Текст книги "Навеки вместе"

Автор книги: Гвендолин Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Она проснулась, увидела свет, сочившийся сквозь жалюзи, и секунду-другую не могла сообразить, где находится. На боковом столике стояли часы, показывавшие без четверти два. Память вернулась к ней: она в Кейптауне, в Южной Африке, с Полом. Скоро они должны встретиться с маленькой девочкой, которую собираются увезти в Америку.

С трудом заставив себя сесть, Робин огляделась. Люкс, конечно – Пол не стал бы снимать какой-нибудь клоповник. Кондиционер поддерживал в комнате восхитительную прохладу. Не то что за окном: там было жарко и влажно даже в тот ранний час, когда они прилетели.

Ценой неимоверных усилий Робин удалось встать на ноги. Возможно, душ приведет ее в чувство. Нужно же что-то делать, если она собирается идти на эту встречу, а не проваливаться обратно в сон!

Каждая из трех створок гардероба, занимавшего одну из стен, была зеркальной. Увидев свое отражение, Робин застонала. Юбку, казалось, кто-то долго и обстоятельно жевал, как, впрочем, и блузку. Тушь расплылась вокруг глаз, сделав ее похожей на панду, а волосы напоминали стог сена с торчащими во все стороны колосками. Ее героини никогда не просыпались в таком виде какими бы ни были обстоятельства!

Если я вошла через ту дверь, значит, другая должна вести в ванную, сообразила Робин. Несомненно, общую со второй спальней. Она не слышала ни единого звука. Может быть, Пол еще спит? А пора бы уже подняться, если не хочет опоздать на назначенную самим же трехчасовую встречу!

Раздевшись, Робин закуталась в махровый халат и, подойдя к двери ванной, несколько мгновений прислушивалась, прежде чем открыть ее. Комната оказалась пустой, как она и предполагала, и не было никаких признаков того, что душем вообще пользовались. Если признаки жизни не обнаружатся и к тому моменту, когда она помоется, ей придется самой разбудить Пола.

Почувствовав себя после душа почти человеком, Робин надела халат и подошла ко второй двери.

На стук ответа не последовало, и она засомневалась: в номере ли Пол вообще. Чтобы удостовериться, она тихонько приоткрыла дверь и, заглянув внутрь, со смущением увидела, что он лежит поперек одной из двух кроватей лицом вниз. Насколько Робин могла судить, он был обнажен. Простыня скрывала нижнюю половину тела, одна рука свисала с кровати, пальцы касались пола.

Мышцы на его плечах внезапно задвигались, и он перевернулся на спину.

Тонкая простыня, не оставляя простора для воображения, подчеркивала его телосложение. Робин ощутила сухость во рту и странную тяжесть внизу живота.

Почти не осознавая, что делает, она подошла и положила руку на его бицепс, задрожав от прикосновения к гладкой, теплой коже. Ее пальцы легко, легче перышка, проследовали вдоль линии мускулов, губы раздвинулись, и кончик языка облизнул их пересохшую поверхность. Она так тосковала по этому телу!

Для нее стало полной неожиданностью, когда Пол приподнял голову. Затем, вытянув руки, привлек Робин к себе и нашел ее губы. Он снова перевернулся, на этот раз увлекая ее под себя, простыня запуталась где-то между ними.

Халат распахнулся, и лишь пояс удерживал его на талии, не позволяя спуститься ниже и обнажить ее всю. Робин почувствовала его руку на своей груди, и это прикосновение словно огнем опалило чувствительную кожу.

– Не надо, – удалось выдавить ей. – Пол… нет!

– Почему – нет? – грубо спросил он. – Ведь ты хочешь этого, мы оба хотим!

Зачем отрицать очевидное?

– А я и не отрицаю. – Глядя прямо в пылающие серые глаза, Робин безуспешно пыталась придать голосу спокойные интонации. – Хотеть – это одно, а делать – совсем другое. Если ты все еще рассчитываешь на мою помощь в удочерении Уэнди, прекрати немедленно!

– Не я начинал, – заметил он. – Если ты этого не хотела, тебе не следовало так прикасаться ко мне. Какой еще реакции ты ожидала?!

– Я думала, что ты спишь, – начала она и запнулась, увидев, как скривились его губы.

– Так и было – до тех пор пока ты до меня не дотронулась. – Пол осторожно зажал ее сосок между большим и указательным пальцами, наблюдая, как стекленеют ее глаза и все крепче сжимаются зубы. – Интересно, что еще нужно, чтобы заставить тебя отпустить поводья?

Почти ничего! – с отчаянием подумала она. Сейчас или никогда! Собрав все свое мужество, Робин выбросила кисть в направлении его горла и, воспользовавшись мгновенным замешательством, рывком высвободилась… и шлепнулась на пол рядом с кроватью.

Опершись на локоть, а свободной рукой потирая шею. Пол насмешливо наблюдал, как она быстро вскакивает на ноги.

– Не стоило спешить. Я умею понимать намеки. Только не возлагай слишком много надежд на подобные приемы.

– Больше не потребуется, – сказала Робин, водворяя халат на прежнее место, потуже затягивая пояс и стараясь сохранить остатки достоинства. – Я сделаю все возможное, чтобы не приближаться к тебе настолько, чтобы навлечь на себя очередную атаку!

– Ну разумеется. – Двусмысленность этого подтверждения подчеркивалась насмешливой улыбкой. – Тебе лучше пойти одеться. Нам не стоит опаздывать.

Робин отбросила с лица спутанную массу волос жестом, скорее вызывающим, чем равнодушным, и отвернулась.

– Вряд ли нам удастся этого избежать: уже почти половина третьего.

– В таком случае поспешим оба.

Робин ускорила шаг, услышав, как он отбросил простыню и соскочил с кровати. Ей не нужно было смотреть на Пола, чтобы удостовериться в его возбуждении, – только что она находилась достаточно близко, чтобы иметь реальное доказательство.

Глупо было прикасаться к нему – уж слишком это напоминало прежние времена, когда она вот так будила его, чтобы заняться с ним любовью. Тогда муж тоже откликался мгновенно. К его чести, сегодня он сумел сдержаться, отлично зная, что еще чуть-чуть – и она будет не в состоянии сказать «нет».

Многие мужчины не остановились бы и сполна воспользовались ситуацией.

Если я хочу выйти из сложившегося положения с честью, мне следует унять свое либидо, язвительно сказала она себе, закрывая дверь своей спальни.

Стоит дать ему волю – и я пропала!

Приют находился в северной части беспорядочно раскинувшегося, утопающего в зелени города. Большое здание старой постройки, с широкой раздвоенной лестницей, ведущей к парадному входу, стояло на собственных землях и выглядело весьма солидно. Группа младших детей на лужайке играла в какую-то шумную игру, в то время как старшие ухаживали за разбросанными там и сям клумбами.

Никто из них не кажется обездоленным, с радостью отметила Робин.

Им навстречу вышла жизнерадостная леди лет шестидесяти, откликавшаяся на имя миссис Хэйвуд. Она проводила их в залитую солнцем гостиную, в этот час пустующую, но явно активно используемую, судя по изрядно потрепанной мебели.

– Здесь собираются старшие дети, после того как младшие отправляются в постель, – сказала она. – Они могут развлекаться, как им угодно. – Ее глаза блеснули. – В разумных пределах, конечно. Кто знает, что может устроить смешанная компания подростков, если надолго предоставить их самим себе?

Пол рассмеялся.

– Кто знает, что может устроить смешанная компания людей любого возраста!

Очевидно, еще не настолько старая, чтобы утратить восприимчивость к мужскому обаянию, миссис Хэйвуд лукаво улыбнулась.

– Вполне справедливо.

– У Уэнди все в порядке? – спросила Робин, решив, что пришло время и ей выйти на сцену. – Я имею в виду то, как она переносит потерю отца?

Пожилая женщина, по-видимому весьма подверженная колебаниям настроения, мгновенно посерьезнела.

– Неплохо. – Она помедлила, переводя взгляд с одного на другую, словно не зная, как сформулировать то, что хотела сказать. – Думаю, Уэнди покажется вам немного странной. Пусть по годам ей всего девять, но по ее жизненному опыту можно дать все сорок.

Тоже посерьезнев. Пол отрывисто спросил:

– Опыту какого рода?

– Боюсь, слишком разнообразному. Попросту говоря, ее отец был пьяницей и годами не имел приличной работы… Он жил на государственное пособие, тратя большую его часть на выпивку и женщин, насколько мы смогли выяснить. Уэнди пришлось научиться более или менее защищать себя. Что она, похоже, и делала весьма успешно. Беда в том… – Миссис Хэйвуд прервала себя, покачав головой. – Лучше, если вы увидите это сами. Она будет здесь с минуты на минуту. Я послала одну из девочек разыскать ее.

Тут дверь отворилась, и на пороге возникла маленькая тощая фигурка, облаченная в забрызганные грязью джинсы и голубую рубашку с лопнувшим по шву рукавом. За ней маячила девочка лет пятнадцати со страдальческим выражением на лице.

– Снова дерется, – вздохнула она. – Пришлось оттаскивать ее от этого дурака Чарли. Можете быть уверены, теперь-то он захлопнет свой огромный рот!

– Это я его захлопнула, – деловым тоном сообщила ее подопечная. – Я расквасила ему губу!

– И это тоже, – подтвердила старшая девочка. – Довела его до слез.

– Он плакса! – раздался презрительный комментарий. – Большой жирный плакса.

– Достаточно, достаточно! – поспешно проговорила миссис Хэйвуд. – Все в порядке, Бетти, дальше я справлюсь сама.

Уэнди осталась стоять на месте – исполненная независимости поза, темные, коротко подстриженные волосы, прекрасно очерченное лицо, испачканное грязью предположительно из того же источника, откуда взялись брызги на джинсах.

Глаза того же цвета, что у Пола, холодно обвели сидящую группу и задержались на мужчине.

– Вы и есть мой дядя?

Губы Пола дрогнули, он кивнул.

– Я и есть. Ты очень похожа на свою мать в этом возрасте… грязь и все такое.

Его замечание вызвало едва заметную искру интереса.

– Я не помню маму.

– Нет, конечно, ты и не могла бы, – сказал он. – Но поверь мне на слово.

Она вечно попадала в истории. Хотя не могу припомнить, – добавил Пол, чтобы она колотила мальчишек!

На лице Уэнди промелькнула усмешка.

– Держу пари, что она могла бы это сделать!

– При достаточно веских основаниях – вполне вероятно. – Пол указал на Робин. – Познакомься со своей тетей.

Снова замкнувшись, Уэнди перевела на нее непроницаемый взгляд.

– Привет.

Робин подавила желание вскочить и подойти к девочке. Пол остался сидеть возможно, чтобы не подавлять ростом крошечное создание. Она последовала его примеру и лишь тепло улыбнулась:

– Привет, Уэнди.

Поднялась только миссис Хэйвуд.

– Оставляю вас втроем, чтобы вы получше познакомились, – сказала она. Проходи, Уэнди. Они уже тебя видели, поэтому нет особого смысла идти отмываться. Просто постарайся не испачкать покрывала на диванах. Их стирали только на прошлой неделе. – Для Пола она добавила:

– Вы можете располагать каким угодно временем. Я попрошу кого-нибудь принести сюда чай.

– С булочками или пирожными? – спросила Уэнди, обнаруживая новый проблеск интереса.

– С пирожными, – сухо ответила ее благодетельница.

Еще несколько мгновений после того, как дверь за миссис Хэйвуд закрылась, в комнате висело молчание. Уэнди сделала несколько шагов по направлению к Полу и Робин, затем остановилась, словно приросла к полу. По ее лицу ничего нельзя было прочесть. Не так уж она безразлична, как пытается это показать, подумала Робин, заметив крепко сжатые кулачки на вытянутых вдоль тела руках.

На этот раз Робин взяла инициативу на себя, со страдальческой гримасой расстегнув ворот белого хлопчатобумажного платья.

– Не знаю, как остальным, а мне жарко! Мы можем открыть здесь окно?

Уэнди пожала плечами.

– Наверное. Здесь нет ни одного кондиционера.

– Вряд ли фонд может себе их позволить. – Пол поднялся и, подойдя к ближайшему окну и открыв обе створки, впустил в комнату поток чуть более свежего воздуха. – Все равно славное местечко.

– Ничего, – без особого энтузиазма согласилась Уэнди. – Здесь много всяких правил.

– При таком количестве живущих здесь детей, думаю, без них не обойтись, беззаботно сказала Робин. – В любом случае ты здесь долго не пробудешь. Ты вернешься с нами в Штаты.

Маленькие кулачки были по-прежнему напряженно сжаты.

– Да?

– А тебе хотелось бы отправиться куда-нибудь еще? – Прислонившись к подоконнику и засунув руки в карманы. Пол и выглядел, и говорил непринужденно. – Ты член семьи, а родственники должны держаться друг друга.

Несколько мгновений девочка переваривала сказанное, очевидно не до конца убежденная.

– Папа так не думал, – наконец заключила она. – Он говорил, что я обуза.

Как можно так обращаться с ребенком! – возмутилась Робин. Может, и не принято плохо думать о мертвых, но, судя по тому, что она успела услышать, этот Артур был напрочь лишен положительных качеств.

– Для нас ты не обуза, – сказала она прежде, чем успел ответить Пол. – Мы ждем не дождемся, когда сможем увезти тебя домой. – Ее голос был полон энтузиазма. – Тебе понравится наш дом, Уэнди. Там огромный парк и пруд с утками. А еще фруктовый сад. Поначалу будет намного холоднее, чем здесь, но потом наступят весна и погода улучшится. – Говоря это, Робин скрестила пальцы. – У тебя будет своя комната, много игрушек, и…

– Я уже слишком взрослая для игрушек, – пренебрежительно оборвала ее Уэнди.

– Ну, тогда много всего другого, – сказала Робин, не желая сдаваться. – А неподалеку есть очень хорошая школа. Ты…

– Чарли говорит, что меня отдадут в интернат. – Если до сего момента и можно было назвать Уэнди заинтересованной, то теперь она снова замкнулась. Он сказал, что всех американских детей отдают в интернаты.

– А сколько лет твоему Чарли?

Уэнди опять пожала плечами.

– Не знаю. Наверное, около двенадцати.

Пол подавил смешок, превратив его в покашливание.

– Маловат для своего возраста, насколько я понимаю?

– Нет, он большой и толстый. – На этот раз в голосе девочки отчетливо слышалось раздражение. – Я ведь уже говорила вам!

– Я думал, ты в переносном смысле. – Пол покачал головой, заметив, как нахмурились тонкие брови, и опередил вопрос, готовый уже прозвучать. – Как бы то ни было, он ошибается. Не все американские дети учатся в интернатах.

Я, например, не учился. И Робин тоже. И ты не будешь. Даю слово.

Которое ты не вправе давать, принимая во внимание обстоятельства, подумала Робин, мысленно обращаясь к Полу. Если бы она навсегда осталась с ними, тогда другое дело. Работая над рукописью, Робин привыкла ограничивать себя общепринятым рабочим днем, и такой график легко было согласовать со школьными часами. Но если уж Пол начинал писать, это невозможно было остановить.

Это не моя забота, напомнила себе Робин и поняла, что покривила душой.

Маленькая заброшенная Уэнди уже поселилась в ее сердце. Ее собственное детство было идиллией, родители – лучшими в мире. Как можно лишать ребенка единственной возможности стать членом настоящей семьи?

Но и как можно связать свою жизнь с человеком, который не испытывает к ней ничего, кроме физического влечения? Однажды она уже споткнулась на этом пути. Равносильно самоубийству вступать на него снова.

Робин внезапно осознала, что к ней прикованы две пары глаз: одна, как обычно, строго охраняла свои тайны, другая выражала цинизм, столь не свойственный возрасту владелицы.

– На самом деле я вам не нужна, – безапелляционно заявила Уэнди. – Все это только одни слова.

– Неправда! – С появлением новой неожиданной проблемы Робин сконцентрировала все свое внимание на маленьком чумазом личике и приложила все усилия к тому, чтобы убедить девочку. – Конечно, ты мне нужна! Ты нужна нам обоим! Иначе с какой стати мы проделали такой путь, чтобы встретиться с тобой?

Если у нее и был готов ответ, его заглушил звон чашек за дверью.

– Пирожные! – воскликнула Уэнди, впервые за время их знакомства проявляя искреннее воодушевление.

Она подлетела к двери, чтобы открыть ее перед девочкой, втолкнувшей в гостиную деревянный столик на колесиках, и к тому моменту, когда та подвезла его к Робин, уже сосчитала пирожные, разложенные на тарелке.

– Шесть, – объявила Уэнди. – По два каждому. Если только кто-нибудь из вас не откажется, – с надеждой взглянув на Робин, добавила она. – Держу пари, что вы на диете. Все папины подружки сидели на диете!

– Не все женщины нуждаются в диете, – заметил Пол, опередив Робин с ответом и явно опуская большую и лучшую часть высказывания. – Но я не любитель пирожных, поэтому можешь взять мои.

– Ма Хэйвуд тебе задаст, если ты съешь все сама, – противным голосом проговорила праведная толкательница тележки.

– Она не узнает, если ты не расскажешь, – последовал немедленный ответ, сопровождаемый свирепым взглядом. – А если скажешь, я подброшу тебе в кровать паука. Бо-ольшого!

– Думаю, для тебя будет безопаснее держать язык за зубами, – с простодушным выражением на лице посоветовал Пол.

– Не посмеет! – воскликнула девочка, но ее голос звучал не очень уверенно. – А вообще-то мне все равно, – отмахнулась она, – это же ваши пирожные.

Уэнди с явным удовлетворением наблюдала, как девочка выходит из комнаты, а затем, повернувшись к столику, тщательно выбрала самое большое пирожное с огромным количеством крема.

– А вот и посмею! – воскликнула Уэнди, вгрызаясь в него крепкими зубами.

– Кое с кем я такое уже проделывала.

«Не говори с набитым ртом!» – вертелось на языке у Робин, но, поймав веселый взгляд Пола, она проглотила избитую фразу и только философски приподняла плечи. Если пирожные – именно то, что способно превратить Уэнди в относительно нормального девятилетнего ребенка, – пусть ест на здоровье. А хорошие манеры могут и подождать.

Робин разлила чай и, вручив Полу чашку, стала потягивать из своей, наблюдая за тем, как его племянница методично уничтожает все шесть пирожных по очереди.

– Здесь не очень-то хорошо кормят? – не удержавшись, спросила она.

– Нормально. – Последняя крошка проделала путь первой, сопровождаемая вздохом сожаления. – Лучше, чем дома. Папа никогда не покупал много еды.

– Ты скучаешь по нему? – спросил Пол, неожиданно скривив губы.

Уэнди, склонив голову набок, немного подумала.

– Не очень, – сообщила она.

– Впредь у тебя не будет недостатка в еде, – заверила ее Робин, содрогнувшись при мысли о том, какую жизнь девочке приходилось вести. – У тебя не будет недостатка ни в чем! Мы собираемся забрать тебя с собой в отель на то время, пока все не решится.

Уэнди задумалась, а когда снова заговорила, в ее голосе звучали новые интонации:

– Я никогда не жила в отелях.

– Тебе придется испытать еще много нового! – Робин воодушевилась. Наверное, и летать тебе прежде не приходилось?

В серых глазах девочки мелькнул озорной огонек.

– У меня нет крыльев.

– По-моему, ты вполне способна вырастить их. – Пол улыбался, хотя взгляду, который он метнул в сторону Робин, веселости явно недоставало. Может, пойдешь разыщешь для нас миссис Хэйвуд?

– Хорошо, – с готовностью согласилась Уэнди. – Я догадываюсь, где она может быть.

Робин подождала, пока за девочкой закроется дверь, и с раскаянием проговорила:

– Знаю. Мне не следовало слишком обнадеживать ее до разговора с миссис Хэйвуд.

– Да, не следовало, – жестко подтвердил Пол. – Остается надеяться, что она пойдет нам навстречу. Хотя вряд ли решение зависит от нее одной. – Он окинул Робин взглядом, заметив тревогу в зеленых глазах, влажные пряди золотистых волос, и его лицо немного смягчилось. – Импульсивная натура – как и прежде!

– И по-прежнему до добра это не доводит! – Она сопроводила свои слова беспомощным жестом. – Все не так, да? Мы попали сюда обманным путем!

Расположение Пола как рукой сняло.

– А какова альтернатива? Каким бы хорошим ни было это заведение, оно по-прежнему остается казенным домом. Уэнди нужно большее. Она заслуживает большего! Согласен, все будет не так просто, когда со сцены уйдешь ты, но я справлюсь!

У него конечно же не будет недостатка в помощницах, удрученно подумала Робин. Познакомившись с Уэнди, она уже с трудом выносила мысль о том, что кто-то заменит ее. Однако единственный другой путь по-прежнему оставался вне обсуждений.

Миссис Хэйвуд появилась в одиночестве.

– Я слышала, вы хотите забрать Уэнди с собой в отель? – без предисловий спросила она.

Пол поспешил ответить сам:

– Если нам будет это позволено, то да. Конечно, предстоит выполнить некоторые формальности, прежде чем мы сможем увезти ее из страны, но было бы лучше, если время, которое на это потребуется, мы провели бы вместе.

– Полагаю, это всем бы пошло на пользу, – с едва заметной усмешкой согласилась женщина. – Я только что видела распухшую губу Чарли.

– Так, значит, можно? – с облегчением проговорила Робин. – Вот здорово! А как вы думаете, когда мы сможем увезти ее домой?

– Возможно, уже в понедельник. Она ведь не гражданка ЮАР, что упрощает дело. Кстати, я отправила Уэнди помыться и переодеться. Хотя больших улучшений не обещаю. Все, что у нее было, когда ее привезли сюда, – это две пары брюк и несколько маек. У нас есть большой выбор одежды для детей вроде Уэнди, однако она даже не взглянула на платья.

Робин рассмеялась.

– Я сама была сорванцом, но с возрастом это прошло. Уверена, и с Уэнди будет так же.

– У нее для этого достаточно времени, – согласилась миссис Хэйвуд. – А у вас есть свои дети?

– Нет, – сообщила Робин.

– Пока нет, – поправил ее Пол.

– В таком случае – удачи. – Она повернулась к Уэнди, появившейся в проеме открытой двери, и покачала головой при виде хлопчатобумажных брюк и рубашки, на которой когда-то был бело-голубой узор, ныне слившийся в одно расплывчатое пятно.

– Почему ты надела это старье?

– Потому что другие вещи – не мои. – Столь невозмутимый ответ вызвал очередное покачивание головы.

– Ну что ж, по крайней мере, они чистые. Где твоя сумка?

– В холле. – Уэнди покосилась на Пола. – Мы уже можем идти?

– Да, – сказал он.

Выйдя из парадной двери, они обнаружили, что длинный низкий седан, который Пол нанял для поездки сюда, сплошь облеплен детьми. Преисполненная сознания собственной важности, Уэнди сообщила всем, что едет на машине в отель, а потом – на самолете в Америку, где будет жить в доме с десятками комнат и утиным прудом в саду.

Она без особого сожаления попрощалась с миссис Хэйвуд, а когда машина тронулась, вяло помахала рукой на прощание столпившейся кучке детей. Когда дом исчез за поворотом, девочка, расслабившись, откинулась на сиденье и провела рукой по его мягкой коже.

– Хорошая машина, – прокомментировала она. – Ваша?

– Нанятая. – Пол взглянул на маленькую фигурку, отражавшуюся в зеркале дальнего вида, и его губы слегка изогнулись в улыбке. – А ты многое знаешь о машинах?

– Не о таких, – ответила Уэнди, приняв вопрос за чистую монету. – У папы была старая развалюха. А в Штатах у вас есть машина?

– Две, – подтвердила Робин. – Нет, три, если считать мою.

– Три машины! – В детском голоске звучало глубокое удовлетворение. Думаю, мне там понравится.

Вскоре после этого, нимало не смущаясь, она проплыла по роскошному холлу отеля и вошла в лифт так, словно делала это всю свою жизнь.

Номер тоже вызвал у нее одобрение. Она вихрем пронеслась по нему, ничего по пути не упустив.

– А почему ваши вещи в одной спальне, а вещи тети Робин – в другой? спросила она, вернувшись в гостиную и с беспокойством оглядывая взрослых. Вы поссорились? – Когда не последовало немедленного ответа, на лице Уэнди промелькнула тревога. – Из-за меня?

– Никто не ссорился, – поспешила заверить ее Робин. – Просто нас утомила дорога, и мы не хотели друг другу мешать.

Объяснение вышло неубедительным. Но Уэнди оно, казалось, устроило, и ее лицо вновь прояснилось.

– Наверное, теперь вы захотите занять ту, с большой кроватью. Я перенесу ваши вещи, – добавила она, поворачиваясь к Полу.

Тот остановил Робин, когда она последовала было за девочкой. Лицо его выражало решительность.

– Пускай!

Робин, стиснув зубы, постаралась унять внутреннюю дрожь и только тогда сказала:

– Мы никак не можем спать в одной постели!

– И что ты предлагаешь? – Он говорил тихо, но оттого не менее убедительно. – Рассказать правду – после всего, что наговорила ей там?

Хочешь, чтобы она подумала, будто ты лгала ей, изображая неравнодушие?

– Конечно нет! – воскликнула Робин. – И я не лгала. Она потрясающий ребенок!

– Да. И ребенок с тяжелой душевной травмой. Больше всего она сейчас нуждается в стабильной обстановке. А вот что ей совершенно ни к чему – так это знать, что мы не те, за кого себя выдаем.

– Но ведь когда-то же ей придется узнать правду, – заметила Робин.

Серые глаза вспыхнули.

– Ты обещала мне три месяца.

– Только для того, чтобы состоялось удочерение. Я не рассчитывала, что придется притворяться в чем-то еще.

– Не было никакого притворства в том, что ты чувствовала, когда разбудила меня сегодня днем, – мягко возразил Пол. – С моей стороны – тоже. – Он притянул Робин к себе, не обращая внимания на вялое сопротивление, и обхватил ладонями ее лицо. – Почему мы не можем на время забыть обо всем остальном и просто наслаждаться тем, что есть?

Утонув в глубине серых глаз, чувствуя, как Колотится сердце и дрожит тело, Робин испытывала неодолимое желание сказать: пропади все пропадом! Пол прав. Почему бы не насладиться тем, что есть? Три месяца – это много.

Но не вся жизнь, пришла отрезвляющая мысль. А что потом? А как же Шон?

Если он уже вернулся, то наверняка прочел ее письмо. Абсолютно платоническое примирение ради ребенка, написано там. Неужели ее слово так мало стоит?

– Я не буду с тобой спать, – процедила Робин сквозь зубы. – Заруби это себе на носу! Если нам придется жить в одной комнате, ты будешь спать в кресле или на полу. Понятно?

Ожидая вспышки негодования, Робин была удивлена и чуть ли не раздосадована тем, что он лишь рассмеялся и отпустил ее.

– Что ж, это твой выбор.

Твоя потеря, имеет он в виду, подумала Робин, отходя от Пола подальше.

Робин почувствовала облегчение, когда Уэнди вернулась в гостиную.

– Готово! – объявила она и, словно ожидая дальнейших указаний, остановилась посреди комнаты.

– Как бы ты хотела провести остаток дня? – спросила Робин, отвечая на невысказанный вопрос. – Выбор за тобой, – добавила она, тут же пожалев об этом, когда краем, глаза заметила усмешку Пола.

– Все что угодно? – с надеждой спросила Уэнди.

– В разумных пределах, – охладил Пол ее пыл. – Правила по-прежнему существуют. Скажи, что у тебя на уме, а там видно будет.

– Сначала «Макдоналдс», потом кино, – ответила она. Смирение росло по мере того, как она наблюдала за сменой выражений на его лице. – Знаю, вам не хочется туда идти.

– Зато я пойду с удовольствием, – вмешалась Робин, прежде чем Пол ответил. – Какой именно фильм ты хочешь посмотреть?

Уэнди покачала головой и вновь посмотрела на дядю, словно признавая, что последнее слово должно быть за ним.

– Я сама свожу ее, если тебя такая перспектива не привлекает, настаивала Робин, завидуя оказываемому ему предпочтению. – Ты можешь пообедать в отеле.

Пол надменно взглянул на нее.

– Я не говорил, что меня это не привлекает. Рисковать так всем вместе.

Значит, «Макдоналдс», – сказал он племяннице, которая ответила ослепительной улыбкой. – А по пути остановимся у афиши и посмотрим, что где показывают.

– Я бы сначала приняла душ, – заметила Робин. – Я вся потная и липкая.

– Нет времени. – Его тон не допускал возражений. – К тому же ты все равно опять станешь такой же, как только выйдем на улицу.

Робин покорилась. Либо остаться без душа – либо они уйдут без нее. В подобном настроении Пол был не склонен к компромиссам.

Вечер оказался довольно приятным во всех смыслах. Выйдя из «Макдоналдса», они отправились смотреть последний фантастический боевик. Выбирала опять Уэнди, но Пол от души приветствовал ее решение, поскольку и сам являлся поклонником этого жанра.

Чего нельзя было сказать о Робин. Однако она мужественно высидела до конца, слушая, как ее спутники восторгаются спецэффектами. Между дядей и племянницей уже установилось полное взаимопонимание. Чему она, честно говоря, завидовала. В жилах обоих текла кровь Темплов, а она была посторонней.

Несмотря на отчаянные усилия доказать обратное, Уэнди буквально валилась с ног, когда они вернулись в отель. И даже не пыталась возражать, когда Пол отправил ее спать.

– Юная леди полагает, что у нее не будет никаких проблем с привыканием к новой жизни, – сухо констатировал Пол, когда девочка ушла. – Боюсь, нам придется забросить все дела, если мы примемся выполнять каждое ее желание!

Робин, сбросив босоножки, с ногами забралась в кресло, как привыкла делать дома. Кондиционер принес желанное облегчение после влажной жары. Хотя то, что она не позволила себе распустить волосы и ополоснуться под душем, мешало ей. Однако Робин не хотела, чтобы Пол подумал, будто ее волнует, как она выглядит в его глазах.

– Уэнди стоит наших усилий, – сказала она. – Только подумай: ей девять лет, а это ее первое посещение кинотеатра!

– Первое посещение на законных основаниях, – поправил ее Пол. – Она рассказывала мне, как с компанией местных ребят проникала, куда ей вздумается. Они делегировали одного из них внутрь, а потом, когда в зале гас свет, он или она открывали дверь пожарного выхода и запускали остальных.

Почувствовав болезненный укол, который можно было определить только как ревность, Робин постаралась задать вопрос спокойно и весело:

– И когда она тебе это рассказала?

– Мы немного поболтали, когда ты ходила в дамскую комнату. – Весьма чувствительный к колебаниям ее настроения. Пол примирительно добавил:

– До нынешнего дня у нее не было особых причин доверять женщинам.

– А я-то думала, что, имея перед глазами пример собственного отца, она скорее не станет доверять мужчинам, – резко заметила Робин.

– Я говорил только о том, что она мне рассказала, а не о том, что она мне доверяет, – возразил Пол. – Пройдет время, прежде чем она убедится, что мы не собираемся, наигравшись точно с куклой, вышвырнуть ее! Именно поэтому она кует железо пока горячо.

Он подошел к бару, присел на корточки и, открыв дверцу, исследовал содержимое.

– Хочешь выпить?

Яркий верхний свет играл бликами на густых темных волосах, идеально ровно подстриженных на затылке, и с особой отчетливостью подчеркивал мощь спины, обтянутой белой хлопчатобумажной рубашкой.

Все что угодно, подумала Робин, проглотив болезненный комок в горле, лишь бы оттянуть момент отхода ко сну! Даже если он будет соблюдать дистанцию, одно его присутствие в спальне лишит ее покоя и сна. Если же не будет…

Она резко оборвала течение своих мыслей.

– Я бы выпила апельсинового сока.

Более мелочный мужчина мог бы заметить, что ей это вряд ли удастся, поскольку сока нет. Но Пол не опускался до подобного педантизма. Он просто сделал ей тот же коктейль, что и себе, и, принеся его Робин, уселся напротив нее.

– Твое здоровье!

На самом деле Робин вовсе не хотелось пить. Она отставила бокал после первого же глотка.

– Ты и правда думаешь, что все уладится к понедельнику? – после долгой паузы спросила она.