Текст книги "Пруд"
Автор книги: Ханс Шерфиг
Жанры:
Природа и животные
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Май
Из пруда скоро выползут первые стрекозы. Они навсегда оставят мир воды и поселятся в воздухе. Каждый вид появляется в свое строго определенное время. В 1943 году, когда весна была необычайно теплой, стрекозы летали уже 19 апреля – таких ранних стрекоз мне никогда не приходилось видеть. В нынешнем же году их следует ожидать где-то в мае.
До этого месяца стрекозам, настоящим эльфам света, приходится жить в царстве мрака и тины. Похожие на крошечные подводные лодочки, они двигаются в воде, словно ракеты, выталкивая воду из задней кишки. У личинок стрекоз, на мой взгляд, все удивительно и своеобразно. Их задняя кишка, например, является органом движения: она наполняется водой, вода с силой выбрасывается из нее, и личинка продвигается на шесть-восемь сантиметров. Но в то же время задняя кишка, естественно, выполняет первоначальное свое назначение. Наблюдая за стрекозами в аквариумных условиях, видишь, как экскременты вылетают из тела, словно выстреленные из пушки. И, наконец, при помощи той же задней кишки личинка дышит. Француз М. Устале еще в 1869 году объяснил этот процесс. У личинки в задней кишке, оказывается, есть жабры; размещены они в шесть рядов и состоят из 24 тысяч серебристо-белых лепестков. Если личинка обитает в пруду, воздух проникает в жабры прямо из воды, если же в аквариуме, где кислорода мало, – ей приходится подниматься вверх по растению за атмосферным воздухом.
Многое у этих существ не отвечает нашим понятиям об устройстве живого организма. У личинок стрекоз, как и у нас, есть глаза, которыми они видят. Но их – пять штук. Два больших – фасеточных – сложены из нескольких тысяч мельчайших шестиугольных глазков с одной роговой оболочкой; кроме них имеются три маленьких простых глаза, или ocelli, они устроены почти так же, как наши. Интересно, как выглядит мир, когда смотришь на него этими тремя глазами?
Личинки могут и слышать. Первым открыл органы слуха у стрекоз А. Заварзин[11]11
Заварзин, Алексей Алексеевич (1886–1945), – крупный советский гистолог, один из основателей эволюционной гистологии; создатель школы советских гистологов.
[Закрыть] (1912). «Уши» личинок стрекоз находятся… на ногах, по три на каждой, всего их – восемнадцать. Кроме того, Заварзин, а позже француз Лепе нашли в чувствительных усиках этих существ нечто вроде барабанной перепонки, или tumbanulae.
Личинка стрекоз ловит мелких животных нижней губой в форме щипцов; этот сложный расчлененный ротовой аппарат хватает все что ни попадется – и несчастных головастиков, и дафний, и крошки из мясного фарша, которые я опускаю на стеклянной палочке. Пища сразу заглатывается и перемалывается в особом «жевательном желудочке». Швейцарец Ф. Рис, написавший интересную работу об этом необыкновенном желудочке, считает его важнейшим признаком в классификации стрекоз.
Помимо пяти глаз и восемнадцати ушей у личинки есть восьмикамерное сердце, которое проталкивает через себя кровь зеленого цвета. А на первоначальной стадии развития личинка имеет два сердца: одно бьется в голове, а другое – в задней части тела.
Итак, дышат личинки, как уже было сказано, задней кишкой, ловят добычу нижней губой в форме щипцов и смотрят тремя глазами. От двух до четырех лет они живут в царстве ила. Но вот в один прекрасный день, весной, они покидают свое мрачное убежище, выползают на свет и становятся крылатыми существами.
Первыми вылетают из пруда весной четырехпятнистые (Libellula quadrimaculata), или странствующие, как их называют в Германии, стрекозы. В Дании известно 48 видов стрекоз – не так уж много для мира насекомых, но и не мало. Некоторые из них так похожи друг на друга, что сами ошибаются и спариваются как попало. Датские названия есть лишь у отдельных видов. В своем пруду я обнаружил пока что девять видов, но, возможно, их и больше.
…Серо-черное членистое существо высовывается из воды, цепляется за стебель ириса шестью ножками и сидит так некоторое время с поднятой кверху головой и грудкой. Это – личинка стрекозы. На ее грудке открываются дыхательные щели, и ясно видно, как насекомое дышит: жабры в задней кишке теперь ему больше не нужны. Отдохнув немного, личинка начинает карабкаться по стеблю, и вот она уже достигла колеблющегося листа – дрожащая и трепещущая, и крупные капли воды, сверкая в лучах солнца, стекают с нее.
Потом лопается спинка личинки. На твердой панцирной оболочке образуется трещина – из нее выглядывает новое существо. Оно, можно сказать, появляется из собственной спины. От старой шкурки оно освобождается толчками: сначала показывается грудка, чуть-чуть попозже – голова с огромными глазами, потом – ноги, одна за другой, личинка их будто вытаскивает из чулка.
Так она висит, слегка покачиваясь, слабенькая и почти безжизненная; иногда делает небольшие рывки, постепенно извлекая из шкурки заднюю часть тела; меняет положение и в какой-то момент повисает вниз головой. Почти пустой кокон сохраняет прежнюю форму, крепко держится на листе ириса и поддерживает новое существо – утомленное и изнуренное; оно висит вниз головой. Тело, частично еще в старой оболочке, периодически сотрясается от судорог, раскачивается и вдруг выпрямляется рывком кверху, и все шесть «новых ног» цепляются за старую оболочку. Задняя часть тела полностью высвобождается и повисает в воздухе, изогнувшись дугой.
Теперь уже вся стрекоза сидит на бывшей спинке, а пустая шкурка, еще крепкая, поддерживает и спинку, и насекомое. «Новая» стрекоза в полтора раза больше своей шкурки, и непонятно, как она совсем недавно в ней помещалась. Насекомое продолжает расти. Вот распрямляются и заостряются маленькие новые крылышки; они молочного цвета, непрозрачны и, увеличиваясь, завиваются, как локоны. Задняя часть тела распухает и поднимается холмиком, а членики растут, как молодые всходы. Крылышки закручиваются, словно лепестки на распускающемся цветке, они склеены, и с них капает вода. Юная стрекоза все еще дрожит, но видно, что теперь уже она окрепла. У нее уже достаточно сил, чтобы заползти на лист целиком. Крылья расправляются и достигают должных размеров в длину и ширину; на солнце и ветру они затвердевают, нежное переплетение жилок на них становится плотным, а перепонка между жилками делается прозрачной и сухой, как целлофан, и отливает металлическим блеском, напоминая керосин, разлитый по воде. Все тело стало жестким, больше не разбухает, приобрело естественный цвет. Ближе к вечеру новое существо уже может летать, и оно первый раз в жизни взвивается ввысь, навстречу неизведанному миру.
А на листе ириса остается сброшенная шкурка насекомого. Она по-прежнему цепко держится за лист, сухая и полая, и шуршит на весеннем ветру.
Когда стрекозы, закончив свое многолетнее пребывание в иле пруда, приобретают крылья, кажется, что они всегда были такими. По земле они ходить не могут – их ноги не пригодны для этого, они способны лишь хватать и прицепляться. Отдыхая, стрекозы повисают на ветках и травинках. В воздухе они добывают себе корм – различных насекомых и на лету же разрывают и поедают их. В воздухе они и влюбляются, и спариваются, и размножаются. И яйца кладут, кружась над прудом.
Как гидроплан, проносятся они над зеркалом пруда. Волоча за собой заднюю часть тела, самки «вспахивают» воду, оставляя за собой четкий кильватерный след, и сбрасывают яйца. Потом – снова ввысь, к солнцу, к возлюбленному. Там, в небе, они соединяются и блаженно кружатся, сомкнувшись в летающее кольцо любви. И вновь – скольжение вниз, к воде, все так же слившись воедино: впереди – самец, а сзади – самка. Летающий тандем, где восемь крыльев работают в такт.
Игры и кладка яиц у стрекоз чередуются. У каждого вида свои привычки: одни сбрасывают яйца прямо в воду, другие – на растения, третьи складывают в комочки, иные – в гирлянды. Самец ожидает возлюбленную поблизости, время от времени помогая ей: его миссия еще не закончена. Очевидно, не все яйца оплодотворяются за одни раз. Когда отложено несколько яиц, все повторяется сначала. Брачная жизнь стрекоз продолжительна и разнообразна.
Стрекозы относятся к древним обитателям нашей планеты. Прошло уже несколько миллионов лет, а их внешний вид в основе своей не изменился. За такой непостижимо долгий срок возникали и вымирали новые виды животных. Задолго до появления человека стрекозы летали среди деревьев и растений, которых сейчас нет на Земле. Точно так же, как они выбираются весной из моего пруда, выползали они когда-то из болот каменноугольного периода и цеплялись за хвощи и чешуйчатые лепидодендроны. Они летали среди папоротников и хвощей высотой с Круглую башню[12]12
Круглая башня – одна из достопримечательностей старого Копенгагена. Построена в 1637 году; служила церковью для студентов, хранилищем университетской библиотеки и астрономической обсерваторией. В настоящее время на плоской крыше, которой заканчивается башня, оборудована смотровая площадка, откуда открывается вид на город. Дорожка, которая ведет к крыше, имеет форму спирали; в 1716 году Петр I поднялся по ней верхом на лошади. Высота Круглой башни – 34 м. Датчане любят прибегать к сравнениям с Круглой башней (например, в сказке X. К. Андерсена «Огниво» глаза у самой большой собаки – «большие, как Круглая башня»).
[Закрыть] в Копенгагене. Они отдыхали на ветках сигиллярий, потому что на земле еще не было ни лиственных деревьев, ни цветковых растений. Своими пятью глазами стрекозы видели чешуйчатых саламандр – первых четвероногих на нашей планете, хищников длиною в метр, которые чавкали в иле, когда Земли была совсем молодой и ее неостывшая поверхность еще продолжала вздыматься. Они пережили неслыханные природные катаклизмы. Они были свидетелями возникновения Альп и Кавказских гор. Они жили в те далекие времена, когда Африка была покрыта льдом, а в Гренландии росли тропические леса. Тогда Европа, рассеченная на острова в безбрежном море юрского периода, являла собой пустыню с солеными озерами и солеными почвами. Как раз к этому периоду относятся красивейшие окаменелости стрекоз.
Эти консервативные существа видели гигантских ящеров, летали рядом с крылатыми ящерицами, а позже – с удивительной птицей археоптерикс; ее окаменелые останки обнаружены в тех же отложениях юры. А в угле карбона были найдены еще более древние виды стрекоз, так называемые Protodonata, родственные первым крылатым насекомым Земли, которых ученые называют Paleodictyopterne.
Эти удивительные насекомые, выползшие из воды и носящиеся теперь в воздухе, словно крошечные самолетики, – один из первых удачных экспериментов природы. Они пережили века и, кажется, вечно пребудут в своем первозданном облике.
В комедии Аристофана[13]13
Аристофан (445–385 до н. э.) – древнегреческий драматург, «отец комедии». Из приписываемых ему 44 комедий полностью сохранились 11, в том числе и «Лягушки», написанные в 405 г.
[Закрыть] «Лягушки» – ее премьера состоялась в Афинах в праздник Ленэра в январе 405 года до н. э. – язык лягушек звучал приблизительно так: брекекекекс, коакс, коакс! И я думаю, что за 2000 лет язык лягушек ничуть не изменился, во всяком случае в моем пруду лягушки говорят на чистом греческом.
В настоящую пору, правда, они больше орут, нежели говорят. Диву даешься: какая сила голоса! Обычных зеленых лягушек слышно за километры, а шум, который они поднимают в светлые ночи, едва ли поддается описанию. Эта любовная песнь бесконечна, самцы просто ревут от сладострастья. Даже когда берешь лягушку в руки, она кричит: брекекекекс, коакс, коакс! И кажется, будто вот-вот разорвется от напряжения – на ее голове появляются два воздушных пузыря, которые принимаешь сначала за барабанные перепонки, вылезшие из ушей; но это всего лишь «квакающие сумки», а не органы слуха. Они расположены в углах рта по обеим сторонам головы и раздуваются, как шары, когда лягушки орут.
Брачный период у зеленых лягушек начинается позже, чем у жаб и лягушек коричневых. В пруду они просыпаются к концу апреля, а их неуемная семейная жизнь приходится на май или даже июнь. Самцы обнимают самок сзади и стискивают их в диком экстазе; самые большие самцы могут обхватить лапами возлюбленную вокруг туловища.
Но в обычном состоянии лягушки довольно пугливы. Стоит приблизиться к пруду, как сразу же раздаются всплески от их элегантных прыжков вниз головой в воду. Они всегда держатся вблизи пруда, чтобы в любой момент одним прыжком оказаться в воде.
Rana esculenta назвал этот вид лягушек шведский ученый Карл Линней[14]14
Линней, Карл (1707–1778), – шведский ученый, создатель рациональной номенклатуры, сыгравший очень важную роль в развитии систематической зоологии и ботаники. Его классический труд – «Система природы», 1735. В десятом его издании 1758 года были уже последовательно разработаны принципы бинарной номенклатуры: каждое растение и животное называлось двумя словами, из которых первое отмечало принадлежность его к некоторому родовому понятию, а второе подчеркивало тот или иной специальный признак, характерный для данного вида. В системе Линнея различались четыре взаимно подчиненные систематические категории: вид, род, порядок, класс. Как бинарная номенклатура, так и форма описания растений, которой пользовался Линней, оказались практичными, ими до настоящего времени пользуются и ботаники, и зоологи.
[Закрыть], и esculenta означает съедобная. Едят, как известно, задние лапки – их запекают в яйце и сухарях или отваривают в супе; мясо у лягушек белое, напоминает куриное. Бесчувственные французы ловят их на удочку, а в качестве приманки используют тряпки. Ведь лягушки крайне прожорливы, самые крупные из них могут даже поедать мышат и маленьких ужей. Часто видишь, как они поспешно заглатывают дождевых червей, проталкивая их лапами себе в глотку. Лягушки не так приветливы, как жабы, но они приятней на вид, уютнее – этакие толстые плавающие пузанчики с ручками, ножками и бургомистерскими животиками.
Икра лягушек в банке из-под варенья всегда служила хорошей игрой для детей. Интересно же проследить, как у маленькой черной точечки в каждом студенистом шарике появляется хвостик, как она начинает суетливо копошиться в банке, снуя то вверх, то вниз. Вскоре головастики достигают почти десяти сантиметров от кончика головы до кончика хвоста. В аквариумных условиях для превращения головастика во взрослую лягушку требуется три месяца.
Зимуют зеленые лягушки в тине, в самых глубоких местах пруда. Век их довольно короток. Они переносят холод хуже своих коричневых собратьев и севернее Дании не живут. За Лим-фьордом[15]15
Лим-фьорд находится в западной части Ютландского полуострова.
[Закрыть] они, как и соловьи, не показываются и вообще в Ютландии редкие гости. Но на наших островах водятся, и в большом количестве. В Норвегии, Англии, Ирландии их вовсе нет, а в Швеции они встречаются на юге, в отдельных водоемах Сконе[16]16
Сконе – полуостров на юге Швеции.
[Закрыть].
Июнь
Рано утром просыпаешься от странного звука – то ли трещотки, то ли щелканья кастаньет или постукивания тростью по штакетнику. Это в гости к нам пришел один из местных аистов, проживающих на крыше церкви в Асминнереде. С утра пораньше он позавтракал нашими зелеными лягушками и тем смутил покой остальных обитателей пруда. За одну трапезу аист съедает штук пятьдесят лягушек, да впридачу множество насекомых, улиток, мышей, кротов, водяных крыс, ужей. Он стоит в воде между ирисом и рогозом, похлопывает крыльями, щелкает клювом, откинув назад и изогнув шею вдоль спины. Вот и говори о тишине в сельской местности, если под окнами вовсю распевают соловьи, всю ночь напролет хором кричат лягушки, а в четыре часа утра будит аист.
Но аист теперь редкая птица и я рад видеть его в собственном саду и даже просыпаться от его пощелкиванья. Стучат клювом разные птицы, но только у аиста, я уверен, постукивание – не просто шум, оно имеет определенный смысл. Причем, оно каждый раз варьируется. Так, аист в этом году прилетел к гнезду первым, а когда спустя несколько дней появилась аистиха, он приветствовал ее особым щелканьем, что, очевидно, значило – добро пожаловать! После сытной и хорошей пищи – тоже стук; спасибо за еду! А когда у аистов появляются дети, шум стоит целыми днями – нужно же научить аистят разговаривать!
Аистово гнездо на Асминнередской церкви – большое и старое, в нем хватает места и для галок, и для воробьев, которые ежеминутно влетают и вылетают из него. Аисты безо всякого почтения к святому месту испачкали всю крышу церкви, а вокруг гнезда образовался плотный белый слой. Люди, фотографировавшие этих птиц, рассказывают, что наверху стоит ужасный запах, ибо гнездо битком набито и дохлыми мышами, и ужами, и рыбой. Для аистят это особенно опасно – они рискуют заразиться отвратительными червями-трематодами, паразитирующими на прудовых улитках.
У этих поэтических птиц совсем непоэтические нравы. Во всяком случае, мирными их никак не назовешь, особенно когда они пускают в ход длинный и острый клюв. Среди аистов встречаются птицы-бродяги, нарушающие покой постоянных жильцов; более трети аистов, живущих в Дании, бездетны.
Почти все аисты в Дании окольцованы и зарегистрированы, поэтому известно их местожительство, время прилета и отлета. Маршруты их путешествий тоже точно установлены. Например, они не летят над Средиземным морем, а сворачивают на восток к Босфору и далее летят через Малую Азию и Сирию. Не остаются зимовать в Египте, а летят через экватор в Южную Африку. Их путь насчитывает двенадцать тысяч километров. Это было проверено на полутора тысячах окольцованных птиц датским учителем X. К. Мортенсеном[17]17
Мортенсен, Ханс Кристиан (1856–1921), – изобретатель метода кольцевания птиц. К ноге птицы он прикреплял легкое алюминиевое кольцо с указанием места и времени кольцевания. Таким путем были изучены перелеты птиц, особенно аистов. Сам Мортенсен окольцевал 6000 птиц. Его метод используется во всем мире.
[Закрыть]. Позже подобные эксперименты были проведены и в других странах, они подтвердили выводы Мортенсена.
Данные кольцевания показывают, что одни и те же пары птиц год за годом возвращаются к своим старым гнездам. Однако как аисты находят дорогу в Асминнеред – непонятно, как непонятно и то, зачем они предпринимают столь длительные путешествия.
Почему они, к примеру, не зимуют к северу от экватора, где тоже тепло и есть обширные болота и прекрасные жирные лягушки? Почему они не вьют гнезда в Африке и не соединяются там в семьи? Отчего они ведут такую необычную, полную опасностей кочевую жизнь?
Аист все-таки удивительная птица. И нужно считать за честь для себя, когда она появляется у вашего дома и щелкает клювом.
В середине мая вылетают из пруда похожие на моль первые весенние насекомые. Они ведут ночной образ жизни, и мы часто принимаем их за мотыльков, когда они бьются в окна, привлеченные светом. Но это – ручейники.
Днем они прячутся. Некоторые из них ничего не едят, а некоторые лижут мед и росу. Немецкий ученый В. Делер кормил ручейников подслащенной водой и таким способом продлил их жизнь до семи недель.
В теплые вечера ручейники покидают свои укрытия и носятся над водой парами, исполняя причудливый брачный танец. Причем летают самки, а самцы милостиво позволяют нести себя, даже складывают крылышки. Разные виды ручейников в этот период ведут себя по-разному. В природе их существует чрезвычайно много; в моем пруду живет самое меньшее десять видов, а может быть, и больше.
Самки кладут яйца в воду, но каждый вид по-своему: одни спускаются под воду и раскладывают их на камнях и растениях, другие сбрасывают на лету. Студневидные яйца-комочки разбухают в воде и становятся большими, как сливы. Некоторые виды укладывают яйца в виде красивых колец, спиралей или пластинок.
Вылупившиеся личинки ручейников – гусеницеобразной формы, длинные, светлые и мягкие. Они тотчас же принимаются прясть вокруг себя шелковую трубочку (из выделений прядильной железы) и потом укрепляют ее, покрывая разнообразным материалом. Здесь тоже у каждого вида свои методы и свой стиль. Есть такие, что покрывают домик соломой, другие – палочками; некоторые предпочитают остатки растений, иные – песчинки или раковины улиток. К тому же, один вид кладет палочки поперек, другой – только вдоль, третьи строят свои трубки-домики в виде спирали. Вариации, в общем, самые невероятные. У каждого вида, очевидно, свой врожденный строительный инстинкт, определяющий стиль домиков. Кстати, словом «инстинкт» пользуются всегда, когда плохо представляют себе что-либо. Где помещается в маленьком белом червячке этот инстинкт, принуждающий его строить домик по обычаям предков?
Где хранится это устройство, заставляющее одних червячков класть веточки поперек, а других – вдоль? Да, жизнь обитателей водоемов удивительна и загадочна.
Энтомологи разных национальностей тщательно изучали строительное искусство ручейников в естественных условиях и в аквариуме: собран необъятный материал, сделаны зачастую полные фантазии выводы. Прочитать все, конечно, немыслимо. Но исследования американского ученого С. Форхиза о строительных приемах личинок ручейников (Висконсин, 1909) считаются самыми значительными в этой области. Докторская диссертация датчанина Анкера Нильсена объемом более шестисот страниц содержит подробные сведения о жизненном цикле и биологии ручейников: особое внимание в ней уделено семнадцати видам, обитателям естественных источников Химмерланда[18]18
Химмерланд – область в северо-восточной части Ютландского полуострова, между Лим-фьордом и Каттегатом. Родина лауреата Нобелевской премии писателя Йох. В. Йенсена (1873–1950); наиболее известны его «Химмерландские рассказы».
[Закрыть] (1942). О зодчестве ручейников больших (Phryganea grandis) писал Везенберг-Лунд (1910). А бургомистр П. Эсбен-Петерсен[19]19
Эсбен-Петерсен, П. (1869–1942), – учитель, известный социал-демократический деятель, бургомистр города Силькеборга. Не будучи профессиональным ученым, получил международное признание как энтомолог; автор многих статей, редактор журнала «Флора и фауна».
[Закрыть] в девятнадцатом томе «Фауны Дании» (1916) дал систематику всех видов датских ручейников. Но лучше, поэтичнее всех рассказал о ручейниках и их личинках французский зоолог, физик, математик и юрист Р. А. Реомюр[20]20
Реомюр, Рене Антуан (1684–1757), – французский естествоиспытатель, член Парижской Академии (с 1708 г.). Основные труды – в области физики и зоологии. Изобретатель спиртового термометра (описан им в 1730 г.).
[Закрыть] в третьем томе своей «Естественной истории насекомых» (1737).
Личинки ручейников, обитающих в стоячих водоемах, не только живут в своих домиках, но и передвигаются вместе с ними, напоминая часового, вздумавшего прогуляться с постовой будкой на спине. В отличие от взрослых ручейников личинки известны каждому, кто хоть когда-нибудь возился у пруда. В аквариуме можно увидеть, как личинка восстанавливает свой домик, если ее осторожно вытащить из кокона; причем она довольствуется любым материалом, который вы бросите в аквариум, кусочками бумаги или даже спичками, но метод и стиль постройки всегда неизменны.
Одни личинки ведут себя как хищники – пожирают водяных осликов и прочих безобидных обитателей пруда; другие же, вегетарианцы, сгрызают водные растения, а иногда и жилища соседей; так Ханс и Грета из сказки братьев Гримм уплетали пряничный домик. Зиму личинки проводят на дне пруда. Весной они заделывают концы трубочки паутиной, которая, словно сито, пропускает внутрь свежую воду. В период окукливания появляются крылья и особый гребной орган. Он используется всего один раз в жизни – чтобы подняться на поверхность. Теперь ручейники начинают новую жизнь – в виде летающих ночных мотыльков. И если им не посчастливится попасть к господину Делеру и получить подслащенную воду, жизнь их продлится только три-четыре недели.
Ручейники, обитающие в текучих водах, не строят переносных домиков, а живут в домиках-пещерках, неподвижно укрепленных на камнях. Эти ручейники ткут ловчую сеть и ловчие камеры с сетями, как это делают пауки. Правда, в моем пруду таких нет, но о них можно прочитать и у Эсбен-Петерсена, и у Анкера Нильсена, и у Везенберг-Лунда.
Аристотель[21]21
Аристотель (384–322 до н. э.) – древнегреческий ученый и философ. Кроме трактатов по логике, философии, истории, искусству, ему принадлежат биологические трактаты («История животных», «О возникновении животных»), в которых даны классификация и описание многочисленных видов животных. Долгое время они служили основным источником сведений по зоологии. Главная заслуга Аристотеля в области биологии – его учение о биологической целесообразности.
[Закрыть], за триста лет до нашей эры составивший первую естественную историю Европы, рассказывает, как в летние месяцы в реке Хюпанис (сейчас Кубань) находили маленькие коконы величиной с виноградную косточку; из них выползали крылатые четвероногие насекомые, летали вблизи воды до самого вечера, а с заходом солнца умирали – почему и названы были «однодневками», или «поденками».
Для большинства из нас «однодневка» – слово литературного происхождения, не имеющее отношения к живому организму, так как еще с древних времен оно употребляется для обозначения всего краткого и преходящего. Да и немногие видели поденок воочию. Но существование их в природе – бесспорно. Они, правда, не мухи и не четвероногие, как думал Аристотель; однако век их действительно короток, он длится сутки, а иногда и три-четыре часа.
Такой скоротечной жизни предшествует длительное развитие. Будучи личинками, поденки год, а то и два пребывают в воде: они могут жить и в стоячих водоемах, и в текучих, и в прибойной зоне озер (например, озера Эсрум); одни виды зарываются в донный ил, другие свободно плавают; некоторые ведут себя как хищники, некоторые – как вегетарианцы.
В июне поденки появляются из воды после двойного превращения: сначала плавающая личинка становится крылатым насекомым с закрытыми половыми органами, а спустя час оно еще раз сбрасывает кожицу и выходит из воды уже половозрелой взрослой поденкой, которой суждено прожить лишь несколько часов.
Ради этих кратких минут пребывания в воздухе маленькое, почти невесомое существо снабжено и органами чувств сложного устройства, и необычным аэростатическим приспособлением (эту роль выполняет кишечник), и балансирным стержнем, и управляющим устройством. У поденки есть двойной половой орган и два половых отверстия. Все так нежно и хрупко, что страшно дотронуться. Но с помощью лупы можно кое-что разглядеть. Например, удивительные глаза. Словно бы для того, чтобы побольше увидеть в немногие отведенные ей часы жизни, поденка смотрит на мир семью глазами. Спереди три глаза примерно такого же строения, что и наши; кроме них имеются еще два больших боковых, это сложные фасеточные глаза; а наверху, над боковыми, – еще по глазу, желтого или рубинового цвета. Цветные глаза, по мнению специалистов, – особо чувствительные к свету оптические устройства, «включающиеся» с наступлением темноты.
У поденки есть ротовое отверстие, но она им не пользуется. Есть кишечный канал, но он совсем не функционирует. Всю свою недолгую жизнь эти насекомые посвящают брачным танцам.
В летние вечера на лугах у озера Эсрум собирается особенно много поденок. Будто облако или пар, они то поднимаются вверх, то медленно опускаются. Они спариваются в воздухе, соединяются в небесной выси. Самец обнимает самку и позволяет ей нести себя. В таком блаженном состоянии они опускаются к земле.
После приземления самка, не теряя времени, откладывает яйца в воду. Из двух половых отверстий их выпадает огромное количество. Выполнив свой долг, поденки тут же умирают и остаются лежать распростертыми на воде рядом с яйцами-комочками.
Говорят, соловьи не поют после Ивана Купалы. Возможно, что это и так. Но у поэта Ханса Хартвига Сеедорфа[22]22
Сеедорф, X. X. (род. 1892), – известный датский поэт.
[Закрыть] они разливаются трелями и тогда, когда под высокими звездами созревает хлеб, когда яблоки наливаются соком и сладостью; написано красиво, но явно противоречит естественным законам. Когда в Зеландии[23]23
Зеландия – самый большой остров Дании, на нем расположен Копенгаген.
[Закрыть] созревают яблоки, соловьи уже месяца два как улетели.
А сейчас они еще поют и мешают спать по ночам. У пруда их живет несколько, один – совсем недалеко от дома. Его гнездо находится на земле среди высоких сорняков под ежевичными лозами; сложенное из засохшей листвы, смешанной с соломой, оно имеет весьма неопрятный вид. В первые дни июня там лежало пять яиц, коричневых и блестящих, словно лакированные. Но сейчас малыши уже выросли.
Соловьи поют не только по ночам, а часто и в утренние часы. Тогда-то и можно их рассмотреть. Соловей вовсе не пуглив, как это принято считать, и подпускает к себе на довольно близкое расстояние. Когда соловей поет, кажется, он вот-вот лопнет от напряжения. Голос у него звонкий и слышен за несколько километров, а пение может длиться часами. Только зеленые лягушки способны соперничать с маленькой серенькой птичкой по выносливости и силе голоса.
В немецком энциклопедическом словаре Мейера я прочитал, что в Дании соловьи не живут. Те же птицы, которых мы, датчане, принимаем за них, по мнению автора, «так называемые соловьи» и никоим образом не могут равняться с «настоящими». Дело в том, что в Европе встречаются два вида: северный и южный соловей. Наш северный – хорошо известный всем – не появляется за Лим-фьордом. Но он и есть тот, настоящий, соловей, прославленный на весь мир X. К. Андерсеном. Смешно было бы называть эту сказку «Так называемый соловей»[24]24
Сказка X. К. Андерсена называется «Соловей».
[Закрыть].
Сведущие люди говорят, будто и поют эти два вида по-разному. Южный соловей не издаст клохчущих звуков, характерных для наших соловьев. Соловей, о котором писал Аристотель 2200 лет назад в своем трактате по естествознанию, был, без сомнения, южный, ненастоящий; но его тоже ценят за пение. Аристотель установил, что у самки и самца голоса одинаковы, но самка, высиживая птенцов, молчит. Он утверждает еще, что у южного соловья язык имеет не такой острый кончик и что соловей поет непрерывно, день и ночь, пятнадцать суток подряд, но что к лету голос его меняется и приобретает иной тембр, поэтому на юге его принимают за другую птицу.
Подобного рода изменения с нашими соловьями не происходят. Но их трели не менее переливчаты и разнообразны, чем у южных; каждая птица талантлива по-своему, имеет собственный репертуар. Обо всем этом узнаешь, когда бодрствуешь ночью и слушаешь здешнего соловья.
Уровень воды в пруду за последнее время понизился, несмотря на прошедшие летом дожди. Зима была малоснежной, весенние месяцы – необычайно сухими, и пруд уменьшился в объеме. Большие камни, невидимые ранее, теперь торчат островками. Растения, прежде покрытые водой, сейчас оказались на суше: частуха с белыми легкими цветками-стеблями, трифоли с тройчатосложными листьями и кистями беловато-розовых цветов, маленький белокрыльник, который еще называют болотным корнем. А вокруг них плотной зеленой стеной – ирис и рогоз.
Некоторые водные цветковые растения, лютик например, оказываясь на суше, меняют форму. А у некоторых есть два вида листьев: погруженные в воду – остроконечные и вялые и торчащие в воздухе – круглые и твердые. В какой-то сотне метров от пруда лежит еще несколько водоемов, но уже с иной флорой. Местность Асминнеред, нужно сказать, весьма богата и озерами, и ручьями, и прудами; любопытно, что каждый из них таит в себе нечто свое, только ему присущее. Многое, конечно, зависит от содержания извести в воде, от освещенности, от глубины и т. д. Но чистая ли это случайность – то, что один пруд покрыт плавающим рдестом, другой – белыми кувшинками, третий – раковой клешней, или телорезом, с острозубчатыми и жесткими, как у алоэ, листьями, а четвертый – белыми водяными лютиками? До чего соблазнительно – взять и дополнить флору своего пруда растительностью других водоемов, пусть даже искусственным путем, хотя необходимости в этом нет и по законам природы такое делать нельзя.
Вода в пруду не отражает больше голубое небо, она теперь зеленая, как настоящая лесная лужайка, ковер из плавающих водных растений. Первой, конечно, разрастается ряска. А потом – желтые кубышки (те, которые привлекают насекомых) и белые кувшинки (они без меда); плавающий рдест и земноводный гречишник с цветами, похожими на крошечные елочные свечи; и водокрас, или лягушечник, напоминающий миниатюрные лилии, с листочками величиной в небольшую монетку и белыми цветками, изредка выбрасывающими семена, – водокрас, как и земляника, размножается усиками, которые осенью опускаются на дно.
Водоросли поднимаются со дна большими хлопьями и лежат на воде, словно зеленая вата, поддерживаемые воздушными пузырьками. Прямо-таки тропическая пышность… В пруду свой микроклимат, там теплее, чем на суше; но флора водоемов по сравнению с наземной на редкость однородна по составу в большей части света.
Жизнь в стоячей воде, видимая и невидимая, невероятно богата. Только в одном литре зеленой растительной массы (плавающий рдест) Везенберг-Лунд насчитал сорок тысяч личинок одного комариного семейства и еще тысячи червей, ракообразных, коловраток, инфузорий и т. д. А чайная ложка воды из пруда, кажущейся чистой, вмещает бесчисленные микроскопические организмы – планктон, состав которого неоднороден в разные месяцы года. Дно же пруда покрыто тонкими нитями светло-красных малощетинковых червей, красными личинками комаров, черными пиявками, прозрачными гидрами, мшанками, пресноводными грибами, рачками, водяными блохами, клещами, моллюсками с горошинку и т. д. Внизу прокладывают себе дорожки в иле многочисленные виды дождевых червей. Среди водных растений живут также улитки, водные насекомые, пауки-серебрянки, дафнии, личинки насекомых всевозможных видов. Смотришь на спокойную гладь пруда и удивляешься – как в этом маленьком ограниченном мирке умудряется помещаться такое несметное множество существ!
Высокая летняя температура (вплоть до 30 градусов) в пруду создает благоприятные условия даже для таких организмов, которые обычно обитают в более южных районах. Зеленые и древесные лягушки, некоторые виды водяных жуков и стрекоз, необычайно длинные клопы Ranatra (у них нет датского названия) – вот те представители фауны, что перешагнули естественные границы своего обитания. Да и вся мельчайшая флора стоячих водоемов, в сущности, носит более южный характер, нежели наземная.
