Текст книги "Неправильные дети"
Автор книги: Хана Тук
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
9
Лампа мерцала, крысы скреблись, Гассбик лежала неподвижно, а Милу, у которой горели глаза и уши, повернулась к друзьям и начала объяснять.
– Всё на самом деле просто, – тараторила она, и голова у неё кружилась, словно Милу только что пробежала тысячу кругов. – И очевидно. Мы в курсе, что Брэм Поппенмейкер, мой отец, сделал эту игрушку. Вероятно, он создал и часы. Их могла смастерить и моя мама… Думаю, они спрятали их, поскольку знали, что директриса приюта захочет их украсть, и они, безусловно, правы. Я считаю, что получила настоящую зацепку. Конечно, тряпичная кошка никак не могла подсказать мне, где искать родителей, но…
– Милу! – раздражённо воскликнула Лотта.
– Что?
– Ты до сих не объяснила, как собираешься вытащить нас отсюда.
Милу встряхнулась, стараясь успокоить вихрь мыслей.
– Элементарно. Мы выпишем себе сертификаты об усыновлении и удочерении на имя моего папы, а потом уйдём.
Эг нахмурился.
– Куда именно?
Милу указала на цифры на задней крышке часов.
– Сюда, конечно!
– Но куда нас приведут координаты? – спросил Сем.
– Кто знает? – хмыкнула Лотта. – Это может быть где угодно. Милу, нам нужен настоящий план. Ротман скоро вернётся. Наверное, нам надо побыстрее добраться до спальни и притвориться спящими. А утром мы сделаем вид…
– Вообще-то, – встрял Эг, и его глаза заблестели, – эти координаты в пределах радиуса города… приблизительно сотня километров.
Он поднял часы Милу повыше, чтобы все видели.
– Амстердам находится на пятьдесят втором градусе широты и почти на пятом градусе долготы. У меня ушло семь попыток и в два раза больше наказаний на то, чтобы выбить из Гассбик информацию, когда я начал составлять карту. Вряд ли она собиралась мне всё рассказывать, но, похоже, ей очень хотелось, чтобы я заткнулся. В любом случае это того стоило. Теперь надо отыскать место, подходящее под координаты, для чего потребуется карта получше, чем у меня, – и Эг широко улыбнулся. – А ещё я знаю, где мы можем её достать.
Милу обняла его.
– Подожди, – произнесла Лотта. – Даже если мы найдём искомое место, нет никаких гарантий, что это приведёт нас к чему-то путному.
Милу хотела было заспорить и сказать, что её родители никогда бы не оставили ей бесполезные координаты, но вовремя сдержалась. Чтобы убедиться, Лотте нужна логика, а не оптимизм.
– Если мы застрянем здесь, то обязательно попадём в беду, что бы мы ни делали, – тихо заметила Милу. – Если сбежим, у нас будет шанс – пусть крошечный! – но реальный шанс навсегда расстаться с приютом, с рабским трудом и со смотринами.
Все посмотрели на тело Гассбик. Часы с маятником отбили четверть часа.
Сем выпрямился.
– Надо решать сейчас. Милу права. Другой такой возможности у нас не будет.
Милу лучезарно улыбнулась ему, но её улыбка угасла, когда он мягко покачал головой.
– Я не особо хочу найти твоих родителей, Милу. Ты прекрасно понимаешь, как я отношусь к людям, которые бросили нас. Я согласен уйти, потому что это действительно наш единственный шанс покинуть приют на своих условиях.
Милу тяжело сглотнула.
– Верно.
Эг встал.
– Я никогда не любил это место, – сказал он, взглянув на неподвижную директрису. – Никто из нас не любил. Тут мы видели только боль.
Мальчики выжидающе посмотрели на остальных.
– Либо мы убираемся отсюда все вместе, либо остаёмся, – подытожил Сем. – Но я никого из вас не брошу.
Фенна тоже поднялась и склонила голову в знак согласия.
Лотта вздохнула и протянула руку Милу, а затем кивнула.
– Хорошо, я с вами.
Лотта, Сем и Фенна ушли, чтобы собрать вещи и поискать еду в дорогу. Милу потащила Эга к кабинету директрисы, аккуратно переступив через тело. Дверь в комнату Гассбик заскрипела, и у девочки по коже побежали мурашки.
– Тсс! – прошипел Эг. – Ты перебудишь всех мёртвых собак в округе.
Милу широко распахнула дверь. Эг перешагнул порог, и мальчика окутал золотистый свет: он первым очутился там, где ещё совсем недавно Гассбик и Ротман обсуждали свои гнусные планы.
Милу последовала за Эгом. Казалось, будто они прошли сквозь стену, отделявшую тепло от холода. В огромном камине из мрамора и железа ярко полыхал огонь, над ним висел нарисованный углём портрет Гассбик в рамке, выкрашенной золотой краской. В центре помещения находился солидный дубовый стол, по сторонам которого стояли две масляные лампы. А на столе лежала толстая книга в кожаном переплёте, на обложке жирными буквами было вытеснено: «СИРОТЫ ПРИЮТА “МАЛЮТКА-ТЮЛЬПАН”, УЧЁТ».
– Вот оно! – проговорила Милу.
– Здесь обстановка как в роскошном особняке, – заметил Эг, слегка ослабив платок на шее. – За одни лампы можно было бы выручить кучу денег и купить новую одежду для каждого из нас.
– У Гассбик нет совести, – ответила Милу, презрительно кривя губы, и взглянула на потрескивающие дрова в камине. – Здесь жарко, а нас всех она морозила.
– Давай не будем медлить, – сказал Эг, сев за стол: его ноги теперь болтались над дорогим пепельным ковром.
Милу открыла учётную книгу на последней исписанной странице, где было имя девочки, которую удочерили шесть месяцев назад. Внизу сертификата Гассбик небрежно нацарапала её имя.
– А почему тут ничего не написано про мальчика, которого Фортёйны забрали сегодня утром? – спросил Эг.
– Она искала, кому бы нас сплавить, и явно была слишком занята, чтобы заниматься бумагами. Ты сможешь скопировать её подпись?
Эг взял со стола чистый лист бумаги, вытащил перо из чернильницы, сделал несколько пробных завитушек, а потом изобразил подпись.
Милу сравнила листок Эга и страницу из книги.
– Великолепно! Не вижу разницы.
Эг лучезарно улыбнулся и открыл чистую страницу в учётной книге. Перо замерло над бумагой.
– Уверена, что твои родители это одобрят?
– Конечно, – не раздумывая, ответила Милу.
Она положила тряпичную кошку на стол перед Эгом и указала на вышитую на лапе метку.
– «Брэм Поппенмейкер»… это пишется вот так.
Эг ухмыльнулся и принялся заполнять сертификат. Он нацарапал подпись, подул на чернила и оторвал верхний лист: копия сертификата осталась на розовой страничке под ним.
– Официально мы уже не сироты, – заявила Милу, улыбаясь до ушей.
– Итак, Милу Поппенмейкер, – сказал Эг, хмыкнув, – не пора ли нам убираться отсюда?
– Секунду, – ответила девочка.
Она захлопнула учётную книгу, взяла её и выскользнула в коридор.
Милу открыла соседнюю дверь. Спальня директрисы оказалась такой же роскошной, как и прочие помещения в Запретной зоне, но девочка не стала задерживаться, чтобы осмотреть её. Она лишь быстро обошла кровать с пологом и направилась к знакомой плетёной корзине для белья. Отодвинув грязные платья и нижние юбки, она спрятала книгу в самом низу.
– На всякий случай, – Милу усмехнулась, оглянувшись на Эга. – Полагаю, новой директрисе придётся попотеть, чтобы её найти!
Бом! Часы начали отбивать девятый час, и потолок задрожал. Когда стены зазвенели от третьего удара, Милу и Эг уже миновали красную линию и вернулись в холодный, мрачный вестибюль, вздрагивая на бегу. Остальные ждали их, ёжась от холода.
Мешок из-под муки висел у Сема на плече, плетёный гробик Милу он держал под мышкой, «Книгу теорий» зажал подбородком, а принадлежавшее Эгу угольное ведро болталось на длинных пальцах мальчика. Лотта сумела обнять двумя руками свой жестяной ящик для инструментов и три меховых пальто директрисы. У Фенны была её корзинка для пикника.
– Это как-то неправильно, – прошептала Лотта, когда прозвучал четвёртый удар. – Бросать здесь остальных сирот.
Эг выхватил у Сема ведро из-под угля. Милу взяла корзинку в форме гроба, а «Книгу теорий» затолкала в рукав.
– У нас нет выбора, – ответил Сем.
Пятый удар прокатился по мраморному полу.
Фенна приподняла крышку корзины: на дне лежали тронутые плесенью овощи и несколько ломтей чёрствого хлеба.
Лотта раздала друзьям пальто директрисы. Фенна и Эг укрылись под одним, другое присвоил себе Сем, а последнее разделили Лотта и Милу.
– Вот и всё, – сказала Милу.
Сертификат лежал у неё в нагрудном кармане, и она накрыла его рукой. Прозвучал шестой удар, и девочка в последний раз окинула взглядом вестибюль.
– Вы готовы?
Остальные уверенно кивнули и устремились к входной двери, а комнату сотряс седьмой удар.
Неужели они сбегают и Милу отправляется на поиски родителей?
Сем положил ладонь на дверную ручку, когда прозвучал восьмой удар.
Милу услышала громкое ржание снаружи, и уши ей закололо так сильно, что она вскрикнула.
– Сем, не…
Но он уже распахнул дверь, впустив облако маслянистого дыма.
Крупная, унизанная кольцами ручища разогнала дым, и на ребят уставилось ухмыляющееся усатое лицо.
– Вот и вы, kindjes, – произнёс Ротман. – А вы быстро собрались.
10
Дети в немом ужасе смотрели на торговца, а эхо девятого и последнего удара звенело вокруг них. Милу стискивала в пальцах часы, интуиция отчаянно вгрызалась ей в скальп и шею.
Торговец лучился золотозубой улыбкой.
– Вы не хотите впустить меня?
Волна ледяной дрожи, более холодной, чем зимний ветер, дующий снаружи, прокатилась по спине Милу и буквально выставила её вперёд. Девочка ткнула Сема локтем в бок и подняла взгляд на Ротмана.
– Нет, – прошептала она.
Усы Ротмана дёрнулись.
– Нет, – прорычала Милу. И повторила ещё резче: – НЕТ!
Девочка схватилась за дверь и захлопнула её, но что-то хрустнуло, прежде чем створка окончательно закрылась. Снаружи Ротман заревел от боли. Посмотрев вниз, Милу обнаружила, что сапог торговца наполовину находится внутри: дверь зажала лодыжку.
Ротман толкнул дверь, и Милу отлетела на Сема.
– Ты маленькая…
Из-за её спины появились чьи-то пальцы и впились в дверь. А затем все пятеро упёрлись руками в деревянное полотно. Милу пинала сапог из тюленьей кожи, пока он наконец не исчез снаружи. Тяжёлая створка захлопнулась с оглушительным грохотом: задребезжали окна и ставни по обеим сторонам вестибюля.
Сем задвинул засов, и друзья разом отступили назад.
Но Ротман опять ломился в приют.
– Откройте!
Милу посмотрела в боковое окошко. Торговец молотил кулаками в дверь и выглядел зверски. В здании напротив распахнулись ставни. И в других домах тоже. Поняв, что за ним наблюдают, Ротман перестал бушевать. Он оправил сюртук и свирепо уставился на девочку.
Поправив корзинку на плече, Милу прикрыла ставни и обречённо посмотрела на остальных.
– Другого выхода нет, – сказал Сем. – Мы в ловушке.
Задребезжал дверной колокольчик.
– Лебёдка! – крикнула Лотта.
Она развернулась и потащила Милу к лестнице.
Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь!
Все пятеро взбежали по крутым ступеням, скрипя корзинами, гремя жестяной коробкой и ведром и размахивая мешком из-под муки. Милу вцепилась в перила, когда они повернули и на полной скорости понеслись по очередному лестничному маршу. Тонкий луч лунного света, сочившийся сквозь треснувшие ставни, озарял прачечную. Чтобы добраться до маленького оконца, нужно было протиснуться между лоханями и столами.
– Наверное, надо лезть по двое, – предположила Лотта.
Она распахнула ставни, и те душераздирающе скрипнули. Корзина для белья уже висела снаружи, освещённая луной и раскачивавшаяся на ледяном ветру, который тотчас обдал детей резким порывом.
– Эг и Фенна, вы первые.
Эг сразу выглянул наружу, а потом протянул руку Фенне.
– Готова?
Колокольчик продолжал бренчать без остановки.
Ротман скоро перебудит всех сирот. Хватит ли им храбрости, чтобы встать с кроватей и пойти на разведку? Кто знает? А ведь они ещё не в курсе, что Гассбик мертва.
Фенна вылезла вслед за Эгом. Затем ребята забрались в корзину для белья. Верёвка застонала. Обоим пришлось потесниться, учитывая, что с ними была корзинка для пикника и ведро из-под угля.
– Готовы? – спросила Лотта и начала поворачивать изогнутую рукоять.
Милу наблюдала, как корзина с пронзительным скрипом едет вниз. Когда она опустилась на лёд и Эг с Фенной выкарабкались наружу, девочка протяжно выдохнула.
Лотта принялась вращать рукоятку назад, лебёдка повизгивала в такт. Милу выскользнула из пальто, которым укрылись они обе, и тысячи мурашек сразу выступили на коже.
Сем опасливо поглядывал вниз.
– Но канал…
– Сем, он замёрз, – раздражённо буркнула Лотта. – Если лёд выдерживает сотни конькобежцев-любителей, значит, пятерых детей он выдержит точно. А сейчас умолкни и принимайся за дело.
Сем забрался внутрь, Милу быстро последовала за ним, не отрывая взгляда от круглой корзины и не обращая внимания на высоту и кусачий ветер, хотя порывы ледяными кинжалами полосовали оголённую кожу.
Бельевая корзина раскачивалась из стороны в сторону, Сем накинул половину украденного пальто Милу на плечи. Лотта протянула им корзинку-гробик и мешок из-под муки, после чего вложила ящик для инструментов в руки Милу.
– Увидимся через минуту, – сказала Лотта.
– А как же ты? – испуганно спросил Сем. – Ты не можешь одновременно управлять лебёдкой и опускать себя.
Лотта наградила его насмешливой улыбкой.
– Мне нужно, чтобы вы отцепили корзину, а потом надёжно и крепко закрепили крюк на перилах с другой стороны канала.
– Но как?..
Раздался пронзительный скрежет, и они начали опускаться на землю. Сем так крепко обвил Милу руками, что она чуть не задохнулась, но не успела даже вывернуться и набрать воздуха в лёгкие, чтобы одёрнуть его: их средство передвижения с хрустом ударилось об лёд.
Они выбрались наружу (Сем по-прежнему цеплялся за Милу), а затем сняли корзину с крюка.
– Надеюсь, у Лотты есть план, – просипела Милу, холодный ночной ветер резал ей горло.
Поскользнувшись, они все покатились через канал. Фенна первой достигла каменистого берега и помогла Эгу перелезть через железные перила.
Милу протянула ей крюк, и Фенна прицепила его к верхним перилам.
– Я помогу тебе залезть наверх, – произнёс Сем.
Но девочка покачала головой.
– Лотта…
Тёмный силуэт подруги вырисовывался в окне прачечной. Милу с благоговейным ужасом наблюдала, как она тянется к туго натянутой верёвке: в руках Лотта что-то держала, но издалека было не разобрать, что именно.
Внезапно Лотта выпрыгнула из окна.
Вопль застрял у Милу в горле, и она сглотнула. Лотта знала, что делает.
Она всегда знает, что делает.
Пальто раздувалось вокруг неё, когда она скользила по верёвке над каналом, словно призрак из кошмара. Подавленный вопль Милу перерос в восторженный смех. Лотта была великолепна. На головокружительной скорости она неслась вниз: как только из темноты показалось её лицо с безумной улыбкой, девочка разжала руки и спрыгнула на лёд.
– Уф! – громко проговорила она и приземлилась, запутавшись в юбках и мехе.
– Дурацкие платья, – пропыхтела она, выпрямившись. – Совершенно непрактичные.
Милу и Сем подъехали к ней и помогли подняться.
– Ты в порядке? – спросила Милу.
Радостно кивнув, Лотта поднялась на трясущихся ногах, её косички растрепались, а в кулаке она сжимала мокрый половик. Снова кивнув, она отбросила коврик. Где-то неподалёку раздался свист. И ещё.
– Ротман перестал трезвонить, – прошептала Лотта, посерьёзнев. – Надо бежать.
11
Сем подсадил Милу, чтобы она вылезла на тротуар, и подтянулся сам. Вместе они вытащили Лотту. На камнях блестел иней, улица была пустынна, только ветер завывал над каналом и в узких промежутках между массивными домами. Его резкие порывы обжигали лёгкие Милу. Холод охватывал каждую часть тела, скребя по щекам ледяными коготками. Кожу щипало, и она вжимала уши в плечи. Девочка снова укрылась меховым пальто.
Все пятеро стояли на краю канала и неотрывно смотрели на грузный силуэт приюта на другом берегу.
– Мы свободны, – взволнованно прошептал Сем.
Милу перебросила корзинку на другое бедро и свободной рукой заправила карманные часы за воротник.
– Ещё не совсем. Куда теперь, Эг?
Эг, стоявший возле Фенны, развернул карту-наволочку. Карие глаза мальчика блестели, пока он рассматривал её. Спустя некоторое время, заткнув карту под мышку, он кивнул на мост в конце улицы.
– Туда.
Не успели они сделать и пару шагов, как уши Милу нещадно защипало. Холодный ветер вновь хлестнул её по лбу. Буквально в следующую секунду ребята услышали стрекотание колёс по мостовой и щёлканье кнута.
Милу, подтолкнув остальных, потянула Лотту в узкий проход между домами. Скрипучая карета Ротмана показалась из-за угла как раз в тот момент, когда Милу скрылась в тёмном проулке. Лошадь фыркнула, цокот копыт замедлился.
Осторожно выглянув из укрытия, Милу наблюдала, как Питер остановил лошадь рядом с перилами: там до сих пор болталась привязанная верёвка лебёдки.
Дверь экипажа открылась, наружу вырвался клуб дыма, и из кареты выбрался Ротман. Он поковылял к перилам и потрогал верёвку, противоположный конец которой был закреплён на открытом окне прачечной. Торговец окинул взглядом улицу, серебристый лунный свет ложился на его перекошенное от ярости лицо.
Милу с колотящимся сердцем нырнула в тень.
– Он знает, что мы сбежали, – тихо проговорила она. – И перекрыл нам путь.
– Значит, нам просто надо выбрать другую дорогу, – предложил Эг. – Идите за мной.
И они быстро углубились в проулок, держась как можно ближе друг к другу в своих меховых пальто. Через некоторое время Эг замер, и все пятеро навострили уши. Мимо проехала карета: колёса пронзительно скрипели при каждом повороте.
– Это не он, – едва слышно прошептал Эг и чуть наклонился вперёд. – Кажется, теперь всё чисто.
Милу ощутила лёгкое покалывание в пояснице.
– Живо.
Они бросились через улицу в следующий проулок, башмаки дробно простучали по мостовой. Так они миновали многочисленные мосты, перекинутые над сверкающими полотнами замёрзших каналов, Эг и Фенна двигались первыми. Здешние дома всегда ассоциировались у Милу с Семом: высокие, нескладные, нестандартных пропорций, но с характером и обаятельные. Лишь сейчас она поняла, что смотреть на Амстердам из окна спальни – одно дело, а вот впервые в жизни идти по улицам – совершенно другое. Остроконечные неровные крыши напоминали разверстые пасти. Милу казалось, что город проглатывает их. Все каналы выглядели одинаково, как и мосты.
Они словно бегали по кругу, запертые в лабиринте. Тем не менее Эг уверенно вёл их вперёд, поворачивая наволочную карту то так, то этак.
Спустя, наверное, целую вечность Эг вдруг остановился. Тень скрывала его лицо, но Милу слышала, как он резко втянул ноздрями воздух.
– Мы на месте, – проронил он, указав на здание на противоположной стороне улицы. – Керкстрат, дом сто восемьдесят девять.
Во многом похожий на «Малютку-тюльпан» дом сто восемьдесят девять на Керкстрат был построен из чёрного кирпича, на фасаде ярко выделялись белые оконные рамы. На металлическом стержне над дверью болталась восьмиугольная табличка. Милу прищурилась, чтобы разглядеть надпись.
– Несколько месяцев назад кто-то из соседей упоминал это место, – добавил Эг. – У меня недели ушли, чтобы найти его. Я даже перелез через четыре крыши, чтобы всё зарисовать. Видите?
В комнате на первом этаже висели большие географические карты, подсвеченные лунным светом.
Мурашки резвились у Милу на ушах, и смешок сорвался с её губ. Она посмотрела на Эга, и друзья обменялись радостными улыбками. Убедившись, что на улице никого нет, все пятеро вынырнули из переулка и столпились у окна.
На физиономии Эга застыло прямо-таки благоговейное выражение.
– Нидерланды на самом деле так выглядят? – спросила Милу, уставившись на одну из карт. – Немного похоже на кроличью голову.
– Это только северная провинция, – объяснил Эг, поставив на землю ведро из-под угля. – А нам нужна вон та.
Ткнув пальцем в стекло, он провёл им вдоль карты Амстердама. Палец замер на юго-западе города.
– Отсюда мы можем пройти несколько километров вдоль реки Амстел, а потом повернуть на запад. Если я скопирую этот участок карты, думаю, я сумею довести вас практически до того места, на которое указывают координаты.
– Практически? – переспросила Милу, сжав в кулаке часы. – А как мы отыщем точное расположение?
Лотта встала возле Эга и постучала пальцем по стеклу внизу.
– С помощью координатной сетки, – произнесла она, и Милу обратила внимание на крошечный перекрёсток, который выглядел как точка и находился рядом с нужными координатами. – Надо только, чтобы Эг привёл нас к началу дороги. А затем вас поведу я.
– Как?
Лотта улыбнулась.
– С помощью математики, разумеется, – девочка вытащила из ящика портновский метр и протянула его Сему. – Замерь мой шаг… от пятки и до большого пальца.
Она сделала шаг и застыла, пока Сем замерял расстояние между её ногами.
Милу потирала ладони, чтобы согреться, а Сем и Лотта ещё несколько раз провели замеры.
Буквально через минуту Эг закончил рисовать карту, а Сем вернул Лотте портновский метр.
– Разве тебе не нужно произвести… расчёты? – спросила у неё Милу.
