершилось чудовищным побоищем, вакханалией бессмысленного насилия, вспыхнувшего по вине пьяных ублюдков, которые не хотели соблюдать правила.

Я решил заполнить этот пробел в своих знаниях при ближайшей возможности: купить номер «Лос-Анджелес таймс» и отрыть в спортивном разделе заметку о «Минт-400». Взять подробности, написать свой текст. Даже В Бегах, во власти нешуточного Страха …

Я знал, что Ласерда в том самолете – летит домой в Нью-Йорк. Вчера вечером он сказал, что собирается успеть на первый рейс.

Он улетает … а я остаюсь, один, без адвоката, в таверне «У Дикого Билла», нервно попивая «Будвайзер» сижу сутулясь на красной табуретке в баре, просыпающемся от раннего утреннего наплыва сутенеров и пинбольных маньяков … а на улице меня ждёт огромная Красная акула, доверху забитая уликами, так что я даже боюсь на нее посмотреть.

Но тачку я бросить не могу. Единственная надежда – преодолеть на ней пятьсот километров по открытой местности, что лежат между мной и Убежищем. Но, Боже, как же я устал! Я боюсь. Я спятил. Местная культура меня одолела. Хули я здесь делаю? Пишу совсем не то, что от меня требуется. Адвокат ведь меня предупреждал. Всё предвещало беду – особенно тот злобный карла с розовым телефоном в баре «Поло». Надо было оставаться там … всё лучше, чем здесь.

ААААААА … Мама

Неужели это конец?

Нет!

Чья это песня? Неужели я правда только что слышал эту херню из музыкального автомата? В 9:19 мерзким серым утром в таверне «У Дикого Билла»?

Нет. Послышалось – эхо, блуждающее по закоулкам памяти о том мучительном рассвете в Торонто … так давно, на грани потери рассудка в другом мире … но всё, как сейчас.

НА ПОМОЩЬ!

Сколько еще ночей и жутких утренних часов будет тянуться этот невыносимый бред? Сколько еще этого обреченного безумия выдержат тело и мозг? Скрежет зубов, пот градом, кровь гулко стучит в висках … разбухшие синие вены перед ушами, четверо суток без сна …

А вот теперь заиграл автомат! Да, никаких сомнений … а что? Очень популярная песня: «Как мост над бурными водами … я улягусь …»

БУМ! Вспышка паранойи. Какая ебнутая сволочь поставила эту песню сейчас, в такой момент? Знает ли барменша, кто я? Видит ли меня за зеркальными стеклами?

Все бармены вероломны, но эта – угрюмая толстая тётка в гавайском платье и рабочем комбинезоне … наверно, жена Дикого Билла.

Боже, тёмные волны паранойи, безумия, страха и ненависти – в этом месте невыносимые вибрации. Прочь отсюда. Бежать … и вдруг меня осеняет – последняя вспышка угасающего разума, перед тем, как он окончательно и бесповоротно померкнет – срок пребывания в гостинице истекает только в полдень … что дает мне самое малое два часа законного времени, прежде чем я стану беглым преступником в глаза закона, чтобы на предельно разрешенной скорости покинуть этот проклятый штат.

Сказочная удача. Когда раздастся тревога, я буду мчать сломя голову где-то между Нидлс и Долиной смерти – продавив педаль газа сквозь пол и грозя кулаком Ефрему Цимбалисту, пикирующему на меня в фэбээровском вертолете.

БЕГИ, ВСЁ РАВНО НЕ СПРЯЧЕШЬСЯ

Пошёл ты в жопу, Ефрем, к тебе это тоже относится.

Вы c гостиничным персоналом можете спокойно полагатьь, что я до сих пор в номере 1850 – юридически и духовно, хоть и не физически – с табличкой «Не беспокоить», на двери – чтобы не беспокоили. Ни одна горничная и близко не подойдет, пока на ручке висит эта табличка. Мой адвокат договорился об этом, как он договорился и насчёт 600 кусков мыла «Ньютроджина», которыми завалена Большая красная акула и которые я должен доставить в Малибу. Что на это скажет ФБР? Всё совершенно законно. Горничные подарили нам это мыло. Они подтвердят это под присягой … Или не подтвердят?

Конечно нет. Подлые горничные поклянутся, что им пришлось отдать всё мыло двум вооруженным до зубов буйнопомешанным, которые вымогали его у них, угрожая «Винсентом блек шэдоу».

Господи, мать твою, Иисусе! Есть в этой таверне священник? Я хочу исповедаться! Я грешен, пиздец как грешен! Грешник я подлый, смертный, плотский, крупный, мелкий – как ни назови, Господи … Я виновен.

Но сделай мне одно последнее одолжение: дай мне пять часов быстрой езды, прежде чем опустишь на меня карающий меч; проведи меня через пустыню и избавь от проклятой машины.

Чёрт тебя побери, не так уж и много я прошу, Господи, ибо истина, главная, невероятная истина в том, что я не виновен. Я ничего не делал, только принял твой бред всерьёз … и видишь, до чего это меня довело? Мои первобытные христианские инстинкты сделали из меня преступника.

Помню, пока пробирался через казино в шесть утра с чемоданом, полным грейпфрутов и сувенирных футболок «Минт-400», то твердил себе снова и снова: «Ты не виновен». Это лишь маневр, чтобы избежать неприятной сцены. В конце концов, я не подписывал обязательных соглашений; весь долг лежит на организации – ничего личного. Весь этот кошмар – вина сраного безответственного журнала. Какого-то болвана из Нью-Йорка. Это его затея, Господи, не моя.

А теперь взгляни на меня: растеряв от страха разум, я со скоростью под двести несусь по Долине смерти на машине, которую я даже никогда не хотел. Злобный подлец! Твоих рук дело! Господи, тебе лучше позаботиться обо мне … иначе будешь за меня отвечать.