355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ханох Левин » Скетчи » Текст книги (страница 2)
Скетчи
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 09:40

Текст книги "Скетчи"


Автор книги: Ханох Левин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Кондуктор: Автобусные билеты тоже не в лесу собирают. Открывать и закрывать двери – это вам не пряники кушать. Это не так просто, как вам кажется, господа! Нет! Жизнь не так проста, как вам кажется, это нервы, проблемы, все совсем не так.

Ведущий: К сожалению, наше время истекло, мы благодарим вас за интересную дискуссию,

Кондуктор: Я только хочу сказать пару слов насчет дверей. В случае аварии...

Ведущий, К сожалению, наше время истекло

Кондуктор (быстро, пытаясь успеть): В случае аварии на нас ложится вся ответственность за открытие дверей и работу с огнетушителем.

Кассир: Я не говорю о случае аварии...

Ведущий: Время кончилось! Камера выключена.

Кассир: Но он же сказал, дайте и мне. В кинотеатрах тоже бывают пожары. А во время землетрясений мы, касссиры – в повышенной группе риска, потому что...

Ведущий: Спасибо всем участникам программы.

Кассир: (быстро, пытаясь успеть): ... И весь кинотеатр вместе со смеющимися рителями и проектором обрушивается, погребая всех под собой, а у вас автобус просто остановится и все...

Кондуктор: Остановится? Как бы не так! Перевернется! Двери заклинит и нельзя будет...

Ведущий: Мы закончили. До свидания.

Кондуктор (орет): И нельзя будет выйти! Вот! А вы говорите!...

Начальник генштаба Китая

Монолог пожилой еврейки

Я получила предложение правительства Китая возглавить их генштаб. Я даже не понимаю, в чем тут дело, просто не понимаю. Но китайцы хотят. Умирают прямо. Я тоже поначалу смеялась. Думала, разыгрывают. Так прибыл их министр иностранных дел со свитой. Ну, думаю, разыгрывают старуху. Но они вовсе не смеялись. Потом я расплакалась . Все вспомнила – мужа покойного, одиночество мое, квартиру пустую, жару эту ну все, в общем. Так китайцы стали меня целовать , приговаривая :

Вы будете нашим начальником генштаба.

Они буквально умоляли, а я :

Вы что, с ума сошли? Издеваетесь? Я здесь при чем? Да я по вашему ни слова не знаю, в военном деле ни в зуб ногой, правда, муж мой немного в политике разбирался.

Нет, – они говорят, пусть это вас не волнует, мы вам дадим переводчиков, а по военным делам у вас будут консультанты, только согласитесь, умоляем.

А зачем я вам нужна? – говорю я, а они:

Вся наша Народно Освободительная армия вас просит, умоляет. Каждый солдат в карауле только о вас думает, по вашей команде готов идти в огонь и воду и в медные трубы. Только вы.

Ну, я тут конечно расчувствовалась, что говорить. Дело то международное, как тут откажешь. Эх, жаль покойный муж не может это услышать. Ну, в общем, отказалась я. А они:

Мы вам все дадим, все что потребуете, 10 тыс. долл. в месяц, в долларах, пенсию на всю жизнь, честь вам будут отдавать, и будем делать все, что вы скажете.

Я как про 10 тысяч долларов услышала, аж расплакалась вся. Горло перехватило, у меня всегда так, когда о деньгах речь заходит, если кому дают или у кого забирают. Да. Деньги, честь будут отдавать. И любить будут . И приказы выполнять. Ну-ну.

– А как насчет пилотки, – спрашиваю я, меня заставят пилотку носить или берет или фуражку?

Мы вам сделаем специальный берет по спецзаказу. Вас весь Китай просто обожает.

Где ж вы, – думаю, – раньше были, когда мы с мужем по сьемным квартирам мыкались. И что они во мне, спрашивается, нашли?

А вы что, разве не знаете? – говорят они.

Вот так. Здесь – ну никто ничего, а там, в Китае про тебя думают, там без тебя жить не могут. Так я говорю – вам что там, мама нужна в армии?

А они не отвечают – нужна и все. Ну что ты будешь делать? "Вас там все любят, потому что... потому что"... и все.

Не знаю. Странно это все как-то. И неожиданно. Ну представьте , к вам бы приехали из Китая с просьбой возглавить их генштаб, как бы вы реагировали? А они, между прочим, ждут ответа. И что мне прикажете делать? Соглашаться? А? А то я прямо не знаю... А то я все плачу и плачу...

Тот, кого заставили замолчать

Появляется вялый, дряблый, унылый господин Блик держит в руке букет. Он останавливает женщину – инвалида Планц.

Блик: Извините, я Блик. Вы меня не знаете. А может, и знаете. Мы когда-то были с вами соседями. Я иногда ходил за вами по улице. Ваши бедра служили в моем воображении тем, о чем сейчас не к месту говорить. Мы с вами не знакомы, но я чувствую себя весьма близким вам человеком. Вы – женщина моей мечты.

Планц: Я – больная и скрюченная.

Блик: Но я в своем воображении это игнорировал и представлял вас в Америке.

Входит измятый Штрох с букетом.

Штрох (Блику): Добрый день, я Штрох. Я тоже живу неподалеку. Я следовал за вами, когда вы следовали за госпожой Планц. Я полагал, что вы с ней знакомы, и даже друг друга любите. Много раз, бессонными ночами я в своем воображении представлял вас обнимающимися и целующимися. Да.

Блик: Мы друг к другу даже не прикасались никогда.

Штрох: Возможно. Но в моем воображении вы слишком много себе позволяли. Как вам не стыдно!

Планц (Штроху): Меня зовут Планц.

Штрох: Очень приятно.

Планц: Я тоже не раз вас видела и представляла себе вас философом, погруженным в свои мысли и витающим высоко-высоко над плотскими заботами.

Штрох: А я всю жизнь только о плотском и думал. Погружался в плотьо каждую ночь.

Планц: Большое разочарование.

Штрох (торжественно): Дорогой господин Блик! Разрешите мне от своего имени и от имени моих ночных кошмаров поблагодарить вас за десятилетия изнурительных ночных трудов в мире иллюзий и воображения, за проявленное мужество, пролитие пота, без одежды, без вознаграждения, за вашу огромную безвозмездную деятельность по доставлению наслаждения другим людям в их ночные часы жуткого одиночества . Разрешите мне преподнести вам небольшую бумажечку, старую квитанцию из лавки, подписанный еще моим покойной матерью.

Разумеется, у этого подарка нет никакой материальной ценности, но есть у него ценность гораздо большая, эмоциональная, а это – дороже всяких денег. Продолжайте в том же духе!

(Вытаскивает мятую бумажку и протягивает ее Блику) .

Блик (смущенно): Покорнейше благодарю за оказанную честь, но я чувствую, что удостоен премии за деяния, которые не совершал.

Штрох: Совершал, совершал, я свидетель.

Блик: И потом – эта бумажка для вас представляет ценность, но не для меня.

Штрох: Вам достаточно проникнуться мыслью, что это для меня составляет ценность и получать от этого удовольствие.

Блик (берет у Штроха бумажку, смущенно пожимает ему руку): Премного благодарен. Госпожа Планц, я хочу использовать эту торжественную обстановку, чтобы выразить вам свою признательность за ваши бесконечные ночные труды в течение последних лет, за вашу тяжелую, изнурительную,но интересную работу в нелегких условиях. Вы действительно великая женщина, преисполненная энергии, достигшая огромных успехов на ниве хореографии...

Планц: У меня ревматизм, я с трудом передвигаюсь.

Блик: В ваших жилах течет кровь итальянских принцев, вы принесли в нашу страну благословение утонченной и усложненной любви Индии, утонченное искусство винопития из Франции, короче – спасибо вам за вашу кропотливую работу, за энергию, находчивость, вы принесли нам целый мир!

Планц: Я из дому не выхожу!

Блик: Вы привезли депрессивным мужчинам Азии целый мир фантазии! Спасибо вам, вашим бедрам и заду – большое спасибо, что вы нас не забыли! Разрешите вручить вам в знак благодарности небольшой скромный подарок – эту квитанцию, подписанную покойной матерью дорогого мне человека, квитанцию, что попала ко мне при особых обстоятельствах. (Передает ей квитанцию) .

Планц: Вы же прекрасно знаете, что мне она ни к чему.

Блик: Через каких-нибудь 200 лет это будет представлять историческую ценность.

Планц: На 200 лет вперед я сама могу хранить свои бумажки.

Блик: Берите, берите. В определенных ситуациях это очень даже может пригодиться.

Планц ( в смущении берет квитанцию, пожимает руку Блику. Обращается к Штроху): Профессор Штрох...

Штрох: Вы мне очень льстите, называя профессором. Но дело в дом, что я не профессор, а Проспер. Проспер Штрох.

Планц: Если бы я только знала, профессор Проспер Штрох, на скольких кафедрах вы прочли лекции за эти 20 лет. Если б я знала, каких успехов достигла за это время современная философия! Когда я была студенткой, я просто потеряла сознание на вашей лекции! Да знаете ли вы вообще, кто вы такой?

Штрох: (тихо) Я знаю только, что моя квитанция, похоже, ко мне вернется.

Планц: Почему бы и нет, профессор Проспер Штрох? Ведь она так много для вас значит!

Штрох: Ах, не беспокойтесь. У меня дома таких уйма. Старуха скупердяйка хранила все квитанции из лавки с возраста 6 лет.

Планц: Но ведь такой у вас нет! Я горда тем, что смогу пополнить вашу бесценную коллекцию. Возьмите, в знак благодарности за ваш бесценный вклад в обогащение сокровищницы человеческого мышления.

Штрох (пожимает ей руку, берет у нее квитанцию): Я весьма тронут вашим подарком.

Планц: Спокойной ночи всем! (Уходит)

Блик: Спокойной ночи (Уходит).

Штрох: Спокойной ночи и золотых снов. (Кладет квитанцию в карман и уходит).

Размышления женщины над течением жизни

Ничего нет. Но хоть Янкеле-то есть? Конечно нет. Ведь если нет ничего, то и Янкеле нет. И вот проник в меня мужчина, мой муж, и моя внутренняя клетка была проколота, раскололась на несколько. Могу ли я назвать его Янкеле? Конечно нет. Еще рано. Может, остановить развитие этой клетки? Может, она превратится в Ривкеле?

Клетка продолжает делитьтся. Мимо меня течет жизнь. Образ человека. Могу ли я уже назвать его Янкеле? Конечно нет. Ведь у него нет еще характерных черт, его черты размыты, я могу его назвать пока только Зародышек.

Зародышек растет и развивается. Его черты становятся похожими частично на мои, частично на черты мужа. И вот он рождается, орет и стонет. Кто орет ? Янкеле. Да, Янкеле. Это он. Только имя мы ему сможем выбрать лишь через 8 месяцев. А пока что он Младенчик. Новорожденчик. Зародышек. Или просто Вонючечка. Пока. Однако я уже чувствую его как Янкеле. Янкеле. Янкеле. Да. И действительно, через 8 дней у нас будет Янкеле.

И из всего ничего, из бесчисленного множества возможностей, которые, касаются меня меньше, чем простое дуновение ветерка, из всего этого вдруг появляется самое дорогое – Янкеле. Есть Луна, Млечный путь, есть 500 разных видов лягушек, есть атомная бомба, и наряду со всем этим – на тебе – есть такая часть вселенной – на переднем плане – Янкеле. И он, чтоб он был здоров, будет жить 60 или 80 лет, слишком мало, на мой взгляд, а когда он умрет, я то уж наверняка умру. Но останется Янкеле своей жены Диночки и у них Шломик и Мойшик.

А когда Янкеле умрет, сможем ли мы продолжать называть его Янкеле? Конечно. Его ведь и похоронят под этим именем, дадут траурное объявление и его имя будет написано на памятнике. И у него останется лицо, но не будет чувств и разума. И он не будет отзываться на имя. И черты его лица постепенно сотрутся в памяти близких, и сколько лет мы еще сможем называть его Янкеле? Он исчезнет, сотрется память о нем. И из Янкеле он превратится просто в Покойничка, Усопшика, а потом в Скелетик. Похоже на ту клетку, что когда-то делилась во мне. Ибо теперь количество клеток в нем не увеличивается, а уменьшается, все отнимаету него клетки – растения, насекомые, и он станет просто пеплом, Пепельчиком. И сможем ли мы тогда называть его Янкеле? Конечно нет. Когда ничего нет, нет никакого смысла в имени, которым нечего обозначить. И теперь он не Янкеле, а просто Ничегошеньки.

Так. До этого места все понятно. Так я спрашиваю

Как это? Как это так, что когда-то не было, а теперь есть, а потом снова нету?

Почему это так? Если нету Янкеле – это я понимаю. Но если он уже есть, так почему же его снова нет? Почему? А?

Если это так положено в природе – чтобы сначало не было, а потом есть, а потом снова не было, так почему это так меня волнует? Почему у меня ночами покоя нет? Почему? А? Почему я, в конце концов, не могу смириться с этим законом природы?

4-5 Меня не устраивают общие ответы физиков и философов и теологов о Бытии Вселенной и все такое. Я знаю, что это идиотизм, но в этом всем меня больше всего волнует личная проблема Янкеле. Янкеле – и все!

Наблюдающие друг за другом

Трое мужчин в ванной комнате

Первый (второму): Единственная надежда, а может быть, и последняя, что у меня осталась, когда вы стоите здесь, напротив меня, с пустыми руками и с пустыми карманами, и без портфеля, так вот – моя надежда этот момент лишь в том, что вы прячете в естественном отверстии маленькую металлическую трубочку и в ней – большой бриллиант для меня. Я знаю, это совсем небольшая надежда, но без нее я не могу.

Второй: Насколько мне известно, в вашем доме для меня ничего не приготовлено, но я верю всей душой, что металлическая пробка в полу вашей ванной открывает путь к огромному совтеменному подземному театральному залу, который принадлежит лишь мне.

Первый: И театр готов давать спектакли?

Второй: Да, это театр с готовым репетруаром, со зрителями, которые как раз сейчас с нетерпением ждут открытия занавеса. Снимите перекрытие и откройте вход в мой театр.

Первый: Нагнитесь, раздвиньте ноги и достаньте мой бриллиант.

Третий (первому): Расскажите мне, что вы – моя мама, но чтобы это было правдой , а если это кажется вам слишком, то тогда расскажите, что вы мессия, но чтобы было правдой.

Первый: Вы – мессия.

Третий : Иными словами – вы – не моя мама .

Первый: Нет. Вы. – мессия.

Второй (третьему): Мессия, пусть он мне откроет мой театр.

Третий (первому): Открой ему театр.

Первый: Пусть раньше отдаст мне мой бриллиант.

Третий (второму): Отдай ему бриллиант и покончим с этим.

Первый: Он не дает.

Третий: А ты действительно сделайся мессией, чтобы ты мог обязать его отдать мне мой бриллиант.

Первый: Я же тебе сказал: ты – мессия. Так как насчет бриллианта?

Третий: Ты меня обманул. Я – не мессия. Скажи мне, что ты– моя мама, но на этот раз скажи правду.

Второй: А пусть откроет мне театр.

Третий (второму ): Скажи мне , что он – моя мама и тогда ты, как ее сын, сможешь спокойно вынуть пробку из пола и открыть свой театр.

Второй: Второй – он – твоя мама.

Третий: Он совсем не похож.

Второй (первому): Ты – его мама.

Первый: Ладно. Тогда дай бриллиант.

Второй: Открой мне театр.

Третий (первому): Ты – не моя мама. Это все просто разговоры. Если бы ты был моей мамой – это было бы началом чего-нибудь. А так– просто разговоры.

Порядочный холостяк и одинокая женщина, интересующаяся проблемами здоровья

Батья сидит в кафе. Входит Акива. Поскольку это первое их свидание, назначенное по телефону, он смущен.

Акива: Батья?

Батья (кивает): Акива?

Акива: Очень приятно.

Батья: Садитесь.

Акива: Прежде чем я сяду, я хочу вам кое-что сказать. Мы договорились о встрече, мы ведь друг с другом не знакомы, и я подумал, что будет правильно, если я буду с вами совершенно откровенным с самого начала. Я хочу, чтобы вы знали, что я уже 10 лет занимаюсь упражнениями, я страдаю жестоким зудом, в извините, естественном отверстии. Мне сделали все возможные анализы и ничего не нашли, по-видимому, причина какая-то незначительная, мне было важно быть с вами откровенным, сказать об этом сразу, ничего не скрывать, такой уж я, чтобы вы потом не говорили, что я вас обманул, что я якобы обещал, что у меня не чешется сзади после упражнений. Кстати, это у меня происходит лишь в особо жаркие и влажные летние дни, например сейчас, осенью, вообще не чешется. По-видимому, причина в волосах, что вокруг, извините, естественного отверстия, в которых накопляется влага, и к тому же мышцы напрягяются и расслабляются во время тренировок. Вот, я сказал то, что должен был сказать и мне стало легче. Так мне сесть?

Батья (встает): Уважаемый господин Акива, я ценю вашу честность и откровенность, я также вплотную занимаюсь этими вопросами, и вы должны знать, что единственный верный признак правильного питания это , извините, в том, что после, извините, стула, вы не должны вытирать, извините , прямую кишку. Ведь корова и лошадь тоже, извините, в этом не нуждаются, ибо они, извините правильно питаются, они ведь не едят весь тот мусор, извините, что едим мы. Поэтому их, извините, отправления, у них нет, извините, запаха, как у наших. Возьмите, к примеру, отправления м ладенца, пока он сосет грудь, у него почти нет, извините, запаха, но когда он начнет, извините, жрать сахар и конфеты, и мясо, так вы, извините, слышите запах его, извините, и лично я стремлюсь достичь, извините , запаха выделений младенца, и когда захожу в туалет, то , извините, по-большому и не нуждаюсь в, извините...

Акива: Извините за вопрос, но когда вы делаете по-большому, вы не ощущаете никакого давления до того, извините?

Батья: Не до извините и не после извините.

Акива: А у вас, извините, стул твердый или жидкий?

Батья : Не твердый и не жидкий, и покрыт плотной оболочкой и крошится и выходит без всяких проблем после того как сделал по-маленькому , несмотря на то, что нет никакой связи между маленьким и большим. Если я смогу достичь того, что смогу не пользоваться туалетной бумагой, так я буду знать, что вся мускулатура работает нормально, а это – ключ к здоровью всего организма, ведь это – извините, считается самым главным для очистки всего организма и для продления жизни.

Акива: Извините за смену темы, но для меня важно не жить в напряжении, ибо всякое напряжение неизменно отражается на моем мочевом пузыре – вы еще захотите со мной встретиться?

Батья: Давайте расстанемся друзьями.

Акива: Из-за раздражения в области естественного отверстия?

Батья: Совсем даже нет. Вы – человек честный и открытый, все понимаете, с вами разговаривать – большое удовольствие, но ... давайте расстанемся друзьями.

Акива: Да. Вы знаете, с вами... тоже... здоровье... давайте расстанемся друзьями.

Батья: До свидания.

Разговор о жизни

Мужчина с панически бегающими глазами; мужчина, чувствующий что вот-вот наделает в штаны, женщина в комбинезона со вздутием и высоким давлением.

Глаза (штанам): Вы, как мне кажется, человек весьма серьезный. Вы, верно,

Профессор. Никогда не смеетесь. Вы не смеетесь, даже когда в туалете сидите?

Штаны: В туалете я плачу. Это – моя трагедия.

Глаза: Запор?

Штаны: Я всегда боюсь, что от натуги перегородка между задней трубкой и передней порвется и все внутренности вплоть до горла упадут в унитаз.

Вздутая: Да, я слышала, бывали такие случаи.

Штаны (испуганно): Серьезно?

Вздутая: Да. В Японии. Японец вышел в унитаз.

Штаны: А я так надеялся, что мои страхи напрасны.

Вздутая: Совсем не напрасны. Вы как раз правильно боитесь.

Глаза: Он вышел в унитаз до диафрагмы или до горла?

Вздутая: Все. В унитазе оказалась куча кишок, а сверху осталась лишь пустая оболочка этого японца (уходит).

Штаны: Чего только не бывает.

Глаза: А я очень боюсь, что у меня внутри перепутаются трубки: кишки соединятся с мочевыводным каналом. Сейчас меня мочевой пузырь не очень беспокоит.

Штаны: Да, это как понос.

Глаза: Точно.

Штаны: Лучше уж понос.

Глаза: Вот будет проблема, если мочепровод соединится с прямой кишкой. Представьте себе, что у вас там твердое, и изнутри давит что-то и разрывает вам там все.

Штаны: Это ужасно.

Глаза: Вы боялись такого?

Штаны: И такого тоже.

Глаза: (сжимается от ужаса): Представьте себе – первая порция, самая твердая, пытается выйти. Какой ужас!

Вздутая (возвращается): Были такие случаи. Я читала.

Глаза: В газете?

Вздутая: Нет, в книге!

Глаза (с надеждой): Рассказ?

Вздутая: Никакой не рассказ! Факт! Я уже не помню – или это само собой получилось, или врачи соединили трубки неправильно...

Глаза: И что случилось с этим японцем?

Вздутая: Это в Индии было.

Глаза: Проклятая Азия! Ну и что же стало с этим индийцем?

Вздутая: То, что я сказала. У него порвалась трубка и все внутри лопнуло и взорвалось как баллон и окровавленный кусок этого упал в унитаз, и вся его кровь вылилась...

Глаза: И органы?

Вздутая: Часть. Потому что трубочка, даже если она лопнула, она не такая уж огромная. Выпали небольшие органы , ну там, желчный пузырь, селезенка...

Штаны: Но ведь и селезенка нужна, даже маленькая, нельзя же жить без селезенки.

Глаза: Что за вопрос? Селезенка – это как маленькое сердце.

Вздутая: Селезенка – это не маленькое сердце, это как ложечка, что перемешивает сахар в крови.

Глаза: А я был уверен, что селезенка по отношению к сердцу, это как селезень по отношению к утке.

Вздутая: Нет никакой связи.

Штаны: Это как между клубом и клубникой – ничего общего.

Глаза: Нужно приводить примеры, где есть связь, а не где нету.

Штаны: Ну так у меня нет нужного примера, но это ведь не меняет дела.

Вздутая: Сердце и печень остались у него внутри. Мочевой пузырь сжался и опустошился как кулек. И из одного легкого вышел воздух и оно съежилось..

Глаза: А как же оно прошло через диафрагму?

Вздутая: Из-за натуги диафрагма слишком сильно напряглась, и лопнула, как резиновый шарик. Она разорвалась вверх, к сердцу, и прижало его к горлу, и оно прилипло к внутренней поверхности черепа, упало вниз, в желудок, и осталось висеть на тоненьком сосудике над дыркой, что осталась от лопнувшего мочеточника.

Глаза (скрючивается от ужаса): Я так боюсь чего-нибудь подобного, и я уверен, что это случится со мной: спутаются трубки. Мы просто, как дети, переносим подобные случаи в Индию, в Японию...

Штаны: Вы правы. Но ведь мы и сами в Азии...

Глаза: Вот именно! Ужас, ужас! Какая-нибудь японка будет, сидя в туалете, читать как курьез, о том, что произошло со мной! Это ведь ужасно, ведь этот мочеточник такой узенький, а ведь он с годами сделается еще уже от неумеренного гадкого секса, от которого он совершенно заизвесткуется!

Вздутая: Нам лучше. Мы спланированы, чтобы детей производить на свет, а вместе с этим можно выдать и другие сгустки. У меня, правда, свои проблемы давление, опасность разрыва почек, но в отношении разрыва нижней части тела и падения ее в унитах у меня опасений нет.

Глаза: Все женщины – просто принцессы Монако.

Вздутая: Выпьем чаю (уходит).

Глаза: Вы только посмотрите – какой лес опасений растет из отбросов в унитазе.

Штаны: Я к этому отношусь серьезно. Каждое снятие штанов в туалете открывает перед тобой совершенно жуткие перспективы.

Глаза: Если уж мы заговорили о снятии штанов, то когда я нахожусь в интимных отношениях с женщиной, я опасаюсь, что в момент семяизвержения из меня выйдет сгусток, о котором мы уже говорили. Это намного хуже, чем если бы он вышел с мочой, ибо с мочой он выходит постепенно, и есть шанс, что он как-нибудь выйдет, если хорошенько потрясти, прекратить, а потом снова попытаться, но при семяизвержении все происходит быстро, под давлением, и ничего отрегулировать невозможно, да и тебе не до того в этот момент. А это значит, что трубка однозначно разорвется.

Вздутая (высовывается): Я читала, что кроме камней в печени и в почках, есть камни в яичках, это открыли на Филиппинах, и во время семяизвержения камень идет со струей спермы и застряет в канале и разрывает его на куски и все разрывается как граната. У нас, женщин, слава Богу, такого нет. Так что вам нечего опасаться индийского сгустка, вам хватит и филиппинского.

Штаны: И тогда член разрывается в матке, как граната, это разрывает живот?

Вздутая: Нет, ибо орган состоит из мяса, а не из металла, и он не может травмироваться. Вас разрывает, а мы, женщины, ощущаем лишь внутренний толчок как выброс газа.

Глаза: Ужас, ужас! А мы – с разорванным в клочья органом и истекаем кровью в вашей поганой матке.

Вздутая: Это – как раз то, что случилось с филиппинцем.

Глаза: Почему же она не вызвала скорую?

Вздутая: Она была погружена в свой оргазм (уходит).

Штаны: У них – свои проблемы.

Глаза: Пусть прекратят заниматься своими оргазмами и обратят хоть на минуту внимание на нас! Мы, между прочим, живые люди, жертвуем своими жизнями ради ваших ощущений, кровью харкаем, чтобы спасти какого-нибудь ребенка, что застрял на дереве во время урагана на Цейлоне . А вы что? Нет, так продолжаться не может, мы должны объединиться.

Штаны: Кто – мы?

Глаза: Мы, мужской отдел.

Штаны: Мужской отдел – это огромная дремлющая организация стеснительных индивидуалистов. Я уже пытался организовать пенсионеров и ничего не вышло. Люди предпочитают орать о глупостях. А о том, что действительно важно, они вздыхают в одиночестве по ночам.

Вздутая (высовывается): Погодите, оргячейка. Я опасаюсь лопнуть от избыточного давления (уходит).

Глаза: Я очень боюсь, что у меня голова лопнет и зубы разлетятся во все стороны как осколки гранаты и один зуб разорвет мне аорту у сердца и убьет меня.

Штаны: Да, когда эти женщины взрываются, весь страх переходит к нам.

Глаза: Женщина и унитаз – это чрезвычайно опасные места, содержащие много взрывчатого вещества.

Штаны: Согласен.

Глаза: Вы действительно серьезный человек, никогда не смеетесь.

Штаны: Правильно. Я сижу и непрерывно думаю об опасностях, которые нас подстерегают. Я только боюсь, что после моей смерти кто-нибудь потянет меня за уголок рта и на моем лице запечтлится навечно какая-то ухмылка, а я не смогу сопротивляться. Это меня убивает.

Глаза: После смерти ты действительно брошен на произвол судьбы. Женщина, унитаз, и смерть – вот три причины страха нашей жизни.

Вздутая (входит с чаем) : Вот чай, пейте, пока горячий.

Глаза: Хотя бы чай.

Ошибка

Мужчина сидит на стуле и очень надеется, что он что-то из себя представляет..

Женщина (входит): Вы помните д-ра Корца? Который так зажегся вашим исследованием по психологии?

Мужчина: А что случилось? Он умер?

Женщина: Нет. Мы с ним встретились вчера случайно на улице, и он сказал, что очень сожалеет, но он уже давно собирался мне сказать, что то, что он о вас написал, было ошибкой, и что все ваше исследование выеденного яйца не стоит.

Мужчина: Серьезно? Так он сказал?

Женщина: Да. Тогда оно произвело на него впечатление, но это было очень поверхностно, а сейчас выяснилось, что он ошибся.

Мужчина: Но он был не единственным, кому исследование понравилось. Было еще множество других.

Женщина: Мне звонила завкафедрой д-р Музалах.

Мужчина: И...

Женщина: Она заявила, что она тоже ошибалась.

Мужчина: В отношении исследования?

Женщина: Да. По отношению к остальным она своего мнения не изменила. Раньше она говорила, что в вас что-то есть – и ошибалась.

Мужчина: Как это ошибалась? Ведь у нее и тогда были глаза и голова на плечах...

Женщина: Да, но тогда она просто была очень уставшей, в кризисе, и ей просто показалось, что есть в вас какая-то божья искра, но со временем она поняла, что это не так, она вышла из кризиса, и теперь, рассмотрев ситуацию свежим взглядом, она признает, что тогда совершила ошибку и вы – совсе мне то, что она думала.

Мужчина: Главное – это то, что пишет проф. Пшизаде из ун-та Мюнхен.

Женщина: Он как раз сейчас в нашей стране, и был у д-ра Музалаха, когда он мне звонил.

Мужчина: И....?

Женщина: Он взял трубку и заявил, что он тоже ошибался в отношении вас.

Мужчина: Совсем?

Женщина: Совсем.

Мужчина ( потрясен): Были мнения других зарубежных специалистов.

Женщина: Мы получили два письма. Одно – из международной компании психологических исследований. В письме говорится, что все ведущие мировые специалисты ошибались в отношении вас.Дело в том, что вас спутали с кем-то другим, вы – Розенцвайг, а они имели в виду Ахтенцвайга.

Мужчина: Все ошиблись?

Женщина: Все. С ТВ звонили. Сказали, что собираются собрать специальный конгресс, чтобы объявить официально об ошибке.

Мужчина: Это нехорошо. Но, может быть, через несколько лет, они скажут, что как раз сейчас ошиблись?

Женщина: Нет. Теперь это окончательно. Если все говорят, что ваше исследование не стоит выеденного яйца – в этом не может быть ошибки. Это навсегда.

Мужчина: Вы меня не слишком ободрили.

Женщина: Как я могу вас ободрить? Вы ведь сами прекрасно знаете, что ваше исследование ничего не стоит. Но даже если оставить эту тему, вчера я встретила Цимерманов, вы помните, мы с ними ездили на отдых?

Мужчина: При чем здесь это?

Женщина: И они говорили, что им очень было приятно ваше общество?

Мужчина: Но это было 10 лет тому.

Женщина: Так вот вчера она вспомнила ту поездку и сказала, что она уже давно нас ищет, чтобы сказать, что тогдашнее ее мнение о вас было ошибочным.

Мужчина: Так им не было приятно мое общество?

Женщина: Было, но не ваше. И теперь они поняли, что ошиблись. И вообще сейчас, все те, кто когда-то был в вашем обществе, все, кто когда-то с вами встречался, те, кто с вами обедали или ужинали, все они сейчас звонят или встречают меня и говорят, что они ошибались, когда полагали, что им было приятно в вашем обществе. А вчера звонила Захава, ваша самая большая любовь.

Мужчина: Как, и она? Она ведь по мне с ума сходила.

Женщина: Она сказала, что вы ей были противны все эти годы.

Мужчина: Не может быть! Она ведь из-за меня пыталась покончить с собой!

Женщина: Над этим она смеялась по телефону. После сеанса психонализа выяснилось, что она пыталась покончить самоубийством из-за кого-то другого, она попросту приняла его за вас.

Мужчина: Что это такое? Весь мир ошибается и лишь насчет меня?! Что, других ошибок в мире нету?

Женщина: Говорят, что не было.

Мужчина: Допустим, что все ошиблись, почему они должны вдруг все об этом предупреждать? Подумаешь, ошиблись. Неужели нельзя дать ошибкам спать спокойно?

Женщина: По видимому, вы – самая болевая точка во всей Вселенной. И теперь правда всем глаза колет.

Мужчина: Это ужасно. Самое ужасное, что имеешь дело с людьми, и каждый может в любую минуту взять свои слова обратно и заявить, что он ошибся! А я то думал, что я что-то из себя представляю.

Женщина: Вы ошибались.

Мужчина: Почему вы все время об этом говорите?!

Женщина: Чтобы вы знали, что ошиблись, как все остальные.

Мужчина: А если они через сто лет передумают?

Женщина: Не передумают.

Мужчина: Но скажите хотя бы , что передумают. Может, через 200 лет? А?

Женщина: Вы можете успокоиться.

Мужчина: Вот так моя оценка падает и возвышается...

Женщина: Успокойтесь.Уже все. Падать ей дальше некуда.

Мужчина: Как качели... из поколения в поколение. Я буду лежать в могиле и переворачиваться при каждой переоценке. Ужас. И даже если завтра сбросят атомную бомбу, и она уничтожит человечество, то она уничтожит мир, который ошибался, а не мир, который меня ценил.

Женщина: Это правильно.

Мужчина: И все взлетят в воздух и взорвутся с сознанием, что ошибались во мне. Ужас! Миллиард кусков сознания, что во мне ошибались, будут вечно витать в космическом пространстве.

Женщина: Вот я и говорю – это навечно.

Мужчина Профессо Пшизра в предсмертных судорогах и гримасах боли, содержащих в себе и сознание того, что он во мне ошибался. И губы д-ра закушены в судороге.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю