Текст книги "Жизнь до Израненных - 1 (ЛП)"

Автор книги: Х. М. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Я начинаю смеяться, потому что я на грани срыва, и, очевидно, что он шутит, пытаясь заставить меня реагировать, но когда вижу, что на его лице нет ухмылки, я останавливаюсь.

– Подожди. Ты серьёзно? Ты, правда, просишь меня изменить ему? С тобой?

– Почему нет? – Питер пожимает плечами, словно это не важно.

– Эм… потому что... у меня парень! Вот почему нет! – он качает головой, словно не понимает. – Привет! Пит Ферро, познакомься с реальностью. Реальность, познакомься с Питом Ферро. Люди не делают подобного, встречаясь с кем-то еще. По крайней мере, нормальные люди так не делают. Такая близость должна быть с человеком, которого любишь. В противном случае, какой в этом смысл?  Разве секс не должен быть высшим проявлением чьей-то любви к другому человеку?

Пит делает еще пару шагов ко мне и прислоняется к столу рядом со мной.

– Оу… любовь. Понимаю, где ты могла запутаться. Я не предлагал тебе заняться любовью. Я предложил тебе пойти потрахаться, невероятно и жестко. Секс – это не любовь. Никогда не совершай ошибку, путая эти два понятия. Секс – это сильная, физическая вещь. Как только ты начинаешь мешать его с глупыми представлениями о любви, она убивает страсть.

У меня бешено бьется сердце, рот открывается от удивления.

 
– Разве это не касается шлюх?
– Нет, это реальность.
Ни слова больше о союзе душ,
О том бесплотном мире,
Где две идеи, как жена и муж,
Сливаются в эфире,
Где с духом дух, как с ветром ветерок,
Целуются и в том находят прок.
Я был когда-то так же глуп,
Любовь проверил эту на себе
И вправду жалок, ищущий в эфире
Слиянья двух сердец,
Алхимику иль юному транжире
Подобен сей глупец:
Алхимик злата ждет, юнец наследства,
Получат оба – от чесотки средство.[13]13
  Вильям Картрайт(англ. WilliamCartwright;1611—1643) – английский поэт, уроженец города Нортуэй, графство Глостершир.


[Закрыть]
 

Стихотворение чувственное и примитивное, а то, как читает Пит, делает его сильным.

– Ты пропустил несколько фрагментов, Пит.

– Увы, они доказывают мое мнение, Джина Гранц. Любовь – это иллюзия для слабых умом, которые поддаются капризам ветра, – усмехнувшись, он берет книгу и кладет на стол. Пока он говорит, я ощущаю страсть в его голосе и в глазах.

– Ты не веришь в это, да? – теперь я любопытствую. Как кто-то может шагать по жизни с таким искаженным чувством действительности? – Настоящая любовь. Она соединяет все, удерживает нас вместе и дает нам жизнь.

– Нет, сперма и яйца дала тебе жизнь. С этим любовь не имеет ничего общего, – Пит сжимает челюсть, словно пытается решить, должен или не должен что-то сказать.

– Ну же. Просвети меня, – я наклоняю голову, удивленная проницательным умом в этой хорошенькой головке.

Подходя еще ближе, его невероятные синие глаза впиваются в мои. – Все сводится к первичной физической потребности. Мы существа теплокровные, горячие, предназначенные, чтобы испытывать страсть, голод, боль, ненависть, эйфорию, страх и похоть. Прямо сейчас ты используешь любовь, как способ оправдать то, чего жаждет твое тело, чтобы облегчить совесть, вместо того, чтобы увидеть ее такой, какая она есть.

Я слегка улыбаюсь, забавляясь между шоком от того, что он умен, и шоком от его взгляда на вещи.

– И что это?

Пит рядом, губы достаточно близко для поцелуя. Его дыхание смешивается с моим, пока он говорит, и моя глупая улыбка разбивается на осколки. – Обычная, физическая потребность. Мы все должны есть, чтобы выживать, Джина. Всю жизнь питаться водой и хлебом, или же перейти на другие виды продуктов с более приятным вкусом? Твои взгляды на секс и любовь лицемерны и расточительны. На самом деле, твой сборник рассказов о понятии любви не разрушает твою страсть, пока в один день, все, что вы будете чувствовать друг к другу, это оцепенение и обиду. И куда это тебя приведет? К мужу, который удовлетворяет свой голод похоти за пределами твоей священной любви.

Почему кому-то хочется пройти через это? Например, твоя подруга сказала о твоем парне. Я готов поспорить, что ты никогда вслух не выкрикивала его имя, пока он брал тебя снова и снова. Наверно, для тебя каждый момент должен быть нежным, и ты не говорила непристойные вещи вслух, прося его делать очень плохие вещи со своим телом, чтобы не испортить свои драгоценные отношения.

Ты подавлена. Сдерживаешь себя. Я вижу это по твоим глазам. В них есть страсть, но ты чувствуешь, что не можешь быть такой с ним. Это то, что делает любовь со страстью и похотью. Она стирает все.

Не могу ответить, да и не хочу давать ему удовлетворение от признания, что в какой-то степени он прав. У нас с Энтони никогда не было страстной жизни, только забота. Мысль о том, чтобы попросить его что-то для меня, пугала, но это не значит, что этого никогда не произойдет. Я уверена, что в один прекрасный день мы придем к этому с Энтони, если оба захотим.

Когда я не отвечаю, Пит говорит:

– Как я и думал, – он останавливается, поворачиваясь ко мне лицом, напряженности больше нет, и вернулась его улыбка. Он один раз громко хлопает в ладони, затем потирает их друг о друга. – Итак, теперь, когда мы все выяснили, я снова тебя спрошу. Хочешь потрахаться?

Глава 13
ТРАХОГОЛИК

3:45

Я поперхнулась слюной, хотя в горле слишком сухо, и оно по-прежнему болит, вызывая у меня порыв кашля.

Ну, и кто так говорит?

Я сгибаюсь пополам, оборачивая руку вокруг талии, стараясь не дать ребрам треснуть, другую руку я подношу к лицу.

Не говоря ни слова, Пит обходит меня и выходит из комнаты. Он возвращается, а я все еще ужасно кашляю, отчаянно пытаясь отдышаться, но не могу. Если не перестану кашлять в ближайшее время, то упаду в обморок от недостатка кислорода. Пит хватает меня за талию, поднимая и усаживая на стол. Вручает мне стакан воды, и кладет руку на спину, глядя на меня с озабоченным выражением лица, его брови нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию.

Он стоит рядом со мной, поглаживая по спине, и говорит успокаивающие вещи, пока кашель не проходит. Я делаю глоток воды и благодарю его. Я сижу на его столе, свесив с края ноги, а он стоит достаточно близко, чтобы я могла почувствовать тепло его тела. Я все еще пытаюсь отдышаться, когда он наклоняется, чтобы посмотреть на меня.

– Эй, не думал, что вызову у тебя кашель. Хочешь, чтобы я позвонил Логану? – его голос опять полон беспокойства.

– Не надо. Это не ты, – говорю я, и он слабо улыбается.

Он поднимает руки вверх, ладонями ко мне.

– Прости, что дразнился. Я не хотел вызвать у тебя кашель. Ты уверена, что все хорошо?

Наши взгляды встречаются, и мой желудок наполняется чем-то легким. Как если бы воздух вокруг был заряжен чем-то, что удерживало нас вместе. Мысль пугает меня. Он не может мне нравится. Он козел. Но нет. Это не проблема. Есть два Пита Ферро, передо мной обаятельный мужчина и грубый трахоголик.

Сжав губы, я отвожу взгляд, разорвав момент.

– Нет, все в порядке. Со мной все нормально. Спасибо.

Пит одаривает меня застенчивой улыбкой. Ранее сказанные им слова содержат придирку ко мне. Что если я все делаю неправильно? Что если секс – это не выражение любви, а просто первичная потребность, которую нужно удовлетворять, как голод? Черт побери. Теперь он заставляет меня в себе сомневаться.

– Любовь и страсть могут сосуществовать вместе, – говорю я уверенным голосом.

– Когда будут доказательства, не стесняйся и докажи это, – тема закрыта, как одна из его старинных книг.

Обстановка стала такой напряженной, что понадобился бы топор, чтобы через нее прорваться.

Я ерзаю на столе и прочищаю горло, указывая на письменный стол.

– А можно просто вопрос? Я немного беспокоюсь за свое здоровье после сиденья на нем. Когда ты приглашаешь женщин, ты используешь этот стол чтобы, э-э, развлекать их на нем? – я морщу носик, чтобы подчеркнуть отвращение и вздрагиваю. – Потому что я не вижу чистящих средств. Я же должна знать, нужно ли мне потом проходить обследование.

Уголки губ Пита ползут вверх, превращаясь в усмешку, и он качает головой. Я прерываю его, когда он открывает рот, чтобы заговорить:

– Ни в коем случае. Подожди! Дай я угадаю!

Я поднимаю палец, чтобы он не перебивал меня, и, скрестив ноги, отбрасываю с лица волосы.

Сделав каменное выражение лица, я принимаю серьезность альфа-самца, пока смотрю на него из-под ресниц. Пит выглядит удивленным, потому что я пытаюсь перевоплотиться в мрачного и задумчивого человека, с хриплым и низким голосом:

– Этот кабинет – мое тайное убежище, моя святая святых. Я никогда сюда не приводил женщин, ты первая. А другие? Они ничего не значили. Они видели лишь мою спальню, и там я трахал их жестко и тщательно, – я не могу завершить речь до конца, потому что начинаю смеяться еще на моменте про спальню.

Смеясь, Пит аплодирует, так что я делаю небольшой поклон на столе, улыбаясь.

– Впечатляюще, но не верно. Если хочешь знать, я никогда не приводил домой женщин. Смейся над чем хочешь, но ты первая.

– Вот черт, не существует ничего святого? Я заставила тебя нарушить «золотое правило»? Как это? Что-то вроде, ты не приводишь сюда девушек и проституток? К счастью для тебя, я не девица и не проститутка. Но все таки.., – я подношу к нему свою руку, словно держу микрофон и беру у него интервью, – Мистер Ферро, пытливые умы хотят знать, нарушали ли вы еще какие-нибудь правила: моральные, социальные, личные или же юридические?

Он усмехается и отталкивает мою руку-микрофон. Тряхнув головой, он убирает влажные пряди волос назад.

– На самом деле, ты должна знать, что есть только одно правило. И я никогда его не нарушу, – он качается взад-перед на пятках с высокомерным видом, осмеливаясь подначивать.

– Правда? И что это за правило, мистер Ферро, и предусматривает ли оно другого мужчину и вашу задницу? – я подношу свою руку-микрофон к его лицу.

Пит делает цык-цык звук и щелкает пальцами.

– Это мой маленький секрет. Что насчет тебя, мисс Гранц? Какое твое «золотое правило»?

Он оборачивает пальцы вокруг моей руки и подносит к моему лицу, словно он берет интервью у меня. Он смотрит на меня, словно я – лакомство. Я стараюсь действовать непринужденно, но, по правде, когда он смотрит на меня, что-то заставляет чувствовать себя желанной, к чему я не привыкла.

Любимой? Да.

Оцененной? Вполне возможно.

Желанной? Никогда.

Мне нужно быть осторожной рядом с ним. Нужно, чтобы между нами было пространство. Я больше не доверяю себе, не с мужчиной красивым и умным. Это смертельное сочетание.

Я стараюсь сползти со стола, но он делает шаг ближе, из-за чего становится невозможным стоять и не касаться его, чего делать не собиралась. Он так близко, что я могу почувствовать его грудь рядом с моим халатом, когда он дышит.

Он смотрит на меня сверху вниз, пряди его мокрых волос падают на лоб. Маленькие капли воды собираются на кончиках и падают на мои укрытые халатом ноги. Его улыбка исчезает, глаза темнеют.

– Мне бы доставило огромное удовольствие нарушить парочку твоих маленьких правил.

Моя улыбка неуверенная.

– Что ж, удачи с этим. Я никогда не нарушаю правил. Безупречная репутация. Мисс Четкий-Образ-Жизни. Идеальная дочь, девушка, студентка, сотрудница.

Я произношу это так, будто мне нравится это, как если бы гордилась каждым пунктом, и загибаю пальцы один за другим. Говорю уверенно, но в глубине души горы сожаления и упущенных возможностей давят на меня, закапывая глубже в землю. Большую часть времени я чувствовала себя марионеткой, все были по ту сторону, тянули за верёвочки. Словно я не имела права голоса в том, кем должна была быть, и что мне делать. Я так устала от попыток быть идеальной для всех.

Я опускаю глаза, позволяя волосам упасть на лицо. Я смотрю на один из моих забинтованных пальцев.

Пит одной рукой убирает волосы с лица, другой осторожно приподнимает меня за подбородок.

– Да, но ты не Маленькая Мисс Совершенство. Ты нарушала правила. Сегодня ты была на незаконной вечеринке, когда могла пойти в другое место. Видишь? Правила для того и придумывают, чтобы их нарушать, Джина. Даже те, за которые  мы держимся больше всего. Научись переступать. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на постоянное сдерживание себя.

Взгляд Пита еще напряжённее, затем он закрывает глаза и цитирует:

 
– Когда ты станешь старой и седой,
Об этой книге вспомни перед сном,
Открой её – пусть мысли о былом
Пробудят к жизни взор угасший твой.
Тебя любили все – и друг, и враг –
За красоту, за твой беспечный пыл.
И был один лишь, кто в тебе любил
Бродяжью душу и печаль в глазах.
А нынче у камина, в поздний час
Ты погрустишь, что та Любовь ушла,
Навеки скрыв лицо своё от нас
В бездонной мгле, где звёздам нет числа.[14]14
  Оригинальное стихотворение – Вильям Батер Йейтс «Когда ты станешь старой и седой» (William Butter Yeats. «WHEN YOU ARE OLD»). Перевод стихотворения – Александра Васина.


[Закрыть]
 

– Как красиво. Кто это написал? – я ошеломленно выдыхаю. То, как он читал это стихотворение, было одновременно мелодично и печально. Словно танец со своим собственным языком, где другие стихи проявляются как сильные и жестокие.

– Йейтс. Это напоминание, что не стоит тратить молодость. Не позволяй себе зацикливаться на том, что правильно, а что нет. Позволь себе лучшее, даже если это не истинная любовь. Жизнь слишком коротка, Джина. Ты должна понимать это лучше всех.

Оказаться запертой в той комнате, в одиночестве, ожидая смерти – самое ужасное событие в моей жизни. Тем не менее, несмотря на страх смерти, это все, о чем я могу думать, единственная вещь, достойная запоминания. Я всю свою жизнь пыталась оправдать ожидания окружающих.

Я хочу, наконец-то, почувствовать что-то реальное. Неправильно ли это, хотеть разорвать эти веревки и делать неправильные вещи? Я хочу делать то, что хочу, какое-то время побыть распущенной, и не беспокоиться о последствиях.

Я не могу сделать то, о чем просит Пит. Я не могу изменить Энтони. Даже то, что у меня внутри происходит диалог, уже неправильно.

Так ли это? По большому счету, когда приходит время, и заканчивается жизнь, не все ли равно, переступил ли ты через личные ценности ради того, чтобы поддаться искушению? Что случится, если я потрачу свою жизнь, потому что цепляюсь за принципы слишком сильно? Буду ли сожалеть из-за отказа Питу? Будет ли миллион «что если», танцующих в моей голове по ночам?

Молчание говорит громче меня. Ни изворотливого ответа, ни нахального замечания. Я ничего не говорю. Я хочу опустить взгляд, но Пит держит мой подбородок приподнятым, и ищет в моих глазах какого-либо рода знак.

Голос Пита также опасен, как песни сирены. Он убаюкивает меня, заставляет вещи быть не такими, какими я их представляла. Его слова врываются в мои мысли, пока его ладони согревают мое лицо. Затаив дыхание, он спрашивает:

– Можешь ли ты с уверенностью сказать, что не испытываешь ни малейшего желания? Что между нами ничего нет? – какое-то время Пит молчит, и когда я не отвечаю, он приподнимает бровь, слегка наклонив голову, выжидая. Он нежно водит пальцем по моей щеке.

Ответ незамедлительный и всепоглощающий. Бабочки порхают внутри, моля об освобождении. Я не могу думать. Я не знаю, что делать. Так ли это? Я не могу сказать.

Все, что от меня требуется – сказать лишь слово, и этот сексуальный мужчина может стать моим на всю ночь. Заманчиво знать это точно. Я могу это сделать и больше никогда его не увидеть. Никто не узнает. Я могу почувствовать чистейшую страсть. Вещи, которым он может научить меня. Вещи, которые он может сделать с моим телом.

Но могу ли я отделить тело от сердца и просто заняться сексом с незнакомцем? Могу ли стать предательницей и жить с этим?

Он больше не незнакомец.

Глава 14
 НАРУШЕНИЕ ПРАВИЛ

4:12

Мысль формируется в моем сознании. В этот момент я понимаю, что что-то изменилось. Ранее он был случайным парнем, которого я заметила. Теперь нет. Теперь он – это теплые прикосновения, пара безопасных сильных рук. Я хочу знать, откуда у него любовь к поэзии. Я хочу узнать его. И это меня беспокоит. Я стараюсь избавиться от этой мысли, потому что она безумна. Никто не знает этого парня. К тому же, пай-девочки не в его вкусе.

– Я не могу, – неоднозначный ответ. Не буду лгать, и не могу сказать, что не испытываю к нему желания. Оно есть, но я не могу этого сделать. Некоторые линии не должны пересекаться, и это одна из них.

Но Пит воспринимает мой ответ, как согласие. Он сокращает расстояние между нами, его тело медленно прижимается к моему. Он кладет руки на мои колени и раздвигает их достаточно, чтобы забраться между моих бедер.

От одного прикосновения меня охватывает дрожь. Я ожидаю, что он станет принуждать, но нет. От ласки перехватывает дыхание, и после того, через что мы сегодня прошли, я чувствую, что знаю его, что уйти от него равносильно потере. Я не могу это объяснить, потому что в этом нет никакого смысла. Мы слишком разные, но на его лице милая улыбка, а на щеке ямочка.

Его теплая ладонь опирается на верхнюю часть моего бедра. Я напрягаюсь, стараясь ему противостоять. Стараюсь оттолкнуть его руки, но я слишком сильно дрожу. Когда я двигаюсь, халат сдвигается, но я остаюсь на месте. Беспокойство скручивает живот, объединяясь с вожделением, что разгорается ярче склада. В его глазах читается не то, что было во время секса с рыжей. От этого хочется сказать ему «да». Пит заставляет меня переосмыслить все.

Внутренности воспламеняются против воли. Не имеет значения, сколько раз я мысленно скажу «нет», потому что мое тело реагирует иначе. Пит наклоняется ближе и скользит руками по моему халату к бедрам. Его пальцы очерчивают изгибы задницы, заставляя думать, что он хочет запомнить каждую деталь.

Дыхание перехватывает. План, чтобы вырваться, не работает, я не могу это сделать. Стол с одной стороны, Пит с другой. Не подобрать слов, и мне хотелось, чтобы все было иначе, но я не могу этого сделать. Я должна что-то сказать, чтобы остановить его. Голова и сердце кричат на меня, говорят оттолкнуть его, но тело на его стороне.

Мои глаза медленно блуждают по его телу, представляя, как он выглядит без этой одежды. Я пытаюсь представить все изгибы и мышцы. Я жую нижнюю губу, он, должно быть, видит мою внутреннюю борьбу, потому что замедляется. Он не будет давить на меня. Его руки задерживаются, губы раскрываются.

Эти красивые голубые глаза фокусируются на моем халате, раздевая меня этими прекрасными глазами. Он слишком близко, и излучаемое им тепло взывает ко мне. Пит пахнет гелем для тела, и очень тяжело не прислониться к нему и не вдохнуть его аромат.

Я кладу обе руки на его грудь, чтобы оттолкнуть. Не имеет значения, как сильно я хочу провести пальцами по его груди под футболкой, чтобы почувствовать его гладкие и сильные мышцы; зажать пальцами его соски, чтобы почувствовать, как они твердеют под моим прикосновением. Не могу.

До этого у меня никогда не было подобных мыслей. Они застают меня врасплох и вместо того, чтобы оттолкнуть его, я просто сижу. Его глаза впитывают меня, и я хочу, его так сильно, что думаю, могу сдаться. Он ломает меня, уговаривая быть кем-то, кем я не являюсь, и это меня пугает.

– Я не могу, – произношу с придыханием я и нажимаю на его грудь, пытаясь оттолкнуть, но это больно. Мои раны перевязаны, но еще не зажили.

Когда он говорит, его голос уверенный и высокомерный.

– Я видел, как ты смотрела на меня, когда я был с другой женщиной. Ты хочешь меня, но слишком боишься признать это. Отпусти нелепые принципы, они тебя сдерживают. Это всего лишь секс.

Я смеюсь, но в этом нет ничего смешного. Пальцами Пит ловит мою нижнюю губу. Я отстраняюсь, высвобождая рот.

– Для тебя это игра, и, возможно, в другое время я бы сыграла в нее, но не проси меня переступить через себя. Ты вбежал в горящее здание за мной. Не дави на меня, мы оба знаем, что я сломаюсь. Пожалуйста, Питер.

Использование его полного имени что-то с ним делает, отчего исчезает это дерзкое выражение. Я вижу страстного поэта, человека, который думает, что любовь – всего лишь иллюзия.

– Что если это не ломка? Что если это судьба, Джина, и наш шанс? Что если ты здесь, потому что так должно было быть? Если уйдешь, то никогда не узнаешь. Как ты сможешь тогда жить?

Я яростно качаю головой, по-прежнему упираясь ему в грудь, а он пристально смотрит на меня сверху вниз, убирая прядь волос с моей щеки. Мои глаза на секунду закрываются, в надежде, что это поможет потушить во мне этот нежелательный огонь, но это только усиливает другие мои чувства, делая его прикосновения более непристойными. Мне нужно двигаться, он оставляет меня в ловушке между собой и столом.

Я задыхаюсь и стараюсь заговорить, но рациональность слабеет.

– Я уверена, что это работает на старшеклассницах.

Пит смеется.

– Это не то, что я имею в виду. Два человека случайно встречаются, как мы, думаешь, что в этом ничего нет?

Я напрягаюсь и смотрю на его идеальный рот.

– Есть что-то.

– Тогда скажи, скажи мне остановиться, и я сделаю это, – говоря это, он прижимает палец к моей щеке и скользит им по челюсти, горлу, по ключице, пока не проскальзывает ниже, к груди.

Грудь призывно кричит, требуя его внимания, чтобы он запустил руку под ткань, но он этого не делает. Он продолжать водить пальцами ниже, пока не достигает пояса халата, и я перестаю дышать.

Время останавливается. Я закрываю глаза, наслаждаясь его прикосновением и тем, как его теплое дыхание обдувает мое лицо. Он отлично пахнет, как секс и тепло.

– Мы не должны... – почти шепот, но это моя просьба.

Почему он не слушает? Он так уверен, что это то, чего я хочу. Неужели он настолько привык, что женщины вешаются на него, что не может понять, когда кто-то отвергает его?

Я открываю глаза и смотрю на его приоткрытые губы, представляя, как он наклонятся, чтобы поцеловать меня, и эти мысли пугают меня. Я уже так много сегодня сделала, и это неправильно. Я не знаю, что делать. Тело замерзает, но внутри все полыхает. Если я не начну действовать, то он развяжет этот узел, прижимая мое тело к своему. Я не думаю, что тогда мне хватит решимости оттолкнуть его, если все зайдет так далеко. Он возьмет меня прямо здесь, на этом столе.

Разум наполняется образами меня, выкрикивающей его имя, пальцы путаются в его волосах, пока он входит в меня, взяв так, как никто и никогда. Он – чистый, преступный соблазн. Сомневаюсь, что ему говорили «нет». В груди болит, и я понимаю, что так стучит мое сердце.

– Пит…

Я ерзаю бедрами, пытаясь отстраниться от его рук, отталкиваясь от его груди, но он берет мои руки в свои и заводит мне за спину, удерживая их лишь одной рукой. Он смотрит мне прямо в глаза, и, Боже, он прекрасен! Голубые глаза сочетаются с совершенно сексуальной темной щетиной на челюсти, и у меня появляется внезапное желание влепить ему пощечину за то, что он такой желанный, но я не могу. Он крепко удерживает меня, и я не могу освободиться.

– Джина, – он притягивает меня к своему телу так, что я могу ощутить его сильное желание. Отвратительно, но могу сказать, что он не одинок в этом. Правильного давления на мои уже чувственные места достаточно, чтобы заставить меня хныкать.

В ответ на этот звук, он закрывает глаза и улыбается. Часть меня хочет придвинуться, прижаться еще сильнее, ощутить его. Но я не делаю этого, потому что большая часть злится на то, что тело предало меня.

– Я не шлюха. Я не делаю подобных вещей. Пит…

– Ты не такая, я знаю. Поверь мне, я знаю. У меня не было шанса с такой девушкой как ты, никогда, но сегодня все пошло не так, и теперь мы здесь. Вопрос в том, можешь ли ты сказать, что не хочешь этого? Тогда я уйду прямо сейчас, – он смотрит на меня, ожидая, но я ничего не говорю.

То, что он мне говорил, врывается в мой разум подобно торнадо, разрывая все мои предубеждения. Вокруг нас тишина. Слышно только наше быстрое дыхание.

Тишина ему в ответ. Питер начинает отходить, опуская руки.

– Подожди, – мой голос так тих, почти не слышен.

Пит ловит мой взгляд и видит мой ответ. Он заставил меня сказать это, лишь бы попросить его вернуться.

Его глаза темнеют, когда он наклоняется к моей шее. Его сильные руки обнимают меня и притягивают к его груди. Бедра раздвигаются, и он возвращаются туда, где был мгновение назад. Голова наклоняется, приветствуя его губами, и я стону, сама того не желая.

– Ну же, Джина. Позволь телу делать то, что оно хочет. Уступи.

Его дыхание на моей коже такое обжигающее. Его мягкие губы касаются моей шеи, и я чувствую, что сейчас взорвусь. Этот сексуальный рот оставляет вереницу поцелуев, заставляя меня склоняться к его объятиям. Еще один стон срывается с моих губ. Я чувствую влажность его языка, потому что он касается им моей шеи, и резкий укус зубов, пока он прогрызает себе путь вниз.

Одной рукой Пит крепко держит меня за спину, пока другой скользит по горлу и хватает мой воротник. Его пальцы проскальзывают внутрь, едва ли касаясь моей груди. Тело реагирует мгновенно, и мои бедра прижимаются к нему еще раз.

На сей раз мое хныканье похоже на низкий стон, давление медленно возрастает. Я борюсь с любым естественным инстинктом, удерживая себя от того, чтобы снова и снова не вжаться в него. Это чувство доминирующее и всепоглощающее. Я хочу, чтобы это закончилось, но только потому, что мне не должно это так сильно нравиться.

Вспоминания всплывают в моей голове: девушка на вечеринке, то, как Пит прижимал ее к стене, как я представляла себя на ее месте, пока он целовал ее шею и удерживал руки над ее головой, пока занимался с ней любовью… нет, втрахивал ее в стену.

Это не любовь. Для Пита это просто трах, и он ничего не имеет общего с чувственностью. Если я не остановлюсь сейчас, то пути назад не будет. Я должна что-то сказать, что угодно. Он поймал меня в свои сети, и я не могу больше вырваться.

Если бы я встретила поэта, которого он скрывает внутри этой красивой головы, я бы в него давно влюбилась. Он-то стоит расставания с Энтони. Он стоит риска, душевной боли, всего – просто узнать его получше, провести в этих руках хотя бы одну ночь. Я не могу сказать «нет» и понимаю, что не хочу останавливаться, но должна.

Я открываю рот, готовая сказать ему это, и делаю глубокий вдох, но Пит внезапно останавливается. Он вздыхает и пятится, позволяя моим рукам опуститься.

Его глаза широко раскрыты, и я не могу понять почему. Тяжело дыша, он делает еще пару шагов назад и проводит рукой по лицу и волосам, изучая меня. Без сомнения, его впечатляющее место напряглось под легкими хлопковыми штанами.

Я поднимаю взгляд к его лицу, и заклинание рушится. Он краснеет, но в его взгляде читается раскаяние и гнев, словно он жалеет о последних нескольких моментах.

– Я не могу сделать этого, – Пит дышит через стиснутые зубы.

Он смотрит на меня так, будто ему противно, словно я худшая динамщица. Но это не так. Не я приставала к нему, не я говорила, что хочу его. Я отталкивала его, говорила остановиться, пыталась уйти.

– Все в порядке, – из-за слов я дрожу. Я никогда, никогда не была так смущена. Но он такой противоречивый, я хочу сказать ему, что он правильно прочел меня, что я хочу его.

Пит качает головой, и в его глазах испуганное выражение. Качая головой, он пятится назад.

– Просто нет, это нет. Ладно? Просто нет.

– Не понимаю, ты просто...

Он смотрит на меня с непроницаемым выражением. Между нами всего дюйм, который ощущается, как миля. Он хмурит брови, сжимает челюсть, проглядывая дыру на моем лице. Что я сделала?

– Я не могу это сделать, потому что... – голос стихает, и он смотрит на меня секунду с пустым выражением. Затем лицо преобразуется, он отворачивается, выбрасывает в воздух кулак и уходит так далеко, как может. – Из-за тебя.

Пит выходит из комнаты, хлопнув дверью, заставляя меня подпрыгнуть. Через стену я слышу, как он громко кричит: «Блять!» Сразу же после этого доносится звук бьющегося стекла.