Текст книги "'Святой Макс'"

Автор книги: Гюлюш Агамамедова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Друг мой! Какая аппаратура? Вы бредите! Вам следует обратиться к врачу. Да, хотя бы, ко мне. Мы вас подлечим.

– Спасибо, -мрачно усмехнулся Томас, – я еще не в том возрасте. У меня еще будет возможность пообщаться с вашим милым персоналом. А впрочем, расставим точки над i. Я не собираюсь лечиться у Вас, мне слишком хорошо известны методы вашего лечения. Если я вдруг заболею, то лечиться буду не в такой шикарной клинике. Вот так! Мой дорогой доктор Даррелл! И не надейтесь заполучить мое тело. Не дамся!

Доктор Даррелл пропустил колкое замечание Томаса мимо ушей и продолжил нейтральным тоном:

– Чуть не забыл! Ваш отец распорядился о пожертвовании в пользу нашей клиники. Он сам сказал мне об этом. Святой человек!, – доктор Даррелл поднял глаза к потолку, – какой души человек!, – он сделал паузу, – если случится непоправимое, а вы должны об этом знать, мой дорогой Томас, в любую минуту господин Рандлер может умереть. Мы говорили с вами об этом сегодня, – доктор заглянул в глаза Томасу, – итак, если это прискорбное событие произойдет, то кто будет душеприказчиком покойного, простите, ну, то есть будущего покойного?

– Приятно иметь дело с понятливым человеком, – Томас потер руки и вновь стал точной копией своего отца. – Вы угадали, распоряжаться всем имуществом, и выполнять последнюю волю отца буду я, – глаза Томаса блестели за стеклами очков.

Доктор Даррелл подошел к Томасу Рандлеру на расстояние вытянутой руки, и, похлопав его по плечу, тихо произнес:

– Я думаю вам пора подумать о погребальной церемонии, и пригласите визажиста, ну, вы знаете, о ком я говорю.

Томас опустил глаза и вышел, не попрощавшись с доктором Дарреллом.

С лица Даррелла не сходила сардоническая улыбка.

Все еще не зная, как поступить, Макс решил навестить Марка Рандлера в неурочное время и еще раз проверить, какое решение не вызовет в будущем сожалений и разочарований. Он шел по коридору, уставившись в пол; внезапно взгляд его наткнулся на изящные туфельки. Макс поднял глаза, чтобы оценить владелицу элегантной обуви и с удивлением узнал в идущей навстречу ему женщине Софи Рандлер. Выражение ее лица настолько отличалось от впечатления, произведенного ее письмом, что Макс вздрогнул. Софи решительным шагом направлялась в сторону кабинета Даррелла. Образ Софи, вознесенный им на пьедестал, зашатался.

"Что могло понадобиться этой женщине? Почему она пришла к Дарреллу? В письме она так красиво все объяснила. Какой я все-таки идиот! Как я мог попасться на старую заезженную уловку! Марку Рандлеру простительно, старику хотелось поверить в чудо. В то, что хоть один человек на белом свете искренне любит его. Для того, чтобы поверить в такое, нужно быть на краю могилы. А я, дурачок, вроде вполне дееспособный, а туда же, поверил в небылицу. А вдруг я жестоко ошибаюсь, и она идет туда, потому что почувствовала любящим сердцем, что ее Марку грозит смертельная опасность?!"

Софи распахнула дверь, вошла в кабинет и тут же оказалась в объятиях доктора Даррелла. Он предусмотрительно повернул ключ в замке и еще нежнее прижал Софи к своей упитанной груди. Она почти сразу же отстранилась. Прошла через весь кабинет и села в кресло. Даррелл устроился на ручке кресла и стал гладить Софи по блестящим волосам, уложенным в строгую прическу.

– Оставь! Ты что? Не понимаешь? Мы с тобой ходим по краю пропасти. Я была до последней минуты уверена, что Рандлер оставит все мне, – она подняла глаза на Даррелла, усмехнулась и продолжила, – не дергайся, нам. Ты же знаешь прекрасно, благодаря кому, Марк Рандлер оказался в твоей клинике.

– Не будем драматизировать ситуацию, дорогая. Все под контролем. Твой мачо, уже не сможет измываться над тобой и попрекать тебя тем, что подобрал на помойке.

– Не зарывайся Даррелл, не нужно повторять слова Рандлера. Такой бордель, как в его семейке еще поискать, и я уверена, не найдешь в самых злачных местах. Так, что я по сравнению с родней Рандлера, просто "непорочная дева", – Софи поднялась с кресла и нервно заходила по кабинету.

– Ну, золотко мое, – умильно проговорил Даррелл, – не сердись, тебе не идет.

– Вот, вот, ты верно заметил "золотко" твое. У тебя ко мне определенного рода интерес. Не то, что у моего бедного Марка. И знаешь, если бы Марк не был так стар и не заболел, я бы ни за что не променяла его на такого самодовольного типа, как ты, Даррелл. А сейчас я просто обороняюсь.

– Софи, тебе не кажется, что наши интересы в данном случае совпадают. Я не какой-нибудь проходимец с дырявыми карманами, а вполне респектабельный и успешный мужчина. Я и без твоего злодея на плаву. У меня все о'кей, а вот у тебя, пташка, дела обстоят много хуже. Ты понимаешь? Будь поласковее со мной, и может быть, кто знает, нам будет хорошо вместе? Ведь было же? Ты скажешь, что я все придумал?, – Даррелл схватил Софи за руку и попытался притянуть к себе.

Софи невольно оттолкнула его и со страдальческим лицом снова опустилась в кресло:

– Хорошо, не будем поддаваться эмоциям, сейчас не время. Скажи мне лучше, ты говорил с Марком о завещании? После очередной порции помоев, которые вылили на меня его родственнички, он мог передумать, и изменить завещание. Ты же знаешь, почему я написала это сопливое письмо. Я видела, как он смотрит на меня. Совсем так же, как на своих конкурентов. А об их незавидной участи ты наслышан. Он стер их в порошок. От них не осталось и следа. Даррелл, помоги мне! Умоляю тебя!, – Софи молитвенно сложила руки перед грудью, в глазах появились слезы.

– Софи, какая ты странная, ты что забыла, что идея с письмом – моя идея?, – Даррелл победно посмотрел на Софии, – не дурно задумано. Во мне столько талантов, сам себе поражаюсь.

– Нет, нет, я все помню, – Софи пыталась справиться с охватившим ее волнением.

– Ну, ну, девочка, не переживай. От страданий появляются морщинки. А тебе они ни к чему. Ты мне нравишься такая как есть, разве ты не знаешь об этом?, – Даррелл подошел вплотную к Софи взял ее за плечи и грубо поцеловал.

Софи вытерла губы.

– Так я могу надеяться, доктор Даррелл, на вашу благосклонность?

– Можете, дорогая миссис Рандлер, Хотя я считаю, что ты зря пришла сегодня в клинику. Один из твоих неуправляемых порывов. Мы же договорились, встречаться вне клиники -Даррелл подошел к двери, тихо повернул ключ в замке и громко добавил, – мы сделаем все возможное, чтобы помочь господину Рандлеру вернуться в лоно семьи. Но хочу Вас предупредить, дорогая госпожа, что человеческие возможности ограничены, и нужно быть готовым к любым испытаниям.

Софи достала косметичку, подновила макияж и, кивнув на прощание Дарреллу, с высоко поднятой головой, вышла из кабинета.

Даррелл остался стоять у двери и сладкая улыбка, с которой он проводил Софи Рандлер уступила место хищному выражению. Он подошел к картинам на стене, нажал на раму, одной из них. Картина отъехала в сторону. Даррелл достал ключ из потайного кармана брюк, и, набрав комбинацию цифр, открыл спрятанный за панелью сейф. С наслаждением вытащил один из документов, хранящихся в нем. Разложив бумагу на столе, он внимательно прочел все, что там было написано. По мере прочтения документа на лице его проступала благостная улыбка. Он произнес вслух семизначную цифру и в голос засмеялся. Затем бережно сложил документ и положил его на прежнее место. Тщательно закрыл сейф и напоследок полюбовался картиной.

Макс нашел Марка Рандлера в том же состоянии, в каком он пребывал днем. Наблюдать за ожившим и становившимся вновь опасным и непредсказуемым Рандлером было тяжким испытанием. Марк постепенно возвращался в свою телесную оболочку, а вместе с ней обретал все прежние моральные качества, то есть всякое отсутствие таковых. Макс недоумевал по поводу того, что еще день назад, он мог испытывать к этому человеку нечто, очень похожее на жалость. Максу захотелось уколоть старика, "порадовать" выздоравливающего новостью:

– Угадайте, господин Марк, кого я только, что видел в коридоре?

– Моего никчемного сына, я полагаю. Этот бедняга думает, что после моей кончины, ха, ха, все достанется ему. Как бы не так! Они все останутся с носом, Рандлер повернулся в сторону Макса, – а ведь и ты любезный, останешься с носом, ты же видишь, я не собираюсь больше помирать. И твой замечательный доктор Даррелл тоже останется с носом, хотя он имел все основания думать иначе. Старый прохиндей. Завтра же я вернусь домой к своей глупенькой, но такой милой Софи. Удивительно, можно прожить с человеком много лет и совсем не знать его. Я был уверен, что знаю женщин. И подумать не мог, что какая-нибудь из них в состоянии отказаться от серьезных денег. Не от какой-то там ерунды, нет, а от настоящего состояния. У самой глупой из них все равно есть природная смекалка. Хватательный инстинкт. Она будет из последних сил держаться за деньги. Да и Софи никогда не казалась мне дурочкой. Видишь, мальчик, и такой опытный мужчина как я может ошибаться, Рандлер вздохнул поглубже и с наслаждением потянулся.

Макс ни разу не прервал господина Рандлера и дал ему возможность восхититься женой и своей неотразимостью.

– Что, Макс, не ожидал?

Макс сделал театральную паузу, прежде чем, глядя в глаза Марку Рандлеру заявить:

– Я видел, как ваша жена Софи Рандлер входила в кабинет доктора Даррелла.

Макс и до этого мгновения предполагал, что многие неизлечимые болезни обрушиваются на людей в результате морального упадка, горя, тяжких переживаний. Физические болезни являются всего лишь следствием болезни душевной. Чудесные исцеления также возможны при небывалом подъеме духа и ничем необоснованной с медицинской точки зрения вере в возможное выздоровление. То, что происходило с Марком Рандлером, в полной мере соответствовало далеко ненаучным воззрениям Макса.

Господин Рандлер посерел, стал глотать воздух широко раскрытым ртом. Пытался что-то сказать, но вместо речи из горла вырывалось шипение. Судя по реакции Рандлера, он обо всем догадался. Сделав невероятное усилие, он прохрипел:

– Даррелл!!!

– Вы хотите, чтобы я позвал доктора Даррелла?

Больной закрыл глаза, показав Максу, что тот правильно его понял.

– Сейчас! Я обязательно позову его, но прежде мне нужно заняться Вами.

Макс нажал на кнопку рядом с изголовьем Марка, и через минуту в комнату вошла дежурная медсестра, а за ней врач. И только когда с господином Рандлером сделали все, что делают в подобных случаях, в палату вошел доктор Даррелл. Рандлер еще не уснул, но уже погрузился в состояние совершенного безразличия, почти прострации, наступающего через некоторое время после введения транквилизаторов. Веки больного затрепетали при виде Даррелла и он попытался что-то сказать. Попытка была бесполезной. С мистером Рандлером случился удар, и он потерял способность говорить. Отныне, даже если бы случилось чудо, и Рандлер стал выздоравливать, ему пришлось бы учиться разговаривать заново. Даррелл, как старый опытный лис мгновенно оценил ситуацию, заметив взгляд Рандлера.

"Фортуна и на сей раз на моей стороне. Впрочем, что тут удивительного?! Выбирать между мной и старой развалиной Рандлером, давно изжившим свой век совсем не трудно. Стоит только посмотреть на него и на меня!", с такими мыслями Даррелл подошел к кровати Рандлера, пожал его свесившуюся безжизненную старческую руку и, не обращая внимания на ненависть, прорывающуюся сквозь полуоткрытые глаза Рандлера, произнес:

– Будет тебе, старина, ты еще повоюешь со своими врагами и друзьями, хе-хе.

С этими словами Даррел вышел из палаты Марка Рандлера, предварительно попросив Макса зайти к нему.

После того, как Марк погрузился в тяжелый наркотический сон, Макс оставил рядом с ним сестру и направился в кабинет доктора Даррелла.

Дверь кабинета как по волшебству распахнулась прямо перед носом Макса. Очередной раз ему пришло в голову, что кабинет у Рандлера оборудован самыми современными средствами слежки. Улыбающийся Даррелл стоял неподалеку от двери, поправляя раму, одной из картин.

– Ах, дорогой Макс. Видите, как все складывается. "Пути господни неисповедимы". Казалось, что господин Рандлер совершенно оправился. Еще сегодня утром, мне принесли данные его анализов, и я просто поразился. Разве возможно такое? Оказалось, что нет, невозможно! С наукой может спорить только невежественный человек. А люди знающие прекрасно отдают себе отчет в том, что все идет своим чередом. А теперь, о Вас, мой дорогой Марк, простите, я безумно устал, мой дорогой Макс. Как человек, заботящийся о вашей карьере и благополучии, советую Вам, пока, господин Томас Рандлер еще не в курсе, того, что приключилось с его любимым папочкой, прислушаться к просьбе сына. Сегодня ночью у Вас будет прекрасная возможность позаботиться о господине Рандлере.

Макс не отвечал. Переживаемые им сомнения, отражались на его подвижной физиономии. Раздираемый противоречивыми желаниями он никак не мог прийти к определенному решению.

Доктор Даррелл, читавший по лицу Макса все, что происходило с измученным парнем, подтолкнул его к двери, напоследок чуть слышно прошептав:

– Такого шанса у Вас может больше не быть.

Макс промучился весь вечер. Вроде бы тот единственный, счастливый случай, о котором он мечтал еще утром, представился. Вот он, хватай за хвост удачу, а дальше не выпускай ее из рук. А требовалось то, всего ничего, вколоть отвратительному старикашке больше положенного и сделать приятное сразу стольким людям и, самое главное, себе. Вытащить себя из этой клоаки, а дальше жить, как заблагорассудится. Подумать на досуге обо всем. Беспокоили его Рандлер младший и доктор Даррелл. Один стоил другого. И еще Софи Рандлер. Та еще штучка, наверное. И если в отношении Софи и даже доктора Даррелла у Макса сохранялись некоторые иллюзии, то Рандлер младший при первом же знакомстве, вызвал у него отвращение. Мысль о том, что деньги ему придется взять из рук отвратительного типа, к тому же посвященного во все подробности благотворительной деятельности Макса, не давала ему покоя. Макс закрыл глаза, попытался расслабиться и сосредоточиться на радужном будущем. У него получилось. Макс задремал, и когда открыл глаза, от прежних сомнений ни осталось и следа. Он решился. Он сделает это. Он должен сделать это, иначе всю свою последующую жизнь проведет в сожалении об упущенном шансе. Ровно в 12 часов ночи, также как и в предыдущие два дня, он зашел в палату к господину Рандлеру, спавшему с безучастным выражением, изборожденного карикатурными морщинами, лица. Макс внимательно посмотрел на Марка Рандлера, представил себя ангелом, пришедшим за душой грешника, и по странной прихоти, отпустившим все грехи страшного при жизни человека. Макс набрал полный шприц и медленно ввел морфий, стараясь не разбудить и не сделать больно Марку. Он чувствовал в отношении господина Рандлера непривычную нежность. Выходя из палаты, Макс наткнулся на доктора Даррелла, улыбающегося своей самой сияющей улыбкой.

На следующее утро сестра Элизабет обнаружила окоченевший труп господина Марка Рандлера и буднично сообщила об этом доктору Дарреллу.

Макса, не дежурившего в этот день, вызвали из дома по приказу Даррелла. Макс прошел в кабинет доктора Даррелла, где его ждали с серьезными значительными лицами Томас Рандлер, Софи Рандлер и доктор Даррелл. Томас и Софи стояли, разделенные как демаркационной линией массивной фигурой доктора Даррелла.

– Дорогой Макс, мы сочли нужным сообщить Вам тяжелую весть. Вы так заботились о покойном, – доктор Даррелл спокойно произнес это слово, превратившееся из вчерашнего предположения в реальность.

– Да, да. Вы сделали последние дни моего отца, если не счастливыми, то, по крайней мере, более радостными. Я не могу не оценить ваших усилий, дорогой Макс, – Томас Рандлер полез в карман, вытащил чек и протянул его Максу, – вот чек на предъявителя. Берите, вы заслужили.

Макс протянул руку за чеком, посмотрел на Томаса и услышал за спиной голос доктора Даррелла.

– Я всегда знал, что вы прекрасный работник. И еще раз убедился в этом,

Он схватил Макса за руку, в которой тот судорожно сжимал чек и задушевно прибавил:

– Мы с Вами еще поговорим, Макс.

После ухода Макса, доктор Даррелл широким жестом пригласили родственников господина Рандлера:

– Садитесь господа, я отниму у Вас совсем немного времени. Я понимаю, что каждому из Вас необходимо побыть в одиночестве, чтобы пережить постигшую его утрату.

Томас не удержался от ухмылки. Софи поднесла кружевной платок к воспаленным, горящим неприязнью, глазам. Доктор Даррелл взял со стола бумагу, и медленно с расстановкой стал читать. Атмосфера в кабинете доктора Даррела накалилась до предела. Томас покраснел, затем побледнел, стал размахивать руками и истошно вопить. Софи, напротив, бессмысленно улыбалась и раскачивалась. Потом взяла себя в руки, встала, подошла к Дарреллу, внешне оставаясь спокойной, и со всего размаху влепила ему пощечину. Даррелл продолжал улыбаться, с распухающей на глазах щекой. Как опытной дирижер, довольный произведенным эффектом, он не стал портить финала какофонией непредсказуемых поступков, а продолжил спокойным миролюбивым тоном:

– Я прекрасно понимаю ваши переживания, дорогие мои. На вашем месте, я бы чувствовал себя одураченным. Но поверьте, я ни за что не стану злоупотреблять бесконечной добротой покойного господина Рандлера. Он оставил все свои деньги не мне, а клинике. Я могу лишь распоряжаться ими, естественно исходя из интересов больных. Вы скажите, что это частная клиника, и я ее владелец, а следовательно, как ни крути, деньги остаются мне. Однако, зная меня, Вы уже можете предположить, что все мои действия всегда направлены на благо любимых мною больных, а следовательно и их родственников, – при этих словах Даррелл выразительно посмотрел на Софи Рандлер, не реагирующую на внешние раздражители, – я предлагаю вам полюбовное решение. Я намереваюсь выплатить каждому из вас приличную сумму, вполне достаточную для того, чтобы безбедно прожить любую самую долгую человеческую жизнь. О деталях мы можем с вами договориться. Вы согласны?!

Софи осталась безучастной, а Томас не сумевший усидеть на месте, ринулся в бой брызгая слюной:

– Вы, мерзавец, каких поискать. Вы смеете предлагать мне деньги моего отца в качестве милостыни? Я правильно Вас понял? Вы устроили из своей клиники доходный дом? Отправляете богатеньких на тот свет по сходной цене? Что, разве я не прав?

– Зачем же так горячиться, дорогой Томас А за мерзавца и клевету можете ответить, по закону. К тому же у меня есть кое-что посущественнее вашей голословной клеветы. Не далее как вчера, вы общались в моем кабинете с одним из моих работников, простодушным парнем, чего не скажешь о Вас, Томас, и Вы, наверное, догадываетесь, что у меня, совершенно случайно есть запись вашего разговора.

– Я знал, я знал, что вы подонок.

Голосов спорящих не слышно было за дверью, и точно также внешние шумы не проникали в кабинет доктора Даррелла. Все присутствующие в нем были слишком заняты перепалкой, и не услышали, когда дверь внезапно отворилась, и на пороге возник Макс, неприязненно, наблюдавший за происходящим. Все замолчали и с удивлением посмотрели на него.

– Я только, что нашел этот документ, он хранился в сейфе, в палате у Марка, а ключ он отдал мне. Это завещание господина Рандлера. Оно было написано вчера, и заверено нотариусом, когда Вы, доктор Даррелл отлучались из клиники. Я не знал, что написано в завещании. Я только провел к господину Рандлеру нотариуса, как он об этом просил и оставил их. Все деньги, господин Рандлер оставил сиротскому приюту, в котором воспитывалась госпожа Софи. Ей он оставил особняк, в котором они вместе провели последние годы. А я ухожу в сиротский приют управляющим, в соответствии с пожеланием Марка.

Макс постоял немного, наблюдая за оцепеневшими незадачливыми наследниками, и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.